Бойтесь своих желаний

Глава 7

Оазис, в котором мы остановились на ночь глядя, оказался целой густонаселенной долиной. Так что нам без труда удалось с утра продать своих верблюдов и пополнить запасы. На сей раз в путь мы двинулись только после того, как хорошенько выспались, благо обстановка позволяла. Трава под ногами сначала превратилась в мелкое болото, а затем в камни. Надо ли говорить, что идти по ним было намного легче. Правда, песок все еще скрипел на зубах, да и жара порядком доставала, но все-таки, это уже была не пустыня. Во всяком случае, не надо было качаться на верблюдах и умирать от жажды — местность пересекало множество мелких ручьев. К тому же наше путешествие по земле на сей раз оказалось недолгим. Буквально на третий день, не успели мы двинуться в дорогу, Моррель встал как вкопанный и сделал знак остальным остановиться тоже. В глубине над самой землей виднелась узкая щель. Из косой, узкой трещины тянуло холодом. Я уважительно качнула головой в очередной раз подумав, что нам действительно повезло с Моррелем. Вряд ли кто-нибудь еще кроме файерна обнаружил бы эту щель. Тем временем Моррель присел, присмотрелся к чему-то в глубине, нашел кусок доски, встал на колени и быстро-быстро начал выгребать землю из щели. К нему тут же присоединилась сначала Лесс, а потом и мы с Серженом. Наконец, в щель хоть с трудом, можно было уже пролезть. Моррель исчез в глубине, и буквально через секунду дал команду следовать за ним.

Пещера, в которую мы спустились, была огромной. Факелы постепенно разгорелись, из темноты выползла уходящая вверх отвесная стена и нагроможденные вокруг скальные блоки. Моррель подал знак, мы двинулись за ним следом, и под ногами тут же захлюпала мокрая грязь, а в лучах факелов вспыхнула уходящая вдаль вереница ледяных сталактитов. Тоннели пещеры казались бесконечными. Однако Моррель, казалось, точно знал, куда идти. Невозможно было поверить, что он никогда не был не только в этой пещере, но и вообще в этом измерении. Сержен скосился на проводника и в очередной раз подумал, что жизнь обошлась с людьми не очень справедливо. Бельсам она дала гораздо больше знаний и талантов. Чего стоило умение Морреля видеть пути! Сильный, бесстрашный, жесткий демон (а кем еще его прикажете считать, с такой-то внешностью?), чувствовал не только дороги и направления, но и угрожающую ему опасность. Ну и как сражаться с таким монстром, скажите на милость? Счастье еще, что в измерении Сержена нет ни одного файерна. Иначе до всяких ведьм и колдунов у ордена Владычицы просто не доходили бы руки. Да и ордена, скорее всего, давно бы уже не было. Во всяком случае, Сержен сильно сомневался, что отряд рыцарей сможет устоять против нескольких файернов. Конечно, желания получить посвящение этот факт у Сержена не отбивал, но, тем не менее, перспектива вырисовывалась не радужная. Сержен вздохнул, еще раз от души поблагодарил Владычицу, не допустившую в его мир такую мерзость, как Моррель, и продолжил путь дальше.

Моррель тоже хмурился, глядя на Сержена. Его убеждения о никчемности и глупости небельсов подвергались серьезному испытанию. Как ни неприятно это было признавать, существа, называющие себя людьми, отличались друг от друга просто кардинальным образом. Оставалось только радоваться, что небельсы данного измерения ничем на Сержена не похожи и магией не владеют. Моррель вспомнил оставшиеся позади сражения и невольно пробормотал про себя витиеватое ругательство. Вопреки собственному желанию, он восхищался боевым искусством Сержена. И искренне надеялся, что небельсы личной гвардии Мымра владели этим самым искусством хуже. Поскольку встречаться с целым войском умных и дисциплинированных воинов файерну совершенно не хотелось. Теперь, проведя в дороге с Серженом столько времени, Моррель даже начал понимать Татьяну, которая не на шутку увлеклась этим послушником. Вполне достойный самец. Интересно только, как же это они нашли друг друга? Как, как… вполне возможно так же, как и они с Лесс. В дороге.

Моррель помнил свою первую встречу с лешачихой. Еще бы не помнить! Лесс произвела на него тогда неизгладимое впечатление. И своей реакцией на него (точнее, полным ее отсутствием) и своим внешним видом. Властители! Эта самка выглядела настолько странно, что ему сразу же захотелось узнать о ней больше. Это ж была не женщина, а бастион какой-то! Один укрывающий ее с ног до головы бесформенный плащ чего стоил! Фигуры вообще видно не было! А как этот самый плащ выглядел? Такое ощущение, что стадо козлов играло на опавшей листве в салочки, а потом, из того, что еще осталось, сшили этот плащ. А лицо? Что было с ее лицом? Почему она прятала его за плотной маской из коры? И почему у нее не было имени? Вопросов было много. Даже слишком. А Моррель очень не любил неизвестности. Особенно в дороге, когда он отвечал за ведомых бельсов. Он присматривал за загадочной лешачихой постоянно и все больше убеждался, что здесь что-то не так. Она шла наравне с мужчинами, не пыталась скинуть на кого-нибудь свои вещи и вообще, похоже, была опытной путешественницей. Интересно, и откуда у нее такие навыки? Леший, насколько помнил Моррель, должен быть привязан к своему лесу. Однако Лесс, похоже, об этом даже не подозревала. Впрочем… у этой лешачихи все было не так, как у бельсов. У Лесс (с ума сойти, он действительно сам придумал ей имя!) не было ни страха (перед ним в том числе), ни дурацких женских привычек, которые его бесили. Она совершенно не обращала внимания на окружающих ее самцов (хотя некоторые поглядывали в ее сторону с явным интересом) и избегала Вети. Надо сказать, Моррель лешачиху понимал. Он и сам с удовольствием избегал бы Вети, если бы мог. Эта особа доставала его всю дорогу, периодически кидаясь под его защиту от существовавшей только в ее воображении опасности. А Лесс еще и насмехалась над ним, глядя на все это.

— Вети, на нас никто не собирается нападать! — в очередной раз зло объяснял Моррель, пытаясь (под пристальными взглядами ее родственников) отцепить от себя настырную самку.

— А дикие звери? — капризно вопрошала Вети, не желая выпускать его из своих цепких объятий. Моррель прикрывал глаза и тяжко вздыхал.

— Хорошо, Вети. Если на тебя нападет кролик, обязательно дай мне знать.

Да, Моррель прекрасно все это помнил. Так же, как и их первый совместный бой. Который, если бы не Лесс, вполне мог бы стать для него последним. Моррель помнил, как три твари вышли каравану навстречу. Они были слишком крупными для животных. И слишком жестокими. Да, конечно, за спиной файерна стояли не просто какие-то торговцы. Каждый из них очень хорошо владел оружием, и шансов победить у оборотней не было, но твари вовсе и не собирались побеждать. Они хотели разобщить, разъединить бельсов и, пользуясь суматохой, похитить одного или пару особей. Если им это удастся, пострадавших будет искать бессмысленно.

— Держитесь ближе друг к другу! — скомандовал Моррель. Положение и так было не из лучших, а то, что твари были защищены магией, только ухудшало дело. Моррель почти не чувствовал их, а потому старался быть предельно внимательным.

Оборотни кружились, огрызались, но остерегались нападать впрямую. Моррель невольно отступил под натиском полумедведя, и тут на него обрушилось что-то сверху. У файерна еще успела пронестись мысль, о том, что Лесс предупреждала его именно о четырех особях, однако теперь размышлять на эту тему было уже поздно. По-кошачьи грациозный хищник опрокинул его на землю, тяжелая лапа впилась в бок файерна, и он увидел в опасной близости от своего горла розовую пасть, белоснежные клыки и злые глаза самки. Однако, похоже, в тот день расстаться с жизнью Моррелю было не суждено. Серебристая молния отсекла хищнику голову, и на файерна брызнул фонтан крови. Тело кошки тут же обмякло. Лесс носком сапога столкнула с груди Морреля труп, протянула файерну руку и помогла подняться. Полумедведь лежал рядом, проткнутый, как минимум тремя мечами, да и с остальными оборотнями было покончено. В их тела старательно вколачивали дубовые колья. Моррель оглядел свой отряд и, не увидев убитых, облегченно вздохнул. Однако не успел файерн сделать и несколько шагов, как земля поплыла у него под ногами, и он тяжело осел. Лесс бесцеремонно стащила с Морреля куртку, стянула рубашку и увидела рану. Лешачиха быстро ощупала ее пальцами, остановив кровь, и начала осторожно плести заклинание.

— Поганая рана, — пробормотала она, — давно таких не видела. Похоже, тебе досталось больше всех.

Моррель зашипел, не выдержав боли, но вскоре все уже было кончено. Он полежал еще несколько минут и скосился на свой многострадальный бок. На месте раны остался длинный шрам.

— К сожалению, я не смогла залечить рану, не оставив шрама. Она была слишком рваной, — вздохнула Лесс. А Моррелю первый раз пришла в голову мысль, что ему жизненно необходима напарница-ведьма.

К окрестностям Воггерта отряд подошел уже к вечеру. Моррель организовал ночевку, выставил двойной заслон и подошел к Лесс.

— Я доведу тебя до города.

Лешачиха кивнула головой и собрала свою сумку. Они шли молча. Собственно, говорить было не о чем, только… Моррель очень хотел бы встретиться с Лесс еще раз. Она определенно ему понравилась.

У границы Воггерта файерн остановился.

— Мне пора возвращаться. Счастливой дороги.

— Счастливой дороги, — Лесс махнула ему рукой и исчезла за воротами. Файерн проводил ее взглядом и пустился в обратный путь.

Моррель потер висок. Свою вторую встречу с Лесс он помнил не хуже. Файерн сидел в каком-то захолустном баре, пил кислую огнянку и уже раздумывал, не подсесть ли за один из карточных столиков, когда его внимание привлекла оживленная потасовка. В принципе, подобные драки, зачастую заканчивавшиеся чьей-нибудь смертью, были здесь постоянными, однако на сей раз, данное заурядное событие привлекло слишком много зрителей. И Моррель не поленился к ним присоединиться.

Он узнал ее сразу. Мгновенно. По дурацкому лиственному балахону, по плотной маске, по манере двигаться. Капюшон слетел с ее головы и зрители могли наблюдать небрежно заплетенные в косы ветви. Надо же, он и забыл, что у леших ветви вместо волос. Наверное, потому, что кроме Лесс ни разу в жизни не видел ни одной лешачихи. И опять все тот же вопрос — какого небельса она не в лесу? Что она делает в этом баре? И почему сразу четверо бельсов ищут ее смерти? На последний вопрос ответ нашелся довольно быстро — Лесс просто обыграла их в карты. И теперь неудачливые игроки жаждали вернуть свой выигрыш. Они, наверняка, хотели сделать это потихоньку, не привлекая к себе внимания, — в конце концов, их соперник был всего-навсего самкой… и промахнулись по полной программе. Моррель невольно хмыкнул. Не на ту они напали. Лесс великолепно защищалась магией и, похоже, совершенно не собиралась расставаться с выигрышем. Хотя, конечно, четверо бельсов — это многовато даже для опытной связки воин-ведьма. Они использовали свой численный перевес и зажали Лесс в угол.

Однако эта самка великолепно держится. Какой удар! Еще! Потрясающая боевая магия. И где только лешачиха ее освоила? Будет жаль, если такой талант пропадет в бездарной трактирной драке из-за какого-то выигрыша. Тем более… ему самому не помешала бы ведьма-напарница. Моррель ведь уже думал о такой возможности… А сейчас у него есть шанс ее заполучить. Собственно, именно поэтому Моррель в драку и вмешался. Они на пару с Лесс раскидали неудачливых игроков, пропустили по кружке огненной росы, и Моррель предложил ведьме стать его напарницей. В конце концов, сколько можно было подвергать свою шкуру ненужным опасностям? И делить дорогу со случайными незнакомками, нанятыми без его ведома? Сколько раз уже так было — Моррель подряжался сопровождать караван, знакомился с ведьмой, которая, по сути дела, должна была прикрывать его спину, а она или исчезала в первом же городе (как это произошло в том самом путешествии, где они познакомились с Лесс), или начинала его доставать своей любовью. Неизвестно, что хуже.

Моррель вздохнул. Он привык к присутствию Лесс очень быстро. Она не лезла в его дела, не пыталась его учить, не доставала его и (главное) надежно прикрывала его спину. Путешествуя с ней в паре, файерн стал зарабатывать намного больше и даже приобрел определенное уважение. Правда, доверять самкам он так и не научился. Впрочем, Лесс, кажется, тоже не доверяла самцам. В этом плане они были просто идеальной парой. До сих пор. Потому что постоянное присутствие рядом небельса невольно заставляло их держаться друг к другу ближе. Слишком уж сильно им обоим хотелось добраться до цели. Слишком уж давними и выстраданными были их заветные желания. Сколько усилий Моррель предпринимал, чтобы быть признанным? Сколько ночей Лесс не спала, мечтая исполнить неосторожно данную клятву? Теперь у них обоих была эта возможность. Только последнее время Морреля это, почему-то, не радовало.

Если вы никогда не спускались в пещеру, вам повезло. Потому что утро, наступающее глубоко под землей — это нечто. Кажется, что тебя разбудили посреди ночи, и ты вполне могла бы поспать еще как минимум часа три. Однако неумолимый файерн лучше знал, когда наступает утро, а потому нам ничего не оставалось делать, как согласиться с ним и двигаться дальше.

— Хорошо, что файерны ощущают направления. Не хотел бы я заблудиться в пещере, — передернул плечами Сержен.

— Если долго находиться под землей одному, даже файерн может утратить чувство ориентации, — возразил Моррель. — Становится довольно жутко, когда начинает казаться, что ты не чувствуешь, где выход. Пещерный страх — это очень неприятное чувство. Знаешь, что бояться нечего, но разум не помогает. И вот уже потолок спускается все ниже, темнота смыкается вокруг, еще шаг — и кажется, что заблудишься совсем. Ни огонька, ни шороха… в этом состоянии можно натворить немало глупостей.

— Пещера — не место для одиночек, — оборвала тираду Морреля Лесс. — Насколько я знаю, правила безопасности просто-напросто запрещают уходить под землю меньше чем вчетвером.

— Возможно, — пожал плечами Моррель. — Но я всегда спускался один. Пока ты не стала моей напарницей. Я путешествовал по пещерам целыми неделями, а то и месяцами. К одиноким странствиям привыкаешь и перестаешь считать их чем-то особенным.

Я огляделась вокруг и недоверчиво приподняла бровь. Не знаю, файерну, конечно, видней, но я бы не хотела оказаться здесь в одиночестве. Обстановка к этому не располагала совершенно. Я обернулась на своих сотоварищей по несчастью. Судя по кислым выражениям физиономий, Лесс и Сержен были со мной согласны. Послушник (как всегда) пришел в себя первым. Видимо вспомнив про долг, Владычицу и прочую ерунду, он издал тяжкий вздох и последовал вслед за Моррелем. Собранный, чуткий, пластичный, остающийся рыцарем даже в потрепанной, пыльной одежде… Бог ты мой, да что ж он мне нравится-то так?

— Не знаю, — хмыкнула Лесс, нырнув в проем за Серженом. Очевидно, задумавшись, последнюю фразу я произнесла вслух.

— Я тоже не знаю, — созналась я, последовав за ней. — Понимаю, что любить этого надутого, правильного типа не стоит, но поделать ничего не могу. Да и не хочу, если честно.

— В твоем мире все самки такие? — полюбопытствовала Лесс, и тут же пояснила. — Не боятся открыть своих чувств?

— Да нет, — пожала плечами я. — Ведь открывать душу не безопасно. В нее вполне могут просто плюнуть.

— Весьма здравое замечание, — заметила Лесс. — А ты этого не боишься?

— Рядом с Серженом? Нет. Не такое у него воспитание… Сержен даже к тебе лояльно относится потому, что ты самка. Чего-чего, а правила обращения с женщинами Сержену орден вдолбил совершенно правильные.

— Однако, несмотря на это, Сержен все равно относится ко мне настороженно. И даже когда из вежливости подает руку или пропускает вперед, у меня такое ощущение, что он делает это не столько потому, что так воспитан, сколько затем, чтобы досадить Моррелю, которому все это совершенно не нравится.

— А кому нравится, когда рядом с твоей самкой крутится другой?

— Я не принадлежу Моррелю, — возразила Лесс. — И бесится он вовсе не потому, что ревнует. Моррель слишком привык быть первым и единственным. Он слишком привык относиться ко всему, как к своей собственности. И потом, за все время нашего знакомства с Моррелем, Сержен — первый самец, который его не боится. По-моему, они чувствуют друг в друге конкурентов, поэтому и пытаются постоянно сцепиться. Им обоим просто необходимо доказать, кто тут, на самом деле, лидер.

— Что доказывает только одно — женщины гораздо умнее мужчин. Мы же с тобой не пытаемся сцепиться то и дело.

— Думаю, это вовсе не потому, что мы с тобой такие хорошие, — ухмыльнулась Лесс. — Просто тебе начхать, кто лидер, и куда он всех ведет. Тебя вообще ничего не интересует, кроме твоего Сержена. Ты слишком самодостаточна, чтобы кому-то чего-то доказывать. Для тебя главное — что ты сама себе знаешь цену. А разделяют остальные это твое мнение, или нет — тебе абсолютно все равно.

— Мне действительно все равно, — согласилась я. — Потому что…

— Тихо! — прервал нашу милую беседу Моррель. — всем сохранять полную тишину. Старайтесь даже дышать вполсилы…

Мы с Лесс послушно замолчали и следующие полчаса наша компания шла в полнейшем безмолвии. Только когда, свернув в очередную корявую дыру, мы добрались до самых дальних участков пещеры, Моррель дал знак, что можно говорить. Я огляделась. Зрелище было мрачное и очень угнетающее. Думаю, я не ошибусь, если предположу, что мало кто заползал в этот коридор, потолок которого все понижался и понижался. Нам приходилось то проползать через узкие щели, то карабкаться по глыбам, покрытым тысячами острых шипов. Даже я с трудом пролезала в длинную темную щель, вытянув вперед руку с факелом, а что говорить об остальных, имеющих вполне осязаемое тело? Впрочем, рывок явно был предпринят не зря. Потому что первое, что я увидела, когда вылезла из щели и встала в полный рост, это украшавшие стены пещеры россыпи драгоценностей. И огромные зеркальные грани кристаллов, в которых отражалось мое лицо. Однако Моррель не был бы Моррелем, если бы дал нам вдоволь насмотреться на эту красоту. Он подошел к стене ближе, поковырял ее когтем и, поняв, что ничего ценного там нет, сделал знак двигаться дальше. Мы миновали длинный, круглый туннель, вышли в изрытую как сыр дырами пещеру и уже направились было вглубь одного из коридоров, когда Лесс подала знак опасности.

— Я что-то чувствую…

Моррель прислушался и, моментально выхватив меч, прикрыл им верхнюю часть лица.

— Всем закрыть глаза! — скомандовал он.

— Татьяна, заклятье одностороннего прозрачного зеркала! — тут же вмешалась Лесс.

— Это как? — не поняла я.

— Чтобы мы смотрели на врага через стекло, а враг смотрелся в зеркало! — перевел Моррель.

Я пожала плечами, но спорить сразу с двумя столь компетентными профессионалами не стала. Сержен, кстати, тоже. Он послушно прикрыл глаза рукавом и спокойно дождался окончания магического действа.

— Все… — вздохнул Моррель, опуская меч.

— Сержен, можешь открыть глаза. Теперь эта тварь для нас не так опасна, — добавила Лесс.

— А кто на нас нападать собирается? — поинтересовалась я.

— Василиск, — ответил Моррель, оглядываясь по сторонам. — Я услышал его шипение.

— Это еще одна из посланных по нашу душу магических тварей? — уточнил Сержен.

— По всей видимости, — буркнула я, имея (пусть по легендам) о василиске самые нехорошие представления.

Реальность оказалась еще хуже. Переливающийся всеми оттенками зелёного змей, длиной метров 10 (если не больше) с багровым хохолком на голове медленно выполз из своего убежища. Его клыки ничем не уступали клыкам уже виденного нами арахнида и тоже источали смертельный яд. Хорошо хоть (во всяком случае, по нашим легендам) василиск никогда не плевался паутиной. Насколько я помню, самым страшным его оружием был не яд, а взгляд огромных жёлтых глаз. Любой, кто посмотрит в них — мгновенно оцепенеет. И станет очень легкой добычей любящего свежатинку гада. Нда. Быть растерзанной на куски и проглоченной — ощущение не из приятных. И я сконцентрировалась на поддержке зеркального заклятья.

— Ты когда-нибудь сталкивался с василиском? — спросил Сержен у Морреля.

— Да, однажды. Однако встреченная мною тварь не была порождением магии. Вообще-то, созданного зеркального заклятья для обычного василиска было бы вполне достаточно. По идее, его взгляд, отразившись, должен вернуться к своему хозяину и ввести в оцепенение его самого.

— Как я понимаю, на магическую тварь наше заклятье такого впечатления не произведет? — с досадой уточнила я.

— Не произведет, — согласилась Лесс. — Но мы на какое-то время будем защищены от взгляда василиска.

— А что обычно делает василиск, если видит, что его взгляд никак на жертву не действует? — поинтересовался Сержен.

— Представления не имею, — сознался Моррель. — Насколько я знаю, таких прецедентов, когда после зеркального заклятья обе стороны остались бы в живых, еще не было. Во всяком случае, я о таком ни разу не слышал.

Василиск, видимо, с таким положением дел не сталкивался тоже. Во всяком случае, он довольно долго раскачивался на хвосте, пяля на нас глаза. Надоело ему это занятие только минут через десять. Он собрался в пружину, и, распрямившись, совершил бросок в нашу сторону всем своим не малым весом. Хорошо, что созданное мной и Лесс зеркало оказалось прочным… Василиск помотал разбитой в кровь головой и предпринял еще одну попытку.

— Может, нам в него выпустить по арбалетному болту? — предложил Сержен.

— Зеркальное заклятье работает в обе стороны, — просветил его Моррель. — Если мы выстрелим, мы защитное зеркало разобьем.

— И что делать? — жалобно спросила я, пытаясь справится с паникой.

— Ты когда-нибудь дрался вслепую? — небрежно поинтересовался Моррель у Сержена.

— Конечно! — почти обиделся на такой вопрос послушник.

— Не пущу! — хором заявили мы с Лесс.

— Откройте для нас щель в зеркале, — скомандовал Моррель, игнорируя наши возражения. — И сохраняйте полную тишину. Один невольный вскрик с вашей стороны, и мы можем потерять контроль над ситуацией. Лучше закройте глаза, если сможете вслепую держать защиту.

Мы с Лесс переглянулись и, скрепя сердце, открыли в зеркальном заклятье щель. Моррель и Сержен скользнули в нее, встали спиной к спине, закрыли глаза и замерли. Увидев, что жертва, наконец-то, перестала двигаться, василиск тут же подполз ближе и начал ощупывать их языком. Ни Моррель, ни Сержен не двинулись с места. Василиск обвился вокруг них кольцами, открыл пасть и…получил синхронный удар мечами сразу с двух сторон. Ну, что можно сказать? Колбасу кольцами режут аккуратнее. Змей захрипел, подергался на каменном пещерном полу и начал растворяться.

— Все? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Ну если по нашу душу больше никто сейчас не вылезет… — нервно огляделся Сержен.

— Вряд ли, — успокоила нас Лесс. — На Пантеон Десяти наложено ограничение по использованию его тварей. Не больше одной сразу. И промежуток между их появлением должен составить как минимум дня два. Так что единственное, что нам может грозить — это появление тварей природных. Они, конечно, не такие мерзкие и опасные, но столкнуться с ними в узком пещерном коридоре — тоже ощущение не из приятных.

— Будем надеяться, что нам это не грозит, — пробормотала я.

— Не грозит, — подтвердил Моррель. — Я чувствую любую опасность, кроме магической. Так что если я говорю, что дальше мы можем идти без опаски, значит так оно и есть. Нам в левый коридор.

Мы покивали головами, проверили, не потерялось ли что-нибудь в пылу битвы (особенно тщательно я осмотрела Сержена) и двинулись за файерном. Лучше бы мы пошли другим путем! Коридор, который файерн выбрал для нашего передвижения, постепенно становился все уже и уже, и, в конце концов, нам пришлось просто ползти в нем по-пластунски, вытирая собой мокрую, покрывающую камни грязь. А когда, наконец, этот коридор кончился, и я смогла спрыгнуть с него в просторную пещеру и выпрямиться, то обнаружилось, что последние метров десять мы двигались по каменной корке, нависшей над пустотой. Надо ли цитировать все наши пожелания здоровья и счастья тащившему нас по краю гибели Моррелю? Особенно, если учесть, что мы все замерзли, обляпались грязью и устали до дрожи в коленях. В результате, добредя до удобной для ночлега пещеры, мы просто обессилено попадали на пол. На сей раз даже у Морреля с Лесс не хватило сил, чтобы исчезать на пару в каком-нибудь укромном уголке. Сержен тоже моментально отключился, а я решила почитать на сон грядущий подаренный мне Асмодеем любовный роман. Я открыла книгу и (между прочим, даже с нетерпением!) приступила к третьей части.

По логике вещей, в ней главный герой должен был встретиться с любовью всей своей жизни. Хотя нет, конечно же! Нужно же было показать, как этот самый герой устроился в жизни! Вопреки моим логичным предположениям увидеть его (как минимум) в роли агента 007, он вовсе не служил Родине и не отдавал никаких долгов. Странно… насколько я помню, его вытащили за уши из бутылки именно для этой цели… Однако вместо того, чтобы сражаться во благо родной страны, герой спокойно унаследовал огромное состояние и (конечно же!) титул. Впрочем… что еще ожидать от любовного романа? У героя и выбора-то особого не было. Иногда мне даже кажется, что клуши, которые эти романы пишут, знают всего несколько мужских профессий.

Кем обычно бывают герои любовных романов? Миллионер, полицейский или (в крайнем случае) удачливый ковбой. Еще бывают рыцари (обычно не бедные), пираты (всегда благородные) и очень знатные титулованные особы с приличным состоянием и положением в обществе. Наш главный герой как раз относился к последним. Он (конечно же!) вытащил из дыры свое фамильное состояние, залечил (конечно же!) разбитое в далекой юности какой-то стервой сердце и цинично прожигал жизнь. Ему тут же (естественно) присвоили титул порочного (неисправимого, дьявольского, черного, дикого — варианты можно продолжить) лорда, и ему (понятное дело) это нравилось. Но вот что забавно — чем старательнее герой пытался жить — или, вернее, прожигать жизнь — соответственно своему прозвищу, тем настойчивее становились преследовательницы. К полному замешательству и отвращению героя, в конце концов, добрый десяток романтичных, но безмозглых представительниц прекрасного пола сочли его завидной добычей и принялись оспаривать друг у друга право «спасти его от пучины порока». Вполне естественно, что герой избегал их всех, как чумы, и вскоре около него окопалась какая-то стерва, которая (разумеется!) зарилась только на его состояние, (других достоинств она, почему-то, не замечала). Она захватила героя врасплох и сразу же окружила высоким забором любви, перелезть через который он так и не смог.

Стервы в любовных романах — это существа особые. Они хорошо выглядят, блестяще одеты, и всегда выбирают себе самого богатого, знатного и интересного мужика. (Губа не дура!) Отличаются стервы от простых смертных морем самомнения и мелкой лужей мозгов, поскольку вечная страсть наряжаться обычно отвратительно сказывается на умственных способностях. Зато все стервы умопомрачительно красивы, а красота, как известно — это страшная сила. Настолько, что когда тебе вскружили голову, трудно заметить момент, когда тебе уже свернули шею. Кстати, взгляды стерв — это единственное, ради чего я советовала бы неопытным девушкам читать любовные романы. Неоценимая школа жизни! Помогает избавиться от романтических иллюзий и приобрести верное мнение о людях и об окружающей жизни. Чего только стоит убежденность стерв в том, что нет некрасивых мужчин, есть мало денег! Удивительно верное замечание, особенно если вы не хотите всю свою жизнь вкалывать, как ломовая лошадь, таща на собственном горбу все свое семейство. В общем, быть стервой — это целая наука. Но главные героини любовных романов (к сожалению) абсолютно ей не обладают. А ведь увязшие по уши в таком чтиве дамы ориентируются именно на героинь, а не на стерв! И хотят встретить на своем пути миллионера, а не соседа-электрика.

И что за манера всех героев любовных романов богачами делать? Как будто если нет у тебя личной яхты и номера в небоскребе — все, ты и не человек уже. Хоть бы о читательницах подумали, когда подобных героев описывают. Ну почему герой романа должен быть обязательно миллионером, а не (скажем) трактористом? Тоже, между прочим, очень романтичную историю закрутить можно! Сеновал, звезды, запах клевера, кирзачи, тельник, бутылка мутного самогона, букет ромашек в мозолистой трудовой руке и милая задушевная беседа.

— Хочу жрать! Давай, неси ужинать!

— А волшебное слово, милый?

— Бегом!

Вот это дело будет! А то что это такое? Начитается доярка романов, выйдет из избы, а там нет принцев на белом коне. И без коня тоже. Ну не водятся в ее колхозе имени памяти светлого пути к коммунизму принцы, белые кони и мультимиллиардеры с яхтами! Да и то сказать — где этим яхтам плавать? В мелкой Бормотушке? Так там не каждый гусь ноги замочить сможет. А хочется-то высокого, светлого и чистого!

Я ехидно хмыкнула, закрыла книгу, сунула ее в сумку и легла спать.

Наступление пещерного утра, как всегда, определил Моррель. Видимо у неугомонного файерна где-то внутри стоял будильник, заведенный, по моим ощущениям, часов на пять утра. Я вылезла из-под плаща и поежилась. Блин, ну почему я, как все нормальные призраки, не обладаю полной нечувствительностью к происходящему? Спросонья влажный воздух пещеры кажется, мягко говоря, прохладным. Хорошо хоть чувство голода и жажды не достает меня так, как остальных. Впрочем, глядя на завтрак Морреля, аппетит потерял бы даже людоед. В пещере файерн сменил свой рацион и вместо углей начал жевать камни. И еще убеждать, что правильно перемолотые и перемешанные они имеют незабываемый вкус. Угу. Незабываемый. Особенно для желудка. Впрочем, Лесс моих пессимистических взглядов не разделяла и с удовольствием угостилась янтарем. Мало того, она и Сержену предложила присоединиться к их светскому завтраку. Однако послушник нахмурился и покачал головой. Похоже, он только что выяснил еще одну неутешительную новость — уморить голодом нечисть весьма проблематично. Я улыбнулась и поплотнее закуталась в плащ. Бесполезно. В пещере было зверски холодно. Даже стены были покрыты тончайшим слоем инея, хотя большой огонь у нас горел непрестанно. Пламя металось на сквозняке — оно боролось за жизнь, взметая искры, тут же улетавшие куда-то в сторону, но теплее в пещере не становилось. Однако, несмотря на холод, торопиться мы не стали. Поели, собрались, тщательно погасили огонь (Моррель, почему-то, относился к этому процессу с особым трепетом) и в тусклом свете факелов двинулись в путь. Коридор уходил все глубже и глубже, факелы освещали высокие запыленные стены, и было слышно, как где-то капает вода. Натеки на полу потускнели и покрылись мертвенно-серым налетом; свет факелов с трудом дотягивался до сводов, покрытых трещинами. Чем дальше мы шли, тем выше уходили своды. Сначала где-то в углу, потом все ближе, все звонче застучала капель. Наконец, стены раздвинулись, и мы увидели вверху небо.

На сей раз быть первопроходцем пришлось мне. Вылезать, осматриваться, спускать вниз лестницу и подавать команду, что все в порядке. Моррель тут же взлетел, пользуясь тем, что отверстие вверху было достаточно широким, а Сержену и Лесс пришлось подниматься. Вокруг буйно радовались жизни заросли боярышника и серая, уже порядком выгоревшая трава. За спиной на огромную равнину спускалось солнце, а впереди нас ждали горы. Отсюда, с равнины они выглядели огромными зелеными уступами, чуть припорошенными на самом верху снегом. Боже мой, неужели нам мало было пещер и пустыни? Неужели завтра нам в горы придется лезть? И это еще хорошо, что с нами рядом есть файерн. Иначе мы точно легли бы костьми еще на первом встретившемся нам в пути горном перевале. То, что спуститься без проводника под землю никто по доброй воле не согласился бы — было и так понятно.

Вечером мы остановились, чтобы оглядеться и передохнуть. Разбили лагерь, развели костер, приготовили ужин и… как всегда ничем хорошим это не кончилось. Потому что Моррель и Сержен опять решили выяснить отношения.

— Владычица, неужели это всю дорогу продолжаться будет? — возмутилась Лесс. И приготовилась было разнять магией рычавших друг на друга самцов, но… я ее остановила.

— Слушай, тебе не надоело вмешиваться в этот процесс?

— Ты что, хочешь, чтобы они поубивали друг друга?

— Не-а. Но пар им определенно нужно выпустить. Иначе они так и будут отравлять наше существование.

— И что ты предлагаешь? — заинтересовалась Лесс. Моррель с Серженом тоже притихли, с опаской косясь в мою сторону.

— А давай их разоружим. И пойдем прогуляемся куда-нибудь. А они пусть тут валяют друг друга мордами в пыли, пока им не надоест.

— Неплохая идея, — согласилась со мной Лесс, и мы сделали синхронный магический жест, после которого все наше оружие испарилось в неизвестном направлении. — И еще, — добавила Лесс, подойдя к Моррелю и щелкнув пальцами возле его уха. — Теперь у вас совершенно равные силы, — удовлетворенно произнесла Лесс.

— Ну, я тебе это припомню! — зло огрызнулся Моррель. Однако Лесс, не обращая на него внимания, взяла меня под локоть, и мы отправились с места разборок куда подальше.

— Только бы они друг друга не покалечили, — выразила свое опасение я.

— Может, заклятье дополнительное наложим? — предложила тоже, видимо, беспокоившаяся о своем файерне Лесс. Я согласилась и мы хором произнесли заклятье. — Будем надеяться, что после того, как они спустят пар, собачиться они перестанут.

— Хотелось бы верить… И чего они никак не успокоятся?

— Видимо, сущности бельса и небельса никак не могут научиться относиться друг к другу спокойно, — предположила Лесс. — Ну и потом… эти два соперничающих во всем самца так и не выяснили, кто из них главный.

— Ну и кто они после этого? — вздохнула я. — Неужели нельзя засунуть свои амбиции куда подальше? Хотя бы на время путешествия? Я же нормально отношусь и к тебе, и к Моррелю. Не глядя на то, что вы от меня отличаетесь. Нет, меня, конечно, Моррель тоже раздражает иногда, особенно когда клеиться начинает, но все равно не до такой степени, чтобы возжелать его смерти.

— Я же говорю, что вы с Серженом совершенно разные, — пожала плечами Лесс. — Ты изначально отнеслась к нам с Моррелем спокойно. А Сержен нас не выносит. Он, конечно, старается поддерживать с нами ровные отношения, но получается это у него не ахти.

— Ну почему, к тебе он относится вполне терпимо, — возразила я.

— Если это у тебя называется «терпимо»… — возвела очи горе Лесс. — Конечно, Сержен не лается со мной, как с Моррелем. Он даже вежлив по отношению ко мне. Но я же бельс! И я могу чувствовать настроение! И уж конечно, я умею ощущать, когда ко мне действительно хорошо относятся, а когда нет.

— Хочешь сказать, что на самом деле Сержен ненавидит тебя так же, как и Морреля? — удивилась я.

— Нет, ненависти я не чувствую. Но и особой приязни тоже. Я для него — кровный враг, с которым он вынужден заключить перемирие. И это понятно. Ведь Сержен, в отличии от тебя, с детства приучен ненавидеть бельсов. И тебя в том числе. Поэтому я не совсем понимаю, на что ты рядом с ним надеешься.

— На русский авось, — отшутилась я. — И на то, что когда-нибудь я перестану быть призрачной и обрету свою привычную сущность небельса. Во всяком случае, именно таково мое заветное желание, ради которого я и тащилась по пещерам и пустыне.

— А если Сержен не сможет полюбить тебя даже после того, как ты станешь небельсом??

— Значит, мне придется искать какого-нибудь другого мужчину моей мечты, — беспечно отмахнулась я.

— Но ты же любишь Сержена? — озадачилась Лесс.

— Люблю, — со вздохом призналась я. — И хотела бы, чтобы у нас с ним все получилось… Но ведь не помирать же, если ничего не выйдет! Да, конечно, я буду переживать, и даже страдать… но это не значит, что я должна отказаться от окружающего меня мира вообще, и от мужчин в частности!

— Наверно, я никогда не пойму небельсов, — потрясла головой Лесс. — Иногда ты кажешься романтичной, и даже наивной. Ты не скрываешь своих чувств, ты не боишься признаться Сержену в том, что он тебе нравится, ты не стесняешься радоваться миру… но иногда… когда ты говоришь такие вещи… я даже не знаю, как этому относиться. Я давно уже не считаю себя наивной восторженной самочкой, но если Моррель когда-нибудь уйдет… я даже не знаю, что я буду делать.

— Но у тебя же до Морреля был кто-нибудь? И ты как-то его пережила?

— Знала бы ты, чего мне это стоило…

— Я и не говорю, что будет легко…

— Однако и особой дрожи в твоем голосе тоже что-то не чувствуется.

— Что бестолку расстраиваться из-за того, что еще не наступило и, вполне вероятно, не наступит никогда? — логично возразила я. — Мы просто можем не дожить до завтрашнего дня. И потерять своих самцов еще по дороге.

— Сплюнь! — дернулась Лесс.

— Ты так на это реагируешь, как будто мы на Канарах отдыхаем, а не собрались в убивательный поход против небельсов. Сама же говорила, что заключая с Асмодеем сделку, мы все знали, куда ввязываемся и прекрасно понимали, что в пути может произойти что угодно. Интересно, кстати, а если мы с тобой обе погибнем, кто тогда будет разнимать постоянно конфликтующих Морреля с Серженом?

— Кстати, о конфликтующих… тебе не кажется, что пора уже вернуться и их проверить? — забеспокоилась лешачиха.

— Кажется, — согласилась с ней тоже обеспокоенная я..

Н-да… зрелище нашим глазам предстало не самое радужное. Нет, Сержен с Моррелем уже не дрались. Но вовсе не потому, что выпустили пар, и решили, наконец, помириться. Ничего подобного. Они не дрались только потому, что просто не могли это сделать. Лежа буквально в паре метров друг от друга, они периодически делали попытки встать, но снова падали обратно.

— Приступим, — вздохнула Лесс, присев рядом с Моррелем и начав его ощупывать.

— Приступим, — согласилась я, подойдя к Сержену.

Ой-ей… битва, видно, была не шуточная. Физиономия у послушника представляла собой сплошную кровоточащую рану. Я вздохнула, собралась с силами, вспомнила все, чему меня учили на уроках оказания первой магической медицинской помощи, и приступила к делу. Возилась я долго. Однако, когда, наконец, последнее заклятье было произнесено, на Сержена можно было хоть смотреть без страха.

— Ну и как? — не выдержала я. — Кто победил?

— Никто! — зло отрезал Сержен, ощупывая собственную физиономию. — Зачем ты вмешалась? Ты же знаешь, что мне нельзя принимать помощь ведьмы!

— Да?! — возмутилась я. — Что-то я не слышала, чтобы ты раньше от нее отказывался.

— Ты не лечила мое тело.

— Какая разница? А принимать помощь ведьмы, чтобы она отводила от тебя мечи и арбалетные болты — это твоя вера позволяет? Если ты помнишь, я даже пару раз спасала тебе жизнь.

— Я помню… — вздохнул Сержен. — Именно поэтому я здесь и оказался.

— Не поняла, — напряглась я. — Ты же сам ввязался в эту авантюру, в надежде стать рыцарем… Или у тебя есть еще какие-нибудь заветные желания, о которых я ничего не знаю?

— Татьяна, пойми, послушник ордена вообще не должен принимать помощь от нечисти. Никакую, — попытался мне объяснить Сержен. — Я и так грешен перед Владычицей свыше меры. Но если еще какие-то твои заклятья по спасению моей бренной жизни она мне, может быть, еще простит, то вмешательство в созданное ей тело — точно нет. Ведь это значит, что я добровольно пускаю нечистую силу внутрь себя.

— Бред! — фыркнул Моррель.

— Тебя не спросил! — взвился Сержен.

— Вы что, еще не надрались? — возмутилась я. — Вам мало? Да вы бы видели, на кого вы похожи стали! Даже после нашего с Лесс вмешательства. Может, все-таки объявите перемирие? Хотя бы до того момента, как мы отсюда выберемся?

— Посмотрим… — буркнул Сержен.

— Увидим, — поддержал его Моррель.

Мы с Лесс переглянулись, и махнули на неисправимых самцов рукой. В конце концов, завтра нам опять предстояла долгая дорога. И перед ней надо было (как минимум) выспаться. Я устроилась у костра, сунула в зубы травинку и мечтательно уставилась в небо. Нет, мое хорошее настроение не могли испортить даже Сержен с Моррелем. Я смотрела, как солнце постепенно опускается за горизонт в мутную, красную пыль, чувствовала, как сверху дует прохладный ветерок, пахнущий хвоей и снегом, слышала, как не умолкая стрекотали кузнечики, и понимала, что жизнь все равно прекрасна. Несмотря на опасности, проблемы, трудности пути, она прекрасна! Особенно в данный момент! Когда все тихо, спокойно и умиротворенно. Я вздохнула полной грудью прохладный вечерний воздух. Мне было хорошо. Очень. До такой степени, что наступление завтрашнего дня хотелось оттянуть как можно дальше. Ну, что ж? Данное желание можно было исполнить и без вмешательства Асмодея. Благо, что сегодня мне досталось стоять на страже нашего сна первой.

Лесс тоже хотелось, чтобы этот день длился как можно дольше. Со всеми этими пустынями, пещерами и постоянными сражениями она безумно соскучилась по свежему воздуху и запаху травы. Сна не было ни в одном глазу. Абсолютно. Да и как можно было спать в такую ночь? И ладно файерн, чего еще можно было ждать от самца, который считал вполне нормальным засыпать среди горящих углей, но неужели небельсы ничего не чувствуют? Неужели они не слышат зов природы? Судя по тому, как сладко спал Сержен — нет. Лесс скосилась на Татьяну. Та добросовестно несла свою службу, удобно устроившись на луче лунного света. Может, присоединиться к ней? Нет, не хотелось. Лесс улыбнулась. Кто бы мог подумать, что ей когда-нибудь придется общаться и даже ночевать бок о бок с небельсами? С существами, у которых в венах не смола, как у нее, и даже не лава, как у Морреля, а обычная красная чуть солоноватая жидкость? Это было любопытно. Лесс улыбнулась. Когда они с Моррелем встретились, тому тоже было любопытно. Оказывается, до нее, он никогда ни одной лешачихи не видел. Может, именно поэтому Моррель и начал к ней приставать? И прокрался следом за ней, когда она отправилась купаться. Скорее всего, этому кобелю просто стало интересно, как выглядит ее тело, скрытое бесформенным плащом. И что она прячет за плотной маской из коры. Лесс невесело улыбнулась. Что, что… да собственную непрезентабельную внешность. Хотя, в тот момент, когда она решила открыть лицо Моррелю, ей уже было все равно. Лесс слишком его хотела. Она и купаться-то ночью отправилась в расчете на то, что Моррель за ней последует. Расчет оправдался. Лесс почувствовала файерна буквально через несколько минут после того, как разделась. И до того, как он подошел близко. Лесс не стала ни дергаться, ни обнаруживать его присутствие. Она устала бороться с собственным вожделением к Моррелю. Сколько можно? Да и зачем? Да, конечно, с этим жестоким, беспринципным самцом надо было быть осторожней. Но это же не значило, что она не могла получить удовольствие для своего тела? Разумеется могла! Тем более, что с какого-то момента Моррель очень явно выказывал ей свой интерес. Может потому, что лешачих в постели у файерна еще не было и его перемкнуло на экзотике? Может быть. Лесс дразнила его, заводила и иногда переступала границы.

— Предупреждаю тебя, что я люблю хорошую охоту, — зло сверкал глазами Моррель, когда она в очередной раз от него ускользала.

И Лесс чувствовала себя как загнанная в нору лисица, притаившаяся в надежде, что гончие псы не учуют ее запаха, но знающая, что они уже взяли след. Безошибочно взяли. Слишком часто файерн привлекал к себе ее внимание. Ей нравились и его подтянутое, пластичное тело, и его багровая чешуйчатая кожа, и его гребень, и его пепельные с алым проблеском глаза, наблюдавшие за ней с холодным любопытством. Наблюдавшие за тем, как она наблюдает за ним. Лесс тепло улыбнулась. Какую же ерунду нес Моррель, когда в очередной раз пытался ее соблазнить? Что должен был сразу разглядеть такое совершенное создание природы? Кажется, они сидели в каком-то кабачке. Лесс помнила, как Моррель сгреб ладонями ее руки, притянул их к себе и уткнулся в них носом. Она даже помнила, как у нее внутри что-то екнуло, а на лице нарисовалась счастливая улыбка. Интересно, и когда самки потеряют свою глупую способность любить кобелей ушами? Нет, как Лесс ни старалась, относиться к Моррелю спокойно она не могла. Настолько, что когда, наконец, собралась с ним переспать, нервничала, как росток. А ведь когда-то Лесс была уверена, что уже разучилась так психовать и переживать по поводу самцов. Властители, как же она упивалась каждой минутой того вечера! Все портило только нервное ощущение, не случавшееся с Лесс с тех самых давних пор, когда она забралась к самцу в постель первый раз в своей жизни. Она была жутко скована и безумно боялась Моррелю не понравится. Однако файерн все сделал за нее. Сам.

Лешачиха блаженно улыбнулась. Моррель был крут. Он был настолько крут, что ни до него, ни после него ни один из самцов ей настолько не нравился. Лесс так увлеклась, что практически ничего не помнила кроме полученного по полной программе удовольствия. Она была в таком диком восхищении, что хотела остаться в постели Морреля на всю оставшуюся жизнь. Да разве переполнявшие ее эмоции можно пересказать словами? Что обычно говорят в таких случаях? Волна наслаждения? Осыпающиеся звезды с потолка? Ага, как же! А искры из глаз не хотите? А орущую на три дома вперед тяжелую музыку? А бельсов из соседнего гостиничного номера, упорно стучавших в стены? А рухнувший с потолка кусок штукатурки, на который они с Моррелем даже не обратили внимания? Лесс устроилась на своем лежаке поудобнее и заплела ветви, чтоб они не мешались. Да, то, что они тогда с Моррелем устроили, было на грани фантастики. Лесс просто отпустила все тормоза и дала волю собственным чувствам. Эмоций было — море, а такого чуда в постели, как Моррель она просто никогда не видела. Теперь-то Лесс прекрасно понимала всех самок, бегавших за ним табунами. Бегать было за чем. Она настолько увлеклась файерном, что буквально сходила с ума от его нежности, предупредительности и абсолютного угадывания ее желаний. Из всей славно проведенной ночи с Моррелем Лесс с грехом пополам могла вспомнить начало, концовку и пару кусков из процесса. До такой степени забывчивости от испытываемых ощущений она еще никогда не улетала.

Лесс мечтательно вздохнула. Да, все это, конечно, было весело. И последующие постельные сцены тоже ее не разочаровали. Вот только Моррель, как и раньше, не собирался останавливаться на одной самке. Сначала Лесс глухо его ревновала, потом пыталась от него уйти, а затем… просто смирилась с тем, что так будет всегда. Она тоже находила себе самцов, иногда отправлялась в самостоятельные приключения, а потом прикупила домик недалеко от города, главой которого был родственник Морреля, и осела. В свое время Лесс ушла с файерном в дорогу просто потому, что куда-то хотела уйти. А осела потому, что хотела, чтобы Моррель приходил к ней сам. И (разумеется), файерн к ней мотался. Оставался ночевать, втягивал ее в авантюры, а иногда даже жил по нескольку дней. Лесс прикрывала его спину и постепенно училась им управлять. Она знала, что Морреля задевало ее спокойствие, уравновешенность и даже то, что она на нем не виснет, но не хотела открывать ему своих чувств. Лесс понимала, что это глупо, что файерн, наверняка, и без ее признаний обо всем догадывается, но… первой переступать эту черту не собиралась. Лешачиха надвинула поплотнее капюшон и почувствовала, как у нее снова портится настроение. С течением времени их изначально партнерские и даже слегка дружеские отношения превратились в постоянную игру, в перманентное сражение с перетягиванием одеяла и доказыванием, кто кого круче. От небрежного флирта и снисходительного подтыривания друг над другом, их отношения с Моррелем постепенно перешли в напряженное противостояние, в котором никто не хотел уступить первым. Это было весело. И тяжело. Потому что издеваться над собственными чувствами не доставляло никакого удовольствия.

Властители! Как же Лесс завидовала Татьяне! Ее открытости, откровенности, умению относиться к жизни легко! Как же она завидовала этой жизнерадостности и улыбчивости! Ну почему она сама не может быть такой? Почему? Неужели один-единственный самец, предательство которого осталось далеко в прошлом, настолько перевернул ее жизнь? Или Лесс всегда была такая? Просто не придавала этому значения? Сколько можно жить прошлым и лелеять воспоминания о нем? Тем более, что Лесс давно уже сумела избавиться от ощущения брошенности и ненужности, благополучно забыв и предательство, и предателя. Ей давно уже было все равно, где сейчас предавший ее самец и что с ним. И уж конечно, сейчас она не стала бы тратить на него свое единственное желание. Однако, кроме памяти о прошлом была еще клятва. Глупая клятва, неисполнение которой могло привести к страшным последствиям. Настолько страшным, что только в самых древних летописях сохранилась память о лешем, который не стал деревом и принял жуткую, мучительную смерть. Лесс знала это. И боялась этого. Поэтому и не могла забыть о своем прошлом. По крайней мере, до тех пор, пока не выполнит свою неосторожную клятву. А потом… потом, может быть, она, наконец, сможет начать жить настоящим. Если, конечно, Моррель, который тоже загадает свое заветное желание, никуда не исчезнет. Потому что жить без него Лесс точно не сможет. И не захочет.