Безумие стали

Зара.

Лазурный дуб рос здесь задолго до того, как построили замок; он видел отряды израненных яндов, бегущих от закованной в сталь валезийской конницы, давал приют под сенью голубой листвы многим путникам, не делая различий меж благородным рыцарем и простым охотником. Кора исполина помнила укусы молний и ласки летних дождей, она впитывала слова многих клятв, любовный шепот и стоны извивавшихся тел. За века люди оставили на ней много отметин – кто топором, желая свалить великана, а кто и просто мечом в бездумной удали. Дуб пережил всех обидчиков, затягивая раны, и даже лишил некоторых оружия.

Пальцы коснулись шершавой рукояти. Зара много раз представляла эту картину – истекающий кровью воин вонзает меч в дерево, чтобы устоять на ногах, но силы покидают его. Тело хоронят звери, выбеленные дождями кости и ржавые доспехи поглощает земля, корни толкают ствол лазурного дуба, а клинок исчезает в наростах, возносясь с каждым годом всё выше в небо. Зара пробовала достать меч с тех пор, как научилась лазить по деревьям. Иногда казалось, что тот поддаётся, шевелится в древесном капкане, но дуб пока не собирался отпускать добычу.

Даже без листьев, раскидистая крона была настолько густой, что надежно скрывала девочку от любопытных глаз. Она любила сидеть тут, невидимая, и наблюдать в разрывы ветвей, как тренируются лучники отца, поражая установленные на тюках мишени; как ветер рябит синюю поверхность всегда теплого озера Даймон Рид; как поднимается дым из каминов над башнями замка и как бежит медведь на развевающемся знамени её рода. Отсюда видна и старинная курия, возведенная еще строителями замка. Выпуклая каменная крыша покоится на трех столбах, олицетворяющих Троицу: колонна Одра уже зеленеет почками, прозрачная глазурь второй не скрывает сущности Придона – воду, а в закрученной спиралью колонне Вая всегда шуршит ветер.

Гильг Тельми ушел туда еще на рассвете. Над курией струился дым из жаровен, где тлел влажный остролист, вокруг молельни застыли лучники. Зара догадывалась, о чем отец уже не в первый раз просит Триединых, и всей душой желала того же. Мать рассказывала, что когда родилась Луиза, Гильг радовался первому ребенку. Когда спустя пять зим на свет появилась уже Зара, эрл улыбался, но в глазах у него стояла печаль. Мелиса чувствовала себя виноватой и хотела родить мужу наследника, но тот вскоре принял титул Стража у больного Калева, начал очищать Рагвудский лес от разбойников Хана, и она забеременела только прошлым летом, в один из кратких визитов Гильга домой. Зара вчера слышала, как трой Таскан сказал эрлу, что разрешение от бремени нужно ждать в ближайшие дни, но пол ребенка пока определить затруднительно.

Служанки на кухне шептались, что Мелиса подурнела лицом, значит – жди девочку. Ухаживающая за леди старуха Нана говорила об остром животе – свет увидит воин. Зара дернула себя за оба хвостика и посмотрела на руки – волос застрял в правой, мудрость и приметы за мальчика. Если мама родит третью девочку, то отец точно уйдет в лес вновь зим на десять.

– За-ра! Зааара!

Няня Петинья всегда кричала так пронзительно, что пугала даже птиц в лесу. Сейчас переполошит весь замок и отвлечет эрла от молитвы, со злостью подумала девочка. Она мягко спрыгнула на землю и побежала к опущенному через ров мосту. Утренний воздух холодил сквозь замшевую курточку, под ногами хрустел лед на лужах. Низ кожаных штанин – юбок Зара не признавала – намок от воды. Разглядев воспитанницу, Петинья всплеснула руками.

– Опять в лес бегала?

Зара молча кивнула. Для подслеповатой няни её отлучки всегда были бедствием, она считала, что за каждым деревом прячутся головорезы, только и поджидающие маленьких девочек, чтобы изнасиловать и убить. Все разговоры о том, что стараниями отца Рагвудский тракт стал безопасен, Петинья прерывала убийственным доводом: «Но ведь Хан до сих пор на свободе!». Няня воочию видела главаря разбойников, когда его шайка разграбила обоз, с которым Петинья следовала в Далузу. Женщину спасло только то, что в пылу схватки она успела бежать в лес, где проплутала девять дней, питаясь ягодами и кореньями, пока её не заприметили Зеленые Братья.

– Заяц уже остыл, – продолжила няня, качая головой.

– Я не голодна.

– Девочке в твоем возрасте нужно хорошо питаться, чтобы вырасти в красивую и статную леди.

– Или в такую корову, как Луиза, – огрызнулась Зара.

– Разве можно так говорить о сестре?! Она немного пышновата, но за то её Джаб и любит. Мужчины на кости не бросаются!

– Тогда я лучше останусь худышкой и буду спокойно ходить по лесу.

– Разбойники – не мужчины, а звери! Они и костьми не побрезгуют! Беги умываться, стол давно накрыт. И расчеши волосы, там у тебя целые коряги застряли!

Зара скорчила рожицу, Петинья близоруко сощурилась и на всякий случай погрозила пальцем. «И зачем только мама приставила её ко мне?» – в который раз подумала девочка, плеская в лицо холодной водой. До шести лет Зара была предоставлена сама себе. Мать воспитывала любимую Луизу и следила за порядком в замке, отец гонялся за неуловимым Ханом, а девочка играла во дворе с детьми слуг и была счастлива. Пока сверстницы занимались куклами, она бегала с мальчишками на озеро, чтобы увидеть, как водяной даймон ворочается в илистом дне и пускает пузыри; вдоль и поперек исходила окрестный лес, прокладывая целые тропы меж деревьев по переплетенным кронам; постоянно приносила домой покалеченных на тракте зверушек и выпавших из гнёзд птенцов. Всё изменилось, когда пять зим назад егеря привели в замок исхудавшую женщину.

Она всё твердила о страшных разбойниках, старалась съесть за столом лишний кусок, но постепенно откормилась, пережитый страх отступил, и незаметно Петинья стала для матери чуть ли не лучшей подругой. Женщина ехала в Далузу преподавать дочерям барона Крускена этикет и танцы. Узнав об этом, леди Мелиса тут же упросила Петинью остаться и учить Луизу, а заодно и Зару изящным па. Своих детей у женщины не было, муж погиб на том же Рагвудском тракте, и новая няня принялась за воспитание сестёр с неистраченной энергией. Пока Луиза не вышла замуж, жизнь у Зары была ещё сносной – после занятий она убегала с друзьями подальше от Наседки, как они прозвали Петинью, и приходила домой только на обед и ужин, чтобы не огорчать мать. Но когда сестра уехала с Джабом в Таггард, няня взялась за дело всерьёз и решила превратить взъерошенного птенца в ладную горлицу.

Зара вытащила запутавшиеся веточки из волос, расчесала короткие пряди и вновь убрала их в два торчащих по бокам хвостика. От холодной воды щеки горели румянцем, кончик маленького носа покраснел, но васильковые глаза так же озорно смотрели на хозяйку из зеркала. Если Луиза уродилась в мать, то Зара была копией отца – тонкие черты лица, худощавая фигура и независимый характер. Девочка уселась за стол и немедленно потянулась к блюду с тушеным зайцем и поджаристыми клубнями земляного ореха.

– Стой! – вскрикнула Петинья. Зара вздрогнула и показала ладошки.

– Я вымыла руки.

– Молодец, но вилки перед тобой лежат не только для красоты.

Нахмурившись, девочка посмотрела на столовые приборы, больше напоминавшие пыточные инструменты, и припомнила назначение каждого. Так, эта вилка с двумя зубьями для рыбы, ну и зачем она здесь? Эта, с тремя – для фруктов, тоже лишняя. Зара взяла последнюю и взглянула на Петинью.

– В левую, – сказала няня. – В правой держат нож.

Больше указаний не последовало. Зара резала мясо, стараясь не скрипеть ножом по тарелке, и медленно жевала, закрыв рот. Чавкать, конечно, вкуснее и веселее, но Наседка такой вольности точно не оценит. Утренняя прогулка нагнала аппетит, под одобрительный взгляд няни девочка расправилась со своей порцией и попросила добавки.

– Как мама? – спросила Зара, счищая с мяса ненавистную морковку.

– За столом без разговоров, – напомнила Петинья.

– Скажи это моему отцу, – буркнула девочка.

– Хм, твой отец – эрл, к тому же Страж Леса, такой важный человек может иногда отступать от правил.

Зара фыркнула, представив, как Гильг Тельми за обедом обсуждает со старшинами военные дела, а тут Петинья требует всех замолчать, чтобы не нарушать глупые правила, придуманные каким-то занудой. После такого няня стирала бы со служанками белье до зимы, а может и дольше. Зара закончила трапезу, степенно вытерла рот полотенцем и повторила вопрос.

– Леди Мелиса в спальне, с ней трой и Нана, – ответила Петинья. – Таскан сказал, что скоро отойдут воды.

– Я хочу посмотреть!

– Ты будешь там только мешаться. Сейчас у нас по плану учеба бальным танцам. Не хмурься, я приготовила тебя изумительный сюрприз! Поблагодари Троицу за еду и поднимайся в Малый зал.

Зара поблагодарила про себя охотника, добывшего зайца, сползла со стула и послушно побрела на второй этаж замка. Чем раньше это закончится, тем лучше. К тому же, она обещала отцу слушаться няню и не волновать беременную мать. Ничего, её обещание скоро потеряет силу. Раз воды отходят, то уже сегодня у Зары будет братик. Или всё-таки сестричка?

Уступив просьбам леди Мелисы, эрл обставил Малый зал согласно столичным вкусам. На правой стене висели пять больших зеркал, доставленных из далекой Зарии. На левой каменщики прорубили два дополнительных окна, чтобы наполнить зал светом. В дальнем конце стояли деревянные бюсты на шестах, сейчас пустые – Луиза забрала все свои наряды в Таггард. Зара скинула курточку на одного из безликих болванчиков и, разбежавшись, прошлась колесом. Скрипнул буковый паркет. В зал вошла Петинья, неся что-то неимоверно пышное и ослепительно белое.

– А вот и сюрприз! – заявила няня. – Как тебе нравится это восхитительное платье? Его только вчера привезли из Золотой Гавани.

– Совсем не нравится, – ответила Зара, терзаемая смутным предчувствием.

– Ты просто еще не представляешь, как оно тебя украсит. Ну же, снимай свои ужасные вещи, сегодня мы будем танцевать в настоящем бальном наряде, словно на приеме в королевском дворце!

– Ни за что, – отчеканила Зара.

– Тогда ты не поедешь на турнир в Таггард.

– Какой турнир?

– Который состоится через две недели.

Турниры Заре нравились. Вернее, даже не само действо, а возможность вырваться из той глухомани, где жил род Тельми на протяжении века. Лес разделял Валезию с Яндом широкой полосой и до сих пор пользовался дурной славой. На Рагвудский тракт, проходящий рядом с замком, выезжал редкий торговец и только в сопровождении приличной охраны.

Два государства в прошлом вели кровопролитные войны, пока Робург Завоеватель не вышиб яндов с этих земель, расширив границы Валезии; тогда-то лес и наводнили шайки, тревожившие приграничные деревни. Новоиспеченный эрл Лукаш Тельми оправдал доверие короля – трупы разбойников висели на ветвях вдоль дороги подобно гроздям винограда. При Кире Справедливом титул Стража принял дедушка Зары – Калев. Янды уже не делали попыток отвоевать утраченные земли, им хватало забот и на западных границах. Между недавними врагами установился мир, и даже начали завязываться торговые отношения. Всё испортил Хан.

Одни говорили, что это каторжник, чудом бежавший с Арских рудников. Другие утверждали, что это военачальник яндов, попавший в немилость и скрывшийся в дремучих чащах Рагвуда от плахи. Как бы то ни было, Хан смог найти и объединить разрозненные отряды лихих людишек, когда-то бывших истинными хозяевами леса. Сплоченные в одну шайку разбойники не делали различий между купцами Янда, Валезии и грабили всех подряд, совершая набеги даже на деревни, как поступали их предшественники. Калев безуспешно прочесывал лес в поисках неуловимого Хана, а тот устраивал засады и огрызался стрелами. Одна из них и нашла эрла.

Рана оказалась серьезной, наконечник проткнул легкое. Тогда еще молодой трой Таскан сделал всё возможное для выздоровления милорда, но Калев больше не мог исполнять обязанности Стража – преодолев лестничный пролет, он задыхался, а любая простуда грозила стать для него смертельной. Приняв титул, Гильг обратил против Хана его же тактику. Зеленые Братья, как называли лучников эрла жители Рагвуда, прятались в засадах на звериных тропах, проходящих рядом с трактом, перекрывали подходы к деревням, лес наполнили самострелы и ловушки. Один за другим разбойники гибли, с прошлой зимы Зара не слышала ни об одном грабеже, но Хана до сих пор не поймали.

Петинья встряхнула платье, белые кружева колыхнулись, точно хлопья прокисшего молока.

– Ну, так что? Ты хочешь поехать в Таггард?

Зара молча стянула через голову шерстяной свитер. Со штанами пришлось повозиться, тугой узел на кожаных завязках никак не хотел распускаться. В камине потрескивали поленья, но воздух в Малом зале еще не успел прогреться – разоблачившись, Зара почувствовала, как кожа покрылась мурашками. Тонкая нательная сорочка от холода не спасала. Петинья смерила девочку взглядом и вздохнула.

– Какая же ты всё-таки худая, надеюсь, я угадала с размером. Подними руки.

Платье одевалось сверху. Как Зара и ожидала, она тут же запуталась в пышной юбке. Наседка кудахтала где-то за белым маревом, а девочке казалось, что она провалилась в глубокий сугроб, откуда без посторонней помощи так просто не выберешься. Наконец, усилиями Петиньи юбка спустилась на острые холмики грудей, Зара нащупала рукава и со второго раза попала в горловину. Затянув шнуровку и пояс, няня расправила ткань. Девочка шагнула к зеркалу.

– Какая прелесть! – умилилась Петинья.

– Какой ужас! – сказала Зара.

Она стала похожа на одну из Луизиных кукол, только выглядели те не в пример лучше. Покрытые мурашками, синие от холода руки торчали из кружева как коряги из-под снега. Пышная юбка только подчеркивала худобу ног, шелковый лиф сморщился на маленькой груди подобно дряблой коже старухи Наны, а всё платье висело на девочке балахоном. Не помог ни пояс, ни шнуровка. Зара почувствовала, что сейчас расплачется и процедила сквозь зубы:

– Развяжи.

На удивление – Петинья спорить не стала. Она ослабила завязки, девочка нетерпеливо замахала поднятыми руками. Зашуршала ткань, няня аккуратно сняла платье, тут же повесив его на деревянные плечики. Сдерживая слезы, Зара оправила задравшуюся сорочку и сказала:

– Я это больше не надену.

– Ничего страшного, – уверила няня. – Оно немного большое для тебя, но я его ушью.

– Немного большое? Да оно огромно! – воскликнула Зара и, схватив свои вещи, побежала вниз по лестнице.

– Стой! А как же танцы?! – крикнула Петинья, но ответа не дождалась.

Одевшись, Зара выскочила из замка. По щекам текли соленые ручейки. «Ну почему они все издеваются надо мной? – спрашивала себя девочка. – Неужели нельзя оставить меня в покое?». Завидев мальчишек, игравших в «догони-и-коснись», она круто свернула и, обогнув кузню, миновала подъемный мост. Вот убегу из дома, будете тогда знать, подумала Зара. Лучники всё также стояли вокруг курии, посматривая в сторону леса. Справа осталось озеро, над ним как обычно поднимался пар. Зара достигла лазурного дуба, но в последний момент передумала – няня будет искать её здесь в первую очередь, и свернула к лесу. За рядами ульев, укутанных сеном на зиму, начиналась тропа-скрытка.

Так её назвала сама Зара, когда начала искать уединения, скрываться от вездесущей Петиньи. Если остальные тропы извивались по земле, то скрытка шла по ветвям. Отсюда и до Арских гор росли широкой полосой серебристые липы – с узловатыми стволами в три обхвата и роскошными кронами. Ушастый сын бортника как-то рассказал Заре легенду, что когда Бог земли сватался к Хозяйке Гор, та привечала его травяным чаем, но сетовала, что больше угостить знатного гостя нечем. В следующий раз Одр привез в дар улей из цельного дуба и сказал, что вернется осенью на чаепитие и за ответом. Когда пожелтели листья, Бог земли, как и обещал, посетил драгоценный чертог, но кроме памятного чая более на столе ничего не увидел. «Что случилось?! – вскричал Одр. – Почему ты не угощаешь меня мёдом?». Хозяйка Гор улыбнулась и ответила, что камни не дают нектар, и пчёлы наполняют соты не мёдом, а песком. Одр выскочил из пещеры и в гневе обрушил свою секиру на склон Арских гор. Разлом протянулся на многие мили, а после зимы дно ущелья зазеленело, так и появились в этих землях липы с листьями серебристого цвета – как и секира Одра.

Зара повисла на толстом суку и проворно вскарабкалась на дерево. Кроны лип переплетались во многих местах, девочка бежала по ветвям, как по надёжной земле. Были тут свои ямы и пригорки, но Зара столько раз ходила по скрытке, что знала её наизусть. Вот здесь надо нырнуть, чтобы не получить в лоб изогнутым суком, тут придется взбираться почти до самой макушки – ветки впереди растут очень плотно, а этот бугристый ствол скрывает целое убежище с подстилкой из сухих листьев. Зара нырнула в дупло.

Руки дрожали от напряжения, девочка со свистом вдыхала холодный воздух, но безумный бег на высоте двадцати футов согрел её и высушил слёзы. «И чего разнюнилась? – спросила себя Зара. – Ведь не собиралась же я в самом деле ехать на турнир в этом дурацком платье?». Она откинулась на спину и задрала ноги, из голенищ посыпались кусочки коры и веток. Нежась на мягкой подстилке точно на перине, Зара разглядывала сапожки с раздвоенным за большим пальцем носком. Она сама упросила Тула сшить такую обувь. Старый мастер, помнится, долго недоумевал, зачем дочке милорда сапоги, похожие на варежки лучников, и только присвистнул, когда Зара пробежалась в них по верху изгороди туда и обратно.

В лесу скрипнула ветка. Девочка замерла. Пальцы нащупали в углублении ствола припрятанный осенью нож – один из трех, которые она без устали метала на лесных прогулках в сушины, наловчившись попадать в цель за десяток шагов. Кто это бродит, уж не медведь-шатун ли? Зверь-символ её рода должен еще мирно посапывать в берлоге, а если он и проснулся, то очень голодный и злой. Зара выглянула из дупла.

Где-то чирикала одинокая пичуга, вернувшаяся после зимы в лес раньше остальных. Потемневший снег чернел прогалинами, но не спешил таять. Тут и там лежали замшелые валуны, покрытые инеем стволы лип замерли молчаливыми стражами. Зара настороженно прислушивалась и даже пробовала нюхать воздух, как делали следопыты отца. Ничего…

Вот! Опять! Ветка хрустнула уже тише, а значит дальше. Безуспешно стараясь разглядеть за деревьями виновника шума, Зара отчетливо поняла, что это не медведь. Не будет зверь так шуметь. И люди эрла не будут. Девочка выбралась из дупла и двинулась в ту сторону, стараясь ступать на самые толстые ветви.

Когда-то она так же кралась, выслеживая Зеленых Братьев. Егеря ступали тихо и по снегу, и по ковру из опавших листьев, и по самому непроходимому бурелому – ведь от этого зависела их жизнь. В начале девочку всегда обнаруживали и отправляли домой с одним из воинов. Зара злилась, воин тоже. Так продолжалось до тех пор, пока она не научилась лазить по деревьям точно белка. Будучи лёгкой, девочка перебегала на такие тонкие деревца, где и самый внимательный следопыт не стал бы искать вражеского лазутчика. Прошлым летом Гильг Тельми здорово удивился, когда на привале, окруженный лучшими людьми, он заметил на верхушке ближней березы улыбающуюся рожицу десятилетней дочери…

По человеку было видно, что он не частый гость леса. Длинный плащ облепили репьи, его низ намок и покрылся грязью, как и сапоги с высоким голенищем и блестящими пряжками. Фетровую шляпу усеяла древесная труха, длинное перо слиплось и поникло. Сзади плащ натягивали ножны полуторного меча – более подходящего для конного боя, нежели для лесной чащи. Человек стоял на одном месте, глядя прямо перед собой. Зара переползла на соседнее дерево и увидела лицо незнакомца – губы шевелились, мужчина с кем-то разговаривал вполголоса.

Стараясь не дышать, девочка поднялась выше, чтобы увидеть собеседника «фетровой шляпы». Ветви здесь росли реже, открылась вся поляна. Кроме мужчины с мечом на ней никого не было! Зара вновь оглядела деревья, уделив особое внимание кронам, но не заметила ничего подозрительного. Неужели этот щеголь пробирался сквозь буреломы в чащу леса, чтобы поговорить с самим собой? Зара решила послушать странного мужчину и начала медленно спускаться, но тут же застыла, не веря глазам – ствол серебристой липы на поляне шевельнулся!