Попов Михаил Сергеевич Богатырь — не звание!

Глава 1

— Ишь, как уклюкался! — неодобрительно бросил купец, указав зажатой в руке кружкой в сторону лежащего лицом в миске здорового мужика. — На таком пахать можно, куда до него двужильному коню, а он чуть свет глаза залил…

Его сотрапезник бросив быстрый взгляд в ту сторону, сочувственно покачал головой.

— Э, брат, не кори по-пустому. Ты, не местный видать?

— Из Новгорода, с товарами иду…

— Оно и видно. Неужель в Новгороде про Василия Игнатьевича не слыхивали?

— Может и слыхали… — пожал могучими плечами купец. — Только меня последнее время больше по странам чужедальним носило… А он что, ромей? Имя вроде ихнее…

— Тю, на тебя! — глаза его собеседника увеличились вдвое. — И правда, ни сном ни духом… Наш он, киевский. Отца его в молодости хазары полонили, да ромеям продали. Там он и принял ихнюю веру. А они поди ж ты, мало им этого, еще и имена свои навязывают. Так и стал Игнатием. Потом случай помог — на ромея, которому продали, покушение удумали. Вот Игнатий и спас ему жизнь. Правда самого порубали здорово. Но ромей совестливый оказался. Выходил спасителя и отпустил, как они говорят — с богом. Поскитался он по свету, да и вернулся в Киев. Жену взял, ребенок родился. Он и его окрестил в своей вере. И имя ихнее дал — Василий. В честь человека что в веру его свою обратил. Но видно не угодил чем-то ихнему богу, вот и забрал он его. Васька тогда еще совсем мальцом был. А мать его не неволила чужой верой, сама, хоть и христьянкой была, но больше по желанию мужа. Но привыкли все его на ромейский манер называть, вот и остался — Василий, сын Игнатьевич, с малолетства. Так что вырос Васька в вере отцов и прадедов. Может за это, а может и еще за что, но видимо приметил его Перун. Вырос мальчонка, подался в края дальние. Долго не было, а как вернулся, поступил на службу княжию. Сам князь, ему благоволил, давал поручения разные. И не было ни разу, чтобы Василий их не выполнил. Так и перевели его в богатыри. В самой Золотой Палате сиживал. Вот и уехал раз по велению княжьему, с товарищами, долго не было, а как вернулся… Эх…

Рассказчик горько вздохнул.

— Ну, чего замолчал-то, — нетерпеливо поторопил купец.

— Так и осталось неизвестным, что там произошло. Только вернулся он один, без друзей, весь изрубленный, в чем только душа держалась. Никому ничего не сказывал, сколько не спрашивали. С того самого дня и зачал пить кажный день. Сначала его из Золотой Палаты попёрли, после того, как пьяный с самим Владимиром Красно Солнышко дюже повздорил. Потом и из дружины погнали. Уж лет пять как его никто трезвым не видел… Только вот что, — рассказчик таинственно понизил голос так, что его слушателю невольно пришлось наклониться чуть не нос к носу. — Поговаривают, на том пиру, он князя винил. За то задание последнее. Но все кто на том пиру были как воды в рот набрали. И не вытянешь ты, что там Васька говорил. Даже, когда пьяных богатырей о том спрашивать пытались — мигом трезвели. А после, в тоске жуткой, упивались пуще прежнего… Видно с чем-то таким пришлось столкнуться, что сломался богатырь…

С последними словами рассказчик залпом осушил кружку. Купец помолчал осмысливая услышанное. Потом медленно потянулся за кувшином.

— Да-а-а… — протянул он, жалостливо посматривая на посапывающего на столе Василия. — Потрепало парня. И почто судьба так несправедлива? Эй, хозяин!

Саргон возник тут как тут, словно под столом дожидался когда позовут.

— Что изволите?

— Ты вот что… — купец вытряс из объемистого мешочка несколько серебряных монет. — Покорми парня, когда проспится, да на опохмел налей… Да смотри у меня, жидовская харя! Коль проведаю, что забыл об этом, семь шкур спущу!

— Не извольте беспокоиться, — угодливо заюлил, захихикал Саргон. — Честнее меня, во всем Киеве не найдете…

— Угу, — купец пристально окинул его суровым взглядом. — По твоей роже, это как раз видно…

Маленькие глазки Саргона забегали по лицам сидящих рядом, в поисках поддержки. Но отовсюду на чужеземца смотрели прищуренные недоброжелательные взгляды.

— Не извольте беспокоиться, — кисло проговорил он и поспешил исчезнуть на кухне. Лишь напоследок, задержавшись в дверях, бросил недобрый взгляд на мирно спящего Василия. И было в его взгляде столько яда, что хватило бы на всех постояльцев. Но они, к сожалению, этого не увидели…


Пробуждение было трудным и болезненным. В голове трещало и бухало так, что казалось мозги вылезают через уши. Во рту так пакостно, будто навоз пережевывал. В желудке и вообще непонятно что — какое-то шевеление, брожение — судя по отрыжке брага была не ахти… А тут еще за плечо трясут неимоверно…

— Оставь, ирод, — икнул Василий. — Дай помереть спокойно… А лучше преподнеси чарочку…

— Чарочку тебе?! — сорвался на визг голос Саргона. Никто не ведал толком какого тот был роду племени. Поговаривали что из самого Царьграда забрел на Русь, да так и прижился — понравилось. Россказням этим верили мало. Оно и понятно, какой византиец по доброй воле покинет Царьград? Изгнали скорее или сам убег. Уж больно жаден был да подл. В долг наливал на медяк а назад требовал серебро. Не любили его в Киеве, сильно не любили. Вот только вина у него всегда самые лучшие, потому и шли. — Да ты вылакал все мои недельные запасы! Лучше подумай как расплачиваться будешь! Терпение мое лопнуло — или плати, или…

От удивления Василий аж один глаз приоткрыл. Во, чудак человек, какое "подумай", в таком-то состоянии. Я трезвый-то, и то редко думаю а уж сейчас… К сожалению сил на то чтобы это все сказать уже не хватило. Громко икнув на озлобленного корчмаря, Василий плавно смежил веки и голова медленно вернулась на прежнее место — в блюдо с недоеденной вчера кашей — досыпать…

— Ах, так?! — такой наглости Саргон стерпеть не мог. — Ну я тебе покажу. Вот посидишь в порубе, будет тебе урок…

Саргон и еще что-то кричал, но сладкие сети забытья уже уносили Василия далеко-далеко…


Неспокойно было на душе Феодосия. Уже несколько дней свербила в мозгу недавняя заноза. И еще неспокойнее было оттого, что не мог разгадать причину этого беспокойства. Вот и сейчас, стоя на открытой терассе императорского дворца, его могучий мозг метался в поисках ответа. Проходившие изредка сановники с интересом бросали взгляд на его щуплую, неказистую фигуру. Но украдкой, тайно. Давно всех мучил вопрос — кто этот старец, так спокойно проходящий в покои самих базилевсов. Монашеская ряса и тяжелый, неимоверных размеров золотой крест выдавали в нем служителя Христа. Вот только ни один священник в Царьграде, не мог сказать откуда взялся этот таинственный старец и каким саном облечен.

Да пожалуй и сам он затруднился бы с ответом. За несколько долгих тысячелетий жизни, разучился обращать внимания на такие мелочи как имя или сан. Их он сменил столько что записывать — хватило бы на целую библиотеку. Только одно было в его жизни неизменным — постижение тайн бытия. Еще в далекой-далекой молодости, тогда еще совсем молодым чародеем, замахнулся он, на ни много ни мало — превзойти в могуществе богов своего народа. Много воды утекло с тех пор. Уж и имен тех богов никто не помнит, а страсть по прежнему кипит в крови чародея. С жадностью иссушенного зноем путника припадает к малейшему источнику знания.

И вот разыскали недавно ученики его учеников, и открыли что знают, где храниться амулет, что вот уже много веков считался утерянным навсегда. Распорядилась судьба так, что оказался этот амулет у совсем еще молодого народа, появившегося где-то на севере. Ярый народ, злой. Не получилось у нынешних магов, (они еще смеют называть себя магами), завладеть амулетом. Вот и нашли сильнейшего, в ноги кинулись. Привезли в этот город, дали имя, сделали жрецом нового бога…

Когда узнал об этом Феодосий — теперь его звали так — долго не мог отсмеяться — что же это за бог, жрецы которого сами чудес творить не могут, нанимают магов по всему миру и выдают за жрецов. Но тем не менее согласился помогать. По правде сказать, не так уж и нужен ему этот амулет. Это для них, молодых, амулет обладает великой силой. А для него — так, безделица занятная. Покрутить пару дней в руках, и позабыть о существовании. Согласился сначала из прихоти. Скучно было. Только потом уже увлекся всерьез. Странное что-то было в этом, казавшемся сперва простым, деле. Как ни старался Феодосий, но не смог проникнуть мыслью в земли загадочных русов. Какая-то неведомая ему доселе сила накинула покрывало на эти земли. Да и сами русы… Сколько раз встречая их на улицах Царьграда проникал маг в их разум. С виду обыкновенные дикари, каких перевидал за века бесчисленное множество, мысли — дикарские. О бабах, выпивке, драках… Мысли открытые, да и все на лице написаны. Но вот страна их… Клещом впился Феодосий в эту загадку. Но увы… Как ни корпел над старыми книгами, а разгадать загадочных русов не смог.

Феодосий глубоко вздохнул стараясь отогнать назойливые мысли. Позади, едва слышно, прошелестели легкие шаги. Внезапно в основании черепа что-то кольнуло, обдало легким теплом. Губы старого мага тронула легкая презрительная усмешка. Нескоро, ох не скоро, постигнут эти молодые маги настоящее мастерство.

— Грубо. Очень грубо. — не оборачиваясь бросил Феодосий. — Заклинание Разума следует начинать чуть ниже.

Подошедший, ничуть не смутившись, пожал плечами.

— Вы — единственный. А остальным хватает и этого…

Феодосий медленно повернулся.

— Ремесленник, и ты называешь себя магом?

Тот снова пожал плечами, всем своим видом выказывая равнодушие. Феодосий покачал головой. Он помнил этого глубокого старика молодым юношей с жаром ловящим каждое слово старшего. Усердным и кропотливым во всем, что касалось тайного искусства. Как же его тогда звали? Впрочем… Важно ли это? Он тоже сменил немало имен. Теперь его зовут Василий. Архимандрит Василий. Пусть будет так. И вот он — считающийся одним из сильнейших, позволяет себе ошибаться в простом заклинании. Неужели это приближение конца? Сознание собственного могущества начало разлагать их. Небрежность в малом, неминуемо повлечет крах в большом. И когда настанет этот печальный день, маги исчезнут из этого мира. Останутся только деревенские колдуны, что только и могут, как гонять тучи от деревни к деревне…

— Старейший, — не выдержав взгляда, архимандрит Василий опустил глаза. — Все собрались. Ждут Вас…


Долго вел Феодосия архимандрит Василий по длинным коридорам и переходам императорского дворца. Давно уж потерялся счет поворотам и лестницам, но уверенно шел маг по этому лабиринту. И не столько в хорошем знании дворца было дело, хотя знал он его неплохо. Просто за тысячи лет довелось перевидать столько королевских замков и дворцов, что найти верный путь еще в одном уже не составляло труда. Стражи внутренних покоев вытягивались в струнку при их приближении, и недоуменно переглядывались теряясь в догадках, что же понадобилось архимандриту в недрах дворца.

Наконец архимандрит остановился возле насквозь проплесневелой двери с проржавевшими петлями. Василий соединил ладони словно в молитве новому богу, затем медленно развел в стороны. Пронзительный скрип петель неприятно резанул уши. Дверь вздрогнула и нехотя, с величавой медлительностью приоткрылась. Не дожидаясь приглашения, Феодосий ступил в пахнущий сыростью подвал. Внутри, на роскошных резных креслах, что резко выделялись на фоне осклизлых камней стен, сидели приглашенные на совещание маги.

Феодосий внимательно осмотрел собравшихся подолгу задерживая взгляд на каждом лице. Сколько уже сотен лет, он знает каждого из них? И сколько сотен лет, не слышал о многих ни слова. Вот Урген, которому подвластны тайны пространства. Вот Саренхан, что постиг все тайны огня. Вот Иарил, повелитель вод… Терн, связанные предсказанием Опинкл и Опанкл… Имена возникали в голове сами собой, стоило только взглянуть на новое лицо. Не новые имена, а те, первые. С которыми, совсем тогда еще молодые юнцы, приступали к изучению искусства. И вот они, теперь уже могучие маги, собрались здесь. Может быть впервые не как конкуренты или враги, а делающие одно общее дело. На благо новой религии, но преследуя свои, непонятные простым смертным, цели.

Феодосий в задумчивости опустился в приготовленное для него кресло. Было над чем задуматься. Редко можно было встретить двух магов в одном месте. Подозрительны они к собратьям по искусству. Только раз на его памяти объединялись сильнейшие маги в Совет. В то далекое время он был подмастерьем у мага и краем уха слышал об этой истории. Подробно никто не знал, но слухи ходили во множестве. Что поделать — даже маги иногда любят посплетничать. Поговаривали, что появился из неведомой земли маг, такой непостижимой мощи, что шестеро сильнейших ничего не смогли с ним поделать. Он-то и объединил их в единый совет. Правда сам потом отошел от дел, исчез куда-то. Говорили, что ушел обратно в те земли, из которых вышел. Где-то в Гиперборее…

Ослепительная молния пронзила мозг Феодосия. Гиперборея! Точно ужаленный, старый маг вскочил, и, совсем не по-старчески, бросился к Василию. Собравшиеся маги в немом удивлении смотрели на его непонятное поведение.

— Быстрее! Где располагаются земли русов?

Глаза архимандрита Василия расширились, но тем не менее не задавая лишних вопросов послушно ответил:

— На севере… Мы показывали Вам карты, Старейший…

— К богу вашему, ваши карты! — словно в припадке сумасшествия вскричал всегда степенный и неторопливый маг. — Где конкретно?

— Ну… — все еще ничего не понимающий Василий на миг задумался. — Раньше мы называли эти земли Гипербореей…

Истерически рассмеявшись, Феодосий снова рухнул в свое кресло. Все сошлось. Заноза мучавшая его несколько дней мигом растаяла. Гиперборея, конечно! Земли того могучего мага. Неудивительно, что этим недоучкам ничего не удалось! Как же его звали. Олес? Хелег? Олег! Именно так. Феодосий вновь посмотрел на магов, что терпеливо ждали его объяснения.

— Мне кажется, я знаю имя вашего настоящего противника. Что вы знаете о человеке по имени Вещий Олег?

Маги недоуменно переглянулись. Первым подал голос Василий. Далеко может пойти, отметил про себя старейший, если станет более серьезно относиться к мелочам.

— Имя Вещего Олега хорошо известно в Константинополе. Это один из князей русов. Сто лет назад, ему удалось с помощью хитрости и коварства, заставить Константинополь платить русам дань… Но, старейший, он умер еще когда дед нынешнего князя был молод.

— Ты точно уверен в этом? Как он умер? Кто видел тело?

Василий пожал плечами:

— Наши люди видели его тело. Он действительно умер. Правда не совсем обычно…

— Договаривай.

— Он умер от укуса змеи… Такое конечно может случиться с каждым, но вот только… — он пожевал губами, как бы решая стоит ли говорить о такой мелочи. — В землях русов не водятся такие змеи. Похоже этому князю, просто помогли перейти в мир иной…

— Ты хочешь сказать, что его убили? — с сомнением покачал головой Феодосий.

— Получается что так…

— Ну что ж… Такое очень вероятно… — маг снова задумался. — Это несколько облегчает дело…

— Старейший, будет ли нам позволено поинтересоваться твоим внезапным интересом к давно умершему князю варваров?

— Что ж… Слушайте… К сожалению я и сам не знаю всего, но того что мне известно, хватит понять, почему он меня заинтересовал.

В гробовом молчании выслушали маги историю о чародее, что смог в одиночку победить Великих. Даже после того, как Феодосий рассказал последнее что ему было известно, никто не осмеливался нарушать тишину. Наконец Урген, носящий ныне имя Антоний, задал терзающий всех вопрос:

— Значит, вы считаете, что если в Гиперборее был один маг такой силы, то может быть и другой?

— Нет, — категорично ответил Феодосий. — Если бы это было так, вы бы уже давно узнали это… Еще как бы узнали… Вас просто уже не было бы в живых.

Он замолчал, что-то прикидывая. Густые, напоминающие пучки мха, седые брови сдвинулись, образовав глубокую ложбинку над хрящеватым носом.

— Мне кажется, что сила, которой пользуются русы, отлична от нашей, — наконец раздумчиво произнес он. — Поэтому у вас ничего и не получалось. Нам необходимо прежде всего определить источник этой силы. И когда мы это сделаем, мы сможем найти слабое место в защите их магов.

Василий улыбнулся про себя. Старый маг сказал “мы”. Наконец-то и он… Но все же не удержался:

— Не маги. Русы называют их волхвы.

Феодосий не обратил внимания на эту поправку. Его могучий разум уже напряженно просчитывал открывающиеся возможности.

— Пусть волхвы… — рассеянно бросил он. — Во-первых, их нужно ослабить. А во-вторых… Что делает воин, прежде чем вызвать противника на бой?

Маги переглянулись пожимая плечами. Судя по всему вопрос был риторический.

— Прежде всего он старается понять что ждать от противника. А лучше всего это сделать понаблюдав за ним в схватке…

Василий понимающе кивнул и пристально посмотрел на Феодосия.

— У русов есть непримиримые враги, что спят и видят как бы их раздавить… Почему бы нам не отправить к ним, человека с неким поручением? Это сможет отвлечь русов от других дел.

Феодосий заговорщицки подмигнул молодому, для него, магу. Определенно, далеко пойдет… Лишь бы не сгубили мелочи…

— Антоний, — обратился тем временем архимандрит Василий к Ургену, воспользовавшись нынешним именем мага. — Не возьмешь ли ты на себя это щекотливое задание?

Урген молча кивнул.

— Тогда, объявляю сегодняшний совет закрытым.

Загрузка...