Больное зелёное небо. Книга I: Перерождение легенды

Глава XXX. Последний раз про любовь

— Он стоял возле их родового имения, скользил взглядом вдоль рядов из десятков окон, — монотонно читал Игнар. — Он словно был уверен, что в одном из них на любом из четырнадцати этажей увидит её.

Госпожа учитель, кусая губу, смотрела на Игнара и нервно теребила прядь волос, выбившуюся из хвоста.

— Слепило солнце, бившее по глазам отблесками от стёкол. Он щурился, но продолжал искать. Ему светило другое солнце, что не слепило и не сжигало, а только грело и освещало его путь даже в самую тёмную ночь. Его солнцем была она.

— Игнар, всё хорошо, — тихо сказала госпожа учитель, — но ты ведь так красиво и с выражением раньше читал. А сейчас… Это же про любовь, разве можно про любовь читать так сухо?

— Простите, госпожа учитель, — бесцветно сказал Игнар и чуть опустил голову.

— Да не за что тут извиняться. — Госпожа учитель вздохнула, перевела задумчивый взгляд на Арефея. — Сегодня даже Арефей намного выразительнее читал. Молодец, Арефей!

Тот аж рот раскрыл от удивления и заметил, как бросил на него недобрый взгляд Игнар. Бросил, да тут же обратно в книгу уткнулся.

— Госпожа учитель, а можно вас попросить? — сказал вдруг Арефей.

Госпожа учитель, уже отвлёкшаяся на бумаги, лежавшие у неё на столе, подняла взгляд на Арефея и глядела теперь на него настороженно.

— Ну… попроси.

Арефей снова заметил на себе недовольный взгляд Игнара, только теперь он глаз не отводил, так и глядел. Арефей чуть замялся, помычал, губы пожевал да наконец выпалил:

— Можете рассказать про свою семью?

Госпожа учитель чуть отшатнулся, словно её кто-то легонько подтолкнул.

— Я… Я не думаю, что… — смущённо проговорила она. — Это же никак не касается наших занятий и…

— Мы же вам рассказали про деревню. Это тоже не касалось занятия. Ну а нам… — Арефей покосился на Игнара, который так и продолжал буравить его сердитым взглядом. — Мне! Мне тоже интересно, как вы живёте. У вас жизнь совсем не как у нас же. Вы вон в городе живёте.

Госпожа учитель опустилась на стул, принялась по сторонам оглядываться, словно на стене или на полу правильный ответ ей кто-то написал.

— Не приставай к госпоже учителю! — грозно сказал Игнар. — Это она решает, о чём мы говорим на занятии, а не ты!

— Нет-нет! — сипло остановила его госпожа учитель. — Не надо ругаться, Игнар. Арефей прав. Я действительно узнала про вас очень много интересного, и вы мне честно на всё ответили. Я просто не имею права теперь уклониться.

Она снова пробежалась взглядом вокруг себя, улыбнулась смущённо.

— Я даже не знаю, с чего начать.

— А с чего хотите. — Арефей пожал плечами. — Мне всё интересно.

— Что ж. Зовут меня Елетрина Улдьт…

— Ульдт?! — перебил Арефей.

— Ну да, — кивнула госпожа учитель, — я член боярской семьи Ульдт.

— То есть, вы родственница его благородия боярина Ульдта.

— Да, он мой родной дядя.

— Дядя?! — вдруг вскрикнул Игнар, госпожа учитель и Арефей аж вздрогнули. — И ваша фамилия Ульдт! То есть вы не замужем?!

Игнар резко осёкся, покраснел в один миг, глаза выпучил.

— Простите! — горячо закричал он. — Простите, госпожа учитель!

— Прощаю, — ответила она, да Арефей заметил, что чуть не засмеялась при этом.

— Госпожа учитель, а его благородие… — Арефей замялся. — Кто он?

— Боярин. — Госпожа учитель пожала плечами.

— Мы просто заметили, что его… все боятся… ну… то есть… не прям… а…

— Я поняла, — остановила Арефея госпожа учитель. — Его благородие занимает очень важный государственный пост. Вам господин учитель в деревенской школе ничего про него не рассказывал?

— Да он только про князя рассказывает, — буркнул Игнар.

— Ну, если так можно сказать, его благородие второй человек после князя. — Госпожа учитель резко замолчала, замахала руками. — Нет, неправильно. Он не может быть вторым. После князя только княжеская семья. Я хотела сказать, что он главный министр. Вы понимаете, что это значит?

— Что он очень большой и важный, — ответил Арефей.

— Да. — Госпожа учитель быстро кивнула. — Ну а так, я член княжеской семьи. Мой отец руководит одним из родовых имений. В основном, сдаёт площадь под коммерцию.

— А вы живёте в большом доме? — спросил Игнар.

— В большом. — Госпожа учитель улыбнулась.

— В нём четырнадцать этажей?

Яркий румянец вдруг проступил на щеках госпожи учителя.

— Больше, Игнар. Гораздо больше.

***

— Ты только подумай, главный министр! Второй человек после князя! — кричал Арефей живо размахивая руками.

Они уже подходили к деревне, а он всю дорогу только и повторял, какой большой человек зачем-то связался с ними двоими лично. Игнар шёл молча, кивал только время от времени, когда Арефей на него глядел. И только уже в деревне сказал тихо:

— Ты прости меня, Арефей. Прав ты был. Нельзя, наверное, всю знать под одно подводить.

Арефей чуть замедлил шаг, нахмурился.

— Нет! — твёрдо сказал он. — Сволочи они! А то, что среди них есть такие, как госпожа учитель, — ничего это не значит! Я ж совсем не то хотел тогда сказать!

— А что? — удивился Игнар.

— Да слишком мы с горяча всё делаем, понимаешь?! А зачем горячимся?! Ведь ни к чему хорошему не приведёт! Мы уже с горяча как-то раз такого натворили, что наши дру… наши братья погибли! Я не хочу терять ещё одного!

Игнар задышал шумно и часто.

— Да… — дрожащим голосом тихо сказал он. — Ты прав…

Арефей глянул на него с улыбкой на лице. Да только улыбка мигом пропала, когда он увидел, что у Игнара в глазах уже слёзы стояли.

— Ты это… — беспокойно начал Арефей. — Не надо только грустить, ладно? Ты прости, опять я на больное надавил.

— Нет, всё нормально. Я… — Игнар тяжело вздохнул. — Я вообще… Всё нормально… Всё…

— Слушай, а ты книгу ту по магии перечитывал? Ты ж хотел, вроде.

— Я… Я хотел, да! И… Я читал… А потом… Не читал я пока… Не перечитывал… Другое читал…

— А что другое читал? Расскажи, а?

— Книжку… госпожа учитель в прошлый раз дала новые опять.

— И про что там?

Игнар резко отвернулся. Арефей заметил, что он быстро утёр слёзы, потом вздохнул глубоко несколько раз.

— Я тебе потом расскажу, ладно?

Арефей не ответил. Они как раз подошли к сиротскому дому. Поднялись на крыльцо, вошли внутрь.

— Устал я чего-то сегодня, — сказал Игнар. — Спать пойду.

Арефей только кивнул ему да по плечу хлопнул. Игнар выдавил вымученную улыбку и скорее зашагал по коридору к комнате, где его капсула была. Арефей же принялся бродить бестолково из комнаты в комнату. Зашёл в одну, в другую, глядел на тех, кто там сидел да своими делами занимался, но ни с кем даже поговорить не захотелось. В ещё одной комнате четверо мальцов уселись на полу возле стены и мелкими камнями в «отскок» играли. Арефей устроился на стуле возле них и стал наблюдать. Долго молча смотрел, да не выдержал и принялся советы давать.

— Эй, рыжий, ну ты чего камень-то не подкручиваешь? Он ж у тебя из-за этого падает близко всегда.

Рыжий малец глянул недовольно на Арефея, шмыгнул носом, но не сказал ничего.

— А ты, кудрявый, — продолжал Арефей, — зачем жульничаешь?

— Где я жульничаю?! — пискляво возмутился кудрявый.

— А пальцем свой камень всё двигаешь. Думаешь, не видно, чтоль?

— Ничего я не двигаю. И вообще не мешай играть!

— Ты поори на старших ещё! Сейчас как надаю под задницу тебе!

— Ну правда, не мешай играть, а? — прогнусавил ещё один малец.

Арефей посмотрел на него со злобой. Но потом лишь вздохнул, махнул на них рукой да вышел из комнаты. И снова принялся туда-сюда бродить, громко дверьми хлопая. По нескольку раз везде побывал, остальные сироты уж коситься на него стали.

Когда он в очередной раз зашёл в комнату, где мальцы в отскок играли, то увидел там Влаила. Тот навис над мальцами да поучал:

— Подкручивать камень надо, чего не поймёшь никак?

— Да отстань от меня! — прогнусел рыжий малец.

— Давай покажу, как надо.

— Да не мешай играть!

Арефей подошёл поближе к Влаилу, похлопал его по спине.

— Слышь, Влаил, говорят же тебе, чтоб не мешал играть.

— А тебе-то чего? — Влаил морду скривил, будто что-то сильно вонючее унюхал.

Арефей вместо этого отвесил Влаилу подзатыльник. У того аж зубы клацнули.

— Дурной совсем?! — взревел Влаил потирая затылок.

— Пойди-ка займись чем. И не мешай мальцам играть, — спокойно сказал Арефей.

Влаил буркнул что-то недоброе себе под нос и скорее из комнаты ушёл.

— Спасибо, Арефей! — кудрявый широко улыбнулся, показав редкие зубы.

— Играйте. — Арефей улыбнулся в ответ.

***

За окном темнело, в доме становилось всё тише. Хлопали дверцы капсул, сироты всё больше зевали, чем разговаривали. Арефею показалось, что он тоже спать хочет уже. Встал, зевнул во весь рот, аж челюсть хрустнула. Пока в капсулу залезал, ещё раз зевнул. Улёгся на спину, прислушался к последним шагам и голосам, встретил ночную тишину. Уже и задремал сам.

Как вдруг шаги в коридоре услышал. Да поначалу и значения им не придал, тихие они были, аккуратные. Только вот поверх них всхлип раздался уж больно знакомый.

— Игнар, — шепнул Арефей, тут же из сна вырвавшись.

Игнар прошёл через коридор, дошёл до входной двери, скрипнули её петли.

Арефей спешно из капсулы вылез, шумно на пол спрыгнул, кое-как комбинезон натянул. Коридор он в две секунды пробежал. Распахнул дверь, на ходу соображая, где и как сначала Игнара искать. Но не пришлось.

Игнар сидел на крыльце, уткнулся лицом в руки, сложенные на коленях, и чуть подрагивал, едва слышно всхлипывая.

Арефей вздохнул. Оглянулся на входную дверь. Потом подошёл к Игнару, сел рядом. Тот даже не посмотрел, кто это к нему подсел. И так понял, наверное. Арефей даже не пытался ничего сказать. Просто сидел рядом и смотрел в темноту улицы. До тех пор, пока рассветать не начало.

Арефей и не понял, то ли спал он всё это время с открытыми глазами, то ли действительно ночь быстро пролетела под тихие всхлипывания Игнара. Да только будто совсем скоро небо окрасилось ярко-зелёной зарёй, заблестела роса на траве, защебетали птицы. Ещё чуть времени прошло и послышались стуки и топот из сиротского дома, заговорили сонные голоса, зазвенела посуда.

Игнар поднял распухшее от рыданий лицо, вздохнул глубоко, утёр слёзы.

— Я спать, — обессилено проговорил он и поплёлся неровным шагом в дом.

Арефей остался один. Сидел, чуть ёжась от прохладного ветра, глядел на просыпающуюся деревню. Увидел лохматых мужиков, на ходу застёгивающих грязные комбинезоны. Отрешённые их лица на Арефея тоску нагоняли. Да не сами лица, а будто бы почувствовал он то же, что и мужики сейчас. Ясно представилось, как он среди них вот так же идёт в поля и точно знает, что вернётся только глубоко вечером, не чувствуя ни рук, ни ног от усталости.

Арефей тряхнул головой, подскочил, будто задницей на что-то острое напоролся, да поскорее в дом пошёл. Он залез в свою капсулу, упёрся взглядом в низкий потолок, стараясь ни о чём не думать. Весь дом уже проснулся. Галдели, топали, стучали, дверьми хлопали.

— Уйдите уже все, а! — проворчал Арефей. — Уснуть же не даёте.

Стихать звуки стали не сразу. Арефей долго ещё ворчал, пока не начали потихоньку сироты в школу уходить. Становилось всё тише. Всё меньше хлопали двери. Потом стало ещё тише. Ещё. Пока совсем всё не затихло.

Арефей вздохнул, прислушавшись к тишине. Повернулся на правый бок. Потом на левый. На спине попробовал полежать. Но так и не уснул. Побив с досады кулаками стенки капсулы, он вылез наружу. Проходя через обеденную, увидел свой свежий пакет с пайком да только скривился. Вышел из сиротского дома. Постоял пару секунд на крыльце. Вернулся за пайком. И пошёл уже с ним да стал его есть прямо на ходу всухомятку. Весь съел, хоть и тошнить стало.

Принялся Арефей без дела по деревне слоняться. Ходил по дорогам меж домов, во дворы поглядывал. И таким всё серым ему виделось в это пасмурное утро. Ещё кое-где уходили на работы мужики, провожали их бабы. Вспомнились Арефею слова Игнара о том, что в следующем году он уже с мужиками работать будет. Да вдруг представилось ему, как он вот так со двора уходит лохматый да небритый и провожает его…

— Эй, Арефейка! Ты, что ли?!

Арефей вздрогнул, чуть даже не подпрыгнул. Обернулся быстро. И увидел, что позвала его мать Дарилины. Она стояла у колодца, закидывала вёдра и, шумно отдуваясь, поднимала.

— Чего не в школе? — спросила она.

Арефей плечами пожал.

— А чего там делать?

Мать Дарилины как стала хохотать, чуть непривязанное ведро в колодец не уронила.

— И правда! — утирая выступившие от смеха слёзы сказала она. — Помоги, чтоль, тогда воды донести, раз бездельничаешь.

Арефей взял вёдра, пошёл чуть ими покачивая, чтобы видно было, что ему не тяжело совсем.

— Арефейка, а скажи мне, отчего Дарилинка у меня такая печальная ходит, а?

Арефей чуть вёдра не выронил.

— Так это… ну… Не знаю я.

Мать Дарилины снова захохотала.

— Ой, поглядите на него! Не знает он! Ты чего, думаешь, слепая я? Вся деревня уж знает, как вы с ней бегаете вдвоём да по разным местам прячетесь. Ух, бесстыдники!

Арефей почуял, как горячая кровь ему в лицо бросилась.

— Нет! Нет-нет! Не бегаем… ну, уже не бегаем… то есть… Не бегаем, короче!

— И про это знаю, что уже не бегаете. — Мать Дарилины кивнула. — Так в том же и дело! Она ж от вашей ссоры и грустит. А вот помирились бы, так она и грустить бы перестала.

— Да нет… там другое совсем. Ну… то есть… — Арефей вздохнул. — Сложно там всё.

Мать Дарилины вдруг снова хохотать стала.

— Ой, не могу! Молодёжь! Всё-то у вас сложно! Всё-то вас не понимают! Одни вы всё понимаете! Дарилинка всё тоже вздыхает да отворачивается. Тоже у ней сложно всё. А я ж не первый день-то живу, тоже кой-чего повидала. Из-за тебя она страдает, вот и всё.

— Да ну нет. Ну правда же, там всё не так, как кажется.

— Да разве ж вас, сильно умных, переубедишь? — Мать Дарилины рукой махнула. — Идёт мальчонка да мне рассказывает, как всё сложно у него. Ты, Арефейка, не забывай, что Дарилинка дочь моя, я родила её и с самого того момента знаю. Уж понимаю кой-чего, что у ней в голове и отчего она вздыхает.

Арефей задумался. Поглядел на мать Дарилины, словно прочитать на ней хотел чего-то.

— Думаете, правда из-за меня?

— Вот! Соображать начал. Ну а что непонятного-то? Ты вон какой парень видный. Это раньше шибзик был, как Тимолай, папка твой покойный. И тихий такой же. А теперь вон чего, в плечах раздался, заматерел, вон, гляжу, с заводскими всегда драться первым бежишь. Дарилинка таких любит, уж я-то знаю.

Арефей приосанился, снова вёдрами махать стал.

— Да ну не прям уж я…

— В общем, Арефей, ставь вёдра, пришли уже. А про Дарилинку ты подумай. Не хочу я, чтоб дочка моя грустная такая ходила. Пойди да помирись. И выкиньте вы уже из головы эти ваши сложности. Дурью маетесь какой-то от безделья, вот и сложно вам всё стало.

Арефей поставил вёдра прямо возле калитки их дома.

— Помирюсь! Обязательно помирюсь!

И под хохот матери Дарилины Арефей побежал прямо к хлеву, искать Дарилину.

***

Арефей помнил её, в школе видал постоянно. Только вот имя ну никак вспомнить не мог. А может и не знал никогда. Девка поставила вёдра, громко фыркнула, утирая пот с круглого лица, и принялась зёрна из вёдер в кормушку скотине засыпать.

Арефей придвинулся чуть ближе, вплотную прижался к деревянным ящикам, за которыми прятался. И, морщась от царившей в хлеву кисловатой вони, продолжил вспоминать, как зовут девку. Ну вот только ж пару дней назад видел, как она с подругой разговаривает. Арефей ещё тогда на её толстые ляжки внимание обратил. Но имя так и не всплыло. Хлопнув с досады по ящику, он высунулся и прошептал:

— Эй!

Девка не услышала.

— Эй! — громче повторил он. — Эй, слышь?

Девка обернулась, прищурила свои узкие глаза.

— Слышь, где Дарилина, а? — спросил Арефей.

Девка нахмурилась, пухлые щёки её красными стали.

— Я чего слежу, что ли, за ней? — пробурчала она. — Далась она мне… и вам всем, Дарилина эта.

— Да мне с ней поговорить прям очень надо.

— Так иди и говори. Я вот с ней вообще говорить не хочу, с Дарилиной твоей. Грубиянка и злюка она!

Арефей вдруг улыбнулся уголком рта, прищурился хитро.

— Да она тебе завидует просто, — сказал он.

Девка в лице переменилась. Красный румянец с щёк ушёл.

— Чего? — недоверчиво протянула она.

— Ну ты вон какая… фигуристая. Есть за что схватить. А Дарилинка тощая. Вот и завидует.

Девка спину выпрямила, грудь её внушительная вперёд выпятилась. Арефей аж сглотнул больно шумно.

— Правда, что ли? А чего ж ты сам тогда к ней прибежал. Да сам же и по углам её тискал. Я ж всё знаю, Арефей. И вся деревня про вас с Дарилинкой знает.

— Так уж знаешь сколько не тискаю-то? Вот и пришёл ей сказать, что всё, конец.

Девка замолчала. Медленно губы у ней в улыбке растянулись.

— Другую теперь ищешь, поди? — сказала она да таким взглядом на Арефея посмотрела, что у того опять во рту пересохло.

— Ищу, ага, — сипло ответил он. — Ты это, помоги мне её найти, а? Я с ней быстро поговорю и…

— А потом ко мне вернёшься?

— Я?! Ага! А как же!

— Жди здесь, не высовывайся.

Девка куда-то ушла. Арефей выдохнул протяжно, вытирая взмокший лоб. Вернулась она скоро.

— Так, руководительниц я отвлекла, — быстро заговорила девка, — Дарилинка вон там через два пролёта. Беги, пока нет никого.

— Ага! Спасибо! — Арефей, не успев договорить, понёсся туда, куда она ему указала.

Дарилину он приметил издалека, хотел было подбежать сзади, обнять сразу. Но всё ж остановился в последний момент и бодро сказал:

— Ну, здравствуй, Дарилин!

Дарилина медленно повернула к нему печальное лицо, окинула быстрым взглядом да обратно отвернулась.

— Здравствуй, — сухо сказала она. — Чего пришёл?

Арефей подошёл ближе, положил руки ей на плечи.

— Ну не сердись ты на меня. Дурень я, сама знаешь, какой дурень. Обидел тебя ни за что. Виноватый весь теперь.

Дарилина снова к нему лицо чуть повернула, Арефей заметил, как губы её лёгкая улыбка тронула.

— Ладно, — сказала она. — Пошли наружу быстрее, а то кто-нибудь из руководительниц увидит.

Дарилина схватила Арефея за руку, потащила за собой. Тот охотно за ней подался.

Они выбежали из хлева. Арефей полной грудью вдохнул свежий воздух. Улыбнулся чуть проглянувшему через тучи солнцу. Через пару минут они уже взбирались на небольшой холм за полями. Оказавшись на вершине, Дарилина уселась на землю, задумчиво глядя вдаль. Арефей сел совсем близко к ней. Положил руку ей на колено. Дарилина накрыла его руку своей ладонью. И аккуратно со своего колена убрала. Вздохнула тяжело.

— Ну ты чего всё грустишь-то? — недовольно проговорил Арефей.

Дарилина низко склонила голову.

— Представь себе, Петтрий сказал, что больше видеть меня не желает и что могу я даже не мечтать, что попаду в знатную семью.

— Чего?! — прокричал Арефей. — Так ты… из-за этого грустишь теперь?

Дарилина кивнула, смахнула выкатившуюся слезу.

— Да ты!.. — задыхаясь от возмущения продолжал кричать Арефей. — Да как так?! Да ну это же!.. Ты из-за Петтрия!..

— Да вот и я не знаю даже чего говорить и чего думать! — сквозь плач сказала Дарилина. — Ты понимаешь, Арефей, что он меня выкинул просто?! Вижу, что понимаешь, вон какой красный от злости стал!

Дарилина громко разрыдалась, уткнулась Арефею в плечо. Тот встрепенулся.

— Да как ты вообще!.. А ну уйди!

Он оттолкнул Дарилину. Та резко отстранилась, вперилась в него испуганным взглядом.

— Я это… пойду я…

Она всхлипнула, вытерла быстро слёзы, вскочила.

— Постой! — крикнул Арефей, выдохнул протяжно и повторил уже тихо: — Постой.

Дарилина стояла. С опаской глядела, будто ждала, что Арефей сейчас на неё набросится да бить будет.

— Я чего сказать-то хотел. Я сказать хотел, что не надо тебе так из-за Петтрия убиваться. Не стоит он того. Ну, не получилось со знатной семьёй, чего ж теперь? Мне её тоже не видать. И родители твои тоже у знати не служили, всю жизнь в деревне живут, а вон какую тебя вырастили.

Арефей выдавил улыбку. А Дарилина как вдруг бросилась ему на шею, звонко в щёку чмокнула.

— Знала я! — закричала она прямо ему в ухо. — Знала, что ты мужик настоящий! Спасибо, Арефеюшка! Прямо легче стало!

Арефей ещё одну улыбку выдавил.

— Ты мне друг настоящий! — продолжала Дарилина. — Давай вот так с тобой разговаривать теперь, если кто из нас загрустит, а?

— Да, — тихо сказал Арефей. — Конечно. Друг же.

Дарлина снова чмокнула его в щёку и быстро к хлеву побежала.

Арефей глядел ей в след. Прижал руку к влажному следу, от её поцелуя оставшемуся. И как только скрылась Дарилина из виду, он этот след тут же стёр. Упал на колени да как принялся с диким рёвом по земле кулаками лупить, потом траву вырывать и швырять её во все стороны. Сбил костяшки, порезал ладони, а всё никак уняться не мог. И из глаз его слёзы текли.