Безводное море

Мика поражалась этому.

— Что случилось? — шепнула она Дэрроу. — Почему никто не сражается?

Он посмотрел на нее со странным выражением лица.

— Думаю, это нужно спросить у Калвин.

Мика серьезно посмотрела на бледную Калвин, голова ее лежала на плече Дэрроу.

— Она будет в порядке?

— Не знаю, — мрачно сказал он. Они добрались до порога, и солдаты и придворные признавали его власть и пропускали его. В зале колдуны приветствовали его. И кое-кто еще. При виде высокой худой фигуры в толпе Дэрроу обрадовался. — Халасаа! Друг мой! С возвращением.

Калвин вернула меня.

— Но… она сказала, что не могла исцелить тебя.

Она исцелила куда больше, чем то, что мучило меня. Она была частью сильных чар. Это была самая сильная магия в Тремарисе, — Халасаа прошел вперед, раскинув руки. — Я заберу ее. Делай, что должен. Заверши ее работу.

Дэрроу замешкался.

— Она исполнила чары исцеления? Большого исцеления?

Халасаа кивнул с мрачным и радостным видом.

Она начала исцеление земли.

Дэрроу прижал обмякшую Калвин к себе на миг и передал в руки Халасаа.

— Спасибо, друг мой. Позаботься о ней.

Халасаа склонил голову и унес Калвин, пропал в тени. Проведя жизнь на верхушках деревьев, он увереннее всех ходил по Дворцу, где полы теперь были немного наклонены. Волшебники чарами упростили путь, сделали из склонов ступени, а гладкие полы стали шершавыми. Дети дико смеялись, катаясь и скользя, но волшебники хватались за мантии, спотыкаясь из-за них. Порой они даже падали.

Тонно, посмеиваясь, тихо сказал:

— Пусть хоть раз в жизни выглядят глупо.

Дэрроу рассеянно улыбнулся ему и резко сказал:

— Я должен идти. Еще много дел.

Тонно поклонился ему почти без насмешки.

— Идите, милорд.

Он проводил друга взглядом, Дэрроу окружила толпа волшебников, они просили указаний. Тонно задумчиво сказал Мике:

— Эта жизнь ему даже подходит. Лорд Черного дворца. Если он правильно сделает, может оказаться даже правителем Меритуроса.

— Что будет без императоров? — Мика нахмурилась. Серьезное дело — быть другом почти императора.

Тонно похлопал ее по плечу.

— Пойдем за Халасаа, посмотрим, чем можно помочь Калвин.

Но в коридоре их остановил вопль:

— Подождите! — и Хебен подбежал к ним. — Дэрроу хочет, чтобы мы пошли на крышу, — выдохнул он. — Нужно поймать двоих, открывших трубы, и спустить их.

Их долго искали. Луны прошли половину ночного пути, колокола прозвенели полночь, когда Мика услышала слабый шум из хижины звездного пророка.

— Там! — закричала она, Тонно и Хебен прибежали на зов.

Кила сидела внутри, ее розовое шелковое платье было в пыли, ее волосы спутались. Она нагло посмотрела на молчаливую группу на пороге.

— Это была не я, — заявила она. — Я тут ни при чем. Это он, — она указала на Орона, почти невидимого в углу. Он поднял мрачное лицо.

Хебен сжал руку Килы.

— Пес! — воскликнула она. — Как ты смеешь трогать принцессу!

Хебен без слов поднял ее на ноги, она плюнула в его глаз, и он вытер, не дрогнув.

— Откуда ты знала, что делать? — осведомилась Мика. — Откуда знала?

Кила указала на Орона.

— Он слышал слова вашего господина.

— Господина? — Мика нахмурилась. — О, ты о Дэрроу!

— Она сказала шпионить за ним! — выпалил Орон. — Она заставила меня открыть трубы! Я не знал, что произойдет!

— Довольно! — строго сказал Тонно. — Приберегите истории для Дэрроу.

Все солдаты и придворные вошли во Дворец. Никогда еще в этих коридорах не было так шумно и тесно.

Дэрроу был этой ночью спокойным центром в буре активности. С Фенном и Советом троих, а еще командиром армии он управлял распределением комнат, еды и прочих важных вещей. Но когда к нему привели Килу и Орона, он отогнал остальных.

— Мы нашли их на крыше, — сказала Мика.

— Она меня заставила, — повторил хмуро Орон, глядя на ноги. — Она сказала, что убьет меня, если я не сделаю, как она хочет.

— Конечно, вы поверите третьей принцессе империи, а не грязному врунишке! — воскликнула Кила, тряхнув головой.

Дэрроу вскинул бровь.

— Может, вы не заметили, миледи, но империи больше нет. Может, нет и принцесс.

Кила прищурилась.

— Это слова измены, — сказала она. — Империя будет всегда. И я всегда буду принцессой, — она окинула комнату взглядом в поисках знакомых лиц. Она вдруг властно позвала. — Иммель!

Высокий мужчина в другом конце комнаты оглянулся, на его лице ничего не было. В комнате были другие придворные, и хотя они следовали за ней при дворе, тут они отводили взгляды, словно смущались. Один или двое даже ушли из комнаты. Кила смотрела на них, онемев. А потом она выпрямилась и оскалилась с презрением.

Мика сказала:

— Ее зовут Кила. Она дружила с Калвин во Дворце паутины.

Кила пригладила волосы.

— Я дружила с ней, потому что попросил Амагис. Глупая малявка! — она посмотрела на Дэрроу, игриво хлопая длинными ресницами. Он смотрел, не тронутый.

— Скажи, зачем ты завела двигатель.

— Я так испугалась солдат! Я ненавижу сражения! — Кила пригладила юбки с улыбкой, этот жест принадлежал другому времени. Она поняла это и остановилась. — Я думала, если они увидят машину, то перестанут атаковать друг друга… я хотела остановить вред людям!

— Врет! — выпалил Орон. — Она хотела найти способ править волшебниками и показать армии свою власть! Она заставила меня следить за Калвин и вами! Она заставила рассказать о двигателе, и как завести его!

— И мы его включили, — Кила пожала плечами. — Но он не мог остановить машину, — она с презрением посмотрела на Орона. — Я только пыталась помочь, — она склонила голову.

Дэрроу сухо сказал:

— Не думаю.

— Это не все! — закричал Орон. — Она хочет быть императрицей! Она хочет, чтобы правил ее брат, принц! Это ее план. Пусть расскажет!

Кила смотрела на Дэрроу.

— У тебя знаю, — медленно сказала она. — Уже встречала, — она заулыбалась. — Мой брат нас знакомил!

На лице Дэрроу не было эмоций.

— Я давно не был во Дворце паутины, так что не помню тебя.

— Не помнишь? — потрясенно повторила Кила. — Уверен?

Но Мика побледнела под золотым загаром и сжала руку Тонно.

— Ее брат! Принц! — она вдруг бросилась на Килу, колотя ее кулачками. — Как его зовут? Это он? Самис?

Кила пыталась оттолкнуть разъяренную девочку.

— Хватит! Как ты смеешь меня трогать? Да, да, его зовут Самис, это наш истинный принц, мой брат, будущий император. Вы пожалеете, когда он придет забрать свое!

— Мика, отпусти ее! — рявкнул Тонно.

Кила пригладила волосы.

— Не важно, глупая девочка. Вам его не остановить. Когда он вернется, он собьет все это, как детские игрушки, — она махнула на шумную комнату и повернулась к Дэрроу. — А ты, — прошипела она. Раз не сработал флирт, она выпустила пылающую ненависть. — Ты пожалеешь. Ты звал себя его другом! Предатель!

Дэрроу сказал:

— Плохие новости, Кила. Твой принц уже полгода мертв.

Кила вскинула голову.

— Ошибаешься, — мягко сказала она. — Амагис видел его и говорил с ним меньше трех месяцев назад.

— Врешь! — закричала Мика. — Я сама видела его мертвое тело!

Кила хитро улыбнулась. Она накручивала прядь волос на палец и молчала.

— Врешь! — но Мика уже не была так убеждена. Она посмотрела в тревоге на Тонно и Дэрроу. Лицо Дэрроу было нечитаемым.

— Где тогда он? — спросил Тонно. — В Меритуросе?

Хебен, что до этого молчал, тихо сказал:

— Мика, разве Амагис не говорил, что прибыл во Дворец паутины из Геллана?

Лицо Килы не изменилось, но улыбка застыла, и она отвернулась.

Дэрроу отвел Тонно и Мику в сторону. Он сказал с долей горького юмора:

— Я не удивлен. Он всегда чувствовал себя как дома среди обманщиков Геллана.

— Но он не мог выжить! — прошептала с пылом Мика. — Мы видели его смерть, когда Траут разбил башню в Спарете!

Тонно покачал головой.

— Мы видели, как он лежал там. Но он — мастер видимости. Может, он сделал так, чтобы мы поверили в его смерть.

— Но Траута чары не обманывали, и он думал, что Самис мертв.

— Траут не видел его тело вблизи. Никто не видел… кроме…

Они посмотрели на Дэрроу. Его серо-зеленые глаза были печальными.

— Сила видимости лучше всего работает, когда тебе хочется верить в то, что ты видишь, — сказал он. — И я хотел тогда увидеть Самиса мертвым.

— Он не жив, — упрямо сжала губы Мика. — Нет.

Дэрроу нетерпеливо отмахнулся.

— Будет время узнать это.

— Что делать с ними? — Мика кивнула на Килу и Орона. Мальчик переминался с ноги на ногу на наклоненном полу, но Кила сидела величаво под надзором Хебена.

Дэрроу провел рукой по волосам.

— Охраняйте их, пока не проведем суд. Тонно, доверяю это тебе. Хебен, для тебя есть другая работа, как только пленников запрут.

Хебен серьезно склонил голову. Дэрроу повернулся к Орону, строгий голос был с долей нежности:

— Ты юн и пострадал. Это тебя не оправдывает, но будет учтено при вынесении наказания. Кила… — его голос стал стальным. — Твоему поступку нет прощения. Уведите ее.

— Встаньте, миледи, — Хебен говорил лишь с тенью привычной вежливости.

Они покинули комнату и прошли мимо одного из новых окон. Они замерли и выглянули наружу. Серебряный пруд становился все шире и глубже, добрался до горизонта озером, где раньше была сухая земля. Три луны были высоко в небе и мерцали на воде.

Кила поежилась и отвернулась.

— Мне это не нравится, — она впервые говорила искренне. — Это пугает меня. Столько воды в одном месте — неестественно.

— Это ничего, — сказал Хебен с долей утомленной гордости. — Ты еще не видела океан.

Они еще не ушли и зала со стражей, а Дэрроу снова обступили. Той ночью он слушал, пока в ушах не зазвенело, говорил, пока не охрип.

— Простите, миледи, но тут нет ароматного мыла или личной ванной. Но один из детей покажет купальни внизу… Братья из армии, прошу, ради Меритуроса, останьтесь верными своим идеалам смелости, службы и взаимной помощи… Дети, откройте больше окон. Впустите воздух и лунный свет… Те, кто хотят остаться, добро пожаловать. Да, остальных доставят домой… Да, лорд-волшебник, я понимаю, что древние недовольства еще не пропали. Но если их отложить, мы построим будущее, где волшебникам не нужно прятаться… Фенн, твои мятежники получат самую важную роль в создании новой республики. Скажи братьям и сестрам продумать ее облик. Я скоро поговорю с ними… Хебен! Для тебя есть поручение. Мне нужно отправить гонцов во все Кланы. Расскажи о произошедшем, пригласи их присоединиться к созданию нового Меритуроса. Продумай послания осторожно. Нам нужны Кланы, но они должны понимать, что придется работать с остальными. Дни, когда Кланы были выше, в прошлом.

— Понимаю, — серьезно сказал Хебен, с восхищением приступил к заданию.

Дэрроу проводил его задумчивым взглядом.

Перед рассветом Дэрроу попросил группы выбрать представителей для совета днем.

— И начнется настоящая работа.

Калвин как-то сделала место для добра и спокойствия, и он не знал, как долго это продлится, им нужно было действовать быстро. Новый Меритурос не построится за ночь, но они могли уложить фундамент, пока исцеление продолжалось, и убедиться, что будущее будет мирным.

Когда Дэрроу остался один, он сел, прижав ладони к глазам. Он ужасно устал и боялся, что, если расслабится на миг, все хрупкое строение рухнет в хаос. Но в нем кипела странная энергия, не магия, а власть, которой он от себя не ожидал.

Он убрал руки с глаз. Он опустил ладонь на ладонь, Кольцо Лионссара оказалось между ними. Он забрал кольцо с холодного безжизненного пальца Самиса. Мог ли Самис еще жить, быть в Геллане? Дэрроу мог поверить, что Амагис по своим причинам соврал Киле. Но ему нужно было выяснить правду. Он ощущал пульс в камне, как второе сердце.

Он медленно встал и пересек комнату. Между дверью и стеной была трещина с волосок. Он осторожными чарами расширил ее, запустил пальцы во впадину и вытащил маленькую фигурку. Деревянный сокол размером с его большой палец, крылья были сложены, голова — повернута, как у птиц, что сидели на крыше Дворца и выискивали добычу.

Самис звал его Героном. Но Калвин всегда говорила, что он похож на сокола. Он больше не будет Героном.

Он сжал фигурку и пошел к Калвин.

Она лежала на кровати, где раньше был Халасаа. Рядом с ней сидел Халасаа. Он поднял голову, когда Дэрроу вошел.

— Как она?

Спит. Обморок прошел.

Дэрроу выдвинул стул и сжал руку, лежащую на покрывалах. Он посмотрел на ее бледное лицо и темную косу на плече.

— Я рад, что ты приглядываешь за ней, Халасаа. Я рад, что ты оправился. Мы боялись за тебя.

Болезнь этой земли начала исцеляться, а с ней и я. Спасибо Калвин.

— Ты слышал об исцелении земли раньше?

Нет. Это невероятно. Но у всего исцеления есть цена. Это многого ей стоило.

Дэрроу поднял голову, яркие глаза Халасаа смотрели на него поверх кровати. Халасаа нежно коснулся лица Калвин кончиками пальцев: ее глаз, губ, рта.

Она потеряла дар пения чар.

Дэрроу посмотрел на ее ладонь в своей руке. Рубиновое кольцо казалось обычным тусклым камнем, темным и бесцветным, как грязная вода. Он сухо сказал:

— Но этого не может быть. Дар не забирают. И… — он замолчал.

Продолжай, — мягко сказал Халасаа.

Дэрроу посмотрел на него.

— Ты это знаешь, да? Она — та самая. Она должна быть Поющей все песни, а не Самис. И однажды будет.

Халасаа покачал головой.

Не теперь. Она все потеряла. Как Самис, она потянулась за пределы силы. Она не была готова к такой сильной магии. Это почти поглотило ее.

— Нет! — яростно сказал Дэрроу и вскочил на ноги, отпустив руку Калвин. Он обошел темную комнатку. — Нет. Нет.

Может, останется Сила языка. Может, нет. Огонь почти потух.

Дэрроу замер и издал горький смешок.

— Все это время я не видел. Я не хотел это видеть. Я не говорил с ней и не помогал. А она несла бремя одна. Я был слишком гордым. А теперь… слишком поздно…

Он сел на стул и уткнулся лицом в ладони.

Халасаа тихо прошел к нему и коснулся плеча друга.

Помочь ей еще не поздно. Сейчас ей очень нужна твоя помощь.

Дэрроу ощутил, как ладонь Халасаа пропала, он тихо ушел, оставив его наедине с Калвин.

Он вложил маленького сокола в ее ладонь и сжал ее пальцы своими руками. Было ли дело в тепле его рук или слов, что он шептал ей, но с рассветом Калвин открыла глаза.

Восемь

Из реки — море

Пару дней спустя Калвин и Мика сидели на новой террасе на южной стороне Дворца, где солнце было теплым, но не сильным. Дворец теперь стоял прямо, впервые колдуны железа спели вместе, чтобы поправить его. Дети украсили стены резьбой, как во Дворце паутины, и длинная стена за девушками была в каменных цветах и завитках лоз, наду замерли там в прыжке.

— Хочешь еще подушку, Кэл? Или еще попить?

— Нет, мне ничего не нужно. Не суетись, Мика, — Калвин повернула голову. Хоть она возражала, но чувствовала себя ужасно слабой. И боль от потери сил была острой, как в первый миг, когда она поняла, что лишилась их. Потеря конечности или зрения так ее не расстроила бы. Это был кошмар, от которого она пыталась проснуться, но не могла.

Первым утром она прогнала Дэрроу и Халасаа, не хотела, чтобы они видели то, что точно случится. Она села на узкой кровати в тусклой комнатке с чашкой воды в руке и спела простейшее заклинание льда, первую песню, которую новички учат в Антарисе. Слова застревали в горле, и она подумала, что в этом беда. Но слова вернулись. Она пела снова и снова, глядя на воду, которая не становилась льдом. Ни в третий раз, ни в десятый, ни в двадцать седьмой. Ничто не помогало отпереть магию.

Она пела и знала, что все не так. Песня слетала мертвой с ее губ. Ничто не шевелилось в ней, не было знакомого покалывания кожи от силы.

Она затихла, глядя на чашку. Кто-то постучал в дверь, и она закричала:

— Уходите! Прочь! — зажмурившись, она бросила чашку, вода разлилась. Шум ее крика заполнил ее голову красным светом, пока Дэрроу не пришел и не прижал ее к себе, приглушая ее отчаянные вопли. Он держал ее, пока крики не стали всхлипами, а потом она оттолкнула его.

С того утра она не давала ему прикасаться к ней. Она видела, что это ранило его, но она не могла ничего поделать — она не могла этого вынести.

Мика лишь догадывалась о чувствах подруги, но Калвин предпочитала ее неловкое сочувствие непониманию Тонно, который не знал чар и не понимал, что она потеряла. Она слышала, как он бормотал Дэрроу:

— Я не могу петь. И ничего. Так даже проще. Нечего убиваться.

— Дело не в этом, Тонно, — резко ответил Дэрроу, и Калвин ощутила укол благодарности.

Но ей было больно смотреть на Дэрроу. Он уверенно ходил по Дворцу, носил власть так легко. Его все время окружали с вопросами, с требованиями. Он держал Хебена при себе, и вскоре Хебена тоже окружили люди. Первый совет новой Республики уже прошел. Ожидались представители кланов и шахтеров Фейна и Гила, чтобы провести большой совет.

Хебен удивил всех, настояв, чтобы на совет пригласили и женщин.

— Они пока согласились, — сказал Дэрроу Калвин. — Нам нужно ввести советы, пока они не вспомнили, что презирают женщин больше, чем жителей городов у моря. Ах, ладно. Может, следующее поколение будет терпимее.

— Следующее поколение! — глаза Мики расширились. Дэрроу рассмеялся.

— Я должен планировать путь вперед. Империя разрушена, но республику придется строить много лет, — он посмотрел на Калвин и посерьезнел. — Без тебя это не получилось бы, Калвин. Ты дала Меритуросу самые ценные дары: щедрость и желание слушать.

Он протянул руку, но она не обхватила его ладонь. Она молчала. Ей было все равно, империя или республика. Какое ей дело до Меритуроса, советов, голосований и речей? Дэрроу переживал за это, Дэрроу принадлежал этому месту. Она еще не видела его таким целеустремлённым, энергичным, бодрым. Он был счастлив. Она никогда еще не видела его счастливым.

Она коснулась горла, маленький сокол висел там на серебряной цепочке. Она подумала о другом вырезанном подарке Дэрроу — деревянном шаре, что она хранила у кровати в домике в Равамей. Дома. Слово ощущалось странно на языке. Но теперь для нее многие слова были странными, даже дар речи был испорчен.

Голос Мики вытащил ее из мыслей. Она прислонялась к краю балкона, смотрела в подзорную трубу на мерцающее озеро.

— Смотри на Тонно! Он учит их делать лодки! Им это не нравится! — она рассмеялась. — Халасаа тоже там. Не вижу, что он делает… — она вытянула шею. — Он хочет посадить деревья и больше арбека и… — она замолчала. — Как там их? Жемчужную траву?

Калвин подняла голову.

— Он хочет посеять траву в озеро, — сказала она. — Кувшинки, что растут на мелководье.

— Он говорит, что сделает сад не хуже, чем дома, — Мика взглянула на Калвин. — Он явно решил тут задержаться. Кто бы подумал?

Калвин заерзала на подушке. Халасаа тоже был счастлив. Кем она была, что счастье других только усиливало ее горе?

— Близнецы тоже остаются. С Хебеном. Шада уверяет, что Дэрроу хочет сделать Хебена… как там? Почти капитаном.

Калвин покачала головой.

— Своим заместителем, точно. Хебена и Фенна, если совет согласится, — Мика села на соседнюю подушку и вдруг захихикала. — Помнишь, как Хебен пришел к нам на помощью и сказал, что не хотел быть императором? Похоже, он может стать следующим!

— Марна говорила, что лучшая черта человека у власти — нежелание обладать ею, — сказал Калвин. Она думала о Марне все больше в последние дни.

— Кэл, — вдруг сказала Мика. — А если мы возьмем немного детей-колдунов с собой в Равамей? Начнем школу, о которой ты говорила прошлой зимой?

Калвин уставилась на нее?

— И как мы это сделаем? — резко спросила она. — Я даже петь больше не могу!

— Я подумала… ты все же сможешь учить их, — Мика пожала плечами и отвела взгляд, смутившись. А потом она поймала взгляд кого-то приближающегося и с облегчением улыбнулась. — Вот и Дэрроу! — она вздохнула. — Я не могу звать его милордом, — сказала она, вскочила на ноги и бодро помахала Дэрроу, который в этот раз оказался один.

Калвин подняла голову в тревоге.

— Не уходи, Мика!

— Я не буду сидеть тут как третье весло в лодке, когда вы хотите поговорить наедине.

— Но я не… — отчаянно вскрикнула Калвин. Но Мика уже убежала.

Сначала казалось, что Мика зря ушла. Дэрроу сел рядом с Калвин и смотрел на серебряное озеро. Рубиновое кольцо сияло на его пальце. Калвин на миг захотелось, чтобы он снял проклятое Кольцо Лионссара и бросил в воду, выбросил титул лорда Черного дворца и все его обязанности, чтобы он снова был Дэрроу. Она смотрела, Дэрроу крутил кольцо на пальце, и она почти поверила, что он сделает это. Но он опустил ладони на колени, как король, с Кольцом на месте.

— Как ты сегодня, Калвин?

— Неплохо, спасибо, — раздраженно сказала Калвин. Она устала от таких вопросов, будто у нее была лихорадка, хоть ее проблема была совсем другой.

— Это красивое место, — сказал Дэрроу с усиленной бодростью, игнорируя ее тон. — Я хотел бы чаще наслаждаться этим видом.

— Я не хочу мешать твоей работе, — Калвин поджала губы.

Дэрроу посмотрел на нее.

— Хотел бы я что-то с этим поделать.

— Но ты не можешь мне помочь. Халасаа не может мне помочь. Никто не может.

Пауза. Снизу донесся плеск и смех. Дэрроу улыбнулся.

— Уроки Тонно идут неплохо.

Калвин теребила край туники и молчала.

Дэрроу вытянул ноги перед собой.

— Ты слышала новости? Твоя подруга, принцесса, сбежала.

Калвин подняла голову.

— Кила сбежала? Как?

— Солдат, стороживший ее, сдался ее чарам. Ей повезло, что сейчас все в мирном расположении духа! Лодки Тонно не пропали, так что она пошла через озеро сама, — Дэрроу скривился. — Она смелая, тут я не спорю. Я сразу послал за ней, но, боюсь, мы ее упустили.

— Куда она могла уйти?

Дэрроу посмотрел на нее.

— Наверное, в Геллан, — сухо сказал он. — К брату.

— Ты ей веришь? Думаешь, Самис жив?

— Кила верит в это. Иначе она не пересекла бы воду. До этого я не хотел ей верить. Но теперь… не знаю.

— Когда мы были в Спарете после… когда подумали, что он мертв… — медленно заговорила Калвин, пытаясь удержать слова. — Помнишь танец Халасаа? Я ощущала жизнь во всем после этого. И я подумала… что ощущала огонь в Самисе. Но я подумала, что перепутала, ведь не была знакома с этим ощущением…

Она замолкла. В тот день ощущение становления было для нее новым, потрясало. Она впервые увидела трепет жизни в существах, сияние, энергию, что оживляла все. Она была так рада, помнила, как радостно рассмеялась, поймав взгляд Халасаа, разделяя их дар. Но теперь… все для нее было мертвым. Свет, огонь пропал. Все было тусклым, бессвязным. Она вытерла резко глаза. Как ей не нравилось плакать при Дэрроу!

— Я отправлюсь в Геллан, — сказал Дэрроу. — Я должен.

Калвин в ужасе посмотрела на него. Она была беспомощна, и сердце болело от мысли, что Дэрроу пойдет в опасное место.

— Но… твоя работа здесь! — пролепетала она.

— Если Самис жив, все может быть разрушено. Я должен проверить.

— Так отправь кого-то еще! — закричала Калвин. — Отправь… Хебена!

Дэрроу рассмеялся.

— Я не могу отправить к Самису кого-то без чар. Я сам должен выполнить это задание. Хебен останется здесь. Раз отец отрекся от него, он не верен ни одному из Кланов, но он понимает их изнутри. Они с Фенном заменят меня, — он взглянул на Калвин. Он сказал. — Я бы позвал тебя с собой, Калвин, но… — Калвин горько рассмеялась.

— Не нужно говорить. Я буду лишь бременем для тебя.

— Это не так, — сказал Дэрроу, но не смотрел ей в глаза.

— Я хотела бы пойти! — закричала она с внезапным пылом. — Я хотела бы сражаться с ним! Хотела бы хоть что-то делать! Лучше бы мне отрезали руки, чем это!

Дэрроу открыл рот, замешкался и закрыл его. Он заерзал на подушке, подогнул ногу под себя. Наконец, он сказал:

— Знаю, это не утешит, но в мире можно многое делать без магии. Не у всех в Тремарисе есть дар. Они как-то живут.

Калвин нетерпеливо взмахнула руками.

— Знаю. Тонно говорил мне, что мне повезло, что я молода, что у меня есть… друзья, что заботятся обо мне… — она не смотрела на Дэрроу. — Но я не целая. Я не буду никогда целой, — она опустила голову, в этот раз не вытирала слезы. — Может, это наказание Богини, — прошептала она. — За Чеда и Амагиса, за тех, кто погиб, когда Дворец рухнул. Халасаа говорит, что за исцеление есть цена. Значит, и за каждую смерть есть цена.

Дэрроу нахмурился:

— Богиня не наказала бы тебя за твои поступки, Калвин. Ты помогла исцелить эту землю и спасла больше жизней, чем потеряла! — он потянулся к ее руке, но она отдернула ладонь. — Я пришел спросить, останешься ли ты здесь, пока я не вернусь из Геллана?

— Нет, — она удивила даже себя. Она не понимала, что уже приняла решение, и твердое. — Я не могу.

Он тихо сказал:

— Я хотел бы, чтобы ты осталась. Я хотел бы знать, что ты тут… в безопасности…

— О, Дэрроу, — она подняла голову. — Я не могу остаться здесь.

Пауза.

— Если ты уверена, — осторожно сказал он, — я не буду переубеждать тебя. Тонно поплывет со мной до Геллана. Мы можем доставить тебя и Мику в Равамей, и Халасаа, хотя он может остаться тут дольше. Траут скучает… — он увидел ее лицо. — Что такое?

Она покачала головой.

— У меня были сны о Равамей. Я не смогу туда вернуться, пока я такая, — она вяло посмотрела на яркое озеро. — Но куда еще мне идти?

Снизу доносился смех детей, стук босых ног — они бегали по полированному полу.

Дэрроу сказал:

— Ты можешь пойти в горы. В Антарис.

Калвин взглянула на него, он увидел в ее глазах свет, которого не было много дней.

— Горы! О, я тосковала по горам!

Дэрроу медленно кивнул.

— Думаю, там тебе могут помочь.

Свет в ее глазах угас, словно затушили свечу, и она отвела взгляд.

— Нельзя на это надеяться.

— Понимаю, — его голос был тихим. — Калвин. Если ты дождешься, я приду за тобой.

Ее дыхание застряло в горле. Он придет… Она хотела этого так сильно. Пройти по тому пути, что они преодолели прошлым летом, но в другую сторону. Идти по долинам и горам день за днем с Дэрроу рядом. Может, она исцелится в конце… Ей нужно было говорить быстро, если она замешкается хоть на миг, не сможет произнести нужный ответ.

— Нет, — твердо сказала она. — Нет. Я не могу сидеть тут, не зная, что с тобой случилось. Я не вынесу. И ты не можешь вернуться и сразу уйти. Твое место здесь. Ты должен закончить начатое.

— Это начала ты, — сказал он с такой нежностью, что блеск серебряной воды стал размытым для Калвин. — Пообещай мне кое-что, — сказал Дэрроу с ноткой приказа, которой теперь пользовался. — Будь осторожна. Не ходи одна. Возьми с собой Халасаа или Мику. Или Траута, если сможешь вытащить его из мастерской.

Калвин кивнула.

— И если не найдешь, что ищешь… — он притих. — Или если найдешь… как бы там ни было, обещай, что вернешься.

Калвин не могла ответить. Дэрроу коснулся ее щеки. Его серо-зеленые глаза были теплыми и строгими.

— Если не пообещаешь, я воспользуюсь властью лорда Черного дворца и запру тебя тут.

Она пыталась улыбнуться. Слова застряли в ее горле, как при пении. Она прошептала:

— Я бы хотела пообещать, но…

— Не можешь? — голос Дэрроу вдруг стал резким.

Калвин смотрела на свои ладони.

— Что ж, — Дэрроу сказал после паузы сухим тоном. — Если ты не пообещаешь ждать меня, тогда я должен ждать тебя, — он встал и тихо сказал. — Ты научила меня не оставлять надежду, Калвин.

Калвин протянула к нему руку, но он уже пошел вдоль террасы.

— Дэрроу! — прошептала она, но он не слышал, и она смотрела, как его фигура в темном сливается с тенями Черного дворца, а с ней остался лишь золотой свет угасающего солнца.