Бесконечность

Глава 6

Келлан

Прошло некоторое время с тех пор, как она делала какие-либо попытки притвориться, что ей нравится кто-либо из людей в Торн-Гроув. После того, что Карсон с ней сделал, она проводит большую часть своего свободного времени на кладбище. Вот уже неделю длится одна и та же рутина.

Она идет на занятия, заезжает к себе домой, пока он еще на занятиях, чтобы взять все необходимое, чтобы занять время, а потом едет сюда. Она всегда одна. У нее всегда печальное выражение лица, когда она лежит на своем одеяле на траве или сидит на скамейке.

Становится слишком холодно, чтобы она могла заниматься этим каждый день. Скоро пойдет снег. Я наблюдаю за ней в своем человеческом обличье из-за одного из надгробий, когда она снова и снова подбрасывает что-то в воздух.

Я подхожу ближе, стараясь не привлекать к себе внимания. Она лежит на спине, ее черные волосы разметались по одеялу, и она подбрасывает что-то похожее на маленький пурпурно-белый мячик. В этом есть какой-то узор, но я недостаточно близко, чтобы разглядеть его.

Она поет что-то, чего я не могу разобрать. Я пытаюсь подойти ближе, чтобы узнать, смогу ли услышать больше, полностью поглощенный наблюдением за каждым ее движением. Я оступаюсь и наступаю на палку, отчего воздух наполняется громким треском.

Она резко поворачивает голову в мою сторону, и наши взгляды встречаются. Эти пронзительные карие глаза удерживают меня на месте, как будто она ведьма, и я нахожусь под ее чарами. Мой пристальный взгляд не отрывается от нее, пока я иду вперед. Как будто невидимая сила, которую я не могу контролировать, притягивает меня ближе к ней.

— Я не знал, что здесь есть кто-то еще, — лгу я.

— Это не проблема. — Она принимает сидячее положение. Я вижу любопытство, написанное на ее лице. Я готов поспорить, что она чувствует то же электрическое притяжение, которое я ощущаю между нами. Это сильнее всего, что я когда-либо чувствовал раньше.

Я протягиваю ей руку, побуждая пожать ее.

— Я Келлан. Прости, что побеспокоил тебя. Похоже, ты спокойно проводила время.

Ее глаза впервые отрываются от моих, чтобы ненадолго взглянуть на мою руку, прежде чем она снова поднимает взгляд на меня.

— Привет, Келлан. Меня зовут Лена.

Ее изящная рука протягивается, чтобы соединиться с моей, и время перестает существовать. У меня перехватывает дыхание, и мои глаза немедленно устремляются туда, где происходит контакт. Острые мурашки пробегают по мне от ее прикосновений, озаряя мое тело и заставляя чувствовать себя живым.

Смерть, чувствующая себя живой. Как вам такое?

Каждая частичка меня вибрирует от прикосновения ее кожи к моей. Я оглядываюсь на ее лицо и вижу, что ее губы приоткрыты, и она тоже смотрит на наши соединенные руки. Я знал, что она это чувствует. Мой идеальный питомец. Она вырывает свою руку из моей хватки и смотрит на меня широко раскрытыми от шока глазами.

— Я видела тебя раньше?— ее нежный голосок воркует.

— Возможно, ты видела меня в кампусе.

— О. — Ее щеки вспыхивают при упоминании колледжа. Она волнуется, что я видел ее видео. Мне нужно быть уверенным, что она знает, что я не такой, как все они.

— Я стараюсь держаться особняком. Я живу за пределами кампуса и нечасто общаюсь с людьми.

— Значит, ты не видел видео, на котором мой бывший парень трахает меня? — выпаливает она. Ее рука мгновенно прикрывает рот, как будто она не может поверить словам, которые только что сорвались с ее губ.

— Я определенно не видел ни одного подобного видео. — Это не ложь. Хотя мне известно о видео, о котором она говорит. Это навевает мои мысли на покрасневшее выражение ее лица после того, как она кончила, удовлетворяя себя пальцами. Я представляю ее с раздвинутыми ногами на кровати, когда ее пальцы безжалостно потирают влагалище. Я должен сосредоточиться, чтобы мой член не шевелился у меня в штанах.

Она облегченно смеется.

— Хочешь, я отправлю его тебе, чтобы ты мог посмеяться вместе со мной? Кажется, всем остальным это нравится.

Я присаживаюсь перед ней на корточки, и мой взгляд останавливается на ее губах.

— Мне бы не хотелось видеть тебя с другим мужчиной. — Она ахает, когда я двумя пальцами беру ее за подбородок, побуждая посмотреть мне в глаза. — И я бы никогда не стал смеяться над тобой. С тобой — да, но никогда над тобой.

Ее взгляд скользит вниз, к моим губам, и мне приходится сопротивляться желанию наклониться вперед и прижать их к ее губам. На мгновение мы становимся одной волной, путешествующей вместе во времени. Каждый из нас полностью поглощен присутствием другого. Ничего подобного я никогда не испытывал за всю свою жизнь.

Прежде чем она успевает наклониться еще ближе, я встаю и указываю на ее одеяло.

— Ты не возражаешь, если я посижу с тобой? Я знаю не так уж много людей, которым нравится проводить время на кладбище. Я бы хотел узнать о тебе побольше.

Мягкая улыбка растекается по ее губам.

— Думаю, мне бы этого хотелось. — Ее щеки слегка порозовели, и я ловлю себя на желании заставлять ее чувствовать это чаще. Этот цвет так противоречиво смотрится на ее фарфоровой коже. Она подвигается и позволяет мне расположиться рядом с ней.

Странно находиться так близко к ней. Желание сделать ее своей сильнее, чем когда-либо. Я чувствую, как она анализирует каждое мое движение. Она интересуется мной так же, как и я ею.

Следующие несколько часов мы проводим, разговаривая друг с другом, и я потрясен всем, что она мне рассказывает. Даже после того, как я так долго наблюдал за ней на расстоянии, я так многого не знаю.

Ее любимое блюдо — пицца, а любимые конфеты — Werther's Originals. Ей нравится фиолетовый цвет, особенно фиолетовые тюльпаны, но она получала цветы всего несколько раз в жизни. Мне придется это исправить.

Хотя мне нравятся все эти факты о ней, я хочу, чтобы она знала, что я интересуюсь ею настоящей, а не только теми вещами, которые лежат на поверхности. Близится закат, и наше время вместе на исходе. Я иду на просчитанный риск и указываю на шрамы у нее на запястье.

— Когда ты начала? — Спрашиваю я, не оставляя возможности интерпретировать то, о чем я говорю. Ее глаза блестят уязвимостью, и она сжимает мяч, который подбрасывала ранее. При ближайшем рассмотрении на нем виден рисунок галактики.

— В первый раз мне было двенадцать. — Она отводит взгляд, как будто ей стыдно признаться мне в этом.

Я протягиваю руку и беру ее за подбородок, возвращая ее взгляд к себе.

— Тебе не нужно стыдиться того, кто ты есть, Лена.

Мягкость мелькает на ее лице, но так же быстро, как появляется, исчезает.

— Ты ничего не знаешь о том, кто я.

— Тогда расскажи мне. Я хочу знать о тебе все. Я не могу этого объяснить, но мне необходимо узнать тебя. — Я наклоняю лицо вперед. Все, чего я хочу прямо сейчас, это прижаться своими губами к ее губам в попытке рассеять каждую каплю упрямства из ее души. Обычно она не такая. — Я знаю, ты чувствуешь то же притяжение, что и я. Ты бы не позволила мне сидеть здесь с тобой последние несколько часов, если бы не сделала этого. Что-то здесь связывает нас. Я понимаю в этом не больше, чем ты.

Моя рука скользит по ее лицу, и я кладу ее на основание шеи возле ключицы. Я наклоняюсь еще ближе и слегка касаюсь губами ее губ, чувствуя, как учащается ее пульс под моими кончиками пальцев. Ее глаза встречаются с моими, и она наклоняется, чтобы прижаться своими губами к моим.

Если бы я мог умереть, думаю, я бы умер прямо сейчас. Попробовать ее на вкус — это намного больше, чем я когда-либо мог себе представить. Жизнь наполняет каждую клеточку моего существа, зажигая меня и вызывая кайф, которого я никогда раньше не испытывал. Мне нужно больше от нее.

Моя рука скользит по ее затылку, и я притягиваю ее ближе, чтобы углубить поцелуй. Ее язык танцует с моим, и мы растворяемся друг в друге. Она покусывает мою нижнюю губу, и я поднимаю другую руку, чтобы положить на ее щеку, наслаждаясь ею.

Она движется ко мне, перекидывая одну ногу через мои колени и оседлав меня. Я почти теряю способность дышать. Ее присутствия на мне достаточно, чтобы я полностью забыл, кто я такой. Я забыл, что не должен вмешиваться в человеческие жизни, но разговор с ней изменил все. Она — моя единственная цель. Я был создан для нее, а она была создана для меня.

Я запускаю пальцы в ее черные волосы и отрываю ее губы от своих, чтобы наклониться и покрыть поцелуями всю длину ее шеи. Она стонет в ответ, терзаясь киской о мой возбужденный член. Я жажду быть внутри нее. Я покрываю поцелуями ее шею, наслаждаясь тем, что ее кожа на вкус напоминает все, чего я никогда не знал, чего мне не хватало.

— Это то, чего ты хочешь? — шепчет она мне на ухо, и этот вопрос заставляет меня отстраниться от нее.

Да, я хочу ее больше всего на свете, но не так. Я хочу каждую частичку ее, и если бы она была такой прямо сейчас, это только заставило бы ее думать, что мне нужно ее тело, а не разум и душа. Она смотрит на меня с любопытством, и я успокаивающе провожу костяшками пальцев по ее щеке.

— Не могла бы ты рассказать мне о них? — Я легонько похлопываю ее по запястью, избегая новых порезов.

Ее глаза перебегают с одного на другое, как будто она пытается убедиться, что я действительно спрашиваю о ней, а не просто пытаюсь найти способ обмануть ее. В конце концов, она кивает. Она собирается соскользнуть с моих колен, но я хватаю ее за бедра, удерживая на месте. Я не готов перестать чувствовать, как ее тело прижимается к моему.

Она сглатывает и поднимает левую руку сбоку от нас. Мы оба смотрим на нее.

— Мне было двенадцать, и моя бабушка только что умерла. Она была всем моим миром. Мои родители были не самыми любящими людьми, с которыми я росла. Моя мать всегда больше заботилась о внешности, а моего отца это никогда не волновало. Я проводила много времени со своей бабушкой. Она была теплой, любящей и единственным местом, где я смогла обрести истинное счастье.

Она замолкает, опускает взгляд, как будто ей больно говорить об этом. Я жду, пока она найдет в себе силы, необходимые для продолжения, не двигая ни одной частью своего тела. Я заинтересован в том, чтобы узнать об этой ее части. Я не собираюсь убегать, когда чувствую напряжение или дискомфорт. Она это усвоит. Наконец, она снова смотрит на свое запястье.

— Это было после похорон моей бабушки. Я пыталась поговорить с мамой, но ей было все равно. Ее собственная мать умерла, а она вела себя так, словно ничего не произошло. Это был первый раз, когда я почувствовала себя по-настоящему одинокой. Я проводила все свое время с бабушкой, и у меня была только одна подруга, Дэни, с которой я в то время не была особо близка. Моя мама заставила меня пойти в дом моей бабушки и разобрать некоторые из ее вещей после того, как я сказала ей, что не хочу там быть. Это было слишком тяжело. Я была в ее ванной и, случайно оглянувшись, увидела лезвие бритвы, лежащее на раковине. Некоторое время я смотрела на них, гадая, каково это — умереть, чтобы быть с ней.

Она захлебывается словами, слезы грозят потечь из ее глаз.

— Все в порядке. Я здесь, — говорю я успокаивающе.

— У меня никого не было. Моя мама всегда заставляла меня чувствовать себя обузой. Это был первый раз, когда я подумала, что, возможно, лучше умереть, чем жить. Я схватила лезвие бритвы и подумала, что, может быть, если я причиню себе боль, то смогу почувствовать что-то еще, кроме боли от ее смерти, что я и сделала. Я провела им по запястью так легко, что оно едва коснулось поверхности, а затем уронила лезвие в раковину. Я некоторое время смотрела на порез и поняла, что мне нравится то облегчение, которое он мне дает.

Я могу сказать, что ей было трудно в этом признаться. Как будто это почти первый раз, когда она говорит вслух о том, что она чувствует по этому поводу.

— В том, что ты чувствовала, нет ничего плохого, Лена.

— С тех пор я делаю это время от времени. Это заставляет меня чувствовать, что я все контролирую. Я единственная сама себе причиняю боль, порезавшись. Я выбираю, насколько сильно это ранит. Я выбираю, как долго это будет болеть. Я получаю контроль над тем, когда я хочу покончить со всем этим. — Она смотрит на меня, сломленная и беззащитная. — Это заставляет меня что-то чувствовать в мире, где я провела так много времени, вообще ничего не чувствуя.

Мне до боли хочется утешить ее, обнять и сказать, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Я хочу сказать ей, что ей больше никогда не придется оставаться одной. Я сдерживаюсь, потому что мы познакомились только сегодня вечером, и я не хочу рисковать отпугнуть ее.

— Спасибо, что поделилась этим со мной. Я знаю, это, должно быть, было нелегко. Если это вообще важно, я думаю, ты невероятно сильная. Человеку нужно очень многое, чтобы быть способным признаться в чем-то, как ты только что сделала.

Она наклоняется ко мне, кладя голову мне на плечо. Я обнимаю ее за спину и крепко обнимаю. Этот момент — это все. Держать ее в своих объятиях, утешать — это лучше, чем я когда-либо мог себе представить.

— Келлан, что за притяжение между нами? Я не понимаю, почему мне так комфортно рядом с тобой после того, как мы только познакомились. Я никогда ничего подобного не чувствовала.

— Иногда два существа просто созданы для того, чтобы находить утешение друг в друге, — признаю я.

Она вздыхает, как будто хочет еще раз подвергнуть сомнению мое заявление, но не делает этого. Она просто сильнее расслабляется в моих объятиях, и мы вдвоем смотрим, как садится солнце и нас окутывает тьма.