Бойся сбычи мечт

Глава пятнадцатая

Я понимал, почему Джон Лик предложил «должность» новоиспечённого короля Англии мне. А кому ещё он мог её предложить? От кого зависело, вернётся ли он вообще в Англию? И когда вернётся? И потом, когда бы он не вернулся, его удел предопределён, если он вернётся без потомка Тюдоров.

Для меня это предложение, эта ситуация, была не шансом, а шансищем. Если я вдруг стану королём Англии, то… Понятно. Есть возможность изменить историю в буквальном смысле. Не получу трон, возможно, выживу и тоже не в простом качестве. Кассу я им всю не отдам. Часть спрячу у индейцев, часть попытаюсь провезти в Британию. Индейцам и самим деньги пригодятся в будущем. За золото можно всю Америку выкупить. Кстати — мысль. Помнится, кто-то так половину Флориды выкупил за пару тысяч долларов.

Я перекатывал в голове предложение Джона Лика и так, и эдак, и всё больше и больше склонялся к тому, чтобы согласиться. Заодно я обдумывал вариант, что это «замануха», придуманная для того, чтобы отвлечь моё внимание от группы моряков, подготовленных к «списанию на берег». И для того, чтобы я поменял свои планы кардинально.

В случае моего согласия сыграть роль потомка Тюдоров, я буду вынужден сохранить на борту весь экипаж и вернуться в Англию на «Бретани». Там меня «повяжут» и повесят, как пирата.

Однако, ещё раз просканировав душу Барни, я убедился, что Джон Лик не лжёт. Барни знал о своём происхождении. И Бартоломью Шарп тоже знал, кого принимает на борт. Потому и относился к Барни, как к сыну и даже лучше. Джон Робертс взял имя своего опекуна, потому, что полюбил его, как отца, которого на момент «похищения» уже не было в живых.

И Джона Робертсона не продали, а спрятали. Потому, что других Тюдоров, кроме Барни никого в живых не осталось. Барни был по настоящему последним Тюдором. И спрятали его те, кто сейчас послали сэра Джона Лика за ним. Тоже не раскрывая все карты. Джон Лик не был посвящённым.

— Вы, Вихо, удивительно везучий человек, — сказал Жан-Батист, когда поднялся на борт «Бретани». Захватить такой корабль и потерять одного индейца. Это восхитительно. Что вы собираетесь делать? Говорите, объявлена война?

— Я собираюсь вернуться на Миссисипи и отдать вам ваш корабль.

— Даже так? Неожиданно. Чем вызвано это ваше решение?

— Я не хочу становиться между молотом и наковальней. Это не наша война.

— Но британцы хотят захватить ваши земли! — Вскричал Жан.

— А вы? Всё, что я говорил, остаётся в силе. Это, — я обвёл берег, — наша земля, и если вы не будете за неё платить, — будете умирать. Тем более сейчас, когда придут бриты. Они будут вас убивать на море, мы на берегу. Все индейцы поднимутся. Это я вам обещаю.

— Правительство пришлёт корабли. Обязательно пришлёт.

— Я вижу, что британский король уже прислал, а ваши корабли где? Думаю, у вашего короля на своей земле дел хватает. Не до вас ему сейчас.

— А этот корабль? Что будет с ним?

— Я его верну бритам.

— Да как же так?! — Возмутился Жан-Батист. — Они расстреляют нас. Силы не равны.

— А мне-то какое дело до вашей войны и кто кого будет расстреливать? Почему я должен о вас беспокоиться? Вы мне кто? Вы мне враги, пришедшие нас уничтожать и захватывать наши земли.

Жан «повесил голову».

— Мы с англами обо всём договорились. Они отвезут нас на вашем корабле как можно выше по Миссисипи, потом спустятся в устье и пересядут на свой корабль.

— Они не пересядут! — Почти крикнул Жан, даже встав с кресла.

— Они обещали, — сказал я тихо.

— Они лжецы! — Сказал Жан. — Давайте мы вас поднимем к вашему городу. И вы дадите нам порох и ядра. Так хоть какой-то будет шанс.

— Я вам не верю, Жан, — усмехнулся я. — Извините. Это моё право.

— А-а-а… — Жан застонал, обхватив голову ладонями. — Вы — чудовище! Чудовище!

Жан чуть не плакал.

— Это потому, что я не делаю так, как хотите вы и как удобно вам? А поступаю так, как выгодно моему народу и мне лично?

— Вы ставите не на ту партию, — хмуро сказал Жан.

— Жизнь покажет. Вы будете заключать договор аренды?

— Что он нам даст, если рядом британцы?

— Вы, видимо не понимаете… Своих арендаторов мы будем защищать на нашей земле и в ближайшем море.

Жан встрепенулся. И огонёк надежды загорелся в его потухших глазах.

— Это возможно? Как это возможно?

— Есть мысли.

«Настоящим договором подтверждается, что вся земля в течении и притоках Миссисипи (Большой Реки) и вокруг них на расстояние… находится в собственности коренных народов Земли, называемой европейцами Америкой, представитель которых Кохэн Лэнса подтверждает факт передачи сроком на пять лет части береговой линии в размере…» и так далее и тому подобное.

Мы усадили на фрегат и англичан, и французов. Порох весь сгрузили на фрегат. И пошли вверх по Миссисипи. Паводок ещё не сошёл и мы поднялись почти до впадения в реку нашего ручья.

Я отдал индейцам всех лошадей, так измученных морским путешествием, что многие из них не могли стоять на ногах. А то… Провиси-ка в трюме на ремнях почти месяц. У любого ноги отнимутся.

— Всё-таки уходишь? — Спросил Охэнзи на прощание.

— Ухожу, шаман, но постараюсь вернуться.

— Но наши души всё так же будут рядом?

— Также, шаман. Я буду всегда с вами.

— Ты великий шаман, Кохэн Лэнса. И я рад, что ты пришёл к нам.

— Я позвал всех шаманов на Большой Совет. Готовьтесь встретить их. Я буду присутствовать. Вы почувствуете меня. Я сам скажу нужные слова.

— Спасибо тебе, Кохэн Лэнса.

Я попрощался с ним и обнялся с каждым воином нашего племени и каждому вложил в душу надежду и силу. Я попрощался с каждым из них, но они чувствовали, что наши души не расстаются. И мы были веселы. И мы кричали:

— Йо-хо!

Конец первой книги.