Бесплатное космическое путешествие

Глава одиннадцатая

Химия и жизнь

Утром сильно болели головы и душил сушняк грозного "бодуна", не раз проклятого большинством народонаселения Земли самыми последними словами. Снова и снова проклинался, но снова и снова, на него шли с гордо поднятыми головами. Какой охотник пойдёт в лес, если точно знает, что его загрызёт медведь? Сколько наберётся безумцев? Скорее всего — ни одного! А вот на "зелёного змия" идут. Без вил… Бредя по коридору, так же треклятой станции, Проводник с грустью рассматривал серые стены скудно освещённых переходов. Жить не хотелось, но опохмелиться — означало провалить задание, потому что риск плюнуть на всё и загулять на всю катушку был велик… Направляясь в сторону "Химлаборатории", у него перед глазами стояли все змеевики мира, перегонные кубы и ректификационные колонки, вместе с ретортами и сухопарниками, с помощью которых перегоняли бражное сусло в полноценный самогон. В подсознании всплыл барботер, так же входивший в систему очистки этила, но его назначение Алексей забыл напрочь. Почему-то сравнил агрегат с унитазом, начинённым ароматизатором. Народ роптал, стонал и почти плакал. Никакие уговоры перетерпеть искусственный катаклизм на него уже не действовали. Пришлось сделать привал… Идти стало веселее и кое-кто уже мурлыкал себе под нос весёленькую мелодию, постепенно повышая голос, пытаясь выйти на полноценную силу личных вокальных данных.

— Связки порвёшь! — грозно прикрикнул Алексей на Сосо, пребывающем на вершине блаженства.

— Закрой рот — спирт испаряется, — цинично добавил Проныра, расплываясь в блаженной улыбке.

Остальные ничего не сказали, уже готовые слаженным хором подхватить любой мотив, вплоть до траурного марша, в котором известный советский самолёт отправляется в свой последний полёт. Даже Тарантул, который в далёкой французской действительности ничего о нём и слухом не слыхивал.

На подходе к "Химлаборатории" явственно запахло продуктом перегона. "Химики" занимались, в сущности, своим делом.

— Шинок! — заорал Копала, уже слабо понимая, где он находится.

Ванька Мутант робко дёрнул Алексея за рукав и спросил:

— Это что — ловушка такая?

— Да что тебе всё ловушки мерещатся?! — не выдержал Проводник.

— Так все же перепились и не то что под ноги не смотрят, а и по сторонам, потому что смысла нет — всё-равно ничего не видят. Вот я и подумал: может, Диггер, всё-таки, обнаружил нечто такое.

— Шинок — это украинская питейная забегаловка, — снисходительно пояснил наставник. — Николай Николаевич их по запаху вычисляет. А ловушки есть. В последнее время их меньше стало. Видимо — поизрасходовались все, а новые делать лень. Сейчас относительно спокойней стало, чем раньше. Вот полгода назад были войны… Самый пик! Сейчас несколько поутихло.

— Почему? — поинтересовался Иван.

— Не знаю точно, — неопределённо пожал плечами Проводник. — То ли сферы влияния поделились окончательно, то ли все поняли, что таким "Макаром" никого в живых не останется. Ну, как на Диком Западе в лихие времена. Там до сих пор есть штаты, в которых сначала стреляют, а уж потом спрашивают — кто идёт. Про что это я? Ах да — ловушки… Самая опасная, это взрывная — "Попрыгунчик" называется.

— Как это?

— А так: два хрупких герметичных пакета с разными химическими веществами размещаются под свободнолежащей половой плиткой. Наступает на неё незваный гость и механизм срабатывает. Пакеты рвутся и их содержимое вырывается наружу. При объединении химических веществ происходит самовозгорание гремучей смеси, в следствие чего происходит взрыв.

— А почему "попрыгунчик"? — не понял Иван.

— Потому что некоторых пришельцев приходилось, в буквальном смысле, отскрёбывать с потолка!

— Весело, — грустно сказал Мутант, с опаской поглядывая себе под ноги.

— Ещё как, — согласился Алексей и немного подумав, продолжил: — Так же имеются газовые ловушки. Например: "Горчичная каша". В общем, полно всего: от баллончиков с ипритом, в простонародье именуемого горчичным газом, до баллона с "Циклоном Б". Также, "Химики" не брезгуют нервно-паралитическими и V — газами; зарином, заманом и далее по списку. Весёлые ловушки — кислотные. "Химики" освоили много этих подлых устройств, но самое популярное у них — "Дезодорант". Под свободнолежащей панелью помещается пластиковая ёмкость с кислотой. Шланг ведёт к распылительной головке, замаскированной в стене или потолке. А может быть, что и там и там, да ещё на противоположной стене головку поставят — не побрезгуют. Радиус поражения около метра-двух в диаметре. Это зависит от веса незваного гостя.

Иван машинально прикрыл голову рукой и сильно пожалел о том, что у разведчиков в комплекте обмундирования нет кислотоупорных плащей с капюшонами. Сошёл бы и простой полиэтиленовый плащ, но дождей на станции не предвиделось… Такой простоты не было даже в центральной кладовке, где хранилось всевозможное барахло. При этих размышлениях его вдруг осенило.

— Постой! — крикнул он Проводнику. — Сейчас эта пьяная толпа запросто может угодить в такую хрень!

— Не волнуйся, — вяло успокоил его Алексей. — У меня есть карта прохода, а до "минного" поля ещё далеко.

Он почесал пальцами за ухом, соображая, что бы ещё добавить к сказанному и вдруг вспомнил:

— Ах — да! Есть ещё одно устройство — "Кислый дождь" называется. Ушат кислоты на голову сверху. Принцип действия сходен с "Металлическим душем".

Иван, в свою очередь, тоже почесал за ухом. Этого ему показалось мало и он приложился пятернёй к затылку. Собрав, таким образом, мысли в кучу, Мутант спросил Проводника:

— А есть средства борьбы с кислотными ловушками? Да и не только с кислотными… Что делать тому, у кого нет карты прохода?

— Есть приспособление — свинцовый шар с длинной верёвкой, — объяснил Алексей. — Прокати его перед дверью и, если есть на полу панель-выключатель, от которой ловушка срабатывает, она непременно должна сработать.

— А зачем к шару верёвка приделана?

— Ты что? А если с первого раза не попадёшь? Тут подтянул шар к себе и снова пробуй. Или ты хочешь получить на голову ушат дымящейся кислоты?

— Или носить с собой пару тонн свинца? — добавил подошедший Проныра. — Ходи — разбрасывайся шарами.

— Нет — не хочу, — и возразил, и согласился мутант. — Я писать хочу.

Проводник удивлённо посмотрел на подопечного и миролюбиво посоветовал:

— Вань, если ты боишься стенку запачкать, то можешь прямо под себя — в штаны.

— Под себя не хочу, — нахмурившись, ответил Иван. — А если каждый на стены гадить начнёт, то на станции скоро эпидемия дизентерии начнётся.

— И чего теперь, — усмехнулся Проныра, — пойдём сортир искать? Мы не в том положении, чтобы заботиться о санитарии.

Мутант пристроился к стенке, а полупьяный Диггер злорадно пропел:

— Писай, писай! Тут "Чёрный химик" как раз оголённый высоковольтный кабель замаскировал.

Иван подскочил, как ужаленный, а Проводник, смеясь, успокоил его:

— Делай быстрей своё дело! Нет тут никаких проводов, как и самого химика.

— А его правда нет? — спросил Мутант, застёгивая ширинку.

— Кого? — не понял Алексей. — Кабеля или "Чёрного химика"?

— И того, и другого.

— Правда — кабеля нет. А насчёт гуталинистого малого… Да все "Химики" не отстают, по части пакостей, от "Физиков".

Проводник, в отличии от остальных членов команды, шагал вперёд бодрым, размашистым шагом, в результате чего те едва поспевали за ним. Наконец Дервиш не выдержал и попытался укротить пыл ведомого:

— Куда ты несёшься, как курица-рекордсменка?!

— На север! — зло огрызнулся Алексей, хорошо понимая тот факт, что земные географические понятия на космической станции неуместны, даже если их условно определили ещё при строительстве. — Если вы так будете плестись, то консервы из резерва у нас закончатся быстрее, чем мы выполним задание. Вот — каламбурчик родился.

Дальнейшая картина, открывшаяся на пути разведчиков, их несколько отрезвила, как в прямом, так и в переносном смысле. Путь к лаборатории "Химиков" преграждал огромный пролом в полу, образовавшийся, по всей видимости, от воздействия сильной кислоты. Оплавленные края, прожженного кислотой металла, почернели. Проводник поспешно достал из рюкзака карту прохода ловушек и нахмурился. Судя по картографическому шедевру, выполненному от руки, до "минного" поля было ещё метров пятьдесят. Ничего не понимая, он внимательно осмотрел место техногенной катастрофы и в недоумении пожал плечами, сопровождая ужимки словами:

— Ничего не понимаю…

— Понимай — не понимай, а на ту сторону перебираться надо, — грустно заметил Проныра, освещая фонариком мрак нижнего уровня. — Хрен его знает, сколько этажей уходит вниз.

Диггер икнул и возбуждённо добавил:

— И самое главное — что там притаилось?!

— Всяко не доброжелатель, со шматом сала наперевес, — угрюмо ответил Проводник.

— Вот это я понимаю — забаррикадировались! — сказал подошедший Витя Калахари и в его голосе чувствовалось уважение к обороняющимся, разбавленное горечью досады. — И как мы теперь туда переберёмся? Навскидку — тут метров десять будет. До противоположной стороны…

— Да, — поддержал его Экономист. — Деревянного сортира поблизости не наблюдается.

Иван искоса посмотрел на Виктора и неуверенно возразил:

— Зачем? Я уже сходил…

— Задолбал! Ты из какой пещеры выполз? Я имел в виду доски, из которых можно сколотить хоть какое-то подобие моста.

— А-а-а, — понятливо протянул Мутант знакомые буквы, которые, как правило, говорили о том, что высказавшему их — ничего непонятно.

Проводник быстро оценил обстановку и решительно снял с себя толстый пояс, сплетённый из парашютного стропа. Резво распутывая верёвку, он медленно оглядывался по сторонам, почти не глядя на то, что делает. Это напоминало вора, занимающегося своим привычным делом и следящего за тем, чтобы его не застукали на месте преступления. Закончив, Алексей привязал на конец титановый якорёк и расправил складывающиеся лапы.

К этому времени Дервиш с Тарантулом приволокли окосевшего Гнома и тупо уставились в пролом, ничего, естественно, не понимая.

— Что это? — вопросил Пьер.

— Жертвенная яма! — злорадно ответил Проводник. — Кидайте Сосо туда, тогда, может быть, языческие боги будут к нам благосклонны.

— Чего? — испуганно воскликнул Гном, едва не протрезвев.

Алексей с досады сплюнул и обратился уже к носильщикам:

— Чего-чего! Как эту пьянь на ту сторону переправлять будем?

— Сетку бы, — неуверенно предложил Дервиш. — Типа люльки…

— Точно, — согласился Тарантул. — А где взять?

— Есть у меня, на ваше счастье, — угрюмо сказал Алексей, под вздохи облегчения всей команды "Гоблинов". — Сначала, как минимум, пару человек надо переправить на ту сторону, а уж потом и Гнома транспортировать.

Он закинул строп на стрингер, находившийся на противоположной стороне пролома и у которого был зазор между несущей конструкцией и потолком, попав с первого раза, к удивлению окружающих. Все, кроме Сосо, уважительно посмотрели на Проводника. Гном просто не мог оценить всей прелести альпинистко-шпионского искусства, в силу своей недееспособности. Свой конец Алексей привязал к стрингеру на этой стороне, стараясь разместить его повыше. Проложив таким образом трассу, он достал из рюкзака роликовое приспособление, на котором и предстояло прокатиться по натянутой верёвке.

— А это надёжно? — засомневался Мутант, заглядывая наставнику в глаза.

— Паракорд — парашютный строп, — авторитетно заявил Проводник. А этот ролик, вообще, титановый. Можно обойтись и без него, но с ним приятнее.

Подвесной верёвочный мост заработал. "Дармоеды" в полном составе уже были на той стороне. Настала очередь "Гоблинов". Калахари, Мио и Мэнс готовились принять в свои объятия Гнома, которого, как обезьяну, посадили в капроновую сеть, из которой он злобно поглядывал на окружающих и без конца пытался протестовать против произвола. Проводник ему сказал, что надругательства над личностью нет никакого. Есть осторожность и никто не хочет услышать глухой хлопок падающего тела на нижние палубы. Не хочется, так же, слышать стоны, оттуда же… Тарантул с Дервишем раскачали люльку и резко отправили узника клетчатой кошёлки в свободный полёт над пропастью. Если с кем-нибудь что-то постоянно случается, то, как правило, в самый неподходящий момент. Сосо застрял посередине и ни туда, ни сюда… Хвалёный ролик закусило и как не тянули "Гоблины" страховочный фал на себя, ничего не помогало. Наконец, нервы Проныры не выдержали и он крикнул Экономисту:

— Да ткни ты его в задницу палкой!

— А разве это поможет? — удивился Адам.

— Пихай — не сомневайся!

— Да где её взять-то? — огрызнулся Экономист, начиная понимать, что русские псевдотоварищи дурят его самым бесстыдным образом.

— Пётр Семёнович, — вмешался Алексей. — Палки нет и не предвидится.

— Нет? — растерялся Проныра.

— В том-то и дело, что нет!

— Может — из пращи попробовать? — предложил Диггер.

— Ага! — злорадно согласился Проводник. — Только меться в голову. А ещё лучше — между ног.

В разговор вмешался Витя Калахари, с безумным, с точки зрения Копалы, запоздалым предложением:

— Говорил я — салом надо было смазывать верёвку:

— Да-да, — поспешно согласился Алексей. — Не сделав этого, мы только что предотвратили самоубийство. Николай Николаевич на этой же верёвке и повесился бы. Кстати, и мыла бы не потребовалось — уже смазано…

Команда "Дармоедов", на той стороне, периодически тянула страховочный фал на себя и отпускала, а остальные, в этот момент, на себя. В результате, люльку раскачало так, что у Сосо обнаружились устойчивые признаки морской болезни. Он уже не мог бороться с приступами тошноты и рвотные позывы взяли вверх. Содержимое желудка улетело на нижние палубы, а колёса ролика встали на место. В этот момент "Дармоеды", разозлённые безуспешными попытками сдвинуть люльку с места, сделали особенно мощный рывок — с остервенением и матерными словами. Они едва успели отскочить, вовсе не собираясь ловить Гнома, смягчая его падение своими телами. Тот с грохотом прокатился по металлической палубе, коверкая акцентом великий и могучий русский мат, как будто он мог смягчить падение. Если верить сказанному — сегодня умрут все, причём самыми ужасными смертями, среди которых предпочтение отдавалось очень близким связям.

Вскоре, на противоположную сторону перебралась вся группа, под несмолкаемые стоны Сосо. Кое-кому даже показалось, что в этих стенаниях прослеживаются элементы хорового пения, такого популярного у пострадавшего на родине. Кое-как приведя его в порядок и поставив на ноги, группа продолжила движение. Остаток пути провели в напряжении, остерегаясь вражеских ловушек "Химиков". Проводник без конца сверялся с картой, заглядывая во все щели и наконец сказал:

— Ни одной ловушки не осталось.

— Расслабились, — задумчиво вторил ему Проныра.

— Здравый смысл победил, — не согласился с мнением коллеги Экономист.

Диггер посмотрел на него исподлобья и хмуро высказал свою точку зрения:

— Сильно сомневаюсь. Наверное, реактивы закончились или их только готовят, чтобы зарядить ловушки по-новой.

— Нечего гадать! — перебил его Алексей. — Ваня — за мной.

Периметр химической лаборатории поразил наблюдателей. Все железные стены выглядели как один странный барельеф. Стена, входившая во владение "Химиков" и за которой те окопались, сильно напоминала чеканку, выполненную безумным художником. Она состояла из людей, зачастую, запечатлённых в самых нелепых позах.

— Это что за народное творчество? — изумился Витя Калахари, с разинутым ртом разглядывая причудливое творение.

Проводник коротко пояснил:

— Это химическое творчество — результат испытания взрывчатых веществ внутри лаборатории без защитного экрана. Хорошо что половина личного состава отсека в это время была на базаре. Вот эта рожа! Я знал его — то был электрик…

Ещё один поворот и разведчики упёрлись бы в дверь "Химлаборатории". Обосновались в ней, соответственно, "Химики".

В состав отсека входила ещё "Станция дегазации, дезактивации и дезинфекции", что, собственно, свойственно всем химическим подразделениям. "Химлаборатория" регулярно производила выбросы ядовитых газов в вентиляционные шахты: то ли из вредности, то ли по чьей-то халатности, которая случалась с завидной регулярностью. Газы были очень опасны, так как токсичностью не уступали тем веществам, которые скапливались в "Глухом кармане" у "Гоблинов" — на "Запретной территории". Выброс газов от "Изгоев", со стороны "Отстойного коллектора", катаклизмом не являлся. Так, мелкая неприятность… Пользуясь этими данными, о которых было известно всем, Проводник скомандовал:

— Газы!

— Противогазы к бою! — продублировал команду Проныра, со смехом наблюдая за тем, как неумело пользуются обмундированием "Гоблины" с "Дармоедами".

На пол посыпалась заначка, а у Копалы в клапане застрял кусок засвеченного сала.

— Вот и шхера нашлась! — потирая руки, воскликнул Алексей.

Диггер злобно сверкал покрасневшими от натуги глазами и сорвав с себя резиновую маску, одним махом проглотил полусъедобную улику. Никто не успел даже слова сказать, как сало исчезло в животе Николай Николаевича.

— А где газы? — недоумевала Мио.

— Я пошутил, — ответил Проводник, с угрюмым видом уже обдумывая варианты обмена с "Химиками". — Учебная тревога, считай.

В его голове роился сонм разрозненных мыслей и желаний: разжиться взрывчатыми веществами, обменять, украсть или отнять, чего-нибудь… Насчёт второго и третьего, он конечно, подумал просто так. "Химики" были его хорошими знакомыми. Алексей вспомнил, как он смотрел у них в отсеке пахучий телевизор, который только что внедрили в производство, а станция ещё болталась на орбите Земли. До сих пор целесообразность запахов, сопровождающих показ телевизионных программ, оставался под большим вопросом. Больше всех в этом оказались заинтересованы рекламодатели, а вот зрители — нет. Фильмов с запахами ещё не выпустили, а тратить деньги на модуль в угоду рекламщикам… Даже на западе большинство телезрителей не хотело, а уж в России и подавно. Руководитель "Химиков" Брюкман Израиль Гиршевич приобрёл модуль чисто из научного интереса. Доработав силиконовые капсулы, он усилил электрический сигнал, подогревающий в них ароматическую жидкость. В общем — смотреть так смотреть и включил телик при собравшихся гостях. В это время, как раз, шли новости, в которых освещался самый крупнейший в мире прорыв канализации. Под недовольные стоны собравшихся Израиль быстро переключил канал и попал на передачу о животных, в которых ведущий в противогазе рассказывал о жизни скунсов…

На входе в "Химлабораторию" гостей встретил сам руководитель отсека Брюкман Израиль Гиршевич, пребывавший в крайнем возбуждении. Впрочем, в этом состоянии он находился практически всегда. Даже во сне… Внешне он был похож на всех знаменитых химиков мира — одновременно. Все знаменитости причудливо соединились в одной личности, которую, судя по всклокоченным волосам, основательно шандарахнуло током. Вследствие этого, в его чертах прослеживалось сходство и с некоторыми физиками, безрассудно дразнящих гусей. Вскоре к руководителю присоединились его коллеги, с любопытством разглядывая гостей. Сквозь лохматую шевелюру это получалось плохо. У некоторых совсем не получалось и любопытствующим пришлось выглядывать между ног учёного мужа, отчего тот стал походить не на двуличного Януса, а на многоголовую гидру. Из глубин химической лаборатории несло серой и аммиаком, что ещё более усиливало сходство этой местности с болотами и их мифологическими обитателями.

Кое-как втолковав Брюкману суть дела, из которого исходила цель визита, Алексей ждал, пока до того дойдёт. С учёными это часто случается, когда они полностью отсутствуют, при своём визуальном присутствии. Пребывая в астрале, в котором руководитель искал нужные решения, он не торопился его покидать, а поторапливать его не было смысла — может произойти критический сбой всей программы, заложенной в голове учёного. Наливать ему спиртное тоже казалось нецелесообразным — Израиль Гиршевич мог заблудиться в астрале на довольно продолжительное время, а ждать было некогда. И ещё одну главную особенность помнил Проводник — ни в коем случае не заводить научные разговоры, затрагивающие больную, для химика, тему. Она может оказаться неисчерпаемой, как астрал, в который Брюкман нырял, как "Винд" в свой дистрибутив. Наконец-то, в глазах руководителя отсека стали появляться первые признаки сознания, вначале едва уловимые, но постепенно принимающие почти материальные черты, выраженные в осознанном взгляде. Тот факт, что мысль материальна, Проводник явственно понял только сейчас. Можно сказать — увидел собственными глазами. Брюкман вперил в него пристальный взгляд и растерянно спросил:

— Ты что-то сказал, Алексей?

— В общем-то — да… На телепатической волне я уже давно взываю к пробуждению.

— А что, собственно, привело тебя сюда, да ещё в такой странной компании?

Алексей без обиняков изложил суть проблемы, не отвлекаясь на посторонние разговоры и дурацкие приветствия:

— Нужен клей. Суперклей. Ещё лучше — супер-пупер клей. То что он у вас имеется в наличии, скрывать не имеет смысла.

— Да мы и не скрываем, — несколько растерянно ответил Израиль Гиршевич, почёсывая растрёпанную шевелюру.

В диалог вмешался заместитель Брюкмана — Колобков Василий Лаврентьевич:

— До сих пор клеем никто не интересовался. Вы — первые.

Брюкман опять обратился к шевелюре, усиленно расчёсывая всю поверхность головы, а не только затылок. Именно поэтому, это выглядело не как жест крайней задумчивости, а как интенсивную охоту на вшей. Наконец-то он опять пришёл в себя и задал вполне невинный вопрос, не столько из любопытства, сколько по-инерции, как дежурную фразу:

— Алексей, голубчик, а зачем вам такой клей? Вы что там, у себя в отсеке, замуроваться хотите, что ли?

С руководителем "Химиков" Проводник был знаком давно и находился, как говорится, "на короткой ноге". Да и с остальными обитателями лаборатории — тоже. Поэтому, он без опаски продемонстрировал Израилю плазменную винтовку, в которой сумасшедший конструктор применил клеевую технологию. Израиль Гиршевич тупо смотрел на агрегат и казалось, что каждая волосинка на его голове повернулась в сторону изделия, разглядывая его и, как оптоволоконные кабеля, передавая изображение через череп непосредственно в мозг. Сбежавшимся на просмотр плазменной винтовки остальным обитателям отсека, загадочная технология мало что сказала. Особенно оставался неясен принцип действия оружия. Они больше разбирались в химических лазерах, то есть непосредственно по своей теме. Неясным оставалось и предназначение клея: "Химики" никак не могли взять в толк, почему это некоторые детали непременно нужно склеивать между собой, а не присобачить на банальный крепёж, в виде винтов и гаек. Кое-как вникнув в конструкцию винтовки, Брюкман тут же, как истинный учёный и патриот своей науки, выдвинул свою версию на конструктивные особенности оружия:

— Вот здесь я бы применил химическую накачку лазера, преобразующего материю в плазму; раскалённый воздух пустил бы через газоотвод с охладителем, а не разбрасывался бы раскалёнными капсулами-гильзами", которых не напасёшься…

— Э-э-э, — вежливо перебил его Алексей. — Остынь батенька. У нас нет времени модернизировать оружие. Оно, хотя бы, в таком виде заработало и то уже мясо…

Один из лаборантов, всё лицо, которого, было в прыщах и бородавках, вероятно, связанных с его деятельностью, неуверенно сказал:

— Я слышал, что плазменное оружие уже изобретали и оно имело совсем другие характеристики.

— Например? — уточнил Колобков.

— Это мощный энергетический импульс, выводящий электронику из строя и практически, никак не действующий на живую силу противника.

— Это всё не то! — снисходительно ответил зам. — Выдача желаемого за действительное. Эта винтовка, судя по документации, пуляется настоящей плазмой, раскалённой до шести тысяч градусов. Температура, как на поверхности солнца. Там, кстати, все металлы тоже пребывают в газообразном состоянии. Ну, далее школьная программа… Так вот — такой шарик прожигает всё на своём пути, включая зеркала, которые отражают лазерный луч.

— А почему они плазму не отражают? — задал вопрос Мутант, вмешиваясь в разговор.

— Потому что лазерный луч имеет световую природу, а плазма — тепловую, а значит — материальную, — ещё более снисходительнее пояснил Василий Лаврентьевич прописную истину.

— А что служит материей в нашей винтовке, — заинтересовался Иван, — что является "патроном"?

— Вольфрамовый стержень. Лазер его расплавляет в многоярусной зеркальной камере, вращающейся с бешеной скоростью, до состоянии плазмы и вперёд…

— Да?

— А ты что думал, — искренне удивился Колобков, — из ничего?

— Ну, я полагал, что из воздуха или типа того…

Зам тяжело вздохнул, не имея возможности избежать незапланированной лекции, и снизошёл до следующего пояснения:

— Если бы в стволе концентрировался плазменный шар, состоящий из окружающего воздуха, то стрелок просто-напросто задохнулся бы. Масса для концентрации маловата…

— А что — "патроны" из простого вольфрама? — вмешался Проводник.

— Кажется нет, — неуверенно возразил Василий Лаврентьевич. — Не совсем простой. Какие-то добавки присутствуют. Документацию штудировать надо.

— А когда вольфрамовые стержни закончатся? — не отставал Алексей.

— Это я уже выяснил, — кивнул головой зам, в знак удовлетворения собой и собственной любознательности. — В этом случае заряжать можно чем угодно — любыми железяками. Правда, мощность теряется и весьма значительно, но всё-же.

— Это мне напоминает средневековое монгольское войско, — вмешался в разговор Проныра. — Тогда металл, который можно закалить, был страшным дефицитом и в связи с этим, у каждого воина в колчане находилось два вида стрел — с сырыми и калёными наконечниками. Калёных, как правило, немного. На тот случай, когда необходимо пробить тяжело бронированную цель.

— Вот и мы будем экономить! — обрадованно воскликнул Диггер.

— Тоже верно, — согласился Проводник, задумчиво изучая начинку плазменной винтовки. — Что-то я об этом не подумал…

Внутри лаборатории происходило действо, куда более важное, с точки зрения "Химиков", чем бесцельное лицезрение неработающего оружия. Квалифицированных рабочих рук, по всей видимости, на местах не хватало и из глубины лабиринта помещений раздался истошный вопль:

— Прыщ! Ты где там застрял?! Таскай свой морда к реторта!

"Зелёный змий" требовал тщательного ухода при своём появлении, поэтому лаборанта как ветром сдуло. Свежий ветер, поднятый убегающим Прыщом, смешался с ароматным сквозняком со стороны перегонного куба и прочими приспособлениями настоящего химика, ударной волной расходясь по всей лаборатории. Запах проник в коридор и по нему распространялся дальше, смущая соседей. Они завистливо поглядывали в сторону "Химлаборатории" и тяжело вздыхали, так как предложить на обмен, зачастую, было нечего. Алексей и сам прокручивал в голове варианты обмена. Наконец остановился только на двух: жратва или спиртное, но когда из глубин лаборатории основательно пахнуло свежесогнанным первачом, второй вариант отпал сам собой. Остался первый — самый простой и самый нежелательный. Второго оказалось в изобилии и экспедиция затягивалась…