Берег Хаоса

Нить двадцатая.

Место Обретения. У каждого из Заклинателей оно своё и связано с той стихией, которая выбрана для игры с воплощением Хаоса. Тайрисс обожает огонь, Валлор нашёл очарование в водяных струях, Сэйдисс поймала в плен ветер... Тэллору всегда нравилась земля. А точнее, крохотные песчинки, из которых слагаются горы.

Это был мой сад – без единого деревца, без единого стебелька травы. Ни капли зелёного цвета, лишь серый, красновато-бурый, тёмно-жёлтый, мутно-белый: даже зимой снег если и попадает сюда, то сразу же тает от лучей солнца и от тепла горячего источника, бьющего неподалёку. Сад камней и песка. Я не сам творил его: когда-то давно кто-то из моих пра-пра-прадедов положил начало небольшой площадке, удалённой от исхоженных тропинок. Все последующие владельцы только заботились о саде, приносили новые камни и новые горсти песка, чтобы царство тишины и покоя разрасталось. Уголок незыблемости в хаосе вечно меняющегося мира... Давненько в него никто не заходил: до меня Землю избирал любимой стихией брат моего деда по отцовской линии. Неужели, он точно так же, много лет назад пришёл сюда, чтобы призвать и укротить своего Зверя?

Каждый Заклинатель мужеского пола с детства мечтает стать хозяином Зверя Хаоса. Если для Заклинательницы вершина её зрелости и мастерства – разделённый Танец Выбора, то для Заклинателя именно Обретение. Проще говоря, когда в тебе накопилось достаточно сил, пробуй, дерзай и надейся на успех. А если не получится... Оставь пустые мечты. Уже само пришествие Зверя означает, что Хаос счёл вас достойным. Достойным чего? Доверия, конечно же! Значит, вы заслуживаете того, чтобы получить на воспитание тварюшку из бесчисленного зверинца. Правда, частенько бывает и так, что вы ей не понравитесь или она не понравится вам... Грубая проза жизни, от которой никуда не деться. Тогда приходится возвращаться ни с чем, кроме метки звериных зубов на предплечье: мол, виделись, но не срослось. И никто не будет вас осуждать. Но если вернётесь не один... Впрочем, бывает, и вовсе не возвращаются. Почему? Никто из людей не знает ответа. А тот, кто мог бы ответить на все вопросы, заданные и незаданные, только усмехается в густые усы. Ну да, мне всегда казалось, что у Хаоса должны быть усы. И борода, конечно же. Белая и невесомая, как вечерний туман, наползающий на мой заброшенный садик...

Интересно, о чём думала Сэйдисс, настаивая, чтобы я пришёл сюда? И к чему эти её загадочные слова о проращивании Зёрен? Ничегошеньки я не прорастил, а если и сподобился, то все ростки давно уже загубил недополивом и недоприсмотром. Сколько их было?

Гордость и самоуверенность. С самого детства я полагал себя замечательным, неповторимым и безудержно талантливым. Возможно так оно и было, только сравнивать не с чем: мастерство Заклинателя можно оценить, если свести вместе двух любителей одной и той же стихии, тогда хоть будет ясно, кто быстрее и сноровистее. А в поединках с другими стихиями я побеждал. Как только научился сражаться, ни разу не проиграл. До той памятной схватки с Валлором... Впрочем, и сейчас не могу решить однозначно, поражение то было или победа. И с кем сражался на самом деле, тоже не могу решить. Наверное, всё же с судьбой. Благородно превратил чужой проигрыш в ничью, поплатившись за это всеми дальнейшими победами, которые... не состоялись. Долгие годы я вёл сражение, бессмысленное, кровопролитное, изматывающее, и только совсем недавно начал понимать, что нет заслуги в том, чтобы победить, и позора в том, чтобы проиграть. Есть лишь одно: честь добиться приглашения на следующий поединок. Необоснованная гордость исчезла: если и горжусь своими успехами, то совсем недолго – пока передо мной не замаячила новая задача, требующая решения. Самоуверенность? Я давно уже распрощался с ней, наблюдая, как люди вокруг быстрее и лучше справляются со многими вещами, ставящими в тупик меня. И всё же, кое-что мне тоже подвластно, так что прожитые годы не прошли зря.

Страх. По-настоящему я столкнулся с этим Зерном только в тот момент, когда понял: могу не успеть рассказать о том, что имеет значение. Вот тогда мне было страшно, да ещё как! Все предыдущие страхи показались тщедушными тенями, разлетающимися в стороны от одного плевка. Приближение собственной смерти – разве это страшно? Придётся всего лишь уйти. Пусть, теперь уже навсегда, но это только ваше личное дело, не волнующее, в сущности, никого. Разумеется, близкие будут переживать, рыдать, биться в истерике, а кого-то ваша кончина даже подвигнет на решительные и отчаянные действия, но... Всё это пройдёт. Успокоится. Утихнет. А вот гибель, грозящая всему тому, что вам дорого... Вот это страшно. Особенно если вы знаете, как отвести смертельный удар, но не успеваете никому передать свои знания. И как я только не поседел за те короткие минуты ожидания? Не умею глубоко переживать. Наверное. Может быть.

Злость и ненависть. О, как я ненавидел! Сначала беспомощность, заставлявшую заново проходить давно уже позабытый путь. Потом – собственную мать, чья чрезмерная забота о моём здоровье едва не привела к... А собственно, она и привела. К самому худшему из кошмаров, какой только может быть. Поменяться телом... Нет, поменяться жизнью с кем-то другим! Ненависть переполняла мою душу до тех пор, пока... В конце концов, я начал ненавидеть себя за своё же поведение и глупости, которые пытался творить. И как только осознал, что вся сила ненависти обрушена на меня же самого, стал остывать. Конечно, понадобилось много времени, чтобы отказаться от яростных чувств, но если родился на свет второй и последний раз, зачем торопиться уйти? Своя шкурка дороже чужой, как гласит народная мудрость. А поскольку я всё же был человеком рассудительным, хоть и взбалмошным, то смог сообразить, что лучше, а что хуже. И всю страсть ненависти перекинул на овладение знаниями и прочие труды души и рассудка.

И последнее из зёрен Хаоса, которое нашлось во мне. Любовь. Я никогда не полагал себя способным любить. Дурак. Просто ни разу не пробовал. Оказалось, это вовсе не сложно, только не нужно замыкаться в себе, не нужно ставить преграды и уж, во всяком случае, не нужно пытаться изменять того, кого любишь. А любовь... Она может быть разной. К человеку ли, к своему занятию, к клочку земли, на котором живёшь – предмет не важен. Главное, чувствовать: без этой крохотной песчинки, скребущей душу, перестанешь существовать. Нет, не умрёшь. Всего лишь изменишься. Но в ту сторону, в которую не стоит бросать даже короткого взгляда. Наверное. Может быть.

Нагибаюсь, зачёрпываю ладонью горсть песка и начинаю разминать пальцами его смёрзшиеся комочки. Зверь, говорите? Я даже не знаю, как его позвать. Тайрисс заметила, что Хаоса в моей душе стало совсем мало. Сможет ли он услышать меня? Откликнется ли? О какой только ерунде думаю! Конечно, и слушать не станет. Зачем же я тогда пришёл сюда? Чтобы сделать приятное повелительнице. Чтобы немного побыть одному и подумать, в тишине и спокойствии.

Пересыпаю песок из одной ладони в другую.

Да и что я мог бы сказать Зверю, вздумай он появиться? Что я мог бы предложить?

Быть хозяином? Увольте! Хозяин всегда сильнее, хоть телесно, хоть духовно, потому и становится хозяином. А мне не под силу кого-то укрощать, как не под силу и сразить величием мыслей.

Быть другом? Нет, и этот вариант мне не подходит. Друзьями могут быть только равные, а я давно уже потерял возможность на равных разговаривать с Хаосом, не то, что играть.

Что же остаётся? Попросить о защитнике? Признать свою беспомощность и уязвимость? Принять свою ничтожность и молить снизойти? Мне не сложно, вот только... Насколько помню свою прежнюю жизнь, слабые трусы всегда вызывали у меня презрение и гадливость. Почему Хаос не может испытывать те же самые чувства по отношению ко мне? Очень даже может. А стало быть...

Зря я сюда пришёл. В том смысле, что просить некого и не о чём. А вот насчёт всего остального, пожалуй, не ошибся. На душе стало совсем спокойно. Даже предполагая, что по возвращении в Нэйвос буду немедленно прирезан во исполнение воли будущей императрицы, всё равно не переживаю. Убьют? Да и на здоровье! Лишь бы убили с благой целью, а не просто так.

Поднимаю ладонь с песком повыше.

– Прости за то, что потревожил. Был рад немножко поболтать и, если не возражаешь, как-нибудь снова загляну сюда. Сладких снов!

Медленно опрокидываю чашу ладони. Песчинки падают вниз, тихим шелестом приветствуя своих сестричек и братишек. Последняя находит своё место, и снова наступает тишина. Остаётся лишь отправиться в обратный путь. К дому.

– Как всё прошло?

Это Валлор, дожидающийся результатов моей прогулки.

– Что-то должно было пройти?

Он внимательно всматривается в моё лицо и прочие части тела, стараясь разглядеть следы зубов, оставленные на одежде.

– Ничего не было?

– Ничего. Разве могло быть иначе?

Валлор вздыхает. С таким разочарованием, что я начинаю хмуриться:

– Неужели ты надеялся, что... Уму непостижимо! Ты настолько наивен?

Голубые глаза смотрят по-детски виновато.

– Вэл, это глупо.

– Знаю. Но ты всегда был сильнее и умелее, поэтому...

– Бред. Вся моя сила канула в небытие вместе с телом. А чудеса... Их не бывает. Со мной, по крайней мере.

Валлор согласен, но его лицо выражает крайнее сожаление.

– Ладно, не расстраивайся... Если и дальше обещаешь не пренебрегать дружбой с таким ничтожеством, как я, могу кое в чём тебе помочь. Осуществить, так сказать, твою сокровенную мечту.

– Это какую же?

– Расскажу, как войти в Танец Выбора.

– Чей Танец?

Выдерживаю паузу, заставляя нетерпение собеседника разрастись до немыслимых размеров.

– Ну, говори же!

– Танец Тайрисс, конечно же. Ты всё ещё не оставляешь надежды, верно?

– Но откуда ты...

– Хоть мои возможности и скромны, кое в чём могу и я оказаться полезным! Ну как, рассказать?

Валлор борется с собой целую минуту, но потом твёрдо и отрицательно качает головой.

– Не хочешь?

– Это будет нечестно.

– Говорят, в любви все средства хороши.

– Но я не хочу строить отношения на обмане: слишком шаткий фундамент.

Улыбаюсь, вспоминая свою собственную суженую и некоторые подробности её появления. Вот уж где обмана было – по самое горлышко, и то бед не наделал. Наверное. Может быть.

– Кстати, об обманах и обманщиках: как ты оказался в Нэйвосе? Только не говори, что случайно!

– Не буду. Я сопровождал свою дальнюю родственницу, которая решила непременно станцевать у фонтана на рыночной площади северной столицы, только и всего.

– А, припоминаю! Смугленькая, чернявенькая... Я видел её Танец.

– И как тебе?

– Красиво. Очень плавный и хороший переход между закреплёнными состояниями. Способная девушка.

– Я тоже так думаю.

– Постой-ка! Ты сказал, что сопровождал её... Но это значит, что она обратилась к тебе с просьбой по всем правилам. И как сие сообразуется с твоим отлучением, а?

Валлор виновато улыбнулся:

– А ты не догадываешься? Ты же всегда был умным, Тэл.

– Значит, мои подозрения верны и отлучённые – это внешняя разведка кланов?

– Самый простой способ быть в курсе происходящего.

– Да уж... Ты знал это сразу, когда решился на отлучение?

– Нет. Что бы ты ни думал, моё тогдашнее решение было принято по велению совести, а не в поисках выгоды. Не веришь?

Я задумчиво смерил взглядом высокую, ладную фигуру Заклинателя.

Вопросы веры слишком тонки и капризны, чтобы задумываться над ними всерьёз: могут не выдержать столкновения с трезвыми размышлениями. Верю, не верю... Какая разница? В тот день, прощаясь, Валлор не лгал ни мне, ни своим чувствам. Удачная игра, введшая всех в заблуждение? Пусть. Она оказалась к месту, а значит, была необходима.

– Тебе важен мой ответ? Только скажи честно!

Он покусывает губу, прислушиваясь к собственным мыслям и чувствам.

– Наверное, нет. Решение было принято и исполнено. Отступить – невозможно, значит, и жалеть не стоит.

– Очень правильные слова. И, пожалуй... Я ни разу не задумывался, честен ли ты был в тот день или нет. Знаешь, почему?

– Расскажи, сделай милость.

– Потому что ты меня разозлил. Основательно. Заставил снова окунуться в уже притихшую боль.

– Прости.

– О, только не извиняйся! Ведь в тот день ты очень сильно мне помог.

Валлор удивлённо поднимает взгляд:

– Чем?

– Боль, нахлынувшая на меня, оказалась уже не совсем такой, как в первые разы. Не такой сильной и непреодолимой. Наверное, именно после разговора с тобой, я понял, что когда-нибудь смогу с ней справиться. А сегодня, в Месте Обретения, окончательно уверился в своих силах. Она ещё не ушла совсем, но... Её ладони на моих плечах становятся всё невесомее. И за это я должен благодарить именно тебя.

– Не за спасение жизни, а за несколько необдуманных слов, сказанных невесть сколько лет назад?

– Именно. Потому что невозможно спасти жизнь тому, кто не желает принимать спасение из твоих рук.

– Ваша псина?

– М-м-м?

Окрик солдата из привратного патруля заставил меня отвлечься от размышлений. Да, я не стал злоупотреблять милостью Сэйдисс и отпустил экипаж, добравшись до городских стен, чтобы размять затёкшие ноги, а заодно зайти в одну лавку, чтобы...

– Так Ваша или нет?

– Псина?

Опускаю взгляд и вижу у своих ног собаку. Нет, даже собачку: небольшого росточка – до коленей не достанет, коротколапую, с широкой грудью, обрубком хвоста и мордочкой, создающей впечатление, что в детстве животное слишком близко познакомилось с каменной стеной. Плоскомордая, в общем, правда, с внушительными челюстями, но в целом... Короткошёрстный уродец желтовато-серой масти. Словно в ответ на мой взгляд, псина тоже подняла голову и посмотрела мне в глаза. Пристально, с какой-то странной надеждой и даже, как мне показалось, вопросом. А потом умильно замотала хвостом, вернее, тем, что от него осталось.

Заглядываю сзади.

– Вообще-то, это не псина.

– А кто?

– Пёс.

Взгляд круглых глаз-бусин наполняется искренней радостью.

– Так Ваша или гнать?

Присаживаюсь на корточки и протягиваю ладонь. Пёс внимательно её обнюхивает, и мгновением спустя чувствую прикосновение горячего и шершавого языка. А что? Хозяйство у меня большое, даже супруга намечается, надо и сторожа заводить. Правда, на сторожевую собачка не потянет, но... Ещё раз ловлю настороженно-выжидающий взгляд.

– Моя.

– В Регистр вносить будете?

Вот она, забота о пополнении казны, в самом малом своём проявлении! Хотя, с другой стороны, совершенно правильно вести учёт принадлежащих горожанам животин, потому что количество нечистот от них только прибавляется, а где взять средства на новых золотарей? Разумно и пока ещё не слишком накладно, тем более, что я разжился в поместье увесистым кошельком, и хотя бы одну ювеку в году могу позволить себе безумство. Почти любое.

– Всенепременно.

Меня проводили в комнату к служке, описывающему имущество, впервые ввозимое в Нэйвос.

– Что за живность?

– Пёс.

– Так, собачьего племени... Порода?

Хм, откуда я знаю-то? Придётся соображать на ходу, а это у меня получается не всегда удачно.

– Энхеймский крысодав.

– Кто-кто?

– Энхейм – город есть такой, в северных провинциях. А крысодав... Потому что давит.

– Знаю, крысоловы бывают, – задумчиво почесал шею служка. – Но крысодавы...

– А чего их только ловить, сами подумайте? Опять отпускать, что ли? Вот он и давит.

– Действительно... Кличут как?

Ещё один вопрос на засыпку. Как, как...

– Пишите: Хис.

Пёс вслушался в звучание присвоенного имени и, могу поклясться, одобрительно кивнул.

Измерив длину туловища, высоту в холке и ширину пасти, служка занёс моё неожиданное приобретение в Регистр, как «собаку для сопровождения», получил полтора лоя, выдал заверенную печатью справку о том, что мой пёс отныне считается горожанином, и соответственную бляху на ошейник. Правда, ошейника-то как раз у меня при себе и не было: пришлось сооружать его подобие из собственного шарфа. Ну ничего, застегну воротник поплотнее, глядишь, и не успею замёрзнуть. Да и как замёрзнуть, перебегая от лавки к лавке?

Топали мы примерно одинаково неуклюже, чем вызывали улыбки у большинства встречающихся нам на улице прохожих. При этом Хис ухитрялся вышагивать ещё и гордо, тогда как у меня больше усилий уходило на то, чтобы сохранять равновесие на неровных камнях мостовой.

У заветной лавки я остановился и присел на корточки, чтобы смотреть псу глаза в глаза.

– Я сейчас войду внутрь, а ты подождёшь меня здесь, хорошо? И веди себя пристойно своему новому положению!

Хис внимательно выслушал меня и гулко тявкнул. Согласился? Кто бы знал. В любом случае, за мной в лавку золотых дел мастера не пошёл, и ладно.

Хозяин лавки остался не в восторге от осмотра внешнего вида посетителя, то есть меня, но пренебрегать возможным покупателем не стал.

– Что желаете приобрести, heve? Подарок жене или любовнице?

Кстати, серьёзный вопрос: жёны, как правило, менее придирчивы. Но это не мой случай. Пока.

– Для невесты.

– О, понимаю, понимаю! Нужно что-то милое, но не слишком дорогое. Колечко?

– Нет, я не знаю, какой величины оно должно быть.

– Тогда, браслет или цепочку?

– Пожалуй.

Разумеется, украшения, сделанные не на заказ, а чтобы удовлетворить готовящихся к праздникам горожан и приезжих, не отличались каким-то особым изяществом, и, проведя почти полчаса в бдении над золотыми и серебряными штучками, рассыпанными по тёмному бархату, я уже отчаялся найти что-то подходящее, когда...

Оно было именно тем, что я искал. Тоненькая цепочка самого простого, а следовательно, и надёжного плетения, на которой висел небольшой кулон: прозрачная капля, вот-вот норовящая сорваться с края золотого листика. Ничего лишнего, ничего вычурного, и, самое главное, без малейшего изъяна: видно, когда мастер работал над этим украшением, его мысли были чисты, как горный хрусталь, который он решил не загонять в клетку строгих граней... Цена оказалась приемлемой: я не стал торговаться, сразу выложив на прилавок означенное количество монет, спрятал мешочек с покупкой за пазухой и вышел на улицу.

– Ну вот, можем идти домой, Хис... Хис?

Собаки нигде не было. Зато шарф с прикреплённой к нему бляхой валялся почти у самых ступенек лавки. Сбежал? Наверное, увидел кошку и погнался за ней. Но почему шарф остался здесь? Я же не привязывал его к столбику перил, и зацепиться ни за что другое он не мог... Странно. Ну, во всяком случае, версию похищения приму только в самом крайнем случае: покуситься на такого уродца можно только в нездоровом уме. Ладно, попробую пройтись по окрестным улочкам, вдруг найду?

Десяток шагов прочь от лавки. Десяток шагов навстречу песне. Бесстрастной и беспощадной. Самое дурное занятие – пытаться убить Заклинателя метательным оружием, потому что движение ножа или стрелы порождает хаос в потоках воздуха, и тем самым предупреждает о нападении заранее, намного раньше, чем требуется для уверенной установки защиты. Но я-то давно уже не Заклинатель и могу лишь смотреть на летящую ко мне арбалетную стрелу, ожидая встречи. Последней в своей жизни.

В голове успевает пронестись мысль о том, что не успею подарить Ливин кулон, и лёгкое сожаление по этому поводу. Отбегался? Что ж, тринадцать лет новой жизни – тоже неплохо, и если настала пора прощаться...

Примерно в двух шагах до меня стрела вдруг изгибается всем своим древком, меняя направление полёта, и разбивается в щепки о стену дома где-то слева и сзади. Что за аглис играет в игрушки?

– Куда ты целишься, кретин? А ну, дай мне!

– Я должен был попасть, heve! Обязательно должен был!

– Так почему же не попал?

О, мой знакомец, всё такой же живой и подвижный. Хочется спросить: «Вас уже отпустили?», но не успеваю, потому что Салим собственноручно отправляет в полёт новую стрелу, и на этот раз прямо мне в голову. А я всё стою, как вкопанный, глядя на приближающуюся смерть с интересом деревенского дурачка, дорвавшегося до блестящей серебряной ложки.

Хотя, и правильно делаю, что стою. Если бы дёрнулся в сторону, не имел бы удовольствия наблюдать, как стрела расщепляется на волокна, разлетающиеся в стороны, а наконечник лопается мелкой ржавой пылью прямо перед моим носом, заставляя звонко чихнуть.

Третьего выстрела уже не жду: Салим катается по земле, отчаянно царапая свою шею ногтями, а его подручный подозрительно тихо сидит, прислонившись к стене дома на другой стороне улицы. Хорошо сидит, мирно. Потому что с разорванным горлом бегать не станешь.

Подхожу ближе к единственному пока ещё живому из нападавших. М-да, зрелище жалкое: хрипы, стоны, подёргивания, попытки сделать вдох поглубже.

– Чем-то недоволен, дяденька?

– Гр-р-р-рх!

Видимо, здоровается. А может, прощается, что куда уместнее в наступивших обстоятельствах. Главное, вовремя: ещё одно судорожное движение скрюченных пальцев, и Салим затихает, закатив глаза. Проходит вдох – мой, разумеется, а не его – и изо рта, открытого в последней попытке доставить в лёгкие воздух, начинает течь... песок. Тоненькой струйкой. Вытекает на слегка припорошенную снегом мостовую, сливается со вторым ручейком, берущим своё начало у второго трупа, образует лужицу внушительных размеров, поднимается вверх, отряхивается...

И на меня снова смотрят тёмные бусины глаз. Смотрят с чувством выполненного долга.

Касаюсь ладонью жёсткой короткой шёрстки на сильном загривке.

– Значит, ты всё-таки пришёл?

«Зачем спрашиваешь? И так ведь понятно!» – отвечают мерно виляющий обрубок хвоста.

– И кем же ты решил стать для меня? Слугой? Другом? А, понимаю: как и задумывала Сэйдисс, защитником. Что ж, наверное, так и надо. В любом случае, спасибо!

Пёс цепляется клыками за мой рукав и тянет – подальше от остывающих трупов и от пересвиста патруля. А я, бросая последний взгляд на покойников, почему-то облегчённо думаю: ну, хоть с породой не ошибся.

У ворот мэнора маячила знакомая фигура «скорпа», но не одна, как и полагалось, а вместе с принцессой, которая снова сменила пышность дворцовых платьев на знакомый мне наряд.

– Доброго дня! Кого поджидаем? Не замёрзли ещё?

– Что-то ты на удивление весёлый, – подозрительно заметила Сари.

Конечно, весёлый. Ещё бы мне не веселиться: заполучил такого надёжного и могущественного защитника, неизвестно, за какие заслуги, к тому же спасся от верной гибели. Достаточно поводов для хорошего настроения? И я считаю, достаточно. Даже многовато.

– Вы желаете, чтобы я загрустил, hevary? Что ж, Вам в угоду... Если чем-нибудь опечалите, разумеется.

– Положим, опечалить придётся, – подмигнул маг.

– Что-то случилось?

– Твой обидчик сбежал из заключения.

– Неужели? И как ему это удалось?

– Во-первых, охрана не была слишком уж строгой: его и преступником-то ещё не объявили, а кроме того, имелись друзья в управе. Всё очень просто.

Конечно, имелись. С его-то связями... Это мне не на что было рассчитывать.

– И в чём причина для грусти?

Принцесса удивилась:

– Не думаешь, что он решит выразить тебе своё неудовольствие?

– Думаю. Собственно, уже выразил.

– То есть? – Вытаращили глаза оба, и недоумение, уверен, относилось к тому факту, что я, встретившись с обидчиком, жив и здоров, к тому же в превосходном настроении.

– И?

– И ничего. Правда, дяденька отправился в мир иной, не успев сообщить, чем во мне он был так разочарован.

Сари сузила глаза.

– Хочешь сказать, что ты его убил, а не он тебя?

– Не хочу.

– Тогда...

– У меня появился защитник! – Я присел рядом с Хисом и обнял его за шею. – Правда, милашка?

– Угу. Только слюнявая, – скривилась принцесса.

– Ну знаете, дарёному псу...

– Это что, подарок?

– Скорее, дар. Но впрочем, хватит о нём. Вы пришли, чтобы сообщить мне о бегстве Салима?

– Не только, – игриво качнула головой Сари.

– Что значит «не только»?

– Нам нужно было принять решение, помнишь?

Разве такое забывается? Правда, учитывая подрагивающего в моих объятиях зверя, трудно предположить, что принцесса, да и её наставник-советник смогут привести в исполнение какой-либо приговор.

– И вы что-то решили?

– Да.

– Горю желанием ознакомиться с вашим, несомненно, справедливым и мудрым решением!

Сари приняла царственный вид, а «скорп» злорадно ухмыльнулся и начал докладывать, прямо как перед императорским Советом:

– Отправленные в столицу повеления о проведении расследования были исполнены, но... не принесли никакого результата, потому что недавно назначенный ллаван головной управы, занимающейся описаниями средоточений, после первого же допроса скрылся в не установленном направлении.

– Его что, не охраняли?

– Без чёткого обвинения? Так же, как и здесь: смотрели, спустя рукава. В общем, сейчас там вернулся к управлению прежний, ранее отстранённый ллаван.

– Ну и замечательно!

– О да, замечательно. Только неизвестно, кому и зачем понадобилось захватывать в свои руки управу.

– Это выяснится. Наверняка, выяснится, но со временем, – говорю, и сам себе не верю.

– Со временем, которого у нас нет, – мрачно заключила принцесса. – В связи с чем...

– Все свидетели происшедшего подвергаются казни через повешение?

– Не смешно, – хором говорят оба.

– А я не смеюсь. Самый удачный выход из сложившегося тупика: и сведения останутся тайными, и ремесло составления описаний будет утеряно.

– Вот-вот, утеряно... Никому не достанется, так что ли?

– Разве вам не это требуется?

Сари хмыкает:

– И это – тоже. Но есть махонькая проблема. Мы не знаем, кто был заказчиком захвата власти в управе, и узнать не можем, потому что непонятно, с какой стороны подступаться к расследованию. Вот поэтому, учитывая все твои выводы о возможности управлять Потоком и прочие чудеса...

– Мне уже страшно.

– Ничего, привыкай: ещё и не такое будет. Так вот, мы решили оставить всё, как есть.

– А именно?

– Ты и дальше будешь составлять эти свои описания. Желающих окажется предостаточно, не волнуйся! Но помимо самих описаний тебе предстоит составлять и возможные структуры влияния на жителей того или иного поселения. Сможешь?

Выполнимая задача. К тому же, пристально наблюдая за теми, кто будет проявлять интерес к составленным описаниям, можно найти и того злоумышленника, который все это начал.

– Почему бы и нет? Если сведений будет достаточно... вполне. Это всё?

– Ещё нет, не торопись. Поскольку ты всё же обидел моего наставника, то должен понести наказание.

– Оно определено?

– Да, – Сари кивнула «скорпу»: – Приступай!

Я поднялся, потому что негоже встречать свою судьбу, да ещё из столь высокопоставленных рук, на корточках. Маг покопался в складках своего плаща, потом приказал:

– Подставь ладонь!

Хис у моих ног не сделал ни малейшей попытки рассыпаться песком или предпринять иной защитный жест, следовательно, опасность мне не грозила. Но волнительно было, несмотря ни на что.

Маг вложил мне в руку что-то увесистое и улыбнулся:

– Владей, раз уж нарвался.

На ладони лежала... хм, рука. Точнее, медальонный вариант панцирной перчатки, на раструбе которой отчётливо просматривалось изображение короны. Императорской.

– Что сие означает?

Принцесса беззаботно пожала плечами:

– Мне же нужно создавать свой Внутренний Круг, верно? Вот я и начинаю. Ты будешь моей Второй Дланью.

– А кто первая?

«Скорп» ответил довольной, но всё же вымученной улыбкой.

Видя моё замешательство, Сари спросила:

– Недоволен? Хотел быть Первой Дланью?

– Да не то, чтобы... Вообще бы не хотел быть. Никакой.

Она хохотнула:

– Все вы такие! Думаешь, этот сразу согласился? Но с ним было проще: приказала, и порядок.

Укоризненно буркаю:

– А меня даже не спросили.

– Я почему-то знала, что этого делать не нужно.

– Чего?

– Спрашивать. Сбежал бы. Правда?

Киваю:

– Правда.

– Вот видишь! Так, а теперь, когда все главные дела переделаны... Я буду отдыхать! И праздновать!

Принцесса хлопнула каждого из нас по плечу и шагнула за ворота. В границы мэнора.

– Ваше Высочество!

Она, не оборачиваясь, погрозила пальчиком:

– Я же просила обращаться ко мне иначе. Забыл?

– Hevary, Ваши действия... Вы собираетесь провести Зимник в моём доме?

– Конечно. Я и браслет не снимала.

Принцесса уходит все дальше и дальше по аллее, а мне только и остаётся, что беспомощно хлопать губами. «Скорп» хохочет.

– Настолько смешно?

– Ты бы себя со стороны видел... Обхохочешься!

– Ах так, уже без малейшего уважения...

– Да будет тебе! Уважение... Всё, парень: попался в сети, из которых спасения уже не будет. И какие могут быть церемонии между товарищами по несчастью?

В самом деле, никаких. Почему-то чувствую себя таким усталым, словно долго и упорно трудился, вроде бы достиг какого-то результата, но кажется: это вовсе не итог. Даже не привал, а коротенечкая передышка, после которой снова придётся окунуться в работу... Лениво, не передать. Но есть одно такое слово...

– Я, пожалуй, пойду, – решает маг. – Поручаю Её Непредсказуемое Высочество твоим заботам.

– Ишь, хитренький! Сам, значит, в кусты?

– Если честно, с удовольствием бы... Только не вижу рядом ничего подходящего. Ладно, до встречи в городе!

– На гуляниях, что ли?

– И не только на них!

Он помахал рукой и торопливым шагом припустил вниз по улице.

Однако темнеет, пора и мне домой, к тёплому очагу, в заботливые руки матушки и невесты. И, судя по силуэту, кто-то из них как раз движется к воротам...

– Простите, это мэнор, носящий название «Келлос»?

Она подошла совершенно неслышно, даже снег, схваченный морозцем, ни разу не скрипнул. А может быть, это я такой тугой на ухо после всех сегодняшних переживаний. В любом случае, Хис спокойно роется в сугробе неподалёку – сможет защитить, если что. Правда, эта женщина не кажется опасной... Поправка: не казалась, пока не сняла капюшон шубы из тончайше выделанных беличьих шкурок.

Идеально правильный контур овального лица, такой не вылепить даже самыми искусными пальцами: ни ямочек, ни холмиков. Кожа – белоснежная, как самый лучший фарфор и такая же наполненная светом, как если смотреть через тонкий край чашки на пламя свечи. Губы не тонкие и не пухлые, соразмерные всеми остальным чертам, изогнутые в изящной, может быть, чуть высокомерной, но безупречно вежливой улыбке. Полукружья бровей кажется нарисованными, но она стоит так близко, что можно различить каждый волосок. Нос маленький, с небольшой горбинкой, но настолько плавных очертаний, что от крохотного изъяна кажется только совершенней. Внешние уголки лилово-тёмных глаз приподняты к вискам, ресницы не слишком длинные, но густые, словно кисти, которыми... Хаос, Вечный и Нетленный! Эльфийка. Самая настоящая. Живая. В Нэйвосе. Перед моим домом.

– Так это мэнор Келлос или я ошиблась?

А голос какой чудесный – словно колокольчик, но не пронзительный, из тех, которыми любят увешивать свои повозки селяне, а глубокий, мягкий и бархатистый.

– Вы не ошиблись, hevary.

– Вы здешний житель?

– Да, hevary.

– Тогда прошу, подскажите мне, где найти человека по имени Тэйлен?

Следовало бы спросить, с какой целью, но это будет уже настоящим хамством.

– Так зовут меня, hevary.

– О, я рада встретиться с Вами! Но, признаться, ожидала, что Вы окажете более... тёплый приём и не заставите плутать по городу в поисках Вашего дома.

Ого, ещё одна язва на мою несчастную голову... Постойте-ка! Что значит, она ожидала тёплого приёма? Какого ещё приёма?!

Наверное, на моём лице ясно и чётко отразились все мысли, вызванные к жизни ехидным укором, потому что эльфийка уточнила:

– Вы же получили моё послание? В нём была указана точная дата приезда.

Послание? Ум-м-м-м-м... Впору завыть. То самое письмо, из-за которого меня арестовали! Вернуть его так никто и не собрался, следовательно, оно безвозвратно затерялось в Архиве «покойной управы». Остаётся уповать на то, что в нём не содержалось ничего сверхважного.

– Простите, hevary, но обстоятельства сложились таким образом... Я так и не успел ознакомиться с его содержанием.

Она удивлённо повела бровью. Пришлось пояснить:

– Я получил письмо, но мне не позволили в него даже заглянуть.

– Почему?

– Посчитали, что оно представляет собой угрозу безопасности Империи, и изъяли.

Эльфийка не стала отпускать замечания о глупости служивых людей, хотя в лиловых глазах можно было многое прочитать по этому поводу.

– Что ж... Я охотно перескажу Вам его содержание. Но сначала хотела бы немного отдохнуть. Это возможно?

– Разумеется! Я провожу Вас.

Подаю руку гостье, поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Ливин. Не знаю, догадалась ли она, что мэнор вознамерилась посетить эльфийка, или нет, но присутствие прекрасной молодой женщины рядом с намечающимся мужем не могло не пошатнуть только-только пришедшие в равновесие чувства:

– Где же Вы так долго пропадали, Тэйлен?

Тоже своего рода колокольчик, а не голос. Только таким бьют набат.

– Простите, некоторые дела потребовали моего участия.

– Неотложные дела, разумеется?

– Вы весьма догадливы, Ливин.

– Это тоже одно из таких дел? – Прозрачно-зелёные глаза косятся в сторону эльфийки.

– О, она приехала...

– Чтобы лично передать восхищение трудами этого молодого человека, – поспешила мне на помощь гостья.

– Какими ещё трудами?

– Он делает прекрасные переводы наших песен. Собственно, я решила посетить его дом, чтобы оказать посильную помощь в выполнении одного, особенно трудного перевода...

При этих словах эльфийка улыбнулась так двусмысленно, что щёки Ливин застыли, не в силах выбрать, что им делать: краснеть или бледнеть. А пришелица, безошибочно определив все оттенки замешательства моей невесты, усмехнулась и направилась по аллее без моей помощи, в каковой, похоже, и не нуждалась, потому что я, как ни приглядывался, так и не понял, оставляют ли изящные эльфийские сапожки следы на снегу.

– Вы намерены провести здесь всю ночь?

Растерянно таращусь на Ливин:

– М-м-м?

Взгляд девушки не предвещает ничего хорошего. Ну да ладно, будет ещё ужин, после которого я преподнесу ей свой подарок, а там посмотрим, кто кого.

– Не желаете пройти в тепло?

– Кажется, здесь и так довольно жарко.

– Вот как? Смотрите, не сгорите!

И Ливин, гордо вскинув голову, поспешила к дому, а я стоял, смотрел ей вслед и не мог помешать улыбке карабкаться на губы.

Наступающий Зимник, похоже, окажется вовсе не скучным. Да и вся последующая жизнь – тоже. И самое странное, я этому рад. Наверное. Может быть.