Бесконечность

Глава 2

Келлан

Сегодня она, кажется, на взводе, как будто что-то произошло между ней и этим дерьмовым парнем, с которым она проводит время. Я не совсем понимаю, почему она продолжает его терпеть. Он никоим образом не приносит ей пользы. На самом деле это любопытно.

Вот уже некоторое время я пристально наблюдаю за ней на расстоянии. Дистанция — это все, что я могу себе позволить, потому что, как бы сильно я ее ни хотел, я не могу ее заполучить.

Моя работа проста: дождаться подходящего времени и вести их по их пути. Нельзя вмешиваться. У меня никогда не возникало соблазна вмешаться, пока я не увидел эту черноволосую красавицу. Она такое странное, обольстительное создание.

Ангел смерти, Мрачный Жнец, Санта Муэрте и Азарель — это лишь некоторые из имен, которые я использую. Я уже давно не мог позволить себе роскошь, чтобы кто-то называл меня моим настоящим именем. Если бы у меня был выбор, люди называли бы меня просто Келлан. Все мои псевдонимы кажутся такими ... окончательными.

В некотором смысле, все, что я делаю, является окончательным. Я трачу все свое существование на то, чтобы те, кто пересекает мой путь, в конечном итоге встали на правильный. Кроме даты, времени их смерти и имени, я ничего о них не знаю. Мне не нужно знать ничего другого. Я всего лишь нейтральный наблюдатель, который ведет их и наблюдает, пока они выполняют свою цель в моем царстве.

Не все остаются со мной. Большинство автоматически находят свой путь либо в Рай, либо в ад, в зависимости от того, как они проживают свою человеческую жизнь. Мне поручено руководить теми, у кого либо есть незаконченные дела, либо они нуждаются в испытании. Эти души приходят в мое царство, чтобы найти свое предназначение.

Я никогда не представляюсь им. Когда души видят меня, они уже знают, кто я — олицетворение смерти. Я не должен устанавливать никаких связей с теми, чьи пути пересекаются с моими. Это не входит в число моих задач, потому что это потенциально может помешать их цели. Это величайшее правило: Не вмешивайся в предназначение души.

Единственный раз, когда мне удается взглянуть на души, которыми я должен руководить, помимо моей обычной работы, — это если они ускользают от меня. Когда я в этом участвую, не все так однозначно. Хотя никто никогда полностью не избегает смерти, иногда они не попадают в мои непосредственные руки. Даты и время их смерти меняются, обычно из-за действий других. Они временно освобождены от своей прогулки со мной. Если это произойдет, и я раскроюсь, не претендуя на их душу, между нами возникнет связь. Эти связи становятся невидимыми нитями, которые связывают нас вместе. У меня есть полный доступ ко всему, что они делают в своей человеческой жизни, пока мы, в конце концов, не встретимся снова.

Если бы я захотел, я мог бы наблюдать за ними из теней человеческого мира, пока не наступит их истинное время смерти. Я никогда этого не хотел. Человеческая жизнь — это не то, что меня особенно волнует. Моя работа — беспокоиться о душах в моем царстве. Это своего рода чистилище. Каждой душе, входящей в мои владения, отведено определенное количество времени, чтобы проявить себя тем или иным способом. Я не решаю, сколько времени это займет или как это будет сделано. Это решать Остальным.

Как только они найдут свое предназначение, появится ангел или демон, чтобы увести их за пределы. То, куда попадают души после того, как покидают мое царство, является прямым результатом проведенного ими здесь времени. Я не знаю, где это, и мне все равно. Меня никогда по-настоящему не волновало, что происходит с этими душами, когда они уходят от меня. Я наблюдаю только по мере необходимости, чтобы убедиться, что они остаются на своем пути.

Люди никогда ничего не значили для меня; Лена стала исключением. В тот момент, когда мой взгляд упал на нее, я понял, что она будет отличаться от всех остальных. За свою жизнь я повидал так много людей, но ни один из них не вызвал у меня такого интереса, как она. В ее мерцающих карих глазах читается боль, но она способна замаскировать это за пустым фасадом, на который низшие существа не обратили бы внимания.

Для меня время работает по-другому. Нет ни начала, ни конца. Два человеческих года назад я впервые увидел ее, разбитую и окровавленную, на полу в ванной, и я был мгновенно очарован. Мне хватило всего одного взгляда на нее, чтобы образ ее высоких скул и полных губ запечатлелся в моей памяти на всю вечность. Если не считать нескольких веснушек с носом-пуговкой, ее фарфоровая кожа чиста как день. Она поразительно красива.

Со стороны она может показаться скорее соседкой, но на самом деле она глубоко замучена. Она научилась своей фальшивой улыбке для всего остального мира, но, как я уже упоминал, я способен видеть в людях то, чего нет у обычных людей.

Тьма в ее душе говорит со мной на уровне, которого я не понимаю, даже спустя два года. Она сломлена, красива и отчаянно пытается найти то, чего, скорее всего, никогда не найдет в своей жизни.

Эта разбитая душа не жаждет ничего, кроме покоя в конце. Она понятия не имеет, что Смерть наблюдала за ней. Сегодня она выглядит более печальной, чем обычно, когда идет от своего многоквартирного дома к своей старой потрепанной машине. Как будто она не хочет, чтобы кто-нибудь видел, куда она идет. Очевидно, я собираюсь последовать за ней, чтобы узнать, что она задумала. Мой идеальный маленький питомец, который привлекает все мое внимание.

Она меня не увидит. Никто не увидит меня в моей истинной теневой форме, если я сам этого не захочу. Я подумывал о том, чтобы открыться ей в своем человеческом обличье, просто чтобы иметь с ней какое-то взаимодействие, но сохранять дистанцию будет слишком сложно для меня, как только я это сделаю.

Когда люди думают об олицетворении смерти, они автоматически предполагают, что я похож на то, о чем они читают в своих книгах или что они видят на своих экранах — фигуру скелета в длинной черной мантии, держащую косу. Хотя я полагаю, что моя магия дает мне возможность выглядеть подобным образом, с косой больше хлопот, чем ее стоит носить с собой. Моя истинная форма намного сложнее.

Лучший способ описать мое самое подлинное «я» — это плотное облако дыма. Головоломка, я знаю, но как бы свободно ни струился дым, он также обладает способностью быть плотным. Я могу изгибать тени по своему желанию, поскольку они являются продолжением меня самого. Темные завитки часто танцуют у моих ног. В своем естественном состоянии я кутаюсь в длинную мантию с капюшоном. Думаю, у людей, по крайней мере, это описание меня правильное.

Большинство считает привлекательным мой человеческий облик. У меня короткие черные волосы и сильный подбородок. Большую часть верхней части моего тела покрывают различные татуировки. Мои руки украшены разными узорами, такими как черные розы и дымчатые завитки. Я подтянутый, но не чрезмерно мускулистый. Мои зеленые глаза с полуприкрытыми веками — моя самая яркая черта. Я никогда не скучаю по тому, как люди пристально смотрят на них, желая, чтобы они могли заглянуть глубже в мое существо, чтобы узнать больше о том, кто я такой. Люди всегда были любопытными существами, стремящимися найти более глубокие связи друг в друге.

Мое внимание возвращается к моей питомице, когда она заводит машину и трогается в противоположном направлении. Я уже знаю, куда она направляется. Она всегда идет туда, когда расстроена, но даже если она туда не пойдет, я всегда найду ее. Мы были связаны с тех пор, как впервые увидели друг друга.

Я заскакиваю на кладбище и жду ее прихода. Там есть скамейка, на которой она любит сидеть, поэтому я прячусь за деревьями рядом с ней. Ей нравится приходить сюда, чтобы увидеть то, чего она жаждет больше всего: смерть.

Она зависима от поиска освобождения в конце. Интересно, не поэтому ли она чувствует потребность причинять себе вред? Может быть, чем ближе она к смерти, тем спокойнее себя чувствует.

Иногда она пытается разговаривать с мертвыми, как будто они могут ее слышать. Все эти люди ушли в великое запределье. Единственное, что здесь слышит ее, — это я.

Наконец в поле зрения появляется ее машина, и она паркует ее на своем обычном месте. Она выходит, и свет ложится на ее волосы самым совершенным образом, заставляя их блестеть, когда их развевает слабый ветерок. Сегодня на ней черные леггинсы и свитер с круглым вырезом и длинными рукавами. Осенняя погода идет ей на пользу.

Она подходит к своей скамейке и садится, подтягивая колени к груди и кладя на них щеку. Через несколько минут она громко вздыхает и поднимает голову, чтобы посмотреть на могилы перед собой. Пустой взгляд в ее глазах говорит мне, что произошло что-то важное.

— Как, черт возьми, я должна завтра показаться на занятиях после того, как весь кампус видел, как меня трахает мой парень? — она признается в тишине вокруг себя.

Что он сделал? Странное чувство охватывает меня. Это гнев? Нет, конечно, нет. Я никогда раньше не испытывала гнева.

— Так много текстовых сообщений от людей из кампуса. Они все видели, — шепчет она, побежденная.

ДА. Это, должно быть, гнев. Осознание того, что так много людей видели ее в таком уязвимом положении, невольно вызывает во мне ярость. Я сжимаю кулаки, и щупальца моей тени заполняют воздух рядом со мной. Мое тело превращается в смесь человеческой и теневой форм, пока я изо всех сил пытаюсь контролировать свои эмоции.

— Я действительно думала, что у меня здесь получилось что-то приличное. Люди были достаточно дружелюбны. Конечно, я сталкивалась с некоторыми вещами, но в целом, в этом не было ничего экстремального. Я смогла устоять перед зовом клинков. — Она снова вздыхает, качая головой, и слезы наворачиваются на ее великолепные глаза. Я хочу быть там, чтобы вытереть их ради нее.

— Теперь все изменится. Травля начнется снова. Я не знаю, хватит ли у меня сил справиться с этим. Я так старалась притворяться, что со мной все в порядке. На этот раз никто даже не предвидит, что это произойдет, но я знаю, что это неизбежно. Они будут давить на меня слишком сильно, и я снова окажусь в крови на полу в ванной. — Она вытирает слезы рукавом.

От меня тянется щупальце, как будто само мое существо жаждет утешить ее, прежде чем я вспоминаю, что не должен показываться ей на глаза. Если я это сделаю, то, возможно, что-то изменю, а я не хочу рисковать. Я делаю шаг назад, в тень, изо всех сил стараясь сдержать свой гнев. Я заставляю себя успокоиться и превращаюсь обратно в человека. Я не привык испытывать эмоции, но мой питомец всегда умеет меня удивить.

Она продолжает во всем признаваться мертвым.

— Он сказал что-то о какой-то другой девушке, которая отправила это всему кампусу. Я даже не знаю, зачем у него было такое видео с нами вдвоем. Добавьте к этому тот факт, что какая-то девушка имела доступ к его телефону. Все это просто один гребаный беспорядок. История моей жизни. Наверное, поэтому я предпочла бы быть такой, как вы. Это так умиротворяюще. Я жажду этого.

Я знаю, что ты хочешь, моя милая. Ты пока не можешь сдаться и поддаться миру. Это означало бы, что наше время вместе закончится. — Думаю я про себя. У нас тикали часы с того момента, как я впервые увидел ее. Если бы это зависело от меня, я бы сохранил ее навсегда. Я никогда не хотел сохранить ничью душу так сильно, как хочу сохранить ее. Это просто нереально.

— Я бы снова порезалась, если бы он вовремя не вернулся домой. Я была так близка к тому, чтобы схватить бритву и просто позволить облегчению захлестнуть меня. Я поймана в ловушку всех этих чувств, и завтра они будут намного хуже. Я должна вернуться в квартиру и дать себе облегчение, которого я так жажду. Но я не могу. Если я пойду туда, Карсон, вероятно, будет лезть мне в задницу, пытаясь извиниться, — в отчаянии выкрикивает она.

Я наблюдаю еще некоторое время, прежде чем обнаруживаю, что меня уводят выполнять задание. Я не хочу оставлять ее здесь в таком состоянии. Я хочу иметь возможность утешить ее или, по крайней мере, присмотреть, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но есть души, о которых нужно заботиться. У меня есть работа, которую нужно делать. Я бросаю последний взгляд в ее заплаканные глаза и неохотно ухожу выполнять свои обязанности.