Битва рассказов 2013

Егор Жигулин

Четвертый тур объявляется открытым.

Особых нововведений нет, всё как и в прошлом туре. Только ограничение рассказов — 18 000 символов с пробелами (включая авторское начало). Превышение — дисквалификация.

В этот раз с нами играет ещё один автор «Этногенеза» — Варвара Болондаева. И вводную с заданием мы получаем от неё.

Рассказы нужно разместить до 5 октября 23.59 по Мск. В команде можно делать замены или дозаявки. Но помните об ограничении в 3 человека. Агитация после 23.59 по Мск 5 октября — запрещена.

Варвара Болондаева — Задание 4 тура

Вещица[15]. Задание: сохранить стилистику и ритм (предложения короткие 15–19 гласных с ударением на последнем слоге). Обилие жаргона и морских терминов приветствуется. Судьба моряков и вещицы из пещеры — произвольная.

«Один в поле воин» Антон Алилуя — Акула

Эй, Бенджамин, сын бостонской шлюхи, ты куда подевался, щенок?! Твоя мать держит таверну?! А я танцую фокстрот! Вали на камбуз, негодник, у нас зреет жаркий денек! Кэп требует яишни с беконом, а Джо трудно спускаться в трюм. Моя культя снова заныла, старый кок совсем захирел. Было время — я прыгал по реям, как коза по хребтам Пиреней. Джонатан был хорошим матросом, пока не словил шрапнель. Эх, Испания…Пиренейский соус, жгуче красный, как кастильская кровь… Ля-Корулья, Севилья, Порто-Колом и далекий Мадрид…

Душевная песенка, Бенни, и длинная, как рейсы в Гонконг. Ладно, вали за беконом, и не вздумай стянуть галет.

Хей, эта скользкая падаль когда-то была свиньей? Плесень, как на лобке у старухи, и в слизи, как осьминог. Окуни её в уксус, приятель, и получше зачисть ножом. Кэп ненавидит плесень с тех пор, как… Эй, Бенджамин, мелкий пройдоха, я рассказывал про Порто-Колом?

Навострил уши, приятель… ну, слушай тогда, хехе. Нас зафрахтовал сефард с Катархены, доставить солонину в Марсель. Купчишка был толстым и лысым и вонял, как наш гальюн в штиль. Но кэпу плевать на миазмы, только б клиент платил. Свой шиллинг капитан не упустит, потому мы зашли в Порто-Колом. Балеары все в известковых пещерах, там что не тайлаот, то — склад. Что грешить, для моряка контрабанда — надежный и верный хлеб. Мы стали на рейде у порта, и к пещере отправили шлюп. Пара мешков с какао и русский душистый воск. За складом присматривал Билли, он же и торговал. Ему помогала подружка — аппетитная, как чилендрон. Так вот, Билли был должен поставить нам португальский портвейн. Кэп бы рассчитался товаром, а потом — с ветерком в Марсель.

Мы зашли в хижину к Биллу, но оказалось, его месяц, как нет. Молодая сеньорита рыдала и твердила про какой-то ход. Беззащитная, как голубка, кэп это сразу присек. Будто в пещере обвалилась стенка, и Билл нашел одну вещь. Потом снова ушел в пещеру, и с тех пор его больше нет.

Ага, тоже песенка, Бенни, только что сам сочинил. Кэп купил безделушку и повел нас обследовать склад. Мы выбили дверь в пещеру и спустились по ступеням вниз. И убейся об ахтерштевень, чтоб возвращаться туда! Наш портвейн стоял наготове, а вот бедолага Билл! Видишь, Бенни, в известковых пещерах готовят плесневый сыр. В них не гниет мясо, а словно покрывается мхом. Какая-то тварь изрубила Билла, как я для сефарда — форшмак. Всюду кишки и ошметки, а на них бело-серый налет. Угол пещеры светился, как Эльмы перед грозой. Мы крестились и чертыхались и таскали наверх свой портвейн. А выбравшись из пещеры, завалили камнями дверь.

Потом кэп утешал сеньориту, а я оттирал каждый пузырь. На каждом был крошечный Билли, весь в плесени, словно сыр. С тех пор я блюю с Камамбера и ненавижу Рокфор.

Что там бормочешь, Бенни? Рассказать про ту вещь? Давай сюда уши, приятель, и слушай тогда, хехе…

— Привет, мать. Как таверна твоя? Да цел я, цел. Кэп наш — удачливый морской волчара. Да и в команде все не из робкого десятка. А я на камбузе коку помогал, да по реям лазил. Старый Джо много разных историй рассказывал, половина брехня поди. Говорил, Кэпу вещица какая-то помогает. Будто с магией связанная. Выкупил её у жены какого-то Билла, которого, как сказал Джо, разорвал демон на мелкие куски…

— Здравствуй, мой богатенький купчишко. Что-то ты стал редкий гость в моей таверне. Всё понимаю, дела. Представляешь, Берти, мой мальчонка в пираты заделался, недавно вот был у меня. У самого капитана Мейсона в юнгах ходит. Настоящий пират, ага, тебя ограбит как-нибудь. Да ладно тебе, Берти, океан большой…

Два корабля уже скрылись под водой, лишь обломки указывали, что они вообще существовали, несколько выживших пиратов бултыхались в воде. На мостике стоял Бертрам Вудс, не особо высокий, пухлый купец. Движения его были дёрганы, руки не находили места, он переминался с ноги на ногу и ежеминутно бросал взгляд на стоящего рядом статного мужчину.

— Я уж подумал, это Мейсон, про него такие слухи ходят. Берти поёжился, как будто подул холодный ветер, хотя стоял полный штиль, и солнце жарило так, что даже у негра Бена слезала кожа.

— Мой друг, не зря же вы наняли меня, я не какой-нибудь недотёпа. А что за слухи ходят об этом пирате? — Фредерик Бронс, тот самый статный мужчина. Капитан корабля охраны, нанятого Берти. Высокий поджарый и невозмутимый. Даже говоря вроде бы заинтересованно, его лицо было словно состряпано из железа.

— Да говорят, что он то ли с дьяволом связался, то ли какую-то вещь волшебную носит. Мол, на море всех громит, пощады и поражения не знает.

Бронс неопределённо повёл плечом…

— Здравствуйте, Конти, как ваше здоровье? Как жена? — Обычная маска непоколебимости исчезла с лица Фредерика, когда в его контору зашёл Луис Конти. Они были старыми друзьями, и Бронс всегда был рад видеть знакомого.

— Хорошо, Фредди, жена родила мне недавно наследника. — Конти был среднего роста, худощав, лицо вытянуто, глаза спокойные, он был из людей с незапоминающейся внешностью. Луис держал в руках бокал с холодным соком.

— Поздравляю, от всей души. Как дорога, не напоролись на пиратов?

— Видели их флаги, но мы шли целой армадой и те, испугавшись, уплыли за горизонт.

— Да, в последнее время совсем распоясались. С дьяволом дружат, магией балуются.

Бронс усмехнулся, сделал глоток виски.

— А про кого слухи такие, — внешне вроде бы Конти не изменился, голос сохранил безразличие, но Фред всё же почувствовал заинтересованность.

— Слухи ходят, что Мейсон какую-то вещь себе завёл магическую, то ли фигурку какую-то, то ли посох. Некоторые утверждают, что у него на корабле жрец какого-то племени индейцев…

Луис стоял перед, искусно вырезанной из дерева, дверью. Та открылась, к нему вышел слуга.

— Вас ждут сэр, проходите.

Войдя в кабинет, он огляделся. Роскошь, вот что бросалось в глаза, но так же и практичность, хозяин кабинета был богат и умён. Луис впервые был здесь, он занимал не особо высокую ступень в клане, чтобы получить аудиенцию у магистра. Но ему повезло.

— Здравствуйте, Луис, мне доложили у вас что-то важное, у меня мало времени, так что прошу быстрее.

— Да, магистр, на Карибах ходят слухи о капитане, который обладает какой-то магической вещью. Я тщательно отделил вымысел от правды, это может быть предмет, сэр. — Конти произнёс всё это на одном дыхании и теперь жадно хватал ртом воздух.

— Вы хотите, чтобы я выделил средства на его розыск?

— Корабль с командой, даже лучше несколько кораблей.

Луис стоял затаив дыхание, сейчас решалась его судьба. Он сам это затеял, если найти предмет, это было бы сильным толчком карьеры в клане.

— Хорошо, я дам вам три корабля. С хорошей командой. Но если у вас ничего не выйдет, лучше прыгните за борт.

Конти кивнул, он начал авантюру, на кону которой поставил жизнь и благополучие…

Капитан Мейсон стоял около бортика и разглядывал бултыхающегося в воде купца. Его выкинула собственная команда и сдалась на милость пиратов. Последнее время так поступали многие, завидев издалека «Ля Дьябло». Слухи ходили разные, но все о том, что лучше с капитаном Мейсоном не связываться. И команды выбрасывали купцов, выбрасывали капитанов, если те хотели сражаться. А Британские патрули предпочитали не замечать пирата-колдуна. Да, именно так его уже прозвали. Команде всё это нравилось, а вот Кэпу это порядком надоело, и он грустил. Пиратом он стал ради золота, разбоя, но главное — неспокойной, весёлой жизни. Совсем обалдев от таких дел, Мейсон напал на британский конвой, который сопровождал груз для их форта. И те вместо того чтобы расстрелять «Ля Дьябло» из пушек, смылись.

— Капитан, корабль захвачен. — сказал Бен, первый помощник. Кэп лишь махнул рукой.

— Куда брать курс?

— Идём на Тортугу.

Там Мейсона ждал новый корабль, который он заказал на местной верфи. Дорогое дело, особенно для пиратов, обычно просто захватывающих корабли. Но в последние несколько лет деньги не были главной проблемой. Особый заказ, сто пушечный линейный корабль. Такие чудовища есть лишь у военных флотов, а не у простых пиратов. В общем-то, Мейсон уже перестал быть простым пиратом, после того, как его стали бояться регулярные войска.

Капитан хмурился, ему не нравилось то, что его сорвали с насиженного места, но то, что заставляли идти против Мейсона, ему не нравилось вдвое больше.

— Вы понимаете, что он не победим? Зачем он вам так нужен этот пират?

— Он нужен правосудию, господин Лендкроф, вы что боитесь? У него один корабль, у нас целых три! Что вас так смущает?

Джеймс со злостью посмотрел на Конти.

— Я ничего не боюсь, а вот команда. Нас просто скинут за борт.

— Это моя забота.

— Ваша, ага, команда моя, а забота ваша. — он смачно выругался.

Конти ухмыльнулся, Лендкроф был эмоциональным, но исполнительным. Предстояла большая работа. Кончики пальцев покалывало, хотелось бегать прыгать, одним словом, не стоять на месте, действовать. Но до Тортуги, отсчётной точки, было ещё не близко. Найти следы, разыскать и дело за малым. Победить непобедимого. Время близилось к вечеру. Луиса беспокоила небольшая морская болезнь, поэтому, выпив немного виски, он отправился в свою каюту.

До Тортуги добрались без происшествий. Перед заходом в порт сняли флаги, чтобы не привлекать внимание. Пройдя по мосткам, Луис направился в ближайшую таверну. Верный способ узнать, как давно здесь был Мейсон. Приземистое здание было наполнено людьми, все выпивали и галдели, как сороки. Одноглазый бармен еле успевал наливать выпивку. Когда тот немного освободился, Конти подошёл к нему.

— Воды, — кинув деньги на стойку, сказал Луис, монет было достаточно, чтобы оплатить ром всем в таверне. — Давно Мейсон был на Тортуге?

Монеты моментально исчезли в больших, больше похожих на лопаты, ладонях.

— Сегодня утром приплыл. Его кодла остановилась в таверне «Хромой Джек», а сам он на верфи.

Кивнув, Конти поднялся, но тут же на его плечи легли тяжёлые руки.

— Угости выпивкой, богач.

Оглядев выпивших матросов, Луис кинул на стойку пару золотых.

Покинув заведение, он направился к своим кораблям.

Кэп был доволен, как кот, наевшийся сметаны, только что не урчал. С таким кораблём можно и форты разорять. Пребывая в хорошем расположении духа, Мейсон разрешил команде надраться в сопли. Добрав команду на новое судно и набрав новую на «Ля Дьябло» сам отправился кутить.

— Генри, ты редко стал появляться тут.

Мейсон нахмурил брови, ему не нравилось. когда его называли по имени. Единственная кто мог себе это позволить, Мэри.

— Ты же всё знаешь, зачем задавать этот вопрос?

Девушка вздохнула и положила голову на плечо Генри. В дверь постучали.

— Что надо, я же просил не беспокоить!

— Капитан, тут дело важное. — Глухо раздалось из за двери.

— Ладно, скоро выйду.

Спустя полчаса перед ним стоял Бэн и нёс какую-то чушь.

— Ну и что?

— Ты не понял капитан, он заплатил кучу монет лишь, чтобы узнать где ты! Ох, чувствую здесь дело не чисто.

— Хорошо, что-нибудь придумаем.

— Как вам план?

— Не то, чтобы я рад, но это лучше чем на воде бороться с ним.

— Тогда приступаем. Конти встал из за стола и направился на выход из капитанской каюты. Спустя час всё было готово.

Матросы потихоньку стеклись к верфи. Несколько отрядов остались в резерве, а остальные двинулись к зданию. Верфь, большое здание, с выходом к воде. Корабли, как отремонтированные, так и построенные сразу имели выход в бухту. Матросы начали заходить внутрь. «Невозмутимый», новый корабль Мейсона, стоял в третьем доке. Людей видно не было, капитан махнул рукой и отряд, оглядываясь, пошли к кораблю. Когда Конти проходил мимо второго дока, с корабля, стоявшего там, посыпались пираты.

Генри прыгнул в самую гущу боя, отбив выпад, воткнул саблю напавшему в глаз. Звучал звон сабель, редкие выстрелы. Чувствовался запах крови.

— Назад, — заорал во всю глотку Мейсон. Тут же пираты схлынули, на кораблях показались стрелки и дали залп, матросы, которых зацепило, попадали. Постепенно команда «Невозмутимого» и «Ля Дьябло» отдавливала врагов к выходу. Увидев в самой середине боя, того, кто интересовался им, кэп прыгнул туда. Попытался врубить саблей по затылку и отпрянул, когда противник крутанулся на месте, отражая сразу три выпада. Они встретились взглядами, весёлый азарт и холодная решимость.

Луис обучался у лучших мастеров, и довольно таки преуспел. Но всё равно у него не получалось пронзить этого пирата. Он как будто чувствовал, что нужно сделать в определённые моменты, когда отпрянуть, когда ударить. Конти сделал очередной выпад и кончиком сабли прочертил царапину на щеке и полетел на землю, от удара в бок. Приложившись о камень, попытался подняться, из глаз сыпались искры. Сзади грохнуло, и замахнувшийся на Луиса негр повалился на землю. В верфь забежал резерв и начал отдавливать пиратов обратно к кораблю.

— Ухо-одим, — протяжно заорал кто-то.

Бой прекратился. Земля была усеяна трупами и хорошо сдобрена кровью. Никто из матросов не пытался забраться на корабли, все понимали, что их либо собьют в воду, либо пристрелят или заколют саблей.

— Собираем раненых, возвращаемся на корабли. Мы не должны упустить их.

Лендкроф кивнул, проорав команду, он подхватил Луиса под руку.

Когда корабли отшвартовались, пираты уже выходили из бухты. Лендкроф приказал править за ними. Команда направила корабль, а потом собралась на палубе. К Конти и капитану подошёл один из офицеров.

— Мы ничего против вас не имеем, но все знают, каков Мейсон на воде. Мы хотим жить.

Лендкроф покраснел, уже хотел было начать орать, как Луис показал тому, чтобы молчал. Теперь должна сыграть его «скрипка».

— Слушайте все, вы что боитесь его? — команда обиженно загудела, — Я не боюсь, я вступлю с ним в бой, и вы вступите со мной. Вместе мы разобьём его, потопим его корабль, а самого повесим на грот-мачте или отправим под суд!

Конти замолчал, команда радостно гудела. Теперь они ничего не боялись, наоборот, они стали полны решимости. Может быть, его дар и не так силён. Но на пару сотен людей хватит.

Корабли вышли из бухты. Расходясь, обратным клином начали догонять тяжёлый и потому менее быстроходный «Невозмутимый». Второй пиратский корабль не интересовал Конти, тем более что он уплывал в другую сторону от корабля Мейсона.

Мейсон наблюдал, команда знала что делать. Отплыв на приличное расстояние от острова, рулевой начал разворачивать корабль боком к врагам. Пушки были заряжены, корабль повернулся окончательно. Прозвучала команда «Залп!» Ядра разбили в щепы нос и борта корабля идущего слева, и он начал тонуть. Корабли сошлись вплотную. Полетели абордажные кошки. Два корабля сцепились. Третий развернулся боком к возвращающемуся «Ля Дьябло». Прогремели пушки, ядром снесло рулевого вместе со штурвалом. «Ля Дьябло» на полной скорости протаранил корабль преследователей. И они вместе пошли ко дну, оттуда посыпались люди. На сцепленных кошками кораблях звучали выстрелы, ругань, крики, звон стали. Пираты постепенно давили людей Конти. Увидев, что постепенно бой переходит на их корабль, Конти прыгнул вперёд, с рёвом начал крушить головы. За ним устремилась вся команда, по дороге убивая или скидывая в воду пиратов. Генри не ожидал такой прыти от них. Фигурка говорила, что в абордажном бою он победит. Но это больше смахивало на поражение. Людей у него становилось всё меньше. Предмет «закричал» что надо уходить, иначе конец.

— Рубите кошки, сбрасывайте лестницы, ухо-одим! Но уже было поздно, большая часть команды врага была на «Невозмутимом». Остатки пиратов сгрудились на мостике, стоя на смерть за своего капитана. Прозвучал выстрел, кто-то в такой суматохе успел перезарядиться. Генри качнуло, плечо как будто обожгли калёным железом. К нему бежал Конти, наперерез прыгнул Бен и упал с рассечённой шеей. Мейсон вскинул пистолет, который придержал с самого начала боя. Луис плавно качнулся в сторону, как змея. Выстрел обжёг его скулу, прочертив глубокую царапину. Противники сошлись, зазвенела сталь. Луис отскочил, с саблей, торчащей из плеча. Мейсон улыбался, он посмотрел на кинжал, торчащий из его груди, улыбнулся Конти и упал, вогнав стилет ещё глубже. Оставшиеся в живых пираты, увидев смерть капитана, бросили оружие. Луис наклонился к телу, перевернул, на шее блеснула цепочка. Потянув её, он увидел меленькую фигурку акулы, хищно разинувшую пасть.

«Соло (это же рассказы)» Георгий Гончарук Марсельский бег

Эй, Бенджамин, сын бостонской шлюхи, ты куда подевался, щенок?! Твоя мать держит таверну?! А я танцую фокстрот! Вали на камбуз, негодник, у нас зреет жаркий денек! Кэп требует яишни с беконом, а Джо трудно спускаться в трюм. Моя культя снова заныла, старый кок совсем захирел. Было время — я прыгал по реям, как коза по хребтам Пиреней. Джонатан был хорошим матросом, пока не словил шрапнель. Эх, Испания…Пиренейский соус, жгуче красный, как кастильская кровь… Ля-Корулья, Севилья, Порто- Колом и далекий Мадрид…

Душевная песенка, Бенни, и длинная, как рейсы в Гонконг. Ладно, вали за беконом, и не вздумай стянуть галет.

Хей, эта скользкая падаль когда-то была свиньей? Плесень, как на лобке у старухи, и в слизи, как осьминог. Окуни её в уксус, приятель, и получше зачисть ножом. Кэп ненавидит плесень с тех пор, как… Эй, Бенджамин, мелкий пройдоха, я рассказывал про Порто-Колом?

Навострил уши, приятель… ну, слушай тогда, хехе. Нас зафрахтовал сефард с Катархены, доставить солонину в Марсель. Купчишка был толстым и лысым и вонял, как наш гальюн в штиль. Но кэпу плевать на миазмы, только б клиент платил. Свой шиллинг капитан не упустит, потому мы зашли в Порто-Колом. Балеары все в известковых пещерах, там что не тайлаот, то — склад. Что грешить, для моряка контрабанда — надежный и верный хлеб. Мы стали на рейде у порта, и к пещере отправили шлюп. Пара мешков с какао и русский душистый воск. За складом присматривал Билли, он же и торговал. Ему помогала подружка — аппетитная, как чилендрон. Так вот, Билли был должен поставить нам португальский портвейн. Кэп бы рассчитался товаром, а потом — с ветерком в Марсель.

Мы зашли в хижину к Биллу, но оказалось, его месяц, как нет. Молодая сеньорита рыдала и твердила про какой-то ход. Беззащитная, как голубка, кэп это сразу присек. Будто в пещере обвалилась стенка, и Билл нашел одну вещь. Потом снова ушел в пещеру, и с тех пор его больше нет.

Ага, тоже песенка, Бенни, только что сам сочинил. Кэп купил безделушку и повел нас обследовать склад. Мы выбили дверь в пещеру и спустились по ступеням вниз. И убейся об ахтерштевень, чтоб возвращаться туда! Наш портвейн стоял наготове, а вот бедолага Билл! Видишь, Бенни, в известковых пещерах готовят плесневый сыр. В них не гниет мясо, а словно покрывается мхом. Какая-то тварь изрубила Билла, как я для сефарда — форшмак. Всюду кишки и ошметки, а на них бело-серый налет. Угол пещеры светился, как Эльмы перед грозой. Мы крестились и чертыхались и таскали наверх свой портвейн. А выбравшись из пещеры, завалили камнями дверь.

Потом кэп утешал сеньориту, а я оттирал каждый пузырь. На каждом был крошечный Билли, весь в плесени, словно сыр. С тех пор я блюю с Камамбера и ненавижу Рокфор.

Что там бормочешь, Бенни? Рассказать про ту вещь? Давай сюда уши, приятель, и слушай тогда, хехе… А еще лучше, первым делом, принеси мне ром. Да поживее и побольше, а то долгий рассказ.

Значит, сгрузили мы портвейн в трюм. Кэп договорился с сеньоритой и оставил мену у нее. Потом мы втроем хлебнули за упокой души Билли и ушли. Перед нами матросня зеленая бочки дубовые катит. Идем к шхуне, а у меня в голове все время этот образ. Ох… Тресни мой бушприт, чтоб я увидел это еще раз! Плесень на кишках…

Сеньорита сопли втягивает, платочком машет, а земля уж вдалеке. И вроде как обычно все, ан нет. И паруса как-то вяло хлопают, и солнце слишком скромно. Смутно было, Бенни, на душе… Будто сухарь грызешь, а тут тебе камушек на зубок. Да и Кэп стоял угрюмый, что отловленный кальмар. Посмотрят боцман с кэпом друг на друга и, как девоньки, вздохнут. А ты, башка с кулачок, думал, я всегда коком был? Всегда, значит, сельдь шпиговал да коз доил? Да вышвырнет меня на берег Королевы Мод, если это так!

Ну, поднимаюсь, значит на капитанский мостик (по пути чуть не споткнулся о канат).

— Ладно, капитан, люди как волны — то они есть, а то вдруг их нет. Не дрейфь…

Тот молчит. Насупился, индюк…

— Зато, — продолжаю я, — при нас товар. Мы ничего не потеряли, все путем. А ну как приплывем, — зыркнул по сторонам я, — да и заглянем в бар… А там и девушки недалеко — все равно что закинуть сеть.

Кэп чуть приободрился и забарабанил пальцами по рулю. Вспомнил о марсельских женщинах. Ты, Бенни, в Марселе бывал? А? Птенец… Вот причалим, значит, к следующему торгу… Я тебе такие покажу места — вмиг забудешь о галете и яйце! Мелькающие по причалу гроты-ноги, огненный взгляд… Пышные кудри, разноцветные ткани да кружева. А под тканями — обожги меня медуза! — целый шторм! Утянет — да и забыл уж, где ты.

Вот и подплыли к побережью. В команде у нас было несколько новичков. Как ракушки к днищу, прилипли они к раскаленным на солнце бортам. Разинув рты, рассматривали они приближающийся огромный порт.

— Держите глаза, а не то вылетят! — прокричал с мостика Кэп, — есть десятки Бостонов, сотни Лиссабонов и Кантонов, но Марсель — он всего один!

Чистая правда, тысячу чаек мне на бушприт!

Мы ступили на выложенный крупными булыжниками причал. О, Боже, сколько запахов, аж кружится голова! Пройдешь вперед, и в ноздри тебе уже заползает букет из арманьяков, портвейна, виски и солода из лавки старого черта Луи. Потом не заползает, а бьет по пазухам хренов Рокфорд, что облепил безусого Жана Крюссе лоток. Мята, ваниль и имбирь у тетушки Эдит… Едкий дым из близлежащих кузниц и запах свежей крови из скотобоен братьев де Пари. Смотри, Птенец, не упади, когда ступишь на эти пропитанные солнцем и запахами булыжники, не упади…

Счищай давай, не зевай!

Мены должны были начаться на следующий день. Голодранцам на шхуне было разрешено отдыхать. Мы с Кэпом наведались в приметную таверну «Ля Зусак». Отведали говядины в шампиньонах с сардинами и вином. Банджо со скрипкой ваяют на пару, шум, толкотня… А наевшись, остались здесь на ночь, чтоб сбросить хандру и напряг.

Три шиллинга — и плавание вокруг света началось. Помню, за окном, как головка Эдама, светит полная луна. Отгоняю сей образ и налегаю на свою beauté. Упругая обезьянка с ворохом рыжих волос…

За стенкой Кэп не отстает и рьяно долг священный отдает. То короля Георга помянет, то псалм Еклессиаста проорет.

Что смеешься, Желторот? Джо не дурит, он не врет.

Мой акростоль уж собрался в Ливингстон, как Вильям Смит. Благое дело, я не против, да и банник мой всегда готов. Но случился необычный и внезапный поворот. Звон посуды, вопль, грохот — уж не двинулся ли кто? Оторвался, приоделся и со всех ног в коридор. Там, среди нагих Адамов, в обрамленьи разноцветных глаз… Господа с Франциском поминая, прикрывая dignitas… Кэп метался в возбужденьи, проклиная мир и нас.

Позже он мне, с теплой кружкой на руках, все подробно объяснил. Ты, я помню, про вещицу Билли мертвого спросил? Кэп давно таверну знает, и к девицам он частенько забегал. Но такого brusque virage, как сегодня, он никак не ожидал. Оседлал, поскакал, накал страстей, финальный залп. Оседлал, поскакал, накал… вру, завертело, как в девятый вал. Раз, два, три — и Кэп — не Кэп, на деле да, а внешне нет. Смотрит он и видит, что давно лежит внизу, но кто вверху? А вверху — сам красный Сатана сидит, лобком об ахтерштевень шелестит!

Чу, заломим — хватит! — эта тема не для нас. Я напомнил ненароком Кэпу про сменившийся цвет глаз. Он всмотрелся в зеркало, потом взглянул на вещицу у себя на груди. Это была искусно вырезанная фигурка лупоглазой совы. Размера плевого да веса немалого она. Вот, сам взгляни… что, колется игрушка Сатаны? Тяжела, согласен… из металла — вестимо, не банный лист. Кэп фигурку мне отдал и, опережая спор, сказал:

— Ни к чему мне якшаться с дьяволом морским. А ты помоложе, выстоишь небось…

Утро выдалось простым, разве что фигурка не остыла ничуть. Мы с Кэпом разделились в обязанностях по поводу мен. Солонину он передаст на корабле, а я портвейн разберу.

Время течет быстро, а от клиентов отбоя нет. Я же мыслями в серебрянной колючей Сове. Попробовал согреть ее в ладони — а вот хрен, не зверь, а льдышка! Когда закончил, вышел на свежий соленый воздух. Солнце еще даже не доползло до зенита, во дела! Поэтому я, значит, решил немного по Марселю погулять.

На площади Прадо, на Большом Рынке, гвалт и гам. Все, как на причале, только интенсивнее в десятки раз. Кружева, ажур, атлас, букле. Свинина, огурцы, салат и лук. Порох, сыр, железо и духи. Книги, воск, капуста и… КОЗА!!!

От испуга я отшатываюсь назад, затем слышу громкий всхрап. Черноглазая морда со смешным звенящим бубенцом! Я вскрикиваю и снова лечу спиной назад. Не успеваю убраться с дороги, как сбиваю с ног некоего мужика.

— Черт побери! Что вы делаете? — говорит он, пытаясь встать.

Ему помогают несколько одетых в те же одежды людей. Видимо, спутники или что-то вроде слуг. Мужчина брезгливо стряхивает грязь и пыль. Я лопочу что-то несусветное про кинетоз.

— Кажется, вас качает не только от качки, и, похоже, морские ветра лишили вас приличных манер. — говорит он.

Не французский, не испанский, но имеется акцент.

Я поспешно извинился, но ему уж было все равно. Он пристально вгляделся мне в глаза. Затем он подал знак своим и выудил блестящий нож… На солнце, ослепляя, хищно заиграла сталь. Они начали медленно меня окружать.

— И какая же, интересно, у нас штучка? — ласково спросил главарь.

Его глаза загорелись хищным огнем.

И тут я, Бенни, осознаю — глаза его точь-в-точь как у меня. Зеленый — чертов Рокфорд с плесенью, а синий, как… Да ничего мне, кроме моря, и в башку-то не придет! У него тоже Сова, и он хочет забрать мою! Еще чуть-чуть, и кольцо сомкнется, поэтому медлить нельзя. Я просто срываюсь с места и бегу со всех ног. Эхо топота множества ног наполнило весь бульвар Мишле. Замелькали веревки с бельем, облупившиеся краски на стенах…

Проскакиваю мимо играющих на земле малышей. Меня не волнует, что с ними случится через несколько секунд. Поворот — улица Негрко сужена и практически пуста. Через несколько метров — влево, в еще более узкий переулок. Я начинаю отчаянно петлять. Где преграда, либо перескакиваю, либо обхожу. Мимо цветочных горшков, мимо смуглых лиц и лепестков жасмина! Стараюсь не запутаться в переплетении дорог. Это тебе не море-океан пересекать. Но с каждой минутой ноги заплетаются а дыхание прет.

Жак Пикон, две стенки с тысячей веревок с сушащимся бельем. Меня резко хватают за грудки, и ноги по инерции залетают вперед. Я падаю и больно ударяюсь головой об асфальт. По груди уже забегали чьи-то резвые руки. Чей-то вкрадчивый голос над самым ухом заговорил:

— Все как по маслу, да? Ути ты мой хороший, молодец! Но где же предмет? А? Дяденька, где же ваш предмет?

Рубашка рвется и на свет божий выуживается моя маленькая Сова.

— Оп-ля!

Я рычу и изо всех сил вмазываю воришке кулаком в висок. Тот отпускает шнурок и заваливается набок, но тут же встает. На вид ему где-то около одиннадцати — совсем зеленый юнец. Сальные патлы, залатанные в нескольких местах штаны… Глаза с вожделением смотрят на мою Сову. Зеленый и голубой. О, Господи, весь город что ли осатанел?!

Он снова на меня кидается, но на этот раз я готов. Уворачиваюсь, как хренов торреадор, ловлю его за руку. Заламываю и опрокидываю на асфальт. Пацаненок дергается, но я крепко держу. Неожиданно меня окутывает с ног до головы. Кажется, это была еще не просохшая занавесь. Тут же меня толкают. Полюбивший мой затылок асфальт снова делает свой страстный поцелуй.

От удара я на какое-то время теряю сознание а очухиваюсь уже в теле пацана. В общем-то, я даже не удивился, ибо вспомнил рассказ Кэпа и вообще всю необычность Совы. Просто увидел самого себя, путающегося в занавеси, как муха в ловушке паука.

Тут, словно сквозь воду, я услыхал, как меня кто-то окликает.

— Эй, хорек!

Я оборачиваюсь, хотя не собирался этого делать вообще. У выхода из проулка стоял мой знакомец с рынка. Совершено один, за исключением острого ножа.

— Кого хорьком назвал, дикобраз? — слышу будто со стороны.

— Дрыгал бы ты отсюда, мелкий, — небрежно бросил «дикобраз», — у меня дело к нему есть… А, уже запеленал… получишь леденец, а пока что кыш.

Я немедленно встаю перед ним.

— Слушай ты, московский кабан! Не смей трогать не свое. Думаешь, не знаю, зачем здесь? Ага! Шустрее и хитрее видал!

— Ах ты, шусяра! — видать, «дикобразу» не понравилась смена амплуа. — А ну-ка иди сюда, выродок горбоносый… Я тебе покажу, кто здесь шустер и хитер!

Я смеюсь ему в лицо.

— Ну попробуй!

Я отскакиваю, стоило «дикобразу» взмахнуть ножом. Шагнув вперед, он обо что-то споткнулся и упал. Не обращая внимания на смех, он вскочил и с диким ревом обрушился на меня. Смазанное пятно: сталь, стена, белый занавес, лицо какой-то девушки, небо, снова сталь.

— Бесполезно, свинья! — кричу я. — Он все равно будет мо…

Круговерть вдруг оборвалась. Красное, но торжествующее лицо «кабана», видимая рукоять ножа… красные капельки, падающие на асфальт. И тут я возвращаюсь в себя.

Дышать под плотной белой тканью тяжело. На миг почувствовал себя завернутым в парусину мертвецом. Кто-то подошел, сдернул занавес, и белизна сменилась синевой. На меня уже нацелено окропленное кровью острие.

— А с тобой, дружище, мы не договорили еще.

В другой руке «дикобраза» — кожаный ремешок. На нем висит не Сова, как я ожидал, а почему-то Паук. Правда, сейчас меня волнует не это.

— Мальцу спасибо, — скрипнул вор. — Скачет резво что твоя коза. Но куда ему до ножа?

Он уже замахнулся, чтобы всадить лезвие мне в горло. Но вместо треска позвонков я слышу… звон. Протянув руку к затылку, парень так и застыл. Я еле успел откатиться в сторону, прежде чем тот грохнулся. У асфальта сегодня, похоже, святой Валентин.

Вокруг нас — бурые глиняные осколки вперемешку с землей. Словно ты, Малец, в камбузе корзину устриц уронил, хе-хе. Ничего не понимая, я посмотрел вверх. Из окна выглядывала девушка с водопадом темных волос. Видимо, горшок прилетел именно от нее.

— Вы в порядке, месье? — спросила по-французски она.

— Кажется, да. А… это вы так?

— Этот цветок все равно не хотел расти, — смущенно улыбнулась та.

Цветок? А… ну конечно, земля…

— Заходите быстрее, могут еще прибежать.

Я заметил в стене всего одну дверь. Но прежде вытащил серебряного Паука из воровской руки. Затем «вежливо» расстегнул рубашку на груди «кабана».

Дракон. На менах в Кантоне, во время каких-то празднеств я видел таких. Забрал и его.

Я зашел внутрь и поднялся на третий этаж. Девушка впустила меня в свою каморку и тут же заперлась. Спросила, почему эти люди преследовали меня.

Вместо ответа я выложил предметы на стоящий у окна древний клавесин. Не ускользнуло от меня, как встрепенулась мадмуазель.

— Вы знаете, что это? — кивнула она на клавесин.

— Если честно, то нет.

— Но те люди гнались не столько за вами, сколько за…

— Да. Им нужно было вот это, — я показал девушке у себя на шее Сову.

Ее пальцы тянутся к безделушкам, но трогать не спешат. Разноцветные миндалевидные глаза смотрят то на меня, то на Дракона с Пауком.

— Это очень мощные вещи. Столь мощные, сколь и древние. Охотятся за ними, как вы уже поняли, многие люди. Но найти и тем паче удержать их не так то просто…

Она все говорила и говорила, а я слушал… Вопреки всему я почему-то начал привязываться к ней. Потом она рассказала немного о себе, о предметах, бывших у нее. Все они были утеряны за исключением одного.

— Единственный, кто защищает меня, — сказала она, показывая длинноухого сидящего Кролика. — Он оберегает, делая незаметным тебя. Мне…

Перебегающие глаза. Почему же так они важны? Что хочет эта женщина сказать?

— Боже… Я не знаю… Столько и сразу… Вы их свойства знаете?

— Нет.

— Нет… — тихо повторила она. — Ведь вам нужна помощь… И…

Снова стало тяжело дышать.

— И… я тоже… я… но вас убьют! И они вам будут нужнее.

Во мне нарастало колоссальное желание подойти и обнять. Защитить, уберечь, помочь. И в какой-то момент я не выдержал и порывисто встал. Двинулся в сторону этой странной девушки. Но ножка клавесина нарушила этот порыв. Неловко споткнувшись, я проскочил мимо. Напоролся на незапертое в жару окно и полетел головой вниз прямо в прозрачные воды реки Ювон.

Городские черты остались позади. Не нужно пользоваться Совой: мне и так понятно, что следят. А раз следят, значит и получат то, что хотят. Что ж, держите свое проклятое серебро!

Тяжелая шиллинговая монета зависает в воздухе. Мигает солнечным блеском и скрывается в воде. Вот и все — надеюсь, эта нехитрая наживка их убедит.

Хорошо, хоть направление не забыл. Через пару-тройку миль вдоль побережья заметил первые строения порта. Затем показался лес корабельных рей и мачт. И в нем я наконец-то разглядел наш чертов плавучий гроб.

Да, Бенни, никогда я еще так не радовался виду корабля! От нахлыва чувств даже перепутал суда. Опомнился, когда столкнулся на палубе с раскосым китайцем. Цзинь, ни хао и тянь-тянь. Взобравшись куда надо, первым делом осадил юнгу, ковыряющегося по локоть в носу.

— Что встал?! Почему с бизани не спущен брамсель? Живей поднимай этих обезьян!

И когда эти щенята повылезали из своих норок — вот тогда, Малец, я и понял, что теперь все хорошо.

Кэп выглядел бодрым: а то, покажи мне унылого без пяти минут богача, и я тебе станцую фокстрот! Сказал, что есть новое задание: некий итальянец заказал 10 фунтов замороженной форели для передвижного цирка медведей в Бостоне. Да, эти американцы такие звезданутые — всегда так говорил.

На ужин наш кок подал зажаренную свинину с… чтоб он перевелся, сыром. Разумеется, с плесенью — пошла тогда, понимаешь, мода такая. Я с удовольствием катал на языке сочящиеся соком жирные кусочки и бросал недобрый взгляд на эти блины Сатаны. И вспомнилась мне пещера в Порто-Колом. Кровь и плесень…

Было там еще какое-то странное свечение — сдается мне, много чего в той заднице сейчас лежит. Надо бы наведаться туды да посмотреть…

Чего хочешь спросить? Да вижу, что хочешь, Птенец… Что такое «Фокстрот»? Хе, смотри-ка… Скажу, так не поверишь. Поверишь? Ну… такого ругательства еще не изобрели. Может, когда ты будешь рассыпающейся образиной без волос и без зубов, тогда и посмотришь на сей ритуал. А откуда знаю? Энто, Желторотик, уже другая история — а то не видишь, что для своих годков я староват?

Так, ну-ка нож отложил, требуху собрал и унес. А я пока разрежу бока. Кэп-то у нас большие ломти любит.

«Евразия» Илья Кирюхин Вещица

Эй, Бенджамин, сын бостонской шлюхи, ты куда подевался, щенок?! Твоя мать держит таверну?! А я танцую фокстрот! Вали на камбуз, негодник, у нас зреет жаркий денек! Кэп требует яишни с беконом, а Джо трудно спускаться в трюм. Моя культя снова заныла, старый кок совсем захирел. Было время — я прыгал по реям, как коза по хребтам Пиреней. Джонатан был хорошим матросом, пока не словил шрапнель. Эх, Испания…Пиренейский соус, жгуче красный, как кастильская кровь… Ля-Корулья, Севилья, Порто- Колом и далекий Мадрид…

Душевная песенка, Бенни, и длинная, как рейсы в Гонконг. Ладно, вали за беконом, и не вздумай стянуть галет.

Хей, эта скользкая падаль когда-то была свиньей? Плесень, как на лобке у старухи, и в слизи, как осьминог. Окуни её в уксус, приятель, и получше зачисть ножом. Кэп ненавидит плесень с тех пор, как… Эй, Бенджамин, мелкий пройдоха, я рассказывал про Порто-Колом?

Навострил уши, приятель… ну, слушай тогда, хехе. Нас зафрахтовал сефард с Катархены, доставить солонину в Марсель. Купчишка был толстым и лысым и вонял, как наш гальюн в штиль. Но кэпу плевать на миазмы, только б клиент платил. Свой шиллинг капитан не упустит, потому мы зашли в Порто-Колом. Балеары все в известковых пещерах, там что не тайлаот, то — склад. Что грешить, для моряка контрабанда — надежный и верный хлеб. Мы стали на рейде у порта, и к пещере отправили шлюп. Пара мешков с какао и русский душистый воск. За складом присматривал Билли, он же и торговал. Ему помогала подружка — аппетитная, как чилендрон. Так вот, Билли был должен поставить нам португальский портвейн. Кэп бы рассчитался товаром, а потом — с ветерком в Марсель.

Мы зашли в хижину к Биллу, но оказалось, его месяц, как нет. Молодая сеньорита рыдала и твердила про какой-то ход. Беззащитная, как голубка, кэп это сразу присек. Будто в пещере обвалилась стенка, и Билл нашел одну вещь. Потом снова ушел в пещеру, и с тех пор его больше нет.

Ага, тоже песенка, Бенни, только что сам сочинил. Кэп купил безделушку и повел нас обследовать склад. Мы выбили дверь в пещеру и спустились по ступеням вниз. И убейся об ахтерштевень, чтоб возвращаться туда! Наш портвейн стоял наготове, а вот бедолага Билл! Видишь, Бенни, в известковых пещерах готовят плесневый сыр. В них не гниет мясо, а словно покрывается мхом. Какая-то тварь изрубила Билла, как я для сефарда — форшмак. Всюду кишки и ошметки, а на них бело-серый налет. Угол пещеры светился, как Эльмы перед грозой. Мы крестились и чертыхались и таскали наверх свой портвейн. А выбравшись из пещеры, завалили камнями дверь.

Потом кэп утешал сеньориту, а я оттирал каждый пузырь. На каждом был крошечный Билли, весь в плесени, словно сыр. С тех пор я блюю с Камамбера и ненавижу Рокфор.

Что там бормочешь, Бенни? Рассказать про ту вещь? Давай сюда уши, приятель, и слушай тогда, хехе…

Лучше б не пили портвейн мертвеца — настоян на смерти он. Будь проклят тот день, когда за кормой остался Порто-Колом. Нас было тридцать крепких парней, теперь только я и кэп. Утро было так себе, без солнца, но без дождя. Портвейн с солониной ждал Марсель, брюнетка Лили — меня. В былое время, пред тем как лечь, снимал только лишь штаны. Теперь, когда заходим в Марсель, летит под кровать и костыль.

Живей скобли свинину, урод, иначе сожрут тебя, вместо свинины в яишню твой зад зажарю для кэпа я.

В Марселе стояли целых три дня — не было груза, хоть вой. На третий приперся седой арматор — воспрянули мы душой.

— Где капитан ваш, господа, мне яйца натер кошель. Работка есть для ваших клешней. Зовите его скорей!

— Тебе, Бен, уже рассказывал я, что бегал как горный козел. И в тот день в каюту к кэпу Джон первым влепил кулаком.

— Какого дьявола, я сплю! — дрожала от рева дверь.

— Сэр, арматор в атласных штанах, золотом вышит кошель!

— Заткнись, Джонатан! Захлопни пасть!

— Насрать на его штаны! Две шлюхи всю ночь не давали спать, а в полдень приперся ты.

Нежданно я вздрогнул, холод пронзил от шеи до ягодиц. То арматор, подкравшись с кормы, за шею меня схватил.

— Слушай, придурок, сейчас постель обделаешь ты свою, когда с матроса, что под рукой, я шкуру живьем спущу!

— Знаешь, Бен, я не робок совсем, но после этих слов, я полный сапог себе надул. Ужас стерпеть не смог.

Дверь распахнулась, в проеме — кэп, в руках абордажный тесак, но гость, меня толкнув вперед, сам отступил на шаг.

— Остынь, пенитель семи морей! Уж извини меня. — Есть срочный фрахт для шхуны твоей и для твоих ребят.

Поход не дальний, на месяц-два, а дальше решаешь сам. Туда и обратно без передряг, Африка — цель моя. Груза не будет, только я, выпивка да еда. Запомни: в свободный трюм загрузится доля твоя.

— Бушприт тебе в глотку! С чего бы я должен верить тебе? То, что там будет, знает лишь Бог, а что ты заплатишь теперь?

Ослабла хватка на шее моей, ее купец отпустил. Ноги совсем не держали меня, и я на задницу сел.

— Впустишь в каюту, обсудим куш, не впустишь — дальше пойду. Наш капитан тесак опустил и головой кивнул.

Ни жив ни мертв гляжу на купца, а он совсем без лица. Под шляпой стальная маска одна, в прорехах горят глаза.

Не я один увидел ее, в команде пошел слушок: проказа, мол, пришла на борт, и нам, видно, вышел срок.

Наутро боцман не встретил троих, исчезли и их рундуки.

— Крысы уже бегут с корабля, — нерадостно он пробасил.

Прошли Майорку и Гибралтар, в Атлантику Маска ведет. Чайки отстали, лишь альбатрос к Экватору с нами идет.

Море спокойно, ветер в корму, только тоска грызет. Все чуют — худо, быть беде, курносая нас зовет. Через неделю пришла с косой и четверо с нею ушли. В кровавом поносе и волдырях, отмучились быстро они.

— Послушай, Бен, сучий ты сын, где яйца? Плетей захотел! А я сейчас пожарю бекон, пока капитан не вскипел.

День на двадцатый мы встали на рейд. Из Африки жаром несет. Будто, там грешников в котлах варит нечистый народ. Наш пассажир, не чуя жары, укутанный в балахон, долго на берег смотрел в трубу, видно, искал чего.

Нам капитан приказал отдыхать, мол, завтра — тяжелый день. Велел приготовить анкер воды, жратвы матросов на семь.

После вахты пришли на бак по трубочке искурить. Там боцман мрачнее тучи сидит, курит, сопит и молчит.

— Ты, что не весел, Громила Джелл? — Кто-то из нас спросил. А он в ответ только сплюнул за борт и тихо так прошипел: «Знайте, куда нас Маска привел. Берег Скелетов тут. Там, за прибоем Смерть живет. Завтра узнаем, кто крут!»

Боцманский свист всех поднял чуть свет. Но выкрикнул он шестерых. Не знали тогда мы, вернемся когда, не всех застанем в живых. В шестерку счастливчиков я попал. Тогда еще с ногой. На веслах матросы, пассажир на носу, кэп на корме — рулевой.

До берега ялик шел быстро, легко и скоро дном заскрипел. Мы вышли на землю, и жуть взяла — кругом лишь песок и смерть. Она была тут везде и во всем. Скелеты и черепа. Где-то еще был виден камзол, но чаще — костей белизна. Среди костей часто золота блеск и всполохи ярких камней. У всех ребят загорелись глаза от этих сокровищ, хехе…

Отлив уносил волны в океан, и крикнул наш пассажир: «У вас сегодня есть два часа. Хватайте, что плохо лежит!». А сам с капитаном в дюны пошел, что высились где-то вдали. Меня нечистый попутал тогда — за ними следить решил.

За дюнами, прямо на скальном плато, башня стояла одна. Черные стены без бойниц строил сам Сатана! У стен ее ковер из костей и мертвая тишина, даже не слышен морской прибой, только скрипит земля.

Смотрю из-за дюны — Маска и кэп у башни стоят и ждут. Тут слышу: «Достаньте предмет, капитан, он есть наш заветный ключ!»

Кэп сунул руку в карман штанов и что-то достал, неспеша. В этот момент открылась дверь, за ней стоял Сатана.

Я думал, сейчас он их просто сожрет, случилось наоборот — Нечистый мгновенье стоял и исчез, а двое шагнули в проход.

Я быстро за ними, крадусь, не дышу. Змей проскользнул во тьму. Слышу, как кэп на Маску шипит: «Сейчас я тебя придушу! Сокровища где? Говори, колдун, алмазы и золото где? Не скажешь сейчас — брюхо вспорю дьяволу на десерт!»

А тот спокойно так говорит: «Пойдем, все увидишь сам». Он тенью за угол нырнул, следом за ним капитан.

Прошли недолго, увидели свет, неверный и неживой, такой как в пещере Порто-Колом, где Билл свой нашел покой. Светилась большая такая хрень, будто живой перламутр, а перед ней — на камне ларец. Открыт, словно ждал гостей.

— Эй, Джонатан, хватит сзади вонять, твой дух я чую давно. Иди, посмотри, что в этом ларце, но не хватай ничего! — Кэп дернул резко меня за камзол и подтолкнул вперед. Я заглянул в глубину ларца и понял, что Маска не врет.

Среди золотых монет и цепей каких только нет камней: алмазы со сливу, огромный сапфир. Я понял, что счастье есть.

— Все золото, камни — ваши друзья, мне нужен лишь синий кисет. — Маска засунул руку в ларец, достал небольшой кошель. Тут к нам, наконец, подошел капитан, в руках наваха блестит: «Что в кошельке? Говори, арматор, иначе убью, уж прости.»

— Немного металла, что есть у тебя, чтоб усмирить Сатану. И вылечить лепру, что гложет меня, увидишь ты сам, не вру.

Со звоном глухим фигурки зверей упали ему на ладонь. Я видел слона, свинью, крота и ящерку, вроде, тритон.

— Вот саламандра, теперь смотри, — и маску он снял с лица. Я чуть не сблевал, такого дерьма мне не забыть до конца. Нос провалился, лицо как у льва, кожа — будто кора.

Но вот проходит пара минут и стала она чиста.

Нос с горбинкой, морщины прошли, широко́ открылись глаза. Один — зеленый, другой — голубой, Сказки и чудеса!

Я замер, стою, хлебало раскрыв, в ногу кольнул капитан.

— Пора возвращаться на берег нам, бери ларец, Джонатан.

Из черной башни мы вышли на свет, боясь, что нас ждет Сатана. Но тихо вокруг, лишь ветер свистит, пот хлюпает в сапогах.

Ни криков чаек, лишь рокот волн и хруст истлевших костей. Вот ялик стоит, в нем вода, провиант, но нету наших друзей.

За лодкой, видим, мухи жужжат над чем-то темным в песке. Поддал сапогом, а это рука, только без пальцев совсем.

— Быстрее в ялик! — Кричит арматор и лодку толкает в прибой. А я и кэп в дюны пошли — вдруг есть еще кто живой.

В живых остался лишь плотник Бен, лицо исказилось от мук. Больше не плотничать ему — по локоть лишился рук.

— Убейте меня и бегите скорей! Здесь царствует Сатана. Он всех убил и руки объел, не хороните меня.

Кэп выстрелом муки его прекратил, и бросились к берегу мы, а вслед нам хихикал сам Сатана. Нет ничего страшней!

— Ну, все! Яишня готова вполне и запах совсем неплох, я к капитану поковылял, а ты подмети здесь пол. Не ной, если кэп сожрет яйца и тухлый бекон, я расскажу тебе еще, что было с нами потом.

— Слава Непту́ну! Все сожрал и рому налил глоток. Живей, Бенджамин, мою трубку неси и не забудь табачок!

В лодку сокровища побросав, мы в воду столкнули ял. Я и кэп за весла взялись, а Маска сел у руля. Но сколько б мы не тратили сил, волны несли назад. На дюнах дьявол сидел и ждал. Он не спешит никогда.

Молчанье нарушил наш арматор, он кэпу взглянул в глаза: «Какой предмет у Вас, капитан? Можете показать?»

Кэп бросил весло и достал предмет, устало пальцы разжав, Чайка лежала в его руке, а Дьявол сидел и ждал.

— Я знаю, что делает этот предмет, — тихо сказал арматор, — попробуйте вызвать ветер сюда, парусу дать напор. И ветер подул — жаркий, сильный, сухой. Мачта гнется, скрипит. Ялик рванул сквозь морской прибой. Дьявол, казалось, спит.

Шхуна стояла на якорях, конец нам не бросил никто. По лееру я залез на борт, на палубе — никого. Ялик втроем подняли на борт, пошли команду искать. По палубе крыса мелькнула в трюм. Тихо и страшно кругом.

Вдруг слышим, в карцере кто-то есть. Открыли, там двое сидят: Громила Джелл и Уолт-Полоскун, качаются и мычат.

Кэп крикнул, чтоб я принес воды. Сам рома им дал глотнуть. Когда окатили забортной водой, они рассказали жуть.

Будто, только на берег ступили мы, всех Дьявол позвал к себе. Боцман пытался остановить — в карцер скрутили, хехе…

Уолта туда же, чтоб Джелл не скучал. Впихнули — и на замок. А дальше не помнят они ничего, только дьявольский зов.

— Сейчас зовет? — Спросил капитан. Прислушались моряки.

— Не-а, не слышно, никто не зовет, дьявольский был обман.

Когда на палубу вышли все, увидели вдалеке лишь пару старых матросских шляп, пляшущих на воде.

Впряглись в лебедки — поднять якоря, кэп уже держит штурвал. Чайке — спасибо, дала фордевинд. Расправили мы паруса.

Нехотя шхуна бушприт отвернув, в Марсель побежала, скрепя. За ужином мы помянули всех тех, кого забрал Сатана.

Ром всем чуть-чуть развязал язык, и боцман задал вопрос: «Как нам называть Вас, господин? Ведь Вы привели нас сюда?»

— Когда-то Лоренцо звали меня. Мой род известен в веках. Святого престола тайный архив был у меня на плечах. В архив мог войти только Папа и я, читать документы — лишь он, но Дьявол однажды попутал меня, и я нарушил закон. Господь меня покарал тот час — почуял я немощь свою. Проказа быстро вгрызалась в меня. Я понял, что скоро умру. Из писем и книг — про предметы узнал, узнал, где хранятся они. Что есть Саламандра, излечит она, вернет мне мой прежний вид. Но был замечен коварный недуг и изгнан был я в тот же час. Из Рима бежал я в прибрежный Марсель. И Бог мне пожаловал вас. Сидел я в таверне в маске стальной, когда про Порто-Колом пьяный моряк рассказ повел, я понял, о чем разговор. Чтоб в башню пройти, был нужен предмет, и знал я теперь, где он. Как арматор я к вам подошел и заключил договор.

Вот вам вся история моя. И смерть ваших друзей лежит на совести моей, виновен только я.

Молчали все долго. Громила Джелл нарушил тишину.

— Лоренцо, ты сделал богатыми нас, прощаем твою вину.

Кэп дал команду, достали ром и выпили за успех, решили завтра делить добро, на вахте остался Джелл.

Под утро ветер стал крепчать, и кэп с вещицей своей старался порывы бури унять, но волны бежали быстрей.

На камбузе в шторм не надо мудрить — мясо и сухари. Кэпу отнес, а остальные — сами возьмут харчи.

Джелл забежал, появился Уолт, Лоренцо все нет и нет. Решил я наведаться к нему, небось, от волны занемог. В каюте сумрак, брызги в окно. На койке Лоренцо лежит. Глаза уставились в потолок и бледен его лик.

— Лоренцо, я Джонатан, сухари оставлю на столе. Если немного их погрызешь, полегче станет тебе.

И в это миг большая волна подбросила шхуну вверх. Со стуком Лоренцо с койки упал. Торчал из него стилет.

Я подошел, действительно, мертв, и мертв уж не первый час. Нет больше зеленых и синих глаз — карие смотрят сейчас. И понял я, что кто-то из нас с бессмертной расстался душой. Дьявол еще на корабле и может прийти за мной.

Выполз на палубу, к мачте себя я притянул ремнем. Закрыл глаза и «Отче Наш» начал кричать взахлеб. Сколько стоял, не помню теперь. Сознание я потерял. Когда оно вернулось ко мне, то корабля не узнал.

Мачта сломалась, мостик разбит, от Джелла — кровь да дерьмо. Я подошел, но трупу помочь — только спустить на дно.

Я к капитану, он в каюте сидит, рожа от рома красна.

— Ты, что явился, Джонатан, тоже хочешь свинца?

— Я только хотел сказать, что Джелл под мачтою лежит и кто-то Лоренцо зарезал вчера, железки его прихватив.

— Тогда проходи, остались с тобой мы двое на корабле. За стол садись и рому налей. Себе налей и мне.

Час назад Уолт приходил, хотел Вещицу забрать, но я стреляю быстрее его и он остался лежать. Теперь эта падаль лежит в углу. Выкини за борт его, а я пойду осмотрю корабль — можем ли выжить еще.

Мы поднялись, я к Уолту иду, вдруг грохот и резкая боль. Это «мертвяк» мне картечью срубил колено, как будто ножом. Я еще падал, когда во лбу Уолта зияла дыра. Наш кэп и сейчас оказался быстрей, чем «вечно живой» Сатана.

Казалось, рома совсем не пил, успел кэп меня спасти. Сперва ремнем мне культю затянул, потом стал Уолта трясти. А Сатана уже глаз открыл и тянется к ножу. Тут капитан взмахнул тесаком и голову снес ему. Фонтаном кровь, рука «мертвяка» доску скребет ногтем, а кучка фигурок в крови лежит, связанная шнурком.

Когда кэп отправил на дно тела, сложил фигурки в кисет, он рядом со мной присел, закурил и попросил совет.

— Что делать будем, Джонатан? Покинуть корабль надо нам. Он проклят тем, что Дьявол здесь был, здесь его след и смрад.

— Кэп, выбрось-ка за борт всю эту дрянь и в ялик спусти меня. Может, нас кто-нибудь подберет? Я верю, нас ждет земля?

Кэп размахнулся, и связка летит, лишь миг и она в воде. Вдруг, крик альбатроса, он связку схватил и скрылся от нас вдалеке.

— Эй, Джонатан, хватит байки травить, тащи на камбуз свой зад! А юнге давно надо драить медь, как будто идем на парад!

И капитан, тяжело вздохнув, разжал свою ладонь, если б на ней сейчас Чайка была…

Комментарии и оценки

Ежи Тумановский — Интересный ход, якорь мне в парус!

Денис Питерский — Специально, не читая других, начал 4 тур с этого рассказа, ох и круто же сложились стихотворно слова, я даже не заметил, как рассказ-поэма и закончился, ух)) Круть. В один момент даже сердце биЦЦа перестало, столько предметов и за борт, но чайка…. точно герой предыдущего тура обернулся в неё и забрал сокровища…именно вот таких сокровищ и хотелось в Пиратах, как на острове с пирамидой, золото, рубины, алмазы и предметы, и демон… красивая сказка, дух времени передан замечательно!

Данила Осипов — Денис, вот читаю ваши комментарии, и складывается у меня впечатление, что Вы исторгаете поток слов, не понимая их значения. Вы знаете, что такое «дух времени»?

Лев Михайлович — Евразия лучшая! Илья, спасибо за отличный рассказ.

Денис Питерский — Данила, что снова продолжаем егозить и передергивать, я же и ответить могу… Вы бы лучше занялись привлечением читателей к своему посту или уж откоментили эту работу, раз уж зашли сюда, а то у самого много слов а толку ноль…

Екатерина Хомутова — Ритмика очень клево сохранена!

Илья Кирюхин — Ребята, огромное спасибо за теплые слова и поддержку!

Аделина Юнусова — Прочитала все рассказы, которые выложили на данный момент, и по-моему у Вас действительно сохранилась рифма. Остальные… Ну не то что-то.

Сержик Пилевич — Очень приятно было прочесть эту историю и еще в таком ритме. История прямо-таки затянула. От души ставлю лайк!

Юрий Круглов — Отлично написано! Хоть вначале и тяжело войти в поэтический ритм, но сама история со временем захватывает. Думаю, в этом раунде «слоны» уйдут на покой)).

Стас Каздоба — Отличный рассказ! Читал на одном дыхании. Не побоюсь даже сказать, что продолжение значительно лучше части, которая относилась к заданию. Стиль, рифма, атмосфера — все на высоте! Сюжет вышел тоже превосходный. Хихикающий демон вписал очень даже отлично (воображение само дорисовало историю гибели команды). Перечитал два раза! Для меня это редкость:) Так держать!

Екатерина Максимкова — По-моему в данном туре самое сложное задание и написать рассказ, соблюдая все требования, не малого стоит. Что касается рассказа, то читать в рифме слегка необычно и пришлось слегка привыкать, но к моему удивлению прочёлся рассказ очень легко. Сюжет как всегда интересен. Так же хочется отметить, что на мой взгляд, автор выполнил все условия задания, рифма присутствует и она лаконична, пиратский сленг и жаргон использован в меру. После прочтения произведения, хочется попросить автора написать продолжение, так как осталась интрига «что же будет с предметами которые унесла чайка?»

Илья Кирюхин — Ребята! Мы старались, чтобы вам было интересно, чтобы недельная усталость, немного позабылась за чтением нашего рассказа.

Андрей Маурин — 1. Жутковатый получился рассказ, момент с демоном, истребившим команду, очень понравился. В остальном тоже неплохо, хотя сюжет не очень зацепил, простовато — моряков наняли, они приплыли, почти все погибли, уплыли, зато целостный. Герои в результате ни к чему не пришли: наниматель излечился, но был убит, а моряки почти все погибли, а двое выживших остались ни с чем и выбросили предметы — жалко. Хотя задумка с убийцей-владельцем Саламандры порадовала. Сам текст очень уж сложен для восприятия, понимаю, что такое задание, но есть команды, которые справились лучше. 7 баллов.

2. Стилистика сохранена, ритм тоже пытались сохранить, хоть получился он и не совсем соответствующим заданному. С жаргоном тоже всё в порядке. 4 балла.

3. Аннотация неплохая, картинка страшная, но зато много искренних положительных отзывов и лайков. 4 балла.

Денис Четверов — Но это уже выше всяких похвал. Всё на своих местах и слаженно взаимодействует между собою. Настолько интересно, что читаешь за раз — начал, и не закончишь пока не подойдёшь к концу, а там… Особенно хочется отметить присутствие одного персонажа из Пиратов. Придаёт дополнительную интригу. 10 баллов.

Плавный переход от задания к основному тексту и далее, на протяжении всей истории, ни разу не выйти из заданной колеи — такое способен сделать не каждый автор, пусть даже и в небольшом рассказе. 5 баллов.

Обилие лайков, прекрасных отзывов и только, пожалуй, что картина немного портит впечатление. 4 балла.

Евгения Ли — … мы конечно учтем все комментарии… Если пройдем в следующий тур!

Михаил Мухин — 1. Пока что лучший из прочитанных. Читаешь действительно жутко становится. Я такое люблю мне понравилось! Ну, а о языке и говорить не приходится 10 баллов.

2. Задание выполнено на отлично! 5 баллов.

3. Мне кажется картинка в тему, не соглашусь с остальными критиками. В общем и целом снова 5 баллов.

Евгения Ли — Йо-хо-хо!!! Спасибо каждому, кто прочитал, оценил, переживал и болел за нас!

Илья Кирюхин — Ребята, мы старались для вас, будем стараться и дальше. Спасибо за поддержку, за помощь, ждем новых заданий.

Юрий Круглов — Илья, от лица нашей команды поздравляем с заслуженной победой! Успеха в финале!

Илья Кирюхин — Юрий, Огромное спасибо. Я не комментировал ваши рассказы потому, что считаю немного некорректным комментировать работы участников конкурса, но ваши рассказы, действительно, пронизаны духом Этно, его авантюрностью и любовью к жизни. Спасибо вам за интересное и яркое творчество.

Юрий Круглов — Илья, Вам спасибо! Все Ваши работы очень сильные, и даже поэтический 4 тур не выбил Вашу команду из колеи! Еще раз — успеха в финале!

«ЭлеФант» Юрий Круглов, Ежи Тумановский Вещица

Эй, Бенджамин, сын бостонской шлюхи, ты куда подевался, щенок?! Твоя мать держит таверну?! А я танцую фокстрот! Вали на камбуз, негодник, у нас зреет жаркий денек! Кэп требует яишни с беконом, а Джо трудно спускаться в трюм. Моя культя снова заныла, старый кок совсем захирел. Было время — я прыгал по реям, как коза по хребтам Пиреней. Джонатан был хорошим матросом, пока не словил шрапнель. Эх, Испания…Пиренейский соус, жгуче красный, как кастильская кровь… Ля-Корулья, Севилья, Порто- Колом и далекий Мадрид…

Душевная песенка, Бенни, и длинная, как рейсы в Гонконг. Ладно, вали за беконом, и не вздумай стянуть галет.

Хей, эта скользкая падаль когда-то была свиньей? Плесень, как на лобке у старухи, и в слизи, как осьминог. Окуни её в уксус, приятель, и получше зачисть ножом. Кэп ненавидит плесень с тех пор, как… Эй, Бенджамин, мелкий пройдоха, я рассказывал про Порто-Колом?

Навострил уши, приятель… ну, слушай тогда, хехе. Нас зафрахтовал сефард с Картахены, доставить солонину в Марсель. Купчишка был толстым и лысым и вонял, как наш гальюн в штиль. Но кэпу плевать на миазмы, только б клиент платил. Свой шиллинг капитан не упустит, потому мы зашли в Порто-Колом. Балеары все в известковых пещерах, там что не талайот, то — склад. Что грешить, для моряка контрабанда — надежный и верный хлеб. Мы стали на рейде у порта, и к пещере отправили шлюп. Пара мешков с какао и русский душистый воск. За складом присматривал Билли, он же и торговал. Ему помогала подружка — аппетитная, как чилендрон. Так вот, Билли был должен поставить нам португальский портвейн. Кэп бы рассчитался товаром, а потом — с ветерком в Марсель.

Мы зашли в хижину к Биллу, но оказалось, его месяц, как нет. Молодая сеньорита рыдала и твердила про какой-то ход. Беззащитная, как голубка, кэп это сразу присек. Будто в пещере обвалилась стенка, и Билл нашел одну вещь. Потом снова ушел в пещеру, и с тех пор его больше нет.

Ага, тоже песенка, Бенни, только что сам сочинил. Кэп купил безделушку и повел нас обследовать склад. Мы выбили дверь в пещеру и спустились по ступеням вниз. И убейся об ахтерштевень, чтоб возвращаться туда! Наш портвейн стоял наготове, а вот бедолага Билл! Видишь, Бенни, в известковых пещерах готовят плесневый сыр. В них не гниет мясо, а словно покрывается мхом. Какая-то тварь изрубила Билла, как я для сефарда — форшмак. Всюду кишки и ошметки, а на них бело-серый налет. Угол пещеры светился, как Эльмы перед грозой. Мы крестились и чертыхались и таскали наверх свой портвейн. А выбравшись из пещеры, завалили камнями дверь.

Потом кэп утешал сеньориту, а я оттирал каждый пузырь. На каждом был крошечный Билли, весь в плесени, словно сыр. С тех пор я блюю с Камамбера и ненавижу Рокфор.

Что там бормочешь, Бенни? Рассказать про ту вещь? Давай сюда уши, приятель, и слушай тогда, хехе…

Проводили мы сеньориту до деревушки в Кала С’Аренал. Вернулись на корабль, когда поздний вечер настал. Вахтенный пробил очередные склянки. И, хоть меня еще мутило, но порядок быть должон! Ужин, сэр! Заношу поднос в каюту. Вижу — кэп сидит за столом. А между локтями — купленная у Билловой вдовы цацка.

Честно сказать, на вид — безделица, каких на любом портовом рынке — два мешка за дублон! Железяка железякой. Нет, врать не буду — работа, конечно, искусная, вылитый морской конек! Но боле ничего такого. Ни тебе алмазов царя Соломона, ни бирманских рубинов, ни золота хоть на карат. Стальная чушка, всего разговоров-то. Но кэп наш к вещице так и прикипел, что твои моллюски к днищу. У Джо глаз намётанный. Как-никак, мы с ним две посудины проводили ко дну. Стоя в шлюпке, треуголка у сердца, слезы на глазах. Что? Кто плачет? Много болтаешь, сосунок! А ну, плесни-ка мне рому, да не жалей.

И вот, стою я, смотрю на кэпа и пробирает меня от непосебения. Потому как, сидит вроде кэп… а вроде и не он. Понимаешь? Да куда тебе…

Короче, ставлю я тарелки на стол. У самого в животе натуральный шторм. Это я разбросанный ливер Билли позабыть не могу. Тут кэп поднял глаза… я так и застыл! Он у нас ведь ирландец — чуть ли не ихний пэр. Не знаю, может, насчет пэра и врал…. Но, якорь мне в глотку! — был кэп кареглазый, а стал….

В общем, один глаз синее неба в штиль. А второй — зеленый, как изумруды Атауальпы. Вот, чтоб меня на месте гром поразил!

Кэп и сам испугался не меньше моего. С тех пор шляпа на брови, через лоб повязка, хоть оба глаза у него зрячие. А ты думал? Но на этом чудеса только начались, да.

Вышел я той ночью на палубу, и первый раз узрел корабль мертвеца. Какого, какого… слушай, да не перебивай! Каждой истории своё время.

Так вот, прошли Минорку, на небе — полный штиль, но ветер дует исправно, рулевой правит по звёздам. И тут дернули меня черти на корму повернуться. Мать честная! За нашим барком по лунной дорожке странное корыто тащится. И сразу так муторно мне стало от вида этой адской посудины. Уж многое успел Джо повидать, но впервой, как судно мчит по морю без парусов. А уж когда оно нас нагнало, то я готов был за борт прыгнуть, только бы этого не видеть. И прыгнул бы, да ноги отнялись! И вот стою я, по корме за нами адский галеон, а на его капитанском мостике стоит мертвец и тыкает культей в мою сторону. А мертвец тот — весь светится от плесени, что наш покойный Билли!

Эх, молодой ты еще, дурной, как есть. Говорю же: не пил я! Полбутыли грога на ночь после дневных приключений — не та порция, чтобы старому Джо стали призраки мерещиться.

Хочу крикнуть — а не могу, в горле пересохло, как у трезвого. Полундра! А посудина мертвяка уж вплотную к нам подошла. И в тот-то момент я все-все на том галеоне разглядел. Каждую деревяшечку. Как сейчас помню: черный корабль, черная ночь и только абордажная сабля мертвяка сверкает серебром в лунном свет! И вдруг понял я, что идет та пиратская калоша по наши души. Уж на корсаров я насмотрелся, поверь! Разок даже по доске пройтись пришлось.

Бенни, мальчик мой! Я тебя сейчас выброшу за борт! Акулы, как и мы, тоже любят мясо. Кто так режет шпинат?! А главное, на хрена ты его режешь вообще? Сказано же — яишня с беконом!

И вот, застыл я, что твой якорь на дне. И понимаю, что больше никто ни мертвяка, ни чертова корабля-призрака не видит. Рулевой уснул на штурвале, впередсмотрящий на марсах тоже затих. Остальные же давно ушли на боковую. А галеон пиратский все ближе и ближе.

Вот наши борта сошлись почти вплотную. И видел я на том корабле все так, как вижу тебя. Ошметки парусов, развороченные жерла старых пушек и дыры ниже ватерлинии. Да, Бен, пират был дыряв, как мой дуршлаг. Вот только чертово судно не тонуло, а мертвяк, которому дано пора гореть в пекле, готовился устроить пекло нам.

Ты вот смеешься, когда старик Джо по ночам кричит и выпрыгивает из гамака. Что «нет»? Я же знаю! Так вот, это я вспоминаю, как сабля мертвеца меня чуть не пошинковала на бекон для адских церберов.

Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не выскочивший на палубу кэп. Откуда он только учуял беду? Не иначе, чертова вещица упредила. Уж не знаю, как он это сделал, но посудина мертвяка развалилась на куски, только он на неё зыркнул. Вот только я глядел в провалы глазниц мертвеца — и он уже летит ко всем чертям в морские глубины. Только знаешь, что я скажу, Бенни? Те глазницы, покрытые плесенью, светились синим и зелёным. А на груди у него висело ожерелье из таких же цацек, как у кэпа. Жуть, да?

Эй, эй, Бенджамин! Хочешь узнать, что там были за вещицы? Тогда ноги в руки и бегом отбери самые свежие яйца! Да, самые крупные и самые свежие. Поэтому шкипера не трожь! Шутка, малыш, х-хе!..

Уже вернулся? Да ты быстр, как любовь портовой шлюхи. Так вот… Солонину в Марсель мы доставили и получили расчет. Но кэп после того случая сильно изменился. Стал бросаться на команду и даже на меня — мыслимое ли дело? И чуть что — в драку лез, что твой ирландский волкодав. А после того, как на наших глазах он одним взглядом разорвал боцмана, вся команда стала его откровенно бояться. Как разорвал? Ну вот натурально: стоял Рыжий Том, готовый кинуться на капитана, и — бах! — разлетелся на куски! Юнге потом пришлось неделю палубу оттирать.

Сопливый юнга драил палубу, рыдая…

Что? Не веришь старику Джо? Ах ты ж чертов недоносок каракатицы и выкидыш тюленя! Не скажу больше ни слова, хоть ты тресни! Что? Вот как заговорил, гаденыш? «Простите, дядюшка Джо, больше не буду»? То-то же! Так на чем я остановился? Ах, да…

Слышал ли ты о Генри Моргане, салага? Как это, при чем тут он к нашей истории? А при том, что мертвяк, которого наш кэп отправил на дно у Балеаров, был ни кто иной, как старина Генри. Откуда я это знаю? А вот ты слушай дальше и не смей сомневаться в рассказе старого кока.

В юности Моргану ужасно не везло — ну, прям ходячее несчастье. Этот шалопай нанялся юнгой на одну посудину, а оказался в рабстве на Барбадосе. Там-то от одного умирающего негра ему и досталась первая вещица. Сначала она помогла Генри выбраться из рабства. А ему с той поры стало жутко фартить буквально в каждой пакости, которую он затевал. Карты, грабежи или поножовщина — тут он был первым. С таким везением не мудрено, что парень подался в корсары. Как-то на Юкатане в индейской гробнице он откопал вторую безделушку. Прирезал парочку верных дружков, но заполучил еще одну тварь в свой зверинец.

Бенни! Разуй глаза! Яишня горит! Как я такое капитану понесу? Сам будешь в наказание это жрать! Ничего салаге доверить нельзя…. Ладно, приготовлю сам. Ээх…

В общем, штурм Панамы и прочие подвиги, которые приписывают Моргану — это всё они, фигурки эти. Только не один Генри охотился за ними, да. Были еще желающие прибрать к рукам неведомые силы, а как же!

Да, дружок, именно так. Взяли фартового флибустьера на Ямайке и отправили в Англию. И болтаться бы ему на рее, только заплатил он за свою шкуру выкуп. Нет, пузатым пэрам и сэрам не нужны были ни его золото, ни камушки! Те, кто затеял процесс, хотели заполучить то, что Генри ценил дороже. Но Морган не дурак, ой, не дурак! Он сдал пару вещиц, а про остальные ни гу-гу. И его отпустили, но очень хитро. Чтобы легче было следить за старым пиратом, и чтобы он на остальные побрякушки вывел, ему дали должность вице-губернатора. Привязали морского волка на золотую цепь. А он что? А Генри сыграл смешную шутку — он поначалу стал честным плантатором, а потом возьми, да и умри!

Вот, гляди, бестолочь, как правильно ножом орудовать! Усек, чертов бастард?

Ох и горазд ты истории слушать, как я погляжу! И чего тебе эти фигурки сдались? Так вот, когда все острова на Карибах были перерыты в поисках тайников Моргана, охочим до его фигурок пришлось идти за ответом к их владельцу. И поднять его из мертвых. Видать, и такие цацки имеются, чтобы мертвых обратно возвращать. Тогда на Ямайке вдруг приключилось землетрясение, а могила пирата странным образом ушла на дно.

Что? Говори громче, ты же знаешь, что я глуховат на правое ухо! Нет, неверно ты подумал. Генри Морган если и утонул, то снова всплыл на Мальорке, ага. С теми вещицами, с которыми к нему пришли охотники. Выводы делай сам, дурья башка. Ага, и насчет землетрясения, и насчет могилы на дне. Так вот, я говорил о Мальорке. Порто-Колом помнишь еще? Вот тут появляется наш покойный пройдоха Билли, упокой Святая Мария его душу.

Уж не знаю где и как они сошлись. Однако, наметилась у них с Морганом какая-то сделка. И предметом ее была та цацка, что кэпа с ума сводила. Видимо, Билли пронюхал, что дело не чисто, запросил сверх меры, и они повздорили. Тогда наш знакомец всадил своему ямайскому партнеру стилет в спину.

Тебя не смутило, что молодая красотка месяц льет слезы по своему дружку и не пытается найти ни его, ни нового любовника? Или хотя бы того, кто бы взломал дверь и спустился в пещеры? А всё потому, что соврала нам сеньорита. Бабы — они такие!

На самом деле, все было малость не так. Билли сообщил подружке о своем приключении, и они вдвоем вернулись, чтобы избавиться от трупа. А встретили разгневанного мертвеца, который и пошинковал беднягу на ливер и ростбифы. Вот только сам выбраться не смог — девчонка успела сбежать и запереть склад. И заодно прихватила вещичку, из-за которой и поцапались Генри с Билли.

Что говоришь? Нет, не надо! Я сам жратву капитану отнесу. Ты же знаешь, он никого другого к себе и не впустит.

Чем все закончилось? Хе-хе… Ну лады, доскажу уж, чего там.

Месяц спустя мы шли через Атлантику. Кэп наш к тому времени совсем из ума выжил. Заговаривался, все каких-то прозрачных кругом видел. Потому в портах мы не задерживались. А уж какой раздражительный стал! Троих членов экипажа — как кракен с палубы слизал.

Второй и последний случай встретить Моргана выпал нам при свете дня. А ты думал! Мёртвые не тонут! Генри появился не один — целая команда мертвецов бесновалась на реях. Кэпу бы, как и в первый раз, пустить дьявольскую шхуну на дно. Но он, видать, тоже ожерелье с цацками заприметил. И уже понял на морском коньке, какая в них сила заключена. Наверняка, хотел еще и бессмертие заполучить. Корабли сошлись, грянули неприятельские орудия — и мне шрапнелью разворотило ногу.

Рубка была страшная. Пороховая гарь, звон стали, крики. Пощады не было, да никто и не просил. Только и павшие враги, и убитые друзья тут же вставали на ноги и обращали свои сабли и пистоли против нас. Виной всему мертвец с безделушками. Кэп, заприметив Моргана с ожерельем, попытался убить его при помощи своей вещицы. Только оказалось, что она не работает против набора Генри. Что оставалось ему? Отправиться в чистилище, оставив мертвяку такое сокровище? И тогда наше судно разлетелось в щепы.

Как выжили? Это история не на яичницу, а, как минимум, на курицу по-пекински. Тот Джо погиб там, в той адской мясорубке. Разве эта хромоногая каракатица — это я?

Да сдались тебе эти фигурки! Верно тебе говорю: ничего доброго от них не жди. Это проклятие для любого, кто ее носит! У самого-то что на шее висит, а? Лучше отдай старику, уж я знаю, где ей место. От греха подальше.

Ну-ка… Мда… не видал такой еще. И что она делает? Хм, что тут сказать? Наверняка одно — капитану такая глянулась бы. Эх!..

Вот так… извини, парень, не по своей воле…

А, капитан Морган, сэр! Ну да, как всегда — удача на вашей стороне. Вот, еще одна цацка в вашу коллекцию, растудыть ее… может, теперь отпустите старого Джо погреться в аду? Только не гневайтесь! Я ведь, как вы и просили… ну да, мой язык для вас полезен, но всё же… ну что ж… раз так, то хочу вам сказать, что в этот раз вещица досталась мне от бедолаги по доброй воле.

Как «и что»? А то, что теперь… гори все синим пламенем!

«Живой» Данила Осипов

Рассказ, вероятно, интересен, раз из-за него (беспрецендентный случай) состоялась переигровка с главными фаворитами. Но ни самого рассказа, ни его названия, ни обложки в свободном доступе не нашлось. Нет его и на страничке автора. Но на всякий случай (редакции сборника) место рассказу подготовлено…

«Dream Ttam» Виктор Смирнов Вещица

Эй, Бенджамин, сын бостонской шлюхи, ты куда подевался, щенок?! Твоя мать держит таверну?! А я танцую фокстрот! Вали на камбуз, негодник, у нас зреет жаркий денек! Кэп требует яишни с беконом, а Джо трудно спускаться в трюм. Моя культя снова заныла, старый кок совсем захирел. Было время — я прыгал по реям, как коза по хребтам Пиреней. Джонатан был хорошим матросом, пока не словил шрапнель. Эх, Испания…Пиренейский соус, жгуче красный, как кастильская кровь… Ля-Корулья, Севилья, Порто- Колом и далекий Мадрид…

Душевная песенка, Бенни, и длинная, как рейсы в Гонконг. Ладно, вали за беконом, и не вздумай стянуть галет.

Хей, эта скользкая падаль когда-то была свиньей? Плесень, как на лобке у старухи, и в слизи, как осьминог. Окуни её в уксус, приятель, и получше зачисть ножом. Кэп ненавидит плесень с тех пор, как… Эй, Бенджамин, мелкий пройдоха, я рассказывал про Порто-Колом?

Навострил уши, приятель… ну, слушай тогда, хехе. Нас зафрахтовал сефард с Катархены, доставить солонину в Марсель. Купчишка был толстым и лысым и вонял, как наш гальюн в штиль. Но кэпу плевать на миазмы, только б клиент платил. Свой шиллинг капитан не упустит, потому мы зашли в Порто-Колом. Балеары все в известковых пещерах, там что не тайлаот, то — склад. Что грешить, для моряка контрабанда — надежный и верный хлеб. Мы стали на рейде у порта, и к пещере отправили шлюп. Пара мешков с какао и русский душистый воск. За складом присматривал Билли, он же и торговал. Ему помогала подружка — аппетитная, как чилендрон. Так вот, Билли был должен поставить нам португальский портвейн. Кэп бы рассчитался товаром, а потом — с ветерком в Марсель.

Мы зашли в хижину к Биллу, но оказалось, его месяц, как нет. Молодая сеньорита рыдала и твердила про какой-то ход. Беззащитная, как голубка, кэп это сразу присек. Будто в пещере обвалилась стенка, и Билл нашел одну вещь. Потом снова ушел в пещеру, и с тех пор его больше нет.

Ага, тоже песенка, Бенни, только что сам сочинил. Кэп купил безделушку и повел нас обследовать склад. Мы выбили дверь в пещеру и спустились по ступеням вниз. И убейся об ахтерштевень, чтоб возвращаться туда! Наш портвейн стоял наготове, а вот бедолага Билл! Видишь, Бенни, в известковых пещерах готовят плесневый сыр. В них не гниет мясо, а словно покрывается мхом. Какая-то тварь изрубила Билла, как я для сефарда — форшмак. Всюду кишки и ошметки, а на них бело-серый налет. Угол пещеры светился, как Эльмы перед грозой. Мы крестились и чертыхались и таскали наверх свой портвейн. А выбравшись из пещеры, завалили камнями дверь.

Потом кэп утешал сеньориту, а я оттирал каждый пузырь. На каждом был крошечный Билли, весь в плесени, словно сыр. С тех пор я блюю с Камамбера и ненавижу Рокфор.

Что там бормочешь, Бенни? Рассказать про ту вещь? Давай сюда уши, приятель, и слушай тогда, хехе…

Пьяная болтовня кока меня утомила. Даже больше, чем постоянная болтанка с самого отплытия из Аликанте. Нашу посудину кидало по волнам как щепку. Черт знает, как эта старая ржавая галоша еще могла держаться на плаву — построена она была, казалось, за сотню лет до Великой войны. И все же старый кэп Тейлор хорошо знал свое дело. Я надеялся, что он не утопит нас до прибытия в Лиссабон. А дальше — плевать. Когда «Бентан» причалит в порту, меня на борту уже не будет. В сущности, дело было за малым. Узнать, где капитан хранит свою вещичку, стащить ее и сделать ноги. Немец обещал отвалить за нее кругленькую сумму. Настолько кругленькую, что стоило потерпеть и дерьмовую кормежку, и зуботычины от всей команды, и вечные издевательства пьяницы Джо.

Осталось совсем немного. Полгода я мотался по портовым кабакам от Ливерпуля до Триполи. Если бы тот парень, который называл себя Грубером, рассказал мне чуть больше, я бы вышел на Тейлора еще в марте. «Тебе не нужно знать, что это такое и откуда оно взялось. Наш человек должен был передать эту вещицу еще два месяца назад, но что-то пошло не так. Мы не знаем, куда улетела наша птичка, но поверь мне — если где-то будут происходить странные вещи, значит, Орел где-то рядом». Именно такие слова я и слышал от Грубера. Легко сказать — странные вещи. После Великой войны странные вещи, черт возьми, творились везде. Но когда я узнал от какого-то матроса в Танжере о везении капитана Боба Тейлора, я понял — это оно. Даже идиоту было понятно: если у капитана древнего торгового судна дела резко пошли в гору, значит, дело здесь нечисто. А где-то полгода назад старый кэп Тейлор начал получать самые лучшие заказы по перевозке груза, которые только можно было раздобыть.

Попасть на «Бентан» оказалось неожиданно непросто. Капитан, хоть и любил приложиться к бутылке, был далеко не дурак. С тех пор, как ему начало везти, брал в команду только проверенных людей. Но туповатый простак из Бостона, которого я так старательно изображал последние три недели, пришелся по душе коку Джо. Я подсел за его столик в какой-то забегаловке в Барселоне. Спустя несколько кружек с отвратным местным пивом, старый пьяница был просто готов меня расцеловать. Ему подвернулась редкостная удача — найти безотказного и исполнительного помощника. Дурачок Бенни был готов работать за кусок солонины и пару шиллингов. Кэп Тейлор был не против, ведь одноногий Джо справлялся со своими обязанностями из рук вон плохо. Так я и стал помощником кока на «Бентане». Еще на один шаг ближе к Орлу, и к десяти тысячам фунтов, которые мне обещал Грубер…

— Так вот, Бенни, вещица эта, я тебе скажу, непростая, — голос кока выдернул меня из воспоминаний обратно на грязный камбуз, — одному Богу известно, что такое кэп с ней делает, но она… Разрази меня гром, если эта штучка не принесла нам всем удачу, — понизив голос, Джо заговорщицки подмигнул мне.

И сразу же умолк, словно сболтнув лишнее. Похоже, я несколько переоценил разговорчивость кока. Даже пьяный в стельку, он все же сохранял остатки разума. Но упускать такую возможность было нельзя. Я тут же сунул в руки Джо еще одну бутылку эля. Старик сделал пару глотков, и тут же из его взгляда пропала всякая подозрительность.

— Старый добрый эль! — старик вытер засаленным рукавом губы, — не то, что местная дрянь, от которой даже тараканы дохнут. Все-таки золотой ты парень, Бен, хоть и идиот. О, я знаю, ты друг старого Джо, ты никому не расскажешь о вещичке капитана. А будешь болтать, Богом клянусь, я вышвырну тебя за борт, — кок сердито нахмурил кустистые брови, но тут же рассмеялся и продолжил, — да-а-а, с этой вещичкой наш кэп поймал удачу за хвост. Подумать только, Бенни — стоит какому-то торгашу начать спорить, кэп засунет руку за пазуху, посмотрит на него через очки, скажет пару слов — и этот хренов грабитель уже готов подписать контракт на наших условиях. Матросы шепчутся, что, мол, старый Боб Тейлор душу продал Дьяволу за такой талант. Но я тебе говорю — все дело в этой блестящей вещичке из пещеры, так то.

Есть! Когда я относил капитану завтрак, я уже не сомневался, что Орел попал именно в его руки.

В капитанской каюте меня ждал сюрприз. Тейлор завтракал не один. Второе кресло за столом занимала Луиза Рамирес. «Черт бы побрал эту испанку» — подумал я про себя, — «как я, спрашивается, стащу у старика птичку, если эта бабенка не отходит от капитана ни на шаг?» Не знаю, как ей удалось уговорить капитана взять ее на борт, и что она здесь забыла. «Бентан» не был пассажирским судном, и тем более не был подходящим местом для женщины ее круга. Но делать было нечего — сеньорита Рамирес появилась на корабле в Аликанте, и никуда не денется до самого Лиссабона. Я был единственным на корабле, кого не радовало появление этой жгучей красотки. Для меня она была еще одним досадным препятствием на пути к Орлу. А вот все остальные, похоже, просто сходили по ней с ума. Даже старый одноногий Джо буквально таял, стоило ей появиться у нас в камбузе. Черт, да я сам был бы не против закрутить с такой дамочкой. В любое другое время, но не сейчас. Десять тысяч — целое состояние, и я не собирался им рисковать, поддавшим чарам смазливой испаночки.

И все же моим планам не суждено было сбыться — именно из-за Луизы Рамирес. Поздним вечером меня угораздило натолкнуться на нее и одного из парней — Бака — в коридоре между кубриком и машинном отделением. Судя по обрывкам разговора, которые я услышал еще из-за угла, Бак настойчиво приглашал сеньориту заглянуть к нему в гости. Сеньорита активно возражала.

— Брось, крошка, тебе понравится, — судя по голосу, Бак был навеселе. И основательно — Тейлор спустил бы с него шкуру, если бы узнал. Но капитана здесь, увы, не было. Услышав мои шаги, Бак оглянулся и проворчал, — какого хрена ты здесь забыл, придурок? Не видишь, мы с сеньоритой разговариваем?

Конечно, мне не стоило связываться с матросом. Безответный дурачок Бенни вообще никогда ни с кем не дрался. Но Бенджамин Шепард, хоть и был мошенником и авантюристом, не мог допустить, чтобы в его присутствии обижали женщину.

— Убери от нее свои лапы, Бак, — услышал я свой голос словно со стороны. Весь мой замысел летел к черту. Злость, которая накопилась во мне с самого отплытия из Барселоны, вырывалась наружу, как пар из треснувшего котла, — убери лапы, и проваливай отсюда.

— Что-о-о!? — заревел матрос, и, отпустив женщину, начал разворачиваться в мою сторону, — кто это у нас тут заговорил? Бенни, твою мать, я тебя сейчас так отделаю, что Джо будет тебя по кусочкам собирать!

Поганец был на добрых полтора фута выше меня, и почти вдвое тяжелее. Да уж, с таким громилой я бы предпочел общаться с помощью Кольта и с расстояния не менее десяти ярдов. Но Кольт лежал в каюте под матрацем, а места в узком коридоре было чертовски мало. «Плохо твое дело, Бенни», — подумал я, — «говорила тебе мамочка — женщины до добра не доведут». Пришлось действовать быстро. Пока туповатый Бак пытался сообразить, с чего это вдруг забитый помощник кока, который еще вчера толком не мог двух слов связать, вдруг решил изобразить из себя рыцаря в сверкающих доспехах. Первый удар я нанес растопыренными пальцами по глазам. Затем, легко избежав медвежьей хватки полуослепшего противника, я буквально в одну секунду нанес еще два сокрушительных удара — локтем в челюсть и коленом в печень. Шумно выдохнув, Бак рухнул на пол. Преимущество тайского бокса над грубой физической силой еще раз было доказано.

— Gracias, — испуганно пробормотала испанка, — благодарю вас, мистер…

— Бен, сеньорита, меня зовут Бен, — ответил я, снова натягивая на себя маску добродушного идиота.

— Думаю, нам лучше уйти отсюда, Бен, пока этот canalla не пришел в себя, — ответила Луиза. Я не имел никаких возражений.

Времени у меня совсем не оставалось. Самое позднее к утру, капитан уже будет знать, что малыш Бенни не так прост, как кажется. Да и Бак явно не из тех, кто способен простить то, что я его так отделал, тем более в присутствии сеньориты. Приходилось действовать той же ночью. Дождавшись, когда Джо уснул, нахлебавшись эля, я тихо выскользнул из каморки за камбузом, которую я делил со старым коком. Босиком, чтобы не грохотать ботинками. Как я и ожидал, на выходе меня уже ждал Бак с парочкой дружков. Видимо, решили не дожидаться утра, и настроены они были серьезно — матросы прихватили увесистые дубинки. Но в этот раз я был готов к такого рода сюрпризам.

— А ну бросили все свои палки! — рявкнул я, доставая из-за спины пистолет, — уверен, джентльмены, что ни у кого на этой хреновой посудине нет пушки. А у меня есть. Поэтому я сейчас закрою вас в кладовке, а вы будете сидеть тихо до самого утра, или, ей-богу, я вернусь и вышибу вам всем мозги.

Такого поворота парни явно не ожидали. На мое счастье, среди них не нашлось идиота, который попробовал бы на меня прыгнуть. Устраивать пальбу среди ночи я не собирался. Так что я был искренне рад тому, что матросы дали загнать себя в кладовку, как стадо баранов, лишь негромко чертыхаясь сквозь зубы.

Пробраться в капитанскую каюту было проще простого. Замок был таким же древним, как и сам корабль, и я вскрыл его отмычкой за считанные секунды. Небольшое окно ночью почти не давало света, но я прекрасно помнил планировку капитанской каюты, и смог обшарить ящики стола даже в полной темноте. Капитан храпел так, что дрожали стены — я не слишком опасался, что он проснется. Наконец, в самом нижнем ящике стола мои пальцы нащупали маленькую, но довольно увесистую металлическую вещицу. Я не мог ее разглядеть, но почему-то был уверен, что это Орел. Пара шагов к выходу из комнаты и…

Я буквально столкнулся лбами с Луизой Рамирес. Испанка, похоже, собиралась закричать. Черт, как не вовремя… Я только успел приложить палец к губам и прошептать: «Молчи!» Как ни странно, это сработало. По моей руке, которая все еще сжимала фигурку Орла вдруг разлился ледяной холод. Взгляд девушки на миг стал каким-то пустым, потом она снова с изумлением посмотрела на меня, но не проронила ни звука. Я убрал Орла в карман и оттащил Луизу подальше от двери каюты.

— Кто ты такой, al Diablo? — прошипела испанка, когда к ней вернулся дар речи. Проследив за движением моей руки, она добавила, — это ведь у тебя Орел? Ты украл его!

— Тише, сеньорита. Ты же не собираешься перебудить весь корабль? — парировал я, — я не буду спрашивать, откуда ты знаешь про Орла, и что ты в такое время делаешь у двери капитанской каюты…

— Отдай его мне! — черные глаза Луизы метали молнии, — ты понятия не имеешь, что можно сделать с этой вещью.

— Мне плевать, милая, — ответил я, — я знаю только то, что эта вещь стоит десять тысяч фунтов. И я собираюсь убраться отсюда с ней прямо сейчас. И правда, не стоит мне мешать.

— Десять тысяч?! Ты собираешься отдать Орла за жалкие десять тысяч? — испанка буквально задохнулась от удивления.

Я сообразил, что Луиза меня не выдаст. Более того, похоже, ей самой было на руку то, что Орел успел сменить владельца.

— Если хочешь, детка, я могу уступить его тебе прямо сейчас. За двадцать, — с улыбкой сказал я.

— У меня… у меня нет сейчас таких денег, — растерялась Луиза. Похоже, мне удалось сбить девушку с толку, — но они обязательно будут, когда…

К сожалению, узнать, когда же у Луизы будет такая куча денег, мне было не суждено. Весь корабль содрогнулся, словно в бок ему что-то ударило. И сразу же снаружи, на палубе, раздались выстрелы.

— Прячемся! — я схватил Луизу за руку и потянул за собой, — нужно спрятаться. Выйдем через дверь на другой стороне.

С правого борта все вроде пока было тихо. Неизвестное судно, взявшее нас на абордаж, пришвартовалось с левого. На палубе «Бентана» было несколько вооруженных людей. Судя по звукам, раздававшимся изнутри, остальные сейчас методично расстреливали экипаж нашего корыта. Что бы они ни искали, они явно собирались перерыть весь корабль. Нечего было и думать справиться с ними с одним Кольтом. Хотя… Орел! Он помог мне заставить замолчать Луизу — поможет и сейчас. Сжав фигурку в руке, я собрал всю свою смелость в кулак и шагнул прямо в свет прожектора.

— Слушайте меня, ублюдки! — закричал я, — пушки в воду!

Честно говоря, я ожидал, что меня после первых же слов нашпигуют пулями, как рождественского поросенка — петрушкой. Но по уже знакомому леденящему холоду Орла я понял — фигурка работает. Один за другим, нападавшие выбрасывали винтовки пистолеты за борт.

— Отличная работа, Шепард. Быстро учишься, — раздался голос сзади, — и спасибо за то, что привел нас к Орлу.

Грубер стоял в пяти шагах от меня, левой рукой прижимая к себе побледневшую от страха Луизу, практически полностью прикрывая себя ее стройным, гибким телом. Правая же рука немца сжимала тяжелый пехотный нож, которым он был готов перерезать ей горло.

— Отдай мне птичку, парень, и сеньорита будет жить, — сказал мой старый знакомый, — если ты попробуешь что-то сказать или дернешься — ей конец.

Проклятье! Значит, немец следил за мной с самого начала. Я моментально просчитал все варианты, и хороших среди них не было. Я бы мог попробовать опередить его и выстрелить, но боялся, что рука дрогнет, и я попаду в девушку. И уж тем более я не мог просто сбежать — негодяй бы убил ее, а мне было вполне достаточно, что из-за меня погиб весь экипаж. Оставалось только одно. Резко выбросив руку вперед, я швырнул фигурку прямо в лицо Груберу. Мой расчет оказался верным — пытаясь схватить Орла, немец упустил Луизу. Умная девушка вывернулась из его рук, и сразу же упала на палубу, дав мне возможность стрелять. Кольт загрохотал в моей руке, выплюнув пулю сорок пятого калибра прямо в Грубера. Я не был уверен, что убил его, и проверять было некогда — услышав стрельбу на палубе, из трюма наверняка уже мчались остатки его шайки.

— Бежим! На катер! — скомандовал я Луизе, и, удерживая на мушке безоружных наемников, бросился через палубу к левому борту, где немцы пришвартовали вой транспорт.

На наше счастье, я хорошо знал пятидесяти пятифутовый СМВ еще со времен войны — немцы даже не заглушили мотор, рассчитывая быстро управиться с «Бентаном».

— Просто передвинь ручку справа от штурвала вперед до упора! — крикнул я Луизе, срывая чехол с «Льюиса».

Пулеметная очередь перепилила абордажный канат, соединявший катер с «Бентаном» и основательно поубавила пыл тех, кто мог бы стрелять по нам с корабля. Я не отпускал гашетку, пока не кончились патроны, и только после этого скользнул в спасительное укрытие к Луизе. Несколько пуль ударились о корпус катера, но мы уже ушли слишком далеко, чтобы они могли нам навредить.

Утро мы с Луизой встретили, завтракая галетами и кофе, которые нам любезно оставили головорезы Грубера.

— Скоро мы уже будем у Альмерии. Бросим катер в паре миль от города и немного прогуляемся. Я знаю местечко, где подают лучшее в Испании эспето, — сказал я, — только ты угощаешь, а то я свои десять тысяч фунтов оставил на «Бентане»…

— Орел остался у немцев, — озабоченно перебила меня девушка, — ты не представляешь, Бен, какие беды он может натворить, попав не в те руки.

— Да какая разница, детка, — беззаботно ответил я. Главное, что мы с тобой живы. А Орел… это просто вещица, которая кое-что умеет. Ну сама подумай, чего тут может быть страшного?

«Stella tenebris»

«Majestic» Ксения Власова Вещица

«Эй, Бенджамин, сын бостонской шлюхи, ты куда подевался, щенок?! Твоя мать держит таверну?! А я танцую фокстрот! Вали на камбуз, негодник, у нас зреет жаркий денек! Кэп требует яишни с беконом, а Джо трудно спускаться в трюм. Моя культя снова заныла, старый кок совсем захирел. Было время — я прыгал по реям, как коза по хребтам Пиреней. Джонатан был хорошим матросом, пока не словил шрапнель. Эх, Испания… Пиренейский соус, жгуче красный, как кастильская кровь… Ля-Корулья, Севилья, Порто-Колом и далекий Мадрид…

Душевная песенка, Бенни, и длинная, как рейсы в Гонконг. Ладно, вали за беконом, и не вздумай стянуть галет.

Хей, эта скользкая падаль когда-то была свиньей? Плесень, как на лобке у старухи, и в слизи, как осьминог. Окуни её в уксус, приятель, и получше зачисть ножом. Кэп ненавидит плесень с тех пор, как… Эй, Бенджамин, мелкий пройдоха, я рассказывал про Порто-Колом?

Навострил уши, приятель… ну, слушай тогда, хехе. Нас зафрахтовал сефард с Катархены, доставить солонину в Марсель. Купчишка был толстым и лысым и вонял, как наш гальюн в штиль. Но кэпу плевать на миазмы, только б клиент платил. Свой шиллинг капитан не упустит, потому мы зашли в Порто-Колом. Балеары все в известковых пещерах, там что не тайлаот, то — склад. Что грешить, для моряка контрабанда — надежный и верный хлеб. Мы стали на рейде у порта, и к пещере отправили шлюп. Пара мешков с какао и русский душистый воск. За складом присматривал Билли, он же и торговал. Ему помогала подружка — аппетитная, как чилендрон. Так вот, Билли был должен поставить нам португальский портвейн. Кэп бы рассчитался товаром, а потом — с ветерком в Марсель.

Мы зашли в хижину к Биллу, но оказалось, его месяц, как нет. Молодая сеньорита рыдала и твердила про какой-то ход. Беззащитная, как голубка, кэп это сразу пресек. Будто в пещере обвалилась стенка, и Билл нашел одну вещь. Потом снова ушел в пещеру, и с тех пор его больше нет.

Ага, тоже песенка, Бенни, только что сам сочинил. Кэп купил безделушку и повел нас обследовать склад. Мы выбили дверь в пещеру и спустились по ступеням вниз. И убейся об ахтерштевень, чтоб возвращаться туда! Наш портвейн стоял наготове, а вот бедолага Билл! Видишь, Бенни, в известковых пещерах готовят плесневый сыр. В них не гниет мясо, а словно покрывается мхом. Какая-то тварь изрубила Билла, как я для сефарда — форшмак. Всюду кишки и ошметки, а на них бело-серый налет. Угол пещеры светился, как Эльмы перед грозой. Мы крестились и чертыхались и таскали наверх свой портвейн. А выбравшись из пещеры, завалили камнями дверь.

Потом кэп утешал сеньориту, а я оттирал каждый пузырь. На каждом был крошечный Билли, весь в плесени, словно сыр. С тех пор я блюю с Камамбера и ненавижу Рокфор.

Что там бормочешь, Бенни? Рассказать про ту вещь? Давай сюда уши, приятель, и слушай тогда, хехе…

Да, чудная была вещица — на вид что твое серебро. Морской дьявол ее слепил, провалиться мне на моря дно. По виду — один в один акула, но холодна, как лед. Кэп фигурку себе заграбастал, да на шею повесил ее. Только странный потом он сделался — подозрителен стал и молчалив. А глаза бесовскими стали — один как малахит, другой — что небесная синь, будто демон в кэпа вселился.

Что, Бен, сявку раззявил, скотина безродная? Сколько кэп может ждать, где бекон?! Марш в каюту, креветка позорная, да портвейн не забудь, идиот.

А, вернулся…. чего, ты там мямлишь? У кэпа глаза голубые, да акулы нет на груди? Скажешь — Джо тебе сказочки травит, будто пьяный боцман в трактире? Вылезай-ка, детеныш ехидны, я тебе до конца доскажу.

Вот, ей-богу, фигурка проклятая, за собой столько душ унесла… Да ты слушай, бушприт тебе в задницу, расскажу я, как были дела…

Вот идем мы в Марсель, ветер свищет, да валы норовят с ног свалить. Такелаж разметало, парус скинуло, да бизань почти пополам. А еще одного матросика смыло с палубы будто щепку, глянь. Мы, как грешники в сковородке, лезли вверх и вниз по снастям. Каждый вспомнил и мать, и подругу, и родную деревню свою.

Ветер стих, будто в омут ухнул, и не видно было ни зги. Компас, как плясун на базаре, нарезал большие круги. Небо черное, звезд не видно, а вокруг туман набежал. Место проклято, не иначе, это кэпу я сразу сказал. То ли мель под килем, то ли рифы — не узнаем мы никогда. А на мачтах огоньки засверкали, будто смотришь в глаза сатаны. Ну а мы навидались всякого, огни Эльма нам не страшны. Тишина вдруг вокруг, все повымерло, лишь скрипит разодранный вант.

Это дьявол сам к нам пожаловал — вдруг раздался удар нешуточный, и трещать стали борта. А на глади морской в кильваторе показался его черный бок. И глазищами желтыми смотрит напрямик через толщу воды. Вот тогда ко мне в душу закралось и осталось чувство беды. Это чувство судьбы горемычной, ожиданье потерь да беды. Как я выжил в той круговерти, уж и сам не знаю теперь.

Кэп тогда первым опомнился: «Полезайте-ка быстро все в трюм». Я по трапу всех раньше скатился, а в днище дыра, да вода почт достала кают. Мы латали ее чем придется, но наш барк все равно тонул. Работенка была еще та, рыбам на корм чудом весь экипаж не угодил.

Кэп стоял на корме, да фигурку акулы сжимал. Разрази меня гром, если он там не колдовал. Тут подул зюд-зюйд-вест, мы поставили парус, кэп уверенно встал на курс. Хоть не видно ни зги, но, акульи мозги, кое-как все же сушу нашли.

Островок нам попался маленький — только скалы да чайки кружат. Но каждый из нас был и этому рад, бухту мелкую сразу нашли. Тут мы встали на мель, начался лишь отлив, застучали у нас топоры. Дырку свежей сосной да смолой залатали мы, как могли.

Кэп на берег сошел и меня прихватил — я тогда был отличный стрелок. А фигурку свою не выпускал он из рук, будто что-то тянуло его. Долго лезли по скалам, шею чуть не свернув. Вот нашли небольшой мы уступ. Глянул кэп там и тут, да какую-то глыбу свернул. Вдруг в скале отворился неширокий лаз, мы протиснулись там с трудом. Пахло плесенью, тленом и смрадом, будто зверь какой-то тут жил. У стены белели кости — там скелет лежал без руки. Кэп куда-то наклонился, что-то он в костях нашел. Подошел и я поближе — может и мне повезет? Только видел, как сверкнуло — то фигурка промелькнула? Не успел о том я спросить — из-за скал раздался хохот, леденящий кровь в жилах, о смерти он нас так спешил известить.

Как обратно по скалам бежали, не знаю. Лишь увидев наши мачты, мы упали без сил. Долго потом смех в ушах стоял, да к тому же еще в кошмарах мертвец приходил — руки тянет, пальцев нету, плоть ошметками висит…

Что, Бен, сопли распустил, страшно стало, песья морда? Ты готовь-ка кэпу чай, да бегом в его каюту. Эй, карамба, крысиные мозги, свет тут зажги, ведь не видно ни зги.

Были денечки у нас с капитаном, многое мы тогда повидали… А, возвратился, молокосос, слушай, осталось совсем уже мало.

Кэп ту вещицу, что в пещере нашел, тоже на шею повесил себе. Шли мы в Марсель еще пару деньков, ветер в корму подгонял. Сбыли в порту солонину, портвейн, золотишко душу грело. Мы пошли, глаза медузы, по тавернам, кабачкам.

Что, Бенни, любишь красоток? Ммм, какие там были девочки: в дверь сперва грудь показывалась, только потом сама мамзель. Мягкие, как булочки, и страстные как солдатки. Хорошо мы тогда погуляли.

Только кэпу все стало не мило, лихорадка его подкосила. Бредил он, то ли кого-то он звал. Помню, очнулся однажды, весь белый, губы трясутся. «Смерть я видел, без лица она, и прозрачная. Говорила — отдать серебро тому, кто за ним послан…». А сам лишь сильнее фигурку сжимает, да как будто уже не одну. Я ему говорю — это чертова штука, вот и отдай её ему.

Знать, послушался кэп, на поправку пошел, а про смерть больше не поминал. И глаза у него снова цвета обычного стали. Понял, Бен, что к беде нам такие фигурки судьба посылает.

Вот неделя прошла, кэп на берег сошел, тоже по ласкам да джину скучал. Но в трактире одном, выпив пинту вина, он решил погадать у цыганки. Что та ведьма наплела — я не знал, только кэпа вдруг подменили. На корабль всех послал, да приказ отдал, чтоб к отплытью готовы мы были.

Через час старый Том на корабль весь в крови прибежал, говорит, кэп в таверне один оборону держал. Мы к нему со всех ног, не успели чуток, он уж сам последнего добивал. Странные были враги — и камзол не камзол, и шляпы заморские были. Только кэп — молодец, уложил их рядком, на самом ни царапинки даже.

Что сказать-то еще… Подались мы в Гонконг, сторонились маршрутов знакомых.

Кэп был сам у руля, мы стремились вперед, рассекали килем волну. Враг догнал нас в ночи, в бочке Гарри кричит: «Вижу парус по правому борту».

«Свистать всех наверх, восемь румбов зюйд-вест, шевелись, сухопутные крысы». Кэп гонял нас по вантам, как чертей в аду. Лодка, белая как кость, приближалась полным ходом. Эта чертова лоханка тарахтела, как торговка, столько страху нагнала. Да кораблик тот бедовый паруса не распускал — против ветра сине море рассекал.

У нас был выбор — сдаваться или драться. Да только глядя в эти хари мы понимали — все одно. Ружья, сабли, топоры — закипит работка…

Залп, другой, косило крепко, руки, ноги береги. Тут меня шрапнелью угостило, а могло и голову снести. Кэп, зажав в руке фигурку, прыгнул прямо на врагов. Не брала его ни пуля, ни дубина, ни клинок, лишь куча трупов росла у его ног. Только бой короткий вышел, не хватило, видно, сил. Навалились да подмяли, крепко к мачте привязав.

Подошел их господин, в черном весь, как сарацин. Маскою лицо закрыто, голос режет, как тесак. Вырвал он у капитана ту фигурку, что сжимал. Рассмеялся черт поганый, высадить нас приказал.

Так мы с кэпом оказались на скалистом островке, ни воды, ни провианта, хоть ложись да помирай. Но не бросила фортуна, подобрал один рыбак.

Вот такая камарилья, а тебе наука впрок. Не гоняйся за богатством, лучше бедным быть, дружок».

Бенджамин Франклин, конечно же, кивнул. Ему не хотелось получить очередную оплеуху от старого пьяницы. Но вот рассказу он ни на грош не поверил. Одноногий Джо любил рассказывать страшные истории, сочиняя их на ходу.

Бенджамин прикоснулся к груди, где под рубашкой скрывался амулет в виде орла. Он отправился в это плавание, чтобы заработать немного денег, но грубый быт и обычаи моряков были ему неприятны. Вернувшись домой, в Бостон, он хотел попросить расчет и сойти на берег.

Юный Бен не представлял своего будущего, но точно знал, что оно не будет связано с морем.

Виктор Смирнов — Обзор 4-го тура

Добрый день, этнофаны. Команда Dream Ttam в лице капитана — то есть моем, хочет поделиться парочкой мыслей по итогам четвертого тура. Этот обзорчик я пишу для всех — для читателей и судей, для писателей и художников, для пиарщиков, для всех наших конкурентов, для моей команды и даже для себя лично. В нем я поведу речь о нелегкой работе судьи и связанными с нею проблемами, о реакции общественности на все происходящее, о сложностях и загадках всего конкурса и четвертого тура в частности.

Начну с конца — пусть этот пункт покажется наименее глобальным, но все же он первичен по отношению к остальным. Итак, сложности конкурса на примере четвертого тура.

Задание оказалось не из легких — Варвара Болондаева хорошо постаралась, написав очень занятное авторское начало. Вступление, выполненное в форме красочной и своеобразной речи моряка. Рваная, но все же осязаемая ритмика, а так же присутствие рифмы делает текст похожим на сказку или балладу. Причем не просто сказку, а авторскую сказку, наделенную своим колоритом и стилем, воспроизвести который — задача не для слабого. На примере нашей команды поясню: мы уходили от заданного стиля осознанно. Я понимал, что полноценно не справлюсь с заданием, и даже не пытался, выдав только минимум по жаргону и морским терминам. Ставка была сделана на сюжет, который куда доступнее и богаче можно изложить в виде обычной прозы без стилизации (все же разговорная форма повествования неизбежно сказывается на читабельности, причем почти всегда — не в лучшую сторону). Ну и, разумеется, на оформление и пиар — в этой области Антону и Дмитрию равных нет. Более того, по моему мнению, на все сто процентов задачу не осилил вообще никто. Кто-то сделал речь кока более певучей, кто-то — наоборот, более жесткой, но все же разница всегда ощущалась. Хотя, признаю, некоторые команды справились более чем достойно, и перед ними я снимаю свою треуголку. А уж подать в такой форме действительно увлекательный сюжет это вдвойне здорово.

Вторая сложность задания заключалась в небольших подсказках, оставленных Болондаевой в тексте вступления. Таких мы с ребятами нашли две — упоминание рейсов в Гонконг и танца, который называется фокстрот. Гонконг стал британской колонией только в 1842 году. До этого времени это был, по сути, бедный рыболовецкий поселок, на котором торговому судну делать нечего. Как, впрочем, и не торговому. Допустим, эта зацепка спорная. Но не вторая. Фокстрот появился в США в 1912–1913 году, а в Европе стал популярен только после Первой мировой войны. На основании вышеизложенного, я могу утверждать, что действие рассказа происходит в начале двадцатого века. Или в конце девятнадцатого, если кок рассказывает о событиях давно минувших дней. Однако, все (или почти все, в некоторых случаях эпоха неоднозначно угадывается из повествования) наши уважаемые конкуренты выхватили сабли и бросились в пиратскую тематику — восемнадцатый век, или даже семнадцатый. Признаться, я не знаю, должны ли судьи или сами участники заниматься тем, что Ежи Тумановский назвал «охотой на лис». Возможно, не должны. Но лично для себя я вопрос решил однозначно — это все же стоит делать, потому как проект «Этногенез» предъявляет очень серьезные требования к исторический достоверности происходящего на страницах книг.

И на этой неоднозначной ноте я бы хотел перейти ко второму вопросу, интересующему общественность — к судейской работе. Быть судьей непросто. Думаю, никто не станет спорить с этим очевидным утверждением. Этим трем мужественным парням приходится проделывать немалую работу, вычитывая все конкурсные рассказы. И уж тем более сложно оценивать то, что пишут другие. И если с первым пунктом все более-менее ясно, со вторым работать уже сложнее. Особенно тяжко пришлось ребятам в этом туре — рассказов было 8, хороших и разных, и каждый имеет свой колорит, причем отчетливо индивидуальный. Я бы не взялся точно оценивать степень выполнения задания в работах — для меня это слишком сложно. Но у судей выбора нет — приходится работать. Сделаю небольшое отступление, чтобы просто сказать жюри большое спасибо. Это было сложно, но вы это сделали. Настолько хорошо, насколько смогли. Но продолжим. Хочу задать вопрос, который меня очень сильно интересует: по какому пункту оценивается эффективность «охоты на лис», проведенной командами? По первому или второму? Или не оценивается вообще? Вопросы эти не риторические, потому что я даже не представляю, как на них можно ответить. Очень хочу надеяться, что ответ появиться у кого-нибудь в самое ближайшее время.

Еще хотелось бы поговорить о сложности судейства по третьему пункту — охвату читательской аудитории. Ведь жюри приходиться задумываться о многих нюансах. Например, улавливать разницу между хорошо подобранным артом или сделанным самостоятельно коллажем или полноценным авторским рисунком. И пиар — даже такая характеристика, как количество «лайков» может доставить немало проблем. Например, если у одной команды 20–30 «сердечек», а у другой — «50–60». И то, и другое вполне попадает под «много», хотя разница очевидна.

Вот, пожалуй, и все. Очень надеюсь, что никто не посчитал, что я хотел целенаправленно зацепить или обидеть судей или конкурентов. И если кому-то неприятно это читать — простите меня. Возможно, я позволил себе немного иронии, но не более того. Я искренне верю, что все, кто пишет, судит или читает в рамках этого конкурса — хорошие и талантливые люди, которые делают все для того, чтобы конкурс проходил интересно и честно. А я, в свою очередь, просто хотел донести несколько ценных, на мой взгляд, мыслей до всех. И вот самая главная из них: и судьи, и конкурсанты делают большую работу для читателей «Этногенеза». Очень надеюсь на то, что читатели оценят то, что мы делаем, и будут снисходительны — ко всем. Спасибо за внимание.

Капитан команды Dream Ttam Смирнов Виктор.

Комментарии

Егор Жигулин — Сейчас я совещаюсь с судьями, по поводу команды Дримов и Живого. Вопрос в том, что по сути, Дримы единственная команда, которая попала в нужный временной промежуток.

Цитата: «Тогда поясняю: я думаю, что Болондаева, когда писала авторское начало, оставила 2 подсказки — фокстрот и Гонконг. Гонконг стал британской колонией в 1841 (до этого рейсов туда быть не могло по причине их бессмысленности — что кораблю из Англии делать в рыболовецком поселке). Вторая зацепка — фокстрот. Фокстрот зародился в США в 1912–1913 году, в Европе стал популярен после Первой мировой войны. В общем, наш оппонент промазал с эпохой (как и все кроме нас, по сути). Я бы это отнес к соответствию авторскому началу, но в целом это вопрос философский. Но я уверен, что эти зацепки по эпохе не случайны.»

И если он прав, то значит, что минимум на балл оценка повышается, а три балла (по 1 от каждого судьи) — это то, чего команде не хватает для победы + поданы ещё несколько апелляций.

А значит, ждем либо подтверждение теории от Варвары (ох уж и задала она задание), либо пересмотра оценок Денисом, либо и того и другого. Думаю, мы узнаем это завтра. Ну а пока добавляю сетку и новое задание.

P.S. Извиняюсь, ещё и Гончарук подметил.

Георгий Гончарук — Эй! Я вообще-то тоже про фокстрот подметил. Не надо…

Андрей Маурин — Да уж, ошибочка вышла. К сожалению, моих скромных познаний не хватило, чтобы заметить эти нюансы… Но участникам стоило бы раньше об этом заявить, а не ждать, пока оценки выставят — учли бы и разобрались сразу.

Данила Осипов — Очень интересное рассуждение. За тычок пальцем в небо 3 балла. А как я люблю, когда новые правила вводятся при подведении итогов! Это же именно то, чего нас не хватало! Гениальная идея. Жму всем руку. О! А у меня идея появилась. Давайте добавим по 1 баллу от каждого судьи за слово «пять» в названии рассказа. Ведь 5 — это скрытые три пятерки, что как нельзя лучше коррелирует с названием песни «15 человек на сундук мертвеца».

Антон Салтыков — Андрей, очень не хотелось кого-то напрягать. Думали, все обойдется и без этого. А раз уж возникает спорная ситуация, мы и вмешались.

Данила Осипов — Антон, небольшая поправочка: не спорная ситуация, а победа оппонента. Поэтому сразу вылез интересный факт.

Андрей Маурин — Антон, жаль. Думаю, вмешались бы вы раньше — поста над вашим и прочей ругани можно было бы избежать. А теперь как раз самый напряг и начнется…

Виктор Смирнов — Андрей, честно говоря, мы, разумеется, рассчитывали победить, и более того — победить уверенно и без шума. Не получилось из-за того, что я очень сильно ошибся — как капитан и как писатель. И я, помнится, оставлял комментарий по этому поводу в обсуждении нашего поста, но вы меня проигнорировали. Не хотелось поднимать шумиху и лишать коллег по конкурсу баллов. В общем, самое время вспомнить про пословицу о благих намерениях. Еще раз извиняюсь перед всеми за эту шумиху. Если бы я был умнее, все было бы проще.

Антон Салтыков — Андрей, теперь понимаю. Но Виктор, кстати, на вашу оценку ответил сразу, что готов пояснить кое-что по поводу времени действия.

Данила Осипов — Андрей, Вы не правы. Ругань — это если кто-то кого-то назовет человеком, испытывающим тягу к лицам одного с ним полом, а сейчас имеют место трения. Виктор, то есть когда выяснилось, что мало того, что Вы не победили уверенно, но и проиграли, Вы решили устроить спор? Почему я не спорю с судьями?

Андрей Маурин — Виктор, вы сказали, что поясните после оценок и оставили множество туманных намеков, откуда же я знал) Надо было не оставлять комментарий, а писать мне, а лучше сразу Егору в личку… Но чего уж теперь, что сделано, то сделано, посмотрим теперь, чем это кончится.

Виктор Смирнов — Андрей, признаю, мой косяк. Хотелось играть не только честно, но и красиво.

Андрей Маурин — Антон, обратил. Только надо было пояснять, а не предлагать, в конце концов это вам надо в первую очередь. Моя оценка основывалась совсем не на этом моменте, просто ещё одна нестыковка, как я думал, поэтому менять её я не собирался. Ну и выяснять не стал, решил, дождусь поста после подведения итогов. А оно вот как, оказывается…

Данила Осипов — Ставлю сотку, что меня сольют. Кто поддержит?

Виктор Смирнов — Данила, откуда мне знать? Я, кстати, ни с кем не спорю, просто доношу некоторые мысли. С какими-то из них согласятся, с какими-то — нет.

Ефим Жигулин — Данила, но справедливо же сольют.

Данила Осипов — Ефим, ввод дополнительного правила за повышение баллов за Взятое от балды время действия после публикации работ и получения оценок жюри — это справедливо?

Данила Осипов — Давайте тогда за использование реальных исторических персонажей тоже добавлять баллы. Ой, а у меня же таких персонажей штук пять. Это же целых пять баллов!

Ефим Жигулин — Данила, ну судьям нужно указать на их допущенные ошибки. И раз судьи согласны — значит се ля ви.

Данила Осипов — Или за использование в рассказе фигурки Дельфина, ведь именно о ней шла речь в начале рассказа.

Ефим Жигулин — лучший вариант — это устроить голосование участников сообщества или заставить всех написать штрафной рассказ. Как вам это?

Данила Осипов — Ефим, давайте укажем. Я уже неоднократно писал о глупости использования критерия, касающегося количества лайков. Меня проигнорировали. А вот моих оппонентов почему-то выслушали.

Виктор Смирнов — Ладно, дамы и господа. Думаю, пришла пора успокоиться и идти спать. Я свои ошибки осознаю и очень надеюсь, что апелляция даст нам возможность исправиться. У меня отличная команда, которую я постараюсь так больше не подводить. Спокойной ночи всем, и еще раз извините за этот бардак.

Егор Жигулин — Ефим, со штрафным рассказом — хорошая тема) подумаем).

Ефим Жигулин — Егор, йеххоу.

Данила Осипов — Андрей, мне бы хотелось сказать пару слов по 3-ему пункту. Да. Действительно всего 6 лайков и один отзыв, но обратите внимание, что эти лайки м… «настоящие». Не в том смысле, что их оставили настоящие люди, а в том, что их поставили люди, которых я в глаза не видел, с которыми незнаком, которых не просил «лайкать», как делают некоторые авторы, подключая своих друзей. То есть эти люди самостоятельно решили прочитать рассказ, он им понравился и они самостоятельно решили поставить «лайк». Я говорю о том, что подобные «лайки», о которых не просят, гораздо ценнее лайков многочисленных друзей и знакомых. и чес-слово, получить при этом 1 балл, за то что не клянчу лайки у друзей — по меньшей мере обидно. Причем двое судей явно согласны со мной, так как поставили 3 и 4 балла в сумме, а вот третий судья поставил всего 1 бал. Посему прошу пересмотреть оценку этого пункта в силу вышесказанного. Ефим, — «заставить». Круто звучит. А про штрафной рассказ еще круче. Основание для написания штрафного рассказа? 39 против 37 баллов. Итоги вывешены. Конец. Победитель найден.

Артурчик Ахкямов — Лайки и отзывы-это больная тема этого конкурса, и немного недорегулирована, у каждого судьи свое мнение на этот счет.

Андрей Маурин — Данила, свою оценку пересматривать не собираюсь, так как полностью в ней уверен и с другими судьями на этот счет категорически не согласен. Это их дело, спорить с ними не стану, но буду стоять на своем.

Ефим Жигулин — Данила, 2 балла — это несерьёзно и хлипко, как победа Собянина.

Артурчик Ахкямов — Ефим, а его победа-серьезно?)

Данила Осипов — И раз уж я все равно проснулся, то объясню-ка я Вам, ребята, вот какую вещь.

1) После вывешивания результатов по общим правилам результаты не меняют.

2) Кто сказал, что за угаданное время надо добавить по 1 баллу? Почему не по 2? Где написано за что конкретно выставляются баллы? Нигде? В таком случае баллы за угаданное время действия входят в уже выставленные баллы.

3) Я что-то не понял. Кто автор рассказа? Я или кто-то другой? Это может быть во вселенной вашего рассказа фокстрот придумали в начале 20 века, а во вселенной моего рассказа он существует с середины 13.

4) Почему принимаются жалобы только от моих оппонентов? Я несколько раз попросил разобраться с «лайками». В ответ ноль внимания.

Андрей, обоснуйте свою оценку пожалуйста.

Андрей Маурин — 1. По каким таким общим правилам?

2. Я бы, кстати, 2 добавил. Один к первому пункту и один ко второму. А вообще мы ещё не решили, 1 балл — это минимум, но и этого достаточно.

3. Рассказы пишутся всё-таки по вселенной проекта «Этногенез», во многом построенной на исторической достоверности. Если у вас она не соблюдается, значит вам дополнительный минус за это.

4. Как видите, жалобы ваших оппонентов я тоже вовремя не принял к сведению, а зря.

По поводу вашей оценки я всё уже пояснил вроде, но могу повторить. Оформление у вас не ахти, вызывающие доверие лайки — это хорошо, но их всё же мало, а отзывов (основной критерий, на мой взгляд) и вовсе два, причем один плохой, а другой — от вашего соперника, чтобы вас порадовать.

Данила Осипов — Андрей, то есть лучше надоить 50 лайков с друзей? Нда…

Степан Потапов — Фига тут развели.

Данила Осипов — Ребят, хотел поинтересоваться. Вы ведь понимаете, что конкурс — это гражданско-правовое отношение, урегулированное нормами права, а изменение количества начисленных баллов после введения критерия соответствия рассказа заявленному промежутку времени — введение нового правила конкурса, что является изменение старых правил? Если правила будут изменены, мне не останется ничего кроме как составить исковое заявление и обратиться в суд. Егор, Вы ведь организатор конкурса? Сообщите пожалуйста Ваши данные. Заранее спасибо.

Антон Салтыков — Данила, хорош кокетничать. Правила никто не менял, судьи просто учли один важный факт, и мы сообщили о нем.

Данила Осипов — Антон, введение нового критерия оценки является изменением условий конкурса. Ты понимаешь значение слова «кокетничать»? Нет? Тогда и не отсвечивай.

Антон Салтыков — Данила, несколько дней назад публично извинился, обещал, что впредь будешь относиться к другим с уважением. Но слова твои, теперь очевидно, ничего не стоят. После этого ты еще начинаешь шантажировать судом? Судьям, наверное, от страха нужно политическое убежище искать в Мексике…

Андрей Маурин — Данила, критерии-то те же: рассказ, задание, пиар. Просто все мы (и вы в том числе) недооценили задание, что повлекло за собой судейскую ошибку. Её мы сейчас и исправляем.

Данила Осипов — Андрей, то есть Вы совершили ошибку. А с чего Вы взяли, что Вы совершили только одну ошибку? Я Вам со всей ответственностью заявляю, что мой рассказ Вы тоже недооценили. Антон, почему шантажировать? Я честно сообщаю, что я сделаю. Антон, а суда бояться не надо. Он не страшный.

Денис Питерский — Андрей, я знаю 1 правильное решение этого спора, за неоднократный троллинг коментариев, за неуважение к администрации и критику судей, за хамское поведение и ругань с рядовыми участниками этой группы, занести Данилу Осипова в бан-лист, тем самым дисквалифицировать команду «Живой» из конкурса и тем самым пропустить в следующий тур ребят из Дримов, кто за?!

Данила Осипов — Антон, понимаешь. В тот момент было необходимо разрядить обстановку, с чем я успешно справился.

Андрей Маурин — Данила, не только я, к слову сказать. Ну почему же, не одну. Со всей ответственностью заявляю, что, в свете открывшихся обстоятельств, ваш рассказ я переоценил.

Данила Осипов — Денис, да ну? Это что за основания такие: за критику судей. У меня есть свое мнение на счет их действий, которое я выразил. И в чем же я проявил неуважение? Андрей, не может быть. И как же Вы это сделали?

Андрей Маурин — Данила, не учтя при оценке время действия, оговоренное в задании.

Данила Осипов — Андрей, в чем выражается Ваша переоценка?

Андрей Маурин — Данила, думаю, если будет пересмотр оценок, то сниму с вас столько же баллов, сколько добавим вашим оппонентам.

Денис Четверов — В таком случае, если речь идёт о временном промежутке, то да, ребята попали в точку (ну, когда вот так вот разжуют, конечно всё понятно). Но стилистика и ритм не соблюдались, а ведь это и было задание. Потому-то я и поставил ноль — нет ритма, заданной автором и стилистика текста отличается от авторского начала. А исторические детали я бы отнёс к первому пункту — литературность, интересность, атмосферность. Дополнительные детали в рассказе как раз и делают его более интересным. Но ведь задание-то другое совсем — сохранить стилистику и ритм (предложения короткие, 15–19 гласных с ударением на последнем слоге). Ну за обилие жаргона конечно, балл можно ставить.

Денис Питерский — «произвол администрации, безграмотность отдельных судей», теперь еще одного из них «безхребетным существом» назвал, это ли не уважение?!

Данила Осипов — То есть если судья безграмотный, и ему об этом говорят, то это неуважение? Это называется правда. С произволом и бесхребетником тоже самое. Андрей, на каком основании, интересно? Вы читать не умеете? В задании написано сохранить стилистику и ритм. Про время ни ползвука.

Андрей Маурин — Данила, задание не только в непосредственно самом задании, но и в авторском начале, которое надо продолжить. Оно должно в тексте рассказа быть к месту и гармонично им дополняться.

Денис Четверов — Данила, в задании сказано: сохранить стилистику и ритм. Обилие терминов и жаргона — только за. За жаргон, да, балл можно ставить. За стилистику и ритм — нет. Всё прочее, относиться к литературности и интересности рассказа. Лично я по инерции проверяю только стилистику и ритм, про жаргон и термины забываю, отсюда накладка возникла.

Данила Осипов — Андрей, это ты сам придумал?

Андрей Маурин — Данила, что тут было придумывать? Это очевидно, ведь задание — продолжить рассказ. И вы вроде бы не имели ничего против, когда я использовал этот критерий оценки в прошлых турах.

Данила Осипов — Андрей, если уж честно, то судили Вы из рук вон плохо. Ни аргументации, ничего. Тупо оценки взятые с потолка. Даже не понятно, что Вы оценивали.

Андрей Маурин — Данила, что же вы, такой честный и прямолинейный, так долго молчали — три тура я плохо отсудил. Но лучше поздно, чем никогда, спасибо за критику, приму к сведению. Всё-таки один тур уж досужу, как умею, а на следующий конкурс меня наверное в судьи и не возьмут, раз такое дело).

Денис Четверов — Андрей, сами вызываться не будем, пусть народ голосованием решает кто же их самих и будет судить:).

Егор Жигулин — Данила, суд это хорошо, это я люблю. Но вы ещё раз подумайте, подходит ли статья под наш случай, потому как после того как я выиграю суд, вы будете возмещать мне судебные расходы.

Артурчик Ахкямов — Ахаха, Данила на кого ты лезешь, ладно, так и быть воздержусь, кто Егор по профессии. Мне уже кажется, что судьям надо было как в фильме Михалкова — «12», засесть в спортзале, и обсудить кому сколько ставить)).

Артем Манутов — Денис, и в итоге-то что получается? Вы сказали, за жаргон один балл можно поставить, и Андрей сказал, что тоже добавит один балл. Получается поровну, ничья? Обе команды в пятый тур проходят? Или как вы будете действовать?

Денис Четверов — Артурчик, нас трое, не забывай. В принципе если взять ещё Егора — Вадима, Шимуна, Варвару и Максима, не, ещё четверых надо набрать. Артем, моё дело оценки выставить, кто дальше проходит это уже Егор решает. Добавлю лишь что все судьи ставят по третьему задания по одному баллу.

Варвара Болондаева — Приветствую участников группы. Все участники проявили недюжинные старания и рвение, все рассказы порадовали, но выбрать наилучших из лучших — непростая задача. Поэтому для разрешения спорной ситуации дается дополнительный короткий раунд. Начало текста будет вывешено вечером.

Виктор Смирнов — Спасибо. Ценим. Я так понимаю, условия и сроки тоже будут особые, не будем же мы задерживать ход конкурса в целом? Причем победителю пары еще придется успеть в сжатые сроки добить рассказ по пятому туру.

Егор Жигулин — Виктор, да, не будете, но к пятому туру можно и сейчас готовиться… Никаких заданий, отзывов и лайков не надо, только рассказ и всё.

Виктор Смирнов — Понятно. Спасибо. Работаем.

Дмитрий Климов — А не будет потом нареканий типа кто то был не в курсе т. к. был занят основным заданием полуфинала и не заходил в группу, так как был уверен что победил в этом туре?!?

Ксения Власова — Задание только для Живой и Dream Ttam?

Егор Жигулин — Ксения, да.

Денис Питерский — Дмитрий, в любом случае я думаю утешительный приз отличное утешение в этот раз, книга да еще и с автографом)).

Антон Салтыков — Егор, так он скажет опять, что это нечестно. Да и в одиночку писать азарта нет. Лучше уж предупредить:).

Виктор Смирнов — Антон, у меня уже не то, что азарта, у меня, здоровья нет… Держать 7–8 статей по Шерлоку и еще больше по Жанне — это те еще пирожки…

Егор Жигулин — Антон, я ему ссылку кинул. Можешь тоже предупредить.

Лиза Цветкова — Виктор, надеюсь, что ваши старания не будут напрасны… Удачи вам.

Виктор Смирнов — Лиза, мы делаем все, что можем. Вечером вы уже сможете прочитать то, что получится в результате. А утром кто-то покинет этот конкурс…

Лев Михайлович[16] — Условия равные для обеих команд, если одна не справляется с заданием, то какая разница в чем причина.

Дополнительный тур

Варвара Болондаева — Итак, для команд, идущих ноздря в ноздрю, объявляется дополнительный раунд. Задание не сложное, продолжить текст[17], с временем и местом событий вопросов возникнуть не должно, со стилем, думаю — тоже. Объем не более 12 тыс знаков. Срок сдачи — до 24–00 в среду. Результаты — в четверг утром. Победитель пройдет в пятый тур, а его соперник получит поощрительный приз в виде Тамплиеров-2 с автографом. Новое расследование мистера Холмса. Приветствуется оригинальность сюжета и использование дедуктивного метода.

«Dream Ttam» Виктор Смирнов Человек со шрамом

Интересных дел давно не было, и мистер Холмс начал впадать в состояние сродни анабиозу. Он часами лежал на диване с открытыми глазами и почти не реагировал на мои замечания. Вставал для того, чтобы сварить кофе или выхватить какую-нибудь из стоявших на полке книг, пролистать пару страниц и опять отключиться. Бездеятельность оказывала на него исключительно подавляющее влияние. За последнюю неделю мы пару раз были в анатомическом театре, один раз на концерте виолончели и один — в лаборатории больницы Святого Варфоломея. Также, в связи с отсутствием расследований финансовое положение знаменитого сыщика тоже ухудшилось. Шерлок перешел на дешевый табак, и теперь клубы едкого сизого дыма застилали нашу гостиную на Бейкер-стрит 221-б и постоянно щипали глаза.

Я спустился на улицу, чтобы приобрести у разносчика газет «Утренние ведомости», а когда поднялся в гостиную, мой компаньон все также оставался безучастен. Когда же я пробежал глазами передовицу, раздел светских и коммерческих новостей, пространную и гневную статью некой миссис Хьюстон о проблемах по защите соболей в России и перешел к колонке происшествий, мистер Холмс оживился. Это было единственное, что интересовало его в газетах.

— И что там пишут эти несносные журналисты?

— Сейчас… Ага! Дерзкое ограбление на Риджент-стрит. Перед витриной мехового магазина неизвестный преступник сорвал с жертвы колье стоимостью в двести четырнадцать фунтов и скрылся. На Оксфорд-стрит поссорились торговки горячими пирожками. Одна из них нанесла конкурентке удар деревянным подносом по голове. Потерпевшая доставлена с обширной гематомой в больницу…

— Как все банально и пошло!

— Таков этот мир, мистер Холмс! А, вот уже интереснее. Строителями Тауэрского моста обнаружено тело утопленника, прибитое рекой к опоре. На вид пожилому мужчине около шестидесяти лет, личность пока не установлена, подробности выясняются; золотые часы и наличность в размере пятнадцати фунтов не тронуты. По мнению констеблей, осматривавших труп, смерть произошла по причине несчастного случая или самоубийства…

— Несчастный случай или самоубийство! — Холмс нервно сел на диване. — Да об этом можно написать повесть. О чем только думают эти тупицы? — Он поправил ворот халата: — Доктор Ватсон, у нас будут гости. Подойдите к окну и скажите, что Вы можете сказать об этих двоих?

Я уже привык к способности мистера Холмса видеть через стены, вернее, сопоставлять мельчайшие факты.

— Вы слышали, под окнами остановился кэб. Дверцы хлопнули дважды. Ну?!

Разглядеть визитеров мне не удалось — они зашли довольно быстро. Через четверть минуты раздался звонок, и на пороге появился мужчина, второй, вероятно, остался дежурить внизу. Признаться, это обстоятельство меня смутило.

— Рад приветствовать, господин…

— Хантер. Сэр Самуэль Хантер. — Незнакомец поклонился и занял позицию у окна — так, что солнечный свет мешал изучать черты его лица. Однако, это не помешало мне разглядеть странный шрам на щеке — что-то вроде звезды или круга с лучами.

— Чем могу Вам служить?

Я перевел взгляд на Холмса. У сыщика глаза заблестели таким лихорадочным блеском, что я невольно разволновался.

— Буду краток, мистер Холмс. Пустяковое дело. Я здесь проездом и должен был повидать своего… эээ…своего дядю. Доктора Байерли. Он занятой человек, но никогда не пропускал встречи. Жду целых три дня, а от дяди ни слуху, ни духу. Думаю, Вам не составит труда навести про него справки.

— А что Вы можете еще сказать про своего… дядю?

— Добрый забавный старик. Его интересовали древности, всякого рода фигурки. Доктор Байерли написал ряд трудов по истории тамплиеров. В научных кругах должны знать… А после раскопок в катакомбах Парижа он совсем помешался. Все работал, работал… Вот и сейчас, наверное, где-нибудь в пыли старинной библиотеки. У меня совсем нет времени, мистер Холмс, гонятся за ним по музеям. Наведите справки, я Вас прошу, а я в долгу не останусь.

— Собирайтесь, Ватсон, мы выезжаем через десять минут, — почти крикнул Холмс, когда двери за Хантером закрылись.

— Мы отправляемся на поиски доктора прямо сейчас?

— Мы отправляемся в Скотленд-Ярд, мой друг. Думаю, вы прекрасно поняли, что Хантер никакой не племянник доктора Байерли.

— Вы так уверены в этом, потому что он ни разу не назвал доктора по имени?

— Не только. Видите ли, Ватсон, доктор Ричард Байерли довольно известная в научных кругах фигура. Мне приходилось слышать о нем. Правда, в основном в связи со скандалами. Хантер первый и, пожалуй, единственный человек, который когда-либо называл старого склочника Байерли добрым и забавным, — ответил Холмс, открывая ящик стола, — и вот еще что, возьмите револьвер. Что-то подсказывает мне, что он может пригодиться.

Мы еще не успели подойти к кабинету нашего друга в Скотленд-Ярде — Тобиаса Грегсона — когда поняли, что там творится неладное. Крики, которые оттуда доносились, были слышны на весь этаж.

— Несчастный случай?! Инспектор, неужели полиции не понять, что Патрика Брауна убили? Да-да, Грегсон, это было убийство. Я понятия не имею, кто это сделал. Но уверяю вас, что доктор Браун был убит, и скоро они придут и за мной. Что? Нет, я понятия не имею, что им нужно. Успокоиться?! Да я, черт возьми, и так спокоен!

После этих слов, из кабинета Грегсона буквально вылетел невысокий пожилой мужчина в темных очках. Коротышка несся по коридору прямо на нас, когда его остановил тихий голос Холмса.

— Доктор Ричард Байерли? — спросил мой друг. Я представления не имел, как ему это удалось, но, похоже, Холмс не ошибся.

— Д-д-да… Это я, — ученый как будто налетел на невидимую стену. На мгновение в его голосе послышался страх, — я доктор Ричард Байерли, а кто ВЫ такие, и что вам от меня нужно?

— Меня зовут Шерлок Холмс, я частный сыщик. А это, — Холмс указал доктору на меня, — мой друг и коллега доктор Джон Ватсон. Подозреваю, что вы правы, сэр. Ваш знакомый, доктор Патрик Браун, сегодня утром был обнаружен рабочими мертвым в Темзе. На его теле не обнаружено никаких повреждений, бумажник и ценные вещи остались нетронутыми, поэтому полиция склоняется к версии самоубийства или несчастного случая. Однако вы считаете, что доктор Браун был убит, и, похоже, у вас есть на то все основания.

— Откуда вы все знаете? — изумленно произнес доктор Байерли, — тело опознали только полчаса назад. Я опознал, если быть точным. У покойного не было ни родственников, ни близких друзей.

— Доктор, люди в его возрасте и положении редко становятся самоубийцами, — ответил Холмс, — как, впрочем, и жертвами несчастных случаев, связанных с Темзой. Но сейчас речь не об этом. Сегодня утром к нам с доктором заходил человек по имени Самуэль Хантер, представившийся вашим племянником. Думаю, он может быть связан с гибелью Патрика Брауна и…

— Разумеется, связан, мистер Холмс, — перебил моего друга доктор, — у меня нет никаких племянников!

Через полчаса мы уже сидели в кофейне на улице Уайтхолл.

— Итак, доктор Байерли, мы с Ватсоном можем вам помочь, — начал Холмс, — но для этого необходимо, чтобы вы рассказали нам обо всех ваших догадках.

— Что ж, похоже, у меня нет выбора, — печально согласился тот, — но я хочу попросить вас, чтобы все осталось между нами. Если бы я рассказал полиции все, что собираюсь поведать вам, меня, вероятнее всего, сочли бы сумасшедшим. Но вам, мистер Холмс, можно доверять — я много слышал о вас, в Лондоне ваша репутация сыщика просто безупречна. Все началось с этих проклятых раскопок в Парижских катакомбах… Вы что — нибудь знаете о тамплиерах?

— Кажется, какой — то средневековый рыцарский орден, — ответил я.

— Не просто орден, молодой человек, — заметил доктор, — а один из самых загадочных и могущественных орденов до самого своего разгрома в начале четырнадцатого века. Их власть была настолько велика, что Филипп Красивый… впрочем, я отвлекаюсь от главного. Столь колоссальное могущество было достигнуто Рыцарями Храма не только благодаря военной силе или успехом в торговых делах. В некоторых рукописях упоминаются артефакты — фигурки из металла, которые могли наделить их владельцев сверхъестественными способностями. Признаться, я и сам до конца не верил в существование магических предметов, пока нам с Брауном не удалось обнаружить вот эту.

Доктор расстегнул на рубашке верхнюю пуговицу и вытащил цепочку, на которой висела фигурка из светлого блестящего металла. Присмотревшись, я понял, что она изображала единорога.

— Это и есть один из тех артефактов, доктор? — спросил Холмс, протянув руку, чтобы прикоснуться к фигурке, — и какие же возможности она даровала вам?

— Я не знаю! — воскликнул Байерли, испуганно спрятав единорога обратно под рубашку. Увидев, что никто не собирается отбирать у него артефакт, он немного успокоился, — простите меня, джентльмены. Я не знаю, что может дать эта фигурка, кроме постоянного страха ее потерять. И посмотрите, что она со мной сделала!

С этими словами доктор Байерли снял очки, и мы впервые увидели его глаза. Зрелище было странным — даже невозмутимый Холмс, казалось, был ошеломлен. Глаза доктора были разного цвета, один — голубой, другой — ярко-изумрудный.

— Занятная вещица, — произнес Холмс. Однако я все еще не понимаю, как она может быть связана с убийством вашего коллеги.

— У него тоже была фигурка, мистер Холмс, — кажется, ворон, хотя я могу ошибаться. Мы нашли две, — ответил доктор, — я понимаю, что это недостойно звания ученого, но соблазн был слишком велик. Патрик тоже не расставался со своей. И вот, два дня назад он исчез. А сегодня его нашли… Те, кто это сделал, не взяли дорогие часы и бумажник — но фигурки нет. И теперь, я боюсь, они придут за мной. С тех пор, как мой коллега пропал, я не появлялся дома…

План Холмса был до смешного прост. Доктор отдал нам ключи от своих апартаментов. Спустя пару часов, когда мы уже заняли свои места в гостиной, появился и сам, сразу же отправившись в спальню. Мой друг не ошибся — около полуночи на лестнице раздались осторожные шаги. Преступник быстро вскрыл замок и проник в квартиру. Когда он подошел к двери спальни, Холмс включил свет.

— Не двигайтесь, мистер Хантер. Вы арестованы по подозрению в убийстве доктора Патрика Брауна, — произнес сыщик.

Я не успел даже заметить, как в руках у человека со шрамом появилось оружие. Но даже он не смог тягаться в скорости с Шерлоком Холмсом. Один за другим прогрохотали два выстрела, и Хантер повалился на пол.

— Кончено, — сказал мой коллега, убирая револьвер, — можете выходить, доктор.

Я бросился к Хантеру. Его было уже не спасти. Кровь пузырилась на его губах. Я расстегнул его рубашку, чтобы лучше разглядеть раны, и моим глазам открылась ужасающая картина.

— Боже, что это, — пробормотал я.

Вся грудь и плечи Хантера были испещрены шрамами, подобными шраму на щеке. Похоже, эти символы выжигались на теле человека каленым железом. Некоторые, вроде креста тамплиеров или пентаграммы, я видел раньше. Кроме них было несколько цитат из Библии на латыни, а также другие знаки, смысл которых был мне непонятен.

— Это мои грехи, — проговорил умирающий, словно прочитав мои мысли, — по одному за каждый… останутся неискупленными… вы воры, взяли то… что вам не… принадлежит, — Хантер закрыл глаза, — fiat voluntas tua, sicut in celo et in terra…

С этими словами несчастный умер.

— Невозможно…

Я оглянулся, и увидел доктора Байерли. Старик стоял, опираясь на стол. Лицо его было белым, словно мел, дрожащие губы испуганно шевелились.

— Невозможно, — повторил он, — прошло более пятисот лет. Неужели?..

Тут силы окончательно оставили ученого, и он потерял сознание.

Примерно через полчаса доктор пришел в себя. Едва открыв глаза, он сразу же попросил Холмса подойти.

— Возьмите, — дрожащей рукой Байерли достал из-под рубашки единорога и вложил фигурку в ладонь моего друга, — возьмите его, мистер Холмс. Вы спасли мне жизнь.

Видя, что сыщик не решается принять столь драгоценный подарок, старик добавил:

— Они снова придут за ним. Возможно, если его у меня больше не будет, они пощадят меня. Тем более, я так и не научился им пользоваться, — добавил старик с грустной улыбкой. Почему-то мне кажется, что вам он подойдет больше.

«Живой» Данила Осипов Предпоследнее дело Шерлока Холмса

Интересных дел давно не было, и мистер Холмс начал впадать в состояние сродни анабиозу. Он часами лежал на диване с открытыми глазами и почти не реагировал на мои замечания. Вставал для того, чтобы сварить кофе или выхватить какую-нибудь из стоявших на полке книг, пролистать пару страниц и опять отключиться. Бездеятельность оказывала на него исключительно подавляющее влияние. За последнюю неделю мы пару раз были в анатомическом театре, один раз на концерте виолончели и один — в лаборатории больницы Святого Варфоломея. Также, в связи с отсутствием расследований финансовое положение знаменитого сыщика тоже ухудшилось. Шерлок перешел на дешевый табак, и теперь клубы едкого сизого дыма застилали нашу гостиную на Бейкер-стрит 221-б и постоянно щипали глаза.

Я спустился на улицу, чтобы приобрести у разносчика газет «Утренние ведомости», а когда поднялся в гостиную, мой компаньон все также оставался безучастен. Когда же я пробежал глазами передовицу, раздел светских и коммерческих новостей, пространную и гневную статью некой миссис Хьюстон о проблемах по защите соболей в России и перешел к колонке происшествий, мистер Холмс оживился. Это было единственное, что интересовало его в газетах.

— И что там пишут эти несносные журналисты?

— Сейчас… Ага! Дерзкое ограбление на Риджент-стрит. Перед витриной мехового магазина неизвестный преступник сорвал с жертвы колье стоимостью в двести четырнадцать фунтов и скрылся. На Оксфорд-стрит поссорились торговки горячими пирожками. Одна из них нанесла конкурентке удар деревянным подносом по голове. Потерпевшая доставлена с обширной гематомой в больницу…

— Как все банально и пошло!

— Таков этот мир, мистер Холмс! А, вот уже интереснее. Строителями Тауэрского моста обнаружено тело утопленника, прибитое рекой к опоре. На вид пожилому мужчине около шестидесяти лет, личность пока не установлена, подробности выясняются; золотые часы и наличность в размере пятнадцати фунтов не тронуты. По мнению констеблей, осматривавших труп, смерть произошла по причине несчастного случая или самоубийства…

— Несчастный случай или самоубийство! — Холмс нервно сел на диване. — Да об этом можно написать повесть. О чем только думают эти тупицы? — Он поправил ворот халата: — Доктор Ватсон, у нас будут гости. Подойдите к окну и скажите, что Вы можете сказать об этих двоих?

Я уже привык к способности мистера Холмса видеть через стены, вернее, сопоставлять мельчайшие факты.

— Вы слышали, под окнами остановился кэб. Дверцы хлопнули дважды. Ну?!

Разглядеть визитеров мне не удалось — они зашли довольно быстро. Через четверть минуты раздался звонок, и на пороге появился мужчина, второй, вероятно, остался дежурить внизу. Признаться, это обстоятельство меня смутило.

— Рад приветствовать, господин…

— Хантер. Сэр Самуэль Хантер. — Незнакомец поклонился и занял позицию у окна — так, что солнечный свет мешал изучать черты его лица. Однако, это не помешало мне разглядеть странный шрам на щеке — что-то вроде звезды или круга с лучами.

— Чем могу Вам служить?

Я перевел взгляд на Холмса. У сыщика глаза заблестели таким лихорадочным блеском, что я невольно разволновался.

— Буду краток, мистер Холмс. Пустяковое дело. Я здесь проездом и должен был повидать своего… эээ…своего дядю. Доктора Байерли. Он занятой человек, но никогда не пропускал встречи. Жду целых три дня, а от дяди ни слуху, ни духу. Думаю, Вам не составит труда навести про него справки.

— А что Вы можете еще сказать про своего… дядю?

— Добрый забавный старик. Его интересовали древности, всякого рода фигурки. Доктор Байерли написал ряд трудов по истории тамплиеров. В научных кругах должны знать… А после раскопок в катакомбах Парижа он совсем помешался. Все работал, работал… Вот и сейчас, наверное, где-нибудь в пыли старинной библиотеки. У меня совсем нет времени, мистер Холмс, гонятся за ним по музеям. Наведите справки, я Вас прошу, а я в долгу не останусь.

Детектив оценивающе смотрел на гостя, покачиваясь с носков на пятки, и не произносил ни слова. Так прошло около минуты. Господин Хантер, которому надоело молчать, открыл рот, чтобы что-то сказать, но Холмс его опередил.

— Достопочтенный господин Хантер. Как ваши занятия по фехтованию? Делаете успехи?

Мужчина подавился словами.

Прокашлявшись, он поинтересовался, недоверчиво глядя на сыщика.

— Спасибо. Хорошо. Но с чего Вы взяли, что я занимаюсь со шпагой?

Холмс плюхнулся на продавленный диван и начал сосредоточенно набивать трубку. Я поморщился, предвкушая очередную порцию едкого дыма от дрянного табака.

— Все очень просто, мистер Хантер. У вас характерные мозоли на руке, а еще Вы бережете указательный палец правой руки. Выбили на последнем занятии?

Господин Хантер улыбнулся.

— Не зря мне порекомендовали обратиться именно к Вам.

— Кто порекомендовал? — спокойно поинтересовался Холмс, закуривая трубку и выпуская первое облако дыма. В квартире скоро снова будет нечем дышать.

Я обратил внимание, что сыщик, еще недавно азартно блестевший глазами, почему-то стал очень спокойным и даже немного задумчивым.

— Мой знакомый, — уклончиво ответил мистер Хантер. — Так Вы возьметесь за дело?

— «Возьметесь за дело», — эхом повторил Холмс и посмотрел на потолок. — Да! Я берусь за дело! Ватсон, где Ваша трость? Мы едем в гости к доктору Байерли. Скажите миссис Уотсон, что на обед мы опоздаем. И на ужин, возможно, тоже.

— Постойте-постойте! — замахал руками мистер Хантер. — Я понятия не имею, где живет мой дядя!

Холмс, уже напяливший на голову цилиндр, остановился и внимательно посмотрел на мужчину.

— Мистер Хантер, — вкрадчиво начал он. — Вы говорите, что приходитесь племянником доктору Байерли, знаете, о чем его научные труды, что он любит посидеть в библиотеке, и говорите, что регулярно встречаетесь с ним, но понятия при этом не имеете, где он живет? Простите, но я Вам не верю. Возможно, у Вас были причины не говорить, где живет Ваш дядя, но, поверьте, лучше всего начать с дома. Давайте не будем терять время и отправимся к Вашему дяде. Вдруг он дома, и мои услуги окажутся совершенно ненужными? Тогда Вы нальете мне рюмочку хорошего виски, оплатите дорогу до дома, и будем считать, что Вы мне больше ничего не должны. Ну же? Чего Вы ждете? Ваш кэбмэн уже уехал. Идите, ловите нам повозку!

Мистер Хантер выслушал речь Холмса, кивнул и вышел из комнаты. Внизу хлопнула дверь.

— Холмс, но у Вас нет трости, — заметил я.

— Разумеется, Ватсон, — Шерлок снял с головы цилиндр и начал вертеть его в руках. — я хотел спросить. Вы так и носите с собой тот револьвер?

— Да…

— Отлично, — Холмс одним движением нахлобучил себе на голову цилиндр. — Наш новый знакомый, мистер Хантер, не тот, за кого себя выдает. Никакой он не племянник.

— С чего Вы взяли?

— Во-первых, он на ходу придумал версию про племянника, во-вторых, соврал, что не знает, где живет его «дядя», а в-третьих, зачем племяннику доктора исторических наук пистолет? Ну, а в-четвертых, Вы помните, что в кэбе было два человека. Бьюс об заклад, что второй мужчина сейчас в переулке на тот случай, если мы с Вами решим уйти не попрощавшись.

— Но зачем мистеру Хантеру врать про дядю?

— Не имею ни малейшего понятия, но надеюсь, что в скором времени мы это выясним? — договаривал Холмс уже на лестнице.

— Холмс! Постойте! Но он же врал! Разве можно ему доверять?

Сыщик перепрыгнул сразу через три ступеньки, а приземлившись с коротким хэканьем нанес несколько быстрых ударов по воздуху.

— Ватсон! Друг мой, я чувствую себя ненужным. Скука почти доконала меня. Еще немного и я бы полез на стену, если бы не любезное предложение господина Хантера поучаствовать в розысках доктора Байерли.

Холмс сбежал по крылечку и сходу запрыгнул в ожидающий нас кэб.

— Мистер Ватсон? Я не ошибся? Вы едете с нами? — мистер Хантер был сама любезность. Хмуря брови, я залез в кэб и сел напротив Холмса. Сэмюэль Хантер сел рядом со мной.

Как только захлопнулась дверца, кэб тронулся, похоже, кэбмэну уже сказали адрес, куда следует нас отвезти. Ехали мы в полном молчании.

Холмс прикрыл глаза, делая вид, что задремал, а может и действительно прикорнул. Мистер Хантер только улыбался, стоило мне взглянуть на него, поэтому я ограничился тем, что разглядывал потертый цилиндр Шерлока и стенку кэба за его спиной.

Наконец кэб остановился, и мистер Хантер пригласил нас на выход. Оказавшись на улице, я огляделся. Мы стояли у небольшого опрятного двухэтажного домика с аккуратной чугунной оградой и вьюном на оконных решетках.

Холмс бодрым шагом направился к парадному входу.

— Мистер Холмс! — Хантер нагнал сыщику и пошел рядом. — Тут такая оказия. У меня нет ключа…

— Не проблема! — Холмс был как всегда самоуверен. — Ключ мне не нужен.

Шерлок остановился перед дверью и внимательно осмотрел дверное полотно. Дерево, покрытое зеленой краской, местами рассохлось, но дверь была еще крепкой. Холмс взялся за приспособленное в центре двери кольцо и несколько раз постучал, прислушался и глубокомысленно изрек.

— Видимо, никого нет дома.

Мистер Хантер досадливо покачал головой и несколько иронично заметил.

— Мистер Холмс, если бы доктор был дома, я бы знал об этом.

— Не сомневаюсь, мистер Хантер, не сомневаюсь, — ответил Холмс, наклонившись к дверному замку, удовлетворенно хмыкнул, запустил руку в карман и выудил оттуда две искривленные железяки, ловко сунул их в замочку скважину и немного повертел. Раздался щелчок, и Холмс распахнул дверь, предварительно спрятав отмычки.

— Господа, прошу в дом. Уверен, что у доктора Байерли есть отличный скотч или даже виски. Не думаю, что старик будет против, если мы выпьем по маленькой для согрева. На улице такой холод!

— Мистер Холмс! Так нельзя! — Сэмюэль Хантер метнулся за сыщиком, который уже скрылся в недрах дома. Я последовал за ним. Оказавшись в прихожей прикрыл входную дверь (надеюсь соседи не вызвали констеблей, увидев как трое незнакомцев вломились в дом достопочтенного историка) и только после этого огляделся.

Уютная, но пыльная прихожая, в которой я оказался, производила впечатление того, что хозяин либо давно не появлялся дома либо ставил чистоту далеко не на первое место.

Судя по томику «Байрона» на тумбочке, на котором было гораздо меньше пыли, чем на столешнице, можно было сделать вывод в пользу второго. Но где Хантер и Холмс?

Оба обнаружились в гостиной. До меня донесся конец тирады Холмса.

— … что-то искали и не нашли.

Только после этого я обратил внимание, что в гостиной царит полный хаос. На софу с ручками из темного дерева навалены книги, снятые с полок массивных шкафов у стены. Ящики письменного стола выдвинуты, а их содержимое вывалено на стол.

— Здесь что-то искали?

— Похоже на то, — мрачно заметил Хантер.

— Но не нашли, — внес свою лепту Холмс, двумя пальцами выкидывая стоящей на тумбочке чашке с чаем лимон. После чего понюхал жидкость и сделал глоток. Сморщился и поставил чашку на место.

— Не нашли? С чего вы взяли? Здесь полный разгром. Нужно вызвать полицию.

— Не стоит, — возразил Шерлок, обходя по периметру комнату и осматривая разбросанные предметы. — Мы вломились в дом, так что обойдемся без полиции. К тому же Вам разве не хочется найти то, что здесь искали?

— Хотите сказать, что воры ушли ни с чем?

— Так точно, сэр, — Холмс шутливо отдал честь. — По Вашему лицу я вижу, что Вам интересно узнать, почему я думаю, что некая вещь, которую искали воры, до сих пор находится здесь. Элементарно, Ватсон. Здесь перевернуто все вверх дном. Даже на кухне и в спальне.

— И что?

— А то, что зачем переворачивать вверх дном весь дом, если искомый предмет найден? Какова вероятность того, что искомое было обнаружено в самом конце, в самом последнем месте, которые было обыскано неизвестными? Нет! То, что искали, все еще здесь. Нужно только найти это. Зачем? Пока не знаю, но думаю лишним это не будет. Ватсон!! — гаркнул Холмс так, что я подпрыгнул.

— Что?! Что случилось?!!

— Ничего. Уйдите с ковра.

Я молча повиновался. Вот вечно он так. Постоянно чудит. Вот зачем нужно было так орать? Я что — глухой? Нет. Ему просто нравится заставать врасплох людей.

Тем временем Шерлок носком ботинка поддел край толстого ворсистого ковра и начал отпихивать его в сторону.

— Что Вы делаете? — поинтересовался мистер Хантер, с интересом взирая на действия сыщика.

— Весь дом уже обыскали, поэтому я не вижу смысла второй раз все осматривать. Скорее всего, тайник на видном месте, именно поэтому его не обнаружили. Единственная вещь, которая лежит на своем месте — этот ковер. Не знаю, почему наши предшественники не заглянули под него, но я полон решимости посмотреть, что находится под ним.

Хантер понимающе заулыбался и принялся помогать Холмсу.

— Ага! — торжествующе воскликнул Шерлок, глядя на пустой паркет.

— Ага? Лично я ничего не вижу кроме пыли.

— Ватсон, порой Вы не сообразительнее дрессированной обезьяны, которая умеет носить фрак и есть вилкой и ножом. Смотрите!

Шерлок опустился на колени и энергичными движениями начал разгонять пыль.

— Апчхи! — сказал я. Чуть позже ко мне присоединился Хантер. На пару мы чуть не вычихали все гланды. Один Холмс будто не замечал пыль, которая покрыла его с ного до головы.

— Холмс! Прекра-а-апчхи-те!

— Спокойствие, Ватсон, только спокойствие. Смотрите.

Я пригляделся и с удивлением обнаружил, что под Слоем пыли обнаружилась надпись, нацарапанная на паркете то ли гвоздем, то ли опасной бритвой.

— Non nobis, Domine, non nobis, Tuosednomini da Gloriam, — продекламировал Холмс. — Не нам, Господи, не нам, но Твоему Имени воздать Славу! Девиз тамплиеров. Вот только… — Холмс начал мерить шагами комнату, бормоча что-то под нос.

Я хотел было окликнуть сыщика, но меня опередил мистер Хантер.

— Холмс! Что Вы там бормочете?

— Gloriam… Tuosednomini… SednominiTuos… воздать Имени… Твоему Имени… Имени Твоему…. Ватсон! Я понял! — Шерлок будто не слышал вопроса Хантера. Он схватил со стола нож для бумаги и начал выковыривать из пола паркетную дощечку с буквами «sednomini», выломав, принялся за соседнюю со словом «Tuo».

— Холмс! Перестаньте! Зачем Вы курочите пол? Перестаньте…

— Ошибка, Ватсон. Я не мог понять, что меня смущает. Ошибка в девизе. Доктор исторических наук, автор трудов о тамплиерах, не мог допустить такой ошибки! Девиз тамплиеров звучит как «Не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему воздать Славу! Девиз тамплиеров!», а здесь «Твоему» и «Имени» поменяны местами! Это загадка, рассчитанная на знающего человека. Оп! — Холмс выломал вторую дощечку и поменял их местами. Дощечки встали как влитые. Сыщик завертел головой.

— Что дальше? — скептически поинтересовался Хантер.

— Хм, — сыщик потер лоб. — Возможно, механизм сломался или… — не закончив фразу он поднялся с колен и с силой топнул по дощечке с «Tuo». Под полом что-то скрежетнуло и из угла комнаты раздался сухой деревянный щелчок.

Холмс коршуном бросился на звук. Я следом за ним. Только Хантер почему-то остался на месте.

— Что там Холмс? Не томите! — дрожащим голосом поторопил я его. Спина сыщика закрывала мне весь обзор.

Холмс повернулся и показал раскрытую ладонь, на которой лежала фигурка ящерки зеленоватого цвета.

— Что это?

— Не знаю… Мистер Хантер, не вежливо тыкать в человека этой штукой.

Я рывком развернулся. Мистер Хантер целился в нас из кургузого револьвера.

— Простите, мистер Холмс. Но я вынужден. Отдайте мне фигурку и можете уходить. Клянусь честью, что больше мы не встретимся. Просто отдайте ящерку.

Холмс нахмурился и сделал шаг к Хантеру.

— Стоять!

— Сэмюэль, это ведь не настоящее имя? — спросил Холмс, делая еще один шаг.

Я видел, как напряглась рука Хантера.

— Не настоящее. Но разве это имеет значение? Фигурку, Холмс! Положите ее на пол и можете уходить.

— А как же доктор Байерли? — Холмс сделал еще один осторожный шаг. Я оценил расстояние между ним и Хантером. Далеко. Не допрыгнет, даже если очень постарается. Мне было ясно, что задумал Холмс. Отвлекает разговором, чтобы напасть и выбить оружие.

Похоже, одновременно со мной это понял и Хантер. Его палец начал нажимать на спусковой крючок, когда Холмс молнией метнулся к нему.

Раздался выстрел, потом еще один. Когда я оказался рядом, Холмс уже вставал с неподвижного тела Хантера. На его костюме была кровь.

— Вы ранены?

— Это не моя кровь, Ватсон. Нужно уходить.

— А он?

— Не трогайте его. Скоро здесь будет полиция, а нам нужно домой. Скорее. Поймайте нам кэб, а я пока замою кровь.

Мне не хотелось оставлять Шерлока одного, но его крайне серьезный вид вынудил меня поступить так, как он хочет.

Поймать кэб оказалось непросто. Только через 15 минут мне удалось найти свободного извозчика, который согласился отвезти клиентов на Бейкер-стрит.

Холмс вышел из дома доктора Байерли, аккуратно прикрыл дверь и шмыгнул в кэб. Всю дорогу до дома он был молчалив и убийственно серьезен, на мой робкий вопрос «Что случилось?» он не ответил, а я не рискнул донимать друга расспросами.

Только выйдя из ванной дома, Холмс заговорил со мной, но такому разговору я был не рад.

— Ватсон. Нам лучше не вспоминать о том, что случилось, — сыщик быль серьезен как никогда. Даже не серьезен, а мрачен. Настолько мрачен, что милая душе комната, обставленная лично мной, начала казаться неуютной.

— Но Холмс…

— Ни слова, Ватсон. Ни слова, — Холмс поднял руку. — Я вижу, что Вас переполняют вопросы. И… ладно. Я скажу лишь одну вещь, но, прошу, не спорьте, не пугайтесь и пообещайте унести то, что я Вам скажу в могилу.

— Холмс…

— Клянитесь, Ватсон!

— Клянусь, Холмс, но извольте тогда объясниться.

— Меня убили, — я не поверил своим ушам.

— Холмс, Вы опять балуетесь кокаином. Я же просил Вас.

— Ватсон! — Холмс повысил голос. — Я не шучу. Меня убили. Не верите? Смотрите! Холмс распахнул полы пиджака, и я увидел набухшую от крови рубашку.

— Холмс! Вы ранены! Аптечка! Быстр…

— Замолчите, доктор! Замолчите! Я мертв. И с этим ничего не поделаешь. Пуля разорвала мне селезенку и кишечник. Я это чувствую. Но я жив. И… это, мягко говоря, необычно.

— Нам нужен врач. Я…

— Ватсон! Вы слышите меня? Я мертв! Я убит! Но я жив! И я знаю почему…

Я усилием воли обуздал нарастающую панику.

— Вы бредете, мой друг. Вы просто ранены.

— Я убит, Ватсон, но и жив. Благодаря вот этому. Холмс разжал окровавленную руку и показал фигурку ящерки.

— Это всего лишь фигурка ящерицы.

Холмс подошел к окну и посмотрел на улицу. Я уверен, что дело в ней. Я это чувствую. И, похоже, что я прав.

— Холмс?

— Шестеро мужчин только что поднялись по нашему крыльцу. Вы никого не ждете, я тоже. Получается, что им нужно что-то другое кроме нашего общества. А учитывая то, как сильно хотел мистер Хантер эту фигурку, то я делаю вывод, что именно за ней идут эти господа. Извините, Ватсон, что втянул Вас в это дело. Не думал, что так все обернется.

В этот момент распахнулась дверь, и в комнату ввалилось несколько мужчин.

— Мистер Холмс, мистер Ватсон? Нам нужно поговорить. Мы представляем Секретную службу Ватикана, и нас ОЧЕНЬ интересует фигурка…

Итоги дополнительного раунда и комментарии

Варвара Болондаева — Результаты дополнительного раунда команд «Живой» и «Dream Ttam». Признаюсь, решение далось нелегко. Но оно должно быть объективным.

Итак, «Предпоследнее дело Шерлока Холмса» команды «Живой».

Плюсы: яркая концовка, хорошие «дедуктивные» вставки.

Минусы: растянутость и неряшливость текста, обилие опечаток. Главный и основной минус — объем текста превышает дозволенный в полтора раза.

Оценка «Человека со шрамом» команды «Dream Ttam».

Плюсы: текст динамичный и ровный, хорошо выверен, гармоничное использование фигурок. Авторы хорошо ориентируются в тематике Этногенеза.

Минусы: предсказуемый, более пресный сюжет.

В итоге вспоминается басня Крылова о молодом и старом конях.

Техническая победа в раунде присуждается команде Dream Ttam, главным образом, за счет невнимательности противника. Желаю ребятам успехов в пятом туре.

Данилу прошу отписаться мне в личку для получения заслуженного приза.

Артурчик Ахкямов — С победой Дримов, Данила ты тоже молодец, и ты уже получаешь приз, а Дримам еще побороться придется.

Виктор Смирнов — Комментарий не самый приятный, но с ним не поспорить. С моей привычкой везде искать зацепки, подсказки и прочие «ружья», из которых надо «выстрелить» некая предсказуемость сюжета неизбежна. Хотя бы потому, что в объеме 12000 знаков авторское начало определяет синопсис рассказа почти полностью. Наверное, мне нужно чуть меньше математики и чуть больше фантазии. Спасибо Варваре и всем, кто за нас болел.

Данила Осипов — «Яркая концовка и хорошие дедуктивные вставки» против «предсказуемого и пресного сюжета». Я не мог и мечтать о более справедливой оценке. А слова «техническая победа» звучат музыкой для моих ушей, хотя относятся к моему оппоненту.

Победа из-за того, что противник начал писать рассказ в десятом часу и как закономерный результат — просто не успел его вычитать… Разумеется, «победа» есть «победа», но думаю пукан у ребят нехило бомбанул после прочтения про «предсказуемый и пресный сюжет». Все-таки автор в первую очередь должен заинтересовать читателя, а опечатки может и редактор поправить.

Собственно произошло именно то, о чем я и говорил. Стоило убрать критерий оценки с «лайками», как сразу стало ясно, чьи задумки по сюжету интереснее.

Но победа есть победа. И в принципе все остальное не так и важно, даже если это техническая победа, как, например, если бы Кличко застрял в пробке и пропустил начало боя, а Поветкину присудили бы победу.

Отдельное спасибо хотелось бы сказать Варваре. Полностью согласен с Вашей оценкой моего рассказа. Признаю, что когда печатаю рассказ делаю очень много ошибок, в том числе потому что всегда печатаю первую версию на планшете в текстовом редакторе, который не подчеркивает ошибки. Главное, что сюжет показался Вам интересным. В будущем буду просить кого-нибудь проверять свои тексты на предмет граммотности.

Отдельно хотелось бы отметить еще один момент. Как это ни странно звучит, но я не прочел ни одной книги из серии «Этногенез». ВООБЩЕ НИ ОДНОЙ. Начинал читать «Марусю», но так и не дочитал, бросив где-то после 50-ой страницы.

В заключение еще раз поздравлю моих оппонентов с победой, на айфон ребятам все-таки рассчитывать бессмысленно. Тот, кому он достанется был известен с первого тура.

Артурчик Ахкямов — Почитай миллиардер, блокаду, хакеры. Втянешься в этно!

Антон Салтыков ответил Даниле Осипову — Данила, ну первые два тура мы получали лучшие оценки по сюжету и заданию, так что в самом начале было трудно сказать, кто получит айпхон. Потом мы, видимо, выдохлись. Или все остальные нас натянули. Постараемся в этом туре себя оправдать.

Егор Жигулин — Антон, на самом деле, всё слишком непредсказуемо!

Виктор Смирнов — Данила, если по делу и серьезно, то нам вполне по силам пободаться с любым из оставшихся соперников, и при хорошем раскладе даже забодать. Четвертый тур — это чисто моя ошибка в выборе стратегии. Во всех остальных мы показали себя куда более уверенно. Очень надеюсь, что я не перегорю на оставшихся, и мы сможем показать результаты на уровне второго и третьего тура.

Егор прав — все действительно непредсказуемо. А в финале вообще будет мистика — судить-то будет не наша бравая тройка. А какие критерии у редакции, можно только догадываться. В общем, время покажет. До меня только сейчас доперло, что старый конь — это я?!

Егор Жигулин — Итоги 4 тура

Четвертый тур был непростой, во-первых, очень сложное задание дала Варвара Болондаева, во-вторых, накал страстей достиг своего пика, конфликт был, были и извинения, в-третьих судейских ошибок было море, и скандалов связанных с ними — тоже (но к этому мы ещё вернемся).

Красочные эпитеты про Георгия Гончарука я уже устал придумывать, поэтому скажу, что он молодец, и поздравлю с победой. Это вовсе не значит, что ребята из команды «Один в поле воин» не молодцы, возможно, они заслуживают и баллов повыше, но это не очень им бы помогло. Большое спасибо ребятам, увидимся в следующем конкурсе.

Команда любителей (хотя и одних из фаворитов) всего лишь на 7 баллов переиграла команду профессионалов. Обе команды были достойны финала, но встретились раньше… Было интересно следить за этой встречей. Я надеюсь, что мы встретимся с этими авторами ещё в нашей группе (ну и в следующем конкурсе, в частности).

Техническая победа Дримов в доп. раунде позволяет им пройти в следующий тур. Всё остальное уже прокомментировали сотню раз…

Как не советовал я Ирине подтянуться, со следующим уровнем сложности она справилась не очень хорошо. Ну а Магическая команда показала лучший результат в этом туре.

Всем командам, которые вылетели (независимо от тура), просьба навестить нас после полуфиналов, так как будут разыграны ещё 2 приза.