Бесшабашный

ДОМ ВЕДЬМЫ

Непролазные чащобы корней, стволов, веток, колючек, листьев. Деревья-исполины и молодые деревца одинаково жадно тянутся к свету, скудно просачивающемуся сквозь шатер густой листвы. Рои светляков над озерцами стоячей воды. Опушки, над которыми ядовитые грибы-летуны выписывают свои коварные вензеля. Последний раз Джекоб был в Черном Лесу четыре месяца назад, разыскивал человека-лебедя, прятавшего птичье оперение под рубашкой из крапивы. Но на третий день прекратил поиски: в этих сумрачных дебрях, в мглистой затхлой полутьме дышать было совсем нечем.

До Черного Леса они добрались лишь к полудню, потому что у Вилла опять начались боли. Камень расползался теперь у него и по шее, но Клара делала вид, будто ничего не замечает. Воистину любовь слепа. А девушка словно силилась доказать истинность этой поговорки. Она не оставляла Вилла ни на миг и нежно обнимала его за плечи, когда камень принимался расти и Вилл корчился в седле от боли. Но когда Клара думала, что за ней никто не наблюдает, Джекоб успевал подметить промельки страха и на ее лице. На ее расспросы о камне он отвечал тем же враньем, что и брату: дескать, это только кожные наросты и в здешнем мире вылечить их легче легкого. Убедить ее было нетрудно. Они оба слишком охотно ему верили.

Против ожиданий, Клара очень неплохо держалась в седле. По дороге он купил ей на рынке платье, но она, безуспешно попытавшись в широкой юбке сесть на лошадь, решительно попросила его поменять «эту хламиду» на мужскую одежду. Девчонка в мужском платье и Вилл с каменным пятном на шее — Джекоб и вправду вздохнул с облегчением, когда деревни и дороги остались позади и они въехали под сень деревьев, хоть и знал, какие опасности их тут подстерегают: кровоеды, трибуны, ловушечники, вороняки, — в Черном Лесу полным-полно весьма негостеприимных обитателей. Чтобы нечисти в лесу поубавилось, императрица за некоторых назначила вознаграждение: пятнадцать серебряных талеров за трибуна (и два талера надбавки, ежели он ядом летучих грибов плюется), тридцать за вороняку (от этих, правда, только глаза беречь надо). Сам-то Джекоб подобным образом никогда на жизнь не зарабатывал, но дураков, а то и просто голодающих, которые пробовали это сделать и сгинули в Черном Лесу навсегда, хватало с избытком.

Многие деревья уже стояли полуголые, но лес все еще был укрыт столь плотным одеялом листвы, что дневной свет превращался здесь в пятнистые осенние сумерки. Уже вскоре им пришлось спешиться: лошади все чаще застревали в колючих зарослях подлеска. Джекоб строго-настрого запретил Виллу и Кларе прикасаться к деревьям. Однако при виде мерцающих жемчужин — приманки, оставленной кровоедом на коре дуба, — Клара конечно же забыла обо всех предостережениях. Джекоб едва успел содрать у нее с руки мелкую, гнусную тварь, прежде чем та юркнула девушке в рукав.

— Это вот, — процедил он, сунув кровоеда Кларе чуть ли не под нос, — одна из причин, почему нельзя прикасаться к деревьям. От первого укуса тебе станет нехорошо, второй тебя обездвижит, но ты останешься в сознании и сможешь наблюдать, как вся их семейка примется лакать твою кровушку. Смерть не из приятных.

Теперь ты понимаешь, что надо было отправить ее назад? Прижимая к груди перепуганную Клару, Вилл ясно прочел упрек в глазах брата. Но после того случая Клара научилась быть осторожной. И когда им преградила путь мокрая от росы паутина ловушечника, именно Клара успела Вилла удержать и оттащить, и именно она прогнала золотого ворона прежде, чем тот прокаркает над ними свои проклятия.

И все равно. Ей здесь не место. И брату не место, а уж ей и подавно. Она же всем сразу бросается в глаза.

Лиса строго на него оглянулась.

Прекрати, одернул его ее взгляд. Пусть остается, и повторяю тебе снова: она ему еще пригодится.

Лиса. Его пушистая тень. Светляки, зыбкими роями мерцающие меж деревьев, своим мертвенным светом и тихим жужжанием давно бы сбили с пути даже Джекоба, но Лиса только отряхивалась от них, как от назойливой мошкары, и уверенно вела их дальше.

Часа три спустя среди ясеней и дубов им попалось первое ведьмино дерево, и, как раз когда Джекоб показывал Кларе и Виллу его колючие ветки, особенно хваткие до человеческих глаз, Лиса вдруг остановилась как вкопанная.

Сквозь жужжание светляков звук был еле слышен. И напоминал чиканье ножниц. Чик-чик. Совсем не грозный звук, даже, можно сказать, веселый. Вилл и Клара его вообще не заметили. Но шуба Лисы разом ощетинилась, а рука Джекоба сама легла на рукоять сабли. Он знал: лишь один обитатель Черного Леса способен издавать такие звуки, и именно с ним ему меньше всего хотелось бы повстречаться.

— Пойдем скорее, — шепнул он Лисе. — Далеко еще?

Чик-чик. Звук приближался.

— Может, и не проскочим, — шепнула в ответ Лиса.

Чиканье замерло, но во внезапно наступившей тишине было что-то жуткое. Умолкли птицы. Даже светляки куда-то подевались. Лиса тревожно вглядывалась в лесную чащу, а потом припустила вперед с такой прытью, что лошади, застревая в густом подлеске, поспевали за ней с трудом.

Лес становился все темней, и Джекоб достал из переметной сумы карманный фонарик, предмет из другого мира. Им все чаще приходилось обходить ведьмины деревья. Дубы и ясени сменились зарослями терна. Вековые ели мохнатыми черно-зелеными лапами скрадывали последние остатки света, и даже лошади испуганно отпрянули, когда между стволами, как из-под земли, перед ними вдруг вырос дом.

Когда Джекоб в прошлый раз приходил сюда вместе с Ханутой, красная черепица просвечивала сквозь частокол деревьев еще издали, новенькая, будто только что облитая вишневым соком. Теперь вся она заросла мхом, но на стенах и островерхой крыше все еще оставалось несколько прилепленных пирожных. С водосточного желоба и карнизов, посверкивая сахарной глазурью, свисали леденцовые шишки, а сам дом, как и полагается ловушке для детей, источал густой аромат корицы и меда. Другие ведьмы не раз пытались изгнать деткоедку из своих рядов, пока наконец два года назад не объявили ей настоящую войну. С тех пор, по слухам, свирепая ведьма, чьи злодеяния снискали Черному Лесу столь дурную славу, доживала свой век в болоте в обличье бородавчатой жабы.

На окружавшем дом кованом заборе кое-где все еще лепились пестрые пуговицы-карамельки. Лошадь Джекоба мелко затряслась, когда он вводил ее в ворота. Ограда пряничного дома охотно впускала любого гостя, зато никого не выпускала обратно. Ханута в прошлый раз все время следил, чтобы ворота оставались открытыми, но сейчас куда больше ведьминого колдовства Джекоба беспокоил тот, кто по пятам шел вслед за ними. И действительно, едва створки ворот за Клариной спиной сомкнулись, из леса снова послышалось чиканье, на сей раз почти разгневанное. Но оно по крайней мере не приближалось, и в мимолетном взгляде Лисы Джекоб прочел облегчение. Она не ошиблась в расчетах: похоже, их преследователь дружбы с ведьмой не водил.

— А если он решит нас дожидаться? — шепотом спросила Лиса.

Вот именно, Джекоб, что тогда? Ему все равно. Если только куст, про который говорил ему Ханута, все еще растет за домом.

Вилл отвел лошадей к колодцу и уже спускал вниз ржавое ведро, чтобы их напоить. Пряничный дом он разглядывал так, будто это ядовитое растение. Зато Клара, словно не веря собственным глазам, провела по сахарной глазури рукой.

Какую версию этой сказки читали Кларе в детстве?

Тогда она Гензеля в руки свои корявые — хвать и в закуток снесла и дверцу решетчатую снаружи щелк — и закрыла: пусть кричит там сколько душе угодно — все равно никто не услышит.

— Следи, чтобы она ничего здесь не ела, — приказал Джекоб Лисе. И пошел искать ягоды.

За домом крапива вымахала в человеческий рост, словно вознамерилась охранять ведьмин сад получше всякого часового. Джекоб обжег все руки, но стойко пробивал себе путь через жалящие заросли, покуда между болиголовом и красавкой не нашел то, что искал: невзрачный кустик с перистыми листьями. Он набрал уже целую горсть черных ягод, когда услышал за спиной шаги.

Среди заросших бурьяном грядок стояла Клара.

— Аконит. Майник. Болиголов. — Она смотрела на него ничего не понимающим взглядом. — Это же все ядовитые растения.

Похоже, эта медичка в своих университетах и кое-что полезное вызубрила. Вилл уже раз десять ему рассказывал, как они встретились с ней в больнице. В палате, где лежала мама. Когда тебя не было, Джекоб.

Он выпрямился. Из леса опять донеслось чиканье.

— Иногда ядами можно и лечить, — сказал он. — Этого, я думаю, тебе объяснять не надо. Хотя про эти вот ягоды наверняка ни в каких учебниках не написано.

Он ссыпал черные ягоды ей в ладони:

— Пусть Вилл съест ровно дюжину. До рассвета должны подействовать. Уговори его лечь спать в доме. Он уже несколько дней считай что глаз не сомкнул.

Гоилы вообще почти не спят. Еще одно из многих их преимуществ перед людьми.

Клара смотрела на ягоды. На губах у нее застыла тысяча вопросов, но она ни одного не задала. Интересно, что Вилл ей о нем рассказывал? Да, у меня есть брат. Но он уже давно для меня почти чужой человек?

Она обернулась, замерла. Теперь и она услышала чиканье.

— Это что? — спросила она.

— Здесь его называют Портнягой. Сюда, за забор, ему не войти, но пока он вокруг бродит, нам тоже отсюда не выбраться. Попробую его отогнать. — Джекоб достал из кармана ключ, тот самый, который забрал из сундука в трактире Хануты. — Ограда вас отсюда не выпустит, но этот вот ключик отпирает любую дверь. Когда выйду, переброшу его вам обратно через ворота, на тот случай, если не вернусь. Лиса отведет вас в замок. Только до рассвета ворота не отворяй.

Вилл все еще стоял у колодца. Увидев Клару, пошел ей навстречу, пошатываясь от усталости.

— Не клади его в комнате, где печка, — шепнул Джекоб девушке. — Там нехорошие сны снятся. И следи, чтобы он не вздумал за мной увязаться.

Вилл проглотил ягоды не раздумывая. Чудодейственное снадобье. Он и ребенком готов был с ходу верить в любые чудеса, не то что Джекоб. Было видно, что он едва держится на ногах. Без единого слова он позволил Кларе отвести себя в пряничный дом. Где-то далеко за лесом заходило солнце, и уже проступила над верхушками деревьев кровавым отпечатком пальца красная луна. Когда солнце снова выйдет ей на смену, камень в теле брата исчезнет без следа, как кошмарный сон. Если, конечно, ягоды подействуют.

Если.

Джекоб подошел к забору, пристально вглядываясь в лесную чашу.

Чик-чик.

Их преследователь все еще тут.

Лиса не спускала с него тревожного взгляда, когда он подошел к лошади и достал из переметной сумы нож Хануты. Того, кто там, в лесу, их дожидается, никакая пуля не берет. По слухам, у Портняги, наоборот, от каждой новой пули только сил прибавляется.

Длинные закатные тени заполонили весь лес, и где-то вдали, между стволами, Джекобу мерещилась еще одна, грозная тень, чуть темнее остальных. По крайней мере он не заставит тебя ждать до утра, Джекоб. Он сунул нож за пояс и достал из рюкзака карманный фонарик. Однако, едва он двинулся к воротам, Лиса бросилась за ним:

— Сейчас нельзя. Уже темнеет.

— Ну и что?

— Может, он к утру уйдет.

— С чего вдруг?

Кованые ворота послушно распахнулись, едва Джекоб вставил ключ в заржавелый замок.

Сколько детских ручонок тщетно трясли эти решетчатые створки.

— Останешься здесь, Лиса, — приказал он. Но она только молча выскользнула вслед за ним, и Джекоб закрыл за собой ворота.