Бесполетная зона для Змея Горыныча

13

— Изначально программа называлась «Дар», — рассказывал архонт Каф, поудобнее устроившись на диване, — и предусматривала лишь сбор разведочной информации. Никакого насилия к гиперборейцам.

Валя, которой надоело стоять, тоже села на диван. Но так, чтобы быть от хозяина гостиной подальше. На расстоянии чуть подальше вытянутой руки. Могла бы еще дальше отсесть, но тогда архонт сразу бы это заметил. И подумал бы (или понял), что гостья его опасается.

А кто знает, что у Кафа на уме, особенно под хмельком. Может сделать далеко идущие выводы, что Валя-де боится домогательств с его стороны. То есть ждет от него домогательств. То есть воспринимает как полноценного мужчину, а не просто пожилого дядьку, ей в отцы годящегося. И кто знает, вдруг, польстив (хоть и опосредовано) его самолюбию, Валя может его спровоцировать. И захочет архонт, чего доброго, показать, что он-де еще «ого-го».

Каф, однако, был на своей волне, и интереса к молодой гостье… по крайней мере, такого интереса, не испытывал.

— С помощью беспилотных летательных аппаратов, — говорил он, — и других роботов мы выяснили, кто они такие — колдуны Гипербореи. Точнее, колдуньи. Официально, кстати, это слово не употреблялось. Применялись термины «парапсихологические способности» и «психокинез». Ну, так вот…

Архонт потянулся к тумбочке и бутылке, посмотрел на нее, почти пустую. Встряхнул. Увидел, что на донышке что-то плещется, но мало. И снова ее отложил.

— Взял бы добавки, — молвил он доверительно, — или послал за ней. Но понимаю… вредно. Особенно в моем возрасте. Так о чем я? Ах, да!

И продолжил рассказ:

— Где-то разведав… видео поснимав, где-то кого-то расспросив — ну, с помощью роботов, внешностью почти неотличимых от человека, мы выяснили, что у всех… носителей этих… способностей есть кое-что общее. Первое — они сплошь женского пола. Среди мужчин ни одного… колдуна… ладно, пусть будет колдун… не было. Второе — они все сторонились людей. Жили порознь, на отшибе или вообще в лесу. В селениях появлялись редко. С простыми людьми, никаких способностей не имеющими, контактировали разве что при крайней необходимости. И уж тем более не выходили замуж, не заводили семьи. Да что там, у них даже любовников не было! И, наконец, третье: способности эти странные проявлялись у них по слухам с самого раннего детства. Что, конечно, нервировало суеверных родителей. Некоторых — до такой степени, что они выгоняли родное дитя из дома, из селения. Уводили в лес, на съеденье волкам. Однако девочки и тогда — выживали.

Валя вспомнила волка Вуулха, и как Алику удалось наладить с ним контакт. Вспомнила и подумала, что даже слабенькая колдунья вроде той, что встретилась им с Аликом, вполне бы могла добиться того же. Без ЛНМа — с помощью одних лишь своих умений, сработавших тогда, у нее в избушке, не хуже.

— Понимаете, что это значит? — вопрошал между тем архонт.

— Те несчастные девочки могли общаться с животными, — ответила Валя под впечатлением от своих воспоминаний, — ну и умудрялись уговорить их. Не трогать. А может, даже помочь. Ну, едой поделиться, обогреть.

— Да я не об этом! — Каф всплеснул руками. — То есть, конечно, оно так и было… скорее всего. Но я вообще… о явной биологической подоплеке этих способностей.

Валя пожала плечами.

— «У-у-у, биология!» — зачем-то процитировала она дурацкую песенку времен ее детства, не забыв поставить ударение на последнее «и». — Не знаю, простите. Не могу сказать. Я все-таки историк, а не биолог.

— Специалисты пришли к выводам, — сказал архонт, — что речь идет о врожденных признаках. Вероятней всего, даже наследственных. Хотя однозначно рецессивных. И в то же время связанных с женскими хромосомами. Одиночество же колдуний объяснялось тем, что… хм, так сказать, настройка организма, обеспечивающая им сверхъестественные способности, чрезвычайно тонка. И… хм, половой контакт…

«Да он ханжа, однако! — подумалось Вале при последней фразе Кафа, особенно учитывая, каким тоном он ее произнес. — Зря я опасалась. Проживет еще десять лет, и будет как бабки из нашего времени, которые любую прохожую девушку в проститутки записывают».

— …половой контакт ее нарушает, превращая колдунью в обычную женщину, — продолжал архонт. — Тут можно провести аналогию с канатоходцем. Когда идешь по канату, трудно удержать равновесие. И малейшее движение, неверное или просто резкое, и внешнее воздействие способны его нарушить. Канатоходец срывается и больше, как вы понимаете, вернуться на канат не может.

— Простите, я не поняла, — Валя нахмурилась, — а какой вам толк от способностей, доступных только отшельницам и старым девам? Как вы надеетесь улучшить своих граждан… на новый уровень поднять? Что толку, если это будет означать отказ от размножения? Улучшитесь — и вымрете, так?

И поймала себя на мысли, что нечаянно подобрала любопытную гипотезу о гибели Атлантиды. Вымирание. Но оно не объясняло, почему сам остров исчез с карты мира.

— Не так, — строго возразил архонт Каф, — это ограничение мы надеялись устранить… сперва вычленив сам источник способностей. Вычленив и научившись получать его синтетическим путем, мы надеялись, в том числе восстанавливать так называемый «дар» в случае утраты. Простой прививкой! Но прежде следовало обнаружить источник, установить его. А это требовало экспериментов… лабораторных исследований.

— И подопытных человеков, — в тон ему молвила Валя, — из числа темных аборигенов, которых не жалко.

— Так без этого нельзя! — воскликнул архонт, явно недовольный, что какая-то девчонка, пусть и почетная гостья, осуждает его, недовольна им. — Сами говорите, вы историк, а не биолог или медик. Так что не вам судить о методологии подобного рода исследований. И не с вами мне ее обсуждать. Скажу лишь, что без биологического материала… максимально соответствующего… хм, определенным требованиям, провести эти исследования попросту невозможно. Невозможно, понимаете вы?!

— Допустим, понимаю, — примирительно сказала Валя, видя, что собеседник ее заводится, теряет самообладание.

Сработало. Немного успокоившись, Каф продолжил:

— С учетом этого обстоятельства мы и переименовали исследовательскую программу в «Жнеца». Тогда же решили, что исследовать уже опытных, состоявшихся колдуний… сюда везти — небезопасно.

— Незрелые плоды предпочли пожинать, — хмыкнула Валя.

— Можно сказать и так, — с достоинством молвил уже окончательно успокоившийся архонт, — тогда же предположили, что в некоторых женщинах… точнее, юных девушках гиперборейцев колдовские способности могут присутствовать в зачаточном состоянии. То есть, можно не только вычленить источник, о чем я уже говорил. Но и помочь этим способностям развиться в какой-нибудь из подопытных…

— Пленниц, — не удержалась и перебила его Валя.

— …чтобы применять уже на пользу Атлантиде, — докончил архонт.

— За бочку варенья и корзину печенья, — дополнила Валя последнюю его мысль, — неужели вы сами не осознаете, насколько это отвратительно?! Относиться к людям, как к лабораторным крысам! Да еще разлучая семьи!

— А зарывать редкие таланты — не отвратительно? — вопрошал ничуть не смутившийся Каф. — А ими же разбрасываться? Это, по-вашему, хорошо? Но так и получится, если Гимл протащит-таки на Совете свою идею об уничтожении населения Гипербореи! С помощью климатического оружия. Ну а даже если не протащит… разве лучше, если носители уникального дара… да не одного, вероятно, будут прозябать в диких землях на краю мира? Где их не очень-то ценят, я уже говорил. Неужели то, что мы затеяли, более отвратительно, чем родители, выгоняющие из дома детей? А там, в Гиперборее, так и поступают. И не только с будущими колдуньями. От любых детей избавляются в голодные годы.

Так может, для иной девушки или даже девочки лучше достаться нам, чем диким зверям на обед? Тем более что мы не только похищаем. Сначала мы всегда предлагаем гиперборейцам выкупить их чад, подходящих для исследований. Причем должен сказать, многие соглашаются. Те, у кого столько дочерей, что им даже спать негде. Или те, у кого замуж свою кровиночку выдать не получается. Много вариантов…

Архонт перевел дух, а затем добавил:

— Знаете, что на самом деле отвратительно? О, охотно приведу пример… тут недавно Далт… ну, который корпусом стражей ведает и охраной порядка. Так он недавно поделился: накрыли внизу один притон. Откуда помимо прочего освободили девочку, еще младше тех, которых мы из Гипербореи забрали. Ее держали на цепи, пичкали дрянью и где-то лет с пяти заставляли ублажать всякую мразь… своим милым ротиком.

Валю передернуло от таких слов. Что ж, по крайней мере, здесь она была с Кафом согласна. Ничего кроме отвращения у нее эта история не вызывала.

Отвращения — ну и жалости, само собой.

— Всяких подонков, — продолжал архонт, довольный произведенным эффектом, — которые только и умеют, что унижать тех, кто слабее, да удовлетворять свои низменные потребности. А больше ничего не могут, а главное, не хотят. Но главное: своим примером заражают других людей. Вроде нормальных, но слабых духом. Которым их копошение в дерьме может показаться подкупающей легкостью жизни.

Так что… можете говорить и думать, что хотите… и не знаю, к чему приведут мои начинания. Вам виднее. Но если выбирать между будущим с колдуньями и будущим с такой мразью, то лично я предпочту первый вариант.

Потом добавил — немного помолчав:

— Да ведь и вы… вполне нормальная девушка. Так что второй вариант тоже не про вас. Это радует.

«Ой, да кто тебе сказал, что я нормальная? — и вновь Валя едва удержалась от хохмы. — С чего? Я ведь и сама с собой не разговариваю только потому, что не очень себе доверяю».

А вот архонту Кафу было не до шуток.

— Та девочка сейчас в больнице, — сообщил он совершенно серьезно и даже печально, — организм ей очищают. Да, буквально очищают от всей той гадости, на которой ее держали. Врачи клянутся, что поставят ее на ноги. Но помимо телесного здоровья есть и душевное. А вот его, боюсь, уже не выправить. Никак.