Бокал звезд

ПРОЕКТ «ПИРАМИДА»

С врагом Дэниел Холл встретился под синим небом NRGC 984-D. Впрочем, пока нельзя сказать, кто чей враг — и враг ли. Скажем только, что встреча вышла скомканной. Заметив друг дружку, два разведывательных корабля — один с Земли, другой с Авелии, — мигом развернулись и помчались кто куда. О судьбе авелианского пилота расскажем позже. Пока сосредоточимся на землянине.

Его корабль приземлился на краю необъятной равнины, прочертив борозду в белоснежном песке. От удара кронштейн обзорного экрана оторвался и дважды срикошетил от стены. На третий он вспорол левый рукав скафандра, от локтя до плеча. На четвертый вдребезги разнес радиопередатчик и, прокатившись по полу, замер.

Холл не планировал жесткую посадку. Он вообще не собирался садиться. Неведомая сила, завладев приборной панелью, низвергла судно с небес.

Дэниел кинулся к приборам. Щелкнул одним, другим, обоими разом — тишина. Включил рацию, умом понимая, что толку не будет: сигнал 808 не пройдет через стратосферу, а все старания увенчаются помехами. Так оно и вышло. На этом терзания передатчика закончились.

Зато планета NRGC 984-D радовала относительно приятным климатом и атмосферой — по крайней мере, если верить датчикам. Недолго, но жить можно.

Дэниел ухмыльнулся. Ключевое слово здесь — недолго. Вряд ли Терранская эскадра передумает атаковать авелиан только из-за того, что какой-то несчастный корабль, которого отправили выяснить, есть ли жизнь на планете в радиусе атаки, не вернулся с докладом. Вся эта кутерьма с разведкой — простая условность, дополнительная галочка к отчету по окончанию войны. Обитаема NRGC 984-D или нет, командующий эскадрой выполнит полученный приказ; спровоцируй грядущий бой хоть с десяток тектонических сдвигов на планете — а он спровоцирует, тут к гадалке не ходи, — земляне будут в ответе за них не больше, чем за Карфаген, Дрезден и Деймос.

Согласно разведданным, авелиане были поразительно схожи с землянами в культурном и физическом плане; наверняка пилота встречного корабля тоже послали для галочки, и очутись он, как и Дэниел, без связи, на командующего авелианского флота это никак не повлияло бы. Как ни крути, бедная NRGC 984-D очутилась не в том месте не в то время — иначе говоря, попала на ось координат в момент, когда между Землей и Авелией вот-вот разразится битва.

У Дэниела начала болеть рука. Ноги подкашивались. Вскрыв аптечку, он промыл рану на руке и забинтовал. Кровотечение прекратилось, но слабость никуда не делась. По-хорошему, прилечь бы отдохнуть, однако Дэниел пересилил себя. Во-первых, он все равно обречен, а во-вторых, глаз различил вдалеке знакомые очертания построек. Теоретически там, где есть здания, должны быть и разумные существа. Осталось проверить, насколько это предположение верно. Глупо, конечно — какая разница, с кем придется разделить печальную участь, — но выяснить, тем не менее, хотелось.

Сняв громоздкий скафандр и шлем, Дэниел открыл шлюз и выбрался наружу. Планета уже преодолела меридиан. Астронавт мгновенно сориентировался по солнцу. С севера и востока равнину ограничивали подернутые дымкой холмы. Небо на востоке пронзали острые шпили гор. На юге виднелись таинственные строения. Три по форме напоминали пирамиды. Четвертое, что стояло восточней, разительно отличалось от остальных, и напоминало, напоминало…

Дэниел прищурился, вглядываясь в знойное марево. Невероятно, но четвертый силуэт смахивал на… сфинкса!

Горячая согласно справочнику, в действительности NRGC 984-D с ее изнуряющим жаром могла смело претендовать на звание сверхжаркой звезды: через полмили Дэниел изнывал от жажды. Еще через полмили появилось желание бросить все и вернуться. Бедняга постоянно прикладывался к фляге, которую захватил с корабля, делая крошечные глоточки ледяной воды. Впереди четко вырисовывались аналоги пирамид… Хотя кого он обманывает? На горизонте маячили именно пирамиды. Четвертое сооружение — точнее, не сооружение, а статуя, и впрямь оказалось сфинксом.

Едва волоча от жары ноги, Дэниел гадал, не занесло ли его часом в Египет — к равнине Гиза, где великий сфинкс Гармахис охраняет пирамиды Хеопса, Хафра и Микерина, расположенные в земной столице Кафр-эль-Харан. Чем дальше, тем сильней крепла уверенность, что его отбросило на пять тысяч лет назад, в древний Египет, когда пирамиды и сфинкс сияли девственной новизной, ибо здешние конструкции возвели совсем недавно. Пирамиды построили будто вчера, сфинкс и вовсе смотрелся как живой — казалось, он вот-вот вскочит на огромные лапы и бросится навстречу путнику, чтобы поприветствовать его.

Или убить.

А может, третий вариант, самый логичный: ранение и безжалостные лучи стали причиной галлюцинации. Но откуда такая экзотика? Если бредить, то чем-нибудь своим, наболевшим. Почему не представить залитую огнями улицу, где соседствуют игорные и публичные дома, или кристально-чистое озеро, хижину на поросшем деревьями берегу и каноэ на тихой глади волн?.. Как и многие путешественники, Дэниел жаждал забыться в одиночестве и пороке, правда, безуспешно. Но эти образы хотя бы крутились в голове, чего не скажешь о египтологии. Да, он бывал в равнине Гиза, видел пирамиды, сфинкса, читал у Геродота о Хеопсе, Хафре и Микерине. Однако в причудливой смеси приключений, выпавших на его долю, фараоны и усыпальницы не играли ни малейшей роли, а потому пригрезиться просто не могли.

Или могли? Дэниел решил подойти поближе и проверить, хотя здравый смысл советовал прервать опасное путешествие и вернуться на корабль.

Пирамиды вырисовывались все отчетливей, особенно первая, настоящий монолит. В семистах метрах восточнее возвышался сфинкс. Тот, что стоял в Гизе, насчитывал почти пятьдесят восемь метров в длину и двадцать один в высоту, из них десять — расстояние от лба до подбородка. Однако здешний истукан явно превосходил его размерами.

Похоже, сфинкс прочел мысли Дэниела, ибо каменное чудище повернуло голову, и его золотые глаза уставились на путника. Тот оцепенело наблюдал, как исполин поднялся и бросил оценивающий взгляд на разделявшие их пятьдесят метров.

Ноги у Дэниела подкосились, разом нахлынуло все: потеря крови, изнуряющая жара, сомнения, терзавшие его после убийства повстанцев с Деймоса — и он кулем рухнул на землю. Пески задрожали — еще бы, когда по ним скачет такая махина!

Вскоре астронавта накрыла прохладная тень. Небо заслонила огромная голова, золотистые глаза смотрели, не мигая. Исполин нагнулся, разинул гигантские челюсти. Дэниел потянулся за пистолетом, но вдруг обнаружил, что не может шевельнуть правой рукой. Углубившись в недра сознания, он отыскал темную пещеру, заполз туда и зажмурился.

Очнулся он уже не в пещере. И явно не в желудке сфинкса. Тело покоилось на чем-то мягком, ноздри щекотал приятный аромат. Внутри разливалась невероятная легкость, рука перестала болеть. Почувствовав прикосновение нежных пальцев, Дэниел открыл глаза.

Над ним склонилась девушка: узкое лицо, царственный лоб, тонкий прямой нос, острый подбородок. Черные как смоль волосы убраны под причудливую тиару в форме короны. Худенькая, но с округлыми формами, которые только подчеркивал облегающий лиф и облегающая юбка до колен. Тиара, лиф, юбка отливали золотом. Приподнявшись на пуховой перине, Дэниел различил на незнакомке плетеные сандалии того же оттенка, увидел оливково-смуглую кожу.

Однако ни экзотическая внешность, ни диковинный наряд, ни гармонирующее с ними королевское высокомерие, не шли ни в какое сравнение с необычайными глазами девушки. Миндалевидные, чуть раскосые, словно золотистые бездонные озера, в которых так легко утонуть. Пылкий взгляд сметал все заслоны, которые Дэниел успел воздвигнуть вокруг себя.

«Пирамиды, сфинкс, теперь еще египтянка, — раздосадовано думал он. — Хотя она вполне вписывается в антураж».

— Только не говори, что тебя зовут Клеопатра, — начал Дэниел и осекся: правильная английская речь в ее ушах наверняка прозвучит тарабарщиной.

В первые же секунды египтянка убрала руку с его лба, отступила от ложа, но при этом ни грамма не смутилась.

— Наглец! Мало того, что дочь фараона врачует ему раны как простая служанка, так он еще смеет требовать ее имя!

Она вдруг нахмурилась, в изумлении глядя на почти невесомый внутренний скафандр. В сочетании с черными космическими ботинками наряд выдавал в Дэниеле десантника терранских ВВС, однако девушке не говорил ровным счетом ничего.

— Где ты обучился египетскому наречию, чужеземный раб?

«Определенно, NRGC 984-D полна сюрпризов, — пронеслось в голове у Дэниела, — пора бы уже привыкнуть и не удивляться». Но это получалось с трудом — Дэниел смотрел на девушку, разинув рот. Приподнявшись на локте, он заметил, что она и впрямь перевязала рану и даже сумела унять боль, вернув часть прежних сил. А еще — подумать только! — назвала его рабом.

— Египетскому я научился там же, где ты общесоюзному, — ехидно парировал Дэниел.

Девушка растерянно моргнула, не понимая, о чем речь. В бездонных глазах читалось желание парой метких фраз поставить наглеца на место, но лезть на рожон она не рискнула.

— Велик мой грех перед Амоном-Ра, коли он наказал меня такими тяготами и обществом.

Холл присел на возвышении, оказавшемся кроватью.

Стояла она в небольшой, но на редкость уютной комнатке. Стены и пол из розового гранита, повсюду множество свечей в нишах, почти неотличимых от бра. Дополняли интерьер две мраморные скамьи, мраморный столик, небольшой постамент из зеленоватого диорита увенчанный неглубокой диоритовой чашей, похожей на птичью поилку. Однако Дэниел сообразил, что замысловатая конструкция на самом деле очаг. Напротив ложа виднелся завешанный пологом вход в другие покои. Украшала полог вышивка в виде человеческих фигурок с коровьей головой.

Дэниел никак не мог избавиться от ощущения, что находится внутри самой большой пирамиды — от одного этого бросало в дрожь, а тут еще надменная дочь фараона.

— Скажи, кто твой отец? — не выдержал он.

Египтянка горделиво выпрямилась, глядя на Дэниела, как на ошметок грязи из-под колесницы. Однако он готов был поклясться: за нарочитым высокомерием в ее голосе таился стыд.

— Мой отец — великий царь Ху фу, да продлятся его дни! Как ты смеешь, раб, не знать имени великого властителя?

Хуфу! Значит, она дочь старика Хеопса, и ей без малого пять с половиной тысяч лет. Дэниел тяжело вздохнул.

— А по платью и не скажешь.

Девушка смолчала.

Дэниел окинул ее проницательным взглядом.

— Выходит, мы сейчас в окрестностях Мемфиса, в пирамиде, которую твой батюшка строил целых двадцать лет.

Впервые египтянка не смогла скрыть замешательства, угадывающегося в ней с самого начала. Теперь она казалась не принцессой, а маленькой девочкой, которая вышла из своего двора и заблудилась в соседском.

— Я чувствую, ты не врешь, но не могу поверить. Не понимаю… Отец успел возвести лишь одну мастабу — единственную в своем роде, а здесь их целых три, полностью отстроенных. Еще не понимаю, почему я тут совсем одна.

— Но как тут очутилась помнишь?

Она отчаянно помотала головой.

— Послушай, две луны назад я сидела в… — Египтянка на мгновение умолкла, собралась с духом и начала заново: — Две луны назад я легла спать, а утром, когда Амон-Ра спустился со своего трона, очнулась здесь, в этом странном краю. Не знаю, что теперь мне делать.

Казалось, она вот-вот заплачет. Но Дэниел не испытывал жалости, задетый высокомерием красавицы. Душа не лежала к людям, называющим других рабами. Это во-первых. А во-вторых, в байку про Хеопса верилось с трудом. Неужели это и впрямь дочь фараона? А если нет, то кто? Авелианская Мата Хари? Чушь! Шпионка может прикинуться кем угодно, но надо быть чокнутой, чтобы выдать себя за египетскую принцессу пяти тысяч лет от роду! Да и откуда взяться шпиону на планете, о существовании которой обе империи узнали какие-то пару дней назад и не узнали бы никогда, не очутись NRGC 984-D в точке, где терранские и авелианские войска вот-вот сойдутся в схватке, которая определит исход столетней войны. Скоро решится, кто будет править Галактикой: демократ-социалисты с Авелии или социократы с Земли.

— Скажи, мне померещилось, или снаружи и впрямь слоняется чудище размером с гору? — вдруг спросил Дэниел, намереваясь застать девушку врасплох.

Однако та и бровью не повела.

— Нет, не почудилось, — откликнулась спокойно, словно речь шла не о сфинксе, а о бродячем коте. — Та-Что-Возводит-Усыпальницы осталась со мной. Вопреки опасениям, она не покинула меня. Увы, Великая Зодчая не удостоила меня беседой, и я не смогла выяснить, почему она бросила строить гробницу отца, зачем возвела эти три и для кого.

Сфинкс-строитель стал последней каплей. Девица и раньше несла откровенную чушь, но история про Зодчую не лезла ни в какие рамки. Спрыгнув с высокого ложа и убедившись, что лазерный пистолет по-прежнему в набедренной кобуре, Дэниел засобирался уходить:

— Все равно от тебя ничего не добьешься, поэтому перестань вешать мне на уши лапшу, Мисс-Не-Знаю-Как-Вас-Там, лучше покажи, как отсюда выбраться. Дальше я сам.

Египтянка на мгновение опешила. Топнула правой ногой. Потом левой. Воинственно сжала кулаки.

— Бессовестный раб! Как ты смеешь упрекать меня, дочь великого Хуфу, в обмане!

— В обмане? — передразнил Дэниел. — Да ты врешь как сивый мерин.

Он бы добавил еще много чего, но передумал, увидев в бездонных глазах слезы. Отвернувшись, девушка ткнула пальцем в полог.

— За этими покоями будут другие, за ними следующие. После начинается коридор, ведущий в галерею. Ступай, раб.

Дэниел так и сделал.

Шагнув за порог, он вдруг вспомнил, что не спросил, как попал внутрь пирамиды. Хотя чего спрашивать. Мадам накормит его очередной байкой.

И все-таки, как?

Может, после галлюцинаций со сфинксом, он прополз остаток пути, а таинственная незнакомка подобрала его и затащила сюда? Как ни крути, она спасла его от неминуемой смерти, а он так грубо с ней обошелся.

Судя по убранству, вторая комната была гостиной: повсюду обитые дорогой тканью кушетки, на пушистом ковре уютно разбросаны подушечки-думки. За гостиной следовала кухня. Всю стену до потолка занимали полки с разной утварью, огромный кирпичный очаг запросто вместил бы слона. Рядом виднелась жаровня поменьше, для не столь толстокожих блюд.

Вопреки словам девушки, за третьим пологом вместо коридора оказался просторный внутренний двор. До самого потолка, словно подпирая его, высились каменные колонны, увенчанные коровоподобными ликами. Изогнутые рога переплетались с капителями, создавая причудливый орнамент. Дэниел вдруг вспомнил, кого изображала скульптура — Хатхор, богиню любви.

Не мешкая, он пересек двор, миновал широкую арку и вскоре очутился в длинном коридоре. За ним вырисовывался треугольный монолит, посеребренный лунным светом. Дэниел устремился туда, с наслаждением вдыхая ночную прохладу. Похоже, без сознания он пролежал долго.

Поскорей бы увидеть звезды! Умом Дэниел понимал, что никак не мог оказаться в древнем Египте, а сфинксу, пирамидам и смуглянке скорее всего есть вполне логичное объяснение, но лучше знать наверняка. Звезды ему подскажут. Они никогда не лгут.

Дэниел запрокинул голову. Постройка за спиной и галерея скрывали половину неба, на видимой же половине не горело ни одного знакомого созвездия. У Дэниела вырвался вздох облегчения. Интересно, почему? Разве древний Египет не лучше? Там у него есть шанс прожить долгую жизнь. Здесь он вряд ли протянет до утра.

По ту сторону широкой и просторной галереи до самого потолка тянулись четыре исполинских колонны, неотличимые от тех, что стояли во внутреннем дворе. Между двумя центральными белели мраморные ступени, уходящие вниз. Миновав мраморную площадку, Дэниел легко сбежал по лестнице.

Вокруг царила мертвая тишина. Над головой, растопырив лапы, переливался звездный крокодил. Вобрав небесный свет, белые пески равнины сияли миллиардами крошечных частиц, излучающих собственное сияние. Позади высилась пирамида Хеопса — вопреки здравому смыслу Дэниел продолжал величать ее именно так, — острый шпиль возвышался над землей на добрых сто пятьдесят метров. Слева темнели пирамиды поменьше, справа возлежал величественный Сфинкс.

Красота статуи невольно внушала восхищение, почти благоговейный трепет. Женщина-сфинкс серебрилась в мерцании звезд. Бока гладкими кручами перетекали в изгиб позвоночника. Величественная голова заслоняла мириады светил. Благородный профиль вырисовывался на фоне ночного неба.

Дэниел направился к каменному исполину. Еще в Гизе монумент произвел на него неизгладимое впечатление. Даже обветшавший с веками, он не утратил магического очарования, которое неумолимо влекло к себе. Однако сфинкс в Гизе не шел ни в какое сравнение со здешним и казался всего лишь грубо вытесанной глыбой, поддерживаемой кирпичной кладкой. Под ладонью ощущался камень и ничего кроме камня. Женщина-сфинкс была апофеозом архитектурного мастерства. Неудивительно, что в бреду Дэниел принял ее за живую. Даже в ясном уме чудилось, что она вот-вот встанет и царственной поступью зашагает по пустыне.

Интересно, что случилось с ее зодчими? С теми, кто возвел три пирамиды, на страже которых она стоит? Не они ли строили пирамиды Египта? Не они ли…

«Со строителями ничего не случилось, Дэниел Холл. С ними ничего не случится, если поведут себя умно».

Как только эти слова отзвенели в голове, Дэниел увидел, что колосс поворачивается к нему — неподвижное секунду назад гигантское тело вдруг налилось силой. Непроницаемые глаза, точно два золотых солнца, светились недюжинным умом. Дэниел сам застыл как статуя.

В конце концов, почему бы сфинксу не ожить? Ваяют же статуи людей, но это не значит, что люди сделаны из камня.

«Даже бедное дитя, врачевавшее твои раны в храме Хатхор, не столь высокомерно как ты. Она с первого взгляда узрела во мне живое существо. Ты же позволил себе усомниться и вознегодовал только потому; что бедняжка в своем заблуждении не сочла тебя ровней, назвала рабом. Позор, позор тебе, Дэниел Холл!»

— И что теперь? — спросил он со смесью цинизма и страха. — Сожрешь меня?

«Ненова в тебе говорит гордыня! Думаешь, всякий, кто больше тебя, воплощает зло. И чем огромней существо, тем оно злей и жадней до человеческой плоти. Нет, я не собираюсь пожирать тебя, Дэниел Холл. Это ты и тебе подобные норовят пожрать нас с сестрами. Точнее, пожрали бы, не прими мы соответствующие меры. Хотя у вас еще есть шанс преуспеть. Вы вот-вот уничтожите нас, не потому, что хотите, а потому, что не удосужились узнать, существуем ли мы».

— Неправда, — запротестовал Дэниел. — Меня затем и послали, чтобы выяснить, «Как и авелианина. Но даже сумей вы оба, или по-от-дельности, доложить о своем открытии начальству, битва все равно состоится, о чем тебе хорошо известно. К слову, тебе совсем необязательно говорить и уж тем более кричать. Я умею читать и внушать мысли на расстоянии».

«Так это ты управляла кораблем! Из-за тебя мы разбились!»

«Да, я управляла приборами, из-за меня вы разбились, Дэниел Холл. Моя сестра на соседней территории позаботилась о твоем противнике. Если наш проект удастся, вы оба понадобитесь. Но я, хоть и спровоцировала аварию, Дэниел Холл, физического вреда причинить тебе не хотела. Такие мелочи не подвластны телекинезу. Впрочем, благодаря искусному врачеванию Ахуры ты полностью исцелен».

«Ахура?»

«Юная принцесса, с которой ты так бесцеремонно обошелся в храме Хатхор».

«Из нее такая же принцесса, как и из тебя! — «выпалил» Дэниел. — Египет уже сто лет как присоединился к Союзу Земных Государств, когда столицей назначили Кафр-эль-Харан, и никаких принцесс там быть не может, хоть эта малютка тресни. Как класс они исчезли давным-давно».

«Но в прежние века они существовали. Ахура не солгала, она и впрямь дочь Хеопса».

«Чушь! Дочь Хеопса умерла пять тысяч лет назад!»

«Нет, — спокойно парировала Сфинкс, — она жива, хотя до вчерашнего дня об этом не подозревала. Прибыв сюда пятьдесят два столетия назад и согласовав с сестрами наш план, я вскоре узнала, что Хеопс в своем стремлении воздвигнуть гробницу отдал родную дочь в дом терпимости. Вина за случившееся отчасти лежала на мне, ведь это я потребовала у фараона все сокровища в обмен на пирамиду. Поскольку кого-то вроде Ахуры все равно планировалось забрать, я выкрала ее, погрузила в летаргический сон, после чего построила специальную капсулу и попросила сестру забрать девушку с собой. Ее поместили в особую гробницу на Торносе — известном тебе как NRGC 984-D — ждать своего часа. Два дня назад он пробил: я забрала Аху-ру из гробницы, одела в привычное ей платье, перенесла в храм Хатхор и воскресша. Естественно, Ахура — ее ненастоящее имя. Принцесса решила, что покинула дом терпимости совсем недавно, и непроизвольно сделала шаг к новому обличью. Я вовремя вмешалась, но пережитый кошмар успел наложить свой отпечаток».

Тонущий Дэниел ухватился за первую же соломинку.

«Но Геродот пишет, что принцесса пробыла гетерой довольно долго, а в качестве платы брала с клиентов строительные блоки, из которых потом сложила маленькую пирамиду рядом с отцовской».

«Стыдись, Дэниел Холл, ты ведь и сам не веришь в то, что говоришь. Геродот в твоем представлении отец истории и отец лжи одновременно. Его рассказы о Египте суть задокументированные слухи, однако едва ли он лгал с умыслом. Скорее всего, просто повторял байки, что слагали поколения, пришедшие на смену четвертой династии. Так или иначе, про Ахуру у Геродота нет ни слова правды».

Но Дэниел уже и думать забыл о принцессе.

«Ты утверждаешь, что прилетела на Землю пятьдесят два столетия назад. Значит, тебе свыше пяти тысяч лет!»

«Верно, — согласилась Сфинкс, — даже больше, если считать инкубационный период, а считать его нужно, ибо мы взрослеем задолго до того, как являемся на свет. А живем в среднем пятнадцать тысяч лет — по вашему летоисчислению, разумеется. Как видишь, у меня в запасе еще есть время-точнее, будет, если предпринятые нами меры предотвратят Армагеддон, который ваши и авелианские войска норовят учинить в этих землях».

Золотые глаза обратились к небу, а после вновь уставились на Дэниела.

«Плеяд» пока нет, — констатировала Сфинкс. -Но скоро появятся. Кстати, термин я позаимствовала из твоего сознания, Дэниел Холл».

Плеядами разведка называла космический флот на планетарной орбите. Впрочем, Дэниела сейчас мало заботила военная терминология, у него были дела поважнее.

«Выходит, вы с сестрами создания партеногенетические?»

«Совершенно верно, Дэниел Холл», «Иу каждой свои пирамиды?»

«Нет, только у тех, кому они необходимы».

«Хорошо, а кто их построил?» — продолжал он допрос.

«Мы сами, но не коллективно, а поодиночке. Пирамиды в Гизе возводила я».

«Да перестань! — взорвался Дэниел. — Ты строила пирамиды? Интересно, чем?»

«Моя левая лапа прямо перед тобой. Смотри внимательно, Дэниел Холл. Что ты видишь?»

Дэниел присмотрелся. Повисло долгое молчание.

«Вижу… — нарушил паузу землянин, — вижу пять могучих приспособлений. Первые два, которые можно соотнести с моими большим и указательным пальцами, похожи на огромные клешни. Третий смахивает на инструмент для выделки камня. Четвертый и пятый подходят для любой работы».

«Правильно. Мы с сестрами прирожденные каменщики и строители, но с веками наши способности росли и теперь охватывают бесчисленное множество сфер. Камень для строительства пирамид, что у тебя за спиной, я добывала в горах на западной границе своих дхена-моих владений, потому проблем с транспортировкой не возникло. Благодаря расположению дхенов, на нашей планете они вообще возникают редко. Однако камень, из которого сложены пирамиды в Гизе, пришлось добывать в соседних областях, поэтому вопрос перевозки встал ребром, и я прибегла к помощи царствующих фараонов. Без их участия усыпальницы вряд ли бы удалось воздвигнуть. Строительство растянулось на полторы сотни лет — почти все время правления четвертой династии. Не скрою, я могла закончить и раньше, но срок был выбран специально, кроме того, мне хотелось, чтобы пирамиды считали плодом человеческих трудов. Первая пирамида принадлежала Хеопсу, вторая — Хафру, третья — Микерину».

«Но зачем понадобилось строить их на Земле?»

«Мы с сестрами обладаем даром предвидения. Дар этот особенный, возникает лишь в минуты, свободные от тревог и печалей, но даже в эти короткие мгновения позволяет узреть многое. Пятьдесят два века назад по вашему летоисчислению моя сестра увидела, как над Торносом столкнутся терранский и авелианский флот, в результате схватки наша планета погибнет. Сестра также предугадала появление разведывательных кораблей противников и, по нашей давней традиции, созвала срочный совет. Тщательно проанализировав ситуацию, старейшины выработали единственно верное решение: отправить двоих на Терру и Авелию, чтобы там принять меры по спасению нашей цивилизации. Основываясь на стратегическом местоположении наших дхенов и точке вашего с авелианином появления, мне выпал жребий лететь на Землю. Сестре из соседних владений досталась Авелия».

«Быстро вы, однако, подсуетились! А как же сражение? Или оно не состоится?»

«Не должно. В любом случае, мы сделали все возможное — не допуская ярого геноцида и преждевременного вмешательства в естественное развитие двух цивилизаций».

«Если уж смотрите на пятьдесят два столетия вперед, могли бы заглянуть чуть дальше в будущее и узнать наверняка, чем все закончится!»

«Ты плохо слушаешь, Дэниел Холл. Дар появляется в минуты, свободные от забот и страха, а они терзали нас на протяжении всех пятидесяти двух веков».

Дэниел ненадолго задумался, потом снова ринулся в атаку.

«Хорошо, допустим, что ты сумела добраться до Земли безо всякого космического корабля. Допустим, умудрилась остаться незамеченной летописцами и считаешься мифом. Но будь добра, объясни, как можно предотвратить битву строительством пирамид на другой планете за много тысяч лет до начала войны?»

«На двух других планетах, Дэниел Холл, — поправила Сфинкс. -Покая возводила пирамиды на Терре, моя сестра из соседних владений строила точно такие же на Авелии».

«На одной, на двух — не суть. Или все дело в форме, размерах и расположении пирамид в Гизе? В смысле, за ними кроется какое-нибудь сверхоружие четвертого измерения?»

Сфинкс громогласно захохотала.

«Да, дело отчасти в форме, размерах и положении пирамид, но в остальном неверно, Дэниел Холл. К рассвету ты получишь ответ на свой вопрос. Насчет двух других не уверена, поэтому разъясню сама. Мы с сестрами перемещаемся посредством телепортации, используя парапространственный источник энергии. К сожалению, мы не в стах перенестись из пункта А в пункт Б, если их космические переменные не связаны, что весьма сужает наши возможности. Если же, как в данном случае, одной сестре нужно попасть из пункта А в пункт Б, а другой — из А в Д, причем за единый телепортационный период, тогда космические переменные ограничивают нас вдвое. Пятьдесят два века назад при соотношении Торнос-Земля и Торнос-Авелия, телепортационный период сократился до трех столетий. Следующие тысяча двести лет исключали телепортацию, триста лет после разрешали и так далее. Теоретически, какой-нибудь телепериод должен был совпасть с тремя столетиями, предшествующими сражению, но на практике этого не произошло, поэтому нам при-гилось прибегнуть к окольному методу для спасения родной цивилизации. К счастью, первые три века вполне подходили для задуманного нами тана. Что касается второго вопроса, мое появление осталось незамеченным, поскольку я сделала все, чтобы этого не допустить. В противном случае люди наверняка разгадали бы наш секрет, поставив под угрозу весь тан — и весь наш род. Вот почему, покидая вашу планету, я стерла у землян воспоминания о себе, приписав заслугу строительства пирамид в Гизе фараонам. Увы, стереть память можно лишь на девяносто пять процентов; забыв мои деяния, фараоны, жрецы и рабы продолжали помнить меня. Я подозревала нечто подобное, но окончательно убедилась лишь сегодня, когда прочла твои мысли, пока несла твое бренное тело к Ахуре. Хорошо, воспоминания сохранились обрывочные, хоть меня и связывали с пирамидами в Гизе, никто и помыслить не мог, что я приложила руку к их созданию. В итоге меня отнесли к пантеону богов, а в Гизе возвели статую, где я стараниями Гармахиса предстала в образе бога солнца Амон-Ра. Прочие же, как вы их зовете, «сфинксы» своим происхождением безусловно обязаны мне, как и многочисленные пирамиды за пределами Гизы. Хотя еще до Хеопса некий архитектор Имхотеп изобрел модель ступенчатой пирамиды, которая могла лечь в основу более поздних сооружений. Что до неегипетских пирамид и сфинксов, коих на вашей планете в избытке, частично они возникли благодаря мне, но в большинстве случаев на то имелись свои религиозно-социальные причины. Так или иначе, я возвела лишь усыпальницы в Гизе. Да будет тебе известно, моя сестра предвидела не только грядущий Армагеддон, но и местоположения будущих столиц Земли и Авелии».

«Кстати, о сестре, которая отправилась на Авелию. Она тоже построила там пирамиды?»

«Точную копию тех, что находятся в Гизе. Помимо внешнего и внутреннего сходства, у землян и авелианцев почти одинаковое прошлое. В широком смысле слова, разумеется».

Сфинкс обратила взор на восток. Проследив за ее взглядом, Дэниел различил на небе первых «Плеяд». На огромном расстоянии крупинками звезд мерцали дредноуты, суда поменьше оставались невидны.

Дэниел насчитал шесть ярких точек — вопрос, чьи они. У Терры с Авелией было по шесть главных военных кораблей. Он повернулся к западу. Так и есть: над горами поднимались еще шесть звезд.

«Похоже, нам предстоит любоваться действом от начала до конца, — посетовал землянин. -Хотя по мне, лучше бы они выступали засветло — хоть какой-то шанс».

«На самом деле, никакого. Даже не знаешь, где ваш флот, Дэниел Холл?»

«Не знаю и не хочу знать!»

«Понимаю. — Сфинкс секунду молчала. — Может, тебе вернуться к Ахуре и подставить бедняжке свое крепкое плечо? Нет ничего хуже страха неизвестности».

Дэниел вспылил.

«Сама бы ее и просветила!»

Сфинкс снова захохотала.

«Скажи, Дэниел Холл, как объяснить битву гигантских космических флотов наивному дитя, свято верящему, что вселенную сотворили три антропоморфных существа одним волшебным взмахом руки? Бог воздуха Шу держит на своих плечах сестру Нут, небо, а посередине пролегает их брат Геб, земная твердь. С момента воскрешения Ахуры я успела многое, в частности обучила ее вашему языку».

«Намек понят. Ладно, можно попробовать».

«Нужно, Дэниел Холл. Правда, займет это не дни, не недели, даже не месяцы, и пробовать придется тебе, а не мне. Ахура умна и, дай срок, научится всему, что ты можешь ей дать. А мудрые книги и учебные подспорья, хранящиеся в первой ступени маленькой пирамиды, станут источником безграничных знаний как для Ахуры, так и для тебя, Дэниел Холл».

«Минуточку! — возмутился Дэниел. — Допустим, я соглашусь помочь тебе с неведомым проектом, но какой мне прок от мудрых книг на древнеегипетском, которые вряд ли удастся открыть, учитывая их габариты?»

«Все книги написаны на общесоюзном языке и размером не отличаются от привычных тебе, Дэниел Холл. У нас были тысячи лет, чтобы подготовиться к решающему моменту, и поверь, подготовились мы на славу. Сейчас нет смысла обсуждать, согласен ты или нет. Битву еще не предотвратили, и не факт, что предотвратят. Если все кончится хорошо, возвращайся сюда. А пока ступай к Аху-ре. Можете укрыться в храме Хатхор, но ты не хуже меня знаешь, что без системы отражателей от смертоносных лучей эскадры нет спасения».

Дэниел заглянул в непроницаемые золотые глаза и уловил в них… горечь? Печаль? Точно не скажешь.

«А если вы не остановите сражение?»

«Тогда прощай, Дэниел Холл. Рада была знакомству. По сути, наши расы очень похожи. Все мы, включая авелиан, движимы единым порывом, только величаем его по-разному. То, что у нас зовется «эгоизм», вы с авелианами именуете патриотизмом. Человеку свойственно любить родину, но страна есть не более чем продолжение нас самих, и любовь к ней прямо пропорциональна любви к самим себе. Нельзя изменить свою сущность, но поняв ее, можно принять истину. Теперь ступай, Дэниел Холл. Ахура ждет».

Ахура устроилась на нижней ступеньке галереи. Дэниел сел рядом.

— А вот и я.

— Вижу. — Раскосые глаза следили за восточными «Плеядами», сияющими высоко над горизонтом. В звездном свете классические черты придавали египтянке сходство с античной статуей. Наконец она повернулась к Дэниелу. — Если желаешь, могу приготовить тебе трапезу.

— Потом, я не голоден.

— Я предлагаю не по зову сердца, а по велению Той-Что-Возводит-Усыпальницы.

— Не беда, — легко откликнулся Дэниел. — Тебе все равно даже чайник не вскипятить.

Египтянка нахмурилась.

— Ты говоришь загадками, раб.

— Можешь звать меня по имени — Дэниел. Пусть я всего лишь винтик в терранской военной машине, но не раб точно.

— Дэн’ел?

— Типа того.

— А меня зовут Ахура. Уверена, Великая Зодчая тебя уже просветила.

— Более чем. У меня вообще чувство, что мы до сих пор у нее под колпаком.

— Великая Зодчая всезнающа, — авторитетно заявила девушка и чуть погодя добавила: — Судя по странному платью и неучтивости, ты прибыл из далекой страны.

— Ты о такой даже не слышала. И не надо. — Заметив, что взгляд Ахуры вновь устремился к восточным «Плеядам», он ткнул в участок неба над горным хребтом. — Там еще одни.

— Знаю. Сегодня небосклон оделся в причудливый наряд, куда необычней вчерашнего.

Девушка обратила взор к созвездию Крокодила — туда, где должно состояться сражение, если оба флота не изменят траекторию.

— Узри! Себек поднялся со дна реки и воспарил над миром. Это плохой знак, Дэн’ел.

Египтяне и впрямь почитали крокодила среди прочих божеств, вспомнил Дэниел. Тем временем Ахура сидела, судорожно стиснув руки — за внешней невозмутимостью крылся панический страх. Своими примитивными инстинктами она не хуже землянина понимала, что смерть уже тянет к ним когтистые лапы.

— Не нервничай. Себек исчезнет к рассвету и вновь засияет Амон-Ра, — попытался успокоить девушку Дэниель.

— Плохой знак, — грустно повторила она, — и виною тому не только Себек. Весь день у меня из головы не идет история обреченного принца, услышанная в далеком детстве. Не к добру это, не к добру.

— Если из головы не идет, надо с кем-нибудь поделиться. Со мной, например.

Ахура угрюмо взглянула на него, словно прикидывая. Дэниела как током ударило: да она же красавица, поразительная, несравненная!

Наконец египтянка решилась.

— Ладно, расскажу. Жил на свете царь, и не было у него сыновей. В отчаянии он взывал к богам, умоляя послать ему наследника. Боги смилостивились, и в положенный срок царица родила первенца. Но вестники Хатхор предрекли ему печальную участь, сказав, что мальчик погибнет от укуса зверя: крокодила, змеи или собаки. Преисполненный скорбью отец велел выстроить в пустыне дом, настоящий дворец, и запретил сыну покидать его пределы. Юный принц подрос и в один прекрасный день с крыши заметил собаку, бегущую по дороге вслед за хозяином. «Что это за зверь?» — спросил принц слугу. «Собака» — ответил слуга. «Принеси мне такую же» — потребовал мальчик. Слуга отправился к царю, и тот велел: «Добудьте ему собаку, дабы в душе у него не поселилась тоска». Так у принца появилась собака.

— Улавливаешь суть? — вклинился Дэниел. — Дав слабину в самой безобидной угрозе, отец сделал сына более уязвимым перед лицом двух других.

В золотых глазах мелькнуло удивление.

— Ты мудро рассуждаешь, Дэн’ел. Напрасно я звала тебя рабом. — И она продолжила: — Став юношей, принц обратился к отцу: «Почему ты держишь меня взаперти? Раз уж мне предначертано умереть, позволь мне самому встретить свою судьбу». На том и порешили. Принца снарядили в дорогу, дали оружие и вместе с верным псом отправили в восточные края. Отец сказал на прощанье: «Слушай сердце, оно укажет тебе путь». Сердце позвало юношу на север, пищей ему служила дичь, добытая в пустыне. Вскоре он забрел во дворец владыки Нахарина, у которого была единственная дочь, жившая в башне высотою в семьдесят локтей. Владыка собрал сыновей окрестных вельмож и сказал: «Тот, кто доберется до верхнего окна башни, возьмет мою дочь в жены». Увидев многочисленных юношей, осаждающих башню, принц спросил, зачем все это. Выслушав ответ, вскарабкался по стене, прямо к окну принцессы Нахарина.

Она поцеловала победителя, прижала к груди…

Взгляд Ахуры скользнул вверх — на сей раз к западным «Плеядам». Те поднимались медленнее восточных, то ли потому, что намеченный курс совпадал с осью вращения планеты, то ли командующий просто не хотел спешить. Так или иначе, битва вот-вот состоится в центральной точке небес NRGC 984-D — аккурат в созвездии Крокодила.

«Поди угадай, где враги, а где друзья, — размышлял про себя Дэниел. — Отсюда идеологических разногласий не видно. Интересно, беспристрастная Сфинкс различает мысли с любого расстояния?»

Дэниел криво усмехнулся. Ахура судорожно расплетала и переплетала тонкие пальцы, нижняя губа чуть-чуть дрожала. Дэниел придвинулся ближе, однако обнять девушку не рискнул.

— Рассказывай дальше, — попросил он, — а то оставила меня висеть в семидесяти локтях над землей.

Непритворное изумление Ахуры в других обстоятельствах показалось бы забавным.

— Ты говоришь загадками, Дэн’ел. Совсем как Та-Что-Возводит-Усыпальницы. Но так и быть, слушай. Увидев, что юноша добрался до окон принцессы, владыка Нахарина отдал ему девушку в жены, подарил дом с большими угодьями, скотом и слугам. Вскоре юноша признался жене: «Меня преследуют три злых рока: крокодил, змея и собака. От кого-то из них я обречен погибнуть». Тогда принцесса сказала: «Давай убьем пса, он ходит за тобой по пятам». Но молодой супруг воспротивился убивать существо, которое воспитывал с младых ногтей. В страхе за мужа принцесса не отпускала его в странствия одного. Однажды чета отправилась в Египет и взяла с собой пса. В город пробрался обитавший в реке крокодил, но местный великан пленил хищника. Каждую ночь, пока крокодил спал, великан уходил, а на рассвете возвращался и так продолжалось два месяца.

Однажды юноша устроил в доме пир, а вечером лег и провалился в глубокий сон. Жена тем временем налила плошку молока и поставила рядом с постелью, сама села рядом. Вскоре в дом забежал пес, за ним в спальню вползла гадюка. Слуги напоили ее молоком. Напившись, змея перевернулась на брюхо. Юная принцесса вспорола его кинжалом, а после разбудила изумленного мужа со словами: «Узри, твой бог отдал твою судьбу в мои руки. Я отвела эту беду, отведу и другие». И воздал юноша хвалу своему богу, и каждый день благодарил его за милость. Шли дни, молодой принц гулял по угодьям, и верный пес с ним. Однажды пес погнался за дичью, молодой принц следом. Вскоре оба очутились в реке. Потом…

Ахура осеклась, когда яркий луч, устремившись от восточных «Плеяд» к западным, отразился от защитного экрана и копьем пронзил атмосферу NRGC 984-D, чудом не задев горы на западной границе владений Сфинкса. Огромная махина Великой Зодчей, темнеющая на фоне восточного неба, даже не шелохнулась.

Содрогнувшись, египтянка зажала трясущейся ладонью рот.

— Если хочешь, кричи, — посоветовал Дэниел. — Сейчас самое время.

Новый слепящий луч, на сей раз от западных «Плеяд», расколол небеса и, срикошетив от отражателя, исчез в глубинах космоса. По закону больших чисел следующий удар придется точно в центр NRGC 984-D, в результате образуется кратер глубиной две тысячи миль, который спровоцирует мощный тектонический сдвиг. За ним последует цепная реакция, а всплеск сейсмической и вулканической активности довершит начатое, стерев планету вместе с обитателями с лица земли.

— Суть сражения в том, чтобы пробить защитные экраны противника, — начал объяснять Дэниел, напрочь позабыв, что его слушательница выпала из двадцать девятого века до нашей эры. — На самом деле это не так трудно, как кажется. Экраны включаются и выключаются через определенный интервал времени, надо лишь улучить момент. При всей их уязвимости я бы сейчас многое отдал за такой экран. Поправка: отдал бы, функционируй он не только в вакууме.

Прижимая ладони ко рту, Ахура стала раскачиваться взад-вперед.

— Я не понимаю тебя, Дэн’ел, — пролепетала она. — Понимаю лишь, что Себек гневается, а Гебу грозит страшная опасность.

— Ты понимаешь куда больше, Ахура. По-своему тебе не хуже моего известно, что происходит. Человечество вот-вот погубит себя из-за собаки — собственного эгоизма. Вот почему из головы у тебя не идет история обреченного принца. Человечество и есть обреченный принц, только с надеждой на спасение. Еще не все кончено ни для нас с тобой, ни для Той-Что-Возводит-Усыпальницы. Лучше дорасскажи мне про принца.

— Рассказывать особо нечего, Дэн’ел. Ступив в воду вслед за псом, принц повстречал крокодила. Тот привел его к великану и сказал: «Я рок, настигший тебя»[15]. На этом история обрывается.

— Выходит, никто не знает, что сталось с принцем. Вдруг он спасся от крокодила, — предположил Дэниел.

— Не исключено, — согласилась Ахура, — но ведь остался пес.

— Да, пес это вечная проблема. Но, возможно, познав ее, нам удастся избежать печальной участи.

Дэниел поднял глаза и обомлел.

— Ахура, гляди! Они улетают.

Египтянка запрокинула голову: в звездной вышине на востоке и западе стремительно исчезали огни «Плеяд». Последняя вспышка — включились сверхзвуковые двигатели, и оба флота растворились в темноте.

— Неужели мы спаслись? — дрожащим голосом спросила Ахура.

Дэниел обнял девушку.

— Несомненно. Кстати, я голоден как лев. Предложение перекусить еще в силе?

Она несмело, словно нехотя, выскользнула из объятий.

— Идем, тебя ждет царский пир.

«Смотрю, у вас все движется к тому, чтобы жить долго и счастливо, как говорят на Земле, — тонко улыбнулась Сфинкс. — А где Ахура? Я прервала контакт с ней, едва вы ступили в храм любви».

«Прибирается на кухне, — ответил Дэниел, глядя на залитое звездным светом исполинское лицо. -Кстати, я был прав: она даже воду кипятить не умеет. Пришлось объяснять, представляешь. Объяснять!»

«Но согласись, она оказалась способной ученицей и под твоим чутким руководством быстро всему научится».

«Кто сказал, что я буду ее учить? Если на то пошло, чему учить и зачем?»

«Всему, — последовал лаконичный ответ. — А не учить нельзя, ведь вам обоим предстоит стать нашими парламентерами и заключить на миллион лет мирный договор между Торносом, Авелией и Землей. Моя сестра в соседних владениях поручила ту же миссию пилоту авелианского корабля».

Дэниел застыл как вкопанный.

«Так вот что вы затеяли! С чего ты вообще взяла, что из меня получится дипломат?»

«Мы рискнули, Дэниел Холл, и выиграли. В дипломатии ты и впрямь профан, но я помогу. Зато ключевых качеств у тебя в избытке. Ты умен, отважен, за легкомысленным обличьем скрывается доброе и чуткое сердце. Умеешь быть жестким, если того требуют обстоятельства, а главное — у тебя есть стимул. После убийства повстанцев на Деймосе ты ненавидишь войну и все, что с ней связано. С поддержкой Ахуры ты станешь величайшим миротворцем. Как муж и жена вы…»

— Минуточку! — возмутился Дэниел. — По-моему, ты забегаешь вперед.

«Не обманывай себя, Дэниел Холл. Ты ведь почти влюбился. Она, к твоему сведению, тоже. Ведь не только слышу ваши речи, но и улавливаю ваши чувства. Моя сестра в соседних владениях сообщает, что у ее принцессы с авелианским пилотом тоже все хорошо».

«У ее принцессы?»

«Она привезла свою с Авелии, я - с Земли. Мы собираемся устроить двойную церемонию с учетом традиций ваших четырех религий. Мне выпало совершить обряд, не противоречащий убеждениям принцесс. Надеюсь вы, как истинные джентльмены, не станете возражать. В большой пирамиде для вас готово уютное гнездышко, выполненное почти в исконном древнеегипетском стиле — дабы ублажить Ахуру, — но со многими современными удобствами, которые наверняка придутся тебе по душе. Научишь супругу управляться с электричеством и водопроводом».

Дэниел нетерпеливо замахал руками.

«Ладно, допустим. А теперь может приподнимешь завесу тайны и объяснишь, как тебе удалось предотвратить величайшую битву тысячелетия и разогнать две могущественные эскадры?»

Сфинкс тихонько засмеялась.

«Ответ отчасти известен тебе. Известна наша партеногенетическая сущность и то, что мы возводим так называемые пирамиды. А еще ты знаешь, что в легендах нас зачастую изображают крылатыми. Как думаешь, почему, Дэниел Холл? Почему нам приписывают крылья, которые у нас сроду не водились?»

Внезапно Дэниела осенило.

— Вы откладываете яйца!

«Так и есть. Их защищают сверхпрочные капсулы, невидимые глазу. А хранятся они под куполом строений, известных тебе как пирамиды. Мы же зовем их гнездами. Раньше откладывали яйца в них подсознательно, теперь с полным осознанием. При инкубационном периоде длиною в пятьдесят два века, по вашему летоисчислению, эти гнезда как нельзя лучше подходят для сохранения нашего потомства. Они оберегают, согревают…»

— Бред! — взорвался Дэниел. — Ни одно яйцо не содержит столько питательных веществ, чтобы кормить эмбрион на протяжении пятидесяти двух веков!»

«Конечно нет. Мой народ на девяносто пять процентов питается солнечной энергией, а в этом плане ваше солнце значительно превосходит наше. На вид я состою из плоти и крови, но это не так — по крайней мере, не в привычном вам смысле».

«И вы всегда строите три гнезда равных размеров?»

«Всегда. И яиц всегда три, а потомство различается по величине. Не слишком сильно, но тем не менее. Сейчас, когда все три яйца в Гизе вылупились, мне предстоит сделать новую кладку, в новых гнездах. В определенный момент я подниму пока еще негерметичный купол, положу созревшие яйца в капсулы и закупорю пирамиды. Предвкушаю твой следующий вопрос, Дэниел Холл, поэтому не трудись его задавать. Да, инкубационный период незыблем и высчитывается с точностью до секунды. Вот почему нас с сестрой снарядили для этой работы — наше потомство должно было появиться на свет в самый разгар битвы между Землей и Авелией. Так сложилось, что из яйца вылупляется не детеныш, а взрослая особь. Не такая развитая физически, но со зрелым умом, наделенная знаниями и способностями родителей, с похожими суждениями. Едва родившись, она готова выполнять указания, заложенные в ее сознание еще с начала инкубационного периода. Своим отпрыскам в Гизе я внушила три задачи: захватить земную столицу Кафр-элъ-Харан, затем немедленно связаться с космическим флотом и приказать всем подразделениям срочно вернуться на базу и наконец полностью подчинить себе правительство Терры до получения новых указаний. Моя сестра проделала то же самое с Авелией, отныне оба государства находятся под влиянием Торноса и останутся там до тех пор, пока не будет подписан мирный договор на миллион лет. Моя сестра уже убедила авелианского пилота сотрудничать, теперь будущее нашего проекта в твоих руках, Дэниел Холл».

Дэниел тяжело вздохнул.

«Предположим, я соглашусь — тут надо быть полной свиньей, чтобы отказаться. Но прежде чем перейти к делу, давай проясним один крошечный нюанс. Допустим, мы с Ахурой влюблены друг в друга, но для счастливого брака этого недостаточно. Может, заглянешь в будущее, посмотришь, выгорит у нас или нет?»

«Попробую».

Сфинкс устремила взгляд вдаль, исполинский лик исказила гримаса напряжения. Через несколько минут Зодчая повернулась к Дэниелу — и подмигнула.