Безликая [СИ]

Дело о пестрой курочке, 3 глава

По просьбе Квадриги они полетели к «Удавленнику». Филогет помог женщине раздеться, умыться, положил жаровню в постель, укутал Ранки одеялами. Дал ей глотнуть вина и сам уселся с кубком у камина, вытянув ноги к огню, лениво отхлебывая, пока рука не опустилась и Фей не уснул окончательно. Ступни покойного деда преследовали его и во сне: плоские, заскорузлые, цвета грязи и несвежего масла, и проснулся Квадрига невыспавшийся и злой. Рагнейды в комнате не было. Зато переминался с ноги на ногу смутно знакомый юноша в гербовой накидке Ордена пламени. Хмурил белесые бровки, с любопытством озирался, но руками ничего не трогал. Уже за это мастер был ему благодарен.

— Доброе утро. Рыцарь-командор приказала доставить вас в Цитадель, как только проснетесь.

Квадрига покосился на опрокинутый кубок и винные пятна на полу:

— Кликни служанку, чтобы прибрала.

Он привел себя в порядок и неторопливо позавтракал, время от времени зыркая на свекольное личико мага. Тот бесился, но держал лицо. И отомстил по полной, указывая на двух мощных декстриеров, дожидавшихся в переулке. По крайней мере, думал, что отомстил. Фей к намекам на собственный рост привык и спокойно воспользовался седельным камнем у входа в корчму. А уж верхом все мужчины смотрятся одинаково высокими.

В кабинете Ранки четыре мага склонились над подробным планом Хоррхола и окрестностей, разложенным на столе. Точнее, двумя совмещенными планами. На верхнем, из прозрачного шелка, были начерчены катакомбы; на нижнем, пергаментном — деревья, улицы и дома. У Квадриги не было такой подробной карты подземелий, хотя интересовался он ими давно и плотно. Рыцарь-командор улыбнулась жадному блеску, заполыхавшему в его глазах. Ресницами стрельнула в мастера Ория: мол, сделает для тебя копию. Архивариус рассеянно кивнул. По сравнению со вчера его мантия казалась еще грязнее, являя разительный контраст безукоризненному жемчужно-серому одеянию второго мага.

— Берт, мастер поиска. Дагмара, рыцарь-страж. Мастер Филогет Квадрига, напарник… И друг, — представила Ранки. — Именно он обратил мое внимание на это дело.

Дагмара коротко кивнула, коснувшись трех языков золотого пламени на груди. Холеный Берт кисло скривился. Расчесанные на прямой пробор серые волосы показались двумя топорами, нацеленными в неугодного пришлеца. Маг изо всех сил грыз губы. Ему хотелось сказать, что Рагнейда вольна вертеть своим любимцем как угодно, но не должна представлять его, точно равного. И не посмел.

Рыцарь-командор заметила его ужимки и спросила сладким голосом:

— Вы голодны, Фей?

— Нет, моя госпожа, — мастер хрюкнул и прикрылся тылом ладони.

— Рабочие уже раскапывают завал, — Ранки отметила ногтем коридор на плане. — Не думаю, что старичков убили, но и это не исключено. Да и стоит определиться, к кому или зачем они шли. А пока Берт пошлет за завал свои устройства. Еще, — она побарабанила пальцами, вызывая в архивариусе судорожную дрожь за любимые документы, — я послала в Дом под крачкой отряд с официальным обыском: больше всего меня интересуют выписка из церковной книги о рождении внучки, купчая или договор аренды на дом. И еще — расспросить проводника в приходе. А тот, как назло, оказался новичком, старого смели вместе с прежним магистром.

Ведьма покосилась на исходящего ледяной злобой элегантного мага:

— Оставим дело тонкого поиска профессионалам. Все эти магические шары, волшебные глаза и уши в стенах — не мое. Лучше съездим в заброшенную усадьбу Рикардуса, вдруг там есть что-то такое, что сможет нам помочь.

Рагнейда задержалась, и мастер Квадрига оказался во дворе Цитадели один на один с рыцарем-стражем. Дагмара повернулась к Фею и еще раз кивнула, губы растянулись в подобие улыбки.

— А вас не смущает мое присутствие? — поинтересовался он.

— Не смущает. Ее Безупречности положено быть капризной, своенравной и взбалмошной. Будь она другая, мы бы встревожились. Ей даже простится брак с человеком. Вот только… — рыцарь-страж выстрелила взглядом сверху вниз, — у вас никогда не будет детей.

— Почему? — Фей осекся. Но дева-рыцарь не приняла его вопрос за оплошность.

— Видите ли, — он отметил уважительность обращения вместо фамильярного «ты», — для магов первостепенны вопросы крови. А полукровка может оказаться без волшебного дара. Но с жаждой быть равным и повелевать. Лучше устранить причину до того, как она станет опасной, верно? — Дагмара словно приглашала Филогета в сообщники и, не дождавшись, продолжила. — Потому за плоды подобной связи маги несут наказание. Прежде всего, их отвергает Храм. Это само по себе достаточно сурово. Также ковен проводит серьезное разбирательство и, если маг действительно виновен и приговор в столице утвержден, проводится ритуал Цветущей Розы. Не обольщайтесь, — разглядела Дагмара усмешку на лице мастера. — Половина подвергнутых ему просто не выживает. А вторая — жалеет, что выжила. Всякий знает, что для творения чар нам нужна кровь. Потому, когда маги пришли сюда из Имельды, и был заключен Договор. Мы поддерживаем мир и процветание, а люди делят с нами Пламя жизни.

Рыцарь-страж покривилась:

— Ведь вы внимательно слушали проводника?

Мастер кивнул: да, внимательно.

— После «Цветущей розы» отверженные не могут принимать кровь. Им очень неприятно и больно при попытке это сделать. А когда Сила, привычная с детства, иссякает, это еще больнее. И, поверьте, страшно обидно.

— Но некоторые…

— Да, кое-кому со временем удается справиться с печатью ритуала. Но отлученным недоступны запасы храма. Они перебиваются чем придется, и их сила делается слабой и нечистой, как крысы.

Фей дернул щекой. Пафос Дагмары был несколько преувеличен: ведь именно магия отверженного помогла спасти раненую Ранки.

— Да и желудочные болезни…

— А что происходит с детьми? — перебил он невежливо.

— До трех-пяти лет они находятся в храмовом приюте, магические способности проявляются в этом возрасте. Или не проявляются. В первом случае дети становятся частью Храма и получают соответствующее обучение. Во второй — переводятся в городской приют.

— Но разве у первых не могут впоследствии родиться наследники, лишенные магии? А у вторых — наоборот?

— Это дело Храма, — отчеканила Дагмара сурово и замолчала.

— Ты не досказала о человеке, — Рагнейда, несмотря на броню, подошла незаметно, оказавшись свидетелем разговора.

— О, — рыцарь-страж отметила появление командира легким поклоном. — Для таких наказание вовсе нестрогое: им всего-то стирают память.

Фей сжал кулаки, взглядом желтых глаз буровя землю. Не желая думать, что и Ранки причастна к закону, небрежно отнимающему счастье сразу у троих.

— Коней сейчас приведут, — сказала она.

— И все-таки, Ваша Безупречность, не вижу смысла туда ехать. Я вела это дело лично. Темнейший Рикардус охотно помогал следствию. Обстоятельства выяснены, преступление наказано, дело закрыто. Но ежели вам угодно прогуляться…

— Мне угодно, — с нажимом произнесла Ранки.

И они поехали.

Когда-то, видимо, это был очень красивый дом. Даже дворец. Оштукатуренный, побеленный, с кокошниками фронтонов и гонтовой крышей. Даже сейчас, в пуху юной зелени, издали он казался все еще прекрасным. Мягкая трава вдоль фундаментов была в желтых пятнах одуванчиков, а на обращенной к полудню стене на плетях даже распустилось несколько роз. Но трубы и часть крыши оказались провалены, штукатурка под зеленью облупилась, ставни вдавило внутрь, и из сырой глубины дома тянуло гнилью и пеплом.

Всадники спешились на относительно чистом крыльце, Дагмара переступила окованными железом сапогами, захрустела каменная крошка.

— Я же говорила. Тут все разбурили в мятеж, неделей позже того, как Рикардус сдался властям. Мы едва успели провести дознание. В дом лучше не заходить, потолки того и гляди обвалятся. И будет, как с несчастными стариками.

Ранки с Квадригой переглянулись: если Дагмара хотела заставить их войти в дом, то лучше способа и придумать не могла. Рыцарь-командор взобралась на фундамент и, подтянувшись, улеглась животом на подоконник, заглядывая внутрь. Стекла давно были выбиты, прогнившая ставня из взятых в раму деревянных полосок болталась на проржавевшей петле. Квадрига аккуратно придержал ее. Ранки втянула воздух и чихнула.

— Пусто.

Спрыгнула:

— Рыцарь-страж, сколько здесь жило людей?

— Сам хозяин, экономка, две горничные, садовник-сторож, лакей. А у трех птичниц отдельный домик рядом с птичником. Но, как ни странно, экономка первой подняла тревогу. Ей все казалось, что кто-то ползает под окнами и шуршит в кустах, вон там, — Дагмара указала на непроходимые теперь заросли барбариса и боярышника. — Горничные тоже на закате что-то такое вроде как видели, то ли большую змею, то ли жабу с крыльями. Даже удивительно: ведь василиск еще вылупиться не успел. И животные беспокоились: кони ломали денники, коровы отказывались доиться. Поползли слухи, в деревне заволновались. Подзуживаемые Наследниками Волка, селяне готовились пойти на Рикардуса в вилы и топоры. И пошли, кстати, правда, когда его уже тут не было. Тут здорово мятежом полыхнуло. Так что его счастье, что он предпочел сам признаться и вернуться под руку Храма. Будете дальше смотреть?

Она покрутила головой: чистая же формальность. Дело ясное, как стекло.

Рагнейда сказала:

— Будем.

Рыцарь-страж рукой в латной перчатке отодвинула гибкие густые ветки. Открылась узкая, практически заросшая тропинка на зады дома.

— Хозяин обожал птичник, но учитывал розу ветров, — Дагмара хмыкнула. — И отнес постройки достаточно далеко. Прошу.

Между домом и птичником был сад, в нем еще сохранился остов оранжереи. За садом стояли бывшие конюшни и каретный сарай, верней, то, что от них осталось — закопченные каменные стены. А вот от деревянных птичников и домика служанок не уцелело ничего, кроме пепелища, на котором буйно взросли крапива и бурьян.

— Таков итог жизни человеческой, — заметила Дагмара насмешливо и философски. Квадрига пнул обгорелую балку, торчащую из сорняков:

— Где сейчас люди, которые Рикардусу служили?

— Пристроены в хорошие дома. Незачем прошлое ворошить, всем стерли память, они ничего не расскажут.

— Восемь человек за так лишили воспоминаний?!

— Не понимаю, что вас возмущает, мессир Квадрига, — рот Дагмары скривился. — Есть Договор между магами и людьми, есть закон, и я ни на йоту его не нарушила. Я сделала все, чтобы репутация мага осталась незапятнанной. Или нужно было, чтобы я их убила?

Она гордо вздернула подбородок:

— Если рыцарь-командор недовольна мной и моими действиями, я готова к любому наказанию.

— Хватит, Дагмара, — сказала Ранки с досадой. Глубоко вздохнула: — Здесь ничего нет. И я проголодалась.

— О, с этим я могу помочь. Накормят не хуже, чем в «Удавленнике», — рыцарь-страж вскочила на коня.

— И зачем хорошее место хаять? Если ни разу в нем не обедала… — ухмыльнулся Филогет. Ранки похлопала его по руке.

Трактир располагался в паре миль от бывшее резиденции темнейшего, там, где тракт нырял под древесные кроны. Ладный терем, срубленный из бревен, выстроенный покоем, чтобы оборониться от худых людей и лесных зверей. Щит на крученом столбе с намалеванным дымящимся котелком и резные буковки для грамотеев: «Отрада утомленного путника».

— Вот и проверим, какая это отрада, — заметила Ранки звонко. Но вышло, что рыцарь-страж не шутила, принимали и кормили здесь действительно отменно. Вот только трактирщик косил глазами к носу: то ли уродился таким, то ли жадность его отметила.

По коням и одежде он безошибочно определил статус гостей и подавал все сам, низко кланяясь, едва не ломаясь в поясе, из штанов выпрыгивая, чтобы услужить. Но и цену заломил для придорожной корчмы втрое.

Квадрига прикинул его примерный возраст и, подманив хозяина согнутым пальцем, спросил под конец обеда:

— А скажи-ка, милейший, не жили ли у вас в краях старики, Андре и Марта? То есть, тогда еще не совсем старики, а в полном расцвете сил. И с дочкой восемнадцати лет, что была у соседнего мага в услужении. Трактирщик подумал, почесал плешивую голову и сказал со вздохом, видя, как дополнительный заработок уплывает мимо поясной сумки:

— Андре и Марты не было. Матильда Вель была, так она давно еще с хутором сгорела. Вот ее дочка служила у Рикардуса в усадьбе. То ли горничной, то ли птичницей, а скорей, как говаривал мой батюшка, земля ему пухом, хозяйскую постель грела. Красавица в мать. Но как Орден пламени с дознанием приехал, никто ее больше не видал. Ну, тут дело понятное, слуг допросили да убрали подальше…

Он покосился на ведьм и постучал себя пальцем по лбу. Квадрига кивнул и бросил ему карабеллу.

— А далеко ли хутор от усадьбы? И от чего загорелся?

— А кто его знает? — трактирщик предупредительно стряхнул крошки со стола. — Может, сажа в трубе полыхнула. Или молния тюкнула. Давно то было уже. Как мятеж грянул, кто такие мелочи вспомнит. А миль отсюдова девять будет. От усадьбы, значит, одиннадцать наберется. Но это если по тракту в обход и лесом, а если бродом через ручей, так не больше семи. Но ее только здешние знают, тропку-то. Да и страшно там ходить сейчас. Мятежники все позорили, и тятьку моего чуть на воротах не распяли, — он сделал отводящий жест.

— Все уже выспросили? — поинтересовалась Дагмара сладко. — Поедем на второе пепелище, или нагулялись?

Квадрига ей нахально подмигнул.

Три часа туда, три обратно, здоровой девушке раз плюнуть, рассуждал он. Только, раз всем слугам память отняли, не дознаешься, бегала ли она к матери, почто бегала и есть ли тут связь.

— Рыцарь-страж…

— Ни птичницы, ни прислуга ночами не выходили, боялись. Да и Рикардус был против визитов к родителям. Разве что по большим праздникам.

— Тайком уйти не проблема, птичник от дворца далеко, — возразила подчиненной Ранки. — Разве что другие девушки растрепали бы хозяину.

— Я могу представить записи, ни одна не упоминала такого, а не сказать, чтобы ладили. Под конец помирились только, боялись вместе. К экономке на ночь напросились, а этой жребий сторожить выпал. Хозяин за своих кур головы бы лишил.

— Значит, все же бегала, — заметил Квадрига удовлетворенно. — Ночь грозовая была, бурная?

Дагмара неохотно кивнула.

— И что там кто сторожит, никто не проверял. Как звали девушку? А то все «она» да «она»… И еще такой вопрос, — он ухмыльнулся, — была ли она девушкой?

— В смысле?

— В прямом. Была ли она невинна, когда ее допрашивали?

— Что?! — Дагмара побледнела и отодвинула недопитую кружку. — Какое это имеет значение? Мы проводили дознание касаемо василиска.

— Я бы хотел знать, куда Орден определил слуг Рикардуса. Протоколы допросов, все такое.

— Я подниму бумаги.

Глаза Ранки смотрели на мастера сквозь прорези маски: темные, внимательные.

— Почему ты спросил?

Он пожал широченными плечами:

— Да как-то встряло в голову. Намеки трактирщика, разговор в Цитадели…

— Да хватит уже об этом, — сказала Дагмара раздраженно. — Он выглядел искренне раскаивающимся, напуганным! Он изо всей силы старался помочь следствию и исправить свою оплошность. А со слугами держался чванно и даже предпочитал ездить в приходской Храм, чем приобщаться на месте.

Рагнейда, сбив локтем кружку, повернулась к ней.

— Не надо смотреть на меня так, Ваша Безупречность. Ни для кого не секрет, что маги, владельцы отдаленных усадеб, довольно часто пьют кровь напрямую, выбирая для этого чистого юношу или девушку. А Рикардус брезговал! И даже если бы возлег спьяну или по глупости, скорее, убил бы девицу, убедившись, что она беременна.

— Чистый наивный мальчик?

Дагмара бросила на Квадригу тяжелый взгляд:

— Обойдясь так с тем, кто ниже его, он не перестает быть наивным и чистым. Магия — великий дар, и тот, кто ею обделен, не может требовать, чтобы с ним обращались, как с равным.

— Даг-ма-ра! — взгляд Рагнейды оказался еще тяжелее. — Скачите в город. К нашему приезду все документы того следствия должны быть на моем столе.

Рыцарь-страж буквально вылетела из-за стола.

Ранки с Феем тоже вышли к коням. Рыжая кобылка положила ведьме голову на плечо, громко задышала, выпрашивая угощения.

— Ты ведь не просто так заговорил об этом у Цитадели, верно? — голос ведьмы звучал из-под маски глухо, точно она старалась не заплакать. — Я хочу быть с тобой. Какую бы цену ни пришлось заплатить за это.

Квадрига облапил Ранки вместе с доспехами, сцепив руки у нее за спиной:

— Мы что-нибудь придумаем. Обещаю.

Они пошли, ведя коней в поводу, касаясь друг друга плечами, в сторону усадьбы.

— Ехать в сгоревший хутор я смысла не вижу. Там все заросло давно, скорее всего. И отчего случился пожар? Уголек в перину заронили, напали разбойники или сам Рикардус мстил, потому что птичка упорхнула? А искать свидетелей? Ну, скажут, что нашли обгорелые косточки. Ничего это нам не дает, — мастер перевел дыхание. — Лучше покопаемся в бумагах, отыщем бывших слуг. Память им можно вернуть, как думаешь?

Рагнейда покрутила головой.

Мастер-талисманщик Сай дожидался у конюшен, раздраженно бегая туда и сюда с парой метел подмышкой. Он все так же был обвешан кольцами, браслетами и цепочками, но уже не казался ни скучным, ни прилизанным. Кинулся под передние ноги кобылке Рагнейды, потрясая карманными часами-яйцом в ажурной сеточке:

— Я жду вас битых два часа…

На его жест башенные часы Хоррхола отозвались боем колоколов.

— С половиной…

— Что-нибудь есть?

— Да! — Сай внезапно подмигнул и сунул метлу в руки рыцарю-командору.

Вихрем пронеслись они над городскими крышами и приземлились рядом со знакомым медным гнездом.

— Я позволил себе влить немного силы в артефакт, — поведал Сай, переведя дыхание. — И сейчас вам продемонстрирую.

Он вытряс из рукава мантии часы-яйцо, извинился, заменил его на куриное золотое, аккуратно подложил яйцо в гнездо и погладил крачку-мать по медной спинке:

— Вперед!

Несколько минут ничего не происходило. Потом крачка пискнула и стала приглаживать встопорщенные перышки.

— Курица нерасторопная! Давай, давай!

Словно в ответ на призыв крачка приподнялась в гнезде и, плотно обхватив яйцо лапами, взлетела над трубой.

— За ней!

Они понеслись на метлах за медной крачкой, игнорируя поднятые кверху лица прохожих.

— Думаю, она летала ночью! — обернулся Сай, перекрикивая ветер. — Через весь город… Ой! — он со своими амулетами едва не застрял в тополиной кроне, но вовремя успел направить метлу вверх. Ранки повторила маневр.

Крачка сделала несколько кругов и стала снижаться, опустилась в медное гнездо, как две капли воды похожее на ее собственное, и замерла, раскинув крылья.

— Я поставил оцепление вокруг дома, — Сай, приземлившись, прислонил метлу к гнезду и потер седалище. Вытащил яйцо из-под крачки. Та слабо тюкнула талисманщика клювом. Ранки поставила свою метлу рядом, глотнула крови из фиала, сверху оглядела море черепицы и настоящее море под горой, пылающее солнечными бликами.

Квадрига сжал руку ведьмы:

— Устала?

Влез к гнезду, погладил птицу по теплой спинке, ковырнул краешек гнезда — ярь в этом месте была вытерта до блеска.

— Им часто пользуются.

— Верно. Домой!

По команде Сая крачка поднялась на крыло и вскоре растаяла в небе, сопровождаемая криком живых птиц.

— Ей не навредят?

Талисманщик крутанул головой. Указал на чердачное окошко:

— Прошу.

Они съехали вниз по черепице и открыли тугую раму. Краска на ней была частью содрана, частью отслаивалась чешуйками в определенных местах, и становилось ясно, что раму открывали довольно часто, исключая последние дни: паучок успел свить в углу ловчую сеть, безжалостно порванную, когда окно снова открыли.

Квадрига вытер пыль с подоконника. И влез на чердак.

— Хозяев не хватит удар от нашего визита? Может, лучше войти через дверь?

— Нет уж. Пусть сразу к допросу готовятся, — отозвалась Рагнейда. — Мы их топотом не спугнули, надеюсь?

Наверху было прибрано и пусто. Внизу, в кухоньке, суетилась у плиты старушка. При виде гостей она уронила ложку в котел с супом, а суп вывернула в огонь. Огонь зашипел, старушка закричала. Пока мастер-талисманщик снимал котел с крюка и дул на обожженные пальцы, Филогет обнял старушку за колючие плечики и усадил за стол, положив на угол двойную карабеллу с чеканным профилем протомагистра Ордена пламени. Хозяйка слабо улыбнулась, показав одинокий зуб.

— Кто еще есть в доме? — Сай навис над бабусей, гремя цепочками и браслетами, точно костями.

— И так ясно, что никого. А то бы давно сбежались, — Квадрига отодвинул талисманщика локтем. — Бабушка, как тебя звать? Ты одна живешь?

Уже через пять минут выяснилось, что темнейший Рикардус лет семь снимал в доме верхний ярус и чердак, приплачивая старухе за беспокойство, потому как очень любил любоваться на звезды с крыши. Назвался маг, конечно, иначе, но, получив вторую монету и опробовав на зуб, бабуля бойко опознала его на парсуне и прибавила, что съехал постоялец с неделю назад. А в последний раз являлся домой глубокой ночью, и ладонь имел ободранную, а под плащом подмышкой принес курицу — слышалось характерное клохтание. Хозяйка еще хотела подать ему тряпочку: руку перевязать. Но он так зыркнул, что она забоялась. А к утру пропал вместе с вещами.

Сай зачитал бабке ее показания, дождался, пока обмакнет палец в чернила и прижмет внизу листа. Предупредил о неразглашении и полез наверх за метлами.

— И часто квартирант на звезды любовался? — спросила Рагнейда напоследок.

— Да кто его знает, ваша милость. Я ночью сплю, мне эти звезды без надобности.

До «Удавленника» от дома бабки было ближе, чем до Цитадели, и Квадрига предложил прогуляться, чтобы потом послать расторопного мальчишку за лошадьми. Талисманщик увязался следом, и Фей, слушая, как гремят амулеты и метлы стучат о мостовую, ловил себя на ощущении, будто за ним с Ранки тащится скелет.

Говорливая толпа при виде магов расступалась, кланялась, умолкала, точно сбрызнутое маслом море, чтобы еще сильнее зашуметь у них за спиной. Малая девчонка застыла, пялясь на багряный плащ и маску Ранки, но мать стукнула ее по затылку:

— Рот закрой, дура! Муха влетит!

И прижала девчонку лицом к не слишком чистому переднику.

Следователи устроились за пивом в пустом прохладном зале таверны: как-то незаметно рассосались посетители и обслуга, только бледный трактирщик торчал за стойкой с полотенцем через плечо.

— Какая изящная работа! — приглаживая волосенки и сдувая пену с кружки, заметил Сай. — Рикардус мог бы блистать, а предпочел безвестность.

— Зачаровать крачку, чтобы сама яйца таскала покупателю — не преступление. И ему теперь нечего предъявить, кроме кражи курицы. Да и то тут слово старухи против слова мага.

— И темнейший может отбиться, что спасал рябу от голодной смерти в пустом доме.

— А магические ловушки расставлял на хорька, — Рагнейда вытащила из-под кружки влажный деревянный круг, чтобы рассмотреть рисунок. — И на девочку это нас ни капли не выводит. Надо узнать, что там с бабкой и дедом. Удалось ли прокопаться или найти другой вход.

— Интересно, почему он не забрал последнее яйцо?

— Дождь, — Сай оторвался от кружки. — Чары крачки неустойчивы к дождю. Так что он явился за яйцом сам и понял, что может унести курицу.

— А почему до сих пор не унес? — Фей качнул кружку, разбивая отражение закопченной балки в темной глубине. — И что это за курица, что несется семь лет подряд, да еще золотыми яйцами? Если я не ошибаюсь, конечно. И почему не высидела золотых цыплят?

— Вообще-то это вопросы для Рикардуса, — Сай воздел отягощенный перстнями указательный палец. — Но артефакт обязан быть уникален, иначе какой это а-артефакт? А чтобы курица неслась золотом, ее следует накормить пеплом василиска.

Фей с Рагнейдой переглянулись.

— Я правильно поняла вас, мастер Сай?

— Умберто Бингенский в «Красном льве» пишет именно так. Но трактат сугубо теоретический, ибо Уложением года 1342 от основания Ордена пламени эксперименты с опасными сущностями ограничены. И если бы кто-то добивался подобного разрешения, ковенам вплоть до столичного это было бы известно.