Бог Монстров

Титус хмуро смотрит вниз на Рейтеров, расхаживающих по каменоломне, которые, казалось, еще не заметили нас, и фыркает, как будто внезапно занервничал.

Как будто у него есть какие-то причины нервничать.

На данный момент я просто рада, что он не оспорил ее и не разрушил мой план.

Не говоря ни слова, он спускается по тропинке к яме карьера и, оказавшись на дне, бросает взгляд на меня. Он шагает к толпе женщин- Рейтеров, которые шипят и рычат на него, и останавливается на периферии забора.

— Внутрь! Если хочешь! Голос Фрейи доносится до каньона и, кажется, будоражит зараженных, чьи возбужденные подергивания напоминают мне скопление жуков, ползающих друг по другу.

По тому, как он расправляет плечи, я представляю, как Титус стонет от ее просьбы, хотя отсюда я этого не слышу. Он перепрыгивает через забор и заходит в яму, где рычание усиливается. Пока он пробирается к центру, я вижу с высоты птичьего полета, как толпа расступается перед ним. Неистовствующие держатся на расстоянии, и вскоре их удары и царапанье по нему успокаиваются, наряду с рычанием, как будто им комфортно в его присутствии.

Вскоре они все вместе игнорируют его и возвращаются к своим расхаживаниям, как раньше.

— Клянусь богами, я никогда не видела ничего подобного. Благоговейный трепет в голосе Фрейи соответствует недоверчивому выражению, появившемуся на лице Лилит.

— Значит, это правда.

— Так и есть. И любая человеческая женщина, которая попытается выносить его ребенка, умрет мучительной смертью.

— Мы не можем принести его в жертву. Такой поступок навлек бы на нас ужасные вещи.

— Я все еще хочу его, — скулит Лилит.

— Я хочу обладать им. Всего один раз. Быть с богом — это…

— Этого не произойдет. Как я уже сказала, он мой.

— Ты всего лишь маленькая девочка с очень небольшим опытом.

Мой гнев вырывается на поверхность, и прежде чем я могу остановить себя, я наотмашь бью ее по лицу.

Потрясенная, она держится за покрасневшую щеку и, стиснув зубы, наносит удар, от которого я уклоняюсь. Отпрыгнув назад, я принимаю стойку, которой меня научил Титус.

С недоверчивым смешком она оглядывается на Фрейю, затем на меня.

— Как насчет того, если я убью тебя и оставлю его себе?

— Как насчет того, чтобы я надрала тебе задницу, прежде чем у тебя появится шанс?

Еще один удар, и я уклоняюсь от него во второй раз, сопровождая его великолепным левым хуком, который отбрасывает ее на шаг назад, и когда она промокает нос пальцем, красная точка покрывается ее кожей. Меня захлестывает волна адреналина, и я готовлюсь к следующему удару.

Справа наносится удар, которого я не ожидала, и моя челюсть дребезжит, когда он врезается мне в щеку. Еще один удар отбрасывает меня назад.

— Талия! Рев Титуса снизу — это белый шум на фоне стука крови в моем ухе и звона, который не прекращается.

— Кто теперь в крови, сука? Лилит бросается ко мне, но я откатываюсь в сторону, заставляя ее колени врезаться в камень. Зарычав, она вскакивает на ноги, и когда она пытается снова наброситься, я наношу удар ногой прямо ей в живот.

Со стоном она падает вперед, удерживаясь на руках.

Две недели назад я была бы кровавым месивом, умоляя эту женщину о пощаде. Теперь я не могу дождаться, когда снова встану на ноги, чтобы испытать свой правый хук.

— Хватит! Голос Фрейи эхом разносится вокруг нас, отражаясь от окружающих скал.

— Бороться за него бесполезно! Как она сказала, он не может быть удовлетворен просто любой женщиной.

Я чертовски уверена, что этого не говорила, но я не оспариваю ее точку зрения.

— Мы предоставим ему выбор, — говорит Фрейя с обещанием в голосе.

— Мы можем пригласить его остаться здесь, среди нас, или уйти с миром. Где, ты говоришь, ты наткнулась на них, Лилит?

— В хижине у реки.

— Тогда, если он пожелает вернуться именно туда, мы почтим это.

— И… и что с ней? Она решит пойти с ним!

Взгляд пожилой женщины падает на меня, когда я принимаю сидячее положение.

— Это ее выбор. В этом прелесть того, как мы живем. Многим нашим сестрам в этом мире не оказывают такой же любезности.

— Я просто … хотела его. Однажды.

Все еще со связанными руками Титус трусцой поднимается по каменистой тропе, пока не добирается до нас. Его мускулы влажны от пота и, несомненно, привлекли внимание Лилит, которая достает нож и разрезает веревку, связывающую его запястья.

Запрокинув голову к огромному Альфе рядом с ней, Фрейя смотрит на него с проблеском очарования, которого раньше не было.

— Титус, ты доказал свою состоятельность, и ты можешь остаться, или ты волен уйти.

— А как насчет других мужчин, с которыми я прибыл?

— Они просто обычные люди, поэтому им не будет предоставлено такое же предложение.

Кивнув, Титус отводит мою руку и направляется в противоположном направлении.

— Подожди. Настойчивость в голосе Фрейи заставляет его неохотно остановиться, ссутулив плечи.

— Моя дочь Лилит спрашивает, может ли она доставить тебе удовольствие, прежде чем ты уйдешь.

Дочь?

Задумчивый взгляд, которым Титус бросает на меня в ответ, заставляет мою руку сжаться в кулак, готовую сбить его с лица. Он качает головой.

— Не, я в порядке. Спасибо. Он снова тянет меня за собой, но я упираюсь пятками, чтобы сопротивляться.

— То, что ты делаешь с этими людьми… ничем не отличается от мародеров. Ничем не отличается от безмозглых Рейтеров. Ты производишь на свет детей, рожденных в результате отвратительного поступка.

Лилит делает шаг ко мне, словно собираясь напасть, и Фрейя вытягивает руку, чтобы остановить женщину.

— Ты права, дитя. Мы ничем не отличаемся от мародеров. Она опускает руку, и я наблюдаю, как тепло в ее глазах сменяется печалью.

— Я подозреваю, что ты никогда раньше не была прижата ни к одному из них. Ты никогда не кричала «нет» столько раз, когда у тебя горело горло. Тебя никогда не душила грязь, когда тебя прижимали и уводили, как злобных животных. Ты никогда не чувствовала, что весь мир ускользает из твоих рук, когда ты наблюдала, как твоего собственного ребенка насилуют рядом с тем местом, где ты лежала, истекая кровью.

Я перевожу взгляд на Лилит, губы которой дрожат, глаза полны слез, в то время как слова ее матери, кажется, возвращают ее в прошлое.

— Ты видишь… внутри каждого человека скрывается дикарь. Зверь, который выполняет его приказы ради добра или зла. Ее взгляд метнулся к Титусу и обратно ко мне.

— Я молюсь, чтобы ты никогда в жизни не почувствовала такой беспомощности. Но если это произойдет, знай, что вселенная наблюдает. И на каждое действие есть равная и противоположная реакция. Дети, рожденные от этих людей, будут воспитаны любящими руками, поэтому они никогда не будут так склонны воспринимать себя взрослыми.

Я хочу возразить, что они невиновны и что они не заслуживают такой участи, но, по правде говоря, я ничего не знаю об этих людях или о том, что они сделали.