Бунтарь без команды

— 1 -

Рита встретила его случайно. Даже не то, что встретила… Они узнали друг о друге через сайт знакомств.

Дима.

Так его звали. Он хотел провести ночь с девушкой. Рита и Дима переписывались.

Оказалось, что недавно Дима расстался с женой, разочаровался в жизни, ничто в этом мире его не радовало. По его словам, кто-то будто щёлкнул выключателем и всё погрузилось во тьму… в беспроглядную тьму, словно в фантастическом романе — катастрофе. То, что грузом лежало на сердце и душе, не давало покоя, и чтобы как-то забываться, Дима и погружался с головой в чтение романа или просмотр сериала. На сайт знакомств он залез, сам не зная зачем. Познакомился с Ритой, чтобы исцелить от жуткой боли своё восприятие окружения. Дима хотел встретиться с Ритой… С Ритой он подолгу и с удовольствием общался.

Они встретились.

Выбрали денёк, место назначения в центре города Шелеса. Рите показалось, что в жизни Дима был ещё симпатичнее, чем на фото. В кафе Рита практически сразу его увидела среди других посетителей, которых в этот день было не очень много.

Дима вёл дневник, и потом, позже он зачитает Рите отрывок из него. Рита признала, что мысли Дмитрия настолько красиво, чётко и правдиво ложились на музыку жизни, что просто не было слов… Рита восхищалась Димой, восхищалась его талантом отражать стиль эпопей жизненной стихии в своих записях, творчестве (к слову, он работал фотографом), и Рита бы, наверно, не смогла найти кого-либо другого, умеющего так хорошо улавливать посыл самой судьбы в любом стечении обстоятельств. Хотя, опять же к слову, Рита в судьбу не верила.

«Каждый человек в этом мире считает себя колоссом, независимо от положения в обществе, предпочтений, скорости, разновидности ухищрений или же того, насколько много света и темноты в каждом из нас. Каждый считал и будет считать себя колоссом, даже если он постесняется признаться в этом самому себе. Мы успокаиваемся, полагая, что «сделали всё от нас зависимое», «любили так сильно, как только могли», «бежали к финишу быстрее других и поэтому достойны награды, либо же, наоборот, никуда не торопились, и поэтому награда нам уж точно обеспечена», «много болело сердце за других, и потом это зачтётся», «совершали много добрых поступков по отношению к абсолютно недобрым людям, и поэтому уж точно личностная колоссальность возрастает до небес». Но одно человек забывает напрочь в сумасшедших перипетиях жизни: схема жизни у всех одна. Никто не станет бессмертным или по-настоящему могущественным. Любая целостность, подлинность, внушительность, вознесение дрожат всем телом и душой перед опасностью декомпозиции всего величественного и, на первый взгляд, могущественного и непобедимого. А посему, каждый из нас, какие бы преимущества ни получал (даже если ему сам Бог лично подарит бессмертие и благодать), был, есть и будет колоссом на глиняных ногах.

Именно так толковал пророк Даниил видение нововавилонского царя Навуходоносора, говоря о том, что даже царь и его могущество уязвимы перед катящимся камнем, становящимся в итоге горою».

Со своим мужем Александром Драговцевым Рита временно разошлась.

Временно…

Как это ни странно, но более определенного термина не сыскать. Рите казалось, он даже более четкий и определенный, чем такое выражение как, к примеру, «навсегда».

Почему?

Все просто. Нет ничего более постоянного, чем временное. И к тому же когда кто-то говорит «навсегда», он как будто выносит приговор… назначает неприемлемо огромную цену за то, чтобы быть счастливым и определённым в своей судьбе.

Рита не верила в судьбу!

Не верила, и всё тут…

Может быть поэтому её слуху более отрадно было слышать «временно», чем «постоянно»!..

С Александром Рита временно разошлась. Кто из них был причиной этому? Рита не знала точно. Да она и не сказала бы, что что-то прямо пошло не так, как хотелось. Их с мужем ласки по отношению друг к другу вроде бы держали всё ту же марку, что и изначально, после знакомства. Не было какого-нибудь отвращения друг по отношению к другу или чего-то в этом роде… Просто, наверное, в один прекрасный момент от одного из них поступил намёк на то, что в жизни порою можно ведь и отдохнуть друг от друга, и что в этом такого? А Рита очень ценила характер мужа и его податливость. Это, возможно, было одно из самых главных качеств, которые ей нравились в природе и характере мужа.

Податливость и отсутствие упрямости. Если решили, то решили обоюдно, безо всяких там обид и пререканий. Рита считала себя обычным человеком, таким же, как и все остальные… Умела любить, страдать, переживать, плакать, но и вместе с тем жить и наслаждаться жизнью. Распоряжаться ею так, как сама того хотела.

Рита помнила, как муж доводил её до состояния, близкого к оргазму и до самого оргазма. Состояние его мужского возбуждения сохранялось и к моменту, когда щёчки, лоб и груди Риты начинали краснеть, она чувствовала приятно обжигающий жар вспотевшего тела и кожи, а также сладко стонала. И тогда она уже мало соображала что-то… Ей мерещилось, что она парит… парит словно бабочка над сказочными цветами в какой-то волшебной, неведомой стране, которая источает затягивающий в себя свет… воздушный поток… Поток, подбрасывающий к самым небесам, затем отступающий, когда ты начинаешь падать вниз, и вновь подхватывающий тебя, чтобы закружить в волнующем, блаженном танце. При этом Рита была полностью расслаблена и отдавалась этому потоку…этой неведомой, доброй и могучей силе всецело. Иногда Рите казалось, что она теряет сознание и грани сказки и реальности напрочь стирались. Потом ласковые потирания мужских пальцев и ладоней по её телу, лицу, плечам, рукам постепенно приводили Риту в чувство. Она смотрела на мужа, на его добродушную, довольную улыбку и сияющее выражение глаз и обнимала, шепча слова благодарности, целуя и говоря, как она его любит. Ограниченности её счастью и волнению не было в такие моменты. А если наступал оргазм всего тела — долгий, устойчивый и сильный, то Рита и на следующий день продолжала ощущать в теле остатки опьяняющей, приятной расслабленности и была на седьмом небе от счастья. Как бы ей теперь хотелось испытать то же самое с Димой!

С Димой было не совсем так, как с мужем. Но Рита ведь понимала, что этим её с Димой свидания не ограничатся. Они будут видеться вновь и вновь.

Рита пробовала заниматься не одной профессией за свою жизнь. Была и дизайнером, и художницей, работала в авиакомпании, и еще была занята на других работах. Даже как-то пробовала себя в юриспруденции. Но истинный интерес в жизни у Риты вызывало написание книг. Она сама уже и не помнила, как это началось, почему над ней преобладал именно данный интерес. Почему, к примеру, не блогерство, кое в настоящее время очень и очень популярно (и если знать грамотный подход к нему, то и прибыльно), а именно сочинительство рассказов и стихов. Простое чтение книг в настоящее время мало кому интересно. Люди увлекаются интернет-стримами, разными твичами, ю-туб репортажами, фильмами, сериалами, экстримом с записыванием его на всякие экшн-камеры, что крепятся на шлемы велосипедистов, например, и так далее. Но мало кому интересно сейчас сидеть и читать книгу. Либо слушать ее в аудиоформате. Есть более нескучные занятия. Однако Рите нравилось именно сочинять истории. Именно в данной разновидности искусства она чувствовала себя королевой и богиней надо всем этим миром. Она хотела сочинять и придумывать персонажей, их внутренние миры, показывать их другим. Если честно, она уже не могла без этого. Благодаря данному своему увлечению Рита знала, что ей не удастся соскучиться в этой жизни.

Наверное, не удастся…

Писательницей она была не очень популярной, хотя некоторые издательства уже приобретали её книги, и у Риты даже были заключены контракты на дальнейшее сотрудничество с ними. Бестселлерами её книги пока еще не были, и зарабатывать на этом всём большие деньги пока не получалось. Однако на хлеб с маслом, если можно так выразиться, хватало. И у Риты даже уже получалось обеспечивать семью за счет писательства. Она могла сидеть за ноутбуком целую ночь, но не написать ни одной строчки при том, что в голове была куча идей для сюжета. С другой стороны, порою получалось за один вечер написать целый рассказ. Наверное, у любой творческой личности бывает подобное. И не обязательно у писателя. Это может быть художник, репортёр, режиссёр. На какое-то время (даже долгое) вдохновение может исчезнуть, уснуть долгим сном, впасть в кому… Но потом в один миг твоё сознание превращается в машину по генерированию идей, портал в мир фантазий распахивается, приглашая тебя окунуться в безмерную прелесть творческой воодушевленности и задора. Саша, муж Риты, говорил: «Ты вновь сегодня будешь мне изменять…». Когда он произнёс эту фразу в самый первый раз, Рита уставилась на него и в груди появилось непонятное ощущение — может быть, это был страх (хотя бояться было нечего, ведь пока Рита с Сашей не решили на время разойтись, Рита ему ни с кем не изменяла и даже в мыслях не было подобного), а, возможно, приступ обиды и негодования. Но серьёзный взгляд Саши тут же сменился более мягким, и он добавил: «Ну ты ведь будешь погружена в очередное свое стихотворение для журнала, и я на сегодня буду вычеркнут из твоей души и сознания?..».

Встреча и проведение дня с Димой почему-то воодушевили Риту на целую серию рассказов, ну или стихотворений — всё зависело от того, в какой форме ей захотелось бы описать свои идеи. Распрощавшись со своим любовником в тот день, Рита лежала на постели немного уставшая, но счастливая и довольная. Мысли о ласкании Дмитрием её тела, о его нежных руках и объятиях не уходили из головы. Даже погружаясь в вечернюю дремоту, Рита всё ещё ощущала вкус ЕГО губ. Но всё прогнал звонок мобильного телефона. Рита посмотрела на дисплей. Звонил Саша.

— Алло. — Произнесла Рита как-то неуверенно, будто Александр был ей не муж, а, скажем, отец, который каким-то образом прознал про жестокие шалости своего ребёнка и хочет наказать его ремнём за эти шалости.

— Привет. — Прозвучал голос в трубке — вроде бы привычный, мягкий, но какой-то сухой и бесцветный. — Что делаешь?

— Лежу и отдыхаю. — Бойко произнесла Рита. — Прокручиваю мысли. Кое-какие идеи для нового сюжета появились.

— Изменяешь мне?..

Рита вздрогнула. Но тут же, придя в себя, вспомнила значение этой привычной уже им с мужем его коронной фразы.

— Да. Точнее — да, буду изменять тебе сегодня…

Саша хихикнул. Рита же вновь вспомнила о прошедшей встрече с Димой. Спустя короткое время в трубке опять раздался голос Саши, на этот раз более заинтересованный и милый:

— Не соскучилась ещё по мне? А я скучаю…

Рита растерялась. Рука, в которой был телефон, чуть вздрогнула, язык облизнул губы. Несколько секунд Рита открывала рот, чтобы что-то сказать, но не говорила. В данный момент видеться с Сашей не хотелось и сходиться с ним тоже. В конце концов, она произнесла то, что самым первым пришло в голову после вопроса Александра, чувствуя себя в тупике и ощущая беспомощность:

— Даже не знаю. Не могу тебе ответить точно. Хочу пока ещё побыть одна. Извини…

В трубке раздался вздох.

— Понимаю. — Ответил муж. — Тогда поговорим позже? У тебя всё нормально?

— Да. — Произнесла Рита, теперь уже поувереннее. Она была довольна, что не пришлось придумывать что-то чересчур мудрёное, чтобы отшить еще на некоторое время своего мужа. Хорошо, что естественная мысль, которую Рита высказала, оказалась действенной и исчерпывающей в объяснениях. Рита очень была этому рада. Хотя… даже если бы она сказала что-нибудь глупое и странноватое, а потом просто попрощалась с Сашей и положила трубку, это бы ничего не изменило. За их совместную жизнь он уже давно привык к тому, что Рита порой произносила загадочные, странноватые фразы. Он привык считать, что писатели — это та категория людей, которые чаще других такие фразы произносят. У него и у самого частенько проявлялась тяга к сочинительству прозы и поэзии.

Дождливая погода продолжалась уже вторые сутки. Дождливая погода частенько Рите помогала зарабатывать на жизнь… Именно благодаря дождливой погоде вдохновение избавлялось от дрёмы и сна. Дождь будто маг, волшебник, подпитывал Риту энергией и силой. Капли воды, бьющие по стеклу окна — они как бы вынимают тебя из системы… придают ощущение свободы… избавляют от шаблонности и стереотипного мышления. Может, именно подобные мелочи (как, например, смена погоды) помогают нам познать себя, увидеть, кто мы на самом деле, почувствовать богатство и вселенную внутри себя, в своей душе.

Дождливая погода помогала Рите зарабатывать деньги. Рита могла работать ночи напролет, словно какие-нибудь авторы Золотой литературной эпохи. На самом деле, так, конечно же, неправильно говорить («Золотая литературная эпоха»), но Рите нравится именно это словосочетание… Державин, Крылов, Пушкин, Карамзин. Устаревшие, но бесценные самородки, драгоценные камешки…

Устаревшие, но бесценные…

Классное словосочетание. Не совсем корректное — примерно, как если б кто-то произнес: «ты должен захотеть». При этом как можно «быть должным захотеть»?.. Ты либо хочешь чего-то, либо нет. То же самое и здесь — либо бесценные, либо устаревшие. А «устаревшие, но бесценные» — редкое выражение, означающее какой-нибудь музейный экспонат для маленького количества любителей, отрешённых от основной массы людей, населяющих планету. Хотя… может быть нет ничего сверхъестественного и экстраординарного во фразах типа «устаревший, но бесценный»?

Сигарета…

Затяжка, и лёгкие заполняются ядовитым, но приятным дымом, слегка кружащим сознание.

Рита не часто курила. Могла даже назвать себя некурящей. Наверно именно поэтому при очередной затяжке чувствуется небольшое приятное головокружение и все лишние мысли рассеиваются словно туман. Мысли, что мешают сосредоточиться на творчестве… Не то, чтобы они прямо оставили в покое тебя навсегда после одной выкуренной сигареты и все жизненные проблемы были решены, но всё же быть расслабленной, пытаясь сосредоточиться на творческой деятельности намного лучше, чем пытаться сосредоточиться на творческой деятельности и параллельно бороться с лишними, ненужными мыслями. Многие писатели или композиторы для этого употребляют не просто одну — две сигареты, а… к примеру, выкуривают косячок, засасывают дорожку белого порошка или опрокидывают пару стопок. Потом реально получаются хиты и бестселлеры — такова жизнь. Но есть проблема: можно пристраститься ко всему этому говну (это про косячок, порошок и алкоголь), забыв про своё творчество. Бывали и такие случаи. Рита не собиралась расслабляться таким образом. Ей вполне хватало обычной сигареты. Хотя кто его знает — на следующий день всё могло измениться и мнение по поводу всего этого тоже изменится… Правда, героин Рита пока позволить себе точно не смогла бы — не настолько она хорошо зарабатывала пока. И это даже не вина её лучшего друга — дождя…

Рите часто виделось во сне, что она может летать. Идёт по дороге и вдруг её тянет взлететь; отталкивается ногами от земли и начинает подниматься в небо… У неё нет крыльев, но, тем не менее, она поднимается в небо. Медленно или быстро — всё зависит от её желания взлетать быстро или медленно. Она кружится высоко над землей, над городами, полями, лесами, сёлами, горами, а потом ей хочется опуститься на землю, и она опускается. Люди окружают её, наперебой спрашивают: «Как ты это делаешь? Объясни. Научи. Это чудо?». А она: «Не знаю. Просто это есть. С самого рождения». Они: «Тогда покажи ещё раз». И она вновь отталкивается от земли, без проблем поднимается в небо, слушая доносящиеся снизу восторженные возгласы и аплодисменты. Ощущает себя особенной… Эти сны такие реалистичные, и Рите в них было радостно. Радостно до слёз. Когда она просыпалась, эти приятные, волнующие ощущения продолжали оставаться с нею порою целых несколько дней. Встретившись с Димой и проведя в его доме несколько замечательных часов, Рита испытала нечто подобное… но наяву. Ей было очень хорошо. Хорошо до слёз. Она чувствовала себя особенной, богиней сказки, человеком с волшебными способностями. Даже слышала в тот момент где-то эти восторженные возгласы и аплодисменты ей. Рита хотела всё это описать в своём рассказе, выразить свои ощущения как можно более подлинно. Затем дать прочитать рукопись Диме. Взглянуть в его глаза. Заметить в его теле лёгкую дрожь от её описаний и вновь погрузить его в свои объятия.

Дождик все шёл и шёл, а Рита печатала и печатала текст на ноутбуке, слушая музыку группы «Кар-мэн». Её любимыми композициями были «Париж» и «Лондон, гуд бай!». Рита не знала, как назовёт этот свой рассказ (а может повесть или роман) и не знала, будет ли она его публиковать. Но написать его была огромная потребность. Затем прочитать самой и дать прочитать Диме. Если бы Рита писала ручкой на бумаге и было бы необходимо сжечь рукопись потом, она сожгла бы её, но произвести перед этим её на свет была большая потребность. Для пролога у неё имелось несколько стихотворений. Два из них были уже приведены выше. А вот третье, что Рите нравилось больше:

Дождь дарит свежесть и прохладу. Дождик — словно успокоительное на ночь, приносящее освобождение от душных мыслей, что настойчиво и бесцеремонно заполняют сознание. Саша курил на балконе… Свежий ветерок ласкал кожу. Александр Драговцев задумчиво смотрел в сгущающуюся ночь за стеклом, пытаясь всё разложить по полочкам в своей голове. Хотя что раскладывать? Жизненная ситуация не рисовала ни правых, ни виноватых. Однако на душе всё равно было гадко. Александр смотрел в сгущающуюся ночь. В руке дымилась сигарета. Саша начинал жалеть о том, что он сделал… Точнее он не сделал ничего плохого, но дал своё согласие на то, что теперь терзало его душу…

Когда они встретились с Ритой (точнее даже спустя время после того, как они с Ритой повстречались), она настойчиво пыталась привлечь его внимание к себе. Бессмысленно было бы отрицать, что Саша влюбился в Риту с первого взгляда. Может быть, однолюбам и интровертам проще в этом мире, чем остальным? Саша часто задавался этим вопросом, хотя есть ли смысл однолюбу и интроверту задаваться подобными вопросами? Почему?.. Да элементарно потому что однолюбам не нужно принимать много решений. Рита Саше понравилась сразу. Он думал о ней, она ему снилась ночами. Но первой шаг к отношениям между ними сделала она. Она сказала ему, что хочет чего-то большего, чем обыкновенное общение. Сердце Саши забилось по-другому, жизнь изменилась в мгновение ока, исполнилась каким-то смыслом что ли… И не потому, что кто-то так захотел и решил или Александр считал, что ему уже «пора захотеть и решить так, потому что он уже взрослый» — всё дело в том, что Саше было по-настоящему хорошо и приятно. Этого ощущения невозможно добиться силой или искусственным путем, по предложению советчиков, или сделать глубокие вдох-выдох, чтобы заставить себя… Такое ощущение просто появляется само собой. Оно либо есть, либо его нет. Третьего варианта быть не может. И в этом мире мало кто понимает подобную правду жизни. Саша убедился на своём собственном опыте, что если искра любви вспыхивает сразу после того, как ты встречаешь в этом мире своего человека, то что-то из этого может получиться в дальнейшем. То есть, отношения, семья могут родиться, существовать. Но человек должен раз и навсегда осознать (несмотря на то, что идиотские шаблоны в нашем мире пытаются нам вбить в голову обратное): любовная искра между людьми и всё за этим следующее не возникает и не проистекает из долгих ухаживаний мужчины за женщиной (или женщины за мужчиной), беготни, навязываний — хоть ты бегай и ухаживай неделю, хоть два года, а хоть целую вечность, пытаясь в чём-то убедить в первую очередь самого (саму) себя, свою душу, сердце. Ничего из этого не выйдет.

Рита смотрела на Сашу так, как могут смотреть лишь по-настоящему влюблённые. Её глаза в такие мгновения светились от счастья и одновременно… выражали истинную благодарность. Благодарность Саше за то, что он существует. Благодарность этой жизни, этому миру, Богу за то, что Саша есть. Глаза Риты сияли, глядя на Сашу, источали нежность, ласку и задор… Когда они ездили в автомобиле, Саша то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы поймать на себе взгляд улыбающейся Риточки, сидящей на заднем сиденье. Им обоим было радостно от того, что они одновременно ловили на себе влюблённые взгляды друг друга. Это Саше и Рите не надоедало. Напротив, они уже не могли обходиться без таких моментов, скучали друг без друга. А однажды, когда они после бурного занятия любовью лежали обнажённые в постели, Саша, утерев пот со лба, спросил:

— Вот скажи мне, ягодка, что тебя во мне привлекает? Красивой атлетичной фигуры у меня нет и не было — зато складки жировые во всей красе, шевелюры тоже — лишь залысины (волос на голове с каждым днём меньше), отсутствие красноречия и бунтарство — мои неотъемлемые спутники жизни. Любить правила и систему — это вообще не моё. Отсутствие красоты — моё второе «я»: сама видишь все эти шрамы на лице после угрей. Если я раньше был закомплексованным человеком из-за своей внешности и не мог не то что завести девушку (прыщи, угри, неуклюжесть, лишний вес отталкивали от меня девушек), но даже стеснялся общаться со своими друзьями, то теперь я свободный от всего человек… Если раньше, при всей своей неуклюжести я чтил систему, старался следовать ей, потакать, лизал ей одно место, то теперь свободен от неё… Для меня вся эта окружающая система — что она есть, что её нет.

Рита, продолжая разглаживать волоски на теле Саши, гладить своими нежными пальчиками его кожу, молвила:

— Вот именно это и привлекает. Твоя неординарность и независимость. Самодостаточность и своеобразная красота души, отличающаяся от красоты души большинства других людей. Всё это, сладенький мой… и не только это. — Она подняла голову, взглянула ему в глаза и подмигнула. Саша тут же дотянулся до ее губ и сладко поцеловал.

Саша сидел на диване. Одна из его любимых книг из серии про участников испанской конкисты лежала рядом. Виктор Скрибблер «Сокровища участников конкисты» — так гласил заголовок. «История покорения горсткой испанских конкистадоров огромных территорий Нового Света. Исторический детектив» говорило пояснение. Александр к тому же интересовался историей открытия Нового Света и европейских стран в средние века такими мореплавателями как Христофор Колумб или Васко да Гама. Что касается воинства — Саша пока не чувствовал себя Эрнаном Кортесом, завоевавшим Мексику и победившим ацтеков… Нет, дело не в том, что Александр собирался разрушить что-то или кого-то уничтожить как Кортес в свое время уничтожил целую государственность. Но Саша пока что и не сумел создать в этом мире чего-то необыкновенного, привлечь и завоевать к себе внимание, чтобы его Риточка не бросала его вот так, на полдороги, а чтобы не могла без него жить ни минуты, восхищалась бы им. Восхищалась бы так сильно, как когда-то европейцы восхищались завоевателем Кортесом, благодаря которому в XVI веке появились ваниль и шоколад. Александр считал себя никудышним покорителем мира и женских сердец. Рита на днях ему заявила: «Даже не знаю. Не могу тебе ответить точно. Хочу пока ещё побыть одна. Извини…» после того, как он ей позвонил и сказал: «Не соскучилась еще по мне? А я скучаю…».

Трудно быть однолюбом и интровертом? Нет, не особо. Нужно только суметь убедить себя в том, что если твоя истинная любовь от тебя отгораживается, не хочет тебя видеть, значит так и должно быть и изменить ты ничего не можешь. И в то же время другого тебе ничего не надо от этой жизни… Вот и всё. Подумаешь, делов-то.

Убеди себя. И всё. Но как это сделать? А-а…Это уже другой вопрос…

Саша прошёл на кухню и достал из холодильника запечатанную бутылку водки. Он не всегда так делал. Только в некоторых случаях. Когда жизнь начинает медленно, но верно рушиться, к примеру…

Александр налил и выпил одну за другой три стопки спиртного. Не закусывая. Убрал назад в холодильник водку и покинул кухню. Прошёл в зал, вновь сел на диван и принялся за чтение книги. Вскоре приятное тепло стало постепенно заполнять тело, организм, сознание. Плачущая от несправедливости душа вроде бы временно вытерла слёзки и попыталась показать пусть какое-то подобие, но всё же улыбки. И это хоть немного, но успокоило Сашу. Постепенно он стал засыпать.

Взрослые — они как дети. Хотя, когда дети ведут себя по-детски — это нормально. А к взрослым это применимо?.. Возможно, в этом мире есть дали, которые будет полезно осваивать как взрослым, так и детям. Однако, как узнать, когда нужно остановиться? Как узнать, что всё, что тебе было нужно, ты уже получил? Существуют ли такие моменты в жизни, когда все вещи во вселенной обретают смысл, всё встаёт на свои места, а душа исполнена гармонией и компромиссами? Вряд ли такое бывает — как у детей, так и взрослых. Как молодая жизнь, так и жизнь постарше обычно исполнены какими — то поисками. Поисками чего-то… Поисками даже на каком-то неосознанном уровне.

Поисками чего?

Саша не собирался всю жизнь проводить в поисках чего-то непонятного. Его натура взывала к разумным граням. Несмотря на это, он, конечно же, не отказывался от мечтаний, хотя в этом мире они зачастую не приводят ни к чему толковому. Саша знал одно: когда он познакомился с Ритой, ему больше не нужно было что-то искать. Неприятности? Они бывают у всех. Но порою неприятности, как и поиски, оборачиваются разрушенной жизнью. Это настолько очевидно, что даже ребёнок по этому поводу не будет нуждаться в дополнительных разъяснениях. Когда Саша встретил Риту, он понял, что небеса послали ему своё благословение и позволили обрести счастье. Хотя, возможно, счастье — это очередная иллюзия… Счастье — это не то, что посылают человеку небеса, а то, что посылает разум. Это как, например, чтобы повысить гормон радости, не нужно прибегать к какой-то излишней вере в нечто возвышенное и волшебное. Необходимо просто сожрать пару шоколадок и будет тебе волшебство… Точно также и с любовью — люди сами её себе придумывают. Пусть будет так. Но Саше нужна была лишь Рита — даже если эту любовь он установил для себя сам. Ему было всё равно, что ему говорили и советовали вокруг. Он не боялся признать истинной сути вещей — что никаких чудес не бывает, и всему в мире есть рациональное объяснение. Даже если, порою, его хрен разыщешь…

Саша работал программистом интеллектуальной пыли. Он долго размышлял, в сторону какой профессии развивать интерес — программиста, защитника конфиденциальности или инженера космической энергии. В итоге предпочтение было отдано программированию. Профессия программиста интеллектуальной пыли теперь, уже в наступившем будущем, принадлежала ряду самых востребованных. Пока ещё не вся планета была усеяна распределённой сетью микросенсоров — пылинок, чтобы собирать и передавать техническим специалистам и научным сотрудникам данные о состоянии её (планеты) в режиме реального времени. Тем не менее, во многих странах эта микросенсорная сеть уже была настроена специалистами информационных технологий и прекрасно работала. В России такая сеть имелась тоже. Она пока что не покрывала весь необходимый процент территории данной страны, однако работа в исследовательских организациях кипела. Одной из таких организаций был «Альтаир», находящийся в городе Шелесе. Александр Драговцев в компании «Альтаир» работал уже больше десяти лет. Он начал здесь работать, поступив изначально в помощники к своему отцу в Отдел по организации чистки. Отдел по организации чистки занимался устранением последствий бурь и других природных бедствий в населённых пунктах, а также устранением потенциальных во время возможных плохих погодных условий угроз для жизни населения и для жилья людей. Например, сотрудники отдела помогали жителям убирать старые деревья, подвергающие опасности дома и постройки. Затем, спустя пару лет, Саша был переведён в Отдел информационных технологий, перед этим сумев проявить своё мастерство в программировании. По мере работы в Отделе по организации чистки Александру с отцом сначала выдали самосвал «Камаз Катаси» грузоподъёмностью десять тонн и выпуском ещё начала девяностых годов. Однако затем данный рабочий транспорт был заменён на более современный «Камаз — 55111» такой же грузоподъёмности. Однажды, когда Саша с отцом отправились на задание, Андрей Викторович (папа Александра) молвил:

— Интересно, что было бы, если б на пути человека появился волшебник и сказал: «Исполню любые твои три желания, но заберу потом твою душу. А сразу после исполнения желаний ты вынужден будешь утерять навеки свободу своей души»?..

Саша очнулся от раздумий и посмотрел на Андрея Викторовича.

— Знаешь, думаю, многие из людей, — продолжал тем временем папа, — не задумываясь, сходу стали бы называть волшебнику для воплощения в жизнь свои потаённые мечты и желания. Я, к примеру, тоже не стал бы отставать от других. Но только если бы условия со стороны волшебника ко мне при воплощении в жизнь такого волшебства были бы попроще.

— Попроще? — переспросил Александр, направив взгляд в боковое окно.

— Да. Если моя душа должна будет утерять свое кредо свободы и претерпеть порабощение, то шёл бы он такой волшебник куда подальше…

— Ты вообще к чему это всё, пап? Решил поразвлекать меня байками, чтобы скучно не было в дороге?

— Нет, Сашок, — Андрей Викторович включил поворотник и свернул с трассы грузовик на нужную улицу. — Это я к тому, что нет необходимости возводить твою Риту в степень волшебницы, которая, хоть и обещала исполнить твои заветные желания, но хочет отобрать взамен свободу твоей наивной души.

Александр продолжал смотреть в окно.

— Я слышал уже, что ты однолюб. И что предательство отбирает веру в жизнь. Но задумайся хоть на минуту…

— Пап, — перебил мужчину Саша, — Не обижайся, но давай на этом и закончим наш философский диспут.

Они какое-то время ехали молча. Затем Андрей Викторович произнёс:

— Вы окончательно разошлись? Или она по-прежнему говорит, что хочет временно побыть без тебя?

— Окончательно. Она уехала с ним, с этим Димой или как там его, в другой город, и, как говорил Шурик из «Ивана Васильевича, меняющего профессию» — пусть будут счастливы. Ну их на х..!

— Сашок, миллионы людей расходятся. Это жизнь. Реакция не должна быть такой, будто наступил конец света. Не поддавайся на те самые уловки волшебника, представляющие из себя западню. Жуткую, психологическую, душевную западню. В последнее время на тебя смотреть больно. Бледный, задумчивый, молчаливый, отрешённый от всего. А твои запои… Ты ведь спиртное раньше на дух не переносил.

— Уже не пью. Не беспокойся. — бесцветно бросил Саша. — А по поводу наивности души…

Мужчина посмотрел на сына. Не поворачиваясь к Андрею Викторовичу, Саша продолжил:

— У разбитого сердца есть один большой плюс: никто не сможет его разбить повторно, как бы ни надрывались. Вот так-то, папа.

Саша прекрасно понимал, если обо всём раздумывать и искать решения разным перипетиям, которые в принципе неразрешимы, но при этом конец света пока не наступил; если мучить себя мыслями и терзать своё сознание, нагружая его всякой трансцендентальщиной, которая порождает вопрос, но ответа не даст никто, можно просто лишиться рассудка. Большинство людей после того, как в их жизни происходит что-то нелицеприятное или нехорошее, начинают опасаться. Во всяком случае, так принято считать. Однако Александр считал, что его сердце теперь уже оставило за собой полное право быть равнодушным ко всему. Ну или практически ко всему, что тоже является своеобразным выходом. Ощущения играли с мыслями словно кошка с мышью, но, в целом, мышь не сковывал такой уж огромный страх очутиться в кошкиных зубах, потому что «что всем, то и нам…».

Прошёл год после того, как отец Александра Драговцева умер от сердечного приступа. Как упоминалось в предыдущей главе — рассказе, отцу Саши стало в очередной раз плохо с сердцем, «скорая» вновь отвезла его в больницу. На следующее утро Саше поступил звонок на мобильный и сообщение о том, что папу не удалось спасти. Александр как-раз был в пути, за рулём, направляясь с работы домой, когда данный звонок поступил, с сообщением о смерти отца и выражением соболезнований от врачей. Это всё было до того, как Саша познакомился с Вероникой Кошкиной, с которой потом они переживут жуткую ночь в посёлке Марьино на встрече бывших одноклассников. Сейчас речь идёт о расставании Александра с его любимой Ритой и переезде Саши в городок под названием «Вапь», или же «Независимая Вапь». После смерти отца Саша арендовал бунгало в поселении под названием Вапъ (жителям привычнее было произносить «Вапь», то есть с «мягким знаком» в конце слова, а не с «твёрдым»), находящемся возле города Шелес. Вапь — это было что-то типа виртуального государства, самоуправляемой страны внутри страны. Есть в мире (хоть и в малом количестве) такие большие анархические коммуны с социалистическим экономическим укладом. Российская Вапь относилась к их числу. На древнерусском языке термин «Вапъ» означал «краска». Почему такое странное название было дано городку, до конца понимали не все, хотя коммуна существовала уже долгие годы. По одной из версий, поселение Вапъ получило своё название как термин-символ красочной, яркой жизни всех, кто вступит в данную коммуну. Форма политической организации общества вапчан была не похожей на государственную. Российская полиция изредка вмешивалась во внутреннюю жизнь жителей Вапи, когда происходило нечто совсем ужасное (например, убийство). Однако за годы существования коммуны тяжкие преступления там происходили очень-очень редко, намного реже, чем в окружающем коммуну государстве. На деле, анархическая, независимая Вапь была разделена на десять общин, в каждой из которых существовал собственный общинный Совет. В состав данного Совета входили все жители общины. Каждый такой Совет заведовал делами своей территории. К примеру, представители Совета принимали решение о заселении новых жителей, вели контроль за чистотой улиц, следили за соблюдением правопорядка на территории, за охраной окружающей среды, депортировали нарушителей порядка во внешний мир и так далее. Делами общей территории Вапи управляли представители Совета общин, состоящего из делегатов от каждой из десяти отдельных общин. Совет общин, в свою очередь, отвечал за отношения независимой Вапи с правительством России, полицией, муниципалитетом. Экономика Вапи, как уже упоминалось выше, имела социалистический характер. Земля и все предприятия принадлежали всей общине и имели демократическое управление представителями Совета общины. Налогового органа здесь не имелось. Вся прибыль от общинных предприятий собиралась общим фондом Вапи. Затем распределялась на различные нужды в зависимости от решения вапчан. Жители города сочетали в себе владельцев и работников предприятий, и, соответственно, потребителей продукции предприятий.

Александр в тёплое время года уезжал из города в коммуну и жил в своём летнем домике практически до самого начала холодов. Поздней осенью возвращался домой в город. Он по-прежнему работал на компанию «Альтаир», однако теперь уже, по большей части, его профессия позволяла работать удалённо. Соответственно, каждый день присутствовать в офисе на работе необходимости не было. Саша проводил тихие тёплые дни и вечера в своей летней кибитке в коммуне, абстрагируясь от внешнего большого (больного) мира. У Александра давно уже выработались анархические взгляды на окружающую действительность. А после ухода Риты к другому мужчине и смерти отца стремление к нонконформизму и анархическому воззрению укрепилось. У Александра теперь уже точно и окончательно не было необходимости лизать окружающей системе одно место, как это продолжали делать миллионы других людей во внешнем мире. Он больше не хотел воспринимать это как праведную данность. Он просто хотел быть свободным, ощущать себя свободной личностью. Но быть таковой личностью, не пробивая себе путь к свободе с помощью бутылок с зажигательной смесью или оружия, не разрушая общественный порядок и не громя Кремль, к чему призывают всякие идиоты, извращающие понятие «анархия». Саша стремился к продвинутому, культурному анархическому строю, который призывает не уничтожать если тебе что-то не по душе, а игнорировать. Саша не оставлял свою маму, помогал ей и заботился о ней. Мама жила отдельно в собственном доме в Шелесе. После смерти мужа она осталась единственной полноценной хозяйкой дома. Саша же имел свой дом в Шелесе, а также теперь и арендуемый летний домик в коммуне Вапь. И он, и его мама, как и множество других россиян, переболели covid-19.

Драговцев всё время вспоминал, как Рита произнесла: «С тобой я была как в раю, в сказке, в сладком сне. До тебя никогда прежде не ощущала себя настолько любимой и наделённой вниманием, нежностью. Ты — особенный мужчина. Мужчина, который может любить всем сердцем. Который создаёт сказку наяву. Пусть жизнь сполна воздаст тебе радость взаимного чувства. Желаю тебе любить и быть любимым. Прощай». Саша на такое заявление лишь ответил: «Кто ты такая, чтобы указывать мне и решать за меня, кто и что моё счастье, а что — не моё, и кого мне любить? Ты — моя истинная любовь. Зачем ты пытаешься мне что-то ещё желать? Если я больше тебе не нужен, можешь уходить. Никто тебя не держит. Только не надо мне указывать, желать и говорить, что моё, а что не моё, хорошо?». Затем он опустился на кушетку и уставился в окно отсутствующим взглядом. Рита некоторое время смотрела на него. Она больше ничего не сказала. Молча ушла и больше они с Сашей не виделись. После этого взрослый Александр для окружающих превратился в 14-летнего подростка со своим юношеским максимализмом. В молчаливого и задумчивого подростка. Хотя сам Драговцев себя подростком не считал. Он был взрослым человеком. Понимал, что жизнь часто сталкивает с несовершенством собственной личности и, особенно, с несовершенством окружающих тебя личностей, требующих многого от тебя, но при этом умеющих ли что-либо вообще предоставлять взамен самим?.. И когда окружающие твердили о том, что одиночество — это плохо, Александр отвечал так: «Дело не в одиночестве. Одиночества боится наивный, глупый, не видавший истинной жизни, человек, вне зависимости от его (её) возраста (хоть ему (ей) пусть будет 20 лет, хоть 91). В действительности дело в других вещах. Например, диву даёшься, с какой же лёгкостью в этом мире человек (любимый человек) может забыть о тебе, безо всяких переживаний и слёз — возможно, наигравшись с твоей душой, возможно по другой причине… Что тогда вообще стоят слова, которые ещё недавно произносились: «…все мысли о тебе», «люблю» и т. д. Теперь же ты для владельца (владелицы) этих слов — в лучшем случае воспоминание… Моё мнение — любой личности (обоих полов) необходимо иметь готовность в любой момент жизни сказать: «Вон она дверь. Она открывается в обе стороны… Тебя во мне что-то не устраивает? Счастливого пути». А одиночество — это лишь сопутствующая обратная сторона любой жизненной стези. Герман Гёссе говорил: «Вечность — лишь мгновение, которого достаточно для шутки…». Так вот, одиночество — это та самая вечность, а всё, что предпринимается в жизни — по большей мере, большая грубая шутка…». На подобные высказывания окружение откликалось следующим образом: «Если, Саня, собрать всех доступных странных людишек на нашей планете, ты, скорее всего, смог бы быть у них главой… королём, так сказать». Драговцев самодовольно улыбался, слыша такие замечания в свой адрес. Король странных людей? Звучит классно!..

Саша любил читать. Также любил слушать музыку нонконформистского стиля. Это была рок-музыка. И, переслушивая композиции любимых групп (таких, как «Северный флот», «Гражданская оборона», «Король и шут», «Алиса», «Пикник» и других), он не уставал черпать для души какое-то вдохновение что ли. Кроме того, ему нравилось вести что-то вроде дневника. Только это были не просто записи, характеризующие каждодневные похождения, а обогащённую размышлениями большую повесть… нет, даже роман, разделённый на главы и, каким бы это ни казалось странным, со стихотворными вставками, сочинёнными Сашей. Перед тем, как примкнуть к поселению вапчан, Саша в тату-салоне набил себе на запястья символы анархии. Его рассуждения словно бы обрели схожесть с кличем антиутописта, готового со спокойным сердцем игнорировать сторону окружающей роботизирующей и зомбирующей системы с её дикторским (или лучше сказать диктаторским), строгим и, тем самым, идиотски звучащим, голосом. Голосом, выдающим ряженными в строгие костюмы хладнокровными моралистами с трибун лозунги о справедливости, борьбе за права населения, праведности и так далее, но вместе с тем завуалированно и осторожно приказывающим: «ПОДЧИНЯЙТЕСЬ»… Черпая терминологию из книг одного из своих любимых писателей Петра Рябова, Александр Драговцев красиво излагал в своей книге — дневнике то, что у него было на душе и сердце. Он всегда любил описывать то, что есть в реальности, называя вещи своими именами — без глупых приукрас, которыми любят убаюкивать своё сознание и сознание других чрезмерные оптимисты, разводя вокруг паллиатив — то есть предоставляя средство временного спасения от подлой окружающей обыденности… Егор Летов пел в своей композиции из альбома «Зачем снятся сны?» — не с кем говорить, не с кем воевать, больше некому дарить, некому играть, в сонной темноте вязнет немота, значит, ураган… значит, напролом… значит, наобум… значит, кувырком. Вот это и есть суть, если отбросить тот самый паллиатив.

— 2 -

Александр перебрался в независимый городок Вапь на постоянное проживание. Он продал свой дом в Шелесе и приобрёл жильё в Вапи. Анархическое поселение Вапь стало для Саши, так сказать, постоянным ареалом обитания, соответствующим жизненному стилю. Саше нравилось находить единомышленников — даже если, по его словам, не было необходимости с ними всё время общаться и контактировать. Каждый человек имеет право быть свободным. Поначалу Александр был не очень разговорчив с вапчанами. Но позже у него появились друзья и подруги среди местного населения, хотя Александр, в целом, не любил подпускать людей слишком близко к себе — не потому, что стеснялся их, боялся или считал себя каким-нибудь гением — мизантропом. Просто, поскольку у него было анархическое (или даже лучше сказать анархо-индивидуалистское) настроение, то ему не нужны были те, кто его был не в состоянии заинтересовать и понять.

У Александра Драговцева теперь в Вапи был дом с небольшим огородом. Независимая Вапь находилась в европейской части России. Была расположена среди лесов, окружена природным ландшафтом, полями. И данный городок как ничто иное источал апологию свободы, которую могли ощутить лишь те, кто по-настоящему был готов уйти от кричащих и разукрашенных ярлыков, навешиваемых системой… Уйти от символизма и оков и окунуться в акмеизм и раскрепощение. По крайней мере, таковой была Вапь (пребывание в ней) на первый взгляд. Ведь на самом деле Александр ещё ни разу в жизни не осуществлял подобный уход от системы. Хотя таких коммун — городков было не слишком много в мире, Александру Драговцеву всё же нравилось следовать за меньшинством, если того требовала душа. Мало кто из круга твоих близких, знакомых, привыкших быть в кандалах государства, сможет понять, как это так можно — пренебречь общепринятым стилем во имя каких-то примитивных душевных инстинктов… Как можно променять возвышенность богатого, пусть и тотализированного, уровня существования на какой-то «дикарский быт», подчёркивающий отсутствие стремления к так называемому Олимпу. Александр же отвечал, что проживание в какой-либо коммуне наподобие Независимой Вапи — это и есть его Олимп. Это и есть панацея от душевных терзаний, а если и не панацея, то уж точно отдушина в жестоком мире. Именно в таких немногочисленных на планете местах, как Вапь, можно почувствовать настоящую изократию, то есть форму социального обустройства в виде равенства среди людей всех национальностей, убеждений и рас. Хотя при этом, конечно, основная возможность управлять рычагами ноократии, то есть приобретения формальной продвинутости человеческого разума, остаётся там, в большом мире, за пределами анархической коммуны. То есть эта возможность остаётся там, в продвинутой реальности, за пределами коммунитарно-либертарианского и «примитивного» поселения количеством в тысячу — полторы человек. Но данный факт Сашу не пугал нисколько. В Вапи у него появились друзья — единомышленники. С Игорем и Стасом Саша познакомился в местном баре, ещё до покупки жилья в Вапи. Оприходовав пару кружек пива за столиком, Саша оголил запястья и в очередной раз взглянул на недавно нанесённые на запястья татуировки в виде символа анархии. В этот момент он услышал мужской голос, спрашивающий, свободно ли за Сашиным столиком и можно ли сесть. Перед Александром стояли два высоких мужчины в футболках и джинсах. Один из них — тот, что был шире и здоровее (как выяснилось позже, это был Игорь) — имел спортивную короткую стрижку и хитроватый прищуренный взгляд. Второй (Стас) был более задумчив, носил длинные волосы, имел два серебряных перстня на среднем и безымянном пальцах левой руки. Челюсти его беспрерывно работали, так как рот был занят жвачкой. Драговцев кивнул, сделал жест рукой, приглашая посетителей садиться и тут же подозвал официанта, попросив принести по кружке пива за свой счёт для своих компаньонов. Парни поочерёдно протянули руки Александру, представившись и заодно продемонстрировав на своих запястьях такие же татуировки, как у Саши. Разговорились, подружились. От Игоря Саша узнал, что в данном городке можно приобрести дом по цене ниже рыночной, то есть намного дешевле, чем за пределами Вапи. Александр спросил, в чём смысл такого демпинга, то есть занижения цен в данном случае и какая выгода для общин. Игорь ответил, что основная причина заключается в привлечении людей к проживанию в Вапи. Тем более, что данная местность с находящимися на ней домами и строениями была ничья ещё со времён Второй Мировой войны. Она не принадлежала никому, и досталась организаторам данной коммуны просто так, бесплатно, путём самозахвата. Государство по недосмотру не произвело своевременного секвестирования данной территории, то есть не наложило ограничения/запрета на пользование данной территорией, а позже руководство Вапи и вовсе выкупило у государства местную территорию для учреждения независимой коммуны. Также в разговоре Игорь упомянул, что жители Вапи терпеть не могут фашизм, нацизм и вообще любого рода притеснение и дискриминацию. Саша на это лишь ответил: «Значит мне с жителями Вапи по пути».

Александр считал, что всякий способен победить в себе марионетку. Чтобы пережить ангст, то есть определённые терзания, страдания, выпадающие на долю любого, так сказать, персонажа мира сего, каждому/каждой необходимо для себя дать определение понятию «свобода». Причём истинная свобода, а не свобода для «галочки». Законы нарушать не нужно, но и позволять окружающей системе делать из своей личности зашоренное животное типа лошади тоже ни в коем случае нельзя. Ты свободен, но живёшь с окружающей системой в гармонии. И если что-то неприятное в этом мире случается не по твоей вине, ты, конечно, можешь из-за этого лить слёзы, если душа не считает случившееся справедливым. Однако же, в то же самое время не нужно упускать из сознания то, что ты априори не можешь быть ответственен за все случающиеся в этом мире портаки и косяки.

Саша всегда считал, что если ты — мужчина, и любишь по — настоящему (всей душой) лишь одну женщину, занимаясь с ней любовью, то при расставании с любимой (то есть произошедшем мирском портаке) какую-либо другую, нелюбимую женщину, ты просто будешь трахать… То есть здесь понятие «заниматься любовью» выглядит притянутым за уши. Насильно любить человек не способен, хотя спать без любви с другим человеком противоположного пола вполне под силу, и, если секс безо всякой любви происходит по обоюдному согласию, плохого в этом ничего нет. И Саша не скрывал этого от своей подруги Веры, с которой познакомился, уже став вапчанином. Вера была красавицей среднего телосложения (не полненькой, и не тощей), привлекательная и постоянно носившая одеяния хиппи, как делали многие жители Вапи. Возбуждение, конечно, Сашу захлёстывало при виде Веры — это естественно. Он приводил её к себе домой, они занимались сексом. Занимались просто по дружбе, и Вера не требовала от Саши чего-то несбыточного, которое он якобы должен. Возможно, должен высосать это несбыточное из пальца (ну ведь он же мужчина…) — так любят требовать многие женщины, даже не завоевав расположение мужчины к себе. Вера была понятливой и в свои тридцать пять лет жизнь повидала. Поэтому она, как и Саша, тоже ушла от вальяжной, чересчур шумной и требующей невозможного, системы в тишину Вапи. Ушла, распрощавшись со своим мужем — тираном. Натерпевшись от окружающей социальной системы, Вера в какой-то момент обнаружила в себе проснувшуюся решительную анархистку. Она так же, как и Саша, была однолюбкой и продолжала любить мужа. Точнее — продолжала жить со своими чувствами, даже после того, как её отношения с мужем прекратились. Вера так же, как и Александр интересовалась литературой, творчеством. А ещё — художеством. Она занималась написанием картин, и это была её отдушина. При соитии она располагалась сверху на Саше, либо под ним, стоная от наслаждения. Александр, заканчивая входить в Веру, расслаблялся, ложился, обнимая её. Гладил её длинные русые волосы, целовал её. Однако ни разу за все случаи их близости он не произнёс ни слова о любви к ней и не сделал намёка на то, что любит её или что-то типа того. Как и она со своей стороны. Тем не менее, когда однажды в Независимой Вапи стали происходить загадочные, жуткие убийства и полицейские показали Саше фото самой первой жертвы (которой оказалась Вера), Александру стало дурно… Найденное тело Веры было обезображено ранениями. Незадолго до того, как Драговцева по работе направили в командировку, в дверь его дома постучали двое полицейских. Они объяснили, что рядом с лесом, на окраине Вапи, был найден растерзанный труп Веры. Сказали, что представители Совета общин обратились в полицию и начато расследование. Драговцев ответил, что видел Веру в последний раз четыре дня назад и что понятия не имел, куда она направляется. На теле, горле девушки были огромные рваные раны, будто нанесённые разъярённым крупным хищным животным.

В ту ночь Александр лежал дома в постели один и долго не мог уснуть. Он глядел через окно на звёздное небо, вытирая предательски катящиеся по щекам слёзы. Нет, он не переживал в очередной раз из-за того, что мир отнял у него любимого человека. Но ему очень было жалко Веру. Она стала для него настоящим другом. Была, наверное, единственной женщиной в этом мире, занявшая Сашину сторону — и не на девяносто, девяносто пять или девяносто девять и девять десятых, а на все сто процентов поддерживая его взгляды, мировоззрение и жизненную позицию. Саша отразил в своём дневнике отношение к Вере, ситуацию о её гибели, о том, что в Вапи произошло убийство. Кроме того, он написал о ночах, проведённых с Верой, охарактеризовал её личность в целом. Также рассказал о случае, когда он заступился за Веру, защитив её от хулиганов во время их (Саши с Верой) вечерней прогулки по коммуне. После этого случая и началась их (Саши с Верой) активная дружба.

Александр ранним утром сидел в движущемся междугороднем автобусе. Думал о гибели Веры и о своей жизни в независимой Вапи. Саша не сказать чтобы верил в то, что всё, о чём он думал и говорил, когда — либо сможет сбыться. И уж тем более относительно формирования идеального общественного строя. Стремление Александра внутри души к бунтарству и так называемой анарходицее (то есть оправданию анархичного уклада общественной реальности) говорило о чём-то большем, чем о простой хвори из-за грубой политики, учинённой восседающими на пьедестале демагогами — узурпаторами. Это «большее» означало желание не стесняться быть самим собой. При этом, найдя свою отдушину в независимой коммуне, Саша знал о том, что одним из достоинств Вапи была экономическая самодостаточность, которая зависела от обычной человеческой деятельности и работы. Представители населения свободного городка зарабатывали на жизнь различными приемлемыми способами: на территории Вапи работали кафе, рестораны, кинотеатры, различные студии, магазины товаров хэнд-мэйд, а также просто товаров, музыкальные клубы, а также организации по производству украшений, мебели, велосипедов, мастерские по пошиву одежды. И свою лепту в развитие сферы деятельности независимого городка Драговцев уже постепенно начал вносить. Он в Вапи успел создать два веб-сайта (торговые онлайн-площадки) для магазина по продаже одежды и для магазина по продаже велосипедов.

— Игорь, давай прекратим эту хрень, пока не поздно… — сказал Стас. — Знаешь, что будет, если об этом узнает Совет общины? Я, конечно, отключил камеры видеонаблюдения, пустил видеозапись за прошлый месяц в эфир, потом верну всё как было. Но ты пойми — если нас поймают…

— Я очень рад, Стас, что ты шаришь в АЙ-ТИ сфере. — Прервал его Игорь. — Без тебя я бы сейчас не справился с этой работой. Вон Драговцев хоть и устал от всего, читает анархо — люмпенские книжки, перебрался в нашу коммуну, а всё равно выезжает на работу, так сказать, в большой мир. А ты вот разорвал все связи с тем большим миром, покончив не только со своей основной работой айтишника, но и полностью с собою прежним.

— Ой, кто бы говорил… Короче, Игорёк, хватит трепаться и послушай теперь меня. Ты называешь вот эти наши действия в настоящий момент работой? Но это не работа… Это ограбление. То есть преступление самое что ни есть настоящее, мать твою так! За это срок тюремный положен… Объясни хоть толком, что мы собираемся искать и спереть из дома Драговцева? А то как попугай одно и то же повторяешь: «волшебный ключик… волшебный ключик».

— Поверь мне, Стас. Если бы это была какая-нибудь ерунда, я бы не просил тебя помогать мне совершать преступление.

— Оно стоит того?

Игорь кивнул.

— Ты знаешь, что такое «Маркер-1»? — Спросил он. — Это электронно-цифровой носитель программного кода. Носитель в виде флешки. Из надёжных источников я знаю, что, имея в своём распоряжении «Маркер», некто будет обладать невероятными возможностями. Слышал об организации «Альтаир»? Это та организация, где работает Драговцев.

— Ну и что? — Ответил Стас.

— Так вот, благодаря коду «Маркера-1», можно будет получить доступ к системе и оборудованию «Альтаира». Ты не представляешь, что это такое. Там такие деньжищи можно сшибить на неофициальной продаже проектных планов этой организации куда-нибудь за бугор, конкурентам. В итоге, к примеру, за эти деньги столько земли хватит купить на этой планете, что таких коммун, как наша Вапь, сумеем десятки понастроить, если не сотни… Даже если придётся покинуть нашу страну и сбежать за бугор потом.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? Осознаёшь, в какую преступную хрень намереваешься ввязаться? — покрутил Стас пальцем у виска. Он отступил от Игоря. — Не, дружище. На меня во всём этом не рассчитывай. Я бы даже на данный поход в дом Драговцева не согласился, если бы не… — он замолчал на несколько секунд. Потом досказал мысль: — если бы не мой давнишний долг перед тобой.

— Ну вот и замечательно. — Молвил на это Игорь. — Ты мне и не нужен для осуществления моих будущих планов. Всё равно у тебя кишка тонка для того, чтобы начать осуществлять большое, грандиозное дело. У меня другие друзья-айтишники есть для этого, более сговорчивые и умные. От тебя же требовалось удалённо отключить сейчас видеонаблюдение и пустить в эфир запись камер за прошлые месяцы в этом секторе, где живёт Сашка, чтобы никто ничего не заметил. А также, как говорится, постоять на шухере, пока я буду искать «золотой волшебный ключик». Чуть позже вернёшь к работе видеонаблюдение. А для архива, если вдруг потом менты будут проверять запись с камер за сегодняшний день, смонтируешь и подтасуешь видео, загрузив его на сервер. Ты ж у нас гений в этом во всём. Правда, ссыкливый и безынициативный… Потом можешь быть свободным. Я не тиран и не узурпатор.

— Ой спасибо тебе, бля!.. — так же язвительно ответил Стас своему подельнику, а затем перевёл тему разговора в другое русло. — Произошло уже три зверских убийства в коммуне. Полиция на ушах. Вапчане тоже на ушах. А теперь, благодаря нам с тобой, будет ещё и громкое ограбление.

— Если это им всем удастся доказать. Я по поводу ограбления. — Парировал Игорь. — Хватит болтать. За дело.

Игорь закрыл за собой и Стасом калитку. Рекс, немецкая овчарка, завидев знакомые лица, завилял хвостом. Игорь подошёл к псу и погладил его. Стас посмотрел в ночное осеннее небо, затем взглянул, как Игорь с помощью оставленного ему Сашей ключа отмыкает входную дверь дома.

— Мне во дворе стоять? — спросил Стас.

— За мной. В хату. — Махнул рукой Игорь. — Обувь снимаем перед входом в дом, чтобы внутри бросающихся в глаза следов не оставлять на полу. И ходи, поглядывай в окна. Внимательно следи за улицей и двором. Если кто нарисуется, как говорится, на горизонте, дашь знать.

Не успел Игорь щёлкнуть в доме выключателем и включить свет, как двор и улица за воротами погрузились во тьму. Фонари на столбах вдоль улицы погасли. Погас фонарь на доме Александра, освещающий двор. Игорь выругался.

— Опять свет отключили! Как всегда, в самый подходящий момент!.. — возмутился он, пощёлкав выключателем в комнате и убедившись, что электричество пропало.

— Да ладно тебе. — Сказал Стас. — Нахера грабителям свет?! Ручные фонари у нас есть с собой. Темнота — наш друг. Так всегда было и будет. К тому же камеры отключены теперь. Можно видеозапись не подтасовывать.

— Ладно. Следи за окнами. — Игорь вытащил из-за пояса фонарь, включил его и стал обыскивать комнаты на предмет оставленного Александром Драговцевым в доме «Маркера-1».

— А если он этот «Маркер» с собой забрал? — подал голос Стас. — Он поехал в рабочую командировку, Игорь. Работает айтишником… Да он этот «Маркер» должен на золотой цепи на шее с собой носить.

— Значит, повторим наши действия позже, по возвращении Сашки. И снимем с его шеи «Маркер» так или иначе — хоть с живого, хоть с мёртвого. Сейчас мы ничего не потеряем в любом случае. Просто если сейчас найдём «Маркер» здесь, не придётся в дальнейшем усугублять ситуацию и делать из живого Сашки мёртвого.

— Ты спятил, Игорь! Ты окончательно слетел с катушек… Сам не понимаешь, что говоришь.

— Следи за окнами!

— За какими на хрен окнами следить? Темень вокруг, хоть глаз выколи!..

— Значит, выйди во двор и стой на шухере там. Если вдруг кто появится — мы пришли кормить собаку Шурика. Только покашляй громко, дай сигнал, чтобы я услышал и перестал тут в доме шариться как грабитель.

Стас прогулялся по дому. Зашёл в одну из комнат (по-видимому, это была спальня), подошёл к окну. Яркая луна с неба освещала небольшую площадку за домом, огороженную высоким железным забором из рабицы, а также — широкую лужайку в отдалении, перед лесными зарослями. Дом Александра Драговцева находился на небольшом пригорке и такое положение позволяло на расстоянии вокруг лицезреть красоты местной природы, среди которой находилась Вапь. Стас уже собирался было, как и попросил Игорь, выйти из дома во двор. Вдруг он увидел в окно какой-то непонятный тёмный прыткий силуэт, промелькнувший по открытой местности перед лесом. Обзор сквозь рабицу не позволил полноценно увидеть, куда делся этот силуэт. Однако, спустя несколько секунд, в отдалении за изгородью вновь возникло движение, и Стас понял, что некто… нечто со стороны леса движется по направлению к дому Александра Драговцева. Характер передвижения объекта наводил на мысль о том, что это вряд ли был человек. Скорее — какое-то животное. А манера его передвижения даже походила на манеру передвижения какого-то гигантского насекомого. Стас проглотил слюну. По спине пробежал холодок. Он вновь пригляделся к ночному пейзажу за окном: странный силуэт опять не наблюдался, слившись с мраком. «Может, померещилось?» — промелькнуло в голове. Хотя Стас сразу же отбросил эту глупую мысль. Реальность оставалась реальностью. Стас не был психом или шизофреником: он отчётливо через окно только что видел нечто, приближающееся к дому, в котором они сейчас с Игорем находились.

— Игорь! — Позвал Стас. — У тебя пистолет заряжен?

— Что? — Переспросил тот.

— Я говорю, пистолет заряжен?

— Заряжен.

— Будь готов применить. Там снаружи что-то есть…

Игорь перестал копошиться. Освещая путь фонарём, он пришёл в ту комнату, где по-прежнему у окна стоял Стас. Выключил на время фонарь и также всмотрелся в окно, куда был устремлён взор Стаса. Воцарилась дикая, напряжённая тишина, казалось, перебирающая кончиками своих холодных пальцев по коже, отчего тело пронизывала лёгкая дрожь. А ночная темень теперь будто бы превратилась в живое существо. И это существо, подобно какому-то гигантскому удаву, душило, скручивало своими объятиями, намереваясь вот-вот переломать все кости… Дикость устрашающей тишины была нарушена ещё более диким и устрашающим ударом по крыше дома снаружи, а также резко начавшимся надрывным, грубым лаем собаки во дворе. Создавалось впечатление будто на дом с неба свалилось что-то: может какое-то не очень большое перелётное транспортное средство. Игорь выхватил из кобуры пистолет. Это был Пистолет Лебедева «ПЛ-15 К», магазин которого был заряжен всеми четырнадцатью патронами, которые мог вместить, плюс ещё один патрон находился наготове в патроннике.

— Что это? — Еле слышно произнёс Игорь. — Что ты видел там?

Стас с округлившимися глазами отрицательно помотал головой и также тихо ответил:

— Не знаю… Уходим отсюда к чёртовой матери!

Он бросился из комнаты. Игорь схватил его за плечо, пытаясь остановить:

— Ты куда?! Остановись! Не выходи из дома…

— Отвали. — Стас оттолкнул Игоря и быстрым шагом устремился к входной двери. — Пошло оно всё! Я здесь ни при чём…

Игорь направился за товарищем, но тот уже выскочил из дома, в темноту двора. В этот момент разрывающийся лай Рекса прекратился. Затем вне дома раздались звуки. Нет, это не был полный ужаса мужской крик. Это было даже нечто пожёстче, как показалось Игорю. Там, снаружи, вне дома раздавалось не очень громкое утробное монструозное рычание, чередующееся с треском разрываемой живой плоти и ломающихся костей, хрящей… Сердце Игоря от страха готово было пробить грудную клетку. Однако он, сам не понимая, почему, вопреки требованию сознания, не бросился вглубь дома, чтобы спрятаться от атаки непонятной хищной твари. Вместо этого он с нацеленным перед собой пистолетом и с включённым фонарём в руке устремился к входной двери дома и распахнул её. Когда мощный луч света фонаря, а также лунный свет показали то, что происходило во дворе, ноги Игоря стали будто ватные. Они подкосились, и он упал на колени у порога, с внутренней стороны входа в дом. На залитой кровью небетонированной земле во дворе было разбросано то, что осталось от Стаса. Поодаль, у будки лежало бездыханное тело овчарки. В остатках же Стаса рылось и пожирало их жуткое существо, превосходящее по росту взрослого человека. Тварь, покрытая серой шерстью, сочетала в себе нечто общее между оборотнем, гигантским пауком и огромным… цыплёнком. Её четыре верхние длинные конечности оканчивались тремя когтистыми пальцами каждая. Чуть большими по размеру тремя пальцами с когтями оканчивалась и каждая из лохматых ног. Хвост отсутствовал. Тело, покрытое шерстью, было сгорбленным. Голова, походившая на цыплячью, имела на себе физиономию с тремя чёрными, отражающими блеск света, глазами и ртом с острыми животными зубами. Рот напоминал собой, скорее, гигантский скрюченный клюв. Подняв глаза и завидев Игоря, монстр искривил физиономию в злобной гримасе, оторвался от трапезы и ринулся на него. Двигалось чудовище прытко, словно паук, начав бег на двух задних ногах, затем пригнувшись и став передвигать по земле и четырьмя верхними конечностями.

Игорь открыл огонь из пистолета по приближающейся твари. Успел произвести три выстрела. От попавших в него пуль зверь дёрнулся и взвыл. Однако пули его не свалили. Чудище приблизилось и ударом клешни рассекло Игорю голову, убив на месте. Останки Стаса и тело Игоря с остатками головы были обнаружены на следующий день. Полицейские оцепили место происшествия. Александра Драговцева отозвали из командировки, рассказав о том, что случилось на его участке, у него дома. Драговцева допросили полицейские. Александр сказал, что Игорь и Стас были его приятелями и что он попросил Игоря присмотреть за домом и покормить собаку, пока он (Александр) будет несколько дней в командировке. Что за зверь напал на друзей Александра, а также нападал на других жителей Независимой Вапи, для Саши также оставалось загадкой, как и для всех. Запись с камер видеонаблюдения обрывалась, поскольку на местной электростанции в тот момент вышло из строя оборудование и на несколько дней коммуна осталась без электричества. Сотрудники экспертно-криминалистического центра выяснили, что следы кровожадного животного кружили вокруг дома, и уходили в лес. Со стороны леса это существо и появилось, приблизившись к дому и напав на приятелей Драговцева.

Александр Куртышев был одним из тех, кого в научно-фантастических книгах и фильмах называют помешанным на науке злобным гением. За два дня до того, как на жителей Независимой Вапи стало нападать хищное непонятное существо, оставляя вокруг лишь растерзанные трупы, Куртышев узнал, что из одного из вивариев его лаборатории сбежал животный подопытный образец, являющийся результатом скрещивания различных форм жизни. При чём одной из этих форм была инопланетная форма жизни.

— Вы хоть понимаете, идиоты, — спокойно, но очень грозно говорил своим помощникам Куртышев, — что начнётся теперь в округе?.. Вы осознаёте, что сделает объект 200 «Цыплячья» с населением? Вы что натворили?.. Какая на хер объекту 200 свобода? Имейте ввиду, я лично теперь всех охранников, что дежурили в ту ночь, скормлю остальным нашим подопытным хищникам.

— Успокойся, Александр Юрьевич. — Ответил Капранов, помощник Куртышева. — Ты ведь прекрасно знаешь, что объекту 200 «Цыплячья» незадолго до его побега, а также некоторым другим хищным особям были вшиты в тело по две ампулы, представляющие из себя кислотные бомбы. Мы итак собирались уничтожить всех этих существ с помощью этих ампул после проведения опытов. Ты ведь помнишь, что при взрыве данные бомбы не просто разнесут тело существа, но и растворят его останки с помощью достаточного количества содержащейся в бомбах кислоты. Так что вряд ли даже выбравшаяся за пределы лаборатории особь будет доставлять хлопоты долго.

— Ты что, ДУРАК?! — на этот раз Куртышев раздражённо прикрикнул, постучав указательным пальцем по своей лысой голове. — Ты понимаешь, сколько людей пострадает от лап объекта 200, пусть даже за то недолгое время, что он будет жить и бегать по округе до взрыва кислотной бомбы!.. Если распутываемая полицией нить всех происшествий приведёт к нашей лаборатории — нам ПИЗДЕЦ! Это будет ВОЙНА…

— А я тебе говорю, успокойся и держи себя в руках! — Капранов стоял на своём. — Будущее, которого все с таким замиранием сердца ожидали, уже наступило. Лабораторий, проводящих секретные опыты с земными и внеземными зверушками, вокруг развелось как грибов после дождя. Мало ли какой организации могла принадлежать одна из этих зверушек, которая очень скоро там, на воле насильно покончит с собой… Пусть попробуют найти и собрать её останки. А если и соберут, пусть попробуют доказать, что это результат экспериментов именно нашей лаборатории. Мало на планете всяких тварей неведомых развелось?!..

Куртышев недоверчиво, с прищуром, смотрел прямо в глаза своему помощнику. Затем достал из кармана маленькую бутылку с алкоголем, отхлебнул залпом половину её содержимого, убрал бутылку назад в карман. Бросив по-прежнему недоверчивый взгляд на Капранова, Куртышев вышел из кабинета.