Безликая [СИ]

Дело о пестрой курочке, 2 глава

Квадрига думал, что они вернутся в таверну, но Ранки забрала выше, вдоль склона с корявыми деревьями, тамариском и бурьяном, мимо домов, сливающихся с горой, и редких огоньков выше и в облет, по другую сторону. И сквозь скальный разлом, обжимающий пролив — к Цитадели. Крепость, выбранная магами для Ордена пламени, не возвышалась над Хоррхолом, но была его воротами.

Дымный огонь пылал, очерчивая уступы, и выглядело все зловеще.

Но Рагнейда не была суеверной к собственному дому, потому резко погнала метлу наискось к площадке у шпиля и ловко приземлилась, пройдя между зубцами.

— Тут ветрено, — заметил Квадрига, подставляя ведьме плечо.

— Тут всегда ветрено.

Опираясь на мастера, ковыляя, спустилась Ранки по узкой лестнице в собственные покои.

Филогет с любопытством оглядывал обстановку, узкие витражные окна, развалы книг на кленовом паркете.

Ранки отбросила метлу и со стоном плюхнулась на кровать. Поманила золотой колокольчик со стопки пергаментов, и тот послушно перелетел к ней в руку. На звон вбежал юный паж в алой мантии, на ходу почтительно кланяясь, косясь на Филогета. Заметно было, как бесцветные бровки, поскрипывая, сходятся у мальчишки на переносице. Мастер пожал широкими плечами и по-хозяйски развалился в кресле.

Ранки распорядилась, и порученец ошпаренной пташкой выскочил вон. Через пару минут в покоях забегала и засуетилась служба. Оруженосцы стаскивали с Рагнейды доспехи, лекарь колдовал над ее ногой, щекастые красавицы-служанки подавали тазы для умывания, накрывали на стол и посылали Фею косоватые радужные улыбки. Истопник, щелчком пальцев поджег в очаге сложенные колодцем поленья и поддувал огонь мехами. Квадрига с большим кубком вина в руке, посмеиваясь, наблюдал за этой суетой. И когда наконец они остались в комнате вдвоем, произнес:

— Ранки, я их смущаю.

— Пусть привыкают. В «Удавленнике» уютнее, но мне нужна библиотека.

— Прямо сейчас нужна?

— Нет, сейчас я надеялась на другое.

И мастер Квадрига охотно удовлетворил ее ожидания.

Утро Рагнейда встретила бодрая, свежая и на обеих ногах. Перед ней, наклонив голову, стоял седой маг в черной разлетающейся мантии, с желтым от недостатка прогулок лицом — не то архивариус, не то библиотекарь. Пыль и паутина на мантии свидетельствовали, что он всецело отдавался делу. Несколько соусных пятен — что на собственную внешность магу явно плевать. Ранки тоже. Они разговаривали весьма оживленно, и Филогет, потягиваясь, думал, что утро его подруга потратила не зря.

Архивариус, увидя мастера в постели рыцаря-командора, уронил очки и издал протяжное «э-э».

— Не отвлекайтесь! — Рагнейда хлопнула ладонью по столу, выбив облачко пыли из накрывающих его пергаментов. — Списки отверженных магов… и просто отшельников, интересующихся крачками и курами… и их дела здесь не позже полудня, — второй хлопок заставил архивариуса поморщиться и, по-куриному разметав рукава, кинуться на защиту возлюбленных документов.

— Мастер Орий, свободны.

И ведьма энергично затрясла колокольчиком.

Завтрак подали мгновенно.

Впрочем, по утрам, как знал Фей, у Ранки не было аппетита. Булочка, две чашки крепчайшего кофе, и вот уже рыцарь-командор готова взяться за дела.

— Удивительно, как иногда много можно извлечь из обычных книг, даже не заколдованных, — Ранки поманила пальцем, и к ней подлетела растрепанная книжица ин фолио. — История Хоррхола в иллюстрациях. Узнаешь? — она отчеркнула пальцем миниатюрку в заглавной букве.

— Дом с крачкой.

— Да. Что тут о нем говорится? Построен в год 1417 от основания Ордена Пламени, принадлежал… вот. В 1426 году домовладелец — темнейший маг Рикардус, приказал устроить на крыше гнездо для крачек, но поскольку те никак не желали там селиться, велел заменить его медным с двумя же медными фигурками. Через три года Рикардус переселился за город, поручив управляющему подыскать для дома хозяев, и почтенная чета Конноберов проживала там счастливо до исчезновения дочери… Как раз семь без малого лет назад!

— Да, показательно. Ты говорила, фигурки заколдованы?

— Остаточная магия, очень неопределенная. Я пошлю туда мага-талисманщика. Пусть разбирается.

— А что с почтенной четой… как их…

— Конноберов. Это они пропавшие старички?

Квадрига кивнул.

— Андре и Марта. Соседи их недолюбливали и в их дела не лезли. Дочка там действительно пропала, но соседи в бедных кварталах меняются не раз и не два, так что свидетелей не осталось. Считают, что забрюхатела да, родив, со стыда утопилась.

— А от кого родила?

Филогет пожал плечами.

— Кстати, этот, Рикардус, он все еще хозяин дома?

— Уже выясняют.

— А почему он темнейший?

Ранки захихикала.

— Отсутствие таланта и раздутое самомнение. Или не пришлось бы рыться в архивах, выясняя, кто он такой.

Квадрига закатил глаза:

— А вдруг он ужасно скромный? И еще осчастливит смертных… К лешему Рикардуса. Ты такая красивая!

В постели они провели дольше, чем планировали, но меньше, чем хотелось бы. А потом снова пришлось браться за дела.

Принесли досье куролюбов и куроведов. Среди них имя Рикардуса постоянно упоминалось до тех пор, пока темнейшего не поймали на попытке вывести василиска по старинным рецептам. Опыты запретили под страхом отлучения, мага сослали в провинцию, где он и пребывал до сих пор. Птичник, включая уникальные экземпляры, угодил в храмовый суп. О золотых яйцах, однако, в записях не нашлось ни слова.

Лениво влезая в одежду, Рагнейда отдернула портьеры с окна, и холод пополз в покой, а за густым переплетом рам рассиялись на темном небе частые звезды.

Явился с докладом мастер-талисманщик Сай, тощий, скучный, с прилизанными черными волосами, спускающимися до плеч. Зато шея, руки и мантия были щедро украшены, и в некоторых драгоценностях Фей признал свою работу.

За ужином талисманщик нудно вещал о человеческой жадности в целом, о животворящих заклятиях и зачарованных предметах, а также о фазах луны, влияющих на способности медной крачки нести золотые яйца. Дохрустев салатным листом, он взметнул по-девичьи длинными ресницами:

— Впрочем, след все же слишком неопределенный. Я склоняюсь к тому, что гнездо под крачкой служило лишь временным хранилищем или связующим пунктом между поставщиком и покупателем. Незаметно попасть на крышу и забрать оттуда товар не составит труда, особенно, для мага.

— Это все, что вы смогли выжать из птицы, мастер? — спросила Ранки с досадой.

— Это предварительные наметки, — произнес Сай все так же уныло. — Мастер Орий подбирает для меня источники, сам я еще раз осмотрю крачек и гнездо и расширенное заключение дам завтра к полудню.

— И обязательно укажите срок существования волшебных яиц.

— Всенепременно! А еще замечу, что обильный полив салату вредит, листья делаются безвкусными, — талисманщик вздохнул и откланялся.

Ранки выбросила остатки салата в окно.

— Придется нам туда еще раз наведаться.

— Ты думаешь, скорлупа может рассыпаться? Или превратиться во что-то другое? — Филогет вынул из поясной сумки и оглядел тяжелый осколок. Тот исчезать не спешил.

— Может быть, — ведьма вздохнула. — Описаны случаи превращения волшебного золота в уголь или глину. Хотя мошенничество с пропадающими золотыми яйцами нигде не всплывало.

— Пострадал один Рикардус и отомстил деду с бабой, — неловко пошутил Квадрига. — А еще никто не пополнял недостачу в казне. Не расплачивался с контрабандистами. И не устраивал падение рынка золота. За два последних случая я поручусь, — он вернул осколок на место и отнял у ведьмы пустую тарелку.

— В Хоррхолской казне недостач не было. Всяко, настолько крупных, чтобы на них обратили внимание. И яиц в сундуках не нашли, как и золотых монет свежей чеканки. Фальшивомонетчики? Нет и нет. Им и не выгодно работать с золотом, когда в ходу медь и серебро.

— И у ювелиров я справлялся, если бы такой пробы золотишко проскакивало, я бы уже знал. Меня удивляет, почему Конноберы, имея подобный источник дохода, жили в нищете.

— А меня нет, — Ранки вернулась к столу и разлила по кубкам вино. — Может, они просто жадничали. Или платили кому-то за молчание. Или магу за дом.

— И у Рикардуса в башне хранится сейчас огромная коллекция золотых яиц, — Фей улыбнулся. — Но как скорлупка досталась девочке?

— Я не знаю.

Ведьма, морщась, выпила вино.

— Если дело не в крачке, возможно, Рикардусу удалось пристроить старикам одну из куриц своего курятника — несущую золотые яйца. Но отчего такое доверие? И почему маг не забрал рябу раньше? Ведь следить за ним давным-давно перестали.

Она потерла лоб.

— Здесь есть звено, которого мы не знаем. Полетели.

На крыше Дома с крачкой Квадрига неохотно выпустил ведьму из объятий и слез с метлы. Неподвижные медные птицы торчали в гнезде. Чердачное окошко было приоткрыто, как он и оставлял.

— А как выводят василиска? — спросил Фей.

— Ты думаешь? Не может быть, — рыцарь-командор качнула головой в шлеме.

— Нет, я просто спрашиваю.

— Берут яйцо-болтун и черного петуха, — Рагнейда с мастером приподняли крачку за крылья. Золотое яйцо было на месте. Одно. — Похоже, Сай прав. Несется не она. Или не каждый день. Так вот. Яйцо привязывают петуху под крыло и сажают того под печь. На двадцатый день из яйца вылупляется змееныш и, сожрав отца, получает силу убивать взглядом.

— Какой феерический бред!

— Если бы. Когда бред подкреплен хоть капелькой магии, смеяться уже не хочется. Идем.

И первой протиснулась в чердачное окно.

На этот раз обошлось без падения с лестницы и ушибов. А поскольку дом они уже осмотрели, рыцарь-командор предложила заняться внутренним двором и хозяйственными постройками.

Они остановились в проеме двери. Придержав Филогета за локоть, Ранки всмотрелась в темноту двора.

— А еще берут семилетнего дряхлого петуха и заставляют снестись в навоз. И если тот кажется недостаточно теплым, яйцо высиживает жаба. Но в этом случае рождается не змееныш с лапками и в короне, а петух с телом жабы и хвостом змеи. Зовется он кокатрисом. Его тело покрыто ядовитой слизью, взгляд убийственный. А еще он умеет летать.

Мастер икнул от смеха.

— У того, кто это выдумал, фантазия хлеще моей.

— Под наслоением бреда скрывается зерно истины. Смотри, — щелчком пальцев ведьма проявила заполняющие двор следы.

— Ну и накручено здесь! — хмыкнул Фей, разбирая цветные пятна натоптавших особ.

— Синие и зеленые — баба с дедом, — пояснила Ранки. — Я сняла в доме отпечатки личностей. Голубые — внучка. Что-то в ней неправильно, но я пока не разобралась. Да, чем старше след, тем слабее свечение.

— А серое? — указал он на ряд расплывшихся лужиц, уводящих к канавке и под тесную арку в ограде.

— Сработавшие магические ловушки. Четыре неопознанных следа, шныряющих там и тут — это, видимо, твои разведчики. Аккурат в них вляпались. А вот это смазаное красное пятно на берегу…

Ранки наклонилась:

— Осторожный, зараза. Маг. Прикрыл ловушками свой след. И, скорее всего, пролез под арку. Скажи своим людям, Фей, что нельзя так… — рыцарь-командор поправила ремешок шлема. — Впрочем, они не волшебники. Красный ушел и, боюсь, с концами. Внучка бегала туда-сюда, а самый яркий след ведет к калитке. И не возвращается. Дед… колол дрова.

Филогет коснулся рукой обуха топора, воткнутого в колоду:

— Заржавел под такими дождями.

— А бабка их складывала, вот отчетливое пятно от руки на поленнице под навесом. Потом старики зачем-то идут в хлев…

— У них зверья, кроме курицы, не было. Даже собаки. Даже воробьи под крышей не селились.

— Странно… Погоди, передохнем.

Ранки откупорила серебряный сосуд, привешенный к поясу, и по двору поплыл сладковатый запах крови. Кровь нужна была волшебникам, чтобы колдовать. Каждую седмицу хоррхолцы приобщались к ритуалу, оплачивая примерно стаканом крови безопасность и процветание города. А маги честно выполняли свою часть Договора. Ходили, правда, слухи, что они не только через ритуал, а напрямую частенько сосут кровь из подданных, что случаются странные исчезновения, что кто-то приторговывает рабами вопреки закону… Но на то и слухи, чтобы ходить.

— Побереги себя.

Ранки сделала большой глоток.

— На сутки работы флакона хватит.

— Я столько не выдержу! — Филогет, улыбнувшись, приобнял ведьму за плечи, — Я вот о чем: записи эксперимента Рикардуса сохранились? Не мог их использовать кто-то еще?

— Согласно отчету тогдашнего рыцаря-командора, записи были уничтожены. Птицы пошли под нож.

— А птичницы? И где этот курятник находился? Здесь? — он кивнул на хлев, скособочившийся под тростниковой крышей.

— В поместье за городом. Птичниц допросили и стерли им память.

Фей дернул щекой.

— А имена их известны? Не могла ли одна из них быть дочерью Конноберов и матерью Мышки?

Ранки моргнула.

— Я об этом не думала. Мне рядом с тобой вообще трудно думать о чем-то, кроме тебя.

В темном пустом дворе даже цветочка не было, чтобы ее порадовать. Мастер поклялся себе завтра же исправить оплошность.

— Хорошо бы расспросить управляющего, случайно ли он продал Конноберам дом. И поговорить с самим Рикардусом.

— К темнейшему уже поехали, — ведьма вернула сосуд с кровью на пояс. — А управляющий умер, он уже тогда был стариком.

— Жаль… Возможно, имя почтенной четы упоминается в гильдейских книгах. Я займусь.

— Как-то оно все расширяется и расширяется, — Рагнейда потянула на себя скрипучие ворота хлева. — Ты искал воровку и статуэтку, а тут целая загадка… Вот, сюда Конноберы вошли. И не выходили.

— Разведчики на пороге стояли… Внучка бегала… Еще до них: вон как следы выцвели, — Филогет придержал Ранки за руку. — Погоди-ка… Почему ты мне вчера на крыше и в доме картинку не показала? Кто там ходил-то?

— Не могла. Мне сперва, кто есть кто, разобраться надо было. Да еще нога. Дома одни хозяева да еще маг разок у лукошка с курицей наследил. А на крыше — только Андре с Мартой, даже внучка там не появлялась. Но яйцо из-под крачки достать можно, не прикасаясь к ней и не садясь на крышу. А воздух след долго не держит.

Мастер вздохнул:

— Поня-атно…

За рухлядью, копившейся годы, нашлась деревянная крышка погреба. Гнилая лестница спускалась в яму, пропитанную сыростью и плесневой вонью. Битые горшки, деревянные обломки полок, мохнатая от плесени сырная голова, желтый ледяной куб, присыпанный соломой. И уводящие в стену следы старичков.

— Все же магия — удобная штука, — заметил Квадрига, наклоняясь к паре камней, выступающих из стены у самого пола, — кто-нибудь лапает, а тебе сразу видно. Подцепить или нажать?

— Нажми, так проще.

Кусок стены отодвинулся, открывая проход, грубо вырубленный в песчанике. Судя по отметинам, пользовались им довольно часто. С этой стороны дверь закрывалась рычагом. Было сухо и дышалось не в пример легче, чем в погребе.

Мастер негромко присвистнул:

— Похоже, это одна из крысиных нор в городские катакомбы.

В свое время тут ломали камень для постройки Хоррхола, и под горой образовался целый лабиринт нор и переплетенных туннелей. Из-за них частенько трескались, а то и проседали в пустоты лачуги нижнего города. А еще устроили логово контрабандисты, пираты, нищие, прочая городская шваль, включая мятежников. Полных планов катакомб не было даже в архивах Цитадели.

Мастер с ведьмой продвинулись еще немного, спустились ступеньками, вымытыми подземным ручьем и лишь слегка подправленными каменотесами. И уткнулись в завал. Из каши камней, земли и сломанных бревен, когда-то подпиравших ненадежный потолок, торчали две босые огромные ступни и одна обутая. Еще один похожий на скорлупку деревянный башмак валялся поодаль.

Квадрига дернул ведьму назад, отчаянно вслушиваясь, не раздастся ли характерный треск, предваряющий новый обвал. Но наверху было тихо. Да и первый не шевелился.

Стоя внизу лестницы, Ранки прочла заупокойную молитву. От распахнутых ладоней повеяло холодом, и к мертвецам вытянулась ледяная полоса.

На верхней ступеньке рыцарь-командор присела, глотая кровь из поясного фиала. Филогет терпеливо ждал.

— У меня нет некроманта под рукой. Придется посылать в столицу. Завтра отправлю людей разбирать завал. То есть, уже сегодня.

— Думаешь, их убили?

— Вряд ли.

Они вернулись прежней дорогой, и уже на крыше Фей спросил:

— А что будет с девочкой?

— Если нет родственников, определят в приют. А магистрат возьмет опеку над имуществом.

— Тогда до ее совершеннолетия мало что останется.

— Я прослежу, чтобы осталось, — ответила Рагнейда жестко.