Бремя чести

Глава 3

И вот, наконец, путешествие заканчивалось. За высокой стеной, сложенной из громадных каменных блоков, возносились к небу шпили Вусэнта. В воздухе повеяло морем. Солоноватый запах щекотал ноздри, заставлял вообразить себя капитаном пиратского фрегата.

Лес сменился ровной местностью, кое-где ее вспарывали земляные холмики. Вдоль тракта стали попадаться вкопанные в землю столбы, отмечавшие каждую милю пути. Навстречу все чаще ехали повозки с угрюмыми возницами, в окружении нескольких охранников. Западный тракт еще недавно был печально известен из-за разбойничьей банды, скрывавшейся в местных лесах, но рыцари Ордена с ними недавно разобрались. Многие купцы не могли поверить в это и продолжали нанимать охрану для своих товаров. «Мало ли, кто еще решит заняться грабежом, — говаривали они, похлопывая себя по мошне. — Зато денежки будут целей!»

Экроланд по пути объяснил Аткасу, что традиция велит отрядам рыцарей, которые возвращаются из дальних походов, торжественно следовать по городу до Холла, где их встречает магистр Ордена, а командир отряда должен в небольшой речи описать все приключения, случившиеся с ними во время отлучки, и публично наградить достойных.

Аткас задумался, кого Сегрик сможет наградить. Сам парень, не мешкая, выбрал бы своего хозяина, но было как-то сомнительно, что глава отряда снизойдет до награждения во всех отношениях неудобного Экроланда.

Дорога постепенно расширялась, теперь по ней могли проехать четыре повозки в ряд. Показались ворота Вусэнта с двумя небольшими башенками по обе стороны. Над ними раздувались флаги с гербом города: на синем фоне странный красный зверек, отдаленно похожий на кошку.

Возле городских ворот скопилась небольшая очередь. Стражники проверяли документы, ругались с крестьянами, лезущими вперед, успевая при этом кланяться шикарным каретам, в которые впряжены изящные кобылки. Прямо у ворот продавали с лотков пирожки и сладости всем желающим, а какой-то малый в шутовском колпаке то и дело дул в трубочку, которая издавала забавный протяжный звук, и таких трубочек на шее у него висело не меньше десятка. Впрочем, охотников купить дуделку что-то не наблюдалось.

На секунду Аткас словно окунулся в прошлое, прикидывая, как бы половчее стащить у этого — конфеты в ярких тряпичных обертках, у того — золотистые пирожки в масле, а уж у смешного мужичка трубку для дудения срезать со связки проще простого. Потом он очнулся и виновато огляделся. Ему казалось, что жадный взгляд, которым он обшаривал площадку перед воротами, был заметен всем вокруг. Поднялось к ногам тепло от боков Солемны, и он вспомнил, что отныне его дело — быть оруженосцем при Экроланде. Он поискал глазами и нашел своего хозяина.

Ворота открылись, стражники, охраняющие их, отдали честь, и отряд въехал в город. Копыта коней зацокали по мощеной камнем мостовой. Аткас изумленно приоткрыл рот: по всей улице столпились десятки людей, которые приветствовали рыцарей. Немалая доля восхищения перепадала и оруженосцам. Аткас скосил глаза влево, где ехал Грего, и подивился, с каким безучастным видом оруженосец Сегрика воспринимает все происходящее. Сам он тоже попытался ехать ровно и смотреть прямо перед собой, на спины впереди едущих священников, но долго так не выдержал и вновь принялся глазеть по сторонам.

А посмотреть было на что. В последние годы Вусэнт сильно разросся, после того, как Орден вычистил окружающие леса и долины от всякой нечисти: злобных гоблинов, слуг Секлара и последователей Неназываемого. Со временем многие ремесленники и торговцы перебрались в город, выросло множество великолепных домов, а власть Наместника распространилась далеко за пределы Вусэнта.

Аткас уже был наслышан от Экроланда о странных взаимоотношениях короля и Наместника. Пару сотен лет назад во время войны Вусэнт стал независимым, им правил не король, а его наместник, один из лучших генералов. Некоторое время город переходил от одной воюющей стороны к другой, но, в конце концов, когда объединенные силы королевства отбросили нарождающуюся империю далеко на восток, Вусэнт окончательно обособился от Твердикана, сохранив, однако, прочные торговые связи. Рудники в Вишневых горах позволяли вести торговлю аслатином; порт — экзотическими пряностями и тканями из далеких южных земель; варвары из сурового Края Вечной Зимы меняли необыкновенной красоты меха и поделочную кость. Все эти товары позволяли Вусэнту откупаться от притязаний Твердикана и чувствовать себя независимым городом-государством.

Удаленность от столицы вызвала к жизни многочисленные послабления, и прежде всего возможность строить в городе храмы не только Талусу, но и богине мудрости Майринде, и даже богу лесов Тариселю. Одно время в Вусэнте существовал даже, как поговаривали, храм Секлару, но подобные слухи ничем не были подтверждены. Будь Вусэнт подвластен королю, здесь присутствовал бы лишь один храм — Талусу.

Дорога петляла между домов, и внезапно отряд выехал на холм, с которого открывался вид на море.

Аткас впервые видел столько воды сразу. Он привык к маленьким лесным озерам, над которыми клубится туман, однажды ему довелось увидеть Лабеллу, правда, не в самом широком ее месте, но море оказалось куда как поразительнее любых прихотей воображения. Над заливом собрались серые тучи, а огромная плошка воды отражала их все скопом. Где-то далеко-далеко вода плавно сливалась с небом, отчего казалось, что до края мира рукой подать. По морю бежали легкие кудрявые волны, а на них качались пришвартованные в порту большие красавцы-корабли, у каждого — своя необыкновенная фигура на носу.

Закрыв на мгновение глаза, Аткас что есть сил втянул ноздрями воздух, стремясь вобрать в себя все впечатления разом: и море, и небо, и корабли, чтобы потом как следует ими насладиться.

Но вот дорога снова вильнула и ушла вглубь улицы, широкой и прямой. Вдоль нее выстроились, словно солдаты на параде, нарядные свежевыкрашенные яркими красками дома богачей, а в промежутках между ними и на перекрестках стояли красивые статуи из белого камня и фонтаны, которые заработают поздней весной.

— Отсюда рукой подать до главной площади. Вон, видишь, шпиль торчит? Это Храм. Холл пониже будет, а дворец с площади и вовсе не виден, — бросил на ходу Листик.

Экроланд рассказывал, что Холлом именовалось здание, в котором собирались рыцари определенного ордена. Там они получали от магистра приказы, там пировали и там провожали умерших в последний путь. В Вусэнте был всего один Холл, но зато Наместник не поскупился и отстроил его столь большим, что и столичные рыцари бы позавидовали. При Холле, как правило, строились храм, госпитали и школа.

С Холлом Наместник дал маху. Он пригласил из Бельска известного мага, но тот занедужил и не смог приехать, прислал вместо себя ученика. Ученик, недолго думая, сговорился с архитектором и заколдовал внешнюю облицовку на постоянное свечение, не желая долго мучиться и изобретать что-то новое. Наместник был в восторге, но многие считали, что вид у Холла получился довольно вульгарный.

— Вот наш Холл, — сказал Грего, указывая на высокое здание во главе площади.

Аткас замер, разинув рот. Нет, он, конечно, представлял себе нечто подобное, но никак не ожидал, что Холл окажется настолько красив. Он был очень изящен и пропорционален, двухэтажный, с огромными полукруглыми окнами, выходящими на площадь, и с массивными колоннами. Но самое главное: Холл мягко переливался в лучах солнца, весь словно окутанный мерцающей дымкой. Волшебное сияние особенно красиво смотрелось издали, будто на городской площади встал гигантский бриллиант. Посредине плоской крыши на длинном шесте реял флаг с изображением красного меча на белом фоне.

Рядом теснились и другие постройки, из окон одной из них выглядывали любопытные детские мордашки. Ребята громко свистели и приветственно махали руками, чуть не вываливаясь из окон. Аткас решил, что это школа при Холле. Увы, Храма Талуса не было видно, наверное, он находился с другой стороны площади, а жаль, верно, на него тоже стоило посмотреть.

Очарованный Холлом, Аткас не сразу обратил внимание на дворец Наместника, занимавший собой всю дальнюю сторону площади. Но дворец не потряс воображения, вероятно, потому, что его скрывала высоченная ограда, и заслоняли деревья в парке.

— Этот Холл… Ты видел что-либо подобное? — воскликнул Аткас, поворачиваясь к Грего, но тот скривился и постучал себя по голове.

— Заткнись, кретин… Лорд Улин сейчас будет выступать, а ты тут горланишь.

Рыцари окружили небольшую трибуну перед Холлом, на которой уже стоял чрезвычайно важный седой господин преклонных лет. Под старомодной рубашкой, однако, бугрились тугие мышцы, а на боку висел меч. Сразу бросались в глаза красивая белая перевязь через грудь и внушительные усы, гордо торчащие над верхней губой. Он поднял руку, призывая к тишине, и народ, скопившийся на площади, замер. Лорд Улин обвел глазами рыцарей и едва заметно улыбнулся.

Вперед выехал Сегрик и приветствовал магистра. Маленький оркестр рядом с трибуной заиграл бравурную мелодию, некоторые зрители не сдержались и захлопали в ладоши, так что тишина установилась не скоро. Сегрик терпеливо дождался, пока стихнет музыка, встал перед трибуной на одно колено и начал:

— Лорд Улин, мы преследовали слугу Секлара по имени Меруэль…

***

Кармина Улин взлетела по лестнице и, миновав дверь в покои матери, вбежала в свою комнату.

Зашедший внутрь нипочем бы не догадался, что здесь обитает девушка. На двух манекенах в углу были надеты кожаная кольчуга и стальные доспехи, а повсюду: на стенах, в напольных стойках и на полках находилось всевозможное оружие. Такое пристрастие молодой девушки к мечам, щитам, кинжалам и прочим мужским игрушкам объяснялось довольно просто, если учесть, что ее отец, дед и прадед состояли в Ордене. Мало того, они и жен находили себе подстать. Так, благонравная леди Улин в молодости занималась грабежом караванов и долгое время прослужила наемницей в королевском войске, пока не встретила лорда Улина, и они не осели в Вусэнте.

Конечно, родители не препятствовали желанию Кармины заниматься фехтованием и боевыми искусствами, однако леди Улин твердо настояла на том, чтобы девушка в совершенстве овладела музыкой, танцами, этикетом, вышиванием и другими умениями, которыми положено владеть юным девушкам из хороших семей.

Раскрасневшись, девушка приникла к окну. Вот старенький дворецкий помогает отцу забраться в карету, которая помчит его к площади… Вот вдоль улицы собираются праздные зеваки, им охота поглазеть на славных рыцарей…

С краешка на подоконнике примостилась горничная Кармины, Стаси, взбалмошная и ленивая девушка, но с добрым сердцем и золотыми руками. По крайней мере, в создании причесок ей не было равных.

— Скоро они будут здесь, — возбужденно заговорила Кармина. — И я увижу его — после стольких недель! Подумать только, раньше я его в упор не замечала!

— Но, госпожа, — простодушно спросила Стаси. — Как получилось, что он вам так приглянулся?

Вопрос был не случаен. В последние месяцы Кармина чахла по сыну соседского купца, в жилах которого текла, говорят, небольшая доля эльфийской крови, и потому он был прекрасен, как юный бог. Стаси полагала, что красивый юноша до сих пор занимает все помыслы хозяйки, и потому немало удивилась, услышав, что Кармине нравится кто-то другой.

— Как сейчас помню, — медленно отвечала девушка, ее глаза затуманились. — Был бал в честь дня рождения Денры. И знаешь, я танцевала со многими рыцарями, и ни один из них не был столь искусен в вальсе, как сэр Экроланд! Понимаешь, сразу подобное в глаза не бросается, но его обходительность и галантность разительно отличаются от манер остальных. Да что там говорить, что все прочие выглядели по сравнению с ним просто деревенскими увальнями! А потом, во время заключительного танца, наши глаза встретились… Словно игла вошла в мое сердце! Он показался мне самым прекрасным мужчиной на всем белом свете! Стаси, у него такие красивые синие глаза, и такие мягкие волосы, а уж фигура…

— Госпожа, но он вас старше почти на двадцать лет! — воскликнула Стаси.

— Ну и что! Зато все юнцы слишком глупы и самонадеянны.

Горничная улыбнулась про себя: до недавнего времени хозяйка придерживалась ровно противоположного мнения, нередко восклицая, что со стариками безумно скучно.

Кармина прильнула к стеклу, увидев в конце улицы всадника с флагом, и выдохнула: «Едут!».

Экроланд ехал прямо позади знаменосца, в начищенных латах плескались солнечные блики, а пшеничные волосы развевались на ветру. Но Кармина бросила лишь взгляд на предмет своего обожания. Ее внимание было приковано к девушке, которая сидела впереди Экроланда. Рыцарь бережно касался ее, держа в руках поводья, они о чем-то беседовали и улыбались друг другу.

Незнакомка подняла голову, и их взгляды встретились. Некоторое время они смотрели друг на друга, а Кармина становилась все бледнее и бледнее. Потом незнакомка презрительно выгнула бровь и демонстративно отвернулась к рыцарю.

Кармина открыла рот, от обуревавших ее чувств задыхаясь, словно рыба, выброшенная на берег.

— Кто… Кто она такая?!

Стаси наморщила лоб, разглядывая спутницу рыцаря:

— Вон та девушка с пепельными волосами? Может, пленница?

Горничная прикусила язычок, чувствуя, что сморозила глупость.

— Пленница? Что ты несешь! Да разве пленниц везут вот так, с комфортом? Их заковывают в кандалы, перекидывают через седло и затыкают кляпом рот! А то и вовсе сажают в клеть! Дура!

Стаси с опаской отодвинулась от Кармины, зная, что та может в порыве гнева и за косы оттаскать.

— Я хочу знать, кто эта девица! — потребовала Кармина. — И немедленно!

— Но, госпожа, — попыталась остановить ее Стаси, но куда там! Кармина стрелой вылетела из комнаты и, подобрав юбки, кинулась к входной двери.

— Кармина, ты куда? — окликнула ее мать.

— Мне надо выйти на улицу! — на глазах девушки показались слезы, а в голосе прорезались истеричные нотки. — Я сейчас вернусь!

Леди Улин встала и приказала:

— Сядь, дочка. Посмотри на себя! Волосы растрепаны, в глазах безумие… Еще не хватало себя позорить перед толпой простолюдинов! Успокойся вначале, а потом ступай.

Кармина с тоской во взоре посмотрела на входную дверь, где как раз зашумел народ, приветствуя рыцарей, но ослушаться мать не посмела и села в кресло, нетерпеливо постукивая ножкой.

«Зайду сегодня же к Денре, и она мне точно расскажет, что случилось в походе, — решила она, искоса поглядывая на встревоженную необычным поведением дочери мать. — Сегрик не преминет рассказать своей женушке об Эри!»

***

Кармине не пришлось идти в дом Теллеров, потому что вечером леди Денра сама пришла с визитом к ней.

Леди Улин сказалась больной и не вышла поприветствовать гостью: почему-то она питала к ней недобрые чувства. Лорд Улин дремал после насыщенного дня у себя в кабинете и не хотел никого видеть.

Денра Теллер всегда выглядела слегка нездоровой. Под голубыми глазами залегли серые тени, мягкий безвольный рот по цвету почти не отличался от блеклой кожи лица. Некогда великолепные волосы выглядели так, словно минуту назад на них осела мука, и казались грязно-белесыми, без блеска и жизни. Леди Денра отличалась также болезненной полнотой, под подбородком уже набухал второй, шея одрябла, в морщины набился жир, и когда она шла, все колыхалось, словно студень на блюдце. Но сквозь дурной налет времени иногда проглядывали девичьи черты Денры, и тогда можно было представить, какой красавицей она была в свое время.

Несмотря на замученный вид, здоровье у нее было отменное, едва ли ей когда-либо доводилось болеть чем-то серьезнее простуды.

Казалось, пыль и грязь, свойственные Вусэнту, не осмеливаются приближаться к ее платьям и ботиночкам. Единственной вольностью, которую Денра допускала, была пара кошачьих волосков, осевших на одежде.

Ее безупречные манеры производили на окружающих неизменно благоприятное впечатление. Казалось, она всегда знала, как вести себя в той или иной ситуации. На любые случаи жизни у нее был готов совет, сбежала ли то собака со двора, или юная девица решала поделиться своей сердечной бедой.

Кармина распорядилась приготовить чай и усадила Денру в маленькой гостиной.

— Все в порядке, дорогая? Я вижу, ты чем-то взволнована, — осведомилась жена Сегрика.

— Ох, леди Денра, я в такой растерянности… Ума не приложу, что мне делать! — пожаловалась Кармина, украдкой посматривая на гостью сквозь ресницы. — Вы знаете, что мне небезразличен Экроланд Гурд…

— О да, — перебила ее та. — Это еще мягко сказано! Ты мне, шалунья, давеча все уши прожужжала про него. Эри такой, Эри сякой!.. Но милая, боюсь, что все надежды, которые ты питаешь относительно этого славного рыцаря, беспочвенны.

Кармина искоса взглянула на гостью и отпила из чашки ароматный напиток. Конечно, Денра излишне прямолинейна, но зато она может о многом рассказать, и поэтому приходится терпеть эту ее черту.

— Вот как, леди Денра? Не томите же, объясните, почему!

Денра откинулась на мягкую подушку и закурила трубку:

— Сегрик сказал, что они уничтожили гнездо ведьм в какой-то глухой деревушке в богами забытом месте. Некая девица, одна из тех ведьм, кинулась в ноги Эри и молила его о пощаде. Только представь себе, он решил взять ее на поруки.

— Ведьму? — ахнула Кармина, распахнув глаза.

— Да, дорогая, он привез с собой ведьму, — Денра была явно довольна впечатлением от своих слов и неумолимо продолжала, наслаждаясь смятением юной девушки. — Сегрик сказал, что она на него все время вешалась, но ты же знаешь Эри: он ведет себя со всеми одинаково ровно и дружелюбно, будь это красивая девушка, сам наместник или бездомная дворняга. Я затрудняюсь сказать, насколько эта девица ему приглянулась, но, сама понимаешь, живет он холостяком, а тут рядом юное и миловидное создание.

«А как же я!» — хотела было воскликнуть Кармина, но прикусила язычок. В запасе у Денры, была, похоже, еще какая-то тайна.

— Но главное, моя милая, — Денра склонила голову поближе. — И не вздумай сказать кому-нибудь! Эта ведьма весьма родовита. Если ее поганый язык не осквернен ложью, то она — Ивесси.

Кармина откинулась на спинку дивана и некоторое время осмысливала услышанное. Ее роду было далеко до Ивесси, среди предков которых, говорят, затесались сами боги. Улины же всегда были воинами. Да, искусными, но простыми бойцами, изредка, — рыцарями, тогда как фамилию Ивесси носили самые могущественные в мире маги. Впрочем, то было достаточно давно. И говорить не стоило о том, что Ивесси неоднократно роднились с королевскими династиями. Одно время при дворе ходили слухи, что Ивесси весьма близки к получению трона Твердикана.

— Ее имя, моя дорогая, Дженнайя.

Кармина сузила глаза и перевела взгляд на полыхающий в камине огонь. Кем бы ни была та девица, ей плевать! Нищая или аристократка, не важно. Экроланд будет принадлежать не ведьме, а Кармине, и точка.

***

Аткас раздосадовано хмурился почти все время: Сегрик счел, что в походе отличился Терин. К тому же юноша почувствовал, что проголодался, а для весеннего солнца его одежда оказалась слишком теплой, и он изрядно измучился, нетерпеливо ерзая на Солемне и ожидая, пока нудная церемония подойдет к концу. Но вот магистр сказал заключительную речь, оркестр исполнил гимн Вусэнта, и рыцари начали разъезжаться по домам.

Экроланд вместе с Дженной и Аткасом тоже направился к своему особняку, который находился в пригороде Вусэнта. Путь занял несколько часов. Незаметно подступили сумерки. Аткас уже не чаял добраться до Медовых Лужаек живым, как они, миновав лес, выехали на открытое пространство.

Экроланд указал на темнеющую впереди ограду:

— Вон там начинаются мои владения.

Они въехали сквозь кованые ворота в парк. Вдали, не ближе четверти мили, стоял аккуратный двухэтажный дом, сложенный из белого кирпича. Вдоль дороги, ведущей к дому, росли высокие клены и кустарник. В глубине парка виднелись мраморные статуи в человеческий рост, клумбы и кованные скамьи. По правую руку невысокие ивы склонились над черной водой пруда. Полутьма скрадывала голые ветви деревьев и землю, покрытую снегом, на котором выделялись желтые пятна от прошлогодней листвы и травы.

Аткас оглядывался вокруг, изрядно изумленный:

— Неужели все вокруг ваше? И парк, и озеро, и сад…

— Это все мои земли, — с улыбкой заверил его рыцарь. — Только мои.

Внезапно улыбка сошла с его губ. Он нахмурился, задумался о чем-то своем, и до самой конюшни они проехали в молчании. Дженна легко спрыгнула с коня и осмотрелась в поисках двери в дом. Ее внимательный взгляд отметил, что стекло в окнах высокого качества, без пузырьков и наплывов. Такое стоит неимоверных деньжищ.

Дверь в конюшню распахнулась с громким скрипом. В полутьме показался силуэт огромного мужчины. Он вышел наружу, и Дженна приглушенно ахнула. Мужчина оказался и впрямь высок, на широченные плечи он запросто мог бы усадить по паре ребятишек, а его торс напоминал кряжистый ствол столетнего дуба. Выражение лица пряталось за пышной рыжей бородой, такого же цвета волосы украшали руки и даже фаланги пальцев, а уж буйной огненной гриве позавидовала бы любая красавица. Выйдя, он запалил фонарь и подвесил его над дверью. В неровном свете стали видны медные кольца, поблескивающие в носу и ушах. По коже мужчины змеились узоры татуировок, выполненные искусной рукой. Он подошел ближе, и на приехавших повеяло острым запахом навоза.

Аткас замер в страхе и невольно опустил руку на рукоять кинжала, но Экроланд добродушно поприветствовал рыжего типа:

— Здравствуй, Вил. Как дела?

— Все замечательно, хозяин, — прогудел гигант и принял из рук опешившего Аткаса поводья. — Скрывать не буду, скучаем тут без вас. Но все в Медовых Лужайках идет своим чередом.

Рыцарь улыбнулся, похлопал его по плечу и скрылся за дверью. Несколько оробевшие Аткас и Дженна последовали за ним.

— По-моему, он самый настоящий варвар! — удивленно прошептала Дженна на ухо Аткасу.

Парень важно кивнул, обернулся и, убедившись, что варвар его не слышит, шепнул в ответ:

— Столько же сережек было на гоблине, которого я прикончил!

Дженна цокнула языком.

Из конюшни в дом вела тяжелая дверь. Пройдя по коридору, освещенному чадившими лампами, они попали в гостиную, где Экроланд уже расположился в большом кресле у камина. Высокий худой старик в строгом сюртуке и пышном, посыпанном белой пудрой парике ворошил дрова кочергой с ручкой в виде драконьей головы.

Когда Дженна, мечтая протянуть озябшие пальцы к огню, попыталась занять второе кресло, стоявшее рядышком, Экроланд быстро предупредил:

— Нет, не садись сюда. У него испорчена ножка, ты можешь упасть.

— У вас столь богатые владения, сэр Эри, — раздосадовано сказала Дженна, садясь на диван поодаль, — а приказать починить какую-то несчастную ножку у кресла вы не можете!

Старик у камина устроил кочергу в специальной стойке и обернулся, вопросительно поглядев на Экроланда.

— Познакомьтесь, перед вами наш дворецкий, Престон, — ушел от ответа рыцарь. Дворецкий слегка поклонился. — Престон, эта юная леди будет жить в комнате на втором этаже. Ее имя Дженнайя. А это — мой оруженосец Аткас. Я думаю, ему прекрасно подойдет комнатка перед кухней.

— Как скажете, сэр Экроланд, — дворецкий снова слегка поклонился и посмотрел на Дженну умными, слегка навыкате, глазами. — Для леди нужна горничная?

— Да, пусть ей будет прислуживать Эста, — немедленно ответил рыцарь.

— Я вам так благодарна, — воскликнула Дженна. — Я вас нисколечко не затрудню!

— Престон, накрой стол на троих в столовой, — распорядился Экроланд, и, когда дворецкий вышел, посмотрел на Дженну с усмешкой в глазах. — А я ведь не просто так взял вас с собой, юная леди.

Дженна насторожилась. Аткас, за эти дни неплохо узнавший Экроланда, откровенно наслаждался замешательством девушки, зная, что рыцарь ее сейчас огорошит.

— Дом у меня большой, — обвел рукой гостиную Экроланд. — Но я не умею, да и не хочу за ним следить. Слуги делают то, что им говорю я или Престон, но мы же мужчины, и не можем предусмотреть всего! Мне нужна вторая экономка, Дженна, которая бы построила по струнке всех слуг и серьезно занялась бы домом. А тебя, как девушку из знатной семьи, наверняка учили управляться с большим поместьем.

— Да, сэр Экроланд, — заулыбалась Дженна. — В чем-чем, а в этом я знаю толк. Отныне вам не придется ни о чем беспокоиться! А много ли у вас слуг?

— Нет, не очень. Престон заправляет всяческими церемониями — ну, да ты знаешь этих дворецких, — Экроланд и Дженна заговорщицки улыбнулись друг другу, а Аткас почувствовал себя неуютно, потому что он-то ничегошеньки про слуг не знал.

— И вроде бы должен следить за кухней, но, — рыцарь развел руками, — боюсь, он этого не делает. Наверное, потому, что я с ним знаком очень давно, лет двадцать точно.

Дженна пристально всмотрелась в рыцаря: его чело снова затемнилось, словно некие неприятные воспоминания обуревали его. Но через секунду он, встряхнув головой, продолжал:

— Затем следует кухня. Там хозяйничает повар Тим с двумя помощниками. По правде сказать, в последнее время его готовка ни на что ни годна, рыба да рыба, а что делать! Если намечается серьезная уборка или большой прием, то из окрестных деревень Престон собирает в подмогу девушек. Ну и, конечно, госпожа Сакара, — тут Экроланд усмехнулся. — Она и есть моя экономка. Под ее началом все постоянные служанки дома. Их, по-моему, семь или восемь, они стирают, убирают, гладят, шьют… Боюсь, она придерживается весьма строгих правил, но ты не тушуйся перед ней. Просто возьми на себя часть ее обязанностей, только и всего. Она поворчит-поворчит, да и привыкнет. Старенькая она уже.

— Я буду с ней почтительна, словно с родной матушкой, — благонравно ответила девушка, но в глазах у нее мелькнул бесенок.

— С Вилом вы уже знакомы. Он с двумя парнями живет в домике за конюшней, присматривает за садом и, конечно, лошадьми.

Аткас не удержался и спросил:

— Сэр Эри, а правда, что он варвар?

— Да, он из Края Вечной Зимы. Но вы не пугайтесь. Столь доброе сердце еще стоит поискать! И руки у него золотые.

Дженна заерзала на диване, прикрыла руками живот, а то — стыдно сказать! — голодное бурчание разнесется по всей гостиной. Завтракали они ранним утром, когда рыцарь ушел преследовать Меруэля. Аткас тогда принес холодную похлебку и ржаные хлебцы, сам Экроланд перекусил на ходу только хлебцами.

Словно прочитав ее мысли, Престон распахнул створки дубовых дверей, ведущих в соседнюю залу, и надтреснутым голосом объявил:

— Ужин подан, сэр Экроланд!

В большой комнате, освещенной тремя подсвечниками, в которых помещалось свечей по двадцать, был накрыт большой прямоугольный стол. На нем лежали блюда под серебряными крышками и столовые приборы.

Экроланд привычно занял место во главе стола и пригласил усаживаться остальных. Аткас, поколебавшись, занял место по левую руку рыцаря, Дженна — по правую.

Только было Дженна собиралась приступить к трапезе, как в комнату вплыла сухощавая женщина в синем льняном платье до пят. Ее лицо шло красными пятнами, она разглядывала сидевших за столом с нескрываемой злостью.

— Сэр Эри, вы не соизволили придти поздороваться со мной? И не пригласили к трапезе? — холодно осведомилась она, брезгливо оглядывая Дженну и Аткаса.

— Госпожа Сакара, прошу вас, садитесь. Я очень рад вас видеть, — устало прикрыв глаза, сказал рыцарь. Дженна с жалостью заметила, как его лицо вмиг стало старше.

— Садитесь? — поджав губы, Сакара прошествовала к стулу Дженны и остановилась в шаге от него. — Эта девица заняла мое место, сэр.

Экроланд поморщился и уже открыл рот, чтобы ответить, как Дженна живо обернулась и тоном, способным заморозить воду до льда, возразила:

— На этом месте не было карточки с вашими инициалами. Я вам не «девица», уважаемая. И попрошу впредь такой тон по отношению ко мне не употреблять! Вы можете обращаться ко мне «леди Ивесси».

На удивление быстро Сакара замолчала и даже скривила губы в некое подобие улыбки.

— О, простите, леди. Я не знала, что у нас столь важные гости. Сэр Эри, подготовить гостевые комнаты?

— Я уже отдал необходимые распоряжения Престону. Умоляю, сядьте и поешьте!

Трапеза прошла в тягостном молчании. Положение усугубилось тем, что, когда одну из серебряных крышек приподняли, по комнате разнесся запах пережаренной рыбы. Дженна недовольно потянула носом воздух, но промолчала. Рыбу есть она, впрочем, наотрез отказалась.

Когда Престон внес в столовую большую тарелку с рыбным желе, гости удивились еще больше, но когда на сладкое был подан пирог с морскими водорослями, Дженна желчно осведомилась:

— Сэр Эри, простите, вы столь большой любитель рыбы?

— Нет, милая, — рассеянно ответил рыцарь, витая мыслями где-то далеко. — Госпожа Сакара ее любит, а по мне, так лучше простого мяса еды нет.

Дженна кивнула своим мыслям и остро поглядела на экономку. Та ответила ей неприязненным взором.

После ужина все разошлись по своим комнатам. Госпожа Сакара взялась лично проводить Дженну до ее покоев. Они поднялись по широкой лестнице со скрипучими ступеньками на второй этаж, прошли немного по коридору и остановились у двери, из-под которой выбивалась полоска света.

Внутри оказалось по-своему уютно. Сразу можно было заметить, что комната предназначена для женщины: количество кружев на белье и занавесках, всевозможные статуэтки и фигурки из дерева, расставленные повсюду, и изящная мебель, — все указывало на это. В закутке слева от кровати под балдахином исходила паром небольшая ванна.

Засучив рукава, туда подливала горячей воды девушка лет тринадцати на вид.

— Эста, ты все сделала, как тебе велел Престон? — строго спросила Сакара.

Девушка оторвалась от своего занятия и шустро поклонилась, чуть не расплескав воду в кувшине:

— Да, госпожа. Все готово, леди. Вы прямо сейчас хотите принять ванну?

Некий нехороший осадок, оставшийся с ужина, принудил Дженну вести себя более желчно, нежели обычно. Что-то в поведении Экроланда заставляло ее быть все время настороже: вроде все шло своим чередом, но что-то мешало расслабиться, и она подозревала в каждом произнесенном им слове второе дно. А бесконечная рыба на ужин! Дженна совершенно не почувствовала себя сытой, поскольку ей пришлось съесть немного хлеба с маслом, запивая еду молоком. Положим, рыцарю совершенно безразлично, что есть на ужин, но она почувствовала себя задетой.

Дженна прошлась по комнате, подмечая все вокруг себя. Она небрежно взяла пару фигурок с полки, посмотрела на них, поставила на место. Выглянула в окно, впрочем, ничего не увидала, — темень на улице стояла такая, что хоть глаза выколи.

А потом, не заботясь о платье, резво опустилась на колени и наклонила голову, приподняв покрывало на кровати. Как она и думала, там скопился слой пыли толщиной в палец, а то и полтора.

— Убрать, — приказала она, вставая и отряхиваясь. Эста посмотрела на нее расширившимися глазами, затем перевела беспомощный взгляд на Сакару.

Но та уже начала пунцоветь:

— Эста, ты оглохла? Делай, как приказано!

У девушки недоумение на лице быстро сменилось обидой, но она за пять минут сбегала вниз, принесла ведро и тряпку, и как следует вымыла пятак под кроватью.

— Завтра, — сказала Дженна, бережно расшнуровывая корсаж, — ты, или твои товарки, вымоете тут окно. Закончив здесь, протрете каждое окно в доме, они все в ужасном виде. Все ясно? Вы свободны, обе.

Эста тоже начала багроветь. Но госпожа Сакара, кинув на Дженну испепеляющий взгляд, вытащила девчонку из комнаты и хлопнула за собой дверью.

Дженна рассмеялась и с повеселевшим видом продолжала снимать одежду. Рубашка, штаны, панталоны и корсаж полетели в дальний угол: они настолько пропылились и пропитались неприятными запахами во время дороги, что их оставалось только выкинуть. Сев на стул, девушка избавила уставшие ступни от сапожек и потянулась, чувствуя себя лучше некуда.

Попробовав воду в ванне пальчиком ноги, Дженна нашла ее приятно теплой и погрузилась по шею. «Не уснуть бы, — подумала она. — А то к утру замерзну».

Ванна приятно расслабляла, и в ней так хорошо думалось о том, что еще можно сделать такого, чтобы привести этот дом в приличный вид!

***

Госпожа Сакара, стараясь не переносить вес на больную ногу, шла к себе в комнату и негромко ворчала под нос. Хорошо, с Эстой она кое-как смирилась. А что прикажете делать с новыми гостями? Этот оруженосец — на вид вылитый гиксиот, то есть бродяжка и преступник. Дженна — заносчивая и капризная особа, которая весь дом перевернет с ног на голову. Нет, такие гости Медовым Лужайкам не нужны!

Жизнь госпожи Сакары была на редкость размеренной и монотонной. Иной сказал бы, что она попросту скучна. Внутри нее сидело строжайшее расписание, которого она придерживалась неукоснительно. Петухи еще только продирали глаза и открывали клювы, готовясь прокукарекать, а она уже обходила свои владения. Чуть где ее острый взгляд подмечал непорядок, как повинная в том служанка немедленно будилась и была вынуждена приступать к работе. Сама госпожа считала, что статус не позволяет ей брать в руки, скажем, тряпку и идти вытирать пыль, поэтому ее неизменно шокировало то, что Экроланд мог выйти во двор и вместе с Вилом начать колоть дрова. Особенно она злилась, когда рыцарь помогал служанкам донести воду из колодца или тяжелое блюдо. В таких случаях, стоило Экроланду удалиться, она накидывалась на несчастную и отчитывала ее полчаса кряду.

Пожалуй, в доме не было никого, кто бы не боялся окрика госпожи Сакары. Даже хозяин Медовых Лужаек, Экроланд, и тот частенько пасовал перед мрачной старухой, затянутой в корсет.

Но стоило кому-нибудь, даже самому ничтожному поваренку, слечь, занедужив, как госпожа Сакара преображалась. Из безжизненного и холодного тирана она превращалась в заботливую бабушку, могла проводить дни и ночи у постели больного, меняя ледяные примочки на лоб, обтирая влажной тряпочкой горящее в лихорадке тело и давая целебное питье. Когда же лечение приносило плоды, происходило обратное превращение, словно улитка пошевелила снаружи рожками и вновь спряталась в свой панцирный домик.

Отношение к госпоже Сакаре было двойственным. С одной стороны, строгость и требование всегда соблюдать правила, ею же и установленные, вызывали закономерную боязнь и недовольство слуг, с другой же стороны, ее самоотверженность и неожиданная доброта во время болезни любого домочадца не позволяли отзываться о ней как о черством человеке. Поэтому все без исключения уважали ее, но частенько за глаза звали «госпожа Сухарь».

Среди челяди она никогда не заводила себе любимчиков, ко всем относилась одинаково прохладно. Даже Престона, который в иерархии Медовых Лужаек стоял где-то рядом с ней самой, она считала за слугу и не гнушалась наорать на него, правда, наедине.

Экроланд был для госпожи Сакары отнюдь не хозяином, а кем-то вроде большого ребенка, чьи прихоти всегда выполнялись, кому она покровительствовала, но распоряжаться сверх определенного предела в Медовых Лужайках позволяла редко. Разумеется, она четко выполняла все его указания, но поставила дело таким образом, что рыцарю и в голову не могло придти вмешиваться во многие дела. Поэтому, когда она поняла, что Дженна ненавидит рыбу и, скорее всего, запретит повару готовить ее так часто, как обычно, госпожа Сакара не на шутку встревожилась.

Рыба была чрезвычайно доступным и полезным продуктом. В свете близившейся войны и осады Вусэнта (а Сакара полагала себя великим знатоком политики и потому не сомневалась в подобном исходе) экономия еды была не просто важна, а необходима.

После ужина она долго стояла на коленях в своей комнате и горячо молилась Талусу, поминая недобрым словом наглую девчонку.

***

Утро началось с того, что Эста была разбужена непонятным звоном. Он все продолжался и продолжался, причем нечто трезвонило где-то у нее над ухом и совершенно не давало погрузиться обратно в сладкий мир сновидений. Служанка недовольно приоткрыла глаза и тут же вскочила. Над ней раскачивался колокольчик на перекладине, внутри бешено трепетал металлический язычок, а шнур от всей этой незамысловатой конструкции скрывался в комнате чопорной заезжей леди!

Припомнив, как та вчера с ней обошлась, Эста ойкнула и вскочила. Сон как рукой сняло. Чего это леди, интересно, понадобилось от нее в такую рань?

Когда Эста с едва приглаженными волосами и неумытым лицом ворвалась в гостевую комнату, Дженна лежала на кровати и лениво перелистывала книгу.

— Что вы хотели, леди? — отдышавшись, спросила горничная.

Дженна отложила книгу и неожиданно зло рявкнула:

— Где тебя учили, девчонка? В дверь надо сначала стучать!

— Но ведь вы меня сами звали, — испуганно возразила Эста, гадая, способна ли эта леди на рукоприкладство.

— Одно другому не мешает. Теперь выйди и войди, как подобает приличной служанке, а то дышишь, как загнанный зверь, вся растрепана, — фу!

Эста проглотила обиду и вышла за дверь, где торопливо расправила платье, провела рукой по волосам и тихо постучала. Услышав голос Дженны, она вошла и робко остановилась у порога.

— Вам что-то надо, леди? — запинаясь, спросила она.

— Да. Будь добра, принеси мне завтрак и какой-нибудь одежды. Старую, в которой я приехала, смело можешь выкинуть.

Эста несказанно удивилась:

— Вы не спуститесь к завтраку?

— Леди не подобает спускаться к завтраку, — нравоучительно поведала Дженна. — В общей зале завтракают только мужчины и сварливые тетки вроде госпожи Сакары.

Эста едва сдержала смешок и крутанулась на каблуках, спеша на кухню. Вот это леди! Кажется, в доме намечаются небывалые перемены…

Обернулась она быстро. Повар Тим ничуть не удивился, узнав, что надо собрать отдельный поднос с едой. Пока он возился, Эста успела подобрать для хозяйки платье и нижнее белье.

Ловко подхватив поднос, Эста благодарно кивнула Тиму и ринулась на второй этаж. Одежду она бережно перекинула через левую руку. Постучать она тоже не забыла и, когда Дженна позволила ей войти, чинно вплыла в комнату. Поднос — на стол, платье — на кровать. Расправить складочки. Довольная собой, Эста отошла в уголок и скромно сложила руки на переднике.

На подносе стоял кувшин молока с ноздреватой пенкой, лежали на тарелке пухлый хлеб и желтый, как солнышко, сыр с крупными дырками, а рядом покоились ломтики копченой рыбы. Дженна наморщила нос.

— Здесь что, только рыбу и едят? — спросила она, двумя пальцами отодвигая от себя розовые куски рыбы и принимаясь за хлеб с сыром.

— Госпожа Сакара ее любит, — пожала плечами Эста.

— Надо с этой любовью что-то делать, а то, чего доброго, сама обрасту плавниками, — задумчиво пробормотала Дженна.

Эста хихикнула в ладошку и тут же напустила на лицо благонравное выражение, чтобы леди, не дай боги, не подумала, что смеются над ней.

— Я бы хотела побеседовать с поваром. Проводи меня к нему, пожалуйста.

— Конечно, леди! Позвольте, я помогу вам одеться…

Дженна одобрительно кивнула, в деталях рассмотрев платье, принесенное горничной. Пожалуй, оно выглядело чуточку вычурным для юной девушки, но зато оказалось впору. Лиф покрывала затейливая вышивка, среди которой мелькали искорки фальшивых драгоценных камней. Приведя себя в порядок с помощью горничной, Дженна позволила сопроводить себя вниз.

Под вотчину повара отводилось несколько комнат на первом этаже особняка. Там хранились мешки с зерном, к потолку на крючках были подвешены связки лука, чеснока и разных трав, в ларях оберегались от посягательств мышей сахар, соль, перец и другие приправы. Для хранения домашней колбасы, сала, рыбы, вина и картошки были выделены прохладные погребки под домом.

Сама кухня насквозь пропахла рыбными ароматами. У котлов хозяйничал повар Тим: пухлый мужчина средних лет в засаленном белом фартуке и колпаке, немногим более чистом. На его лице застыло слегка обиженное выражение. По кухне среди столов шныряли два плутоватых поваренка, у которых на перемазанных мордашках крупными буквами было написано, что они замышляют какую-то пакость.

Тим с явным отвращением рубил на куски большого кальмара и чистил его над миской.

— Доброе утро, мастер. Видимо, вы и есть главный повар Тим? — обратилась к нему Дженна.

— Да, это я, леди, — повару явно польстило такое обращение. Шлепнув кальмара на стол, он вытер руки о фартук и слегка поклонился. — Чем могу быть полезен?

Поварята притихли за большим котлом, стоявшем на полу, и шушукались, поглядывая на гостью. Дженна бросила в их сторону косой взгляд, и они мигом захлопнули рты, прижав их для верности ладошками.

— Скажите, пожалуйста, мастер Тим, кто закупает в доме продукты?

Повар почесал голову:

— Всеми деньгами, леди, в Медовых Лужайках заведует госпожа Сакара. Она с девочками и ходит на рынок, а иногда езжу я, если надо купить что-то особенное к столу, ну, ежели праздник какой, или бал.

— А что, в обычные дни сэр Эри не может позволить себе ничего, кроме рыбы?

Повар расхохотался.

— Да что вы! Сэр Эри самый денежный рыцарь в округе, он побогаче будет, чем многие городские вроде лорда Улина! Ежели он пожелал бы каждый день кушать маслины или апельсины, то мог бы питаться ими до старости.

Над одним из котлов выросла шапка белоснежной пены. Тим обернулся, отыскивая поварят, но те уже сами сообразили, что к чему, и вооружились большими половниками. Дженна еле заметно поморщилась, когда по кухне распространился аромат рыбного супа. Как следует размешав содержимое котла и сняв пену, поварята вновь скрылись из виду.

— Значит так, Эста. Сейчас ты пойдешь к сэру Эри, возьмешь у него на хозяйство пять серебряных и поедешь на рынок. Хватит с нас рыбы!

У Эсты вытянулось лицо. Она было воспротивилась, прошептав про суровый нрав госпожи Сакары, но Дженна с легкостью отмела все ее возражения:

— Не волнуйся, все будет в порядке. Ты читать умеешь? Я тебе напишу список продуктов, которые надо купить. Возьми с собой еще кого-нибудь… Ну конечно! Со мной вчера прибыл молодой человек по имени Аткас, он оруженосец сэра Эри, с ним и езжай.

— Да, леди, — на сей раз в поклоне Эсты сквозило настоящее уважение.

— Мастер Тим, — обратилась Дженна к остолбеневшему повару, — сколько вы знаете способов приготовить свинину?

***

После ночевок на холодной земле настоящая кровать с одеялом и подушкой показалась Аткасу волшебством. Даже в Стипоте ему не спалось так сладко. «Моя комната! — благоговейно подумал он вечером, ступая в помещение перед кухней. — Моя, и никого больше! Кухня рядом, можно смело тырить пирожки и молоко. Даже не припомню, жил ли я когда-нибудь один в таких шикарных условиях!»

Но, несмотря на мягкую подушку и пушистое одеяло, заснул Аткас не скоро, все вспоминал торжественный въезд в город и приключения на пути к нему.

А потом пришли мысли о Циле. Как она там поживает? Скучает ли? Хорошо бы она действительно устроилась работать! А малыш, с ним все в порядке? Он такой маленький, запросто может заболеть, а то и похуже… Вот бы Цила оказалась рядом, он бы ее обнял, прижался к ней, зарылся носом в волосы, пахнущие полевыми цветами…

Думы о доме мягко погрузили его в сон, да такой крепкий, что когда Экроланд с утра пришел его будить, Аткас спросонья не сообразил, что к чему, и чуть не отвесил хозяину тумака, вообразив, что перед ним злобный гоблин.

— Полегче, парень, — развеселился рыцарь, ловя машущие во все стороны руки. — Верно, кошмары замучили?

— Простите, сэр Эри, — смущенно пробормотал Аткас, окончательно просыпаясь и протирая заспанные глаза. Из окна лился серенький свет, предвестник рассвета.

Рыцарь выглядел бодро, словно и не ложился с вечера. Он сменил доспехи на удобную домашнюю одежду: льняную рубашку с широкими рукавами и просторные кожаные штаны.

— Одевайся потеплее, у меня есть для тебя работа.

Аткас ринулся одеваться, в спешке попадая ногой мимо штанины и надевая рубашку наизнанку. Экроланд терпеливо подождал, привалившись к косяку, пока неловкий оруженосец закончит туалет, а потом объяснил суть работы:

— Помоги мастеру Вилу в конюшне. Оба его помощника слегли с простудой, так что дел у тебя будет много. А все погода, будь она неладна. То солнце, то слякоть. Люди и покрепче не выдерживают. Когда же кончится эта зима?..

Утром варвар показался юноше еще страшнее, чем накануне. Кольца звякали у него в ушах, бровях и носу, выпуклые татуировки узорами спускались по рукам с засученными рукавами, на шее звенели связки бус. В намасленные рыжие волосы было воткнуто яркое перо. Вил хмуро возился с упряжью в углу конюшни и даже не обернулся посмотреть, кто там вошел. Откашлявшись, Аткас робко сказал:

— Мастер Вил, сэр Экроланд прислал меня помочь вам…

Варвар оторвался от своего занятия и окинул паренька настороженным взглядом. Потом, не вставая, дотянулся до большой лопаты и протянул ее Аткасу черенком вперед:

— На, держи. Вычисти все стойла и подмети пол. Потом считай себя свободным.

Аткас покорно взял лопату и отправился расчищать навоз. Вил спокойно продолжал заниматься ремонтом упряжи, не обращая на Аткаса ровным счетом никакого внимания. Юноше пришлось по душе, что к нему не лезли с советами и указаниями, как чего делать. С заданием справился он довольно быстро, хотя работа отняла у него все утро, так что, придя позавтракать, он обнаружил, что все уже давно разбрелись по своим делам, и никто не собирается накрывать ради него стол.

Тогда он решил, что на кухне уж точно осталось что-нибудь вкусненькое, и побрел туда, на ходу потягиваясь. От непривычной работы заломило поясницу, да и руки противно дрожали.

На кухне Дженна, оживленно жестикулируя, рассказывала повару Тиму какой-то сложный рецепт. Повар лишь восхищенно цокал языком, а поварята смирно сидели позади него и внимательно слушали девушку, боясь пропустить хоть одно слово.

— …Потом поливаешь сверху соусом, но не обильно, а так, чтобы он слегка побежал по бокам. Вот это и будет настоящая свининка по-силвердальски, — закончила Дженна и, обернувшись, увидала подле себя Аткаса. — Так. Ты, парень, бери ноги в руки и бегом во двор. Там тебя ждет моя горничная, Эста. Вам надо будет съездить на местный рынок. Вот список продуктов, которые надо купить. Все ясно?

Аткас уже хотел было разозлиться — в самом деле, как смеет какая-то пигалица указывать ему, что делать! — но вовремя вспомнил о том, что ведьма неизмеримо выше его по положению, а к тому же Экроланд принял ее в дом экономкой, посему ему пришлось прикусить язык. Тим подмигнул ему и сунул в руки большой ломоть хлеба, намазанный маслом. Под пристальным взглядом Дженны юноша все съел и запил молоком. Едва дождавшись, пока он дожует, девушка принялась легонько подталкивать его к двери, словно домашнюю скотину. Скривившись, он вышел во двор.

Серый рассвет сменился хмурым днем. Под густым покровом облаков невозможно было определить, как высоко встало солнце. Того и гляди, небеса начнут сыпать снежной крупой, а то и похуже: выплюнут мерзкую кашу из снега и воды.

Эста поджидала Аткаса возле запряженной повозки. Чтобы не мерзнуть, девушка переминалась с ноги на ногу и дышала в кулачки. Понурая лошадка косила печальным глазом. Аткас рассеянно погладил ее по носу и спросил:

— Так мы что, отправимся на рынок не своим ходом?

Девушка хихикнула, залезая в повозку:

— Удивлен? Небось, никогда не служил у знатных господ! Нам столько всего накупить надо, что нипочем на своем горбу не дотащим! Да и дорога долгая. Давай сюда список и залезай на козлы. Леди Ивесси велела не мешкать.

«Леди Ивесси! — возмущенно подумал Аткас, занимая место кучера. — Тоже мне, нашлась принцесса! Да стоит мне сказать этой дурехе, что ее госпожа — ведьма, тут такой визг поднимется! Посмотрим, кто тогда будет заплетать так называемой леди косы на башке».

Путь до Вусэнта занял не больше двух часов. Аткас скумекал, что вчера вечером они ехали еще меньше, просто от усталости ему показалось, что дорога длилась много часов. Эста развалилась на скамейке позади, ровно какая знатная дама, и непрерывно болтала, ухитряясь то и дело указывать, какой дорогой ехать, хотя путь был прямой, словно стрела.

Распогодилось. Облака незаметно рассеялись, обнажив бескрайний голубой купол. Весеннее солнце начало припекать. Лошадка шла, никуда не торопясь, медленно обходила ямы и рытвины, пару раз даже попробовала остановиться пощипать прошлогодней пожухлой травки, обнажившейся из-под сугробов, но Аткас лениво понукал ее, и она покорно шла дальше. Под мерное движение Аткаса разморило, он стал клевать носом и проваливаться в тягучую дрему. Сил хватало только на то, чтобы временами лениво открывать один глаз и следить за лошадкой, а то она запросто могла свернуть на одну из многочисленных дорожек, вливающихся в их дорогу.

Из сонного состояния Аткаса вывели подозрительные шорохи в кустах у обочины. Он насторожился, привстал, оглядываясь назад. Эста, спрятав руки в муфту, мирно дремала. Послышались треск веток, невнятная брань, и на дорогу, ломая кусты, выбрались крепкие низкие мужчины числом не меньше десяти. Что-то в их облике показалось Аткасу странным, но увидев, что все как один вооружены кто чем: ржавыми мечами, топорами, а кое-кто и кирками, юноша выхватил кинжал и приготовился сражаться до последнего.

Мужчины окружили повозку, и Аткас понял, что ему показалось странным: росточка они оказались крошечного, самые высокие едва доставали до середины борта.

— А ну выкладывай деньги, не то умрешь! — пробасил один из них, выхватывая поводья лошадки и грозно топорща белую бороду.

Аткас уже было намеревался спрыгнуть с козлов и принять неравный бой, а то и дать деру, как сзади послышался спокойный, чуть сонный голос Эсты:

— Господа, мы из поместья Гурда. Пропустите нас, пожалуйста, а то мы очень торопимся.

Мужчины окинули их суровыми взглядами из-под косматых бровей. Эста ткнула Аткаса в спину и передала ему горсть медных монеток. Аткас, чувствуя себя крайне глупо, ссыпал деньги в руку одного из нападавших, одетому в кольчугу, в которой зияли прорехи. Тот с поклоном отступил с дороги, давая знак своим сделать то же самое:

— Езжайте с миром! Я вас запомнил, обратно поедете — не тронем.

Они с шумом скрылись в кустах.

Аткас пришел в себя и оглянулся на свою спутницу, которая, зевая, беспечно рассматривала окружающую местность.

— И кто это были, Свардак их побери?

Девушка вздернула бровь, потом усмехнулась:

— Как кто? Гномы.

Аткас подумал, что ослышался. Гномы в его представлении не были такими… такими обыденными и грубыми, что ли. Все гномы, про которых он слышал (а слышал, само собой, из уст бардов, поющих сказания и легенды), были героями и трудягами, которые сражались с ужасными Подземными Магами, в перерывах между славными битвами добывали из земных недр руду, драгоценные камни и аслатин, а в тяжкое для людей время вставали на их сторону в борьбе против эльфов.

Эста покачала головой, увидев, что Аткас озадачен сверх всякой меры, и сказала:

— Ты что, в первый раз видишь гномов? Так они и взаправду выглядят не совсем так. То была банда Трогина. Они разбойничают на дороге, грабят проезжающих мимо. Дело в том, что недавно истощилась большая шахта в Вишневых горах, многие безработные гномы подались в Твердикан, а эти не захотели покидать знакомые места. Вот и добывают себе средства на жизнь.

— А почему они не стали грабить нас? — спросил Аткас, втайне надеясь, что из-за его грозного вида и острого кинжала.

— Так вот, слушай. Городской совет во главе с Наместником сразу решил, что вольным гномам не место возле города и тем паче в самом городе, и потому их всех надо поубивать или попрятать за решетку. А сэр Эри во всеуслышание заявил, что подобные деяния будут против всех заветов Талуса, ну, и потребовал у совета, чтобы они не смели даже обсуждать подобный закон. Возникли разногласия. Многие с нашим рыцарем согласились. Да, еще он сказал, что гномы хотят только одного: накопить денег и уехать в свой Армит. Даже предлагал Совету выделить для них небольшую сумму, но, конечно же, на это никто не согласился. За то, что сэр Эри заступился за них, гномы и дали клятву его не трогать.

— Что-то для своих лет ты слишком хорошо осведомлена, — заметил Аткас.

— Жила я в городе, в самой его сердцевине, — странно поглядев на него, ответила Эста.

До города никто не произнес и слова. Примерно к полудню они добрались до вусэнтовских ворот, у которых скопилась целая вереница карет и повозок. Стражники, не торопясь, проверяли документы, взимали плату за проезд и лениво переговаривались. Эста заранее приготовила пергамент с личной печатью Экроланда, стоявшей на символе рыцарского Ордена — щите с изображением алого клинка. Стражник глянул на бумагу и тут же велел им проезжать, даже не заглянув в телегу.

Рынок располагался недалеко от порта. Торговля была в разгаре, вокруг стоял шум и гам, чувствительные носы подвергались небывалым испытаниям: рыбная вонь соседствовала с запахом коричных булочек, чудесные ароматы от прилавка с одеколонами и духами непостижимым образом сменялись смрадом отхожих мест по углам рынка, а амбре от подгнивших овощей смешивалось с благоуханием из лавки торговца пряностями. Освежеванные свиные туши бесстыдно подставляли алые бока тысячам мошек, в невероятном количестве расплодившихся ранней весной, глянцевито блестели заморские фрукты, посверкивали стойки с оружием, которым торговали на каждом углу. Среди всех шумов особенно выделялись пронзительные голоса зазывал, которые вовсю расхваливали залежавшиеся товары.

Эста оставила повозку в специально отведенном месте, расплатившись с владельцем конюшни десятком медных монет. Некоторое время она изучала список покупок, а потом, сняв с повозки пару вместительных корзин, вручила их Аткасу и велела топать за собой. Юноша нехотя последовал за ней.

Небо расчистилось, солнце начало нешуточно припекать непокрытые головы. Аткас, с утра надевший теплую кожаную куртку, уже не раз об этом пожалел. Стоило, наверное, вернуться и оставить ее в повозке, но Эста велела поторапливаться. Аткас вздохнул и набросил куртку на плечо.

Корзины стали оттягивать руки, наполнившись самой разнообразной снедью. Аткас затосковал, потому что у каждого прилавка происходило одно и то же. Эста подходила, намечала себе цель, а потом по полчаса торговалась за каждую медную монетку. Торговцы с азартом подключались к своеобразной игре, били себя в грудь, клялись, что девчонка разорит всю их семью, оставит их голыми стоять у храма, но Эста упрямо гнула свою линию, и, в конце концов, продавцы сдавались и отдавали товары значительно дешевле объявленной стоимости.

От скуки юноша принялся вертеть головой по сторонам. Его внимание привлекли красиво разложенные на прилавке сочные, красные персики. Слюна мигом растеклась по языку. Аткас почувствовал, что съеденный утром хлеб успел перевариться, и желудок требует еды.

Оглянувшись на Эсту, — девочка ожесточенно торговалась с каким-то пройдохой за небольшой кулек странного вида приправы, — он бочком, бочком подкрался к прилавку и сосредоточился, принялся убеждать себя, что никто на него не смотрит… Обычно подобное внушение странным образом помогало ему. Частенько продавцы и впрямь верили, что все в порядке, будто Аткас внушал мысли о своей незаметности не только себе, но и им тоже.

Эста случайно бросила на него взгляд и от изумления выронила пакетик с приправой. Продавец возмущенно загалдел, но девушка уже подбежала к своему спутнику, пребольно схватила его за локоть и самым любезным тоном обратилась к продавцу фруктов:

— Будьте добры, четыре персика, пожалуйста. Да, вон те превосходны. И еще вон тот положите, с красным боком, если вас это не слишком затруднит. Сколько с меня? Спасибо.

Расплачиваясь, она кинула на Аткаса уничтожающий взгляд, от которого ему захотелось убежать куда-нибудь подальше.

Девушка передала ему пакет с фруктами и поманила за собой. Аткас, едва перебирая ногами, побрел за ней к лавке у небольшого фонтанчика. Лавка пустовала: никто не пожелал сидеть на самом солнцепеке, к тому же, фонтан не работал.

Эста швырнула Аткасу в ладонь персик. Когда юноша с наслаждением вонзил зубы в сочный плод, она принялась его распекать:

— Глупый деревенский мальчишка! Что ты о себе вообразил? Ты по сторонам хоть иногда смотришь? Да здесь полно рыцарей, всюду стражники, может, даже маги есть, а ты?

— А что я? — невинно спросил Аткас. Ему было забавно наблюдать, как столь юная пигалица на него злится.

— Да ты и вправду не знаешь! — ахнула она. — Ты ведь вор, чтобы там ни говорил сэр Эри, да?

— Ну, допустим, — лицо Аткаса приняло обиженное выражение. — И что с того?

— Нет, он еще спрашивает! Даже я увидала, как вокруг тебя разлилось свечение, когда ты захотел украсть персики! А для большинства продавцов это — как фонарь в ночи. О прочих, владеющих Силой, я вообще молчу!

— Ты хочешь сказать, что я ворую с помощью Силы? — ошарашено спросил Аткас.

— А ты не знал? — девушка выглядела и рассерженной, и веселой одновременно. — Вот это да! Наверное, ты и вправду жил в глуши, раз даже не подозревал у себя волшебных сил!

— Нет, погоди, так я могу стать магом? — продолжал спрашивать Аткас. От подобной перспективы у него заняло дух. Вот Цила удивится, когда он, в белоснежных одеждах, спустится в их подвал, поднимет ее в воздух и притянет к себе мановением мысли!

— Конечно, нет, — фыркнула Эста. — Размечтался! Магами становятся только те, у которых Сила просто бурлит внутри! А в тебе ее капля, не больше. К тому же ты используешь ее только для воровства… Ведь больше ни для чего?

Аткас поерзал на лавке. В один миг сменить надежду стать магом на стезю вечного воришки…

— Ну, да…

— Значит, плачет по тебе тюрьма, — со вздохом заключила Эста. — Впрочем, не бойся, я буду нема, как могила. Если ты никогда не попытаешься вновь что-нибудь украсть, никто и не узнает о твоих замечательных способностях, понятно?

— Да, — уныло пробурчал Аткас.

— Знаешь, мне кажется, что леди Ивесси — великая магесса, — резко сменила тему Эста. — Я права, да?

— Нет, — испугался Аткас. — Нет, ты ошиблась! С чего тебе так показалось? Ты что, сама владеешь этой самой Силой?

Лицо девушки омрачилось.

— Дело в том, что сэр Эри подобрал меня в порту, — нехотя призналась она. — Я там… подрабатывала себе на жизнь. Каким образом, думаю, нет нужды говорить. Так чтоб ты знал — подобный род деятельности пробуждает в девушках некое подобие Силы… Дает малую толику искры, с которой мы можем видеть волшебство, чуять его, как собаки чуют дичь. Я была совсем крохой, когда попала в порт. Мне было очень тяжело, зато я завладела волшебным Зрением.

Аткас сначала не понял, а, поняв, заалел весь — от шеи и до самых кончиков ушей.

— Но тебе всего лет тринадцать! — наконец смог выговорить он.

— Мне пятнадцать, и мы, наверное, почти ровесники, — ответила Эста. — Я просто так выгляжу. А что касается леди Ивесси, то вокруг нее просто разлита аура Силы. Особенно, когда она сердится. Ох, и задаст она жару Сакаре!

Она хихикнула, и Аткас ей вторил. Потом Эста посерьезнела и попросила:

— Обещай мне, Аткас, что никогда не будешь воровать ни в городе — это опасно, ни у сэра Эри — это просто глупо, потому что даже я в таком случае буду вынуждена выдать тебя страже.

Аткас вторично покраснел, на сей раз от гнева:

— Ко всему, что принадлежит сэру Эри, я и пальцем не притронусь! Это словно… Словно у младенца пеленку украсть!

— А что до города… Чтоб ты знал: почти все дома надежно защищены от грабителей завесами Силы, а по рынку ходит стража, имеющая Зрение. Постарайся не пускать в ход свои… свои маленькие хитрости, назовем это так.

Аткас потряс головой. Если честно, сложно представить, как можно воровать без этих, как выяснилось, волшебных, уловок. С ними вероятность того, что его поймают, была близка к нулю. А без уловок он был самым обычным парнем, не слишком ловким, не больно хитрым, в общем, таким, как все. Видно, с воровством придется покамест погодить…