Безрассудная

Глава сорок шестая

Пэйдин

— Остановить себя, чтобы не утонуть в любви к тебе.

Я задыхаюсь на следующем вдохе, воздух застревает в горле.

Его грудь поднимается и опускается в такт с моей. Мое сердце снова оживает, с силой ударяясь о ребра. Я отрицательно качаю головой и отступаю на шаг.

— Нет. Нет, не говори так. Я же просила тебя не усложнять то, что и так непросто.

— А я сказал, что уже поздно, — сурово отрезает он. — Проклятье, в ту самую минуту, как ты метнула мне в голову кинжал, я понял — со мной покончено. Больше не было времени до тебя, осталось только то, чего я хотел с тобой.

— И чего же ты хотел? — горько усмехаюсь я. — Я Обычная. Ты — Элитный….

— Не здесь, — отвечает он.

Я смотрю на него, пораженная словами, которые никогда не думала услышать.

— Здесь я просто Кай, и больше никто. — Его кадык дергается. — Здесь я бессилен. Чудовище, уставшее прятаться. Силовик, сбросивший все свои маски. Мужчина, кричащий о своей любви к женщине.

— Кай….

— Пэй.

Звук моего имени на его губах — слабость, которую я не должна позволять ему использовать против меня.

— Думаю, я бы упал на свой меч, если бы знал, что ты будешь оплакивать меня, — выдыхает он. — И страшно осознавать, что у тебя есть такая власть надо мной.

Он сокращает расстояние между нами и приподнимает мое лицо за подбородок так, чтобы наши взгляды встретились.

— Однажды ты спросила меня какой мой любимый цвет. А я даже ни разу не задумывался об этом, пока не встретил тебя. И тогда я понял, что это голубой, — он наклоняется, чтобы поцеловать меня в висок, а после произносит практически шепотом. — Цвет твоих глаз.

Я делаю прерывистый вдох, чувствуя его дыхание на своем лице.

— Скажи, что ненавидишь меня, и я все еще буду считать каждый удар твоего сердца, каждую веснушку, каждую мурашку на теле, только если ты улыбнешься, сказав это, — он отстраняется, убирая руки с моего лица. — Я могу быть монстром, но если меня ранят, я буду кровоточить. А если ты разобьешь мне сердце, Пэй, то сломаешь меня. Так что, если хоть часть твоей души тянется к моей, я проведу остаток жизни, стараясь быть достойным тебя.

От слез щиплет глаза, но я слишком упряма, чтобы позволить им пролиться. Его мольба, мелькнувшая во взгляде поистине поэтична. Он складывает руки по швам, будто старается держать их подальше от меня. Я вглядываюсь в волосы, что рассыпались, словно лепестки, и холодный взгляд, который, кажется, теплеет, только лишь когда он смотрит на меня.

— Может, ты и правда поэт, — говорю я шепотом.

Он нежно улыбается.

— Или просто глупец, одержимый тобой.

— Притворяешься?

Мой голос звучит тихо и нежно, словно ветерок, касающийся коротких прядей моих волос.

— Никогда.

— Даже сейчас? — тихо спрашиваю я.

— Дорогая, — он улыбается, — я никогда не притворялся, что хочу тебя.

Сердце замирает от его слов раньше, чем я успеваю осознать услышанное.

— А что насчет наших отцов? — выпаливаю я. — Что насчет всего, что мы сделали друг другу?

— Я не буду тратить свою жизнь на ненависть к тебе за то, что ты спасала себя, — он делает глубокий вдох. — Я знаю почему ты так поступила. И надеюсь, ты понимаешь почему я сделал так же.

— Я…. — слова, которые, казалось, я никогда не произнесу, застревают комом в горле. — Кай, я прощаю тебя. Думаю, это произошло даже раньше. Потому что я могу простить тебя за то, чего ты даже не знал, что совершишь.

Он прикрывает глаза от облегчения.

— Я хотела убить тебя, — шепчу я слова, заставляя его снова посмотреть на меня. — Хотела стать твоей погибелью. Но уже тогда я знала, что не смогу простить себя, если сделаю это.

Он приближается, блуждая взглядом по мне, и качает головой так, будто потрясен услышанным.

— О, но ты и есть мое разрушение. Мое спасение. Мое грехопадение, скрытое под обликом божества, — еще один медленный шаг ко мне. — Ты — моя погибель.

Не в силах сдержать изумления, я позволяю губам дрогнуть в улыбке.

— Назови это ничьей. Считай меня сумасшедшим. Мне все равно. Только…. — его глаза выражают мольбу. — Только назови меня своим.

Мы смотрим друг на друга несколько оглушающих мгновений.

— Щелчок по носу, — выдыхаю я.

Его брови приподнимаются.

— Что?

— Щелчок по носу, — просто повторяю я. — То, к чему я всегда испытывала слабость. Среди прочего, конечно.

В его глазах проскальзывает понимание, а на губах — улыбка, с каждой стороны сопровождаемая ямочкой.

— Продолжай, дорогая.

— Это навевает воспоминание, — киваю я. — Как ты называешь меня «дорогая». Самоуверенный засранец. Длинные, темные ресницы…

Я могла бы расплавиться от жара в его взгляде.

— Знание того, что мне нужно, в нужный момент. Разрывание моих платьев. Ямочки, из-за которых я…

Всего за один шаг он сокращает расстояние между нами и накрывает мои губы своими.

Он целует меня глубоко, впитывая меня в себя. Я растворяюсь в его объятиях, запоминая ощущение его рук, скользящих по моему телу. Одной рукой я касаюсь его щеки, в то время как его пальцы находят мои волосы, перебирая их.

Я отстраняюсь лишь на мгновение, чтобы отдышаться.

— Ты правда сосчитал мои веснушки?

— Все двадцать восемь, — переводя дыхание, произносит он, а после крепко меня целует. — Хотя, возможно, теперь из-за солнца их стало больше, — еще один быстрый поцелуй. — Мне придется пересчитать.

Услышав мой смех, он притягивает меня ближе, укусив за кончик носа.

Мои руки обвивают его шею. Он — мой якорь, и пока он со мной, я готова пойти ко дну.

С каждым поцелуем он словно ловит три слова, которые я боюсь произнести. Надеюсь, он может почувствовать их на кончике моего языка, прочесть их на изгибе моих губ. Потому что произнести эти слова — все равно, что вынести смертный приговор. Потому что каждый человек, которого я любила, покинул меня.

В любви я обречена на поражение. Но это то, что я чувствую к нему, что я чувствовала, даже когда ненавидела. Потому что ненавидеть его было проще, чем ненавидеть себя за то, что хочу его.

Так что, я прикусываю язык. Борясь с желанием прокричать ему те три, казалось бы, невинных слова. Потому что все, кого я люблю, умирают. И лучше уж буду любить безмолвно, чем оплакивать вслух.

Он отстраняется, тяжело дыша.

— Тебе лучше убраться отсюда.

Вытащив из голенища мой кинжал, он опускается к цепи, что удерживает нас вместе.

— А как же ты? — я запинаюсь. — Как твоя миссия? И Китт….

— Не беспокойся обо мне, — просунув лезвие в щель оков на моей лодыжке, он пытается раскрыть их. — Я справлюсь с Киттом. Он и так считал, что я не способен вернуть тебя.

— Он правда так думал?

Он невесело усмехается.

— Да, он предполагал, что я сделаю именно то, чем сейчас и занимаюсь — отпускаю тебя. — Он сжимает рукоять кинжала. — Видимо, он был прав, когда сомневался во мне.

Я опускаюсь рядом с ним, сминая под собой маки.

— Что все это значит?

Он молчит, не отрывая взгляда от цепи, что не хочет поддаваться.

— Кай. Что все это значит?

Он ненадолго отвлекается, чтобы взглянуть на меня.

— Это значит, что ты отправишься как можно дальше отсюда. Я буду оттягивать твои поиски так долго, как только смогу, но к тому времени, тебе уже нужно будет найти способ добраться до Израма.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет.

— Да, Пэй.

— Нет, — мой голос звучит резко. — Нет, мне уже осточертело бежать. И я не проведу остаток своих дней, занимаясь этим, если бежать — не означает вернуться к тебе.

— Тогда я проведу остаток своей жизни, выслеживая тебя, — тихо произносит он. — Глядя на тебя в тени. Борясь с тобой на улицах. Танцуя с тобой во сне. Потому что жизнь без тебя может стать более-менее сносной только если я буду знать, что ты тоже все еще жива.

— Прошу, — шепчу я.

— Китт не позволит, чтобы я прекратил твое преследование. — Рукой он касается моей щеки. — Ты должна….

Он внезапно замолкает, повернув голову в сторону.

— Что? — настороженно спрашиваю я. — Что это?

Он ничего не говорит, лишь мускул на его скулах заметно дергается.

— Кай?

Наши взгляды пересекаются.

— Они приближаются.

— Кто они?

— Должно быть, Китт отправил моих людей прочесывать окрестности города в поисках меня, — бормочет он себе под нос. — Они заметили нас. Два Флэша, они быстро приближаются.

В горле пересыхает.

Кай перекидывает рюкзак через плечо, после чего крепит на груди лук. Он протягивает к моему лицу ладонь, намереваясь коснуться его, но осекается, оглянувшись через плечо.

Теперь я вижу их: две нечеткие фигуры, стремящиеся к нам. Непривычно наблюдать за способностями в действии, после стольких дней, проведенных вдали от них. Чудесных дней, когда все были такими же Обычными, как и я.

— Эй, посмотри на меня, — бормочет он. Переведя взгляд, я встречаюсь с его. — Мне нужно, чтобы ты подыграла мне. Сможешь?

— Играть роль — это то, с чем я достаточно хорошо знакома. — спокойно говорю я.

Он кивает.

— Будь умницей. Я исправлю все это. Обещаю.

Теперь мой черед кивнуть. Его взгляд скользит по мне, и я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься в его объятия.

— Ты — прямое доказательство того, что рай существует, — бормочет он, быстро щелкнув меня по носу.

После чего он поворачивается к приближающим фигурам, и произносит единственное слово, что мне едва удается уловить.

Притворись.