Боевое крещение

2

— Акимов!

— Да товарищ старший лейтенант.

— Как тебе такое только в голову пришло?

— У меня отец дипломат, работал в Японии вот он там и прочитал про Ниндзя…

— Это ещё кто?

— Это типа нашего Осназа, только они ещё со средних веков у японцев. А так всё просто, тихо придти, разведать что надо и при возможности нанести противнику удар. Причём у них удар в спину не считается нечестным поступком. Главное это результат, а всё остальное не важно. Вот мы сейчас так как они и поступили и поэтому и немцев разгромили и сами не понесли ни каких потерь.

А дело было так.

В два часа ночи мои пограничники вместе с десятком наиболее подготовленных бойцов тихо поползли в сторону немецких окопов. Немец был ещё не пуганный, вот и сняли эти архаровцы всех часовых быстро и бесшумно, а потом подали фонариком сигнал ударной группе, которая затаилась в паре сотен метров от немецких позиций. Быстро добежав и рассредоточившись, они просто закидали только что отстроенные блиндажи со спящими в них немцами гранатами. Сначала закинули по паре эфок закрыли двери, а потом когда эфки взорвались, добавили и по несколько трофейных толокушек. После этого спокойно зашли в блиндажи и добили не многих выживших штыками для экономии патронов. Вся операция заняла чуть больше часа, зато ни каких потерь с нашей стороны. Даже раненых не было. Немцы взяли на себя обязательство быть нашими постоянными поставщиками. Сейчас все бойцы, отложив своё оружие, вооружились трофейным, к которому у нас оказалось вполне достаточно боеприпасов и старательно его изучали. Больше всего бойцов обрадовала ещё одна полевая кухня с грузовиком захваченная у немцев и приличное количество продуктов в нём, так что голодная смерть нам теперь в ближайшее время не грозила учитывая полное отсутствие подвоза к нам продовольствия, как впрочем и патронов тоже.

Вернувшись к себе, вначале хорошо позавтракали, а потом все были припаханы начальством к работе. Одни разбирались с трофейным оружием, сортировали его и чистили, а другие отправились готовить позиции для захваченных миномётов. На опушке были срублены мешавшие стрельбе ветки и деревья и выкопаны капониры для миномётов, так что теперь им были опасны только прямое попадание в сам капонир. Команду над миномётами поручили старшине миномётчику из окруженцев, вышедшего к нам ночью, выделив ему по три человека на ствол, так что учитывая ещё людей добавленных в танковые экипажи и врытые танки получилось почти 150 бойцов в роте. В принципе считай нормальная пехотная рота с усилением из танковой роты и миномётной батареи вот только качество их выучки заставляло нас плакать. Поскольку непосредственно перед атакой наши разведчики перерезали немцам телефонный кабель, то о происшедшем они узнали только в середине дня. Так и не сумев связаться, они выслали на проверку линии связистов, которые и обнаружили уничтожение своей части. Обозлённые случившимся немцы не меньше часа бомбили и обстреливали артиллерией наши позиции, но поскольку в окопах ни кого не было, то мы обошлись без потерь, правда окопы снова изрядно разрушило, так что пришлось их срочно восстанавливать да врытым в землю танкам досталось, правда не очень сильно и стрелять они ещё могли. В этот день немцы нас больше не беспокоили если не считать ещё одну бомбёжку ближе к вечеру. Всё бы ни чего, но нежданно к нам прикатило начальство, целый батальонный комиссар. Думаю командование само не ожидало, что неполная рота сможет надолго задержать противника, но заканчивался уже третий день, а рота всё ещё держалась, вот начальство и прикатило с проверкой. Осмотревшись, батальонный комиссар сначала недовольно спросил, почему рота заняла позиции на два километра позади указанной у него на карте линии обороны. Теперь уже нашему лейтенанту пришлось убеждать начальство в правильности выбранной позиции.

— Товарищ батальонный комиссар, здесь обороняться удобней. Наша позиция не даёт немцам возможности обойти нас с флангов и тыла. Кроме того здесь мы можем снизить наши потери от артобстрела и бомбёжки путём маскировки наших позиций и маневрированием, уводя бойцов при налётах на позиции в лес, это сильно снижает наши потери. Всего нами за три дня боёв уничтожено до батальона пехоты, миномётная батарея и танковая рота противника. Захвачено и отремонтировано шесть немецких танков, три бронетранспортёра, четыре грузовика и восемь мотоциклов, ещё захвачено восемь миномётов и большое количество винтовок и ручных пулемётов, а также большое количество боеприпасов к ним.

— Порадовал ты меня лейтенант, порадовал. Мы и думать не могли, что ты так дело поставишь.

— Честно говоря товарищ батальонный комиссар тут больше заслуга сержанта Акимова. Это он убедил нас перенести линию обороны сюда и в дальнейшем дал несколько очень ценных советов, которые и позволили нам нанести немцам такие потери и снизить наши.

— Твой боец?

— Нет, танкист, выходил из окружения. Он в обще-то какой-то странный, какой-то не такой как все.

— Думаешь диверсант? — Тут же насторожился батальонный комиссар.

— Нет, не думаю, не похож он на диверсанта, хотя танк у него странный, с виду обычная тридцатьчетвёрка, видел я их, но башня совершенно другая — чуть ли не в два раза больше обычной и пушка в ней не 76 мм, а от 85 мм зенитки. По крайней мере так они нам сказали, а снаряды точно от зенитки их заряжающий с нашими артиллеристами на их счёт советовался. Но воюет он хорошо, немецкие танки жжёт за милую душу, без него думаю сбили бы нас уже и советы дельные даёт, если бы не его молодость, то можно было бы подумать, что он из разжалованных командиров. А какие он песни пел! У меня тут люди с ног от усталости валятся, боевой дух на нуле, а он позавчера вечером концерт устроил и песни все незнакомые, но так за душу брали, что после них все бойцы готовы были немцев голыми руками рвать. Я его спрашиваю, откуда он эти песни знает, а он отвечает, что от каково-то артиста слышал.

— Пошли, покажешь мне своего танкиста.

— Сейчас пошлю за ним. Петренко!

— Да товарищ командир.

— Старшего сержанта Акимова ко мне быстро! Его товарищ батальонный комиссар видеть хочет.

И получивший приказ боец умчался к капониру с тридцатьчетвёркой. Я проводил техобслуживание своей ласточки, когда подбежавший боец позвал к командиру.

— Товарищ старший сержант! Вас товарищ старший лейтенант вызывает, там товарищ батальонный комиссар вас видеть хочет.

Вот же нелёгкая принесла сюда начальство. Мы и так тут считай на птичьих правах находимся и любая чуть более серьёзная проверка сразу выведет нас на чистую воду и доказывай потом на том свете, что ты не верблюд и попал туда по недоразумению. Тут нам и немцев более чем достаточно, а тут ещё и своё начальство собственной персоной пожаловало и ещё неизвестен их уровень дебилизма, а ну как попадётся какой ни будь упёртый долдон. Ведь не зря солдатская мудрость гласит — чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона и что надо держаться подальше от начальства и поближе к кухне. А вот и они стоят.

— Товарищ старший лейтенант, старший сержант Акимов по вашему приказанию прибыл.

— Добрый день товарищ старший сержант — обратился ко мне батальонный комиссар — товарищ старший лейтенант очень вас хвалил. Говорит, что вы очень хорошо воюете. Вы случаем в военном училище не учились?

— Нет товарищ батальонный комиссар, не учился.

— Откуда тогда у вас такие познания в военном деле?

— А голова зачем человеку дана товарищ батальонный комиссар? Не только для ношения головного убора и принятия в неё пищи, а в первую очередь чтоб было чем думать. Мы на полигоне не только новую технику испытывали, но и смотрели, как её лучше использовать в бою, чтобы выявить её сильные и слабые стороны. Вот и нахватался по не многу от всего. А кроме того посмотрел, как немцы воюют и не стесняюсь перенимать у них опыт. Они ведь любят устраивать нам танковые засады, а мы чем хуже если это позволит нам лучше воевать?

— Это хорошо, что вы не боитесь учиться у противника. Судя по всему, у вас это очень хорошо получается, а сейчас проводите меня к вашему танку. Хочу на него сам посмотреть.

— Конечно товарищ батальонный комиссар, пройдёмте — и я повёл его к нашему танку.

Тридцатьчетвёрка стояла во вновь отрытом капонире и была замаскирована ветками. Комиссар обошёл пару раз вокруг танка и ненадолго задумавшись, решительно полез внутрь. Сначала я испугался, но потом подумал, что ни чего из нашего времени в танке нет. Кроме увеличенной башни он в принципе ни чем не отличался от обычной тридцатьчетвёрки и не думаю, что комиссар бывал и в старом танке, а если даже что и заметит, то можно списать это на экспериментальное оборудование. Так всё и вышло, он ни чего не заподозрил. Приказав нам построится, комиссар торжественным тоном поблагодарил нас за службу и сказал, что будет ходатайствовать о награждении всего нашего экипажа медалью за боевые заслуги. Вот это номер, на сколько я знал, в начале войны из-за поражений на фронтах начальство не особо награждало бойцов. Ещё раз осмотрев позиции, комиссар отбыл назад, но перед этим конфисковав все наши трофейные грузовики с немецкой полевой кухней и мотоциклы. Также забрав и бронеавтомобиль с пушкой, с трудом удалось отбить у него один мотоцикл для связистов, да ещё один оказался припрятан. БА-10, два грузовика с кухней и один мотоцикл забрал сразу, а за остальным должны были приехать чуть позже. Вот так, приезд начальства всегда не сулит ни чего хорошего, только создаёт одни проблемы. Хорошо хоть, что комиссар не позарился на трофейный Ганомаг и танки не стал раскулачивать. Я честно говоря даже удивился. В это время, на сколько я знал из книг часто любили хоть одним самолётом или танком, но усилить кого либо и оставив нам все трофейные танки комиссар меня удивил. Хотя возможно учитывая важность этой позиции, он не захотел ослаблять нашу оборону. А в обще можно сказать, что пронесло. Я боялся, что комиссар к чему ни будь докопается и его отъезд встретил с большим облегчением. А с утра всё началось по новой. Сначала артобстрел, потом авианалёт и снова немцы попёрли в атаку при поддержке танков. Все наши снова с начала обстрела были отведены назад и мы почти не понесли потерь, а сейчас быстро заняв оставленные позиции с ходу вступили в бой. Вот только немцы не стали спокойно смотреть на избиение своих атакующих танков и как только мы открыли по ним огонь, снова ударили артиллерией по нашим позициям. Поле заволокло дымом от взрывов и горящих немецких танков, но и наши позиции потихоньку превращались в лунный пейзаж. Бой шёл уже с полчаса, когда рядом с нами громыхнуло и танк покачнулся с одновременным сильным ударом по башне и сразу же мне обожгло голову. Несколько секунд я ни чего не соображал, пропали все звуки, а в глазах потемнело, но потом прошло, вернулся слух, только по голове потекла кровь.

— Все целы?

— Я в порядке.

— Я тоже.

— Лёха у тебя кровь идёт, давай перевяжу.

Сняв шлемофон я подставил голову своему заряжающему и подождал пока он наскоро не перевязал меня. После этого осмотрелся. Вроде всё цело, видимо осколок разорвавшегося рядом снаряда ударил в башню, но не пробил её. Вот только отколовшийся изнутри кусок брони и попал мне в голову. Хорошо ещё осколок прошел через шлемофон, оставив в нем дыру и только потом, почти потеряв скорость, попал мне в голову. Через минуту мы снова открыли огонь по противнику. Мы снова отбились, правда потери у нас на этот раз были страшные. Сгорели оба БТ и трофейным танкам тоже сильно досталось, три из них были полностью уничтожены, так что в моей импровизированной танковой роте осталось, не считая моего танка только три тройки и одна четвёрка. Считай рота сократилась на половину. Все врытые в землю неисправные танки тоже были уничтожены. Видно наше сопротивление сильно спутало немцам карты и они всерьёз принялись за нас. Такими темпами нам без подмоги долго не продержаться, да и у нас стали заканчиваться снаряды к нашему орудию, запас то и так был не очень большой, а пострелять нам пришлось изрядно. Немцы откатились назад, а мы принялись восстанавливать траншеи. Наша медсестричка Оленька занялась ранеными. Убитых мы похоронили позади наших позиций в лесу, вырыв им братскую могилу. После этого погрузив раненых в машины, под охраной обоих мотоциклов с ручными пулемётами отправили их в тыл. В этот раз кроме стрелкового оружия в трофеях нам ни чего не досталось, так как из-за силы атаки не было времени стараться просто повредить танки немцев, да и собирать трофеи тоже было мало приятного. Всё таки сейчас стояло лето, жара, трупы немцев мы не убирали, а они уже несколько дней лежат перед нашими позициями, так что запах был соответствующий. Пожалуй если немцы попросили перемирия чтобы собрать и похоронить своих убитых наш лейтенант охотно согласился бы, но видно немцы рассчитывали нас вот-вот выбить с наших позиций.

— Товарищ старший сержант, давайте я вас перевяжу — обратилась ко мне наша медсестричка.

А я что? Я ни чего, ну какой мужик в здравом уме и твёрдой памяти, если это только не нетрадиционно ориентированный, правда какой из него тогда мужик, откажется от внимания молодой и красивой девушки, пускай и просто с перевязкой. Я только за, причём всеми конечностями, поэтому сидел и кайфовал, когда Оленька осторожно перебинтовывала мне голову.

— Товарищ старший сержант…

— Можно просто Лёша, Оленька.

— Хорошо Лёша, тут бойцы говорят вы песни хорошие пели, а можете снова сегодня вечером спеть?

— Конечно могу и давай на ты, мы с тобой одного возраста.

— Но вы, то есть ты старший сержант, а я рядовая.

— Глупости, прежде всего ты молодая и очень красивая девушка.

При этих словах Оля смутилась, на что явно показали её вмиг покрасневшие щёчки и тут же опущенная голова.

— Скажешь тоже.

— А что, ты не согласна с тем, что ты молода и что ты красива? Скажешь нет?

— …

Тут нам пришлось прекратить наш разговор, так как меня вызвал к себе командир. Совещание вышло коротким, после подсчёта потерь старлей сообщил о приказе продержаться ещё один день, а потом можно отходить. Бойцы восстанавливали окопы и капониры, чистили оружие, в общем готовились к завтрашнему дню, а что немцы завтра снова попрут в атаку ни кто не сомневался. Когда вечером я снова попросил аккордеон, то бойцы тут же стали собираться на импровизированный концерт. Усевшись поудобней я начал только на этот раз не про войну а из популярных кинофильмов 70–80 годов, которые тоже пошли на ура. Надежда, Три белых коня, Если б я был султан, Потом три песни из фильма «Не бойся я с тобой»: В степях, и в горах, и в лесах, песню Сан Саныча и песню Джафара, а потом песни из «Иван Васильевич меняет профессию»: Звенит январская вьюга, Разговор со счастьем и закончил песней про Марусю. Песни опять прошли на ура, правда политрук взъелся на песню Джафара, но остальные всем очень понравились.

Опять ночуем метрах в 100–150 от наших позиций оставив в окопах только секреты. Утром, как по расписанию артобстел, а потом новая атака. Занимаем позиции и стреляем, стреляем и снова стреляем. К вечеру из того запаса 85мм снарядов к зенитке, что мы привезли с собой почти ни чего не осталось. Мы уже почти всё расстреляли, только в танке остался почти половинный боекомплект. В ходе сегодняшнего боя потеряли оставшиеся трофейные танки и нашей тридцатьчетвёрке тоже досталось, даже гусеницу нам сбили. К вечеру правда мы привели танк в порядок, но запасных траков больше не осталось и если что, то однозначно встанем.

— Акимов к командиру!

Собираюсь и иду к старшему лейтенанту Стеблову.

— Садись Акимов, тут дело такое, ты ведь знаешь, что мы завтра отходим?

— Знаю товарищ старший лейтенант.

— Мы с раннего утра начнём отход, а ты и ещё твои пограничники останетесь нас прикрывать. Вы должны продержаться до полудня, а потом можете отходить. Приказ ясен?

— Товарищ старший лейтенант, давайте мы одни останемся, без пограничников.

— Почему?

— Если нас подобьют, то пограничники нам особо не помогут, а сами погибнут. Если всё в порядке будет, то мы вас и так догоним, а пограничники нас задержать могут. Мы в танке и напрямик через лес проехать сможем, деревья не такие толстые, а вот десант с танка ветками снесёт, а пешком они могут и не успеть, особенно если у них раненые будут.

— Хорошо, одни так одни. Мы в шесть утра выступаем и удаче тебе сержант.

Я пошёл к своим, а через полчаса к нам подошёл сержант Егоров, командир пограничников, а теперь командир разведвзвода роты. Стеблов решил именно так их использовать.

— Лёш, ты точно решил, что тебе не понадобится наша помощь?

— Точно Вань, вы больше пользы лейтенанту принесёте чем мне. Немцев вам всё равно не остановить. Мы на сколько сможем, задержим их танки, а пехота при наличии танков без их поддержки вперёд рваться не будет. А мы если уцелеем и нам их будет не удержать, просто отойдём немного назад, а потом из засады снова ударим и вы тогда нас будете только связывать. А если нас подобьют, то и вы много не сделаете.

— Тогда до встречи.

И Егоров протянул мне руку.

— До встречи. — Ответил я ему и пожал его руку.

Утром после быстрого завтрака остатки роты ушли, а мы отогнав назад наш танк, стали ждать немцев. Своего радиста я загнал на дерево, откуда он и наблюдал за немцами. До десяти часов всё было тихо, а потом снова начался артобстрел. Серёга пулей слетел вниз и мы все залезли в танк. Немцы садили по нашим позициям не жалея снарядов целых полчаса. Представляю, что там было, если бы там кто-то остался. Обстрел прекратился и немцы пошли в атаку. Вместо нашего капонира была воронка, но главное съезд был нормальным и мы заскочили в остатки капонира. Вот он момент истины, если раньше мы пользуясь преимуществом в орудии в основном стреляли по четвёркам шедшим во второй волне оставляя передние тройки для более слабых пушек сначала БТ, а потом и трофейных танков, то теперь выбивали более скоростные тройки шедшие первыми. Мы почти не мазали, но всё же немцев было слишком много и они шли широкой дугой, так что нам пришлось отойти. Мы отъехали метров на триста и встали в кустах. Немцы заняв наконец наши окопы сначала осмотрелись, а потом осторожно двинулись дальше. Сначала мы всадили осколочный снаряд в появившихся на повороте дороги мотоциклистов, потом в шедший за ними бронетранспортёр с пехотой, это чтобы они разбежаться не успели и только потом бронебойный в замыкающую тройку. Дорогу мы им перегородили, а поскольку пехотного прикрытия у нас не было, то снова отошли назад ещё метров на пятьсот. Где то через пол часа мы заметили осторожно передвигающихся между деревьями немцев и дали им прикурить осколочными, правда нам пришлось снова отойти. Мы останавливались каждый раз, как нам только попадалось подходящее для засады место и так дотянули до 12 часов, так что поставленную нам задачу мы выполнили, задержав противника. Пускай не точно на оставленной нами позиции, но там это было просто не реально сделать. Теперь оставалось только догнать своих.

Рота начала отход с позиции в 6 утра, стараясь побыстрей разорвать дистанцию с противником и как можно дальше отойти без угрозы авианалёта. После 10 часов на оставленных позициях началась канонада продлившаяся полчаса. И только услышав после этого грохот пушек все облегчённо вздохнули поняв, что оставшийся прикрывать отход танк жив. Орудийная стрельба то смолкала, то начиналась вновь, что показывало, что танкисты ещё держаться. Наконец канонада окончательно смолкла. Стеблов посмотрел на часы, было уже начало первого и значит экипаж старшего сержанта Акимова свою задачу выполнил. Около трёх часов дня рота наконец вышла в расположение своего полка. Всю дорогу бойцы оглядывались назад в ожидании танка Акимова, но он так и не вышел к ним.

Всё 12 часов задание выполнено, теперь только бы под бомбёжку не попасть. Обновив маскировку танка новыми ветками, так как старые почти все сорвало от близких взрывов осколками и взрывной волной мы поспешили догнать ушедшую утром роту. Выскочили на поле и погнали по дороге к видневшемуся дальше небольшому скоплению деревьев и уже перед ними всё таки попали под авианалёт. Хорошо ещё, что это были не штуки, а худые, а они судя по всему уже где то сбросили свои бомбы и теперь только обстреляли нас из бортовой пушки и пулемётов, а это для нас не так страшно, как бомба. Вот и деревья они всё же хоть как то нас защитят, и тут снова перед нами вспыхнул портал и наша укрытая ветками тридцатьчетвёрка снова оказалась на асфальтовой дороге, а перед нами замаячил ВАИшный уазик. Оглянувшись назад я увидел и всю нашу колонну во главе с комбатовским уазиком.

Что чёрт возьми произошло, куда пропала прямо с глаз шедшая перед ним тридцатьчетвёрка — думал майор Фролов, когда неожиданно тридцатьчетвёрка появилась перед ним вновь, но в каком виде! Не смотря на лежащие на ней для маскировки ветки было видно, что танк побывал в бою. Перед парадом танк снова покрасили и отмыли, а сейчас местами закопчённый и заляпанный грязью, кое где и с пятнами крови, он ни сколько не походил на тот отмытый для парада танк. Просигналив фарами и сигналом машина Фролова остановилась. Вслед за ней встала и вся колонна, а также и снова появившаяся не известно откуда тридцатьчетвёрка. Выскочив из машины Фролов бросился к танку. Из открывшегося люка вылез сержант Акимов, но в каком виде. Закопчённый с перевязанной головой и его комбинезон пропах сгоревшим порохом.

— Акимов! Что с вами произошло?

— Если б я сам знал товарищ майор. Мы похоже во времени провалились и попали на Великую Отечественную, а сейчас вот назад попали.

— Ладно, мы опаздываем, двигайтесь дальше, а когда вернёмся в часть, всё подробно доложишь и ещё на параде в танке не прячьтесь, пускай люди думают, что это вы специально сделали.

— Слушаюсь товарищ майор.

Колонна двинулась дальше. При въезде в город я, как и приказал майор высунулся в свой командирский люк, а рядом со мной мой заряжающий и так мы возглавили колонну двигаясь к небольшой трибуне с городским начальством. Зрелище действительно было ещё то, легендарная тридцатьчетвёрка с закреплёнными на ней ветками и закопченные танкисты на ней. Мы доехали до трибуны, где и остановились и тут я услышал крик: Акимов? Старший сержант Акимов это ты? — и посмотрел на окрикнувшего меня. Это был стоявший на трибуне уже старый, но ещё довольно крепкий полковник в отставке. Приглядевшись к нему я неуверенно ответил — товарищ старший лейтенант, товарищ Стеблов? Это был он, постаревший, но всё равно легко узнаваемый. Рядом с ним стоял какой то генерал-лейтенант очень на него похожий, но значительно моложе.

— Я это товарищ старший лейтенант.

— Не может быть, но как такое вобще возможно?

Все остальные недоумённо смотрели на нас, но тут шедшая впереди машина ВАИ тронулась с места и мы двинулись за ней. В расположение части мы вернулись без приключений. Не успели мы ещё загнать танк в бокс, как подскочивший майор Фролов дёрнул меня к себе в штаб.

— Давай Акимов рассказывай, что там с вами случилось?

Но начать я не успел. Открылась дверь и в кабинет комбата зашёл старший лейтенант Стеблов, вернее уже полковник в отставке Стеблов и тот незнакомый, но очень на него похожий генерал-лейтенант. Мы с комбатом тут же встали по форме смирно, но подскочивший ко мне Стеблов только обнял меня и проговорил: живой чертяка, живой! Мы ведь вас тогда похоронили, думали, что вы все погибли выполняя приказ, но как вы вообще там оказались с танком и в форме и с документами?

— Не знаю товарищ полковник, мы вообще то просто ехали на парад по случаю годовщины победы. Вот специально для этого нам реконструкторы и форму сшили и даже документы сделали, но как мы в 41-вом оказались и потом назад вернулись понятия не имею.

— А как вы тогда немцев сдерживали?

— Просто, сначала с нашей позиции танки им выбивали, потом когда они почти в плотную подошли отступили и засаду им устроили. Подбили танк и бронетранспортёр в узком месте и дорогу им заблокировали после этого снова отошли, так до 12-ти дня их и сдерживали, а потом вас догонять поехали, только в поле под авианалет попали и в рощице снова в портал влетели и уже тут на дороге посреди нашей колонны очутились.

— Да кстати это мой сын, генерал-лейтенант Стеблов. И что это мы тут стоим, надо это дело отметить. Мы тут по дороге к вам в магазин заскочили, так что товарищ майор вас и старшего сержанта Акимова на сегодняшний вечер ни для кого нет. Давай Андрюша расставляй. Да, а ты сам то, что об этом думаешь?

— Привелось мне как то прочитать одну интересную книжку, там были собранны описания случаев которые иначе чем провалами во времени и не объяснить, но там судя по всему эти провалы были абсолютно случайны, но в нашем случае, вернее в моём это не случайно.

— Почему ты так думаешь?

— Да потому что тут даже не рояль, а целый оркестр в кустах. Смотрите сами, во первых из всей колонны в этот временной портал попали именно мы на Т-34. Пускай и 44-го года выпуска с 85 мм пушкой, но всё равно танк этой войны. Во вторых мы сами в форме и реконструкторы ради хохмы нам даже документы сделали. В третьих неподалёку мы наткнулись на колонну разбомбленных БТ, где разжились пулемётами, патронами и личным оружием. В четвёртых по пути нам попадается разбитая колонна 85 мм зениток со снарядами к нашей пушке, и в итоге мы имеем полностью укомплектованный и готовый к бою танк особо не выделяющийся из остальной массы нашей бронетехники. Причём танк пока не имеющий достойного противника на поле боя и превосходящий все танки немцев на этот период войны. Из того, что с нами произошло видно, что путешествие во времени возможно и мы были не в параллельной реальности раз я тут встретил вас товарищ полковник. Вы меня узнали, но все те ништяки, что нам сразу попались после провала в прошлое и главное что попали именно мы внешне не отличавшиеся от того уровня техники показывает, что это было целенаправленное путешествие.

— Но зачем? И кто мог это осуществить?

— Зачем? Очевидно с какой то целью и скорее всего задержать немцев на том рубеже. А кто? Видимо кто-то, кто имеет возможность вот так играть со временем и пространством. Ему очевидно понадобилось задержать немцев на неделю, вот он это и организовал и скорее всего этот кто-то из будущего. Вы ведь товарищ полковник тогда без нас не смогли бы их удержать, ведь так?

— Да так чёрт возьми, так я потом тоже много думал об этом и тоже тогда понял, что без твоих советов мы бы там не удержались, но и вы молодцы оказались, как ты тогда не побоялся со мной спорить.

— А что мне оставалось делать? На той позиции меня сожгли бы очень быстро, а так можно было побарахтаться. Кстати, как вы тогда отошли?

— Нормально, кстати помнишь медсестру, ты ещё не равнодушно в её сторону дышал.

— Оля Токарева?

— Да она, погибла через два месяца под бомбёжкой. Кстати, батальонный комиссар вас потом к орденам представил и за прикрытие нашего отхода и за другие дела по совокупности. Так что медали «За боевые заслуги» и «Красного знамени» тебе и по «Звезде» твоему экипажу вы сможете получить. Как Андрюш посодействуешь? — обратился Стеблов к сыну.

— Разумеется па. Правда немного проблематично будет, но думаю что сделаем. Всё равно это в тайне не останется, и в вашей колонне многие это видели, так что на верх донесут однозначно и тут лучше вам самим подсуетится и сразу доложить. А награды потом получите, правда думаю без упоминания о Отечественной Войне.

— Товарищ генерал-лейтенант, а именное оружие нам можно оформить? — с этими словами я достал свой ТТ из кобуры.

— Акимов у вас у каждого по пистолету? — вскинулся Фролов.

— Да и даже не по одному, а по два и ещё по ППД с одним ДТ.

— Ёршкин кот! — С этими словами Майор Фролов бросился к телефону — Никифоров, немедленно забрать всё оружие из тридцатьчетвёрки! Акимов что там у вас?

— Ещё 8 ТТ, 5 ППД и один ДТ.

— Так Никифоров, 8 ТТ, 5 ППД и один ДТ. Всё оружие в оружейку.

Генерал только рассмеялся в ответ.

— Сделаем вам по именному пистолету, а мы тоже хороши. Бойцы прямо с фронта, а про личное оружие мы забыли. У вас там небось ещё и боеприпасы в танке?

— Так точно, ещё около тридцати снарядов к пушке и 17 дисков к ДТ.

— Ладно, с этим потом разберёмся, а сейчас наливайте. Ну Акимов, как виновник сабантуя говори тосты.

— Давайте за всех кто в погонах и честно защищает Родину.

Мы выпили, водка оказалась неплохой, потом закусили и Стеблов сказал — давай второй тост.

— За тех, кто тогда не дрогнул и вынес на себе эту войну и в тылу и на фронте.

Выпили по второй.

— Говори третий.

— А третий тост по обычаю за тех кого больше нет с нами и кто на всех войнах выполнил свой долг до конца даже ценой своей жизни.

Мы выпили стоя не чокаясь. Посидели мы в тот вечер знатно и выпили тоже. Вообще я по части выпивки не особо, не тянет меня к этому, но в тот вечер был особый случай. Стебловы уехали только утром, а потом приехали особисты и началось. Нам пришлось вспоминать каждый день хорошо ещё что мы пробыли там всего неделю. А Стеблов своё слово сдержал и мы не только получили награды, но и именное оружие. Ещё каждого повысили в звании, а через два месяца дембель.

Закончив изучение присланного ему файла, Доктор технических наук Мезенцев спросил — и чем всё это закончилось?

— Наша группа была спасена и выполнила своё задание, а хроноаборигены всё засекретили. Никакой огласки у них этот случай не получил, так что можно сказать — чистая хронооперация, что и от нас сейчас требуют.

— Интересный случай, вы решили его повторить только в несколько увеличенном масштабе?

— Совершенно верно, поэтому и искали подходящий случай. Тут ведь какое дело, с одной стороны техника должна быть такая, которую можно реально быстро поставить на поток, а с другой стороны экипажи должны быть уже из новой России, чтобы не допустить развала СССР с одной стороны и его поворота на новый курс с другой.

— Но им нужен будет ещё и специалист по тому времени, лучше всего конечно участник войны, а они почти все уже умерли на их время.

— Не волнуйтесь, будет у них консультант, причем из госбезопасности, просто его придется выдернуть из более раннего времени, из 1985 года, вполне ещё полный сил. Сведём их в 41-ом году, у нас кстати есть и подходящая кандидатура, он в тех местах и воевать начинал, будет у них, как они говорили — начальником особого отдела или особистом, как их называли.

— Отлично, мне требуются данные о месте и времени начала операции.

— Место и время узнаете сами, мы отправим вам данные по всем фигурантам, а вы определите наилучший момент по переброски их в прошлое.

— Кстати, а вы не боялись побочных эффектов при своей операции?

— Ни сколько, раздавленная бабочка не даст такого эффекта. Там была операция местного значения не могущая повлиять на общих ход истории, а главных исполнителей мы потом выдернули назад, так что все в порядке.

— А сейчас?

— А вот сейчас совсем другое дело, тут изменения будут глобальными и мы скорее всего не сможем даже следить за ними, как в первом случае. Мне кажется, что как только мы их туда переправим, то мир изменится и мы даже не узнаем об этом.

— И вам не сташно?

— Страшно, а что делать, у нас всё равно нет другого выхода. Или рискнуть по крупному с возможностью сорвать джек-пот или долгая и мучительная агония и осознание того, что мог попробовать изменить ход войны, но струсил и не сделал этого.

— А они не слишком стары для этого?

— Не волнуйтесь, они не сразу попадут в прошлое, во время переноса мы их ненадолго возьмем к себе и слегка подлечим. Они все уже люди в возрасте, у многих различные, пусть и не смертельные болезни. Если они будут абсолютно здоровы, то у них будет больше шансов на успех.

— А как они на это отреагируют?

— Ни как, они этого даже не заметят, просто после переноса станут себя лучше чувствовать и всё. Снова ощутят себя молодыми.

— И ваш ветеран тоже?

— И он тоже, не так конечно, как другие, но лет 30 он с плеч скинет и от большинства своих болезней избавится.

Спустя три недели, синхронизировав две установки пробоя времени и пространства, группа военных туристов на подходящей технике и полковник КГБ в отставке на своей буханке, после недельного медицинского восстановительного курса были переброшены под Минск в жаркое и кровавое лето 41-го года.