Будем жить!

33-е число шестого месяца, Нойехафен, около одиннадцати утра, стоянка перед представительством ПРА.

- Ну что – идём? – Весло весь в нетерпении, рвётся домой как бульдозер, не обращая внимания ни на что. День пожимает плечами:

- Ну, идём… Хотя – куда ты так торопишься? Всё равно ещё тут сутки-двое куковать, пока будку нашу в порядок приведут… А проездные документы, между прочим, действительны не более чем месяц после выдачи! Таким образом, минус пару суток дешёвого соляра твоя спешка обойдётся, а раньше, на эти пару суток, мы всё равно дома не окажемся. Лучше бы по городу прогулялись, сувениров поискали на подарки, тут вроде ещё городские пляжи есть – где ты ещё в водичке открытой побултыхаешься?! Уа-а-ааа-у-у…

Заразительный зевок Дениса и нас заставляет выдать аналоги, даже Арес, по-моему, зевает не просто так – а за компанию! Весло сбивается с настроя – но не надолго, тут же возвращаясь к теме:

- Нафига тебе те пляжи?! Тоже мне, «открытая водичка»… Сетка двухслойная, глубина едва подмышку, полста метров вдоль и два десятка поперёк – весь твой «бассейн»! Только и радости – как бы река, как бы проточная вода… садок для крабов! Да чего там делать? Мало ты брюхом попеску ещё в ЦУП-е поелозил, чтобы здесь тем же самым по доброй воле заниматься? Нашёл развлекуху!

День возмущённо вскидывается:

- Слышь, ты не смешивай! Там – по команде и вперёд на время, а тут – ради удовольствия и на месте! Представляешь – никакая зараза не орёт над ухом «Живее, дармоеды!» (я аж поперхнулся – ну погоди, отомщу и снова отомщу!), тишина, покой… девочки, опять же! Где ты предлагаешь с ними знакомиться – в барах? А ты по-ихнему хоть три слова в кучку собрать сумеешь?! Да и кого ты в баре склеить сможешь – «…моя твоя очень любить – полста экю в час, сотня на весь ночь…»?! А на пляже… да, языковой барьер останется – но мы-то, такие все накачанные, мускулистые, реальные жеребцы! Думаешь, не клюнет одна-две-три фройляйн? Да, впрочем, я и от симпатичной фрау не откажусь!

Весло хмыкнул:

- Ну да, губу закатай! Тут у них фигня какая-то творится… нехорошая фигня. Я вот вчера… ну ладно вам, в конце-концов, имею право! – Весло даже покраснел, пряча глаза от наших возмущённых взглядов, в которых читалось «…ну вы и пошляк, герр корнет! Сам по лядям, а нас позвать – не в жилу?! Совести у тебя, герр корнет, нихрена нет!..». Но, поизображав стеснение, Весло тут же посерьёзнел:

- Так вот, о чём это я… Ну, не спалось мне на новом месте, после вчрашнего! Вышел вниз, в бар, даже без особых желаний – так, посидеть-подумать… У стойки, как и положено, пара-тройка девиц коктейли тянут, чистенькие такие – даже и не скажешь, что постельные бабочки. Одна мне этак поулыбалась дежурно – я и клюнул, в конце концов, почему нет? Это День никак в невестах не разберётся (Денис вскинулся, тут же остыл и буркнул – «один-один»), кобельеро наш, а я человек свободный… будем считать… Так вот! Паула – не спрашивайте, понятия не имею, настоящее это или… хм, «сценическое», да и плевать – слегка по-руски чирикала, так что договорились быстро. Кстати, День, полтос – это ты каких уличных дешёвок в Порто-Франко окучивал; двести час, и пять соток ночь, чтоб ты знал! Хотя, честно сказать – не жалко, горячая попалась девка! Только вот утром, после всего, уже уходя, она так тоскливо как-то на автомат посмотрела, и прочирикала что-то вроде… сейчас, вспомню… э-ээ, как-то так: «…вьи есть наёмник? Вьи есть спасать… кто там, вверх?.. Я… есть вернуть деньги… спасьитье мой сьестра!.. я всьё делайт!..». Я попытался объясниться, но Паула, когда поняла, что я никакой не наёмник, замолчала и удрала… Так и не понял, кого тут надо спасать, и почему местные сами не справляются!

День вздохнул удручённо:

- Ну вот – пока некоторые развлекаются, другие добывают информацию… а кобель почему-то я! Абидна, аднака!

Я, переглянувшись с Колей, поинтересовался:

- Ну и что ты нарыл, товарищ героический разведчик? Который, разумеется, ни разу не шпион? Давай, не тяни Рычика за мохнатые, он этого не одобряет! И я не одобряю – так что твои собственные фаберже в серьёзной опасности, имей в виду!

День скорчил постную мину и скорбно провозгласил:

- Повинуюсь грубой силе, подкрепляемой угрозами жестоких пыток и неконвенционных методов добытия сведений у дружественных сил… Ладно, понял-понял! – и отшатнулся от кулака Весла под носом. – Тут такое дело – немцы в контрах с китаёзами. Причём дошло уже до стрельбы – и трупы есть; как там у косорезов не знаю, а немцы своих уже несколько десятков схоронили… Я в ресторане встретил того мужика – ну, помните, на пирсах «Чайку» встречал? – и уже «готового», он накачивался спиртным как конь… Вот, а я случайно за соседним столиком оказался. Он меня заметил, подсел и принялся… ну, в жилетку плакаться, короче. Не позавидуешь им – настоящая война идёт, по сути. Причём в одни ворота! – День замолчал, переводя дух, на что мы с Коляном сунули ему кулаки под нос не сговариваясь, зато синхронно!

- Да прекратите вы! – обиделся Денис, а Рычик, до того мирно развалившийся на его коленях, приподнял голову и предупреждающе взмявкнул – Я же расказываю! Короче – китаёзы сговорились с Орденом, все местные уверены на сто процентов. Орден, похоже, хочет немцев загнать под плинтус из-за недавних событий, в которых ты, командир, так лихо отметился – слишком успешно фрицы изгадили планы орденским уродам, со своими военно-морскими силами… Вот китайцы и заявили: мол, территория на которой располагаются верфи – если кто не в курсе, это вверх по течению этой вот реки, которая у немцев зовётся, само собой, Неу-Рейном, а у китайцев Да-Хё – их исконная китайская, от самого Начала Освоения торжественно Орденом завещанная, которую злобные фрицы (которые потомственные негодяи ещё со времён герра Гитлера, нетолерантные сволочи и нацисты) отжали неправедным путём, пользуясь малограмотностью первых узкоглазых переселенцев вообще и их военной слабостью, на тот момент, в частности… Короче – наглецы и мерзавцы, отняли у деток конфетку. А раз так – а ну, подавайте её обратно, с процентами и извинениями! – День снова выдохнул и потянулся к бутылке с водой. Весло, молча протянув товарищу литрушку, задумчиво почесал затылок:

- Теперь становится понятно, почему мы сюда на бочке с динамитом плыли, и чем это так выгодно контрабасам… Уверен, Орден поставки вооружения и вообще технологических изделий здорово поприжал – так что да, сговор с косоглазыми налицо… но непонятно – почему фрицы щё не вломили узкоплёночным от всей широты немецкого орднунга?! В Пятидневной они себя показали серьёзными бойцами, за спины не прятались и вообще удачно сработали… А тут, как я понимаю, вялое позиционное противостояние с непонятным итогом?

День, передыхнув, кивнул:

- Сначала так и было. Многие вообще расчитывали, что тем и обойдётся! Постреляют мало-мало, прикинут результат и сядут договариваться… с какими-то уступками, ясное дело, но в меру. Вот только косоглазые нацелились на всё, полностью! Сами, или Орден их подталкивает – но никакие переговоры их даже не интересуют, только капитуляция. А с «вломили» возникла серьёзная проблема – весь немецкий анклав, к слову не такой уж густонаселённый, как я понял, вытянулся вдоль этой то ли Неурейновой, то ли Да-Х…ёвой реки, причём неравномерно, а как бы такими… посёлками, что-ли. Сам Нойехафен – это в основном порт, торговля, да и вообще предпочтительное место проживания большей части резидентов. Выше по течению, в полуста километрах примерно – верфи, туда ездят вахтовым методом, или на контракт – место уж больно сырое, в жару как в джунглях… Но глубины там приличные, берега обрывистые, можно корабли спускать на воду прямо с кромки, леса много строевого в округе – короче, удачное расположение кораблестроительного производства. Здесь, в Нойехафене, пришлось дноуглубительные работы проводить, чтобы полноценный порт построить – а там всё уже готовое! Климат ещё был бы поприятнее – так наоборот, сюда вахтовики бы катались… Ладно, это не столь важно. А ещё чуть выше по течению, примерно под сотню километров по прямой – этакие… ну, не знаю, дачи, что-ли? Короче, там упорные фрицы пытаются что-то типа агроферм организовать – но там что-то не то с землёй, плохо овощи и зерновые приживаются, да и со скотоводством так себе… зато места живописные, этакие низинные Альпы. Притом зверья хищного не так уж много, им там жрать нечего, вероятно… короче, там несколько детских летних кампусов, типа пионерских наших, ну и просто типа домов отдыха всяких. И вот их, как мне объяснил этот Свен, китаёзы как бы в заложники взяли – точнее, полностью отрезали от основного анклава! Не атакуют – но и вывезти людей не дают, любые транспортные стредства уничтожают как на реке, так и на берегах. К тому же там и нет нормальных дорог – рекой все обходятся… обходились. Примерно месяц эта фигня тянется, даже чуть больше, связь узкоплёночные тоже глушат, но не полностью, время от времени получается обменяться новостями. Короче – хреново там, несколько отдалённых хуторов косорезы захватили, кое-кто сумел сбежать… жуткие вещи рассказывают, Освенцимы отдыхают! – День снова приложился к водичке, Весло, откинувшись на борт нашей машинки, задумчиво поглаживал торчащую из кобуры рукоять («длинные» стволы мы, как со вчерашнего дня гражданские лица, законопослушно опечатали в сумки, специально для этого с утра съездив на КПП), посматривая то на меня, то на Дениса.

- Это что – я один вчера спал? А тебе всё это – один этот… как там его… Свен выложил? Ты что – всю ночь с ним квасил? – я даже немного застеснялся. Один куролесит всю ночь – а ночи здесь дли-и-инные! Второй – шпиёном подвизался, и успешно, что особо доставляет! Один я – тюфяк тюфяком, дрых как сурок… День пожал плечами:

- Не только он, там ещё подошли… разные. Город бурлит, на взводе всё население – но у многих там, вверх по течению, дети или родня, всего тысячи четыре или больше… или меньше – никто не знает толком, сколько там осталось живых. Большинство – это точно; а попавшихся косорезам в удалённых посёлках уже и не числят выжившими. Продукты у них на исходе, на носу голод… – и заглянул мне прямо в глаза.

Не хотелось мне соваться в эту войну, честно говоря. Ничем особым помочь мы не могли – ну, ещё двое-трое стрелков, таких у немцев и без нас, думаю, достаточно. К тому же, наёмники (или такие вот добровольцы вроде нас, идейные борцуны за всё хорошее) – всегда для резидентов расходный материал, предназначенный для наиболее опасных участков как атаки, так и обороны, да и просто те, кого не жалко! Да, День явно загорелся мыслью восстановления справедливости, да и Весло чем-то таким озадачился – но парни молодые, крутостью своей нездорово возбуждённые, им простительно. А я – понимаю, что даже «спасибо» врядли кто скажет на их могилах, если они и вовсе будут, эти могилы… А у ребят прям «пепел клааса» в грудь тарабанит, зовёт причинять добро и наносить справедливость в промышленных масштабах, наказывать плохих и спасать хороших… И не понимают (а если и понимают – умом – то тем самым сердцем всё равно не принимают!) по возрасту пока, что плохих, для наказывания, хватает везде и всегда – а вот с хорошими частенько патологическая напряжёнка как у тех, так и у «других». И лезть в чужую свару – практически стопроцентно огрести с обеих сторон, иногда одновременно…

Ничего больше обсудить мы не успели – вернулась из банка старлейтша-кадровичка, и мы, как крысы за дудочкой, потянулись вслед за офицером(-шей?) в представительство. Она тоже доброжелательно заулыбалась при нашем появлении, документы выправила быстро – кажется, бланки заготовила ещё вчера, поскольку вписывала туда только наши личные данные – и вручила с торжественными (насколько это было возможно в рабочем кабинете) напутствиями и пожеланиями успехов «в мирной жизни». Мы так же велеречиво поблагодарили, дежурно попрощались и потопали к выходу из здания – заодно отшлёпали печати у той же секретут-сержантши, что и вчера; и почти добрались до входных дверей… Именно этот момент выбрал давешний старлей, Мейеркин, для того, чтобы явиться на рабочее место – правда, он мог быть занят с утра ещё где-то, но как-то не слишком верится!

- О, ждёте – прекрасно, начинаете своё место понимать? А почему форма не по уставу?! – ну кто бы ту форму, которая у нас и так нештатная, вообще привдил к уставному виду, мы со вчерашнего дня гражданские люди – Ну ничего, я вас научу родину любить! Готовьтесь, салабоны, с сегодняшнего дня у вас начинатеся настоящая армия! Вы у меня узнаете, что такое служба… вот сейчас и начнём! – а сам аж светится в предвкушении! На что угодно спорю – приготовил этот половой гигант нам очистку мусорника, уборку нужников или нечто того же порядка, и сейчас аж трепещет в мечтах о нашем унижении… дебил. Надо признать, среди офицеров РА он такой на моём пути как бы не первый – но реально дебил! С напрочь атрофированным чувством самосохранения, к тому же.

Весло поворачивается к Денису и громко спрашивает:

- День, ты понимаешь, что от нас хочет этот неадекватный? Какого он вообще к нам до…бался, и на каком основании собрался чему-то учить?

День, будучи в курсе всех наших вчерашних приключений, картинно пожимает плечами:

- Да откуда мне-то знать? Ты, Весло, не у того спрашиваешь – вон командир стоит, к нему и обращайся с такими вопросами! Моё дело маленькое – баранку крутить; а всякие головой ушибленные и неприятностей ищущие – это по части начальства; у Следопыта и спрашивай…

Точно знаю, вся беседа секретантшей регистрируется как магнитофонная запись, и будет распространена среди метных военнослужащих уже через десяток минут – или я секретуток не знаю? Парни старательно «опускают» этого опогоненного козла – и мне кажется… я буду участвовать! Вот, просто до колик – хочется! Надоело сдерживаться!!!

- Да я понятия не имею, чего этому дауну от нас надо! – придав голосу побольше возмущения, вношу свою лепту в этот обмен мнениями. – Я ещё вчера подумал, что имбецил этот – неадекватный, он себя так странно вёл… Интересно, куда штатная медслужба смотрит – его же из мягкой палаты выпускать опасно, или убъётся, или покалечится; а уж в действующей армии держать – такое…

День строит удивлённые глаза:

- А что так? Буйный, слюной капает и на людей кидается?!

Я мотаю отрицательно головой:

- Не то чтобы очень… но разве нормальный офицер будет бегать по кабинету со спущеными штанами (ну не спущеными, а всего лишь едва застёгнутыми… но кому, а главное – как, он будет это доказывать?!), махать своим органом (туда же – мне не жалко!) с какой-то шалавы соскочив (на тебе, тварь! кэп, хоть и едва знакомы мы с ним – воин, а ты – мразь!), и блеять, что его изнасиловали старшие по званию?! Точно больной, на всю башку отбитый, зуб даю!

День дожимает:

- Что – имено так и жаловался?! – я киваю, Весло тоже что-то согласное изображает. Всё, не отмоется чмо, теперь это с ним навсегда! – А кто его насиловал-то?

Я развожу руками:

- Да мне откуда знать? Какая-то шалава с капитанскими погонами, местная многостаночица, наверное… Может, просто курву из ближайшего б…ядюшника в китель нарядили да этому прислали – у него, наверное, не всегда работает (делаю двусмысленное движение рукой), или вообще фетишь какой на количество звёздочек? И даже не спрашивай меня, как именно она этим занималась – я в этих извращенских делах не копенгаген, мало ли, какие у них игры бывают! – на ещё подачу! Не удивлюсь, если к вечеру всё представительство будет обсуждать привычки пассивного старлея, сублимирующего свои желания в собственном служебном кабинете с такой же извращённой любовницей! А я уверен – обязательно найдутся его «бывшие», которых он так или иначе успел обидеть за время пребывания здесь, и уж они огоньку подбавят от души! Теперь точно не отмоется, а какие роскошные слухи будут его сопровождать… м-м-ммм, про прозвище-позывной даже думать страшно! Кстати, Мейеркин не то чтобы совсем дурак – перспективиы просчитать уже успел, поэтому его багровой рожей можно ночью вместо ИК-прожектора пользоваться – даже, пожалуй, получше будет…

- Ты… вы!.. молчать!.. Сгною!.. Скоты, как вы смеете?!. На каторгу!.. Нижние чины – офицера!.. Не сметь! – какая красивая истерика, чуть не всхлипывает! Точно – «паркетник», даже не попытался за кобуру схватиться, только руками бестолково размахивает и дёргается. Тоже мне, «белая кость» нашёлся, тебе, убогому, до настоящих офицеров… шакал как есть.

Сержантша за стойкой спряталась почти целиком, кто-то переминался на лестнице (вот и алиби девахе – этот стручок мог бы нагадить «за разглашение», а теперь пускай ищет!), а мы попытались пройти на улицу. Потерявший от ярости всякое соображение лейт ринулся к Веслу, уже открывающему входную дверь, рванул створку обратно и заверещал:

- Стоять!!! Выполнять приказы! Под трибунал пойдёте! С го…ном смешаю, ублюдки! В карцер, немедленно! – хе, он так и вправду башкой протечёт… да и шут с ним.

- Слышь, псих – а кто ты такой, чтобы мы твои приказы выполняли? – лениво интересуюсь, подступая поближе, но ещё пока вне радиуса досягаемости конечностей. – Ты совсем плохой, да? Иди вон на улицу, там попробуй покомандовать… да вон, хоть в кафешке напротив! Интересно, куда именно тебя пошлют?

Мейеркин захлёбывается слюнями, кое-как откашливается и сипит:

- Неподчинение с-старшему по з-сванию?! В дис-сссбат, на каторгу, я вас туда пожиз-ссненно упеку! – и уже перепуганной сержантше, с привзвизгом – Выс-сывай комендачей! Немедленно!!!

Патруль, как оказалось, пребывал в этом же здании, так что явились они, можно сказать, моментально. А вот с арестом дело сразу не задалось… старшине – командиру взвода охраны – хватило одного взгляда на бумаги, которые я заблаговременно переложил в нагрудный карман. После бойцы просмотрели запись с камеры наблюдения – а как же, и такая имеется – и констатировали отсутствие каких-либо оснований для нашего задержания. Более того – рывок Мейеркина к двери и перетягивание оной с Веслом при некотором желании можно было трактовать как физическое нападение на гражданского со стороны офицера РА! Морду старлея надо было видеть – когда он всё же осознал, что на его хотелках уже лежит злоровенный болт с левой резьбой! И все мечты осыпались прахом и развеяны суровым ветром реальности… Зато как красиво звучали в записи наши комментарии относительно вчерашнего инцидента! А прокрутили «ролик» раза четыре – похоже, достал здесь этот половой хулиган уже многих, так что даже «экспертов» привлекали, типа не расслышали там что-то, на записи – она такая нечёткая… Пока до придурка дошло, что над ним просто издеваются – кажется, кто-то даже скопировать ролик успел!..

Короче, покинули мы представительство под дружный гогот где-то на лестнице, и вспыхивающие то здесь, то там очаги хохота из окон, ну и массу похлопываний по плечам и выставленных вверх «больших» пальцев. Хотя сами позволили себе ржачь только в машине, мы с Веслом в кузове, а День за рулём – сам водилой назвался, так лезь соответствовать! Отсмеявшись, общим «голосованием» решили куда-нибудь заехать перекусить, после таких-то нервов самое полезное – закусить чем-нибудь треволнения; а то и до язвы желудка недалеко – ведь все болезни от нервов, и только венерические от удовольствия…

Ресторанчик выбрали не привиредничая, есть хотелось; проехали пару улиц, оставаясь в условно-респектабельном районе города, посмотрели на вывески, выкатили на небольшую площадь с приятного вида сквериком посредине – да на ней и остались, как раз на террасе ресторанной с видом на этот самый скверик. Кухня порадовала – кормили по-немецки основательно, а традиционные пиво с колбасками и вовсе оказались выше любых похвал! Да и вообще атмосфера в заведении дышала этакой псевдостаринной респектабельностью – солидные деревянные столы по сотне кило весом, из толстенных, потемневших от времени (возможно – искусственно, но нам не всё равно?) досок, такие же мощные стулья, при всей своей громоздкости достаточно удобные, столовые приборы из солидного фаянса (и никаких одноразовых тарелок!), порции, способные при необходимости накормить (пусть и не досыта) как минимум пару человек каждая – я бы в рейде и одной такой на троих бы питался, да радовался изобилию… как говориться – лепота-аа! В скверик высыпала какая-то детвора – похоже, напротив ресторанчика возвышалась не мэрия, как мы поначалу подумали, а начальная (или не только начальная) школа – на перемену выпустили козявок, свежим воздухом подышать и чуток сбросить накопившуюся за партами энергию.

Кто бы и какие бы умилительные сопли не пускал на детвору – но их непосредственное присутствие в больших количествах весьма напрягает. Шумно становится, мельтешение всякое перед глазами, суета… в общем, переглянувшись, решили сваливать. Собственно, тарелки уже минут десять как пустые, и даже чашки с кофе (чай в меню был – но у меня при виде ценника (хотя ресторанчик и так не из дешёвых) глаза на лоб полезли!) показали дно. Немного попрепирались на тему дальнейших действий – День ратовал за пляж, Весло склонялся к променаду по местным оружейкам и, при желании, шоппингу в оных, мне было лениво всё – я стоял за отель и мягкую в нём кроватку, а уж вечером… в итоге победил День. И, на радостях, оставив нас расплачиваться за съеденное/выпитое, ускакал за руль джипа, и даже завёл двигатель, подгоняя нас и преисполнившись предвкушением новых и весьма приятных знакомств…

Я смотрел эту сцену – потом, позже, в кошмарах, от которых просыпался в холодном поту – сотни раз. Не меньшее количество раз вспоминал её бодрствуя – пытался увидеть хоть какой-то шанс, не знаю, зачем… День возится с Рычиком, сидя за рулём «гелика», я протягиваю официантке, с трудом сохраняющей «служебную» невозмутимость (точнее, видимость таковой – котяры, как всегда, произвели фурор среди зрителей!) пластиковые карточки экю, Весло натягивает скинутую на спинку стула по поводу дневной жары куртку, в нос бъёт запах корицы… я ненавижу корицу… На уходящую от площади с небольшим подъёмом улицу, в нашей прямой видимости – мы чуть наискосок от выезда – выворачивает громадный грузовик, с мощным кенгурятником и целой россыпью фар на кабине, взрёвывает движком и начинает разгоняться вниз, целясь носом точно в сквер! Кто за рулём – не разглядеть, но тормозить этот урод не собирается; наоборот, двигатель всё ускоряет тяжёлую машину, превращая её в мощный таран, способный прошибить каменный дом насквозь – а внизу, в полусотне метров (и расстояние с каждой секундой уменьшается!) не понимающая опасности учительница средних лет как раз выстраивает свой класс, чтобы вести их назад, в школу! Я пытаюсь вскочить, мешает мощная столешница, Весло поворачивается и, запутавшись в рукавах, дёргается к нашему джипу, до удара не больше десяти секунд – детские тела таким просто разбрызгает… Грузовик собирается убивать, он целится! И сделать я ничего не успеваю, автомат в опечатанной сумке, в кузове, а из пистолета это не остановить… Я – ничего не могу сделать! А День… День вышвыривает в окно Рычика, криво улыбается нам – и срывает машину наперерез той твари, которая решила поиграть в кегли детьми! Что-то мелькает вслед сорвавшемуся с места под визг шин и вой движка джипу, учительница наконец-то осознаёт происходящее и начинает что-то визжать – к её чести, выталкивая детей из зоны удара, но сама оставаясь на месте до последнего, хотя прекрасно понимает, что хлипкий декоративный заборчик из ажурного чугуна не сможет задержать убийцу и на мгновение… Я уже не пытаюсь никуда бежать – до столкновения не больше трёх-четырёх секунд, официантка, зажав рот руками, трясётся рядом, кто-то открывает огонь по кабине грузовика из автомата; поздно – даже пристрелив водителя, удар не остановить! Весло наконец надевает куртку, не чувствуя, как уступивший рывку рукав повисает на остатках ниток… День, едва разогнавший тяжёлый джип, выворачивает руль, но и грузовик чуть подруливает – и джип левой, водительской стороной, бьёт грузовик, разогнавшийся ровно настолько, чтобы проехать по скверу не останавливаясь, но недостаточно для преодоления чего-то большего, чем декоративная ограда… Удар страшен! Грузовик, выбитый с траектории атаки и потерявший значительную часть своей скорости, давит кабину подвернувшегося джипа, но и сам, врезавшись правыми колёсами в клумбу (которую без тарана нашего друга не зацепил бы вовсе), ещё больше теряет скорость и со скрежетом лопающегося металла переворачивается на бок! Из кабины грузовика, пробивая стекло, вываливается водитель, падает на брусчатку и затихает, скорее всего, теряя сознание. Крутнувшийся вокруг своей оси от удара «гелик», с буквально раздробленной со стороны водителя кабиной, по инерции катится ещё несколько метров и останавливается, воткнувшись носом в ту самую декоративную ограду… Мы с Веслом срываемся с места, я успеваю к кабине джипа первым – смотрю и понимаю, что сделать ничего не смогу!

День полулежит в собственной крови; ног у него, можно считать, нет – дикое месиво из осколков костей, кусков металла и обрывков мяса начинается сразу от пояса; правой руки нет тоже – раскромсанная культя чуть выше локтя… если бы он ещё был; в живот глубоко воткнулся большой кусок стекла, не оставляя даже призрачных шансов – тут не всякий хирург справится, будь он даже вот прямо здесь! В стекло выпущеными коготками вцепился Рычик – он принял этот удар первым, и сейчас на груди Дэна только его половина – ниже передних лап стекло полностью перерубило котёнка-недоросля, до последнего сражавшегося с врагом… с тем, что малыш посчитал непосредственной угрозой! На стекле глубокие следы когтей, мёртвый Рычик оскалился в яростной гримасе… День вдруг вздрагивает и открывает глаза! Я судорожно сдираю с подвески ававрийную аптечку, проворачиваю иглу на шприц-тюбике, зубами сдёргиваю колпачок и всаживаю иглу в плечо Денису – промедол должен снизить болевой шок, пытаюсь наспех скрутить из чего-то жгут, чтобы затянуть… хоть что-то, такие обширные раны не перекрыть, я это понимаю… День тянется левой ладонью, одними пальцами, и хрипит:

- Не…на…да… Не помх-кх-хо…жет… н-кхе…ч-кх-хм-устф…ую нох…и… Рычих-кхм… я… ехо… Бе-хи… кх-хф… глуп-кх-кх… ма-хмлыш…

Сжимаю мокрую от крови ладонь – День слабо улыбается и шепчет:

- Нх-ет… но-хи… не чустф…ю… Ком-кх…дир… Рыч-шикх… фмес-те…

Я сглатываю слёзы и чётко проговариваю:

- Я понял, День – так будет, обещаю. И – эти твари поплатятся, слышишь?!

День едва ощутимо дрожит, пальцы ледяные – кровь уже почти не вытекает из перерубленых жил:

- Сна…ю… про…

Тишина. Что он хотел сказать?! Прощаться? Извиниться перед кем-то? Что-то передать? Весло, стоящий рядом, тянет меня за разгрузку:

- Командир, тут эта гнида живая – дорезать?! – только голос выдаёт эмоции Коляна, да расширенные зрачки, в которые я секунду смотрю, перед тем как мотнуть головой:

- Погоди, сначала поспрашиваем, что это было… Я очень хочу знать, с кого взять расчёт!

На брусчатке валяется связанный водитель – Весло не потерял голову, в отличие от меня, и упаковал подонка качественно. Ублюдок лежит и скалится нам в лицо свжевыбитыми осколками зубов – щуря и без того узкие глазки и пытаясь прижать плечом кровоточащий обрывок уха. Красная кровь на жёлтой шкуре смотрится… странно, неестественно, игрушечно даже… Косоглазый, азиат. Китаец…