Бесстрашие

Откинув голову на спинку кресла, я тяжело вздыхаю.

— Ариан, я должен тебе кое-что рассказать. Можешь, пожалуйста, присесть?

Как только она осторожно опускается на своё место, я начинаю рассказывать о своей матери, о генетически модифицированных эмбрионах и подмене младенцев. Всё время, пока я говорю, она смотрит на меня так, будто в конце я должен сказать: «Шутка!» Но я этого не делаю. Она опускает голову на руки и слабым голосом спрашивает:

— То есть мы с самого начала не были предназначены друг другу?

Закрыв глаза, я пытаюсь подобрать нужные слова. Помню, как я себя чувствовал, когда сам впервые узнал об этом. Я был зол, раздавлен, растерян… Но со мной рядом была Сиенна, которая помогла мне не развалиться на части.

Теперь я должен так же помочь Ариан. Должен дать ей надежду, что всё будет как надо.

Когда я открываю глаза, Ариан смотрит прямо на меня. Её красивое лицо искажают боль и потерянность.

— Нет, не были. Ты была генетически идеальной парой моего брата, Трея Винчестера, нынешнего лидера «Грани».

Ариан, услышав это, ахает. Слёзы наполняют её глаза, текут по щекам.

— Я теперь не понимаю, кто я такая.

Беру её ладони в свои.

— Ты всё ещё ты. Умная, шикарная, генетически модифицированная Ариан Стрэтфорд, которой суждено оставить след в истории. Но твоя ценность в тебе самой, а не в браке со мной или ещё каким-то парнем. Ты можешь делать что хочешь, быть кем хочешь.

— Кем угодно?

Уверенно киваю.

— Абсолютно.

Ариан робко улыбается.

— Я бы хотела заняться музыкой. Вдруг смогу построить на этом карьеру.

— Вот видишь! Ты уже нашла себя.

— Спасибо тебе, Зейн. Кажется, благодаря тебе у меня появилась цель в жизни. Какой-то смысл.

Я с улыбкой целую её ладонь.

— В твоей жизни всегда был смысл. Теперь же ты свободна и можешь идти к своей цели.

— Спасибо, — шепчет она. И затем садится чуть прямее. — А ты? Что будешь делать дальше?

Смотрю на её лицо, запоминая каждую деталь. Возможно, это наша последняя встреча.

— Пора и мне найти свою цель.

26

ЗЕЙН

Меня кто-то преследовал. Я заметил подозрительный чёрный внедорожник ещё несколько миль назад. Преследователи держались на безопасной дистанции, не пытаясь догнать, но повторяли каждый поворот и ускорялись, когда ускорялся я. Чтобы убедиться наверняка, меняю полосу. И они делают то же самое.

Окна затонированы, поэтому разглядеть, кто внутри, не получается. Домой ехать нельзя: там Грета, и если преследователи хотят мне как-то навредить, то лучше не приводить их к ней.

Мне вспоминается записка с угрозой. Отец изменил завещание, чтобы защитить меня, но что, если этого было мало? Вдруг они не собирались выполнять свою часть сделки?

Сворачиваю к окраинам, в сторону Гейтвея. Внедорожник, естественно, следует за мной. Почти доехав до Гейтвея, снова бросаю взгляд на зеркало заднего вида. На дороге больше нет других машин, поэтому преследователи осмелели. Сейчас они прямо у меня на хвосте, тем самым вынуждая меня ехать быстрее. Ищу номерной знак, но на передней части машины его нет. Вдавливаю педаль газа, двигатель отзывчиво ревёт, мой спорткар устремляется вперёд, чуть отрываясь.

Они тоже ускоряются. Когда они подъезжают достаточно близко, мне удаётся заметить двух человек на передних сиденьях. Их внедорожник слегка врезается в мой багажник, отчего мою машину заносит в сторону. Вернув управление, жму на газ сильнее. Сворачиваю на повороте на огромной скорости, едва ли не поднимая машину на два колеса. Внедорожник повторяет манёвр. Впервые я так гоню на машине. Меня утешает мысль, что спорткар быстрее внедорожника и с поворотами на большой скорости справится лучше.

Стрелка спидометра взлетает. Я изо всех сил сжимаю руль, аж костяшки белеют. Дистанция между нами возрастает. Не сбавляя скорости, я сворачиваю к Гейтвею, машина снова петляет. Мне нужно где-то спрятаться.

В этот момент я замечаю Эм-Джи-Эм Гранд¹ или точнее то, что от него осталось. «Великим» его уже точно не назовёшь. Полздания разрушено, словно его выпотрошили. Я быстро сворачиваю на дорогу, что приведёт меня к старой парковке. Не уверен, что это безопасно, но других идей у меня нет.

Колёса визжат, когда я гоню по парковке с этажа на этаж, поднимаясь всё выше и выше с каждым поворотом. Очень надеюсь, что они не заметили, как я сюда заехал.

Останавливаюсь у столба, откуда открывается отличный обзор на подъезжающие машины. Опустив окно, прислушиваюсь, не едет ли кто следом. Пока что тишина.

Проходит несколько минут, я медленно выезжаю из укрытия и начинаю спускаться на машине вниз. Перед тем как выехать из здания парковки, я останавливаюсь и осматриваюсь по сторонам. На дороге пусто, ни следа внедорожника. Вернувшись на главную дорогу Гейтвея, проверяю снова. Чисто. Разворачиваюсь и нажимаю на газ до тех пор, пока Гейтвей не остаётся крошечным пятнышком в зеркале заднего вида. Руки на руле расслабляются, и я сбавляю скорость до адекватной.

Вернувшись в городскую черту, где уже ездят машины, снова оглядываюсь. К счастью, внедорожника нигде не видно.

Делаю глубокий вдох, только сейчас осознавая произошедшее. Кто-то пытался меня убить. Снова.

В прошлый раз на Феерии от «Мэтч-360» меня пытались застрелить. Но то был другой случай. Тогда я был лицом компании, представлял собой то, за что выступала компания. Сейчас же я никто. Компанией не владею, отец мёртв. Кому могла понадобиться моя смерть?

Уже в который раз я жалею, что рядом нет Сиенны. Она бы знала что делать. Или, по крайней мере, мы бы вместе что-нибудь придумали. И с Треем тоже. Когда нужно было вытащить Сиенну, Трину и Кудряша из заключения, мы с Треем действовали как слаженный механизм.

Но Сиенна больше не вернётся в Легас. Уж точно пока с неё не снимут обвинения. Но даже тогда мадам Нейман не остановится, пока не поймает её и всех граневцев. А значит, я больше никогда не увижу Сиенну. Разве что если…

В голове формируется план.

Не знаю, получится ли, но я должен попытаться.

27

ТРЕЙ

Сегодня у Сиенны день рождения. Не знаю, помнит ли она, потому что здесь, в лагере, легко потерять счёт времени. Я сам не помнил, пока мне не сказала её мама. Мне хочется приготовить для Сиенны что-нибудь особенное, и я ломаю над этим голову.

В итоге решаю, что лучший подарок — это что-нибудь простое. Сиенна не из капризных цац, да и я так себе романтик.

Я ловлю её после завтрака, когда она чистит зубы у общего корыта. Лорел приготовила для нас домашнюю зубную пасту, которая была отвратительной на вкус, но всё же защищающей наши зубы, чтобы мы не остались к тридцати годам без зубов вовсе. Сиенна улыбается мне, и я замечаю эту бежевую пасту на её зубах. Она прополаскивает рот, после чего целую её в щёку.

— Привет, — говорю я. — Не хочешь погулять?

Она отряхивает зубную щётку и вытирает рукой рот.

— А как же охота? Вроде сегодня собирались.

— Справятся без нас. Пейдж разрешила нам выходной.

Правда в том, что Пейдж всё ещё переживает из-за того, что едва не утопила Сиенну. Возможно, таким способом она пытается загладить вину.

— Она отпустила нас на весь день? А как же наши обязанности?

Сиенна даже не догадывается. Улыбнувшись, я говорю:

— Ты не помнишь, какой сегодня день?

В этот момент между нами запрыгивает Эмили, скача вверх-вниз.

— Си-Си! С днём рождения! С днём рождения!

Вивиан подбегает следом и обнимает Сиенну.

— Поздравляю, моя дорогая доченька. Поверить не могу, что тебе уже восемнадцать.

— Погодите, — говорит Сиенна. — Но сегодня не мой день рождения. — Она переводит взгляд с них на меня. — Мой день рождения…

— Шестого октября, — заканчивает за неё Вивиан. — И это сегодня. Можешь спросить Ашера. Он ведёт календарь.

Взгляд Сиенны устремляется по направлению пальца Вивиан на деревянную доску, где Ашер делает пометки. В этот момент сам Ашер оглядывается и, увидев Сиенну, улыбается, показывая ей большой палец.

— Мы должны устроить что-нибудь весёлое, — говорит Эви, крутя одну из своих косичек.

Вивиан смотрит на меня. Я киваю. Мы с ней уже обсудили мой план.

— Милая, мы с Треем уже об этом позаботились.

— Правда? — одновременно спросили Эмили и Сиенна.

— Эм, да, — говорю я. — Как вы смотрите на то, чтобы отправиться в поход?

Сиенна вскидывает бровь.

— Окей.

— Да! — визжит Эмили. — Я хочу в поход!

— А вечером отпразднуем, — предлагает Вивиан. — Я приготовлю ужин. Хотите рагу с кроликом? Как в старые добрые времена.

Сиенна улыбается матери.

— Да. Было бы здорово.

Вивиан снова обнимает дочь.

— С днём рождения, солнышко. — И затем обращается ко мне: — Во сколько, Трей?

— Предлагаю выходить через час. Чем раньше выйдем, тем больше времени останется на то, чтобы приготовить ужин.

Вивиан соглашается.

— Звучит отлично.

Восторженная Эмили убегает, Вивиан спешит за ней, напоминая, что надо ещё почистить зубы. Поначалу Эмили уворачивается, но затем, всё равно угодив в мамины объятья, весело хихикает. Усмехнувшись, разворачиваюсь обратно к Сиенне. Эмили, как и её старшая сестра, очень быстро пустила корни в моём сердце.

— Так, значит, поход? — уточняет Сиенна, прикрыв один глаз и глядя на меня.

Беру её за руки и увожу в тень от слепящего солнца. Наклонившись, целую в уголок губ.

— Во-первых, с днём рождения. Теперь тебе восемнадцать, а значит, ты уже официально взрослая. Поскольку мне двадцать один, я приветствую тебя в мире взрослых. Чувствуешь в себе какие-нибудь изменения?

Сиенна пожимает плечами, уголки её губ приподымаются.

— Не знаю. А должна?

— На самом деле нет. Возраст — это просто число.

— Ладно, а что тогда «во-вторых»?

— А во-вторых, у меня нет чётких планов, но я подумал, что будет здорово провести время с тобой и твоей семьёй. Ты как?

Теперь её улыбка растянута до ушей.

— Лучше и быть не может.

— Встретимся через час у твоей палатки.

— Договорились.

Мои руки скользят по её талии, и я притягиваю Сиенну к себе для быстрого поцелуя.

— До скорой встречи, — шепчу я.

* * *

Рука об руку мы с Сиенной идём по тропинке из лагеря, Вивиан и Эмили следуют за нами. Рюкзак с едой и водой, красивая девушка рядом — что ещё в жизни надо?

Эмили обгоняет нас, широко раскинув руки. Затем останавливается, пинает землю, поднимая облако пыли, покрывающее её кроссовки и шорты оранжевым сухим илом.

— Эмили! — ругает мать, но девочка только хихикает и убегает дальше. — Эмили, остановись! Нам надо держаться рядом.

Эмили оглядывается и смеётся, но продолжает бежать. Она уже довольно далеко от нас.

— Не переживайте, Вивиан, — успокаиваю. — Я сейчас её догоню.

Сиенна бросает на меня благодарный взгляд.

— Спасибо, Трей, — произносит Вивиан.

Перехожу на бег, но, когда Эмили замечает, что я следую за ней, она вскрикивает и ускоряется. Усмехнувшись, я тоже бегу быстрее. Её маленькие ножки не сравнятся с моими, но я делаю вид, что мне тяжело за ней угнаться.

— Стой… Эмили… Не гони… так… — Изображаю одышку. — Я не… успеваю…

Она, хохоча, продолжает бежать. Поразительно, как выносливы дети.

Всё-таки догнав Эмили, я подхватываю её на руки и кручусь, пока у самого не начинает кружиться голова. Она смеётся, крепко держась за мою шею. Когда я ставлю девочку на землю, она говорит:

— Давай ещё раз!

Меня умиляет её стойкость. Иногда она становится очень похожа на Сиенну. Ищу взглядом её сестру и их маму — они лишь пятнышко вдалеке. Я даже не заметил, как далеко мы убежали.

— У меня есть идея, — предлагаю я. — Давай наперегонки, кто первым добежит до твоей мамы и сестры? Если победишь, я понесу тебя на плечах.

Просияв, она кивает.

— На старт, внимание… МАРШ!

Я ещё не успел осознать, что мы начинаем, как она уже сорвалась с места.

Бегу за ней, всё время отставая на пару шагов, чтобы она точно победила.

— Ты слишком быстрая, — кричу ей вслед.

Продолжая смеяться, она отвечает:

— Просто ты слишком медленный!

Когда её походка становится более неуклюжей, я понимаю, что она начинает уставать. Перехожу на медленный бег и иду вровень с ней.

— Ты ведь не пропустишь меня вперёд?

Мокрые прядки липнут к её лбу, она тяжело дышит.

— Ни за что!

Найдя в себе остатки сил, она бросается вперёд, прямо в объятья матери.

— Я смогла! — выдыхает она. — Я победила!

Останавливаюсь.

— Тогда ты знаешь, что это значит. — Я закидываю Эмили себе на плечи, и она обхватывает руками мою голову, закрыв глаза. — Погоди, я ничего не вижу, — шучу я. — Почему вдруг потемнело?

Выставляю руки перед собой, притворяясь, что ориентируюсь вслепую.

Эмили хохочет и убирает руки, перенося вес на мои плечи.

— Вижу, кое-кто устал после забега, — говорит Сиенна, глядя на Эмили.

— Да, я весь выдохся, — в шутку отвечаю я. Сиенна фыркает и хлопает меня по руке. — А, ты об Эмили? Да, кажется, я её измотал.

— Неправда! — возражает Эмили. — Хочешь, снова побежим?

Вивиан кладёт ладонь на бедро Эмили.

— Отдохни, милая. Не то придём к каньону, а ты уже будешь уставшая.

— Ладно, — уступает Эмили и расслабляется на мне. Она наклоняется к моему уху, чтобы прошептать: — Я люблю тебя, Трей. Ты самый лучший на всём белом свете!

Сиенна, услышав это, вскидывает бровь.

— Похоже, у тебя появилась соперница, — дразню я.

Сиенна смеётся. Никогда ещё не видел её такой счастливой.

— Похоже на то.

* * *

Мы шли около часа, когда стало понятно, что Эмили устала. Я нёс её большую часть пути, но стоит мне снять её с шеи, по её же просьбе, как она тут же жалуется маме:

— Мам, я устала. Может, пойдём обратно?

— Хорошо, милая, — отвечает Вивиан и обращается к старшей дочери: — Прости, что не смогли провести с тобой весь день, но я верю, что ты остаёшься в надёжных руках. — Она подмигивает дочери, что не ускользает от моего внимания. — Зато к вашему возращению рагу будет готово.

— Мы можем вернуться с вами, Вивиан, — предлагаю я.

— Не нужно, — говорит Вивиан. — Повеселитесь, детки.

— Ты уверена, мам?

— Абсолютно. Только не опаздывайте к ужину.

Вивиан целует Сиенну в щёку.

— Идём, зайка моя, — говорит Вивиан, беря Эмили за руку. — Отдохнёшь в лагере.

Мы с Сиенной смотрим им вслед, пока они идут обратно к лагерю. Солнце сейчас в зените, оно обжигает мои плечи.

Сиенна вздыхает, как если бы расставание должно было продлиться дольше нескольких часов, и разворачивается ко мне:

— Вы с Эмили отлично ладите.

— Как и ты с ней.

— Да, но я её сестра. У меня не то чтобы есть выбор.

Усмехаюсь.

— Неправда. Уверен, бывают очень плохие сёстры. Ты же замечательная. — Теперь, когда мы остались одни, мне хочется больше к ней прикасаться. Я заключаю её в объятья и целую в лоб. — Недавно ты сказала, что я почти ничего о тебе не знаю. Я хотел провести остаток дня, исправляя этот промах. Хочу узнать тебя получше.

— Трей, — говорит она, немного отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. — Я сказала это на эмоциях.

— Нет, ты была права. Я много чего о тебе знаю, но ещё многое мне предстоит узнать. Я хочу знать всё.

— Даже самое скучное?

— Особенно самое скучное.

Она ухмыляется.

— Ну, давай посмотрим. Я ужасна в математике. Обожаю плавать. Мой любимый цвет — синий. Любимый завтрак — овсянка с шоколадом, потому что папа готовил её нам с сестрой каждое утро. Хм, что-нибудь ещё?

— С кем ты впервые поцеловалась?

Её щёки вспыхивают.

— Эм, давай пропустим этот вопрос.

— Ой, да ладно тебе. Я думал, между нами не осталось секретов. Теперь уже.

Она избегает моего взгляда.

— Ну… — Она колеблется. — Я не хочу, чтобы ты расстраивался.

Этому может быть только одно объяснение.

— Зейн? Первым парнем, с которым ты поцеловалась, был Зейн?

Она кивает, прикусив губу.

Невольно стискиваю зубы, но беру себя в руки и прикидываюсь, будто меня это не парит. Как бы я ни старался, я всегда буду соперничать с Зейном.

— Ну и что. У всех есть прошлое.

— Но ты был моим вторым, — поспешила добавить она.

— И последним? — с надеждой уточнил я.

Она улыбнулась.

— А что насчёт тебя? Кому ты подарил свой первый поцелуй?

Приходится покопаться в памяти. Это было так давно.

— Точно сказать не могу. Ну, я тогда только ходить научился, и ей было три года.

Сиенна хихикает.

— Это не считается.

— Слава богу. Я бы точно не смог вспомнить, как её зовут.

Сиенна снова смеётся.

— А если серьёзно? С кем был первый поцелуй?

В памяти всплывает образ блондинки, которую я прижал к стене в лагере «Грань». Я до сих пор помню этот привкус вишнёвых леденцов.

— Её звали Джейла. Мне было двенадцать, а ей четырнадцать.

— Тебе нравились девочки постарше? — дразнит Сиенна.

— Они сами ко мне тогда липли.

Мы продолжаем идти и уже подходим к расщелине, где начинается каньон.

— Заглянем туда? — спрашиваю Сиенну.

— Я готова.

Вход довольно узкий, максимум для одного человека, но как только мы протискиваемся, дальше он расширяется. Нас окружают трёхсотметровые оранжевые скалы, отполированные дождевой водой. Извилистые, они простираются на несколько километров вперёд. А под ногами лишь песок и твёрдый ил.

— Как здесь красиво, — произносит Сиенна, запрокинув голову и глядя вверх.

— Идём дальше, — предлагаю я. Мы заходим глубже в щелевой каньон. Иногда коридоры становятся такими узкими, что нам приходится протискиваться или взбираться выше туда, где пошире.

— У тебя же нет клаустрофобии, я надеюсь? — спрашиваю я, когда мы попадаем в ущелье такой ширины, что приходится идти боком.

— Нет, слава богу, — говорит она.

По пути нам встречается маленький ручеёк, который мы перепрыгиваем. Сиенна идёт впереди, поэтому я наклоняюсь и брызгаю на неё водой. У неё намокает спина, а я запоздало понимаю, что вода здесь ледяная.

Она оборачивается, шок сменяется решимостью.

— Ох, ты у меня сейчас получишь!

Пячусь назад. Сиенна брызгает водой в мою сторону. Всего пара капель попадает на мои ноги. Я смеюсь и атакую в ответ. Вода попадает ей в лицо. Она сплёвывает и убирает влажные волосы с глаз. Пытаясь не засмеяться (потому что я правда перестарался), подбегаю к ней.

— Прости, — говорю я, вытирая её лицо краем своей футболки.

Она отпихивает мои руки и вытирается своей футболкой, обнажая белый плоский живот.

— Прости, — повторяю я. — Ты ведь на меня не обижаешься?

— С чего бы мне обижаться? — с ухмылкой спрашивает она. Я просто отомщу.

Не успеваю ничего осознать, как она пинает воду, обливая мои шорты и футболку.

— Ого, холодно.

Сиенна смеётся.

— Ой, да ладно тебе. Просто ты слишком горяч, Трей, признай это.

Мне нравится видеть её такой. Улыбающейся, смеющейся… моей.

Ухватившись за край её влажной футболки, подтягиваю Сиенну к себе.

— Ты права, я весь горю. Потому что ты рядом со мной.

Щёки Сиенны розовеют. Обожаю смущать её.

Она прижимается губами к моим. Они у неё такие тёплые и мягкие, и всё ещё влажные от воды. Её язык пробегает по моей верхней губе, и у меня сносит крышу. Одна моя рука ложится на её затылок, а другой я притягиваю Сиенну к себе. Я чувствую, как её сердце бьётся галопом. Трудно думать о чём-либо, трудно дышать. Я поглощён её вкусом, её запахом, ощущением её нежной кожи и тёплых ладоней. Хочу быть ещё ближе. Никогда не хотел ничего так сильно в своей жизни.

Когда мы отстраняемся, главным образом для того, чтобы сделать вдох, я замечаю, что щёки Сиенны уже цвета спелого граната. Она прижимает к ним ладони.

— Вау.

Мои губы расплываются в улыбке, когда Сиенна застенчиво поглядывает на меня из-под ресниц.

— Ага… Вау.

— Знаешь, ты очень хорошо целуешься, — признаётся она.

Следующие слова вырываются из меня сами собой:

— Лучше, чем Зейн?

Она шлёпает меня по плечу.

— Трей!

— Прости, плохой вопрос. Можешь его вычеркнуть.

Сиенна запрокидывает голову и смеётся. Я рад, что она счастлива. Рад, что в такие моменты она забывает обо всей этой дерьмовой жизни и живёт сегодняшним днём. От её улыбки мир кажется чуточку светлее. И даже больше, чем чуточку.

— Но я на десятку, а он на восьмёрочку, да? — дразню я.

Сиенна начинает шагать дальше, улыбаясь, оглядывается через плечо и пожимает плечами. Отойдя на некоторое расстояние, она отвечает:

— Ты определённо тянешь на десятку.

Догоняю её.

— А Зейн? Что у него? Тоже десятка?

Она вновь пожимает плечами, таинственно улыбаясь.

— Ты меня убиваешь! — возмущаюсь я. Но искушение слишком велико, поэтому я хватаю её на руки и бегу по ущелью, расплёскивая воду. Брызги попадают на мои икры и спину. Мы оба уже промокли насквозь.

— Поставь меня! — визжит она.

Возможно, она подумала, что я собираюсь окунуть её с головой в более глубоком ручье впереди, но я ещё не решил. Её весело дразнить, но не хочу переступить черту и разозлить.

— Поставь! Поставь! Поставь!

Когда просьбы не срабатывают, она меняет тактику и начинает целовать меня в шею. Я замираю, чувствуя её губы на мочке уха. Чёрт, как же это приятно.

— Ладно, ладно, ты победила, — говорю я, ставя её на ноги. Она снова вскидывает голову, губы коварно изогнуты.

— Нет, ты победил.

Я чувствую себя самым счастливым сукиным сыном на свете. Сиенна — красивая, умная и невероятно крутая. А самое главное, она моя.

Целую её в нос, в лоб и в подбородок, прежде чем позволяю себе коснуться её губ. Она делает неровный вдох, крепче обнимая меня за шею. Я мог бы стоять так весь день, целуя её. Всю ночь и весь следующий день. Но если мы не поторопимся, она может пропустить праздничный ужин.

Я неохотно убираю её руки со своей шеи и целую в нос ещё раз.

— Идём дальше? — бормочу я. — До другого конца каньона, полагаю, ещё несколько километров.

— Хорошо, — отвечает она. Я вижу, что она немного разочарована, но позже мы это компенсируем.

* * *

Мы идём по каньону уже больше часа, когда я хватаю Сиенну за руку, останавливая:

— Ты это слышала?

— Что?

— Этот… этот звук.

Вновь прислушиваюсь. Будто что-то капает.

— Это дождь, — говорит Сиенна, запрокидывая голову и ловя капли ртом. В этот момент на меня падает первая капля.

Чёрт.

— Это плохо. Это очень, очень плохо.

— Это всего лишь мелкий дождик, Трей. — Сиенна закатывает глаза.

— Зай, ты не понимаешь. Каньон может заполниться водой. Этот мелкий дождик может стать крайне опасен. Нам нужно уходить, скорее.

Я схватил её за руку. Понятия не имею, как далеко ещё до выхода. Может, пара сотен метров, а может, и несколько километров. Лучше вернуться тем же путём, которым пришли.

Дождь усиливается, из моросящего становясь проливным. Скалы уже скользкие от воды, когда мы перелезаем через них.

Сиенна падает на колено.

— Ай! — вскрикивает она.

Я помогаю ей встать и тяну дальше за собой. Каньон быстро наполняется водой. Тесное пространство, из которого воде некуда уйти. Вода уже нам по щиколотку, что замедляет движение. В узких местах царапаюсь плечами о скалы.

Когда проход расширяется, и мы вновь подходим к тому месту, где брызгались водой из маленькой ручейка, там уже целая река.

— Держись за меня, — говорю я. Вцепившись в мою руку, Сиенна идёт за мной. Течение сильное, прибывающая вода уже достигает моей талии. Сиенну едва не уносит, но я держу её за руку и не отпускаю.

В одном месте вода льётся вдоль стены каньона мощным водопадом. Я вспоминаю все узкие места, которые нам ещё предстоит преодолеть. Вот почему дождь в щелевых каньонах так опасен. Воде некуда уходить, а значит, мы в ловушке. Незадачливые путники так тонут.

Я не говорю об этом Сиенне, потому что не хочу, чтобы она переживала. Мы идём вперёд, я ни на секунду не выпускаю её руку. Дождь льёт как из ведра.

Мы доходим до одного из узких мест. Вода здесь нам по грудь. Глаза Сиенны распахиваются от страха.

— Трей…

— Давай ты первая, я за тобой.

Неохотно выпускаю её руку и смотрю, как Сиенна пробирается через узкий проход. Сам иду следом. Спина трётся о скалу, течение толкает вперёд. Я краем глаза замечаю огненные волосы, почти такого же цвета, как стены каньона. Сиенна перелезает ещё через две скалы и поднимается по лестнице.

Когда я догоняю её, у неё стучат зубы. Дождь прекращается так же быстро, как и начался. Мы забираемся повыше, вода до этого выступа скалы ещё не добралась.

— Это было страшно, — говорит Сиенна, тяжело дыша. Я даю ей время перевести дух, перед тем как пойти дальше. Мы обогнули один поворот, но скалы всё ещё возвышаются над нами. Ветер усиливается, свистя в ущелье.

И тут я замечаю нечто более ужасное, чем то, что мы только что пережили. Кажется, будто земля пришла в движение. Грязь, камни и палки скатываются вместе и несутся к нам. До меня только через пару секунд доходит: на нас надвигается стена грязной воды.

— Паводок! — кричу я Сиенне.

— Что?

Она оборачивается, глядя в том направлении, которое я указываю.

— Нам надо забраться выше. — Развернувшись, я диким взглядом окидываю окружающее пространство. Здесь явно не больше шести метров. Неподалёку от нас есть валун; его высоты должно хватить, если успеем вовремя на него взобраться. Хватаю Сиенну за талию и бегу, едва ли не волоча её к этому валуну. — Я тебя подкину.

Её взгляд прикован к быстро приближающейся волне, которая скоро нас снесёт.

— Быстрее! — кричу я. Сиенна наступает на мои ладони, и я подбрасываю её на валун.

— А ты как сюда заберёшься? — спрашивает она. Её лицо искажено страхом.

Мать-природа страшна, и сейчас она готова обрушить на нас всю свою мощь. У меня нет времени размышлять, поэтому я действую. Достаю верёвку из рюкзака. Один конец перекидываю через ветку дерева, свисающую со скалы, возможно, со времён прошлого наводнения, и хватаюсь за оба конца верёвки. Карабкаюсь наверх, вода уже подступает к пяткам, снося всё на своём пути. Оказавшись наравне с валуном, я раскачиваюсь, глядя на ветку. Она выглядит толстой, но уже хрустит. Если она сломается, мне конец. Поток воды разобьёт меня о скалы. Качаюсь вперёд-назад, вперёд-назад. Сиенна отчаянно следит за каждым моим движением, закрыв ладонями рот.

Если я сорвусь, этот случай войдёт в историю, как самый худший день рождения. Последний рывок, и я отпускаю верёвку, летя по воздуху, пока ноги не ударяются о валун. Он скользкий после дождя, поэтому подошва моих кроссовок скользит, но Сиенна хватает меня за футболку.

— Я держу тебя, — не дыша, произносит она.

Я вскарабкиваюсь на валун, Сиенна падает рядом со мной. Несколько минут я просто лежу на спине. Дождь падает мне на лицо. Моя грудь вздымается и опускается, сердце колотится.

— Чёрт, я думал, что умру, — говорю я, когда моё сердцебиение возвращается в норму. Поворачиваю голову и смотрю на Сиенну. Она лежит рядом. — Я не могу пообещать тебе золота или бриллиантов, или даже крыши над головой… — Сиенна улыбается на этих словах. — Но за приключениями — обращайся. Со мной не соскучишься.

Сиенна подкатывается ко мне, склоняется и целует в губы. Её мокрые волосы падают мне на лицо. Отодвигаю их, чтобы лучше её видеть.

— Мне ничего из этого не нужно, — отвечает она. — Я не против приключений. Мне это даже нравится.

— Вот почему я люблю тебя, Сиенна Престон. — Делаю паузу. — Ну, помимо ещё миллиона причин.

— Неужели? Может, назовёшь ещё хоть одну или две… или сотню?

Усмехнувшись, прижимаю её к себе и чмокаю в нос.

— Даже не знаю, с чего начать.

* * *

Несколько часов мы пережидаем наводнение на валуне. Едим то, что я брал с собой. Сиенна дрожит от холода в своей мокрой одежде, поэтому я укутываю её в плед и прижимаю к себе. К закату воды меньше не стало. Моя задница болит от сидения на скале. Знаю, что у Сиенны тоже, но она не жалуется.

— Кажется, нам придётся заночевать здесь, — говорю я, глядя, как каньон погружается в тень. Сейчас, когда солнце уже скрылось за одной из стен каньона, здесь быстро темнеет. — Тебе придётся пропустить праздничный ужин, прости.

Сиенна стонет.

— Мы проведём здесь всю ночь? О нет. Мама меня убьёт.

— Мы всё ей объясним. Да и тебе уже восемнадцать. Большая девочка.

Я криво ухмыляюсь. Сиенна поглядывает на меня из-под ресниц.

— Это правда…

Усмехаюсь и придвигаюсь ближе. Не хочу, чтобы между нами оставалось свободное пространство. Обхватываю руками её лицо, рассматривая каждую веснушку на носу, и говорю:

— В моей жизни было много девушек…

— Ой, пожалуйста, — перебивает она, отстраняясь. — Мне об этом знать не обязательно.

Беру её за руку.

— Просто дослушай, ладно?

Она что-то бормочет в ответ.

— Как я сказал, в моей жизни было много девушек, но ни одна не сравнится с тобой. То, что я чувствую к тебе… Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств.

Сиенна с сомнением смотрит на меня.

— А как же Пейдж? Я подслушала ваш разговор у ручья. Звучало так, словно когда-то ты испытывал к ней такие чувства.

Как объяснить ей разницу между ней и Пейдж? Это всё равно что сравнивать солнце с луной. Без первого ты не можешь жить, а второе едва ли замечаешь.

— То, что было между мной и Пейдж, это совсем другое. Любил ли я её? Да. Считал ли это чем-то большим, чем очередной подростковой влюблённостью? Возможно. Но она ушла прежде, чем наши отношения переросли в нечто серьёзное.

Притягиваю Сиенну к себе, чтобы видеть каждую её ресничку.

— У меня есть мечта, — говорю я. — Восхитительная, идеальная мечта. О нас.

— Мне нравятся мечты. — Сиенна улыбается. — Особенно если в них ты.

— Тогда ты точно будешь в восторге от этой.

— Расскажи мне о ней, — бормочет она.

— Не могу.

— Трей! — возмущается Сиенна.

Усмехнувшись, целую её в лоб.

— Когда-нибудь, — обещаю я ей и целую в нос, затем подбородок и, наконец, в губы. У неё вкус абрикосов, которые мы недавно поели в сушёном виде. Я запускаю руки в её волосы, затем провожу по плечам. Сиенна такая худенькая, что даже под футболкой видно, как выделяются кости. Знаю, она похудела в тюрьме, но я надеялся, что в лагере она наберёт вес.

Её живот урчит от голода.

— Вот, — говорю я, открывая рюкзак и доставая джерки — высушенные кусочки вяленого мяса. — Поешь.

Она пытается отказаться.

— Я не голодна.

— Скажи это своему желудку.

Я даю ей в руки джерки и смотрю, как она пробует немного откусить.

— У меня с ними связаны плохие воспоминания, — говорит она, с трудом проглатывая.

— Не любишь джерки?

— Нет, не в этом дело… — Она прикусывает губу. — В тюрьме нас кормили джерками. Джерками и хлебом, всё.

Боже милостивый… Неудивительно, что она так похудела.

— Прости. Можешь не есть, если не хочешь. Я просто подумал, что ты голодна.

— Я теперь редко чувствую голод.

Но даже когда она произносит это, её желудок урчит, точно недовольный зверь внутри неё.

Поднимаю брови.

— Ты уверена?

Она мотает головой.

— Я имею в виду, что даже если я голодна, я не могу есть. — И спустя пару секунд добавляет: — И спать.

Всё это время я думал, что она отлично держится. Справляется с болью каким-то своим способом. Сама она не говорит о том, что произошло. Но если она не ест и не спит, значит, она не справляется. Ей больно, а она пытается не подавать виду.

— Твой папа? — спрашиваю я. Она кивает. — Джеб?

— Да. Всё сразу. Я постоянно вспоминаю, как отбывала заключение. Мне всё время приходится скрывать от мамы то, что случилось с папой. Каждую ночь я вижу, как они умирают, папа и Кудряш, снова и снова. Я чувствую себя такой… беспомощной. — Её глаза наполняются слезами. — Совершенно беспомощной.

— Ты не обязана справляться с этим в одиночку. Ты всегда можешь поговорить со мной. В любое время. Я рядом.

— Я знаю.

На минуту становится тихо, лишь вода плещет под нами. Уже полностью стемнело. Луна скрылась за облаками. Сова ухает вдалеке, и этот звук эхом проносится по каньону.

— А знаешь, — говорю я, прерывая молчание. — Я так же себя чувствовал, пока ты была в тюрьме. Беспомощным? О, мне это знакомо. Как только мне удалили чип и я всё вспомнил, моим единственным желанием было защитить тебя. Но я не мог. Ты была заперта в том тюремном аду, и я никак не мог до тебя добраться. Я чувствовал себя… Бесполезным. Беспомощным.

Сиенна проводит пальцами по моим губам, оставляя покалывающее ощущение.

— Но ты нашёл способ. Всегда находишь.

— Не всегда.

Мы оба подумали о её папе и Джебе.

Сиенна складывает руки на коленях. И вот я уже скучаю по её прикосновениям…

— Иногда я мечтаю, чтобы мы познакомились при иных обстоятельствах, — говорит она. — Слишком много… всего… тянет нас вниз.

Я понимаю, о чём она говорит. Какой была бы моя жизнь, не будь я Треем Винчестером, сыном Брайанта Винчестера, предыдущего лидера «Грани»? Будь я обычным парнем, который встретил Сиенну на каком-нибудь школьном мероприятии или типа того. Если бы мы родились пятьдесят или даже сто пятьдесят лет назад. Всё было бы по-другому. Наша жизнь, наше будущее, наши цели — всё было бы другим.

— Если справимся с этим, то справимся с чем угодно.

— Это правда. — Она убирает свои волосы назад, задерживает на секунду, а затем вновь распускает. Меняет позу, разворачиваясь лицом ко мне. — Расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь, о чём я не знаю. О своём детстве.

— Что именно?

— Не знаю. Например, чем ты любил заниматься?

— Что ж, ладно… Мой отец владел джиу-джитсу, поэтому он с детства обучал меня тому, что умел сам. Отчасти поэтому мы с Нэшем так много дрались.

— Но я видела, как вы дрались в лагере «Грани». Это ведь было не джиу-джитсу?

— Нет, в тот раз нет. В тот раз мы больше были настроены на кикбоксинг.

Сиенна качает головой, вспоминая подробности.

— Вы себя не контролировали. Серьёзно, Нэш пнул тебя по рёбрам. Кто так поступает?

Я хорошо помню тот день. Нэш бы тогда не победил, но я отвлёкся. Сиенна смотрела, и я хотел её впечатлить.

— Иногда мы чересчур увлекаемся.

— А то я не знаю, — бормочет Сиенна. — А помимо драк с кузеном, чем ты занимался в свободное время в лагере?

— Когда я был маленьким, мы складывали стулья в столовой и выстраивали столы вдоль стен. И играли там в футбол, вышибалы или ещё какую спортивную игру. То помещение было единственным, где хватало места. — Вспоминаю, как мы с друзьями в ночи, когда во всём лагере выключали свет, крались в столовую. — Ещё мы часто играли в прятки. Особенно когда отключали электричество.

Были и тайные свидания с девушками, пока генераторы не работали, но я не настолько тупой, чтобы рассказывать об этом Сиенне.

— У тебя было особенное детство.

Наверное, да. Особенно если сравнивать с Зейном, чья жизнь была полна званых ужинов, смокингов и светских бесед с богачами. Как хорошо, что я не был на его месте.

Сиенна бросает камешек вниз. Он теряется в тёмной воде.

— Если честно, мне сложно представить тебя маленьким мальчиком. Каждый раз получается мускулистый малыш с пистолетом в руке, командующий всеми.

Я хохочу, и мой смех разносится по каньону.

— Примерно так и было.

Она игриво хлопает меня по руке.

— Неправда. Уверена, ты был милым мальчиком.

— Просто очаровашкой.

— У тебя когда-нибудь возникали подозрения, что ты можешь быть гемом? Ну, ты же наверняка замечал, как сильно отличаешься от обычных ребят в лагере?

Вспоминаю своё детство. Да, я отмечал разницу между собой и другими детьми, особенно Нэшем. Он был на несколько лет старше, а я мог победить его в реслинге или любой игре. Наверное, я списывал всё это на талант или просто везение.

— Иногда я задавался вопросом, почему другие дети не могут сделать того же, что и я. Я даже однажды спросил отца, не был ли я генетически модифицирован. — Хмыкаю, вспоминая тот разговор. — В итоге это привело к полуторачасовой лекции о том, почему они с моей матерью никогда не хотели, чтобы их ребёнок был генетически модифицирован. После этого у меня и мысли такой не возникало. Не могут же отцы врать своим детям?

— И как ты воспринял правду? Когда Зейн всё тебе рассказал. Ты ему сразу поверил?

Я потёр ладонь о жёсткую поверхность валуна.

— Признаюсь, принять правду было нелегко. Но всё внезапно встало на свои места.

— Жаль, меня не было при этом разговоре, — произносит она со слабой улыбкой.

Мне так хочется к ней прикоснуться и так надоело себя сдерживать, что я убираю прядку её волос за ухо, а затем провожу большим пальцем по линии челюсти, от уха до подбородка. Сиенна закрывает глаза и вздыхает.

Я воспринимаю это как приглашение податься вперёд и прижаться к губам. Но этого мало. Этого всегда мало. Я углубляю поцелуй, нежно опускаю Сиенну на валун. Она выгибает спину, ей не очень удобно. Проскальзываю руками под неё, защищая от грубой поверхности. Мои губы смещаются от её рта к её шее, ключицам, в то время как руки Сиенны крепче сжимают меня в объятьях, не желая отпускать. Не то чтобы я хотел отстраниться. Наши тела подходят друг к другу, как кусочки пазла.

Сиенна дрожит подо мной и шепчет прямо в губы:

— Холодно.

Я помогаю ей сесть и поправляю одеяло, соскользнувшее с её плеч, чтобы оно крепко её укутывало. Я едва заметил похолодание, но она права. Наши вещи уже высохли, но они слишком тонкие, чтобы согреть. Усаживаю Сиенну между ног, она прислоняется к моей груди. Тепло наших тел — единственное, что не даст нам замёрзнуть этой ночью.

— Прости за сегодняшнее, — говорю я. — Наверное, это был твой худший день рождения из всех.

— Худший? — задумчиво переспрашивает Сиенна, наклоняя голову. — Отнюдь. Это лучший день рождения, что у меня когда-либо был.

— Несмотря на то, что ты едва не умерла?

Смеясь, она устраивается поудобнее в кольце моих рук и ног.

— Я же сказала, что люблю приключения.

Хмыкаю.

— К тому же, — добавляет она, — я бы предпочла миллион приключений с тобой, чем долгую скучную жизнь.

— Я тоже.

Она поднимает глаза на меня.

— Правда?

Беру её ладонь и кладу напротив своего сердца, чтобы она чувствовала его ритм и знала: оно принадлежит ей.

— Правда.

Сиенна улыбается и закрывает глаза, вновь прижимаясь ко мне. Когда молчание сменяется тихим посапыванием Сиенны, я крепко обнимаю её и клянусь бодрствовать всю ночь, чтобы защитить её. От чего угодно, но в особенности — от её снов. Я пойду на всё, лишь бы она была в безопасности.

28

ЗЕЙН

Когда я захожу через автоматические двери камберлендской телерадиокомпании, ресепшионистка поднимает голову, и её щёки тут же розовеют.

— Мистер Райдер, мы не ждали вас сегодня.

На экране на стене за её спиной включён новостной канал. На нём показывают Стила. Он выглядит безупречно в костюме-тройке. На фоне — штаб «Мэтч-360». У Стила берёт интервью какой-то журналист. Я не слышу слов, но снизу всплывает окошко, подытоживающее его речь.

«После смерти отца Стил Райдер наследует «Хромо-120» и «Мэтч-360»»

— Я не записывался, но хотел бы сделать объявление, — говорю девушке за стойкой. Она то ли Ханна, то ли Хейзел, то ли типа того. Обычно я нормально помню имена, но после того, как мне чудом удалось оторваться от «хвоста», в голове полный кавардак.

— Поняла. Да, конечно. Давайте проверю, есть ли свободная студия. — Она широко улыбается. — Сейчас вернусь.

Спустя несколько минут она снова выходит ко мне и жестом предлагает пройти за ней.

— Вы будете в шестой студии. Вы планировали отвечать на вопросы или только сделать объявление?

— Только объявление, — отвечаю я, идя за ней по ярко освещённому коридору, мимо дверей с табличками: «Студия 1», «Студия 2» и так далее. Рядом с каждой есть красная лампочка, указывающая на то, что прямо сейчас там идёт запись. Из них горят только две.

— Вот сюда, — говорит она, указывая на дверь. — Студия шесть. — Она делает паузу, заламывая руки. — Вам… нужно что-нибудь ещё?

— Нет, всё отлично, спасибо.

Когда я ступаю на порог, девушка добавляет:

— Вас будет снимать Бронсон. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь в любой момент к нему или ко мне.

Ещё раз её благодарю и захожу в студию. Я был во многих таких за последние несколько месяцев, давая интервью и официальные заявления прессе. Но конкретно в шестой студии я вроде бы впервые. Здесь есть небольшой помост с двумя мягкими креслами и круглым столиком между ними — идеально для интервью один на один. По правую руку стойка, за которой обычно ведущие новостей рассказывают о последних событиях. Яркий свет прожекторов падает на заранее подготовленную сцену. Камеры и прочее оборудование стоят наготове, чтобы заснять свою следующую жертву.

Бронсон заходит через другую дверь. Молодой парень, волосы торчат во все стороны, обтягивающая чёрная футболка. Я с ним ещё никогда не работал, но подозреваю, что он новичок.

— Есть какие-либо пожелания? — спрашивает он, подходя ко мне с планшетом в руке. — В кресле или по-деловому за столом?

— Можно просто на стуле и очень крупным планом?

— Обожаю людей, которые знают, чего хотят, — ухмыляется он и затем произносит в гарнитуру: — Можете позвать Рейчел на мейк?

Минуту спустя в студию, толкая тележку, входит миниатюрная брюнетка.

— Кто просил мейкап?

— Давай добавим ему немного загара, что думаешь? — говорит Бронсон, указывая на меня.

Рейчел жестом просит меня занять складной стульчик режиссёра. Я сижу неподвижно, пока она наносит так называемый бронзер на мои щёки, лоб и подбородок. Затем она подводит глаза чем-то чёрным и жидковатым. Я уже давал интервью, но такого макияжа мне делали. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но останавливаюсь, заметив, как Бронсон стоит, сложив руки на груди и наклонив голову вбок, и внимательно разглядывает меня.

— Нос слишком блестит. Поправь, — командует он.

Рейчел пудрит мой нос, затемняет брови и отступает на шаг назад, чтобы оценить результат.

— Идеально, — довольно комментирует она.

Вскинув бровь, Бронсон одобрительно кивает.

— Согласен.

И подмигивает мне.

Поднявшись со стула, я благодарю Рейчел и спрашиваю Бронсона:

— Где вы хотите меня видеть?

Бронсон смеётся.

— О, много где. Но сейчас предлагаю занять кресло слева.

Пропустив его сальный комментарий мимо ушей, я пересекаю студию и сажусь в кресло.

Пока Бронсон настраивает камеру, а Рейчел отходит в сторонку, я думаю о том, что собираюсь сказать. Правильные слова, которые Сиенна должна услышать.

— Мейк выглядит потрясно! — кричит Рейчел.

Показываю ей большие пальцы, поправляю свой блейзер и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы. Я вот-вот предстану перед всеми. Но особенно перед ней. Если, конечно, она увидит.

Бронсон подаёт мне знак, что всё готово. Я киваю, чтобы начинал. Он показывает пальцами обратный отсчёт: 5… 4… 3… 2… и указывает на меня.

Надеваю свою самую обворожительную улыбку, и камера начинает снимать.

— Граждане Пасифики, спасибо, что подключились. У меня есть важное объявление. Как многие из вас знают, мой отец, Харлоу Райдер, недавно скончался, и компании «Мэтч-360» и «Хромо-120» перешли моему старшему брату Стилу. Это стало для меня большой неожиданностью, но в итоге я понял, что пришло время мне найти своё призвание. Мы с Ариан Стрэтфорд разорвали помолвку и расстались друзьями. Возможно, вы сейчас гадаете, замешан ли в этом кто-то ещё. Полагаю, вы видели фотки со мной и неизвестной девушкой в Рубексе. Её зовут Сиенна Престон. Правительство пытается внушить вам, что она убила полковника Джорджа Рэдклиффа и Рейни Уильямс, но, уверяю, она непричастна. Они объявили в розыск невиновную.

Делаю паузу, набираясь духу, перед тем как сказать следующие слова.

— Сиенна, если ты меня слышишь, я всё ещё люблю тебя, хоть и знаю, что мы не будем вместе. У меня навсегда останется в памяти та ночь под звёздами. Каждый раз, глядя на Большую Медведицу, я буду думать о тебе. Там мы и встретимся.

29

СИЕННА

Мы с Треем возвращаемся в лагерь только к утру, когда вода отступает, открывая нам возможность безопасно выбраться из каньона. Несмотря на холодрыгу, провести ночь в каньоне с Треем было не так уж плохо. Возможно, мне предстоит серьёзный разговор с мамой, но оно того стоило.

Как только мы заходим в лагерь, нас замечает Трина и бросается навстречу.

— Где вы были? Твоя мама дико переживала.

— Там было наводнение, — объясняет Трей. — Мы застряли в каньоне.

— Да, конечно, — саркастично протягивает Трина, переводя взгляд с него на меня. — Наводнение.

— Это правда! — настаиваю я.

— В общем, неважно, — отвечает Трина. — Как бы то ни было, вы должны это увидеть.

Она размахивает передо мной планшетом.

Я уже подумываю бросить эту чёртову штуку в ручей. Я порвала все связи с внешним миром, и если это не новости о том, что правительство вычислило наше местонахождение, то мне плевать, что там происходит.

— Да как эта штука всё время оказывается у тебя? — интересуется Трей. — Разве за планшеты у нас отвечает не Джаред?

Трина выпячивает бедро и с кокетливой улыбкой протягивает:

— Возможно, у меня появился поклонник…

— И как к этому относится Грей? — дразнит Трей.

Трина пожимает плечами.

— Ему не обязательно знать обо всём. Да и кто-то же должен следить за тем, что происходит в Легасе. — Она толкает планшет мне в руки. — Тебе надо это увидеть. Как я поняла, Харлоу Райдер завещал свою компанию старшему сыну, Стилу. Зейн остался ни с чем.

— Что?

Это же полный бред. Зейн должен был унаследовать всё. Даже когда он узнал, что Харлоу — не его биологический отец, Харлоу всё ещё намеревался однажды передать компанию ему. Что заставило его передумать?

— Это ещё не всё. — Трина нажимает «плэй».

На экране появляется лицо Зейна, и это подобно удару под дых. Притворяться, что у меня нет к нему никаких чувств, было проще, когда я его не видела. Зейн смотрит прямо в камеру и сообщает гражданам Пасифики, что они с Ариан расторгли помолвку. Затем он говорит обо мне, но я слишком взволнована и едва разбираю слова. Что-то там про мою невиновность.

— А вот и моя любимая часть, — шепчет Трина с лукавой ухмылкой. Трей бросает на неё упрекающий взгляд, но Трина не обращает внимания. Она всё смотрит на экран.

Я вслушиваюсь в слова Зейна, и моё сердце делает миллион кувырков.

— Сиенна, если ты меня слышишь, я всё ещё люблю тебя, хоть и знаю, что мы не будем вместе. У меня навсегда останется в памяти та ночь под звёздами. Каждый раз, глядя на Большую Медведицу, я буду думать о тебе. Там мы и встретимся.

Экран потухает, а я всё продолжаю на него смотреть. Медленно поднимаю глаза на Трея. На его лице — маска боли и злости.

— Ночь под звёздами, значит?

— Ничего не было, Трей, — тихо отвечаю я.

— Ага, как и прошлой ночью, — говорит Трина, театрально подмигивая мне.

Посылаю ей убийственный взгляд. Всучив планшет мне в руки, Трина быстро удаляется.

— Он сказал об этом так, будто что-то было, — проскрежетал Трей.

— Да? А сам-то? — выпаливаю я. — Пока я была с Зейном, ты, скорее всего, проводил время с Рейн.

Как только слова срываются с моих губ, я понимаю, что перегнула палку.

Трей тяжело вздыхает.

Что бы мы ни делали, как бы ни развивались наши отношения, мы всё равно снова и снова возвращаемся к этому. К тому, с чего начали.

Трей проводит рукой по волосам, бицепс красиво напрягается.

— Я хочу оставить это в прошлом.

— Я тоже. Но не факт, что у нас получится.

— Зейн хотел дать тебе знать, что он всё ещё тебя любит. И, похоже, он надеется на взаимность.

Да, похоже. Но я не понимаю зачем распространяться о нашем самом интимном воспоминании на всю Пасифику. На него это не похоже. Совсем. Ну, то есть сначала он говорит, что не сможет прийти ко мне, но затем сообщает о нашей встрече. Это похоже на… на…

Подсказку. Или послание.

Включив экран, я снова запускаю видео.

— Да я с первого раза понял, — с заметным раздражением произносит Трей. — Не надо мне напоминать.

— Тсс. Кажется, я кое-что заметила.

На этот раз я пересматриваю ролик критически. Трей, кажется, тоже. Он подаётся вперёд, вглядываясь в экран.

— Это что… — Встряхивает головой. — Он накрашен?

Снова цыкаю на него и фокусирую внимание на последних фразах Зейна, где он обращается ко мне, зная, что его услышит вся Пасифика, с признанием в любви. Он упоминает нашу ночь под звёздами, Большую Медведицу и говорит, что встретимся там.

Когда экран выключается, я разворачиваюсь к Трею.

— Это тайное послание. Он хочет к нам присоединиться, но не знает, где нас искать. Мы должны пойти к нему.

— Куда?

— Он упомянул звёзды. Большую Медведицу. Это было в Рубексе, но не мог же он в самом деле назначить встречу там. Это слишком опасно. Я что-то упускаю…

Пересматриваю видео ещё раз. Когда оно заканчивается, я говорю:

— Звёзды. Это важно. Где ещё можно увидеть звёзды? — И тут меня накрывает осознание, точно обухом по голове. — Я поняла. Теперь я знаю.

— Что? Где?

— Он хочет встретиться в планетарии.

Трей смотрит с сомнением.

— Уверена?

— На все сто.

— А как понять, в каком именно?

Снова включаю планшет и набираю в поисковике слова «Большая Медведица», а затем «планетарий». Одна из ссылок привлекает моё внимание. Перехожу по ней, листаю. Статья посвящена Хенрику Шнайдеру, богатому меценату, на деньги которого построили Планетарий Шнайдера. Один из его любимых греческих мифов был как раз про Большую Медведицу, гласивший, что Зевс, спасая нимфу по имени Каллисто от своей ревнивой жены Геры, превратил девушку в медведицу. Согласно статье, меценат был так увлечён этим созвездием, что в главном зале планетария стоит огромная статуя медведицы — такое вот посвящение звёздам, греческим богам и Каллисто.

— Это оно, — шепчу я. — То самое место, планетарий Шнайдера. Зейн хочет встретиться там.

Трей заглядывает в экран через моё плечо.

— Это место закрылось много лет назад.

Только Зейн мог придумать нечто настолько очевидное и в то же время непонятное остальным.

— И тем оно прекрасно. — Делаю глубокий вдох, не зная, как отреагирует Трей. — Мы должны туда пойти, Трей. Не знаю как, но должны. Он твой брат. Возможно, он в опасности, особенно после публичного заявления о моей невиновности. Если до этого он не был мишенью, то теперь точно ею станет.

— А где этот планетарий находится?

Листаю вниз в поисках адреса. Перехожу по ссылке, открывается карта. Сердце сжимается.

— В паре сотен миль к северу от Легаса.

— То есть, как минимум, в сотне миль от нас.

— Как минимум.

Мой восторг тает с каждой секундой. Эту сотню миль мы будем идти не один день. Зейн может нас не дождаться.

Трей задумчиво трёт подбородок.

— Можешь подождать минуту? — внезапно спрашивает он, глядя куда-то за мою спину. Я прослеживаю его взгляд, оборачиваясь. Пейдж. — Сейчас вернусь.

Не желая просто стоять и смотреть, как Трей общается с Пейдж, я иду искать маму. Мне ещё предстоит вымаливать прощение. Я нахожу ещё развешивающей постиранные вещи на верёвке, растянутой вдоль всего лагеря.

— Привет, мам.

— Сиенна! — Она роняет футболку, которую собиралась повесить, та падает на землю. — Милая, где ты была? Я так переживала, когда ты вчера не вернулась.

— Прости, мам. Мы с Треем ходили по каньону, а затем пошёл ливень, который привёл к наводнению, и в итоге мы там застряли. Пришлось спать на камнях и…

Мама перебивает:

— Ты не пострадала? Ничего не болит?

— Нет, я в порядке. Но прости, что пропустила ужин. Я очень хотела попробовать рагу из кролика.

Мама гладит меня по щеке.

— Я просто рада, что ты цела и невредима. — Она ещё раз осматривает меня, а затем наклоняется к уже грязной футболке. Бросает её на ближайший стол, отмечая вслух: — Теперь заново стирать.

— Я могу помочь?

— Конечно. Вон там лежат прищепки.

Беру следующую футболку из корзины, выжимаю её и вешаю на верёвку, закрепляя двумя прищепками. Мама наблюдает за мной ещё где-то минуту и затем присоединяется. В какой-то момент она прочищает горло, и я понимаю, что она хочет что-то сказать.

— Так, — начинает она, — похоже, что у вас с Треем всё серьёзно.

— Ага, похоже на то.

— Ты любишь его?

Мои щёки горят. Я не привыкла к таким разговорам с мамой.

— Да. — И добавляю для понимания: — Очень.

Мама делает паузу, прежде чем продолжить:

— Так прошлой ночью…

— Ничего не было, мам, — говорю я, мои щёки полыхают красным. — Мы просто застряли в каньоне. Вот и всё.

Мама кивает, но на её лице заметное облегчение. Хотя даже если бы что-то и было, я бы ей не рассказала. Не знаю, чего она ожидала. Мне уже восемнадцать. Мне не нужно её разрешение.

Бросаю футболку, которую только собиралась выжать, обратно в корзину.

— Пойду-ка переоденусь во что-нибудь чистое.

Мама кивает, уголки её губ приподнимаются.

На полпути к палатке меня перехватывает Трей. На его лице широкая улыбка.

— Что?

— Я только что договорился насчёт поездки в планетарий.

— Поездки?

— Ага. Ты знала, что у Пейдж есть транспорт для особо важных случаев?

— Тогда какого чёрта мы ходили пешком?

Трей смеётся.

— Ну, тренировка ног, силы воли или типа того. Как бы то ни было, она согласна одолжить нам машину.

Я обхватываю руками его шею.

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Немного отстранившись, целую его прямо в губы. Хотела просто чмокнуть, но руки Трея притягивают меня ближе и не отпускают. Не то чтобы я против. Целовать Трея — это как сидеть близко к костру. Жарко и не хватает воздуха.

Когда голова начинает немного кружиться, я бормочу ему в губы:

— Как скоро мы выезжаем?

— Когда захочешь.

— Сейчас?

Трей стонет.

— Может, ещё пять минуточек?

Его губы прижимаются к моему лбу, шее, затем к уху.

Сердце совершает кульбит. После всего, что Трей для меня сделал, уж эту малость я могу ему обеспечить.

Поэтому я целую его в ответ.

30

ТРЕЙ

Точное название нашего транспортного средства — вездеход Магнум. Не знаю, впечатлит ли Сиенну поездка по пустыне без какой-либо защиты от природных условий, кроме стального корпуса, но лично я в восторге. Всегда хотел прокатиться на таком.

Перед выездом убеждаю Сиенну намазать лицо и плечи солнцезащитным кремом. Его нам подарила Лорел, когда узнала, что мы уезжаем. Судя по всему, она сама его приготовила из кокосового масла или типа того.

Магнумы припаркованы неподалёку, спрятаны между скалами. Ключ я нахожу в замке зажигания, как и обещала Пейдж. Пока я жду, когда Сиенна попрощается с мамой и сестрой, ко мне подходит Пейдж с какими-то вещицами в руках. Они похожи на уоки-токи на стероидах: в четыре раза больше обычных военных раций. Пейдж уже сложила в багажник вездехода оружие и боеприпасы, так что не знаю, зачем нам это.

— Держи, вдруг понадобится, — говорит она, протягивая мне одно из устройств. — Сам понимаешь, линки мы здесь не используем, их легко отследить, но у нас есть это. Если возникнет необходимость связаться с нами, то эти рации настроены на такую частоту, что можно общаться на расстоянии нескольких сотен километров. Свою я буду везде носить с собой. Если что-то случится, сразу сообщи мне. Мы вас откуда угодно вытащим, если понадобится.

Я беру одну рацию и ставлю на переднюю панель машины. Эта штука занимает почти всё свободное место.

— Спасибо, Пейдж. Но если у Зейна не будет хвоста, с нами не должно ничего не случиться.

— Его послание было крайне загадочным, — отмечает она. Затем кладёт одну руку на Магнум и опирается на него. — Как ты? — спрашивает она, одаривая меня понимающим взглядом.

— В каком смысле?

— Ну, из-за всего этого? Если Зейн приедет сюда? Он и Сиенна… — Она многозначительно приподнимает брови.

Прочистив горло, шаркаю ногой по засохшей грязи. Это не та тема, которую я готов обсуждать с Пейдж. Вообще обо всём, что касается Зейна и Сиенны, я старался особо не думать. Он мой брат. Я должен принять его с распростёртыми объятьями, особенно после всего того дерьма, через которое он прошёл за последние дни. Но в то же время он влюблён в мою девушку. Как, чёрт побери, нам налаживать отношения, если между нами такой клин?

Меня выручает Сиенна, вовремя появившаяся рядом и избавившая от необходимости отвечать Пейдж. Сиенна выглядит чертовски мило с белыми мазками солнцезащитного крема на щеках и носу. Крем настолько густой, что сколько ни втирай — бесполезно. Я подхожу к ней и целую в лоб, поскольку щёки пока измазаны. Она краснеет под всем этим белым слоем крема. Похоже, её смущает публичное проявление чувств, особенно перед Пейдж. А мне плевать. Хочу, чтобы весь мир знал о моих чувствах к Сиенне.

Поверить не могу, что когда-то в лагере «Грани» я пытался сохранить наши отношения в тайне. Ну что за идиот. Не осознавал, каким счастливчиком я был, пока моё счастье у меня не забрали. Больше никому не позволю встать между нами.

Пейдж напряжённо улыбается.

— Будьте осторожны.

Крутя пальцами косички, она уходит прочь. Краем глаза замечаю её фирменную развязную походку. Пейдж — отличный союзник, когда тебе нужна помощь, но она слишком высокого мнения о себе.

Сиенна широко улыбается мне, перед тем как забраться на пассажирское сиденье Магнума. Я изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не броситься к ней с поцелуями — в нос, веки, губы, везде. Она слишком манящая. А я слишком слаб.

Убедившись, что Сиенна пристёгнута (потому что я точно знаю, что Магнум без этого не тронется с места), берусь за руль, и мы оставляем скалы позади, стремительно несясь по песку, грязи и камням. До дороги мы ещё нескоро доберёмся. Надеюсь, Сиенне понравится этот сафари-тур не меньше, чем мне.

Солнце опаляет наши лица и открытую часть рук, ветер дует в уши, пока мы пересекаем пустыню на большой скорости. Решаюсь скосить взгляд на Сиенну и вижу, как она запрокинула голову и раскинула руки, словно солнце — её источник энергии, и сейчас она заряжается силой. В этом открытом транспорте её волосы развеваются у лица. Её губы растянуты до ушей, и от этого мне тоже хочется улыбаться. Касаюсь её руки, потому что из-за такого шума ветра сложно привлечь её внимание как-то иначе.

Вздрогнув, она открывает глаза.

— Круто! — кричит она сквозь шум.

Киваю, соглашаясь, и улыбаюсь ей. Беру её за руку; Сиенна не возражает. Её ногти коротко обкусаны, на ладони мозоли, но всё ещё у неё очень маленькие и нежные ручки.

Которыми она бы мне врезала, скажи я об этом вслух.

Чувствую себя в своей стихии, проезжая по камням, мелким кустарникам и участкам грязи. Я понимаю, что мы едем не развлекаться, а на своего рода спасательную операцию, но мне всё равно очень весело. Пока со мной рядом Сиенна, смеющаяся от души, я чувствую себя самым счастливым парнем в мире.

Я наслаждаюсь моментом. Моментом, где только мы вдвоём. И стараюсь не думать о том, что будет, когда они с Зейном воссоединятся. Нет, мне нельзя об этом думать. Это выше моих сил.

31

СИЕННА

Счёт времени потерять несложно. Но когда мы с Треем останавливаемся на заросшей травой парковке у планетария, мне кажется, будто мы покинули лагерь не пару часов назад, а вот уже несколько дней как.

Других машин нигде не видно, и моё сердце слегка сжимается. Мы с Треем смотрим на заброшенное здание, а затем друг на друга. Я первая озвучиваю то, о чём думаем мы оба:

— Ловушка?

Трей вылезает из машины. Я собираюсь последовать его примеру, но он жестом останавливает меня.

— Погоди, давай я сначала проверю, а потом дам знать, можно ли выходить.

Поколебавшись, киваю. Одному из нас лучше остаться здесь на случай, если появится Зейн. Трей направляется к зданию, дёргает дверь, которая оказывается закрыта, и заглядывает в грязное окно. Оглядывается на меня и поднимает указательный палец, как бы говоря: «Жди там», и обходит планетарий.

Моё сердце бьётся вдвое быстрее обычного. Внезапно я чувствую себя одинокой и крайне уязвимой. Волосы на затылке встают дыбом, я верчу головой, всматриваясь в окрестности. Никого нет. Только мы.

Снова смотрю на планетарий, разглядываю. Огромные стеклянные окна и купол на крыше в форме планеты. Зеркальные окна проходят диагональю через всё здание, делая его похожим на маленький Сатурн — планету с кольцами, — упавший на землю.

Я ни разу ещё не была в настоящем планетарии. Хотя, разумеется, слышала о них. Но те, о которых я знала, также были закрыты. Руководители Пасифики часто повторяли: «Зачем смотреть на звёзды, когда всё, что нужно, есть здесь». Обидно.

Трей открывает входную дверь изнутри и жестом зовёт меня.

Я спешу по дорожке и забегаю в дверь, которую он придерживает для меня.

— Зейн здесь?

— Ещё нет. Но ему сюда добираться дольше, чем нам. Пойдём поищем место, где будем его ждать.

Как только мы заходим в главный зал, мне бросается в глаза гигантская статуя медведя, о которой писали в статье. У него не хватает нескольких когтей и куска задней лапы, но по большей части статуя уцелела. Вот он, символ Каллисто и Большой Медведицы.

Развернувшись к Трею, я спрашиваю:

— Мы можем посмотреть планетарий? Всегда мечтала в нём побывать.

— Да, конечно. Он наверху. Я заметил его, пока искал Зейна.

Поднимаюсь следом за ним по винтовой лестнице, и мы проходим в огромную комнату, похожую на лекционную аудиторию. Вот только здесь потолок в форме полусферы и кромешная тьма.

— Минуту, — говорит Трей. — Сейчас организую.

Он ненадолго исчезает. И вдруг миллион звёзд загорается на небе, точнее на потолке, надо мной.

— Боже, как красиво… — выдыхаю я, запрокинув голову так, чтобы видеть каждую звёздочку, каждое созвездие. Чувствую приближение Трея ещё до того, как вижу его самого.

— Согласен, — признаётся он. — Я мало знаю о звёздах. Астрономии не было в моём учебном плане. Ну, сама понимаешь, эта подпольная жизнь и всё такое…

— А как ты?..

— Здесь всё ещё остался генератор. Невероятно, правда?

Мне даже не нужно было стараться, чтобы представить, как папа показывает на небо и называет одно созвездие за другим. Его глубокий голос звучит в моей голове. Он был моим учителем, наставником, вдохновителем. Благодаря ему мне хотелось узнать о звёздах больше, хотя в школе этому не учили.

Нащупываю в темноте ближайшее кресло и сажусь, откидываясь назад и закидывая ноги на сиденье впереди. Трей устраивается рядом со мной, и я начинаю показывать созвездия.

— Видишь такой ковш? Это Большая Медведица. А вон там Большой Пёс. Скажи же, он реально похож на собаку? У него на «ошейнике» самая яркая звезда — Сириус. А если посмотришь сюда, то увидишь Льва. — Я собираюсь назвать ещё несколько, но чувствую на себе взгляд Трея. И да, когда я поворачиваю голову к нему, он смотрит не на звёзды, а на меня. — Что?

— Ничего.

— Нет, серьёзно, — настаиваю я, садясь ровно и опуская ноги на пол. — Что-то не так?

— Просто… мне нравится видеть тебя такой.

— Какой?

Трей ёрзает на кресле.

— Не знаю. Счастливой?

Я провожу рукой по царапинам на пластиковом подлокотнике.

— Это место напоминает мне об отце. Как будто он рядом.

— Это он рассказывал тебе о созвездиях, да?

— Ага.

Трей берёт меня за руку и притягивает ближе к себе.

— Я рад, что мне довелось с ним пообщаться.

Глаза внезапно начинает щипать, словно я слишком долго стояла у дымящегося костра. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сдержать слёзы.

— Я тоже.

Мы сидим несколько минут в тишине. В какой-то момент Трей нервно прочищает горло.

— Покажешь ещё?

Я с улыбкой нахожу следующее созвездие, а в голове всё ещё звучит папин голос.

32

ЗЕЙН

Путь до планетария Шнайдера занимает несколько часов, поэтому на парковке я останавливаюсь уже после захода солнца. Молюсь каждой звезде и каждому созвездию, которые показала мне Сиенна той ночью в Рубексе, чтобы она увидела то видеообращение и приехала сюда. Было рискованно назначать встречу во всеуслышание. Тем более опасно приходить на эту самую встречу. Поэтому если она не явится, я пойму. Да и вполне может быть, что она сейчас за тысячи миль от меня, возможно даже в другой провинции. Но мечтать не запретишь.

Я паркую машину рядом с огромным вездеходом с перекладиной на крыше. На этой махине приехала Сиенна? Или здесь есть кто-то ещё? Скоро узнаю.

Стараясь не споткнуться об упавшие ветки и разросшиеся корни деревьев, я подхожу ко входу в планетарий. Дверь открыта, поэтому я осторожно захожу внутрь. Если Сиенна здесь, то несложно догадаться, где именно. Включаю фонарик на линке и, ориентируясь по потрескавшимся табличкам, направляюсь к планетарию. Здесь стоит затхлый, плесневелый запах, как будто мокрое полотенце слишком долго пролежало в стиральной машине. Я уже почти добираюсь до лестницы, когда справа от меня раздаётся шорох. Разворачиваю Линк и успеваю заметить, как мимо пробегает огромная крыса.

Поднимаюсь по ступенькам, перескакивая через одну. Я не планировал красться как вор, но, находясь в кромешной тьме, невольно начинаю двигаться медленнее и тише. Планетарий встречает меня яркими звёздами над головой. Он похож (разве что ярче и чётче) на небо, на которое мы с Сиенной смотрели на пляже Рубекса. Я никогда не забуду ту ночь.

Освещаю линком пространство под куполом и замечаю её, свернувшуюся клубочком рядом с Треем на зрительских креслах. Их глаза закрыты, словно они спят.

Когда я подхожу ближе, Сиенна, будто почувствовав это, распахивает глаза. Мой фонарик направлен в пол, поэтому свет не слепит её, но отражается от пола, озаряя её лицо. Её губы медленно расплываются в улыбке. Она поднимается с места, стараясь не разбудить Трея. Сиденье недовольно скрипит, словно не хочет её отпускать. Прекрасно его понимаю.

Она идёт ко мне, проскальзывая между рядами сидений, но останавливается в паре метров, как будто не уверена, стоит ли подходить ближе.

— Привет, — тихо произносит она, с небольшой хрипотцой.

— Я так понимаю, ты получила моё послание.

Её улыбка могла бы соперничать с солнцем.

— Пришлось пересмотреть видео несколько раз, но затем как щёлкнуло.

Запрокидываю голову.

— Чудесный вид.

— Лучший на свете. — Между нами повисает неловкая тишина. Сиенна внезапно выпаливает: — Слышала про твоего отца. Сожалею.

— Спасибо.

Сиенна подходит ближе, колеблется, но затем протягивает ко мне руки.

— Прости меня, — шепчет она.

До меня не сразу доходит осознание того, что она снова в моих объятиях. Я мечтал об этом с того самого дня, как покинул её в пустыне. Мои руки обнимают её за спиной, притягивают ближе.

— За что? — шепчу в её волосы. Они пахнут лимонами и дымом от костра.

Она отклоняется назад.

— За всё. За то, что случилось в пустыне. Я должна была рассказать тебе о своих чувствах, но… не смогла.

Мне хочется спросить её почему, но наружу рвётся куда более важный вопрос:

— Вы с ним… теперь вместе?

Сиенна оглядывается на Трея, который мирно спит через несколько рядов от нас.

— Мы пытаемся вернуться к тому, что было раньше. До всей этой истории с амнезией.

— Понятно.

Опускаю руки, отступая на шаг назад. Сердце болит, когда я стою так близко к Сиенне, зная, что она не моя.

— Прости, — повторяет она, обхватывая себя руками, будто пытаясь согреться.

Как бы я ни хотел, но злиться не получается. Она выглядит такой подавленной. Одежда на ней висит — явный признак того, сколько веса она потеряла в заключении. Щёки впалые, взгляд загнанный. Она совсем не похожа на ту решительную девчонку, которую я встретил на крыше Мегасферы несколько месяцев назад. Всё, через что она прошла, сказалось на её внешнем виде.

Мне больно видеть её такой.

— Тебе не за что извиняться. Что есть, то есть. — Мой голос звучит резче, чем хотелось бы.

Сиенна кивает и раскачивается немного с носка на пятку, руки всё ещё обхватывают рёбра. После небольшой паузы она спрашивает:

— Ты же не веришь, что это был сердечный приступ?

Я немного подвисаю от резкой смены темы.

— Нет, не верю.

— Его убили.

— Я тоже так считаю. Я нашёл это в его кабинете. — Достаю из кармана записку с угрозой, разворачиваю её и протягиваю Сиенне. — Он умер через два дня.

Сиенна прочитывает записку, беззвучно шевеля губами.

— Это не совпадение, — произносит она, возвращая записку мне. — Тебе известно, от кого это?

— Пока нет. Мне нужна ваша помочь, чтобы выяснить. А ещё сегодня…

Замолкаю, засомневавшись, стоит ли ей рассказывать о преследовавшем меня внедорожнике.

— Что?

— Да так, ничего.

— Ну же, Зейн. Ты же знаешь, что мне можно доверять. Если тебе нужна моя помощь, выкладывай всё.

Разумеется, она права. К чему теперь уже что-то скрывать?

— Сегодня утром меня преследовал чёрный внедорожник.

Сиенна прикусывает нижнюю губу.

— И что ты сделал?

— Попытался оторваться от хвоста. Они подбили мою машину, и я едва не потерял управление. Но затем я доехал до Гейтвея и спрятался на заброшенной парковке.

— Чёрный внедорожник, говоришь?

— Да. Думаю, внутри было не меньше двоих людей.

— Номер запомнил?

— Нет, спереди знака не было.

Сиенна прислоняется к одному из кресел, задумавшись.

— Есть хоть какие-нибудь догадки, кто мог желать тебе смерти?

— Честно? Нет. Я не владелец компании, да и денег у меня немного.

Сиенна скрещивает руки.

— Ставлю на Стила.

Резко втягиваю воздух. Эта мысль приходила мне, но я тут же её отгонял. Тру виски.

— Думаешь, это устроил он?

— Просто как-то удачно складывается: ваш отец получает записку с угрозой, затем его убивают, а наследует бизнес внезапно Стил, который, к тому же, ещё и работает на правительство. Я ничего не упустила?

— Не знаю. Возможно, ему кто-то приказал так сделать, но я не могу представить, чтобы он согласился убить собственного отца.

Говорю это — и сам уже не так уверен в своих словах.

— Мы оба знаем, на что способен Стил…

Она не договаривает, конец предложения повисает в воздухе, подобно пылинке на свету.

Я не хочу верить, что мой брат способен на нечто столь гнусное. Но после того, как он поступил с Сиенной и её друзьями, могу допустить всё. И по правде говоря, он не выглядел удивлённым, когда мистер Стедмен, юрист, зачитал завещание и назвал Стила наследником компаний нашего отца. Нет, он ничуть не удивился. Напротив, он словно бы ждал этого.

Ударяю кулаком по стене. Сиенна подскакивает от неожиданности.

— Вот же су…

— Не переживай, — говорит Сиенна, касаясь моей руки. — Он ещё поплатится за это.

— Кто поплатится? — раздаётся глубокий голос Трея, словно медведь пробудился от спячки.

Я отдёргиваю руку от Сиенны. Она опускает ладонь. Пытаюсь взять эмоции под контроль, перед тем как заговорить с братом.

— Привет, Трей, — говорю я, отмечая, как его руки почти не касаются боков. Как ему удалось добиться таких широких плеч и больших бицепсов? Сколько бы я ни тягал веса, я всё же не такой накачанный.

Ещё одна причина ненавидеть брата. У него и девушка мечты, и фигура мечты.

— Привет, Зейн.

Мы стоим друг напротив друга, как два соперника на петушином бою. Пытаюсь разгадать настоящие эмоции Трея, когда он произносит:

— Рад видеть тебя, брат. Сочувствую твоей утрате.

Именно он сокращает дистанцию и затягивает меня в крепкие братские объятья. Я на самом деле не горю желанием обниматься с ним, но не сопротивляюсь. Краем глаза замечаю, как Сиенна вытирает глаза.

— Похоже, теперь мы квиты, — слова вырываются из моего рта, подобно извержению вулкана.

Трей отступает, наклоняя голову вбок.

— В каком смысле?

— Я потерял всё. Ни отца, ни матери. Как и у тебя. Мы стали ещё больше похожи. — К сожалению, мне не удаётся скрыть эту горечь в голосе. — Ни у тебя, ни у меня ничего нет.

Трей переводит взгляд на Сиенну.

— Я бы так не сказал.

Хлопаю ладонью по бедру. Смачный звук эхом разносится по планетарию.

— Точно. Тебе повезло больше, чем мне. Теперь ты на шаг впереди.

— Зейн… — начинает Сиенна, делая шаг ко мне.

Я поднимаю ладонь, останавливая её.

— Всё в порядке. Ничего иного я и не ждал.

Повисает неловкая тишина, которую прерывает Трей:

— Мы рады, что ты нашёл способ связаться с нами. Эта отсылка к вечеру на пляже в Рубексе была очень тонкой, почти незаметной. — Он ухмыляется Сиенне. — Но мы сообразили. Не сразу, но догадались.

— Я обращался к Сиенне, — уточняю я. — Но спасибо, что привёз её сюда в целости и сохранности.

Трей пожимает плечами.

— Я забочусь о тех, кого люблю. Всегда.

Сжимаю кулаки.

— Хочешь сказать, я её не люблю?

— Иначе бы ты не оставил её в пустыне.

Его слова тяжким грузом ложатся мне на грудь.

— А ты, похоже, благодарен мне за это.

Трей прямо у меня на глазах обнимает Сиенну за плечи.

— Очень благодарен. Разве я ещё не сказал?

Сиенна выскальзывает из его рук, хмуря своё красивое личико, и становится между нами.

— Так, парни, стоп. — Она щёлкает пальцами. — Что за детский сад вы тут устроили?

Трей усмехается. Я же чувствую себя пристыженным.

— Ты права. Прошу прощения, я повёл себя как ребёнок.

— Как насчёт примирительного поцелуя? — ухмыляется Трей. Сиенна закатывает глаза.

— Если так вам станет легче — вперёд. Но я не хочу больше быть яблоком раздора.

Трей с раскаянным видом протягивает мне руку.

— Мир, брат?

Я долго смотрю на его ладонь. Мне хочется ударить по ней, но я понимаю, что Трей не сделал ничего такого, просто был собой. В итоге, пожав ему руку, я отвечаю:

— Мир.

Сиенна улыбается, глядя на наши руки. Мы с Треем отступаем друг от друга.

— Отлично. Теперь можно сосредоточиться на том, что действительно важно. А именно — выяснить, кто убил Харлоу и хочет убить Зейна.

Она рассказывает Трею о чёрном внедорожнике.

Не думал, что это возможно, но Трей выглядит искренне обеспокоенным за меня.

— Тебе нужно ехать с нами в «Зенит», — говорит он. — Только там мы сможем тебя защитить.

— Я не могу бросить Грету.

Трей сводит брови.

— Кто такая Грета?

— Наша домработница. Но она мне как мать. Она буквально вырастила меня после того, как умерла моя… то есть наша мама.

— Может, она тоже захочет поехать? — предполагает Сиенна. — Там мои мама и сестра. Они будут рады ей.

— Не знаю. Но я хочу быть уверен, что ей есть куда пойти, пока Стил не решил продать дом.

— Мы с радостью её примем, — сообщает Трей. — Где она сейчас?

— Дома.

Трей проводит руками по волосам. Возможно, для того чтобы похвастаться бицепсами. Выпендрёжник.

— Мы могли бы прямо сейчас поехать к тебе, если ты не против? А утром отправиться в лагерь.

— Поездка займёт четыре часа, — предупреждаю его.

Трей пожимает плечами.

— Не то чтобы у нас были другие дела. Верно, Сиенна?

— Верно, — поддакивает она. — Наша задача номер один — убедиться, что ты в безопасности. Поэтому мы и приехали.

— Только поэтому, — подчёркивает Трей.

— Вот как? А я думал, вы по мне соскучились, — говоря это, я смотрю на Сиенну. В моих словах лишь доля шутки.

— Не льсти себе, — язвит Трей.

Я продолжаю смотреть на Сиенну. И хотя она избегает моего взгляда, но у меня возникает такое чувство, что я не так уж далёк от истины. Возможно, Трей приехал для того, чтобы предложить защиту, но мотивы Сиенны куда сложнее и запутаннее.

У меня ещё будет время разобраться.

33

СИЕННА

Возвращение в дом Зейна пробуждает множество воспоминаний, хороших и не очень.

Мы идём по коридору со спальнями. Рука Трея слегка касается моей спины, как бы защищая. Это кажется таким странным. В прошлый раз, когда я была здесь, Трей знать меня не желал, теперь же…

Поразительно, как быстро всё может измениться.

Зейн останавливается у комнаты, в которой некогда ночевала я, пока жила у него. Перед глазами так и стоят кремовое постельное бельё и шёлковые занавески.

— Заходи, Сиенна. Я подумал, что тебе будет привычнее в твоей старой комнате.

По какой-то причине мне нравится, что он называет эту спальню «моей старой комнатой». И да, зайдя внутрь, я убеждаюсь в том, что она именно такая, какой я её помню, хоть и прошло уже больше двух месяцев.

Трей и Зейн идут дальше по коридору. Судя по всему, Зейн приводит Трея в комнату, где жила моя мама. Я стою у двери, прислушиваясь. Как только Трей благодарит Зейна и закрывает за собой дверь, я открываю свою. В голове мечется много мыслей, столько всего мне нужно сказать Зейну… Возможно, это моя единственная возможность. Когда Зейн проходит мимо моей комнаты, я хватаю его за руку, затаскиваю внутрь и захлопываю за ним дверь.

— Сиенна! — удивлённо восклицает он. — Что-то случилось?

Если я не скажу сейчас всё, что должна, то взорвусь.

— Мне понравилась твоя пресс-конференция.

— Какая из? — ответил он с кривой ухмылкой. — У меня их было множество за последнее время.

— Последняя.

— А, та, где я выставил себя дураком.

Опёршись ладонью на прикроватную тумбочку, он вонзается ногтями в полированное дерево. И в глаза мне не смотрит.

— Нет, та, где ты сказал, что всё ещё любишь меня. Я… — Запинаюсь, не зная, что ещё сказать. — Я понятия не имела, чего от тебя ждать после всего, что между нами случилось. Ты решил жениться на Ариан. Ну, в смысле ты ведь уже был бы женат, если бы не…

— Был бы, — подтверждает он. — Но сейчас я не женат.

Он делает шаг ко мне, касается пальцами моего подбородка, чтобы я посмотрела на него. Его ладони такие тёплые, ласковые, почти родные.

— Так вот, я хотела сказать, что мне понравилась твоя пресс-конференция… — Мои губы едва двигаются, потому что я боюсь, что если пошевелюсь, то испорчу момент. Да помогут мне небеса, но я не могу перестать пялиться на его губы. — Мне приятны твои слова, но мы должны двигаться дальше.

— Ты правда этого хочешь?

Он медленно моргает, его глаза затягивают меня в свои глубины.

Отвожу взгляд. Трей — моя судьба. Именно Трей.

— Да. — Но даже говоря это вслух, я не могу смотреть ему в глаза. Не хочу, чтобы эти кремово-шоколадные радужки отвлекали меня. Или чтобы его крепкие руки столкнули меня с правильного пути. Я всё для себя решила, осталось лишь придерживаться своей позиции. Поднявшись на носочки, закрепляю своё решение лёгким поцелуем рядом с его ухом и шепчу: — Я всегда буду любить тебя. Но я просто… не могу.

Пальцы Зейна сжимают мой подбородок, наши губы разделяют считанные сантиметры.

— Не можешь? — шепчет он. — Или не хочешь? — Его взгляд блуждает по моему лицу и останавливается на губах. — Я не сдамся. Пока бьётся моё сердце, я никогда от тебя не откажусь.

Я забываю как дышать. Наши губы так близко, что я буквально чувствую его вкус. Нужно всего лишь податься немного вперёд…

— Спокойной ночи, Сиенна, — шепчет Зейн. Он целует меня в уголок губ, оставляя щекочущее ощущение на щеке, и выходит из комнаты.

Стою, застыв посреди спальни. Сердце колотится, колени дрожат. Когда сердцебиение возвращается в норму, я просто падаю, не раздеваясь, на большую кровать. Заползаю под одеяло и опускаю голову на подушку. Как же давно я не спала в удобной кровати! Койка в тюрьме была отвратительна, спальный мешок в лагере не многим лучше. Когда от жёсткой земли тебя отделяет тонкий слой ткани, спать крепко не очень получается.

Я была уверена, что засну моментально, но вот я лежу в мягкой, удобной постели и не могу перестать думать о словах Зейна. Он не сдастся. И это совершенно неправильно. Он должен двигаться дальше, найти кого-то, кто сможет полюбить его так, как он того заслуживает. Хочу, чтобы у него в жизни было то же, что между мной и Треем.

Пускай мысль о том, что Зейн может быть с кем-то другим, вызывает у меня неприятные чувства, я всё же понимаю, что он достоин счастья. Как бы мне ни было больно, я должна его отпустить. Ради его же блага.

Поворочавшись несколько минут, вскакиваю с кровати. Может, стакан воды поможет мне заснуть.

Спускаюсь по коридору; шаги невольно подстраиваются под тиканье старинных часов. Дойдя до лестницы, включаю свет, расположенный точно над ступеньками, чтобы не споткнуться. На кухне темно, горят только лампы под настенными шкафчиками.

Иду к полке со стаканами, надеясь, что Грета не устроила перестановку за время моего отсутствия. К счастью, здесь всё осталось в точности, как я помню. В холодильник встроен диспенсер, подающий холодную воду. Наполняю стакан.

Стою у кухонной тумбы, пью воду, как вдруг слышу какой-то шум.

— Зейн? — шёпотом спрашиваю. Может, ему тоже не спится?

Ставлю стакан на кухонный остров в центре и на цыпочках иду по коридору в сторону гостиной и входной двери. Шум снова повторяется, словно половицы протестующе скрипят, предупреждая о ком-то крадущемся. Я уже собираюсь снова окликнуть Зейна, как вдруг фойе пересекает тёмная фигура. Я прижимаю кулак ко рту, чтобы заглушить крик. Это не Зейн и не Трей: незнакомец слишком низкого роста.

В доме сейчас кто-то, кого здесь быть не должно.

Чувствуя, как сердце колотится о рёбра, словно барабан, выбившийся из ритма, я проскальзываю вдоль стеночки, подходя к лестнице. Перескакивая через ступеньку, бегу к комнате Трея. Максимально бесшумно захожу внутрь. Дыхание Трея тихое и глубокое — он крепко спит.

— Проснись, Трей. — Я осторожно трясу его за руку. Через пару толчков он подскакивает на месте, рефлекторно хватая пистолет с тумбочки. — Кто-то пробрался в дом.

Трей вылезает из кровати и натягивает джинсы быстрее, чем я успеваю отвернуться. Выставив пистолет перед собой, он подходит к двери. Я за ним. На пороге он спрашивает меня:

— Где он?

— Внизу, — шёпотом отвечаю я. — Видела его в фойе. Сейчас он может быть где угодно.

— Надо найти Зейна. — Выходя в коридор, Трей оглядывается, направляя пистолет сначала в одну, а затем в другую сторону. Убедившись, что никого нет, шепчет: — Держись рядом.

Мы доходим до комнаты Зейна, но его там нет. Постель расправлена, но пуста. Трей с сомнением оглядывается на меня.

— Может, ты видела Зейна?

Мотаю головой.

— Точно нет. Совсем другое телосложение.

— Ребят, у вас всё в порядке? — раздаётся голос Зейна у двери. Его волосы растрёпаны.

— Ты спускался вниз? — спрашиваю я.

Зейн растирает сонные глаза.

— Нет. Получил уведомление на линк о том, что входная дверь открыта. Уже хотел спуститься, но услышал вас. Что происходит?

Он делает два шага к нам, и тут я замечаю тёмный силуэт в коридоре за его спиной и блеск лезвия.

— Сзади! — выкрикиваю я.

Хорошо, что Трей — меткий стрелок. Он попадает в незнакомца с первого же выстрела.

Ошарашенный Зейн оборачивается и видит фигуру в коридоре. Щёлкает выключателем, и комнату озаряет яркий, слишком резкий свет. Невольно начинаю щуриться и моргать.

Подойдя ближе, смотрю на чужака на полу. Одетый во всё чёрное, он корчится от боли, рядом валяется тридцатисантиметровый нож. Кровавая лужа растекается от раны в его правом плече. Он пытается зажать её ладонью, но это не особо помогает. Выстрел Трея не должен был его убить, только обезвредить.

Трей опускается на одно колено, напротив лица незнакомца.

— Кто ты?

Неизвестный в ответ только ухмыляется.

— Ладно, спрошу проще, — продолжает Трей. — Кто тебя послал?

Трей давит большим пальцем на дырку в плече мужчины. Тот резко всасывает воздух сквозь зубы, всем телом дёргается от боли, но не кричит.

— Трей, — нерешительно произношу я, — что он делает?

Незнакомец словно разжёвывает что-то на внутренней стороне щеки.

— О нет, не смей! — командует Трей и хлопает несостоявшегося убийцу по щеке. Мужчина лишь криво улыбается, его зубы все в крови. Спустя мгновение его тело содрогается в конвульсиях, глаза закатываются, а изо рта идёт пена.

Заглушив всхлип, я пячусь назад. Тело мужчины застывает неподвижно. Он мёртв.

— Что произошло? — взвизгиваю я.

— Таблетка цианида, — отвечает Трей.

— Что это за тип? — спрашивает Зейн. — Как он попал в мой дом?

— Наёмный убийца, — говорит Трей. — Его послали за тобой. Хорошо, что мы с Сиенной были здесь.

Взгляд Зейна мечется между нами.

— Как вы…

— Как мы узнали? Сиенна была внизу и заметила, что в доме кто-то посторонний.

— Не могла заснуть, — добавляю слабым голосом. — Я спустилась на кухню попить водички.

Глаза Зейна распахиваются.

— Грета!

Он выбегает из комнаты, перешагивая тело, и спешит по коридору. Мы с Треем следом. Оказывается, комната Греты на первом этаже. Когда мы подходим к двери, Зейн прижимает к ней ладонь и прислушивается.

— Кажется, я слышу её сопение, — произносит он, — но хочу убедиться, что с ней всё в порядке.

Он бесшумно толкает дверь, свет из коридора проливается в комнату и освещает фигуру в кровати.

Никаких сомнений: Грета мирно спит, её грудь поднимается и опускается. Поверить не могу, что звук выстрела её не разбудил, но, возможно, оно и к лучшему. Чем меньше людей будет знать о покушении, тем лучше. Нет смысла её волновать.

Выходя, Зейн плотно закрывает дверь.

Мы заглядываем в комнату для стирки, берём чистящие средства и возвращаемся наверх. Трей и Зейн оттаскивают тело на задний двор, где вырывают могилу. Я же оттираю кровь с ковра и стен. Как выяснилось, кровь не очень-то легко отмывается. Я тру, тру, а пятна всё ещё остаются. Решаю дать чистящему раствору время впитаться.

Когда парни возвращаются, потные и испачканные в грязи, мы по очереди принимаем душ в моей ванной комнате. Кто-то всё время стоит на стрёме. Время два часа ночи, а я взвинчена. Такое бывает, когда к вам в дом ночью пробирается наёмник.

Парни убеждают меня, что оставаться одной не безопасно. Как выразился Трей: «Что, если заявится ещё кто-то, чтобы закончить начатое?»

Мы договариваемся лечь спать в одной комнате, запершись на замок и подставив к двери стул.

Я занимаю кровать, Трей и Зейн устраиваются на полу, принеся одеяла и подушки. Я должна быть рада тому, что меня защищают два красавчика-телохранителя. Но едва моя голова касается подушки, я радуюсь тому, что не смогла заснуть и решила спуститься вниз.

А больше всего я рада тому, что никто из тех, кто мне дорог, сегодня не погиб.

34

ТРЕЙ

Было несложно уговорить Зейна сделать ещё одно официальное заявление утром. Закапывая труп прошлой ночью, мы оба согласились с тем, что ему нужно передать сообщение тем ублюдкам, которые пытались его убить.

Мы с Сиенной остались дома, составив компанию Грете, пока Зейн отправился в студию, чтобы записать обращение. И вот пока мы сидим за столом на кухне, смотрим, как Грета готовит печенье, я невольно чувствую капельку зависти. Это мне Грета должна была заменить мать. Это я должен был наслаждаться её кулинарными талантами последние двадцать один год. Если бы нас с Зейном не поменяли при рождении, всё было бы совершенно иначе. Моя жизнь была бы совсем другой. Не сказать, что лучше, но другой.

Время от времени Грета оглядывается на меня и улыбается. После нескольких раз она всё же извиняется.

— Прости, Трей. Просто ты очень похож на свою маму. Её давно уже с нами нет, но когда я смотрю на тебя… — Она запинается, вытирая уголки глаз. — Когда я смотрю на тебя, память о ней оживает.

— Так вы знаете? — удивляется Сиенна. — О том, что Зейна и Трея поменяли, как только они родились?

Грета кивает.

— Зейн рассказал мне. Решил, что я должна знать правду.

— Вы были близки с Пенелопой? Ну, то есть моей мамой? — спрашиваю я.

Со слезами на глазах Грета рассказывает:

— Мы много лет были лучшими подругами. Как я уже говорила Сиенне, после смерти Пенелопы я предложила позаботиться о Зейне. У Харлоу был тяжёлый период, и он мало что знал о детях. Я полюбила Зейна как родного сына. — Она берёт меня за руку. — Но я не знала о тебе. Ах, если бы я только знала правду, Трей…

Мне становится неловко, и я даже подумываю откашляться и незаметно убрать ладонь, но не хочу быть грубым. Поэтому сижу и жду, когда она сама меня отпустит.

— Хочешь взглянуть на фотографию своей мамы? — спрашивает Грета.

— Да, конечно.

Мы с Сиенной идём за Гретой в коридор, где на стене висят фотографии в рамках.

— Вот она, — говорит Грета, указывая на красивую черноволосую женщину.

Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть. У неё голубые глаза, от которых невозможно оторваться, и бронзовая кожа. Да, я и вправду очень похож на неё.

Как-то раз или два я задался вопросом, почему у меня нет ничего общего с родителями. Отец — блондин, а у мамы — русые волосы. У обоих кожа намного бледнее моей, хотя я это списывал на то, что они проводят слишком много времени под землёй.

Но, увидев Пенелопу, свою настоящую мать, я как будто открыл неизвестную часть себя. Я ни разу не встречался со своим настоящим отцом — для меня он был просто генетически модифицированным козлом. А теперь уже слишком поздно. Сердце сжимается при мысли, что я мог узнать своих настоящих родителей, но упустил эту возможность.

Я бормочу что-то неразборчивое, а затем выхожу из коридора с фотографиями. До меня доносятся голоса: Грета спрашивает Сиенну о пятне в коридоре на втором этаже, Сиенна врёт в ответ, робко рассказывая о случайно разлитом ночью вишнёвом соке. Грета смеётся и говорит Сиенне, что тут не о чем переживать: у неё есть специальное средство для пятен от сока.

Я мало что помню о времени, проведённом в доме Райдеров, перед тем как я с искажёнными воспоминаниями отправился в Рубекс. Но я захожу в большую комнату с чёрным фортепиано и замечаю на столе планшет. Беру его в руки, нахожу сайт станции, где Зейн должен записать обращение. Плюхнувшись на диван, захожу в раздел свежих новостей. Как я и предполагал, видео Зейна вышло несколько минут назад. Включаю его.

Зейн начинает с того, что благодарит всех, кто помог ему начать новую жизнь и обрести цель. После чего добавляет: «А ещё я хочу сказать спасибо тому, кто пытался убить меня во сне прошлой ночью. Это была хорошая попытка. Но, как видите, ваш киллер не справился».

Камера выключается. Я улыбаюсь, глядя на планшет. Молодец, Зейн. Ты отлично справился.

Сиенна опускается на диван рядом со мной. Я не заметил, как она вошла в комнату. Её брови обеспокоенно сведены.

— Сможет ли Зейн добраться до дома после этого?

Я тоже переживаю, но вида не подаю.

— Сможет, скорее всего, если нигде не задержится. Люди, нанявшие киллера, не знали, что их замысел провалился, пока не вышло видео, а это случилось всего несколько минут назад. Поскольку это была запись, а не прямой эфир, у него есть небольшая фора.

— Он тебе звонил?

— Ещё нет.

Сиенна встаёт и начинает расхаживать по комнате, поглядывая на часы на стене каждые несколько минут. Когда Зейн врывается в комнату десять минут спустя, она бросается ему на шею. Я на них не смотрю. Моё внимание привлекает новостная статья. Быстро пробегаюсь глазами по строчкам, и моё сердце уходит в пятки.

Не думал, что государство опустится до такого, но, как выяснилось, я ошибался.

Поднявшись на ноги, протягиваю планшет Зейну и Сиенне.

— Ребят, вы должны это увидеть.

Сиенна смотрит на экран в моих руках.

— Что случилось?

Делаю глубокий вдох и произношу слова, которые навсегда изменят ход истории. Так же, как Переворот, как тот день, когда город погрузился во тьму, как все те исторические события, что невозможно забыть.

— Правительство издало указ.

— Что за указ? — спрашивает Зейн.

— Об избавлении от всех, кто не был генетически модифицирован.

35

СИЕННА

Я смотрю на коммуникатор в руках Трея, мои глаза скользят по строчкам указа.

«ОФИЦИАЛЬНЫЙ УКАЗ СОДРУЖЕСТВА ПАСИФИКИ

Начиная с сегодняшнего дня, 8 октября 2052 г., все граждане Содружества Пасифики обязаны явиться в ближайшую больницу или правительственное учреждение для получения бланков. Бланки необходимы для обязательного прохождения проверок соответствия. Генетически изменённые граждане получат налоговые льготы, государственные пособия и лучшие рабочие места. Пройти процедуру генетических изменений может любой гражданин Содружества Пасифики за счёт государства.

Прогресс — наше будущее, совершенство — наша цель.

Для совершенствования общества необходимо совершенствование каждого индивида. Мы стремимся вдохновить граждан Содружества Пасифики стать лучшей версией себя.

Отказавшиеся от прохождения проверок будут привлечены к ответственности в соответствии с законодательством Содружества Пасифики. Срок прохождения проверок — четверг, до полуночи».

— Глазам своим не верю, — бормочу я.

— Это хре… — начинает Трей, но я перебиваю его:

— Чез!

Трей и Зейн одновременно посмотрели на меня.

— Нам нужно связаться с Чезом и убедить его уехать с нами в лагерь. В городе ему грозит опасность.

— Как и тебе, — говорит Трей. — Надо вытащить оттуда Чеза и вернуться в лагерь «Зенита» как можно скорее.

— Так какой у нас план? — спрашивает Зейн. — Заезжаем за Чезом и едем в лагерь, где вы всё это время прятались? А с указом что?

— Как только Сиенна будет в безопасности, я займусь этим дурацким указом и выясню, чем это грозит для не-гемов.

— За меня не переживай… — возражаю я, но Трей поднимает ладонь, останавливая меня.

— Отправимся сегодня под покровом темноты, — произносит Трей, уперев руки в бёдра. Его лицо напряжено. — Заберём Чеза и вернёмся в лагерь до утра. Сиенна, звони Чезу, расскажи ему наш план. Зейн, если Грета с нами, пусть собирает вещи. Предупреди её, что в лагере крайне мало удобств.

Одна из моих любимых черт в Трее — он прирождённый лидер. Даже когда всё мутно и непонятно, он берёт дело в свои руки, принимает решения, распределяет задачи. И делает это с поразительной лёгкостью.

Я поднимаю прямую ладонь и прижимаю пальцы к виску.

— Так точно, босс!

Этот ответ снизил градус серьёзности. Трей хмыкает, слегка смутившись.

— Простите, привычка. Не думайте, что я тут раскомандовался.

Поднявшись на носочки, чмокаю его в щёку.

— Ты мне таким нравишься.

* * *

Я весь день пыталась дозвониться до Чеза, но он не отвечал. Учитывая, что он редко покидает дом и всегда держит линк при себе, это довольно странно. Трей, похоже, расценивает это как красный флаг, потому что вечером, когда мы собираемся поехать к Чезу, он просит меня остаться дома с Гретой. Он пытается это преподнести под предлогом того, что ей может понадобиться моя помощь, но я-то знаю правду: он беспокоится обо мне.

Мне претит идея переждать в безопасном месте.

— Чез — мой друг, я не останусь в стороне. У нас мало времени, поехали.

Я выхожу из дома и направляюсь к машине Зейна, но Трей ловит меня.

— Сиенна, мне кажется, тебе лучше остаться.

— Чёрта с два.

Я высвобождаю руку и сажусь на переднее сиденье «Арии» Зейна.

— Это бесполезно, приятель, — слышу я голос Зейна, перед тем как закрыть дверь. Складываю руки на груди и жду.

Он чертовски прав.

Трею придётся силой вытаскивать меня из машины, если он не хочет, чтобы я ехала.

Трей разочарованно вздыхает и занимает заднее сиденье. Его большие ладони ложатся на мои плечи, он подаётся ко мне и шепчет на ухо:

— Я постоянно придумываю тысячи способов защитить тебя, но ты мне не позволяешь.

Разворачиваюсь на сиденье, чтобы посмотреть на Трея. Его глаза серьёзны, в них даже проглядывает беспокойство. Я сжимаю его ладонь.

— Потому что мне не нужна защита. Но когда понадобится, ты будешь первым, к кому я обращусь.

Отпустив его руку, разворачиваюсь к Зейну, усаживающемуся на водительское сиденье.

— Я поговорил с Гретой, — сообщает он, пока мы выезжаем в сторону не самого благополучного района города. — Она отказалась ехать в лагерь.

— Почему? — удивляюсь я. — Ты запугал её отсутствием удобств?

Зейн улыбается, вальяжно держась за руль.

— Нет. Просто не хочет покидать Легас. Как я понял, у неё есть подруга на том конце города, у которой она может погостить.

— Тебе не… грустно расставаться с ней? — спрашиваю я.

— Я буду по ней скучать, но здесь она счастлива.

— Ей точно безопасно оставаться? — уточняет Трей с заднего сиденья.

Зейн кивает.

— Если меня здесь не будет, не представляю, зачем кому-то нападать на неё.

Мы останавливаемся на улице, где расположена квартира Чеза. Несколько уличных фонарей разбиты и отбрасывают жуткие тени на дорогу. Окна тоже не все целы, некоторые так вообще заколочены.

— Никак не возьму в толк, почему Чез тут живёт, — бормочет Зейн. — С его-то мозгами…

Многоквартирный дом Чеза, как всегда, выглядит обветшалым и разваливающимся. По дороге к подъезду нам приходится обходить груды мусора, а бетонные ступеньки покрыты плесенью или ещё каким-то тёмным грибком. Я разделяю непонимание Зейна. Чез мог бы жить вместе с родителями в пригороде, но для него очень важна независимость. Полагаю, так выглядит независимость, когда тебе исполняется восемнадцать, а на счетах нет большой суммы денег.

Когда мы добираемся до его квартиры, то обнаруживаем слегка приоткрытую дверь. Все разумные мысли покидают мою голову. Я распахиваю дверь, несмотря на то, что Трей и Зейн — два моих извечных защитника — пытаются оттеснить меня, чтобы войти первыми и проверить квартиру на наличие угрозы. Дверь ударяется о стену со звуком выстрела.

— Чез! — кричу я, проходя из комнаты в комнату. Трей следует за мной по пятам, держа пистолет наготове и направляя его во все тёмные углы. — Чез!

Пакеты из-под чипсов на кофейном столике, грязная посуда в раковине, стопка ношенной одежды на полу в спальне — в комнате воняет носками — и засохшие ошмётки зубной пасты в ванной — всё на месте, но Чеза нигде не видно.

— Его здесь нет, — озвучиваю я, когда мы завершаем обыск и возвращаемся в гостиную. Я замечаю его линк на столике под пакетом из-под чипсов, и это странно.

— Он оставил свой линк, — произношу я, поднимая чёрный гаджет. На нём стоит пароль, поэтому я не могу его включить. — Он никогда не выходит из дома без линка, если только не опасается слежки.

— Куда он мог пойти? — спрашивает Трей.

— И оставить дверь открытой? — отмечает Зейн.

Окидываю взглядом квартиру.

— Не знаю, но что-то здесь не так. Чез вообще редко выходит из дома, если только чипсы не закончились или типа того. Но в таких случаях он всегда берёт с собой линк.

— Может, он решил погостить у родителей пару дней? — предполагает Зейн, беря двумя пальцами старое шерстяное покрывало, накинутое на спинку дивана. Покрывалом Чез закрывал дыру, из которой вылезал наполнитель. Этот диван стоял ещё в доме его родителей, пока те не решили купить себе новый прямо перед тем, как Чез выпустился из школы и переехал в свою квартиру. Но эта дыра была там всегда. В детстве мы с Чезом оставляли в ней тайные послания друг другу.

Мысленно вознося молитвы, отодвигаю покрывало и засовываю ладонь в дыру. Белый пух щекочет руку.

— Что ты делаешь? — изумляется Трей.

— Ищу подсказку, — отвечаю я, продолжая ощупывать внутренности дивана, насколько позволяет рука. Безуспешно. — Чёрт. Ничего.

— Думаешь, он мог оставить тебе послание? — спрашивает Зейн.

Иду на кухню, проверяю каждый шкафчик, даже заглядываю в банку с печеньем в форме ананаса. Никаких спрятанных записок и зашифрованных сообщений. Только крошки и одна недоеденная печенька.

— Не знаю, — произношу я. — Просто это очень на него не похоже — оставлять дверь открытой и не брать с собой линк. Может, нам надо снова обыскать всё. Вдруг найдём записку или ещё какую-нибудь подсказку о его местонахождении.

— Пойду проверю его спальню, — говорит Трей, уже сворачивая в коридор.

— А я ещё раз осмотрю ванную, — сообщает Зейн.

Я возвращаюсь в гостиную и, уперев руки в боки, окидываю комнату взглядом. Внутри дивана ничего не нашлось. Может, под ним? Диван — самое любимое место Чеза на свете.

Опустившись на ладони и колени, я проверяю под диваном. Сначала шарю рукой, а потом и заглядываю. Нахожу только носки.

— Ого! — выкрикивает Трей из спальни.

Я вскакиваю на ноги и бегу к нему. Зейн не отстаёт.

— Ты что-то нашёл?

Трей стоит посреди бардака, держа в руке петарды и спички. Заметив меня, он виновато улыбается.

— Эм, нет, прости. Я слишком бурно отреагировал. Никогда не знаешь, что может пригодиться.

Прихватив находку, он возобновляет поиски.

Компьютерное оборудование и коммуникаторы занимают целую стену. Всё вроде бы на месте, так что Чез явно не собирался уходить надолго.

— Может, это оно? — спрашивает Трей, протягивая мне мятый листок бумаги.

Я забираю записку и читаю слова, написанные почерком Чеза:

«Нас никогда не должно было быть там, но я хочу туда вернуться».

— Где ты это нашёл? — уточняю я.

— Среди мусора.

Перечитываю записку дважды. Зейн заглядывает через моё плечо.

— Очень загадочно, — комментирует он.

Для кого-то да, но не для меня.

— Я знаю, где он. — Складываю записку пополам и убираю в карман. — Идём.

Трей и Зейн идут за мной к двери.

— Погоди, куда мы направляемся? — спрашивает Зейн, проверяя, что дверь надёжно закрыта после нашего ухода.

— В АГИО.

— АГИО? — переспрашивает Трей.

— В Академию Генетически и Интеллектуально Одарённых. Мы с Чезом учились там. Потом он выпустился, а я отчислилась.

— Зачем ему туда? — кривится Трей. — Обычно после выпуска мало кто хочет вернуться в школу.

— А ты у нас эксперт по школам и выпускникам, да? — шучу я.

Трей пожимает плечами.

— Я знаю, что это не то место, куда бы я хотел отправиться с ночёвкой в одиночку.

Вернувшись в машину, я подсказываю Зейну, как проехать до АГИО. Он, конечно же, слышал об академии, как и большинство гемов, но сам ходил в другую школу, которая только для мальчиков.

— Напомни-ка мне, как так вышло, что Чез посещал школу для девочек, — с ухмылкой интересуется Зейн. — В старших классах я бы за такую возможность душу дьяволу продал бы.

Трей усмехается с заднего сиденья.

— Я тоже.

Закатив глаза, отвечаю:

— Его отец преподавал в той школе, что позволило Чезу там учиться. Думаю, тот факт, что он не гем, затмевал тот факт, что он парень.

— То есть вариант, что девушки-гемы западут на парня-не-гема, вообще не рассматривался? — Трей смеётся. — Уж поверь мне, вовсе не обязательно быть гемом, чтобы привлечь внимание девушек-гемов.

— Судишь по собственному опыту? — сухо отмечаю я, разворачиваясь, чтобы прожечь его взглядом. — Но ты кое-что забыл. Ты всегда был гемом.

Трей робко улыбается.

— Но раньше-то я об этом не знал.

Теперь уже хохочет Зейн.

— А я не могу не согласиться с Треем. Мой отец все эти годы ограничивал наши встречи с Ариан, но ему даже в голову не приходило, что есть и другие девушки. Не генетически модифицированные.

Я сразу же понимаю, на кого он намекает. Мои щёки вспыхивают.

Трей наклоняется вперёд между сиденьями.

— Да, кстати, мне давно было любопытно. Как вы вообще познакомились? Я так понимаю, это произошло на каком-то мероприятии?

Зейн качает головой, его губы расплываются в улыбке.

— Не совсем. К тому моменту мы уже были знакомы.

— Забавно, — протягивает Трей, бросая взгляд на меня. — А я ведь готов был поклясться, что Сиенна рассказывала мне о торжественном ужине, куда она проникла якобы в роли журналиста, пытаясь подобраться к Харлоу.

Зейн кивает.

— Да, всё так. Но это была наша третья встреча.

— О, правда? Как интересно.

Трей откидывается на спинку заднего сиденья. Его тон заметно изменился. Он понял, что я соврала.

— Да не было там ничего инте… — начинаю я.

Но в этот же самый момент Зейн говорит:

— Я дважды её спасал.

Трей снова подаётся к нам.

— Спасал? Дважды?

— Ничего ты меня не спасал, — возмущаюсь я. — Мне ничего не угрожало.

— Звучит как отличная история, — комментирует Трей, потирая руки. Он пытается сделать вид, что эта новая информация его ничуть не парит, но я же вижу, как он отводит взгляд.

Зейн начинает рассказывать о том, как нашёл меня на вершине «Мегасферы» и принял за самоубийцу.

— «Мегасфера», значит? — повторяет Трей, наконец посмотрев на меня. В его глазах сотни вопросов. Он наверняка вспомнил, как я расстроилась, когда он с другими граневцами решил взорвать этот старый аттракцион.

Я почувствовала, что должна объясниться. Ну, или хотя бы попытаться. Не хочу, чтобы Трей думал, будто для меня это место было так важно, потому что там я познакомилась с Зейном.

— Я часто там бывала, — поясняю я. — Это был мой маленький рай. После смерти отца «Мегасфера» стала единственным местом, куда я могла прийти и взглянуть на всё под другим углом. На её вершине я чувствовала себя так, будто весь мир у моих ног. И я смотрела вниз на людей и их проблемы. — Пожимаю плечами. — После чего мои собственные казались уже не такими страшными.

— А потом пришёл я и всё взорвал, — добавляет Трей и выругивается себе под нос. — Прости, мне ужасно жаль. Если бы я знал…

— Всё в порядке, — перебиваю я. — Что сделано, то сделано.

Трей замолкает на мгновение, а затем обращается к Зейну:

— Ты сказал, что спасал Сиенну дважды. Когда бы второй раз?

Закрыв глаза, я молюсь, чтобы Зейн не вдавался в детали. Например, что я была одета только в трусы и лифчик, когда он вытащил меня со дна озера. Трей этому не обрадуется.

Зейн улыбается до ушей.

— У плотины. Сиенна спрыгнула со скалы в воду, но не вынырнула, мне пришлось броситься за ней.

Трей прочищает горло, его костяшки белеют от того, как сильно он вцепился в сиденье.

— Вы вместе плавали у плотины?

— Нет, — спешно возражаю я. — Я была одна. Ну, по крайней мере, я так думала. Зейн просто увидел, как я прыгаю. Я долго оставалась под водой, поэтому он нырнул следом.

— Зачем ты спрыгнула со скалы? — спрашивает он, сощурив глаза.

Пожимаю плечами.

— Захотелось.

— Ладно, — медленно произносит Трей. — То есть ты от скуки спрыгнула со скалы, а потом долго не всплывала. Что-то случилось на дне? Ты ударилась головой?

— Ну нееет, — протягиваю я. — Я просто… размышляла.

— На дне озера? — скептически уточняет Трей.

Скрещиваю руки на груди, отворачиваясь от него.

— Тебе не понять.

— Да уж, — бормочет Трей, откидываясь назад.

Когда мы заезжаем на парковку АГИО, Зейн ловит мой взгляд и одними губами произносит: «Прости».

Я отмахиваюсь.

Школа находится в уединённом месте, в стороне от дороги, но всё же в престижной части города. Когда мы выходим из машины, я слышу клаксон машины в нескольких улицах от нас и гудение электричества, освещающего дорогу, но в остальном всё тихо.

Внешний фасад стеклянного здания достаточно освещён, чтобы мы ни обо что не столкнулись. Я прежде не обращала внимания на фонари, которые загораются в тёмное время суток, когда кто-то подходит близко (видимо, они оборудованы подземными датчиками движения или типа того). Ну, я в принципе никогда не была здесь ночью.

Пока мы идём по дорожке ко входу, Трей наклоняется ко мне.

— Теперь понятно, почему ты решила умолчать об этих эпизодах в своём рассказе о Зейне.

Шептал он громко, и Зейн наверняка его слышал, ведь он идёт всего на пару шагов впереди.

— Да не было там ничего такого, — вздыхаю я. — Не стоило упоминания.

Мы подходим к зданию. Всюду куски земли, грязь и мульча. Похоже, садовники на днях пересаживали растения.

Дёрнув двери, убеждаюсь в том, что они закрыты, как я и предполагала.

— Надо найти другой вход. Уборщица иногда оставляет окно в туалет открытым.

— А ты откуда об этом знаешь? — спрашивает Трей. Его голос сочится недовольством. Аргх. Парни невыносимы, когда обижаются.

— Мой папа работал здесь несколько лет. Я знаю все входы и выходы.

Трей немного смягчается. Видимо, понимает, что нельзя так злиться на девушку, недавно потерявшую отца. Причём второй раз.

Мы обходим здание. Мне нужно время, чтобы найти нужное окно, потому что они все выглядят одинаково. Но окно в туалет действительно было не заперто и спокойно открылось. К сожалению, я слишком низкая, даже для первого этажа. Моя вечная проблема.

— Иди сюда, я тебя подкину, — предлагает Трей.

Он поднимает меня за талию и ставит на выступ.

— Спасибо, что позволяешь мне быть самостоятельной, — шучу я, пытаясь разрядить атмосферу между нами. Трей натужно улыбается. Похоже, одной остротой не компенсировать тот факт, что он уличил меня во лжи.

Я перекидываю ноги и спрыгиваю на пол туалета. Внутри темно, но лунный свет, просачивающийся через открытое окно, отражается от фарфоровых раковин. Здесь пахнет моющими средствами. Подходя к двери, я слышу, как Трей и Зейн один за другим приземляются на пол с глухим стуком.

— Как думаешь, Сиенна, где он может быть? — спрашивает Зейн, когда мы выходим в коридор. — Я как-то приезжал сюда в одиннадцатом классе на соревнования по десятиборью и помню, как большая эта школа.

— Ты был в команде по десятиборью? — изумляюсь я. — Хотя чего я удивляюсь. Конечно, да.

Останавливаюсь и осматриваюсь в коридоре, пытаясь представить, куда мог пойти Чез. Зейн направляет фонарик направо, на табличку под потолком «Компьютерный класс» и стрелку, указывающую в сторону другого коридора.

— Гениально, — комментирую я. — Куда ещё мог отправиться айтишник?

Пока мы идём по коридорам моей старой школы, я не могу отделаться от чувства ностальгии. Я вспоминаю место, где Чез ждал меня после занятий, свой старый шкафчик и, конечно же, Ступени из Ада, также известные как Лестница в Рай. Я помню, что если подняться по ним наверх и свернуть за угол, там будет ждать меня бывший папин кабинет.

Тогда всё было так просто. Нет, конечно, учёба не давалась мне легко, и я никак не могла добиться хороших отметок, но, по крайней мере, моей жизни ничего не угрожало. У меня были любящие родители, заботившиеся о нас с Эмили. Я не бежала от правительства, не была обвинена в убийстве, на моих руках не было крови. Я была такой чистой и невинной.