Глава 33

Влажный плющ. Дубы. Дом! Ей каким-то образом удалось вернуться домой! Вернее, в парк Вал-Холл-Мэнора. Но кожа у нее все еще дымилась, а из-за ран она стала слабой, как младенец. Сколько крови она потеряла? Неужели она сумела преодолеть такое расстояние только для того, чтобы умереть на рассвете?

Эмма попыталась перевернуться на живот, чтобы ползти, – но не сумела. От усилия у нее все поплыло перед глазами. Когда зрение немного восстановилось, она увидела, что к ней наклоняется мощный темноволосый мужчина. Нахмурив брови, он подхватил ее на руки и зашагал по длинной подъездной аллее к особняку. По крайней мере Эмме показалось, что это была аллея. Насчет мужчины она тоже могла ошибиться.

– Спокойно, девочка. Я знаю, что ты – Эммалайн. Твои тетки тревожились. – Низкий голос. Незнакомый акцент. – Я – Рос.

Почему это имя показалось ей таким знакомым? Эмма прищурилась, пытаясь лучше его рассмотреть.

– Вы дружны с моими тетками? – спросила она, изумившись, насколько слаб ее голос.

– С одной из них. И похоже, она – единственная. – В коротком смешке не слышно было веселья. – Мист – моя жена.

– Мист вышла замуж? – Значит, она исчезла из-за этого? Нет, не может быть! – Смешно.

– Боюсь, что объект этой шутки – я. – Они оказались уже у самого дома, и он громко заорал: – Анника, отзови своих проклятых призраков и впусти меня!

Эмма посмотрела в небо и увидела завихривающиеся клочья красной ткани, кружащиеся над домом. Изредка в нем проглядывало изможденное скелетоподобное лицо, но если встретиться с ним взглядом, оно станет прекрасным.

Ценой этой защиты становились волосы каждой из валькирий, находящейся внутри. Призраки сплетали локоны в огромную косу, и когда она становилась достаточно длинной, они на какое-то время подчиняли своей воле всех живых валькирий.

– Мист еще не вернулась, – ответил кто-то из дома. – Но ты и сам это знаешь, иначе вы бы уже голыми трахались прямо на газоне перед домом!

– Ночь только началась! Подожди, и все еще будет! – Себе под нос он проворчал: – Это было на поле и в миле отсюда!

– А разве тебе не пора пойти позагорать, вампир? Эмма замерла. Вампир? Но глаза у него были не красные!

– Вы переместились за мной?

– Нет, я ждал, когда Мист вернется с покупками, и почувствовал, что ты телепортировалась в рощу.

Вампир дожидался Мист? Он сказал, что она – его жена.

Эмма судорожно вздохнула.

– Вы – тот самый предводитель, да? – шепотом спросила она. – От которого Мист пришлось отрывать силой?

Ей показалось, что уголки его губ чуть приподнялись.

– Вот что ты слышала? – Эмма серьезно кивнула, и Рос ответил: – Это было взаимно, смею тебя заверить. – Он взглянул в сторону аллеи, словно усилием воли хотел заставить Мист вернуться, и еле слышно спросил: – Ну, сколько же нижнего белья может понадобиться одной женщине?».

Внезапно Анника с воплем выбежала из дома и понеслась к ним, обещая вампиру медленную и мучительную смерть.

Как это ни странно, Рос продолжал держаться совершенно спокойно.

– Если ты не прекратишь попыток отрубить мне голову, Анника, нам придется поругаться.

– Что ты с ней сделал? – закричала она.

– Ну, ясно же: я ударил ее когтями, заставил истекать кровью и обжег, а теперь, как это ни странно, принес к тебе.

– Нет, Анника, – сказала Эмма, – он меня нашел. Не убивай его.

Анника приняла ее на руки.

– Я горела, – сказала ей Эмма. – Я убила Деместриу.

– Ну конечно. Ш-ш, ты больна.

Подбежав к ним, Мист прижалась губами ко лбу Эммы. – Мист, он меня нашел, – объяснила Эмма. – Ты не должна его убивать.

– Постараюсь удержаться, дорогая, – пообещала Мист странным тоном.

Как это ни странно, никто не пытался ударить этого вампира мечом.

Остальные начали собираться вокруг Эммы, так что вскоре она оказалась в центре всего ковена. Когда Анника погладила ее по щеке, она наконец перестала сопротивляться подступающей тьме.


Лахлан встал на ноги – и тяжело привалился к стене, продолжая держать меч перед собой.

– Наверное, мне не следовало так усердно добиваться, чтобы тебя пытали, – сказал Айво. – Но не могу тебе передать, сколько ночей меня радовала мысль о том, как у тебя на костях горит кожа.

Он дразнил Лахлана, пытался разбудить в нем зверя, чтобы он потерял способность мыслить.

– Я не могу допустить, чтобы ты ушел отсюда живым. Оборотень, который ищет свою подругу… – Айво прищелкнул языком. – Досадное упорство. Ты будешь являться за ней долго после того, как она о тебе и думать забудет. А она тебя забудет. Я заставлю ее выпивать жертвы до тех пор, пока ты не станешь далеким воспоминанием.

Айво пытается привести его в ярость. Вампиры неизменно стремятся разбудить в оборотнях зверя.

– Теперь, когда я научился создавать вампиров-демонов, я смогу полностью превратить и ее в то же. В истинного вампира – истинную убийцу. Она для этого создана.

Айво пытался разбудить в нем зверя. Тогда почему бы не дать ему то, чего он хочет?

Вампир ухмылялся, демонстрируя невероятную самоуверенность.

– Первой, чью кровь она попробует, – буду я!

Лахлан метнул меч в подручного Айво, словно это был легкий кинжал, – и пригвоздил к полу. А потом, безумно взревев, бросился на Айво. Как он и просчитал, Айво взмахнул мечом, чтобы нанести смертельный удар. Но Лахлан отбил клинок кулаком, направив острие себе в бедро. А затем освободил зверя. Громкий треск костей и звук разрываемой плоти… Сквозь алую пелену Лахлан смотрел, как заканчивается долгое и беспощадное существование Айво.

Лахлан удовлетворенно взревел и бросил тело вампира. Вытащив меч Айво из своей ноги, он затем извлек собственный клинок из шеи последнего подручного.

– Видео! – рыкнул он.

Вампир прижал ладонь к ране на шее и бросился к маленькому компьютеру, стоявшему в соседней комнате. Получив диск с видеозаписью, Лахлан вознаградил вампира быстрой смертью. Однако путь его еще не был свободен. Еще несколько вампиров столпились у входа в кабинет убитого короля, впереди всех стоял его давний враг – Лотар.

Лахлан прищурил глаза. Лотар не мог занять трон: в нем не было монаршей крови. Лахлан знал лишь одного возможного наследника – Кристофа. Если только он не отправился за Эммой.

Он оскалился на Лотара.

– Если будешь действовать, как они, – последуешь за ними. Я охраняю ее всеми силами.

В ответ Лотар только чуть обнажил свои клыки.

Лахлану безумно хотелось убить их всех – но ему гораздо важнее было вернуться к Эмме.

Он вышел на солнечный свет. Еще никогда его так не радовало безоблачное небо.


Эмма знала, чего ей это будет стоить.

Она очнулась от кошмарных снов, в которых кто-то лил ей в горло кровь, которую ее желудок не принимал. Сначала была кровь в стаканах, потом все начали совать ей к губам разрезанные запястья… Но она не пила ни у кого, не желая рисковать новыми воспоминаниями.

Голос Анники был полон тревоги. Мист пыталась ее успокоить:

– Анника, мы что-нибудь придумаем. Пойди и поговори с тем оборотнем, что сидит у нас внизу. Может, он знает что-то такое, чего не знаем мы.

Через десять минут разъяренная Анника ворвалась к Эмме в спальню. С трудом приоткрыв глаза, Эмма увидела, как за ней ковыляет какой-то мужчина со скованными за спиной руками. Следом за ними шли Люсия и Реджин с задумчивыми лицами и обнаженными мечами.

Мужчина был высоким, с заросшими щетиной щеками. Глаза у него были ярко-золотыми, а бессмертный облик запечатлелся с морщинками от озорных улыбок, веером расходившихся от уголков глаз. Он был настолько похож на Лахлана, что Эмме стало больно. Гаррет.

Будет ли он презирать ее за союз с его братом?

Анника указала на Эмму.

– Неужели Лахлану надо было мстить ей? Мы все страдали от рук вампиров, но этому псу вздумалось наказать за это нашу Эмму, которая невинна и добра! – Она открыла ногу Эммы. – Посмотри на эти рваные раны! Они не заживают. Что он с ней сделал? Ты мне скажешь, или…

– Господи! – пробормотал он. – Это же его… Нет, не может быть! – Он шагнул вперед, но Реджин дернула его за наручники, отбросив назад. – Пусти меня ближе! – прорычал он, обернувшись. – Ближе, или вы моей помощи не получите! – Его голос приобрел угрожающие нотки. – Вылечите ее!

– Мы все перепробовали!

– Почему она не пьет? Да, валькирии, я в моей комнате слышу, о чем вы шепчетесь. Я знаю, что она такое. Я только не знаю – как она оказалась подругой моего брата.

– Эмма никогда не станет подругой одного из вас.

– Это уже сделано, – хрипло заявил Гаррет. – Уверяю вас.

Эмма открыла глаза. Ей нужно было объяснить…

Анника ударила его, и Гаррет пошатнулся.

– На ней его метка, – отрывисто сказал Гаррет. – Он за ней придет. Я только удивляюсь, почему она все еще здесь?!

Анника снова замахнулась, но Эмма не могла допустить, чтобы Гаррета били.

– Анника, не надо…

– Влейте кровь ей в горло! – посоветовал Гаррет.

– Думаешь, мы не пробовали? Ее сразу же рвет.

– Тогда попробуйте другую кровь. Возьмите мою.

– Почему тебе это важно?

Его голос звучал так нежно и так походил на голос Лахлана, когда он ответил:

– Потому что она – моя королева, и я за нее умру. Аннику трясло от ярости.

– Никогда она не станет твоей королевой! – прошипела она.

– Проклятие, дайте ей выпить моей крови!

– Она не станет! – пролепетала Анника, которая вдруг оказалась на грани слез.

Такое с Анникой было только однажды. Эмме хотелось пить. Она не хотела умирать, но, казалось, ее клыки стали маленькими и ни на что не годными. Она боялась, что Деместриу отравил ее своими когтями, и чувствовала такую слабость, что едва могла держать глаза открытыми.

Гаррет сказал:

– Дайте мне поговорить с вампиром, которого я почуял в этом доме.

– Откуда он может что-то знать?..

– Дайте мне с ним поговорить! – зарычал он.

Анника приказала Люсии привести Мист и Роса. Спустя несколько секунд Эмма снова услышала странный акцент Роса – и открыла глаза. Словно в замедленной съемке Гаррет вырвался из рук Реджин и рванулся к вампиру. Они схватили друг друга за горло.

– Вылечи ее, вампир! – прохрипел Гаррет. Негромко, угрожающе и удивительно спокойно' Рос сказал:

– Больше так не делай, оборотень.

Он не стал прибегать к угрозам по формуле «если… то». Словно не сомневался в том, что одной мысли о его неудовольствии будет достаточно.

Гаррет отпустил противника. Спустя несколько секунд Рос тоже разжал руки.

– Излечи ее.

– В отличие от некоторых мне древние способы не известны. За некую цену я могу связаться с Кристофом и попросить его об этом одолжении.

– Я заплачу…

Анника вмешалась:

– Но тогда Кристоф узнает о ее существовании.

Гаррет презрительно фыркнул:

– Этот вампир наверняка и так уже все ему рассказал!

Мист возразила:

– Рос защищает наши интересы. Анника и Гаррет явно в этом усомнились.

Гаррет повернулся к Аннике:

– Если бы мы объединились, вампиры не надрали бы нам задницы, как в прошлое приращение. Мы заключаем союз – и не отдаем ее им.

Рос ледяным тоном предостерег их:

– Не начинайте сговариваться, пока я отсюда не вышел. Опять он не сказал о последствиях!

– Но мы с Кристофом одной крови, а я убила Деместриу! – прошептала Эмма.

Мист подошла к кровати и погладила Эмму по голове.

– Знаю, дорогая. Ты уже это говорила. Гаррет спросил у Роса:

– Какую цену ты просишь?

– Я хочу, чтобы все признали наш союз с Мист. Молчание.

За окнами сверкнула молния – и Анника наклонила голову.

Мист изумленно воззрилась на сестру, а вампир переместился прямо к ней. Обняв Мист за шею, он посмотрел ей в глаза. Затаив дыхание, она устремила на него взор, полный изумления, – а в следующую секунду они исчезли.


Во время полета Лахлан возился с видеоплейером.

Харманн переписал видео на портативный аппарат и объяснил, как с ним обращаться, – но у Лахлана дрожали руки.

Он не мог себе представить, что пришлось перенести Эмме. Даже самые сильные оборотни не возвращались из логова Деместриу – а она его победила! Прежде такого не удавалось ни одному из когда-либо живших существ.

Лахлан ощущал острую необходимость увидеть все происшедшее – и одновременно боялся этого. Ему необходимо было понять, почему она не вернулась к нему. Не вернулась в Кайнвейн. Когда он наконец отошел достаточно далеко от Хелвиты и доковылял до Харманна, он тут же заставил Харманна позвонить в Кайнвейн.

Эммы там не оказалось. Она телепортировалась в… свой родной дом.

Плеер наконец включился. Видеозапись началась с того, как она ждала в комнате одна – за несколько секунд до того, как туда переместился Деместриу.

Лахлан слушал их разговор – и ему мучительно было видеть, как Эмма пытается вести себя так, будто слова Деместриу не причиняют ей боли. Возможно, она даже не осознавала, как эти слова ее ранят, – но Лахлан видел, как с каждой его фразой в ее глазах что-то потухает. Под всей своей бравадой она оставалась все той же нежной Эммалайн.

Деместриу выглядел все таким же пугающим и угрожающим, каким его запомнил Лахлан. И все же, когда Эмма признала, что мать ничего не рассказала им про Деместриу, Лахлан готов был поклясться, что на краткое мгновение вампир показался… расстроенным.

– Это – кольцо Лахлана! – заявила Эмма в какой-то момент.

Откуда она это узнала?

Деместриу нахмурился – и посмотрел на свою руку. После паузы, длившейся несколько секунд, он проговорил:

– Наверное.

Лахлан часто представлял себе, как Деместриу непрерывно смотрит на это кольцо, смакуя то, что совершил, радуясь присутствию постоянного напоминания о муках Лахлана.

Деместриу почти забыл о нем!

А потом Лахлан услышал ужаснувшее его откровение.

Эмме грезились его воспоминания. Об огне. Вот что случилось в ту ночь, когда она проснулась от страшной боли! Оглядываясь назад, он понимал, что она действительно чувствовала ту муку, которую он испытывал.

Он закрыл глаза, потрясенный этим. Он предпочел бы умереть, лишь бы не передать ей этого кошмара.

А потом Лахлан бессильно наблюдал за дальнейшим развитием событий.

Схватка заставила его до боли напрягать все мускулы, хоть он уже знал ее финал. Однако он не подозревал, что Эмма получила серьезные раны. Теперь его тревога усилилась, разъедая душу.

Когда Эмма встала в озеро крови так, словно это была холодная морская вода, она вздрогнула. Она подняла меч над головой – но руки у нее тряслись, а по щекам струились слезы. Как ему хотелось забрать у нее весь этот страх и боль!

Лахлан нахмурился, когда увидел, как цвет глаз у Деместриу внезапно изменился: казалось, что с вытекающей из вампира кровью выходит какой-то яд. Казалось, что он… с облегчением встречает смерть.

Прекрасное лицо Эммы было искажено болью. Она встала рядом с Деместриу на колени, отчаянно не желая его убивать. Лахлан ясно увидел тот момент, когда она осознала, что ей придется это сделать. Хотя это шло вразрез всему, чем она была, она это сделала. В одиночку его отважная Эммалайн убила собственного отца, после него, похоже, готова была помериться силами с Айво. К счастью, его она оставила Лахлану.

Ее последний поступок – прыжок прямо на солнце…

Лахлан был потрясен отвагой Эммы, но прекрасно понимал, как дорого ей придется за все это заплатить. Понимал и то, как дорого она заплатила и за него самого. Может быть, он поступает эгоистично, отправившись за ней?

Загрузка...