Безымянная земля

На следующее утро, когда они отправились домой, ветер был попутный, и «Ундина» неслась вперед, слегка подпрыгивая на мелких упругих волнах. С неба лился рассеянный и мягкий солнечный свет, далеко в высоте медленно проплывали похожие на причудливых птиц плотные белые облака. Освобожденный от пауков, пока безымянный остров растаял за горизонтом.

Сонк и Ретан, скрестив ноги, сидели на палубе рядом с креслом, в котором, завернутая в большую вязаную шаль, уютно устроилась Делина. Она уже пришла в себя, но выглядела бледной и грустной. Ретан время от времени украдкой обеспокоенно вглядывался в ее лицо.

– Ты предлагал Рапу отправиться с нами? – спросила Делина Сонка. Тот кивнул, о чем-то сосредоточенно думая.

– Наверно, он не захотел расставаться с Мо? Владыка пожал плечами:

– Может быть, ему просто стало… боязно.

– Это Рапу-то? – удивился Ретан. – Уж если у него хватило мужества отправиться за своей подругой прямо в логово пауков… – Он недоверчиво покачал головой. – Нет, я понимаю, что имеет в виду Сонк, – возразила Делина. – Слишком много нового сразу – кому угодно станет боязно. Ничего, вот родит его упрямица, возьмет Рап на руки своего сына, и наладится у них новая, нормальная жизнь – постепенно все войдет в колею. Время лечит всё. Однако мысль, что мир не кончается за пределами острова, не будет давать ему покоя. Рап захочет узнать больше о нем и… о себе самом. Ведь он прирожденный Вьянко, верно?

Владыка снова молча кивнул.

– Что тебя беспокоит, Сонк? – неожиданно спросила Делина.

– Рикон, – коротко ответил тот. – Не пойму, что с ним такое творится. С чего бы человеку вдруг вообразить, что он паук? Не снаружи, естественно, – внутри. И откуда у него эти ложные воспоминания? Будто он вырос среди пауков, в детстве играл с их малышами, точно с братьями и сестрами. Чепуха какая-то… Главное, непонятно, с чего ему вообще пришли в голову эти мысли? Жил себе человек совершенно спокойно, и вдруг… Не нравится мне все… Похоже на… болезнь.

– Хочешь сказать, что ему эти мысли внушили? – озабоченно спросил Ретан. – Привили, так сказать, заразу?

Сонк пожал плечами:

– Или он ее где-то подцепил. И то и другое внушает опасения, верно?

– А может быть, Рикон… ну, скажем, просто сошел с ума? – предположила Делина. – Кстати, вы никогда не бывали в селении для душевнобольных на острове Покой?

Ее собеседники отрицательно покачали головами.

– А я туда езжу иногда… – Ее осунувшееся, но по-прежнему прекрасное лицо помрачнело.

Ретан опустил голову, прикусив губу, – возможно, он знал или догадывался об этих поездках.

Заметив вопросительный взгляд Владыки, Делина добавила отрывисто:

– Там находится женщина, которая вырастила меня, когда родители погибли… Так вот, безумцы иногда про себя такого навыдумывают! Там есть больная, которая воображает, будто она – гриб. А другой, совсем старый, вот такая седая борода, – Делина провела рукой на уровне пояса, – убежден, что он женщина, которая когда-нибудь непременно выйдет замуж и родит троих детей. Якобы ему так было предсказано. Кидается к каждому приехавшему в селение мужчине – не он ли тот самый долгожданный жених? И с грустным видом отходит – нет, не он. Еще бы! У будущего мужа – это тоже было предсказано – непременно должны быть серебряные глаза. Каково, а? Почему бы, в таком случае, не вообразить себя пауком?

Сонк с интересом выслушал ее и снова пожал плечами, но выражение лица у него стало не такое напряженное.

– Не знаю, может быть, ты и права. Ладно, какой смысл ломать голову? Дома разберемся.

– Эй, смотрите-ка! – воскликнул Ретан и встал. – Наши плывут.

Впереди и справа по курсу навстречу «Ундине» действительно быстро шли две большие гребные шлюпки. На корме каждой был укреплен груз, накрытый брезентом, а члены экипажа приветственно махали руками. Сонк уже сообщил Магистру об успехе операции, и тот немедленно распорядился отправить на остров «летучий отряд». Только после этого на отвоеванную у пауков территорию допускались все желающие.

В «летучий отряд» входили и Вьянко, и обычные люди. Чистильщики – врачи и ученые – должны были обследовать новый свободный остров, выявить все формы жизни, потенциально опасные для людей, и либо уничтожить их, либо, если от них все же был какой-то прок, предупредить будущих поселенцев, как нужно вести себя, чтобы не пострадать от их воздействия. Всем этим занимались Чистильщики, а ученые проводили первый, но достаточно подробный осмотр острова. Переписывали коренных жителей с указанием пола, возраста и родственных отношений. Составляли карту территории. Набрасывали примерную картину растительного, животного мира; особое внимание уделялось полезным ископаемым. Врачи обследовали жителей, в частности, выясняя, не являются ли они носителями необычного заболевания – такое уже случалось.

И все вместе они оказывали помощь людям, которые до того вели пусть скотскую, но ставшую привычной жизнь, а теперь внезапно оказались предоставлены самим себе.

Вслед за Ретаном Сонк подошел к борту и тоже помахал рукой. Приятно было видеть нормальные лица – не испуганные, а улыбающиеся; лица здоровых, сильных и, главное, свободных людей. Почти все были ему знакомы.

– Владыка, а симпатичные девушки там есть? – крикнул кто-то, когда одна из шлюпок поравнялась со шхуной. Сонк рассмеялся.

– Насчет девушек не уверен, зато женщин сколько угодно. И большинство из них не замужем. Кстати, среди вас есть акушерки? Я говорил Магистру, чтобы он послал парочку.

В ответ посыпались смех и шутки. Шлюпки быстро удалялись.

Сонк обернулся, и его улыбка медленно угасла – таким грустным было прелестное лицо Делины и ее невидящий взгляд, устремленный, казалось, в никуда. Владыка и Ретан с тревогой переглянулись.

– Что с тобой, Делина? Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Ретан.

Она кивнула, но он заметил, что глаза у нее подозрительно блестят. И в самом деле – на них внезапно выступили слезы и заструились по щекам.

– Я… – Она сглотнула. – Я признаюсь вам, хотя и понимаю, как глупо буду выглядеть. Мне жалко Повелительницу пауков. – Голос звучал еле слышно, на лице возникло виноватое выражение. – Она была такая умная, мужественная, стойкая и… и так страстно хотела жить! Я почувствовала это, когда она… нанесла свой последний удар. Только не надо мне ни о чем напоминать! – горячо воскликнула Делина, хотя оба ее собеседника растерянно молчали. – Я все понимаю! Но все равно жалко, когда гибнет разумное и сильное духом существо. Признайтесь, – она перевела взгляд с одного на другого, – разве вы никогда не испытываете этого чувства? Никогда не сожалеете, что приходится убивать пауков?

Сонк некоторое время пристально смотрел на нее, сощурив глаза и поджав губы. Потом сказал:

– Нет, мне их не жаль. Круто развернулся и большими шагами направился к трапу. Ретан не ответил ничего. Опустившись на палубу у ног Делины, он молча протянул ей свой носовой платок.

Магистр был очень занят, поэтому визит Владыки оказался совсем коротким.

– Составь подробный доклад, ты ведь это любишь, – распорядился Магистр. – И можешь отдыхать. В твоем распоряжении три дня.

– Какая щедрость! Благодарю. – Сонк иронически поджал губы.

Отношения между ними были почти дружеские. И все же не совсем. Во-первых, Магистр Аликорн в свое время был учителем Сонка, а во-вторых, он принадлежал к тем немногим людям, которые вызывали у последнего безграничное доверие и уважение. И хотя Магистр тоже был Вьянко-Владыка, и притом очень сильный, решающую роль тут играли именно его человеческие качества.

– В следующий раз будешь благодарить. Когда с вами отправится Дурбан и тебе не придется писать подробный доклад.

– Вьянко-Память? Неплохо. А что вы собираетесь делать с Риконом?

– Изолировать и обследовать. Что еще с ним делать?

– Вот именно, изолировать, – подчеркнул Сонк и встал. – От Тенаса ничего не слышно?

«Нептун» несколько месяцев назад отправился в очередной поход к материку. К сожалению, способность Вьянко вступать в мысленный контакт зависела от расстояния. Во всяком случае, при значительном удалении контакт был невозможен. На сей раз связь с «Нептуном» оборвалась, когда он еще не достиг земли.

Магистр отрицательно покачал головой.

– Еще вопросы есть?

– Аликорн, что-то случилось? – спросил Сонк.

– Ничего такого, что могло бы тебе помешать со вкусом отдохнуть три дня. Разумеется, после того, как ты представишь доклад… – Магистр усмехнулся и махнул рукой. – Все. Надоел. Иди.

Сонк ушел, не столько встревоженный, сколько слегка удивленный некоторой напряженностью, которую уловил в поведении Магистра. Однако Сонк полностью доверял его чутью. Если тот считает, что Сонку можно спокойно отдыхать, значит, так оно и есть.

Разумеется, сначала – доклад. Не заняться ли им сразу, чтобы поскорее покончить с делами?

Тогда можно съездить домой, поваляться там бездумно, всласть, предоставив Тарде и ее смешливым дочкам, племянницам Сонка, хлопотать вокруг него. Они всегда так искренне радовались ему…

Или…

«Кстати, а где Нейла?» – подумал Сонк, направляясь в библиотеку. И почти сразу же в одном из коридоров столкнулся с ней.

Нынче на красавице было длинное воздушное платье цвета морской волны. Свободные рукава и широкая юбка, схваченная у талии серебристым поясом, развевались при движении, создавая впечатление, что Нейла окружена полупрозрачным облаком. Этот цвет удивительно шел к ее ярким рыжим волосам и очень белой коже. Даже глаза будто вобрали его в себя – темно-синие, глубокие, бездонные. Она была ослепительно хороша и знала это. Чувственные губы при виде Сонка тронула улыбка, глаза заискрились.

Но – странное дело – теперь она не вызывала у него никаких эмоций. Совсем недавно при одной мысли о возможности увидеть ее крепкое и вместе с тем наверняка податливое тело нагим, ощутить под ладонями шелковистую кожу, приникнуть в поцелуе к мягким губам… его охватывало томительное и сладкое желание. А теперь – ничего. Теперь Сонк нисколько не хотел ее. Более того, она была ему чем-то неприятна. Слишком резкие духи. Чересчур откровенно обнажена грудь. Весь облик самоуверенной, жадной до удовольствий хищницы. Наверно, таким взглядом смотрит паучиха на своего избранника, зная, что ему не уйти от ее объятий – и от последующей расправы.

– Владыка Сонк! – воскликнула Нейла. – Вот вы и вернулись! Я так рада…

Сонк остановился, молча глядя на нее и прислушиваясь к собственным ощущениям. Что с ним? Что общего у этой красавицы с паучихой? Почему ее прелести оставляют его совершенно равнодушным?

Улыбка Нейлы стала неуверенной, а потом и вовсе угасла. Женщины всегда очень чутко ощущают перемену в настроении мужчин – особенно по отношению к себе самой.

– С вами все в порядке, Владыка Сонк? – пролепетала она, смущенная его пристальным взглядом.

– Да, конечно, – ответил он, чувствуя, как неестественно сухо и холодно звучит его голос. – Просто немного устал. Извини, спешу. Магистр срочно потребовал представить ему подробный доклад.

Глаза женщины вспыхнули – от удивления, от гнева, от обиды. Она одарила его высокомерным взглядом, круто развернулась и, не сказав больше ни слова, продолжила свой путь.

«Ну вот, – философски заключил Сонк, – теперь я обзавелся еще одним врагом». И в то же время он явно испытывал чувство облегчения при мысли о том, что между ним и Нейлой все кончилось, даже не начавшись… «Давай-ка, братец, быстренько настрочи доклад и езжай домой, – сказал он себе. – Тебе, видать, и впрямь требуется отдых».

День уже клонился к вечеру, за окном полыхал багровый закат, а Сонк все корпел над докладом, мелким, четким почерком исписывая лист за листом. Он сидел в отдельном кабинете, предназначенном специально для работы без помех. Пару часов назад неслышно вошла служительница, принесла еду и крепкий, ароматный чай. Второй раз она появилась, чтобы зажечь свечи в красивых ветвистых подсвечниках.

Все это он помнил прекрасно.

А потом оказалось, что его голова покоится на сложенных руках, прямо поверх недописанного листа. По-видимому, он задремал, а разбудило его… Это было похоже на легкое прикосновение, только не к плечу, а к сознанию. Будто кто-то осторожно, вкрадчиво попытался проникнуть туда, но даже в полусонном состоянии реакция Сонка оказалась мгновенной. Что за чудеса, черт возьми! Во-первых, откуда взялась усталость, из-за которой он утерял грань между явью и сном?! И во-вторых, кто тут, в самом сердце острова Вьянко, осмелился зондировать разум не какого-нибудь обычного человека, а Владыки? Кому и зачем это могло понадобиться?

Или – показалось? Да нет же! Он испытал ощутимый внутренний дискомфорт – что-то неладно! И не столько в окружающем мире, сколько внутри его самого. Мелькнула и вовсе дикая мысль: а вдруг во время последнего похода все они, не заметив этого, подверглись необычному и чужеродному воздействию?! В результате… Рикон вбил себе в голову, что он паук. Делина рыдала от жалости к «Самой Первой». А он сам… Что, собственно, он сам?

Сонк придвинул к себе чистый лист бумаги, разделил его вертикальной чертой пополам и написал в левой части:

«1. Остался равнодушен к прелестям Лейлы.

2. Почувствовал себя таким усталым, что незаметно для себя задремал за работой.

3. Проснулся от ощущения, что кто-то делает попытку проникнуть в сознание».

Скептически поджав губы, он некоторое время разглядывал написанное. Потом снова взял стило и дописал против каждого пункта в правой стороне листа:

«1. Ну и что? Разве все женщины подряд непременно должны нравиться? Да, но раньше-то… Опять же – ну и что? Другое настроение, чуть попристальнее вгляделся и увидел за роскошной внешностью то, чего раньше не замечал, – внутреннюю суть захватчицы. Меня такие женщины никогда не привлекали. Радуйся, что внезапно прозрел.

2. Ничто человеческое Вьянко не чуждо.

3. Вот тут серьезно – если и в самом деле случилось. В чем никакой уверенности нет».

Пытаясь точно вспомнить свои ощущения при пробуждении, Сонк несколько раз машинально подчеркнул последнюю фразу. Да, полной уверенности действительно не было. Может быть, на самом деле его разбудил какой-то неожиданный звук – скрип половицы в коридоре, голос с улицы, – а полусонное сознание интерпретировало его как «незаконное вторжение». А что? Ведь так и есть. Любой звук, способный прервать сон, без позволения вторгается в сознание.

Сонк еще раз перечитал написанное, усмехнулся, скомкал бумагу и бросил ее в корзину. Однако на душе полегчало. Так, между прочим, бывало не раз: стоило выразить словами – и, в особенности, записать – свои неясные опасения, как они зачастую развеивались или начинали выглядеть гораздо менее основательными. А иногда, наоборот, обретали большую определенность.

Наконец, покончив с докладом, Сонк передал стопку исписанных листов помощнице Магистра – затаенно радуясь, что это была не Нейла, – и вышел на улицу с твердым намерением нанять лодку и отплыть домой.

Однако стоило повернуть за угол, как слышнее стали разноголосый говор, крики, музыка, смех и прочие признаки большого скопления веселящихся людей. На центральной площади вокруг памятника Вьянко горели костры, на прилегающих улицах было довольно людно – горожане спешили к площади. Внезапно послышались громкие хлопки, в небо взмыли и рассыпались искрами ослепительно сияющие цветные шары. Ну конечно, как он мог забыть? Освобождение каждого нового острова отмечалось праздником, а люди узнали о том, что это свершилось, только сегодня.

Усталость как рукой сняло. Сонку вдруг захотелось выкинуть из головы все заботы, затеряться в толпе, петь и танцевать вместе со всеми, пить хмельное… В общем, веселиться, на время позабыв, кто он такой. Этого не было так давно! А что, в самом деле? Почему бы и нет?

Круто развернувшись, он чуть ли не вприпрыжку вернулся в магистрат. Там у него, как у всех Владык, была своя жилая комната.

Сонк торопливо стянул серебристо-темный костюм с эмблемой Вьянко – светло-коричневая сова на поле темно-синего цвета, ограниченном золотистым кружком, над которым рельефно и ярко выделялась желтая буква «М». Открыл шкаф и придирчиво оглядел висящую там одежду. Поколебавшись, достал легкие брюки песочного цвета, шелковую зеленую рубашку с открытым воротом, широкий кожаный пояс с узорчатой серебряной пряжкой, невысокие, но ладные кожаные сапоги и бархатную шляпу с широкими полями. Надел все это, глянул в зеркало и увидел там… совершенно другого человека. Как много все-таки зависит от одежды! Отлично. Хотя все жители острова, конечно, слышали о знаменитом Владыке Сонке, мало кто знал его в лицо, которое к тому же теперь затеняли широкие поля шляпы.

В вазе стояли розы – белые, кремовые, красные. Чуть поколебавшись, Сонк выбрал темно-алую, похожую на кровь, и прикрепил ее к тулье.

«Вот теперь то, что нужно», – подумал он и подмигнул своему отражению.

На улице он сразу же влился в поток людей, сопровождавших широкую платформу, на которой играли музыканты и плясали люди. Ее тащили несколько человек, наряженных пауками. Легкие столбики по краям платформы украшали развевающиеся разноцветные ленты и бумажные фонарики. Под ногами танцующих были рассыпаны живые цветы.

На площади Вьянко уже находилось несколько других платформ и множество людей. Женщины в ярких нарядах, с венками на головах или в шляпках с лентами и большими перьями. У большинства юбки были до колен или даже выше, но у некоторых доходили до щиколоток, и у всех были пестро расшиты или украшены блестками. Мужчины в широкополых шляпах с цветами, или с колокольчиками, или с перьями; в разноцветных рубашках с открытым воротом, с широкими кожаными поясами. Смеющиеся, раскрасневшиеся, возбужденные лица; блестящие глаза, крики, смех, пение, музыка.

Сонк начал проталкиваться сквозь толпу к небольшим палаткам, где продавали хмельное и легкую трапезу.

И вдруг остановился, глядя поверх голов на одну из платформ.

С краю сидела женщина. Прежде всего Сонка поразила ее одежда: цветовая гамма была в точности такой же, как у него. Длинная, сильно расширяющаяся книзу юбка песочного цвета, перехваченная в узкой талии кожаным поясом с серебряной пряжкой. Зеленая шелковая рубашка. И черная бархатная широкополая шляпа с маленькой темно-алой розой.

Забавное совпадение, подумал он, и подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть лицо, на которое падала тень.

Не очень юное, но, безусловно, красивое – той чеканной красоты, когда возраст не имеет значения. И что-то еще было в этом лице, делавшее его странно знакомым. Женщина кого-то напоминала Сонку, но кого именно, вспомнить не удавалось. Однако все эти детали стали не важны, когда он увидел ее глаза, устремленные на него с выражением веселого удивления. Наверно, она тоже обратила внимание на то, как совпадают цвета их одежды. Словно искра проскочила между ними или протянулась тонкая звенящая нить. И мир вокруг исчез, окутавшись туманом. Потом женщина с легкой улыбкой протянула к нему тонкие руки, и Сонк помог ей спрыгнуть на землю. Так они и стояли, держась за руки, глядя друг на друга и не замечая ни шума, ни людей, толкавшихся вокруг. Потом женщина облизнула губы – у нее был прелестный рот… И нежный округлый подбородок! И шея – изящная! И голова – горделивая, словно цветок на стебле!.. Она что-то негромко сказала, кивнув в сторону таверны на другой стороне площади.

Они протолкались сквозь толпу, все так же держась за руки – ладонь у нее маленькая, мягкая, теплая, – и вошли в таверну. Здесь оказалось на удивление мало народу – большинство предпочло веселиться на свежем воздухе. Горели свечи на столиках, звучала нежная и грустная мелодия, которую выводил на скрипке музыкант, сидевший на невысоком помосте.

– Хочу пить, – сказала женщина и добавила, искоса взглянув на Сонка: – И танцевать.

Чудесный вечер – едва ли не самый приятный в жизни Владыки. Они танцевали, гуляли и снова танцевали, уже на площади. Потом, вернувшись в ту же таверну, поужинали и немного посидели, слушая музыку. Теперь совсем юная девушка играла на флейте что-то бесхитростное и тоже чуть-чуть печальное. Звуки казались серебристыми и вызывали в памяти образ теплого летнего дождя. Странное дело – Сонк со своей новой знакомой почти не разговаривали, будто в этом не было необходимости. Она спросила, как его зовут. И Сонк сказал – Торанс. Имя отца. Он обычно называл его, когда хотел сохранить инкогнито.

Женщина удивленно распахнула глаза – они у нее были почти черные, а иногда отливали фиолетовым и блестели, словно драгоценные камни – и улыбнулась.

– А тебя? – спросил он, чувствуя, как от странного предчувствия сжимается сердце.

– Тора.

Он наклонился через стол, взял ее руку и поцеловал тонкие, нежные, душистые пальцы. Поднимая голову, поймал устремленный на него пристальный печальный взгляд. И снова испытал острое чувство узнавания.

Тора высвободила руку, встала и, не произнеся ни слова, направилась к выходу.

Сонк, с гулко заколотившимся сердцем, пошел за ней.

Выйдя из таверны, они свернули за угол и все так же молча двинулись в направлении порта. Улицы становились все безлюднее, все темнее, приходилось часто сворачивать. Сонк не запомнил дороги.

Наконец они остановились перед небольшим деревянным домом, утопавшим в зелени сада, невидимого во мраке, но источающего сильный аромат множества цветов.

Тора открыла дверь ключом, что было на острове большой редкостью – здесь люди редко запирали свои жилища, – и вошла первой. Запах чужого жилья ударил в ноздри – странный, немного отдающий гарью, – но уже мгновение спустя Сонк забыл обо всем.

Комната освещалась только рассеянным лунным светом, падавшим сквозь окно. Фигура женщины четко вырисовывалась на этом фоне, ее глаза в полумраке отсвечивали серебром. Вот она сняла шляпу, отбросила ее в сторону, шагнула к Сонку. Ее влажно поблескивающий рот оказался совсем рядом, и Сонк потянулся к нему. Но Тора отстранилась. Она стала расстегивать его рубашку, одновременно целуя короткими, быстрыми поцелуями – в лицо, шею, грудь. Наконец рубашка упала на пол. Руки, прохладные по контрасту с жаром его тела, скользнули к поясу. Щелкнула застежка. Тора присела и, стягивая с него брюки, продолжала осыпать тело Сонка поцелуями, опускаясь все ниже.

Его плоть восстала. Ее мягкие губы заскользили вдоль, делая напряженное ожидание почти нестерпимым. Сонк сделал движение, чтобы тоже опуститься на ковер, но Тора опять удержала его. Она поднялась сама, обвила руками, всем телом тесно прижалась к нему и хрипло прошептала:

– Теперь ты раздень меня. Физическая близость с женщиной, которую доныне приходилось переживать Сонку, протекала достаточно бурно, но предельно просто и быстро. Он был уверен, что ничего другого и не бывает. Происходящее теперь разительно отличалось от всего прошлого опыта. Однако Владыка был способным учеником и все схватывал на лету. Вот и сейчас он мгновенно понял – не умом, а на уровне инстинкта – предлагаемая ему прелюдия многократно усиливает наслаждение.

Тело Торы было восхитительно нежным и гибким, а грудь – неожиданно большой при столь хрупком сложении, налитой и упругой.

Теперь Сонк раздевал женщину, осыпая ее поцелуями. Она слегка приподняла одну грудь, и сосок оказался возле самого его рта. Он поцеловал, но сосок не отодвигался. Сонк обхватил его губами, сжал и услышал прерывистый не то вздох, не то всхлип удовольствия, от которого все в нем затрепетало.

К тому моменту, когда оба оказались обнажены, он уже испытывал почти боль в нижней части живота – сладкую, томительную боль предвкушения. Не разжимая объятий, они сделали несколько шагов в сторону и рухнули на низкую постель. Наконец тела их слились воедино, двигаясь в бурном, все ускоряющемся ритме. Взрыв – и вот он, долгожданный миг наивысшего наслаждения, пронзившего все тело, заставившего трепетать каждый нерв.

Обессиленные, они лежали рядом, но прошло совсем немного времени, и рука Торы снова заскользила по груди Сонка, опускаясь вниз, к животу… Это была незабываемая ночь. Только к утру оба наконец задремали в объятиях друг друга.

Сонк проснулся первым, когда косые лучи явно предвечернего солнца упали на лицо. Тора лежала рядом, подложив под голову руку и разметав по подушке черные волосы. Лицо ее выглядело бесконечно милым, усталым и… снова напомнило Сонку кого-то очень, очень хорошо знакомого. Внезапно его озарило. Он приподнялся и зашарил взглядом по сторонам. Отметив мимоходом, что комната обставлена очень просто, почти бедно, он наконец углядел на деревянной, даже непобеленной стене то, что искал, – овальное зеркальце. Стараясь не разбудить Тору, выбрался из постели и, ступая босыми ногами по мягкому, травянисто-зеленому ковру, подошел к мерцающему стеклу.

Лицо Сонка тоже казалось усталым и бледным, под глазами ясно обозначились голубоватые полукружия… и это, конечно, было типично мужское лицо.

Но если бы на свете существовала сестра-близнец, то она как две капли воды походила бы на Тору.

Вечером, на исходе второго из трех отпущенных Сонку свободных дней, они отправились гулять вдоль берега. Захватили с собой корзинку с едой и питьем. Выбрали пустынное место и уселись на еще не остывший песок. У Сонка разыгрался просто зверский аппетит. Тора же съела лишь кусок хлеба с сыром и выпила полстакана слабого хмельного. Луна, уже слегка обгрызенная с одного бока, но все еще большая и яркая, заливала все вокруг призрачным светом. Вдруг на ее фоне с гортанными криками пролетела стая морских птиц, развернулась, точно испугавшись чего-то, и понеслась обратно. Легкий ветерок шелестел ветвями растущих неподалеку кустов, и мягко' шептали о чем-то волны, набегая на песок.

Сонк смотрел, как Тора ест, – не спеша, аккуратно – как блестят в лунном свете ее безупречные белые зубы. Он пытался поймать ее взгляд, но она все время поворачивалась так, что он не мог уловить. Он хотел ее спросить…

Он очень о многом хотел бы ее расспросить! Владыка Сонк не верил в случайные совпадения. В особенности когда речь шла не об одном, а о нескольких сразу. Но мужчина, назвавшийся Торансом, все еще ощущал на губах вкус поцелуев этой женщины и был готов поверить во что угодно – лишь бы не разрушать очарования. При одном воспоминании о прошедшей ночи он испытывал сладкое томление, а даже случайно прикоснувшись к руке Торы – приятное покалывание, бегущее по всему телу.

К тому же Сонк интуитивно чувствовал, что его вопросы могут остаться без ответа. Тора была немногословна, а может быть, просто не в настроении.

«Завтра, – сказал он себе, – я расспрошу ее обо всем завтра. Завтра я сделаю все, что должен, в том числе проникну в ее мысли, если почувствую необходимость. А сегодня не хочу думать ни о чем. Только смотреть на нее, чувствовать, что она рядом, что я в любой момент могу обнять ее, вдохнуть волнующий запах, исходящий от пышных густых волос, зарыться в них лицом…» Внезапно Тора встала и, на ходу сбрасывая одежду, пошла к воде.

Сонк завороженно следил, как ее тонкая, гибкая фигура, словно сотканная из лунного серебра, остановилась у кромки воды. Вот руки взметнулись вверх, закалывая волосы, и от этого движения приподнялись налитые груди с торчащими сосками. Вот пальцами одной ноги, балансируя на другой и отставив руки в стороны, женщина попробовала воду. Вот вошла в нее, вскинув руки над головой, и стала удаляться, погружаясь все глубже. Вот растворилась в лунном сиянии, слилась с ним, исчезла…

Исчезла?

Сонк вскочил, торопливо сбросил одежду и бросился в воду. Он прекрасно плавал, но долго не мог догнать Тору. Она плавала еще лучше. Казалось, ее бледное, будто светящееся тело совсем рядом – и вдруг снова ускользало от него. А потом, неожиданно развернувшись, она сама поплыла ему навстречу, обхватила руками, притянула к себе. Сонк стиснул ее в объятиях. Их тела снова слились воедино, и это было так же прекрасно, как прошлой ночью. А может быть, даже лучше – вода, ласкающая кожу, создала совершенно новые ощущения…

Потом они в обнимку долго сидели на берегу, накрывшись невесомой шалью из паучьего шелка. А когда ветер подул сильнее, с моря полетела мелкая водяная пыль и заметно потянуло прохладой, вернулись в дом Торы.

И здесь Сонк снова утонул в ее объятиях, теперь уже нежных, неторопливых, но дарящих такое ощущение завершенности, которого он не испытывал никогда.

Проснувшись поздним утром, Сонк обнаружил, что Торы рядом нет. Поначалу он не обеспокоился. Сейчас придет, мелькнула ленивая мысль. Умывается, наверно, или готовит завтрак…

Истекали последние спокойные мгновения его короткого «отпуска».

«Сонк, немедленно возвращайся».

Слова прозвучали в его сознании, когда, так и не дождавшись Торы, он поднялся и отправился искать ее.

Дом состоял всего из одной комнаты, небольшой кухни под навесом и совсем крохотной туалетной, где в пол была врыта бадья для купания, стояла большая бочка с водой и плавающим в ней ковшиком, а на крюках висели полотенца. Только сейчас Сонк обратил внимание на то, каким безликим было это жилище. Никаких украшений или безделушек, не так уж и нужных в хозяйстве, но дорогих сердцу. Лишь самое необходимое.

Торы в доме не оказалось.

Может быть, она в саду? Или отправилась что-нибудь купить на завтрак?

Однако еще до того, как он вышел на крыльцо, чтобы оглядеть сад, возникло отчетливое ощущение, что там ее нет. Еле слышный голос тревоги в душе набрал силу, завыл и…

Именно в этот момент Сонк «услышал» призыв Магистра.

Никаких сомнений – случилось нечто по-настоящему важное. Спрашивать о подробностях – пустое! Это не просьба – приказ, и долг Сонка – немедленно выполнить его. Но куда, черт возьми, именно сейчас подевалась Тора?!

И почему он ни о чем толком не расспросил ее вчера?!

Кто она?!

Откуда?!

Род занятий?!

Как ее найти?..

Ни одного ответа на эти вопросы он не знал.

Одеваясь, Сонк все время прислушивался, ожидая, что вот-вот прозвучат легкие шаги, откроется дверь, но…

Она так и не пришла.

На каждом освобожденном острове существовала школа, и все жители имели возможность посещать ее. Там их обучали грамоте и счету. Многие люди старшего поколения с удовольствием осваивали эти премудрости. Однако учение не было обязательным. На свободных островах жили и те, кто считал посещение школы пустой тратой времени и даже баловством. Немногие, впрочем. Сонк очень надеялся, что Тора не принадлежала к их числу. Как назло, собираясь на праздник, он и думать забыл о карандаше и блокноте, которые обычно носил с собой, – они так и остались в кармане куртки Вьянко. В доме Торы ни того, ни другого найти не удалось. Тогда, вынув из плиты уголек, Сонк крупными печатными буквами написал прямо поперек чисто выскобленных досок кухонного стола:

«Тора, дождись меня, я обязательно вернусь».

Задумчиво посмотрел на кривоватые буквы и добавил:

«Срочные дела, извини».

Жирно подчеркнул слово «дождись», потом «обязательно» и с досадой бросил уголек на стол. Подчеркивай не подчеркивай – кто знает, может быть, она так-таки не умеет читать и просто смахнет тряпкой его каракули, точно грязь? Или вообще не увидит их, если… Если, скажем, не вернется сюда. Ведь даже неизвестно, ее этот дом или нет. И тогда получается, что Сонк может просто потерять ее и больше никогда не увидеть? От этого предчувствия по спине пробежал озноб. Ведь в действительности, уговаривал себя Сонк, никаких по-настоящему веских оснований для паники нет.

В магистрате царила атмосфера суетливой напряженности. Сонк почувствовал это еще у входа, когда столкнулся с другим Владыкой, Акселем.

– Что случилось? – на ходу спросил он у одной из помощниц Магистра, торопливо шагая рядом с Акселем.

Услышанное заставило обоих Владык остановиться, потрясенно глядя друг на друга.

– Ринго убит, – ответила женщина.

Ринго тоже был Владыкой Вьянко! Одним из пяти – всего-навсего! – учитывая Жаккара, сопровождавшего Тенаса на «Нептуне», и самого Магистра Аликорна.

Убить Владыку! Почти невозможно. Но, главное, у кого на острове Вьянко, в самом центре свободной территории, могла возникнуть такая мысль? Кому могло понадобиться и как удалось осуществить подобное?

Кто это сделал?

Магистр ожидал их у себя в кабинете, стоя у окна. Внешне он сохранял полное спокойствие, только глубже прорезались складки в уголках рта и в карих глазах появился угрюмый, недобрый блеск.

– Явились наконец… – проворчал он и кивнул на кресла, предлагая им сесть.

– Неужели и вправду Ринго убит? – прогудел Аксель.

Магистр молча кивнул.

– Убийцу задержали? – спросил Сонк. Последовал новый кивок.

Уже кое-что!

Магистр поднял руку, предупреждая новые вопросы. Некоторое время он молча, пристально и… с напускным удивлением разглядывал Сонка, не обращая внимания на Акселя. А потом задал вопрос, от которого у Владыки все оборвалось внутри:

– У тебя ведь нет сестры-близнеца?

Во рту у Сонка сразу стало сухо. Он отрицательно покачал головой.

Магистр кивнул с выражением… недоверия. И вдруг, сильно наклонившись вперед через стол, спросил, угрожающе сверля взглядом Сонка:

– Догадываешься, кого я имею в виду? Казалось, целую вечность они молча смотрели в глаза друг другу, а потом Сонк кивнул и опустил голову.

– Возьми себя в руки, – после паузы сухо сказал Магистр.

Сонк дернулся, точно от удара, но голову поднял.

– Дело было так. Сегодня Ринго ночевал здесь, в магистрате. По неизвестной причине примерно в седьмом часу утра он встал, оделся, вышел на улицу и направился в ближайший переулок. Именно там на него и напали. Удивляет, что он не почувствовал надвигающейся опасности. Множественные ссадины на шее… Нет, его не задушили. Просто сквозь эти раны мгновенно проник сильнодействующий яд. Ринго умер в считанные секунды, но успел… передать… – Магистр поднялся и отошел к окну. – Я встаю рано, как вам известно. Я услышал… Ну, вы знаете, как это бывает… – Он повернулся к Владыкам и, сморщившись, на мгновение сжал виски ладонями. – До сих пор ломит… В голове словно взорвалось что-то, и я услышал крик>Ринго: «Аликорн! Смотри, кто меня убил!»

– Он знал, что умирает! – подался вперед Аксель.

Магистр угрюмо кивнул:

– И я, как мы говорим, увидел картинку. Клянусь, в первое мгновение мне показалось, что это ты! – Он подошел к Сонку и, опершись рукой на спинку кресла, наклонился к его лицу.

Аксель несколько раз перевел с одного на другого недоуменный, полный тревоги взгляд.

– Чертовское сходство! Но тут же стало ясно – нет, это женщина. На голове – темный платок, низко надвинутый на лоб, как обычно повязывают моряки. Одета была в зеленую блузку, вроде твоей, кстати. – Двумя пальцами он оттянул воротник рубашки Сонка. – Ниже, – Магистр провел рукой от пояса вниз, – что-то светло-коричневое, так мне показалось. Однако отчетливо я видел только лицо. И глаза. И еще когти.

– Когти? – внезапно охрипшим голосом переспросил Сонк.

– Она держала руки вот так, как мне это было «показано». – Магистр согнул руки в локтях и поднял их до уровня головы, хищно скрючив пальцы. – Наверно, только что оторвала их от шеи Ринго. Да, у нее были длинные острые когти.

– Не было никаких когтей! – воскликнул Сонк. Его пронзило ощущение внезапно вспыхнувшей безумной надежды. Это не Тора! – Аккуратные маленькие ногти, розовые такие. Я… – Он стушевался под пристальным взглядом Магистра, но упрямо, хотя и чуть слышно закончил: – Я точно знаю.

Тот пожал плечами. Потом обошел стол и снова опустился в кресло – старинное, обитое красным бархатом, с высокой остроконечной спинкой, на кривых изогнутых ножках в виде мощных лап и с львиными головами, которыми заканчивались подлокотники.

– Но больше всего, кроме очевидного сходства с тобой, меня поразили ее глаза, – продолжал Магистр. – Совершенно безумные, будто подернутые голубоватой пленкой…

– Это не она! – Сонк вскочил. – У Торы глаза почти черные…

– Сядь! – приказал Магистр. – Значит, ее зовут Тора? Интересно…

– Вы ведь ее нашли? – нетерпеливо спросил Аксель. – Как?

– Я тут же вызвал всех оставшихся Чистильщиков, которые не уплыли на новый остров, передал им «картинку», полученную от Ринго, и отправил на розыски. Я очень спешил – опасался, что, покончив с ним, она попытается удрать. Что вполне естественно, не правда ли? Может быть, покинет остров или затаится где-нибудь. Но все оказалось не так уж сложно. Чистильщики довольно быстро обнаружили ее. Она металась у самой кромки прибоя, размахивая руками и не обращая внимания на то, что юбка совершенно промокла. Вообще ни на что не обращая внимания. В том числе и на наших людей. Они подошли к ней сзади и взяли за руки. Она не сопротивлялась. Она…

… «сгорела»? – одними губами спросил Сонк. Так говорили о человеке, мозг которого пуст.

Почти пуст… Разрозненные обрывки воспоминаний, чувств, мыслей, не связанных между собой и не складывающихся в законченную картину. Иногда подобное происходило с психически ненормальными людьми, перенесшими к тому же сильный стресс. Магистр кивнул:

– Или ее «сожгли».

Любой достаточно сильный Вьянко мог таким образом опустошить мозг обычного человека. Или даже другого Вьянко, в особенности если тот не ожидал нападения.

– Сонк, – почти мягко продолжил Магистр, – ты знаешь, кто она такая?

– Я… Я должен взглянуть на женщину, которую вы задержали, – отвел взгляд Сонк. – Я не уверен, что это Тора. Я… Я не верю, что это Тора! – закричал он и вскочил. – Покажите мне ее!

– Непременно, – спокойно и даже сочувственно ответил Магистр. – Для того я и вызвал тебя сюда.

– Тогда чего мы ждем?

– Сейчас, сейчас… Аксель, ты пойдешь с нами… на всякий случай. – Он помолчал, глядя на Сонка. – Я очень рассчитываю на тебя, Владыка. Мы должны выяснить, кто она, откуда появилась и почему убила Ринго. Ну, и прочие… мелочи. К примеру, почему она так похожа на тебя, Сонк. Вряд ли случайно. Специально подобрали? В общем, вопросов немало. Очень надеюсь, что ты, как всегда, окажешься на высоте.

– Я все понимаю, Аликорн. И – готов.

– Что ж… Тогда пошли.

Они вышли из здания магистрата, пересекли небольшой мощеный внутренний двор и направились к одноэтажному строению из красного кирпича, в котором обычно содержались арестованные.

Это была не тюрьма – та размещалась на одном из самых маленьких и неприступных свободных островов.

Охваченный смятением, Сонк настолько углубился в свои мысли, что не заметил, как его спутники чуть поотстали.

– Старайся все время контролировать его, – мрачно сказал Магистр. – Если сможешь, конечно.

У Акселя глаза чуть не выскочили из орбит.

– Вы… не доверяете Владыке Сонку? – ошеломленно спросил он.

– Дело не в этом. Просто… Может быть, сам того не подозревая, он оказался под воздействием…

– Владыка Сонк? – недоверчиво перебил Аксель. – Но ведь сильнее его среди нас никого нет.

– Вот именно, среди нас, – многозначительно ответил Магистр. – Делай, как я сказал.

Сопровождаемый Акселем, он ускорил шаг и догнал Сонка уже у самого входа. Здесь стояли двое стражников-Вьянко и столько же у двери в комнату, где находилась… убийца Ринго.

Сонк до последнего момента не верил, что сейчас он увидит Тору.

И все же это была она.

Сидела на узкой койке, привалившись спиной к стене, и даже головы не повернула, когда открылась дверь. Выглядела она усталой, постаревшей и совершенно безразличной к происходящему. Та же одежда, в которой Сонк увидел Тору впервые. Ее, кстати, она носила и все то время, что они провели вместе, но прежде он как-то не обращал на это внимания. Правда, шляпа отсутствовала. Густые черные волосы рассыпались по плечам, поверх накинутого на них темно-синего платка. Обуви тоже не было – из-под уже подсохшей юбки, на которой соленая вода оставила неопрятные разводы, выглядывали босые ноги. Руки спокойно сложены на животе – и Сонк с удивлением отметил неестественно длинные ногти, отливающие золотом и действительно похожие на когти.

Магистр кивком указал Акселю на табурет, намертво вделанный в пол у стола, и тот опустился на него, поглядывая на Тору. Сам Аликорн присел в ногах узницы и кивнул Сонку. Мол, чего стоишь?

Приступай!

Владыка сделал несколько шагов вперед и остановился прямо перед женщиной, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Неожиданно она резко повернулась, точно почувствовала взгляд. И он увидел ее глаза. Никакой мутной пленки, о которой упоминал Магистр, Сонк не заметил, но выглядели они совсем не так, как прежде! Радужная оболочка – ярко-серая, с едва заметными коричневатыми вкраплениями. На белках змеились тоненькие красные прожилки, как бывает у очень утомленного или больного человека. Смотрела она прямо на него…

Нет, тут же с болью понял Сонк, – сквозь него. В никуда или, может быть, куда-то, где не было места тому, что ее окружало сейчас.

Присев на корточки, он внимательно осмотрел ее «когти». Ладно, цвет глаз, в конце концов, не так уж сложно изменить, но не могли же ногти так удлиниться за несколько часов? Заметны были пятнышки запекшейся крови. Крови Ринго!

Сонк двумя пальцами поднял за запястье безвольную руку Торы и поднес чуть не к самому носу, поворачивая так и эдак и внимательно разглядывая.

«Берегись! – прозвучало в мозгу предостережение Магистра. – На ногтях наверняка еще остался яд».

Внезапно Сонку в голову пришла одна мысль. Он вытащил из кармана носовой платок, скомкал его поплотнее и, обхватив один из когтей, дернул. Потом еще раз, посильнее. Так и есть! Накладка, очень искусно имитирующая коготь!

Сонк перевернул ее и увидел тоненькую трубочку, пересекающую коготь сверху вниз и расширяющуюся к лунке ногтя наподобие небольшого серповидного «кармана». Очевидно, именно здесь находился яд. Судя по сплющенности трубочки и «кармана», теперь они были пусты.

– Надо снять остальные, – сказал Магистр, взяв у Сонка носовой платок вместе с когтем и внимательно разглядывая орудие убийства.

Почти сразу же в комнату вошел совсем молоденький Вьянко и, ни о чем не спрашивая, направился к Торе. Очевидно, Магистр мысленно уже дал ему все необходимые инструкции.

Сонк отошел в сторону, пока молодой человек, стараясь не смотреть в лицо женщины, осторожно снимал когти и складывал их в принесенную с собой коробку. Покончив с этим, он вышел, бережно держа груз обеими руками.

Сонк снова подошел к Торе. Странно, он по-прежнему не испытывал к ней вражды, хотя теперь уже нисколько не сомневался в том, что именно она убила Ринго. Боль, жалость, сочувствие, сожаление – вот какие чувства владели им, но ум работал холодно и четко. Узнать правду было жизненно необходимо, он прекрасно осознавал это.

До сих пор на своих островах Вьянко не сталкивались с достойным врагом. И откуда ему взяться, если прежде, чем освоить новую территорию, всех пауков уничтожали подчистую? Встречались, конечно, иные зловредные твари. Однако, во-первых, их было немного – замкнутые в ограниченном пространстве своего острова, пауки, как правило, еще до прихода Вьянко успевали прикончить всех сколько-нибудь крупных животных. А во-вторых, с уцелевшими тоже не церемонились и оставляли жить, только если находили способ обезвредить и подчинить себе.

Но враг, оказывается, существовал. Возможно, не на самих свободных островах, а за их пределами. Всего в архипелаге, по утверждениям ученых, насчитывалось триста двадцать семь островов. Освобождено же пока всего сорок три. О том, что творилось на остальных, было известно очень мало.

Вьянко действовали медленно, но верно, последовательно переходя от одного острова к другому. Высылали разведку. Крайне осторожно, чтобы не заронить ни тени подозрения у пауков, изучали обстановку. И потом наносили удар наверняка.

Но где бы ни затаился враг, одно теперь не оставляло сомнений – у него хватило могущества без особого труда справиться не с кем-нибудь, а с Владыкой Вьянко!

И все-таки у Сонка не возникало ощущения, что этот враг сейчас находится перед ним. Тора, скорее всего, была просто орудием. Но в то же время и единственной ниточкой, способной вывести их на настоящего врага.

Забыв о присутствии Магистра и Акселя, забыв обо всем на свете, Сонк присел рядом с Торой и взял ее руки в свои.

Никакой реакции не последовало.

Он сосредоточился, напряг волю, сконцентрировал ее в подобие тончайшего луча и…

Померкшее лицо женщины, с которого он не спускал глаз, оказалось совсем рядом, так что можно было разглядеть на коже каждую складочку, каждую пору. А потом он вместе с лучом энергии прошел сквозь него, проник внутрь сознания и сделал то, что было доступно только Владыкам Вьянко, и то не всем, – «показал» и себя самого, и все, что окружало его.

Теперь он находился в бесконечном коридоре. Совершенно пустой коридор, сумрачный, более всего схожий с полой трубой. Стены, плавно переходящие в пол и потолок, выглядели сотканными из плотного, серого, слабо мерцающего тумана.

Сонк стремительно понесся вдоль коридора. Не побежал, а, скорее, полетел, по дороге заглядывая в «двери» – овальные отверстия в стенах, – возникающие то справа, то слева. За ними открывались либо другие ответвления коридора, либо что-то вроде комнат, отличающихся друг от друга только размером.

Везде пустота и тишина. Сонк продолжал лететь вперед, по опыту зная – лабиринт человеческой памяти настолько велик, что все его содержимое уничтожить практически невозможно. Всегда где-нибудь что-нибудь да остается. И если упорно искать, непременно найдешь.

Так и случилось…

Вначале Сонк услышал пение. Еле различимое. Замедлив движение, он определил, откуда исходит звук, свернул в одно боковое ответвление, потом в другое, нырнул в «дверь» и увидел в глубине пустой «комнаты» фигурку девочки. Зрелище было еще более странное, чем сам лабиринт. Часть «комнаты» представляла собой пространство, будто выхваченное из другого измерения.

Темноволосая девочка лет шести сидела на песке и что-то старательно лепила из него, негромко напевая. Все было залито солнечным светом, льющимся непонятно откуда. По золотистому песку, по короткому красному платью девочки, по ее крепким загорелым рукам и ногам скользили легкие тени от растущего неподалеку куста.

Сонк во всех подробностях видел сосредоточенное личико, мелкие капли пота на лбу, высунутый от напряжения язык.

Неожиданно девочка замерла, подняв голову, и он понял, что она заметила его. Черт, он же забыл надеть Маску Прозрачности! Вот до какой степени все случившееся выбило его из колеи, хотя это, конечно, не оправдание. Картина, между тем, начала неуловимо меняться. Сначала она замерла и потеряла объемность, точно это и впрямь был всего лишь рисунок. Потом стала выцветать, блекнуть и, наконец, полностью растаяла.

Сонк снова стоял в пустой «комнате», сам став причиной того, что одно из уцелевших воспоминаний Торы оказалось стерто.

Он подошел к «стене» и рукой провел по ней сверху вниз, одновременно вызвав в памяти образ зеркала – того, что висело в кабинете Магистра. Почему-то именно оно в подобных ситуациях всегда возникало перед внутренним взором Сонка. Тотчас же на «стене» замерцало серебристое стекло в узорчатой овальной раме, и в нем возникло отражение. Не спуская взгляда со своего двойника и призвав на помощь все свое воображение, Сонк представил себе, что становится прозрачным.

Отражение начало меняться. Сначала одежда, потом сама плоть как бы стекали с него. Еще различались вены и артерии, потом один скелет, а вскоре растаяло все. Не осталось почти ничего – легкая, еле-еле видимая тень. Еще одно волевое усилие – и зеркало на стене исчезло.

Можно отправляться дальше.

Поплутав по лабиринтам памяти Торы, Сонк наткнулся на другое уцелевшее воспоминание. На сей раз – совсем юная девушка, лениво покачивающаяся в гамаке. Так ему сначала показалось, но, приглядевшись, он обнаружил, что гамаком служат паучьи тенета, натянутые между двумя деревьями. За спиной девушки – цветущая долина, нисходящая к морю, и высокая скала на берегу, в контурах которой проглядывало нечто, наводящее на мысль об ее искусственном происхождении. Скалу венчала скульптура. Сонк, безусловно, уже видел ее раньше. Высеченный из темного камня гигант, подняв руки, пытался защититься от орла, который пытался нанести удар мощным клювом. И то была не первая и не тщетная попытка – живот мужчины пересекала глубокая рваная рана, сочащаяся кровью.

Сонк не мог сразу вспомнить, где именно он видел и скалу, и скульптуру. На одном из островов? Но именно сейчас это было не так важно. Придет время, и он, без сомнения, найдет сие сооружение. И очень может быть, именно оно окажется той ниточкой, которая приведет их к цели.

Девушка лишь отдаленно походила на Тору, и все же Сонк не сомневался, что это она, только странноватая… И дело не только в возрасте. Черты лица выглядели чуть-чуть иначе: нос не прямой, а с легкой горбинкой; высокие скулы не так рельефно очерчены; рот меньше, губы более пухлые; глаза темно-серые, искрящиеся. И все же было, было что-то общее в облике двух женщин. Зато никакого сходства с самим Сонком эта девушка не имела.

Она покачивалась в гамаке, с серьезным, даже озабоченным выражением лица глядя в сторону Сонка, но не видя его. Потом на ослепительно белые тенета наползла тень какой-то твари. Паука? Тень нависла…

Лицо девушки осветила легкая улыбка, очень теплая, очень дружеская. Но вдруг взгляд метнулся в сторону и испуганно замер – в точности как у малышки в песочнице. И смотрела она при этом куда-то за спину Сонка… Он резко обернулся и заметил метнувшуюся вон из «комнаты» тень. Мгновенно вообразил на ее пути преграду – и та сверху донизу надвое разрезала коридор.

«Тень» с размаху ударилась о нее, пытаясь пробиться, но воля Сонка оказалась сильнее. По его мысленному приказу преследователь прилип к перегородке и лишь беспомощно трепыхался, безуспешно пытаясь вырваться. Ни дать ни взять муха, угодившая в паутину. С сожалением взглянув в сторону «картинки» с девушкой, которая медленно истаивала, Сонк рванулся в коридор.

Ему уже загодя стало ясно, кого он там увидит. Акселя, вот кого! Точнее, его двойника, отправившегося вслед за Сонком по лабиринту памяти Торы.

Аксель тоже попытался облечь себя Маской Прозрачности, но получилось у него несравненно хуже, чем у Сонка. Крупный светловолосый мужчина с суровым лицом и блеклыми голубыми глазами выглядел сейчас весьма странно и даже устрашающе. Одежда и плоть стали прозрачными лишь частично, и сквозь них проглядывали кости, связки, кровеносные сосуды. Одной руки и правой половины головы как бы не было вовсе – не человек, а монстр!

Держался бы хоть подальше, с досадой подумал Сонк, раз не по силам замаскироваться как следует. Теперь вот спугнул девушку… А ведь не исключено, что из контакта с ней удалось бы извлечь что-то ценное…

– Что ты здесь делаешь? – спросил он Акселя.

Может быть, Сонк срочно понадобился Магистру, который не смог иным образом отозвать его обратно?

Однако Аксель в ответ лишь виновато захлопал светлыми ресницами единственного различимого сейчас глаза.

Ах вот оно что!

– Тебя приставили шпионить за мной? – Сонк ужасно разозлился, но и удивился тоже. – С какой стати?

– Зачем ты так, Сонк? – гулко забубнил Аксель. – Не шпионить – просто присмотреть. Вдруг ты тут увязнешь и сам не сможешь выбраться? Я так понял… Магистр считает, что эта женщина – тоже Вьянко, только с отрицательным зарядом. Но очень, очень сильная…

Сонк смерил его взглядом.

– Тебя оставить тут висеть или отпустить под честное слово? – спросил он.

Аксель затряс головой.

– Отпусти, отпусти! Кто знает, сколько времени ты еще будешь здесь шататься? Не хочу я…

– Хорошо. Только при условии, что ты немедленно уберешься отсюда.

– Клянусь!

– И передай Магистру, пусть не беспокоится. Со мной все будет в порядке.

Взмахом руки Сонк отпустил Акселя, а заодно разрушил и перегородку. Проследил взглядом за быстро удаляющейся фигурой и продолжил свой путь.

Ему встретились еще пара уцелевших образов-воспоминаний, из которых не удалось ничего извлечь. И вот наконец… Он услышал собственный голос – слов не разобрал – и нежный, мягкий смех Торы. Сонк заторопился вперед, разыскивая источник звуков. По мере приближения стали слышны свист ветра в кустах, шепот волн, крики чаек…

Это была вчерашняя ночь, которую они провели на морском берегу. Уже после купания, когда они сидели обнявшись под теплой шалью из паучьего шелка.

У Сонка сжалось сердце. В случаях почти полного «выгорания» памяти уцелевали, как правило, только те воспоминания, которые подсознательно были особенно дороги пострадавшему. Однако Сонк сразу же весь подобрался – похоже, ему наконец повезло наткнуться на то, что требовалось.

Так странно было видеть себя самого, со счастливым, размягченным и, со стороны, даже глуповатым лицом.

Так волнующе и больно было видеть женщину, подарившую ему столько упоительных мгновений, а теперь ушедшую из его жизни, и, скорее всего, навсегда.

Образы-воспоминания были, в некотором роде, самостоятельными, обладая, по крайней мере, частичной автономией по отношению к той, порождением чьей памяти они являлись. На это Сонк и рассчитывал, когда незаметно подкрался к своему двойнику и скользнул внутрь его сознания.

«Комната» исчезла. Он вновь оказался на морском берегу, испытывая все ощущения, которые переживал в те незабываемые мгновения. Теплое тело женщины, тесно прильнувшее к нему. Мелкие капли влаги в ее волосах. Вкус соли на губах. Запах моря, водорослей, песка. Далекие крики птиц. Неугасимое, ненасытное, тлеющее в каждой клеточке тела желание. Желание, которое – он чувствовал это! – отзывалось эхом в теле Торы. Своего рода магнетизм сплавил их воедино даже сейчас, когда они просто сидели обнявшись.

Сонк склонился к Торе и нежно прикоснулся губами к ее щеке. Ему безумно захотелось забыть обо всем, еще раз сжать ее в своих объятиях, снова пережить прекрасные мгновения полного слияния, но…

Слегка отодвинувшись, он сделал то, что следовало сделать еще вчера, – заговорил с ней:

– Скажи, Тора, твоя родина – не остров Вьянко, верно? Откуда ты?

Во взгляде женщины возникла растерянность. Сонк взял ее руку в свои и нежно погладил:

– Говори, не бойся. Я твой друг. Расскажи мне о себе.

– Зачем? По-моему, до сих пор мы прекрасно обходились без слов. – Высвободив руку, она нежно провела указательным пальцем по шее Сонка и принялась рисовать воображаемые круги на его груди.

– Я хочу знать, – настойчиво произнес он. – Завтра… Нет, уже сегодня утром ты нацепишь накладные смертоносные ногти и убьешь моего друга, Владыку Ринго…

Тора отшатнулась, отдернув руку.

– Ринго? А кто это? – Под пристальным взглядом Сонка она отвела глаза. – Ты много знаешь… Почему бы не рассказать остальное, в самом деле? Мы ведь ненастоящие, правда?

– То есть? – пораженно спросил он.

– Я – не она, а ты – не он. Мы – просто образы, воспоминания. Призраки… – Ты чувствуешь это?

Она кивнула, насмешливо скривив губы:

– А ты разве нет? Знаешь, кое в чем ты ошибся… Это не я… Это она наденет станги…

– Станги?

– Ну, эти, как ты их назвал – накладные когти. Она их наденет, и она пойдет убивать… Только почему какого-то Ринго? – На лице женщины возникло недоумение. – По-моему, это должен быть… – Она замолчала, нахмурясь. Однако мгновение спустя глаза ее сверкнули, Тора беспечно махнула рукой: – Ах, ладно! Нам-то какое до этого дело, правда? Мы останемся тут и будем купаться, ласкать друг друга… столько, сколько захотим. И никто нам не сможет помешать…

Голос ее упал почти до шепота. Она зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, Сонк заметил в них слезы. Он привлек женщину к себе, нежно поглаживая ее по волосам.

– Я родом с Эстералии, – спустя некоторое время заговорила она, уткнувшись лицом в его грудь. – Чудесный, сказочный край…

– Эстералия? Остров? Где он находится?

– Там живут… замечательные… люди, да. Но не только люди, – продолжала Тора, будто не слыша его вопроса.

– Пауки?

И снова она не ответила. Вернее, ответила не сразу:

– Все было хорошо, пока не появились вы… Точно заноза, которая все время саднит… Такие беспокойные, такие опасные… И ничего-то вы не понимаете, ничего… Вас необходимо остановить… Ради этого меня и прислали сюда.

– Ты добиралась по воде?

– По воде? – Тора засмеялась. – Нет. Правильнее сказать – по воздуху. Хотя и это не совсем точно. Неважно. Меня прислали сюда, чтобы уничтожить Владыку. Того, или другого, или даже всех. Что люди без них? Но для начала лучше – самого сильного. Владыку Сонка. Кажется, так его зовут. Ты с ним, случайно, не знаком, Торанс? – Она было усмехнулась, но тут же опять нахмурилась. – Это казалось так просто. Заманить, немного развлечься, а потом… убить. Ведь не кого-нибудь – врага, что тут такого? Но на деле все получилось совсем иначе. Не надо было подходить слишком близко! Что-то возникло между нами… Что-то более сильное, чем… Теперь совсем не хочется убивать Владыку Сонка. Как хорошо, что мне этого не нужно делать! Иди сюда, Торанс…

– Подожди! Ты должна была убить именно меня? – ошарашенно воскликнул Сонк. – Тебе надо было привлечь мое внимание, вот почему цвета твоей одежды совпали с моими…

– Нет, это цвета твоей одежды совпали с моими, – со смешком ответила Тора.

– Что? Ты хочешь сказать, что внушила мне, как одеться? А до того, когда меня вдруг стало трясти от одного вида Нейлы, – тоже твоя работа?

– Жалеешь об этом? – игриво спросила она, потянув его за мочку уха.

– Погоди. – Сонк отвел ее руку. – Как тебе удалось проникнуть в мое сознание, так что я не почувствовал этого? – Сонк вспомнил странное ощущение, разбудившее его в библиотеке. – Ты и вправду Вьянко?

Тора презрительно скривила губы. – Вьянко? Подумаешь – Вьянко! Да любой из вас мне и в подметки не годится. Я могу… Смотри!

Внезапно лицо ее стало изменяться прямо у него на глазах – неуловимо, но чудовищно. Глаза налились кровью, кожа потускнела, подернулась густой сетью морщин. Нос стал длиннее и тоньше, рот провалился. Волосы вздыбились, засеребрились и поредели – между лохматыми прядями проглянули плешины. Маленькие аккуратные ушки вытянулись, заострились. Вместо прекрасной женщины перед Сонком возникла чудовищная, уродливая старуха. Открыв беззубый рот, она хрипло захохотала, резко подалась вперед, так что он невольно отпрянул.

И тут же – новая перемена. Старуха превратилась в золотоволосую красавицу с глупым кукольным лицом. Потом-в… Магистра Аликорна! Потом…

Что произошло потом, он уже не увидел. Его позвали, и зов был так настойчив и силен, что буквально выдернул Сонка из сознания двойника.

Он снова оказался в одной из «комнат» лабиринта памяти Торы и увидел, как тот, другой Сонк обнял женщину и притянул ее к себе. Следовало, наверно, погасить и это воспоминание. Что, если Тора все же придет в себя? Ведь этот эпизод сохранится в ее памяти именно так, как он происходил сейчас – с расспросами Сонка и ее ответами.

Но он не смог заставить себя стереть… Может быть, это – единственное сохранившееся воспоминание Торы о нем? Непонятно почему, но Сонку мучительно и страстно хотелось, чтобы женщина его не забыла. И это желание ничуть не ослабевало от понимания того, кем она была. Убийцей, вот кем. Она убила Ринго, а прежде собиралась убить его, но… не смогла… Все же – не смогла… Такие мысли с быстротою молнии пронеслись в сознании, пока Сонк смотрел на обнимающуюся парочку. А потом он перестал сопротивляться мощному потоку, который влек его обратно, в реальную жизнь.

Спустя мгновение он снова сидел на постели рядом с Торой – настоящей Торой, – держа ее за руки.

Лица Магистра и Акселя были встревожены, в глазах удивление и вопрос.

Голова у Сонка гудела, одежда взмокла от пота, и видел он не очень отчетливо – сказывалось огромное напряжение, которого, как обычно, потребовало это, с позволения сказать, путешествие.

– Что с ней такое творится? – Голос Магистра звучал глухо, точно в отдалении.

Только тут Сонк почувствовал, что пальцы Торы в его руках вздрагивают. Он напрягся, собрал все силы, и расплывчатая женская фигура рядом с ним начала обретать четкость. Лицо…

Нет, это не было лицо Торы!

Это было слегка тронутое временем лицо девушки, которую он видел в гамаке из тенет. И оно все время неестественно кривилось – казалось, девушка гримасничает. А тело ее сотрясала крупная дрожь.

– Пока ты был там, она сидела недвижимо, будто статуя. Но минуту назад началось… – Магистр пошевелил пальцами, как бы имитируя метаморфозы. – Сначала – отвратительная старуха? – быстро спросил Сонк.

Магистр кивнул, не сводя с него пристального взгляда:

– Ты понимаешь, что произошло?

– Думаю, да. В общих чертах.

Руки женщины выскользнули из его пальцев, а сама она начала медленно заваливаться набок. Теперь глаза у нее были закрыты, лицо спокойно, почти безмятежно.

– Она на самом деле такая, как сейчас, а то был просто… камуфляж.

– Зачем?

Сонк пожал плечами:

– Чтобы привлечь мое внимание, наверно.

– Она опасна? – спросил Магистр.

– Теперь? Вряд ли. – Сонк старался не смотреть на нее. Все же было больно видеть ее в таком состоянии.

– Откуда она?

– С Эстералии.

Брови Магистра поползли вверх.

– Откуда?

Внезапно Сонку стало так дурно, что пришлось опереться о стену. Комната плавно закружилась. Тело обмякло и заледенело.

Чувствуя, что вот-вот может потерять сознание, он закрыл глаза.

– Ладно-ладно, потом расскажешь. – Голос Магистра звучал еле слышно, точно у Сонка были заткнуты уши. – Вижу, ты и впрямь кое-что выяснил. Однако сейчас от тебя все равно никакого толку. Ну-ка, Аксель, помогай…

Жаркая рука легла на лоб, две другие взяли его ладони.

Почти сразу же по телу побежало приятное тепло. Тошнота унялась, осталось только ощущение слабости.

– Здорово тебя скрутило! – с плохо скрытой досадой продолжал Магистр; теперь уже голос его звучал почти как обычно. – Поднимайся!

Сонка потянули вверх. Превозмогая себя, он открыл глаза и встал. Магистр одной рукой обнял его за плечи:

– Тебе нужно хорошенько отдохнуть. В данный момент, насколько я понимаю, со стороны этой дамы нам ничто не угрожает? – Он перевел взгляд на Тору, которая сейчас, казалось, просто безмятежно спала.

Сонк кивнул.

– Ну и прекрасно. Пошли. Не волнуйся, с нее не спустят глаз. – Магистр посмотрел на Акселя, который сидел на стуле, выпрямив спину, положив большие руки на колени и не сводя взгляда с Торы. Он принадлежал к числу тех людей, которые скорее умрут, чем покинут свой пост.

Они вышли во двор и медленно пересекли его. По-прежнему обнимая Сонка за плечи и продолжая понемножечку подпитывать его своей энергией, Магистр сказал:

– У меня тоже, между прочим, есть новости. И на этот раз неплохие.

– Какие? – вяло спросил Сонк.

– Тенас возвращается.

– У него все в порядке?

– Да. Он все-таки нашел Белую Башню.

– Что-что?

– Ага, проняло, – усмехнулся Магистр. – А то, понимаешь ли, Эстуралия какая-то…

– Эстералия, – машинально поправил Сонк. – Вот я и говорю – отдыхай. Потом займемся и Эстералией, и Белой Башней. Ринго жаль! Помнишь? Он ведь первый услышал о Белой Башне и очень интересовался ею. Однако сильна твоя девица, а? Интересно, там, откуда она родом, все такие? Неплохо бы все же привести ее в чувство и попробовать перетянуть на нашу сторону. – Магистр проводил Сонка до самой двери в его комнату и остановился у порога. – Да, дружище. Вот тебе еще один пример того, что любовь сильнее ненависти. Кто знает? Может быть, эта самая Тора и «сгорела» потому, что не захотела тебя убивать. А должна была. Ну, все, все, все. Иди к себе.

Магистр круто повернулся и зашагал по коридору.

Сонк вошел в комнату и уставился на постель, где все еще лежал брошенный им костюм с эмблемой Вьянко.

Два дня назад, подумать только! А кажется, прошла целая вечность. Ринго мертв, а Тора…

Тора потеряна для него навсегда. Даже если она придет в себя – что очень сомнительно – и удастся, по выражению Магистра, перетянуть ее на их сторону… Во что, по правде говоря, верилось еще меньше. Между ними всегда останется призрак Ринго, да и вообще это будет уже совсем другая Тора.

Внезапно у Сонка возникло отчетливое ощущение, будто звенящая нить, протянувшаяся между ними, лопнула, оставив в душе ощущение пустоты.

Прежней Торы ему не суждено обнимать больше никогда.