Без симптомов

ПЕРЕКРЕСТОК НА ПУТИ К СОЛНЦУ

Накануне в нижнем углу обзорного экрана командир прикрепил фотографию. Теперь, когда взгляд его уставал от мрака и звезд, он мог. опустить глаза - и ранним утром пойти по цветущему яблоневому саду, от калитки к дому…

До дома в саду теперь что-то около восьмидесяти миллионов миль. В сущности, пустяк - во времена, когда судьба может разбросать близких людей на три десятка световых лет.

В этот час в саду у командира гостил штурман. Его вахта только началась, и командир оставил его одного. Корабль Патрульной службы догонял первую планету Солнечной системы Меркурий.

«Это командир славно придумал…» - признал штурман, любуясь яблоневым цветом.

Домашние сюжеты вешали на стены кают, носили в нагрудных карманах. Штурман не слышал, чтобы их клеили прямо на обзорные экраны… Он был совсем молод и ушел в первый длительный рейс. А в первый рейс по традиции ничего из дому не брали: «чтобы прочувствовать», говорили наставники и бывалые люди.

Штурман поднял глаза… не поверил им и, тряхнув головой, опустил веки. По спине пробежали мурашки.

Похоже было, что глаза не обманывают. Штурман тяжело вздохнул и, резко поднявшись из кресла, ощутил короткое головокружение. На экране ничего не изменилось.

«Вот так штука!» - только и подумал штурман и пошел за командиром. Тот сидел без света. Лампочка аварийного освещения отразилась в его глазах: два зеленых огонька загорелись в полумраке перед штурманом. .

«Вот перепугает-то детей и жену, - вдруг пришло в голову штурману, - если заглянет такой в дом из сада».

- Олег, дорогой, - с тоской в голосе заговорил командир. - Извини. Я три месяца проторчал в городе. Сам понимаешь… Толпа. Суета. Это не для нас.

. - Одиночество придется отложить, - давя внезапно накатившую дрожь, вымолвил штурман. - Там… человек за бортом.

- Надо же, - поднимаясь на ноги, невозмутимо заметил командир. - И что он там делает?

- Ничего, - равнодушно ответил штурман, с трудом поддерживая странную игру. - Летит… Он без скафандра. И чувствует себя превосходно.

- Вот как, - без всякого чувства оценил командир новое сообщение. - Стоит взглянуть.

Штурмам не ответил. Он проиграл.

На экране крохотная фигурка человека - там, на самом краю Солнца.

- Как водомерка, - растерянно пробормотал командир. - Расстояние?

- Девять тысяч миль.

- Увеличь еще.

Ослепительный край Солнца растекся по всему экрану. Теперь космический пловец был совсем рядом. Он лежал в пустоте, скрестив руки на груди, и пристально вглядывался в глубину огненного океана. Он не отличался от землянина: на вид лет двадцать, не больше, тонкое лицо, прямой нос, курчавые волосы.

- По одежде трудно определить, откуда такой, - заметил командир.

Все одеяние пловца: что-то вроде набедренной повязки. Мускулистое смуглое тело.

- Загорает, что ли? - без смеха предположил командир.

- Видно, ему совсем неплохо, - согласился штурман. - Что будем делать?

Командир пожал плечами:

- Попробуем познакомиться, Что еще остается?

Его глаза были обращены к Солнцу, но оно отражалось в них, словно в двух никелированных шариках. Он созерцал светило, заполнившее пол-Вселенной, с напряженной безучастностью и на появившихся рядом людей в скафандрах не обратил никакого внимания.

«Кукла, что ли… - подумал штурман. - Манекен».

Он захотел увидеть лицо командира, но его шлем был зеркальным и отражал лишь часть внешнего мира - звезды, Солнце и профиль «манекена».

- По-моему, чья-то дурацкая шутка… - раздался в наушниках голос командира.

Он протянул к «манекену» руку… а тот протянул свою навстречу. Рукопожатия не вышло - командир отдернул свою, точно ожегшись.

- Черт! - воскликнул он.

Неизвестный повернул голову к землянам, но ни удивления, ни любопытства не появилось на его лице. Рука его вернулась в прежнее положение, а глаза… глаза, казалось, лишь автоматически усваивали какую-то новую информацию.

«Робот, - была следующая мысль штурмана, - Андроид».

- Может, поговорим с ним? - опомнившись, предложил командир.

- Каким образом? - изумился штурман. - Прикажешь снять шлем?

- Если есть необходимость, говорите, как это обычно делают люди, - раздался в наушниках незнакомый голос, хотя губы космического летуна остались неподвижными. - Этого будет достаточно.

- Ты слышал? - после паузы пробормотал командир.

- Да.

- Он что, мысли читает?

- Не читаю, - был ответ извне. - Вернее сказать - слышу. Мысли, готовые стать высказанными.

Командир пробормотал что-то нечленораздельное и покашлял в микрофон.

- Вы тут… э-э… давно? - вдруг задал он вопрос.

- Смотря с каким сроком сравнивать. Если с обычной человеческой жизнью, то давно.

«Дурацкий какой-то разговор», - только и подумал штурман.

- Вам не нужно помочь? - снова нашелся командир.

- Нет, не нужно. - Ровный, бесчувственный голос. - Благодарю.

- А мы подумали, что вы нуждаетесь в помощи, - будто настаивал командир.

- Нет. У меня все в порядке.

- Теперь давай ты соображай. У меня готова кругом идет… Эй, Олег, ты еще жив?

Штурман наконец догадался, что командир обращается к нему. Он с трудом собрался с мыслями, попытался сосредоточиться.

- Откуда вы?.. У вас есть имя? - Штурман обрадовался, что невзначай сообразил задать хоть один толковый вопрос.

- Я с острова Крит. Мое имя Икар.

- Икар? - Штурман поймал себя на том, что его уже ничто не удивляет, запас удивления кончился.

- Икар. Вы не ослышались.

Командир молчал и висел в пространстве без всякого движения. «Замаскировался», - пришла к штурману злая мысль, но он сразу отогнал ее, вспомнив, что мысли от этого сверхчеловека не утаишь.

- Вашего отца звали Дедалом?

- Вы не ошиблись. Вам известен мой отец? - Голос показался чуть удивленным, но лик Икара был непроницаем.

- Вы и ваш отец - люди из легенды. А легенду знают все двадцать миллиардов землян.

- Двадцать миллиардов. - Пауза. - Воистину, чем дальше бежишь от людей, тем больше о тебе вспоминают.

«И это вместо благодарности потомкам!» - с обидой подумал штурман.

Пауза длилась, штурман чувствовал, что Икар услышал его кричащую мысль, но молчит… очень тактично молчит-и от этого злости прибавилось.

- Вы не забыли Землю?

- Нет. Но моя память очищена от эмоций. Силы нужны для полета.

«Он видит нас насквозь… Холодный рентгеновский глаз».

- Память о вас, Икар, иного рода. Память о герое - память чувства, а не ума.

- Одно дополняет другое. В этом гармония мира. Противоположности составляют единство.

«Знает диалектику, подлец!»

- Эй, командир! - спохватившись, что мозг его открыт, крикнул штурман. - Что молчишь?

- Я слушаю, - хмуро констатировал командир.- Продолжай, у тебя это хорошо получается.

Еще одна пауза.

- Никто не знает, что вы достигли Солнца…

- Еще не достиг.

- Осталось немного.

- Согласен.

- Люди подумали, что вы утонули в море. Солнце растопило воск, и крылья рассыпались… Наверно, к берегу прибило перья.

- Перья упали, а я нет. Я обрел силу.

- Ради чего?.. - Штурман все не мог побороть обиду: рассудок подсказывал, что Икар лишь бесстрастно отвечает на вопросы, но чудилось, однако, что он с первого же слова язвит.

- В чем смысл жизни? - спросил Икар.

Штурман поколебался:

- В движении, должно быть…

«Демагогия какая-то»,- последовала за фразой мысль.

- И каждый имеет право двигаться в своем направлении? - снова спросил Икар.

- Вероятно, имеет… Так же вероятно и то, что Дедал очень горевал о гибели сына.

- Через это проходит каждый. Но так же проходит и время - и чувства тускнеют. Путь берет свое.

- Да, тех, кто вас ждал, давно уже нет в живых. - Штурман тут же раскаялся, что дал этой мысли сорваться с языка.

- Верная интерпретация моих слов. Все моральные обязательства временны - вот суть. Если сумеешь их пережить - и не упасть в воду вместе с крыльями, то перед тобой откроется новая свобода.

- Олег, нас кто-то дурачит! - прорвался в наушники голос командира. - Эти словечки… «интерпретации», «обязательства»… Где он их понахватался? Не в Древней же Греции. Это же наш язык!

- Моя задача - четко сформулировать мысль. А в ваших мозгах она воплощается в наиболее адекватных для вас понятиях. Ваш язык не имеет для меня никакого значения или трудности.

Тишина… Штурман понял, что командир замолк навсегда.

- А что имеет для вас значение? - огрызнулся штурман.

- Путь.

- Достичь Солнца?

- Да.

- А что потом?

- Пока неизвестно. Путь подскажет сам.

- Быть может, стоит вернуться на Землю и научить людей вашим поразительным… божественным способностям?

- Дурной пример заразителен.

Ни тени улыбки в глазах. «Два лазерных луча», - подумал штурман. Он поймал себя на том, что старается не смотреть в глаза «собеседнику» и часто опускает взгляд, как будто ища что-то… в углу пространства… тихий дом в цветущем яблоневом саду…

«Для кого Икар, а для кого - и Медуза Горгона»,- подумал штурман.

- Да, Икар, мы слабы. Космос губителен для наших тел. Мы не умеем летать без крыльев… Почему бы вам не вернуться на Землю и не исправить легенду?

- Советы людей противоречивы. Другой ваш соплеменник советовал не исправлять легенду.

- Кто? - обомлел штурман.

- По вашим меркам это было давно. Что-то около трех веков назад.

- Но этого не может быть! Тогда мы не летали дальше Луны.

- Он летел… вернее, падал в крылатой лодке. Она была гораздо меньше вашей.

- Меньше?.. Его имя известно?

- Антуан де Сент-Экзюпери.

У штурмана перехватило дыхание:

- В это поверить еще труднее…

Икар понял мысль штурмана по-своему, он вложил в нее лишь логический смысл, следовавший из диалога.

- Тем не менее он так и сказал: не нужно исправлять легенду, люди не заслужили такого разочарования.

- Он долго падал… - подумал вслух штурман.

- По вашим меркам - долго. Однако он позже меня оторвался от Земли и раньше достиг Солнца. Но я не испытываю чувства зависти. У каждого своя цель. Одно и то же расстояние преодолеваешь быстрее, если падаешь, а не взлетаешь. Вот один из законов Мира. На Пути встречаются ямы, обращенные дном к небу. Тебе кажется, что взлетаешь, а на самом деле падаешь. И берегись сломать себе шею. У меня был выбор, и я не жалею, что выбрал более медленный путь.

- Вы думаете, эта ваша мерка годится для Экзюпери?.. А утверждаете, что не завидуете ему…

- Все мерки относительны, и я не собираюсь спорить. Речь идет о выборе. Он сказал, что. у него тоже был выбор: упасть или в море, или на Солнце. Вы сомневаетесь в моей беспристрастности. Тогда спросите, чем он мотивировал свой выбор. Он сказал: сгореть в небе полезней, чем утонуть в пучине, пусть потомкам будет чуть светлее.

Штурман обратил взгляд на Солнце и представил себе, как вспыхивает в протуберанцах крошечный самолет - словно кусочек бересты.

- Странно. Он должен был сгореть гораздо раньше. Температура…

- Тем не менее я видел: прежде, чем запылать, его лодка коснулась днищем огненного океана.

В глазах Икара солнечный жар обращался в ледниковый холод.

«Уж он-то не сгорит», - подумал штурман и добавил вслух:

- Когда вы ступите на Солнце, будет ли от вас светлей потомкам?

- Понимаю. Вы еще не перебрали все контраргументы. Когда я ступлю на Солнце, фактически я его частично загорожу от вас.

- В чем тогда смысл Пути?

- Вас обуревают эмоции, и поэтому порой вам хочется мыслить более прагматично, чем того требует логика. Понятие пользы весьма относительно. Где-то на Земле слишком холодно - и для людей, там живущих, пользы от меня мало, зато в иных местах слишком жарко, и для тех, кому невмоготу зной, моя тень в какой-то, хотя и малой степени, но полезна.

- Фактически верно, - согласился штурман. - И все же, согласитесь, ваше самосовершенствование могло бы принести людям гораздо больше пользы… или даже вреда… но больше… если бы вы не потеряли всякий интерес к людям.

- Когда человек, склонный к искусствам, привыкший к чистоте и порядку, увидит валяющегося на обочине дороги пьяного и грязного бродягу, в глубине души он волей-неволей возблагодарит богов: благодарю вас, боги, в жизни легко так низко пасть, но вы помогли мне: я не склонен к выпивке, я достаточно утончен душой, люблю чистоту и порядок. Следовательно, я достиг в жизни некоторого духовного продвижения, и мой путь до неба чуть короче, чем у этого падшего существа. Такая встреча случается у каждого уважающего себя человека. И каждый старается подавить или хотя бы скрыть от себя удовлетворение чужим падением. Муки совести, скрывающей радость от чужого падения, - именно это называется самосовершенствованием. Понятие вреда или пользы не имеет к этому никакого отношения.

Штурман молчал, забыв, что рядом в пространстве есть еще третий, командир.

- Да, Экзюпери был прав: люди не заслужили разочарования в прекрасной легенде, - наконец сказал он.

Штурман был не в силах подавить нестерпимое желание хоть как-то задеть Икара, хотя понимал, что обидеть его не легче, чем робота.

- Прекрасная легенда о юноше, взлетевшем к Солнцу…

- Вынужден вас огорчить. Сменилось много поколений, и смысл легенды исказился. Уверяю вас, во времена моего отца это имя служило не кличем боевым, а предостережением: не возгордись. Он, Икар, возгордился, дерзнул подняться выше богов - и заслужил справедливую кару. Но у меня - у меня - не было цели доказать кому-либо свое превосходство. Именно поэтому я здесь, а не в море.

Штурман вдруг почувствовал страшную усталость. Все чудеса разом осточертели, и захотелось, чтобы все кончилось и, главное, замолк навсегда этот монотонный безжалостный голос. Но повернуться и уйти… что же это значит? Поражение? Штурман снова собрался с силами.

И вдруг он увидел всю картину как бы со стороны. Именно со стороны: как посетитель художественной галереи. Ослепительный лик Солнца, и над ним холодная фигурка человека, фигурка из воска, который нельзя растопить.

«Как инородное тело в глазу, - пришло в голову штурману. - Он и Солнце - несовместимы».

- Истина в другом. В том, что ты не Икар. - Рассудок уже не мог сдержать чувства. - Ты не Икар… Икара оплакали на берегу моря. По легенде его тело нашел Геракл и похоронил.

Пауза.

- Люди остаются людьми, - пришел из пустоты ответ.- Они лгут до тех пор, пока их не упрекнут правдой, которую они сами от себя скрывают.

- Слишком сложная мысль.

- Снова ложь. Да, я - не Икар. И вы это знали с самого начала.

Штурмана бросило в жар.

- Не Икар… А кто?

- Этот мальчишка был моим младшим братом. Они с отцом решили лететь - им нужна была свобода. Что для них свобода: все, что не дворец царя Миноса.

Глупцы. Я остался, и отец сказал, что у него нет старшего сына. Нет, как видите? Кто ныне помнит меня? Никто. Значит, нет меня и моего имени. Но я благодарен брату: его выходка заставила меня доказать самому себе, что такое свобода.

- Это подло, - собравшись с мыслями, вымолвил штурман.

- Слишком сложная мысль.

- Подло присваивать себе чужое имя.

- Мне его присвоили вы. Когда вы решили познакомиться со мной, оно было у вас в мыслях. А что вы слышите сейчас, кроме собственных мыслей? Вы привыкли к традиционным логическим схемам.

Штурман поднял глаза и встретил неживой, спокойный взгляд.

- Да, мы, люди, слабы и смертны, - сказал он, не отводя взгляд. - И помним мы слабых и смертных, которые не устрашились ни слабости, ни смерти. Слабость одного и есть наш Путь. В слабости мы держимся друг за друга и…

- Довольно тебе! - окрик командира напугал штурмана. - Кончай проповедь. Кислорода не хватит.

…Штурман опомнился только через полмили и обернулся.

- Мы даже не попрощались, - пробормотал он.

- Что, очень неловко? - зло усмехнулся командир»

- Ну, не по-людски как-то…

- Для него это не имеет никакого значения.

- А для нас? - Штурман почувствовал, что его злость перекинулась на командира. - Для нас имеет?

Патрульный корабль вернулся на курс.

Четверть часа оба сидели перед обзорным экраном, не глядя друг на друга.

- Все, - наконец со вздохом произнес штурман.- Будем считать, что померещилось?..

- Да, будем считать, - кивнул командир. - Экзюпери был прав… Да и не поверит никто… Координаты у него какие?

- Координаты? - растерянно переспросил штурман.

Еще пару минут длилось молчание.

- Значит, будем считать, что мы ему померещились, - тихо проговорил штурман.

Командир медленно провел рукой по лицу.

- Подонок, - вдруг резко произнес он.

- Что? - опешил штурман. - Ты о ком?

- Ну и подонок, - словно не слыша штурмана, повторил командир и, потянувшись к пульту, включил канал связи с Центром Патрульной службы.

- Вызов принят, - услышал штурман знакомый женский голос. - Сектор Меркурия, слушаю вас.

- Стаей, это я, Котов.

- Здравствуй, Борис. Какие новости?

- Все спокойно. Есть просьба. - Командир чуть помедлил, и штурман затаил дыхание: голос командира выдавал душевную борьбу. - К нашему возвращению подготовь мои документы. На увольнение.

- …Что за шутки, Борис?

- Схожу на берег. Решено… Сейчас не надо вопросов, Стаей. Вернусь, поговорим.

Командир отключил связь.

- Слушай, командир, - решился заговорить штурман. - Если бы все капитаны бросали вот так свое, занятие, Америки не открыли бы… Сидели бы по домам в семейном кругу.

Командир повернул голову, взгляд его был тяжел, как скала.

- Сейчас я отвечаю за себя сам, - мрачно проговорил он.

Штурман отвел глаза в сторону и наткнулся взглядом на фотографию в углу экрана.

- Послушай, Борис,- решил он немного разрядить обстановку. - Почему ты прилепил фото только вчера, а не в первый день полета?

Командир пожал плечами:

- Ну… это уж как на душу придет, - нетвердо ответил он.

Тропинка под яблонями ведет к дому, огибает крыльцо и теряется в кустах, но штурман по рассказу командира уже знал, что дальше, за пределами сада, она тянется к Сосновому бору и, пронизав его, поднимается на чистый холм. Там, на вершине, в назначенный час капитана всегда встречает его семейство: жена и двое светловолосых близнецов, мальчик и девочка.