Билет в детство. Рассказы

НАСТРОЙЩИК РОЯЛЕЙ

Его звали просто настройщиком. Никто не знал, сколько ему лет, но все предполагали, что не менее ста; а ребятишки были уверены, что ему вся тысяча, такой он был сухой и сморщенный.

Он появлялся в чьей-нибудь квартире часов в десять утра, с небольшим чемоданчиком в руке, и долго не мог отдышаться, даже если надо было подниматься всего на второй этаж. Его сразу же приглашали пройти в комнату, предлагали стул, заботливо спрашивали, не налить ли чаю, потому что настройщики на вес золота: инструментов нынче стало много, чуть ли не в каждой квартире, а настройщиков нет.

И вот он сидит в чисто прибранной комнате, делая частые неглубокие вдохи, покорно дожидаясь, когда сердце перейдет с галопа на неторопливый шаг, и молчит. Он не произносит ни слова. И седенькой старушке, которая до сих пор с опаской обходит пианино, приходится говорить. Она понимает, что раз пришел настройщик, значит, надо говорить об инструменте. Она с радостью поговорила бы о погоде, о том о сем, но положение обязывает говорить только об инструменте.

- Вот купили эту пианину. Говорят, дочка пусть учится играть. Ей и было-то три года, а уже деньги копить начали. Теперь-то, говорят, в кредит купить можно. Ну, да ведь не знаешь, что завтра будет. Купили, и слава богу, Танюша уже второй класс кончает. И играет. Придет со школы и за нее, значит, за пианину эту. Понимает уже все. И по нотам разбирается.

Старушка смолкла, ожидая, что заговорит настройщик, но тот не произнес ни слова. И, когда молчание стало слишком затягиваться, снова заговорила:

- С матерью, с дочкой, значит, моей, они по вечерам сидят. Бренчат, бренчат, хорошо получается. Особенно эти… этюды. И отец тоже сядет где-нибудь в уголок и слушает. Молчит и слушает…

Настройщик молча кивал, чему-то улыбаясь.

- Значит, Танюша в час придет? - вдруг звонким мальчишеским голосом спросил он, так, что старушка чуть не ойкнула от удивления, - ведь она ему об этом ничего не говорила…

- В час, в час…

- Ну, так я в час и зайду! - весело и громко сказал настройщик.

Взял свой чемоданчик и вышел из квартиры.

На лестничной площадке он немного постоял и решительно позвонил в соседнюю дверь.

Его встретила высокая полная женщина в тяжелом, расшитом павлинами халате, в замшевых туфлях с загнутыми вверх носками и с огромной бронзовой брошью на груди.

- Вам кого?

- Я настройщик, - тихим, усталым голосом отрекомендовался старик.

- А! Наконец-то. Проходите. Терпенья уже от соседей не стало. Ноги об коврик вытрите. Проходите вот сюда. Садитесь на этот стул. Пианино у нас чешское. Тыщу триста вбухали. Такие деньги! А оно и играть-то не играет.

Настройщик поставил чемоданчик на пол и осторожно опустился на стул, словно тот мог не выдержать его иссохшее тело.

Хозяйка квартиры подошла к пианино, открыла крышку и стукнула пятерней по клавишам:

- Слышите! Оно и не играет совсем.

Настройщик повернулся к инструменту одним ухом, словно прислушиваясь.

Женщина еще раз стукнула по клавишам, извлекла из инструмента какой-то сумасшедший аккорд.

Настройщик все так же молча продолжал сидеть на своем стуле.

- Что же вы? - загремела хозяйка. - Пришли, так работайте. Или вам тоже стаканчик водки надо? Нет уж! Приходили тут батареи промывать, так сначала им водки подавай! А после них ремонт на тридцатку пришлось делать… Что же вы сидите?

- Кто у вас на нем играет? - осторожно спросил настройщик.

- Я играю. А вообще-то для Коленьки купили. А вам-то что до этого?

- Нужно, - твердо ответил настройщик.

- Коленька! - позвала женщина. - Иди сюда. Уроки потом сделаешь.

Из комнаты вышел мальчик лет десяти и, глядя куда-то в сторону, поздоровался.

- Не хочешь играть? - вдруг спросил его настройщик.

- Не хочу! Не хочу и не буду! - скороговоркой ответил мальчишка и испуганно посмотрел на мать.

Та погрозила ему пальцем и строго выговорила:

- Мал еще: хочу - не хочу. Что скажу, то и будешь делать.

- Коля, сыграй мне что-нибудь, - попросил настройщик. - Просто так, как будто для себя. А я послушаю, что с вашим инструментом.

Мальчишка насупился, но все же сел за пианино и сыграл этюд Черни.

- Вот слышите, как тихо играет, - сурово сказала Колина мама. - На третьем этаже уже ничего не слышно. За что только деньги берут?

- А в школе сказали, что у меня слуха нет, - объявил Коля.

- Не твое дело, есть или нет, - отрезала мама.

Настройщик подошел к пианино, и Коля поспешно уступил ему место. Старик ласково пробежал по клавишам пальцами обеих рук и осторожно погладил полированную поверхность.

- Хороший инструмент. Почти совершенно не расстроен.

- Так ведь тихо играет, - забеспокоилась хозяйка. - Соседи играют - у нас все слышно. Мы играем - им хоть бы хны. Ни разу не пришли, не сказали, что мы им мешаем. А мне чуть ли не каждый день приходится стучать в стенку. Телевизор не посмотришь… Сделайте, чтобы играло громко. Чтобы на всех этажах слышно было.

- Понимаю. Это пустяковое дело, - сказал настройщик.

- А сколько берете? - подозрительно спросила Колина мама.

- Я беру десять рублей.

- За пустяковое-то дело?

- Кому - пустяковое, кому - нет.

- Ох, уж с этими халтурщиками спорить! Все равно вырвут.

- Я настройщик, - твердо сказал старик.

- Господи, да заплачу я. Сделайте только, чтоб как гром гремел.

- Сделаем. Так, значит, ты, Коля, не хочешь играть на пианино?

- Нет, - ответил мальчишка, глядя в угол.

«А слуха у сорванца действительно нет», - отметил настройщик.

Он снял с пианино передние стенки, верхнюю и нижнюю, вытащил из чемоданчика всякие молоточки, ключики, моточки струн и с час провозился с инструментом, ни на кого не обращая внимания. Потом поставил стенки на место, закрыл чемоданчик и сказал:

- Готово. Можете проверить.

Хозяйка недоверчиво подошла и долбанула по клавишам пухлой пятерней. Раздался ужасающий грохот, в окнах зазвенели стекла, с телевизора упала фарфоровая статуэтка купальщицы.

- Ну, теперь они у меня попляшут! - грозно сказала женщина. - Коленька устанет - сама сяду. А ну, сынуля, давай! Садись! Посмотрим, долго ли они выдержат.

Мальчишка, чуть не плача, сел за пианино, и квартира снова наполнилась неимоверным грохотом.

- Прекрасно, - сказала Колина мама и выдала настройщику десятку.

Тот, не торопясь, положил деньги в потрепанный бумажник и взялся за чемоданчик. Лишь только он переступил порог квартиры, как гром сразу же смолк. Настройщик на всякий случай переступил порог в обратном направлении и удовлетворенно улыбнулся. В квартире гремело пианино и дребезжали стекла. Но только в квартире. Сразу же за ее пределами гром стихал.

Настройщик знал свое дело.

Он поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, из-за которой доносилось пьяное пение. Здесь со вчерашнего дня праздновали день рождения.

Дверь открыл глава семьи, нетвердо державшийся на ногах, но очень вежливый.

- Папаша, проходите. Мы вас ждали. Шум сейчас мы устраним. Не хотите ли стаканчик за здоровье моей любимой дочери? Впрочем, пардон-с. Бутылки пусты. Но это мы вмиг организуем. Садитесь за стол. Это моя жена. А это не то брат жены, не то дядя. Черт их всех запомнит! Его драгоценнейшая супруга. А это моя Варька. Что за черт! Варька, где ты? Варька! - зычно крикнул отец. - Иди сюда. И сыграй нам на пианино… Три этюда… Три этюда для верблюда, - пропел он и вдруг захохотал, а за ним и все остальные. - Она у меня талант! Ее на конкурс хотят послать. Талант, а для отца и гостей не заставишь сыграть! Варька! Ну, Варюшенька, сыграй нам.

В дверях показалась девочка. Вид у нее был сердитый и вызывающий.

- Чего вам надо! Орете второй день, а я вам играй! Все равно ничего не понимаете.

- А я говорю - играй! - приказал папа.

Настройщик вдруг подмигнул девочке, и та прыснула в плечо от смеха. Потом села за пианино и отбарабанила что-то совершенно непонятное.

Папа, мама и гости зааплодировали.

- Доченька, сыграй для гостей еще что-нибудь, - попросила мама.

- А водки-то тю-тю, - сказал вдруг настройщик, и все забыли про музыку.

- Это мы сейчас сообразим, - уверил папа, и через минуту они вместе с дядей-братом устремились в магазин.

- Нельзя их одних отпускать, - сказала мама, и обе женщины бросились за мужьями.

- А теперь мы посмотрим, что случилось с вашим пианино, - довольным голосом сказал настройщик. - И мешать нам никто не будет.

- Да, не будет! Сейчас вернутся и затянут «Скакал казак через долину».

- Не вернутся. Они двери не найдут.

- Правда, не найдут? Вот здорово! - сказала девочка. - Всегда бы так.

- Так и будет. Как только они тебя заставят играть, сразу всем понадобится за чем-нибудь выйти, а вернуться назад они не смогут, пока ты их не захочешь впустить.

- И я буду играть одна?

- Одна. Никто тебе не помешает.

- Спасибо, дедуля, спасибо! - Девочка бросилась на шею настройщику, так что тот едва устоял на ногах. - Я бы их совсем сюда не пустила и все время играла.

- Как захочешь, так и будет, Варюшенька. А теперь давай вместе возьмемся за него.

Через час пианино было настроено, и старик, устало закрыв глаза и задумчиво улыбаясь, слушал, как Варенька импровизировала.

Потом они сжалились и впустили гостей в квартиру. Настройщику было выдано десять рублей, и он осторожно положил десятку в потертый бумажник. А папе снова захотелось, чтобы дочь сыграла для гостей.

Варенька заговорщицки подмигнула настройщику и сказала:

- С огромнейшим удовольствием.

Едва она села за пианино, как папа встрепенулся:

- А пивка-то не взяли! Пойдем-ка, пока магазин не закрыли.

Мужчины чуть ли не бегом выскочили на лестничную площадку.

- Опять квартиру не найдут, - заволновалась мама. - Надо проследить. - И обе женщины вышли следом.

- Вот здорово! - закричала в восторге девочка. - Приходите ко мне еще, дедуля! Я так хочу вас еще видеть!

- Приду, Варенька, приду, - сказал настройщик, подмигнул и вышел за дверь. Здесь он минут пять постоял, слушая, как девочка переносит в музыку свою маленькую, чистую и уже очень сложную душу. А во дворе препирались папа и мама, в каком подъезде они живут.

Настройщик знал свое дело.

Было пять минут второго, и настройщик снова спустился на второй этаж, где жила Таня. Она уже пришла из школы.

- Здравствуй, Танечка, - мальчишески звонким голосом сказал старик.

- Здравствуйте, - ответила девочка. - Вы настройщик? И вы настроите мне пианино? У него «ля» в третьей октаве расстроено и «ре» в контроктаве западает.

- Мы его вылечим. У тебя хорошее пианино.

- Да вы садитесь, - засуетилась бабушка. - Отобедайте. Ведь время уже.

- Обед подождет, - ответил настройщик. - Сначала мы займемся лечением. А еще раньше ты, Танюша, сыграешь. Я сяду вот сюда в уголок, и меня совсем нет. Никого нет. Играй.

Девочка нерешительно перебирала ноты, не зная, что выбрать. Выбрала сонату Бетховена. Эту сонату играют редко, но настройщик много раз слышал ее. И в который раз подивился тому, как дети чувствуют музыку, как страдают и радуются вместе с ней. Безошибочно, но каждый по-своему.

Девочка кончила играть и сказала:

- Я очень люблю, когда меня слушает папа. Он как-то очень странно слушает, словно помогает мне. И еще я люблю играть с мамой в четыре руки.

«Да, - подумал настройщик роялей, - здесь работы совсем мало. Настроить «ля» в третьей октаве да подтянуть «ре» в контроктаве».

И все же он провозился целый час.

В это время пришел на обед папа, на цыпочках прокрался к дивану, взял в руки книгу, но так и не перевернул ни одной страницы.

Закончив работу, настройщик сложил инструменты в потрепанный чемоданчик и сказал:

- А теперь, Танюша, проверь, так ли я настроил твое пианино.

Девочка села за инструмент, и по мере того, как она играла, лицо папы меняло свое выражение. Сначала на нем была недоверчивость, потом удивление, затем самый настоящий испуг и, наконец, восторг и растерянность.

- Что вы сделали? - тихо спросил он у настройщика. - Она так никогда еще не играла. Ребенок вообще так не может играть! Ей ведь всего десять лет. Что вы сделали?

- Я настроил пианино вашей дочери, - скромно ответил старик.

- Но… но это что-то невозможное. Она чувствует музыку лучше, чем я.

- Она действительно чувствует музыку лучше, чем вы, хотя вы тоже чувствуете ее прекрасно. Об этом мне рассказала сама Танюша.

Папа смущенно протянул ему десять рублей и сказал, что расплачиваться деньгами за такую работу просто неудобно. Не может ли он еще что-нибудь сделать для настройщика?

Настройщик бережно положил деньги в потертый бумажник и откланялся, улыбнувшись на прощанье Танюше.

Выйдя на лестничную площадку, он постоял немного перед дверью и поднялся на четвертый этаж, потом на пятый, затем спустился вниз и зашел в соседний подъезд. И снова началось его путешествие по этажам.

Часам к семи он устал, годы брали свое, и зашел в ближайший магазин. Там он купил конфет, а в соседнем магазине - игрушек. А когда он выходил из магазина, его уже ждала толпа ребятишек, и он пошел с ними в сквер и там раздал конфеты и игрушки. Он точно знал, кому что нужно дарить. Одним - конфеты, другим - игрушки. Потом он рассказал им смешную сказку, а когда ребятишки начали, перебивая друг друга, пересказывать ее и показывать в лицах, незаметно ушел от них.

Потом он зашел еще в один магазин, и снова встретил шумную компанию своих бесчисленных друзей - ребятишек, и даже придумал новую игру, такую интересную, что все тотчас же увлеклись ею, а он незаметно ушел и от них.

И вот магазины начали закрываться, да и денег к тому времени у него не осталось. И теперь он уже не угощал ребятишек, а только что-то тихо рассказывал им и незаметно уходил, когда чувствовал, что им интересно и без него.

Солнце уже спряталось за домами, а он все шел, не спеша, слыша иногда музыку пианино и роялей, которые он настраивал. Многим людям настраивал он инструменты, мальчишкам и девчонкам, взрослым и даже одной старушке, которая уже двадцать пять лет была на пенсии.

Взрослые звали его просто настройщиком, а дети - дедушкой или дедулей, потому что никто не знал его настоящего имени. И лет ему было, может быть, сто, а может быть, и вся тысяча. Так, во всяком случае, думали ребятишки.