Bеntly

5

Обедать мы приехали в «Макдональдс» на Тверской. Места на первом этаже заняты, и нам пришлось подняться на второй, который тоже первый, но с другого входа. Но и там мы ничего подходящего не нашли. Лишь на третьем этаже, взобравшись по крутой лестнице, мы отыскали просторный столик с двумя диванами.

— Ну ты и заведение выбрал! — Дима присел, огляделся. — Давно я в таких местах не бывал.

— Нормальное заведение… — пожал я плечами. Когда меня спросили, где бы хотел поесть, то ничего кроме этого и в голову не пришло.

— А вы меня не в Кремль везете? — спросил у Димы, когда Костик ушел за едой.

— Сергей Владиславович здесь, неподалеку живет, — охранник развалился на диванчике, раскинул руки на спинке, словно шейх на тахте. Даже не вязался его строгий облик в костюме с такой вальяжной позой, сразу чувствовалось, что такую одежду носить заставляют, а будь воля, спортивный костюм бы нацепил. — Точнее у него здесь есть квартира и сейчас он в ней.

Очки он снял и бросил на стол. Потер кулаками глаза. Без них выглядел не так внушительно, но все равно дорогу такому я бы переходить не стал.

На третьем этаже спокойней. Однако шум и гам с первого все же долетал. А еще люди, постоянно ходившие в туалет, надоедали мельтешением. Хотелось уединения и спокойствия. А это место никак не вязалось с такими понятиями.

— И что, он нас ждет? — спросил откровенную глупость только бы не молчать.

Дима посмотрел на меня голубыми глазами, широко зевнул.

— Ждет. Еще как ждет. Ему сейчас даже если орден за заслуги перед отечеством вручать будут, все равно останется ждать.

— Слушай, а почему при такой секретности вы с Костиком все знаете? — этот вопрос не давал покоя всю дорогу, но в машине спрашивать не хотелось. Доехали мы, кстати, вообще молча, лишь Дима один раз буркнул гадость в сторону блондинки, развернувшейся через двойную сплошную прямо у нас перед капотом.

Дима вяло улыбнулся, но пояснил:

— Помнишь такого человека, как Степан Пальша? У него еще когда-то первая по величине яхта в мире была.

— Не помню, — честно сказал я. — Даже больше. И не знал такого.

— Ну и ладно. Работали мы у этого человека. Богатый, кстати, был мужичок. Хотя он и до сих пор есть. Так вот, все у этого мужичка было хорошо. И дела шли в гору год от года и жена красавица и детей хоть целый детский сад открывай. И все смышленые. Один умнее другого. Но незадача. Чем лучше у него шли дела, тем больше он прикладывался к бутылке, а курил с самой молодости по паре пачек в день. Короче, лучше сначала расскажу. Не знаю, кем он был раньше, но в девяностых в политику ударился. Занимал такие посты в нашем государстве, что обзавидуешься. Воровал естественно, но потом прижали и пришлось ему из политики по-тихому уйти. В то время мы с Костяном с ним и познакомились. В органах тогда работали. В СОБРе. Открыл он свое дело, такси, и начал планомерно монополизировать московский рынок. Кого мог — убирал, кого не мог, покупал, а с кем и вовсе тяжко было, оставлял до тех пор, пока сможет или убрать, или купить. В этом ему и без всякого воровства так фартило, что мы с Костяном лишь диву давались. Видел бы ты сколько у него денег было… — мечтательно прищурился. — Там всю Москву несколько лет кормить можно было лишь на месячную выручку. Но, как я уже говорил, он начал прикладывать к бутылке. В итоге дошло до того, что начал пить по многу и с самого утра. С собой постоянно таскал пол-литровую «Хенеси». Думаешь, алкоголь его жизнь разрушил?

Я кивнул, наблюдая как из туалета вышел мужик с длинными дредами и в обтягивающей белой майке. Лицо показалось знакомым.

— У меня вообще такое чувство, что его ничто не могло подломить. — Проследил за моим взглядом Дима. — Он словно из стали был. И чем больше бухал, тем лучше шли дела, тем больше он заключал контрактов, тем более грамотных людей набирал, и тем на более красивых телках женился. Но в один из дней случилась незадача. Пошел он к врачу из-за того, что бок болел и в груди ломило. Да так, что даже алкоголь не помогал. Доктор провел исследования и сказал, что цирроз печени и рак легких. Не апперируемые. И прогноз выдал неутешительный — шесть месяцев. А Степану этому, Пальше, всего-то пятьдесят пять на тот момент исполнилось. Сел он и пригорюнился. Но тут появился один из друзей, присоветовал кое к кому обратиться, и кое-что сделать. Смекаешь?

Я кивнул. Этот рассказ нравился все меньше и меньше. А в особенности то, что сам готовился к подобному.

— Хорошо, что смекаешь. И Степан Пальша, а точнее твой знакомый, Петр, нашли ему мальчика, который согласился поменяться с ним телами и жизнями. Поменялись. Мальчик весело дожил остаток дней. Мы, кстати, так при нем и остались, все распутство видели. Не догадаться о том, что человека подменили было невозможно. К тому же и сам мальчик нам перед смертью признался. Жалел, кстати. А Степана Пальшу сейчас иначе зовут. И, насколько доходили сведения, не пьет, не курит. Открыл какой-то бизнес, помаленьку развивается. Вот… собственно и вся история. После того как тело Степана Пальши умерло, Сергей Владиславович пригласил нас к себе. Об этой операции от нас и узнал. Естественно не поверил, но потом навел справки, поднял все имеющиеся связи и вот… мы здесь. Сидим, с тобой разговариваем.

— А ему тоже осталось жить шесть месяцев?

По лестнице поднялся Костик. В руке по подносу, на каждом столько еды, что весь Кот-Д'Ивуар накормить можно. Нес он их легко, будто и вовсе не замечал, как слон человека. Дима посмотрел на друга, подвинулся. Костик поставил подносы на стол, один пододвинул ко мне. Но аппетит после рассказа, словно испарился.

— Ты чего такой хмурый? — посмотрел на меня Костик. — Не то купил?

— С едой все нормально, — мельком глянул на поднос. — Просто хочу знать, сколько жить осталось вашему Сергею Владимировичу? А то Дима рассказал, как какая-то Польша пацана надурила.

— Сергею Владиславовичу, — машинально поправил Костя. — А почему ты думаешь, что надурили? — сверкнул на Диму глазами. — Никто и никого не дурил. Парень сам согласился. Он перед смертью и жалел, что согласился.

— Естественно, попробуй не пожалей, когда ты обменял здоровое тело, на то, что мучается от боли на последних стадиях рака!

Дима принялся за еду. Костик, тоже начал потихоньку есть, лишь мне кусок в горло не лез.

— Он знал, на что шел. Его обо всем предупредили. Он перед смертью жалел о своем выборе и…

— Сколько жить Сергею Владиславовичу?

— Я что, на бога похож? — ответил с набитым ртом Костик. — Может десять лет, может год. Может нас всех переживет. Откуда нам знать?

— Вы хотите сказать, что у него со здоровьем все отлично?

— Лучше не бывает, — глотнул кофе Дима. — Я бы на его месте жил и радовался. Здоров как бык, не стар, спортом занимается. Жена, детишки, прорва денег. Зачем ему эта пересадка мозга? Не понятно.

— И вы хотите сказать, что у него нет никакой смертельной болезни? — я чувствовал, что мозг вскоре взорвется от недоверия к реальности. Столько невероятных событий в одно утро явный перебор.

— Мы не хотим сказать. Мы так и сказали, — буркнул Костик. — Жуй, давай. Сам его обо всем спросишь. Перед тем как пересаживать будут мозги, сто пятьдесят исследований сделают. Если что-то и есть, то Петр найдет. А он темнить не любит и обмана не допускает. Насколько я знаю. Давай, ешь, а то Сергей Владиславович весь извелся наверно, скоро уже звонить и ругаться начнет. А характер у него, честно признаюсь, не очень приятный.

Ключи от квартиры были у Костика. Он открыл дверь. Сквозь густой аромат кофе пробивался слабый запах лавандового масла. Повеяло холодом, работал сплит.

О том, что существуют квартиры такого размера — не знал. У родителей обычная «панелька» времен «застоя». У всех знакомых жилье тоже не отличалось ни размерами, ни богатством. Пару раз, конечно, бывал в богатых домах, но по сравнению с квартирой Сергей Владиславовича они показались бомжатниками. В его пятикомнатных апартаментах любой король бы чувствовал себя уютно. Показалось, что такое вбухивание денег, как минимум, нелогично. Мебель делалась на заказ, в этом сомнений не возникло. Шкафы, стулья, софы, диваны, кухонный гарнитур и прочие предметы быта, отличались витиеватостью рисунков и несимметричными формами. На полу, вместо ковров, лежали шкуры животных, а в одной из комнат, в клетке, сидел огромный белый попугай с красным хохолком и здоровенным клювом.

Хозяин квартиры сидел в кухне за круглым столом с кружкой кофе и читал на планшете новости.

— Здравствуй, меня Сергеем Владиславовичем звать, — натянуто улыбнулся высокий подтянутый мужчина в синем спортивном костюме на голое тело. На старика он походил как я на инопланетянина. — Присаживайся, — небрежно махнул на стул, куда и президент не постеснялся бы пристроить пятую точку. — Тебя мои холу… хлопцы не обижали?

Дима и Костик с каменными лицами стояли позади меня и оговорки начальника, казалось, не заметили.

— Всеволод, — представился в свою очередь. — А ваши… хлопцы, нет, не обижали. Все нормально. Даже в макдаке накормили.

— А-а! Так вот почему мне так долго пришлось ждать! — угрожающе глянул на них Сергей Владиславович.

— Простите, но есть очень хотелось, — понял, что сболтнул лишнего и решил взять всю вину на себя.

— Кому? Тебе?

— Да. Я с утра ничего не ел, вот и попросил, когда мимо проезжали, остановиться. А так как там нет мак-авто, то пришлось…

— Хорошо, не тарахти, — остановил мои словоизлияния Сергей Владиславович. — Я понял. А вы, — обратился к охранникам. — Идите, погуляйте, я тут с… — замялся на несколько секунд. — …Всеволодом побеседую.

— Можно мы пока в мастерскую съездим? — поинтересовался Костик. — У нас все та же проблема с движком.

— Опять?! — приподнял брови хозяин квартиры. — Что вы с ним делаете?!

— Да это не мы, — ответил Дима. — Это нас по ходу за лохов держат. После выезда от этих козлов все работает идеально. Час. А потом начинает тарахтеть.

— Ладно, съездите, — небрежно махнул рукой Сергей Владиславович. Когда охранники вышли, отложил планшет. — Чай или кофе? — интонация предполагала либо то, либо другое. И никак иначе.

— Кофе, — мгновенно ответил я. — В «Макдональдсе» он не вкусный, словно из помойной ямы вода, а в таком шикарном доме должен быть самый лучший.

— Кофе так кофе, — Сергей Владиславович поставил красивую, золотого цвета, джезву на огонь. Насыпал кофе из серебристой упаковки без опознавательных знаков, сахара. Налил воды. — Скоро будет, — присел обратно за стол.

Мы, без стеснения, изучали друг друга. Мне его тело нравилось. Именно таким я видел себя в старости, в те, редкие как падающие звезды, моменты, когда о ней задумывался.

Короткие седые волосы торчали ежиком на голове, на носу небольшая горбинка, губы узкие, все время сомкнуты, в карих глазах решительность. Руки крепкие, на теле ни капли жира. Осталось лишь выяснить, ничего ли не точит это здоровое на вид тело изнутри, как червяк яблоко.

— Что у тебя со здоровьем? — Сергею Владиславовичу мое тело понравилось. Довольно улыбнулся.

— Все нормально.

— В армии был?

— Нет. И не горю желанием.

— А чего так? — насторожился хозяин квартиры.

— Уклоняюсь, — не стал кривить душой. — Думаю в институт поступить и получить официальную отсрочку. Думал поступить, — усмехнувшись, поправился. — Но если вас этот пунктик так волнует, то вы можете туда сходить, потопать сапогами по плацу.

Сергей Владиславович оценил шутку. Добродушно улыбнулся и похлопал по плечу.

— Откуда ты?

— Из Шахт, — выдержал паузу, во время которой собеседник обычно спрашивал, где это находится. В этот раз на лице хозяина квартиры возникло странное выражение, будто я ему сообщил, что родом из Вавилона. На всякий случай пояснил. — Это такой маленький городок в Ростовской области. Уголь там… того… Добывали, в общем. А вы откуда?

— Да отовсюду, — как-то резко ответил Сергей Владиславович. — Жизнь сильно покидала. А где родился, уже никто кроме паспорта и не знает. Спортом занимаешься? — продолжил допрос.

— Нет, как-то времени не хватает. Вы про кофе не забыли?

— Забыл, — признался хозяин квартиры. Резво вскочил и подбежал к плите. Как раз вовремя, чтобы снять джезву. Достал из шкафа розовую кружку и перелил в нее содержимое. Выключил конфорку, а турку бросил в раковину.

— Пожалуйста, — поставил передо мной кофе. — У моей любовницы был хороший вкус к этому напитку. Она всегда тщательно выбирала зерна, сама молола и варила, кстати, потрясающе. Но теперь пришлось расстаться. Даже жаль немного.

— А почему расстаться? — пришла моя очередь насторожиться. Превращаться в импотента крайне не хотелось, хоть и приготовился к такому жизненному повороту.

— Потому что в этой квартире, до операции, будешь жить ты. Ее пришлось выгнать. После операции можешь оставаться жить здесь, или переезжать в дом. Как знаешь. Советую переехать в дом. Там и пространства больше, и жена есть. Красивая кстати. С детишками поиграешь. А эту, секретную, так и будешь использовать. Для душевных утех. Думаю, тебя в первую очередь интересует, чем я занимаюсь? — резко сменил он тему, не дожидаясь ответа, продолжил. — Бизнес у меня свой. Недвижимость.

Я глотнул кофе, обдумывая услышанное. Чего этому человеку не хватает? Любой другой от восторга бы описался, предложи ему такую жизнь. Чего надо этому Сергею Владиславовичу?!

Кофе вкусный. Настоящий. А не помои из предприятия быстрого обслуживания. Я сложил руки на кружке, стараясь согреться.

— Замерз? — обратил внимание хозяин квартиры. — Так чего молчишь? Язык проглотил?

Он сходил в одну из комнат, выключил сплит. Вернувшись, уселся на стул и пристально посмотрел мне в глаза.

— У тебя там, — бесцеремонно указал мне в пах. — Все нормально?

— Колом стоит при виде красивых женщин, — так же бесцеремонно ответил я. — Еще вопросы?

— Пока нет, — Сергей Владиславович откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Рассматривал мое тело с видимым наслаждением. При других обстоятельствах я бы рванул оттуда без оглядки, заподозрив в нем представителя политкорректной ориентации. Но, учитывая обстоятельства, понимал, что он представляет, как смотрится в зеркало, на свое новое, помолодевшее, тело.

— Тогда у меня есть, — отхлебнул я кофе. — Один такой большой и глобальный вопрос.

— Ну-ну? — Сергей Владиславович, явно заинтересовавшись, поерзал на стуле.

— Чего вам еще надо? Ведь у вас и так все есть! Жена, дети, деньги. Даже секретная квартира на Тверской для любовницы! Что вам еще надо?!

Он несколько мгновений смотрел на меня, потом опустил взгляд. Глубоко вздохнул и сказал:

— Тяжело объяснить.

— Так попробуйте.

— Попробовать, говоришь… — он посмотрел на меня с раздражением, будто я нищий и пристаю к нему с подачками. — Ладно, — поглядел на мою кружку. — Конечно, попытаюсь, но знаешь пословицу, что сытый голодному не товарищ?

— Знаю.

— Ты меня попросту можешь не понять. — Он провел ладонями по лицу, словно пытался вытереться, а мне показалось, что попросту время тянул, придумывал причину. — Значит, ты думаешь, что у меня все есть? Так?

— Так, — решительно кивнул я.

— И это правда. У меня все есть. Да только жизнь к концу подходит, а что я сделал? Ничего. Ровным счетом. Хочется след после себя оставить. Или в науке или в живописи, может в литературе. А может и еще где-нибудь.

— Так в чем проблема? — искоса глянул на него. Что-то не договаривал. С его деньгами явно можно след оставить. Даже не след, а целый кратер.

— Проблема в том, что я этого уже не успею. Сколько мне осталось? Год? Двадцать лет? Не знаю. Может, и все тридцать еще проживу. Но проблема в другом. Я уже не смогу творить так, как творил бы без денег. Да и относиться ко мне всерьез уже не будут, потому что в этой жизни можно заработать либо деньги, либо славу. Деньги у меня есть, но в могилу с собой я их не заберу. А славу забрать можно. Это единственное, что можно забрать с собой.

В этом моменте я его понял. Это как в игре поставить бессмертие. После неуязвимости, почувствовав вкус вседозволенности, не захочется возвращаться обратно слабым и смертным человеком. Несколько интересных игр я из-за этого так и не прошел. Поставил бессмертие и интерес пропал. А насколько интересной игрой должна быть жизнь?

— Но вы, например, можете все раздать. Этим уже можно заработать нехилую славу.

— Раздать?! — усмехнулся Сергей Владиславович. Допил кофе и поставил кружку рядом с планшетом. — Да, в теории могу имущество раздать, бизнес продать, а все деньги вновь раздать, все связи порвать раз и навсегда, чтоб обратного пути не было. Могу? Могу. Только силы не те. Возраст сказывается. Не могу уже работать по двенадцать, пятнадцать часов в сутки. Понимаешь?

— Нет, — покачал я головой. Работать по пятнадцать часов в сутки было за пределами сознания.

— Ладно, — махнул на меня рукой, как на надоевшую муху, хозяин квартиры. — Мы все обсудили, и пора бы…

— Нет, мы не все обсудили, — уверенно сказал я. — Вы так мне доходчиво и не обосновали, для чего хотите поменяться телами!

Брови Сергея Владиславовича сдвинулись, пальцы левой руки забарабанили по столешнице.

— Ты совсем глупый? — в голосе чувствовалась сталь, неудачная актерская игра, которую изображал с начала встречи, закончилась. — Может тебе еще теорему Пифагора доказать? Зачем обосновывать, для чего меняться телами?! Тут и младенцу все понятно! Жить хочу! Попросту жить!

— Тогда…

— Болячек у меня никаких нет, — перебил хозяин квартиры. — Для моего возраста у меня отличное здоровье. Скоро сам в этом убедишься. Есть еще какие-то вопросы? — и, не дав ответить, продолжил. — С утра заеду, заберу тебя, и поедем к Петру. Пока что располагайся. Все, что найдешь в холодильнике, можешь есть. Всем, что есть в квартире, можешь пользоваться. Ключи тебе не оставлю. Не доверяю. Все понятно?

Кивнул недовольный, что меня здесь, по сути, запирают как заложника.

— Просто предохраняюсь, — понял мое настроение Сергей Владиславович. — Я тебя не знаю. Вдруг ты сейчас вынесешь всю квартиру?

— Да у вас там такая охрана, — указал в пол. — Что и мышь кусок сыра не вынесет!

— Знаешь, есть такой анекдот, бородатый как старый шахид: как приходил любовник — все видели, как выносили квартиру — не видел никто. Жизненный анекдот, кстати. А ключи тебе без толку без пропуска. Охрана не пропустит. А пропуск делать долго. Нам скорее операцию успеют сделать. Можешь, кстати, осваиваться. Если не передумаешь, эта квартира вскоре будет твоей. Нравится?

— Очень, — честно признался я.

— Это еще что! Ты мой дом не видел, — с гордостью сказал Сергей Владиславович. — Там даже два подземных этажа есть! Ладно, успеешь еще насмотреться. Да и жене не хочу тебя показывать. Мало ли чего заподозрит. Они, бабы, народ прозорливый. Может и не понять, что произошло, но заподозрить неладное. Тебе же потом проблемы и разгребать.

— Жена-то красивая? — неожиданно для самого себя брякнул я.

— Жена красивая! В фильме «Кенгуру здесь» играла. Смотрел?

— Нет. Даже не слышал.

— Артхаус не любишь?

— А что это?

— Понятно, — Сергей Владиславович скривился, будто я рассказал, что тараканами питаюсь. — Направление в искусстве такое. В общем, посмотришь в интернете, если интересно. Моя жена там медсестру-стриптизершу играла. Не перепутаешь. Ладно, до завтра.

Направился к двери, а я, словно гостеприимный хозяин, поплелся следом, провожать. Сергей Владиславович сунул ноги в мокасины, достал из кармана ключи.

— И последнее, — сказал он. — Попугая не выпускать, потом не поймаешь. А если и поймаешь, он тебе клювом может череп проломить. Да, злобная птица. Давно бы от нее избавился, да девушка, что тут жила, не позволяла. А сейчас не до него. В офис надо и дел куча. В общем, как-нибудь на днях его продам или в зоопарк отнесу.

— А может попросту в окошко? — предложил я. — И пусть себе летит, свободе радуется.

— Ты знаешь, сколько он стоит, чтоб его в окошко?! — выкатил глаза Сергей Владиславович. — Это какая-то редкая порода, с каких-то дальних островов, какого-то богом забытого архипелага! Если по дешевке продать все равно на машину хватит!

— Ни фига себе! — поджал я нижнюю губу, конечно не поверив, что какая-то птица может столько стоить.

— Ладно, — протянул он руку. — Надо бежать. Чтобы завтра утром, к восьми, был готов. Понял?

— Понял, — пожал я жилистую ладонь.

Сергей Владиславович вышел и захлопнул за собой дверь. Загремели замки. Один, второй, третий. Над входом загорелась красная лампочка сигнализации. Всерьез квартирка охранялась, всерьез. Да и не квартирка собственно, а квартирище.

Прогулялся по комнатам, разглядывая, чем бы заняться. Когда дошел до ванны понял, что следует сделать в первую очередь — искупаться, как нормальный человек.

В ванной сидел долго. Часа два, а может и больше. Пока попробовал все функции, пока просто попарился, пока вымылся. В общем, когда вылез и вытерся, часы показывали начало четвертого. Старую, грязную одежду, надевать не хотелось. Секунду подумал, а после кинул всю, даже трусы, в стиральную машину. Нашел порошок и, разобравшись в программе методом «тыка», запустил. Сам остался в чем мать родила.

Машина показала, что стирать будет два часа тридцать минут — явно с программой не угадал, на шелк поставил. Не страшно. До утра совершенно свободен.

Босыми ногами по шкурам ходить приятно. Полный сил и энергии после продолжительного купания еще раз обошел всю квартиру в поисках занятия. Конечно, всегда оставался телевизор, но за время проживания в Москве я отвык просто валяться на диване и пялиться в эту шевелящуюся картинку. Взгляд остановился на попугае. Птица смотрела на меня, с таким выражением, словно спрашивала голосом того «Васи» с «Тимирязевской»: «Чё вылупилось, мурло?». Наверно я бы не удивился, если бы попугай это даже вслух сказал, слишком у него быдловатый взгляд.

Усмехнулся собственным мыслям. Чего от безделья в голову не полезет?! Быдловатый взгляд попугая! Надо же?!

В другой комнате, на тахте, несимметричной, как и вся мебель в этом доме, лежал ноутбук. Девятнашка. Я присел, положил рядом телефон. Открыл компьютер, нажал кнопку запуска, всей душой умоляя, чтобы не стояло пароля. Высокотехнологичное устройство пилилкнуло, показало разноцветные форточки, символизирующие окно… и задумалось. Качественно и надолго. Проще говоря — зависло. Индикатор загрузки процессора горел беспрерывно. Лампочка разряда батареи мигала красным. Явно не к добру. И где в этих хоромах искать зарядку? Делать нечего, отправился на поиски. Проходя мимо попугая, спросил:

— Где зарядка, Пентюх?

— Пошел вон скотина, я тебя больше не люблю! — получил немедленный ответ.

— Вот это да! — остановился я пораженный. До этого дня судьба сводила лишь с волнистыми попугайчиками. Они тоже копируют человеческую речь, но плохо. Зачастую приходится вслушиваться. Да и для запоминания одной фразы надо им долго ее повторять. Эта же огромная птица сказала громко, четко, даже с интонацией, а самое главное то, чему ее явно не учили.

— Так ты еще и разговариваешь, Пентюх! — подошел ближе к клетке. — А ну скажи что-нибудь.

Попугай вытаращился на меня своим быдловатым взглядом. Молчал.

— Ну же, Пентюх, чего молчишь?

Вместо ответа из-под хвоста вывалилась белая субстанция. Бухнула на дно клетки.

— Засранец, — прокомментировал и пошел дальше на поиски зарядки. В первую очередь надо решить, где ее могли оставить? Встал посреди комнаты и почесал подбородок. Потом представил, какой из меня сейчас сыщик: широко расставленные ноги, голый, с умным видом чешу подбородок. В Скотланд-Ярд наверно бы сразу приняли, без разговоров. Решил не мудрствовать, а просто пройтись и осмотреть комнаты.

Зарядка нашлась быстро, за столом в гостиной. По крайней мере, я бы использовал эту комнату как гостиную. Подключил к ноутбуку. Розетку тоже нашел быстро, за тахтой. Компьютер точно завис. Нажал аварийное выключение, после вновь включил. На этот раз логотип сменился тремя котятами, мило смотревшими с экрана. Заметил, что на компьютере стояла «XP». Никогда не понимал людей, не умеющих смотреть вперед. Раз чему-то научившись, они больше не желали постигать новое. Вряд ли компьютер принадлежал Сергею Владиславовичу, скорее любовнице.

«XP» так «XP». Мне собственно без разницы, даже если гадости нахватаюсь. Антивирусной программы, кстати, на этой машине не стояло. Типичный подход блондинки: автомобиль движется, потому что колеса крутятся. Встречал таких, не обязательно блондинок и не обязательно женщин, кто считает себя человеком двадцать первого века, а в технике ноль. Теперь не удивительно, что компьютер не включился с первого раза. Вряд ли Сергей Владиславович выбирал любовницу за тонкий ум и обширные знания.

Подключился к незапароленому вайфаю, еще один признак «блондинки», порыскал на рабочем столе, а после и в меню «программы» иконку интернет браузера. Не нашел. «Internet explorer», естественно, вообще за браузер не считал. Где-то прочел, что эта программа нужна для того, чтобы выйти в интернет и скачать браузер. Так и сделал. Вообще привык к «Opera», но в последнее время, когда имел компьютер, начал на «Mozilla Firefox» переходить. По привычке скачал «Opera». Когда загрузилась, клацнул на «установить». Красная буква «О», бегунок под ней, тоже красный. Установилась моментально. Видно компьютер мощный, просто умственное развитие хозяина этой машины остановилось приблизительно в две тысяче третьем.

Полазил по сайтам, посмотрел новости, в онлайн-игру зашел, где раньше зависал. Оказалось, забанили из-за долгого отсутствия. На сайт анекдотов заскочил, прочитал парочку. Смеяться настроения не было. Тогда решил еще раз почитать про пересадку мозга. Новой информации не узнал. На всех сайтах одно и то же: невозможно. Некоторые ученые допускали вероятность такой операции, но в далеком будущем. Вновь стало не по себе. Подошел к зеркалу в коридоре, посмотрел на лоб. Что там за черепом прячется? Понятное дело — мозг. Даже как выглядит, знаю, видел на множестве картинок. Но разве его можно пересадить? И тогда где окажусь я? Там, где мозг или там, где тело? Где я сейчас, в теле или в мозгу?

Вгляделся в собственные глаза, будто они могли дать ответ.

Замок в двери тихо-тихо щелкнул. Затем ключ повернулся во втором, после в третьем. Сигнализация к тому времени уже была выключена. Я застыл в коридоре, наблюдая за дверью. О том, что стою, в чем мать родила, забыл. Как-то не ожидал сегодня никого. Первая мысль — вернулся Сергей Владиславович, о чем-то спросить. Но на пороге появилась длинноногая блондинка в короткой кожаной юбке и красной маечке с открытой спиной. В одной руке держала подобие сумочки, куда ничего кроме бумажных денег поместиться не могло. В другой ключи. Она огляделась и поначалу меня не заметила. Не разуваясь, пошла по шкурам на кухню, убедившись, что там никого, направилась обратно и тут-то наши взгляды встретились.

Сказать, что было стыдно — не сказать ничего. Но сдвинуться с места не мог, так и стоял перед зеркалом. Чувствовал, как кровь приливала к лицу, словно запорный вентиль сорвало.

— А ты… — застыла блондинка. — Понятно, почему он меня выгнал. — Уверенно покивала. — На мальчиков перешел!

Прошла мимо.

— А кто тебе разрешил брать мой компьютер! — взвизгнула она.

Я поспешил в комнату, объяснить и за ноутбук извиниться. Когда забежал, возникла мысль, что надо чем-то прикрыться, но в квартире такой порядок, что кроме шкуры на полу и схватить-то нечего. Блондинка закрыла компьютер, даже не выключив, и сматывала зарядку.

— Кто тебе, гомик, разрешал брать мои вещи?! — посмотрела на меня с такой ненавистью, что я чуть не воспламенился. — Что ты еще брал?

— Простите, — забормотал, продолжая искать глазами, во что можно завернуться. — Я не… Мне Сергей Владимирович… Владиславович сказал, что всем в этой квартире могу пользоваться…

— Я тебя, паскуда, спрашиваю, почему ты берешь мои вещи?! — девушка меня не слушала. Вынула из шкафа большую сумку и бросила туда компьютер. Треск ломающегося корпуса не услышать было тяжело. Она не услышала. Принялась кидать в сумку вещи из шкафа.

— Вам Сергей Владиславович разрешал забирать…

— Пошел вон, гомик, — истерично бросила она. Шмотки летели в сумку, точнее мимо, на пол.

Решил пустить ситуацию на самотек. Зачем мне платья?! Не уверен, что она сама их себе покупала, но мне от этого не холодно и не жарко. Подошел к тахте забрать телефон, а после на кухне пошариться в холодильнике. Блондинка увидела краем глаза движение. Не успел я ничего предпринять, когда коршуном подлетела, вцепилась одной рукой в волосы, второй, ногтями, попыталась выцарапать телефон.

— Кто тебе разрешал брать мои вещи, тварь? Отдай!

— Отпусти меня! — попытался вырваться, но держала она крепко и дергала сильно. — Это мой телефон!

— Кто тебе, гомик проклятый, разрешал брать мои вещи?! — продолжала талдычить срываясь на визг.

— Да отпусти ты меня гнида бешенная! — я, что есть сил, дернулся, высвободил волосы, клок остался в ее руке. Телефон убрал за спину. — Это мой!

Вместо ответа успел заметить, как ее нога поднялась… В следующий миг низ живота пронзила боль, колени подогнулись, и я упал. На глаза выступили слезы, из горла вырывались стоны, руки сомкнулись на горевших адским пламенем гениталиях. Дальнейшее словно растворилось в тумане из дикой, всепоглощающей боли. Время свернулось в секунду, длиною в вечность.

Когда мысли начали собираться в кучу, я по-прежнему лежал на полу перед тахтой. В квартире стояла тишина. Медленно поднявшись, огляделся. Сумки, куда эта сумасшедшая блондинка кидала вещи, не было. Поискал глазами телефон. Исчез. Прихрамывающей на обе ноги походкой, выбрался в коридор. Входная дверь настежь распахнута. Закрыл. Поочередно заглянул во все комнаты, в каждый угол. Никого, лишь попугай сидел на жердочке и быдловатым взглядом наблюдал за моими перемещениями.

— Идиотка, — сказал я ему.

— Пошел вон скотина, я тебя больше не люблю! — получил немедленный ответ.

— А я, чтобы ты знал, тоже теплых чувств к тебе не испытываю, — ответил птице.

— Скотина! — смотрело на меня пернатое.

Такой наглости не ожидал. Даже обомлел на несколько мгновений.

— Сам ты скотина! — вырвалось непроизвольно, а на лицо выползла кислая улыбка.

После прошелся еще раз по квартире. Везде бардак. Шкафы, тумбочки и комоды вывернуты, словно группа домушников пронеслась ураганом. Такой бардак за считанные мгновения может навести лишь женщина.

— Бешенная! — подошел к зеркалу и внимательно осмотрел ушибленное место. Видимых повреждений не заметил. Хорошо. Вряд ли Сергей Владиславович согласится меняться телами, если у нового будут отбиты детородные органы.

Кроме как смотреть телевизор в квартире больше делать нечего. Направился в кухню. В холодильнике полно продуктов. Одному так вообще недели на две. Сложилось чувство, что здесь готовились к приему гостей. Хотя, может у богатых всегда так? Со своей экономией давно позабыл, что такое полный холодильник еды, а ведь когда был маленький и отец был каким-то большим начальником на угольной шахте, у нас тоже холодильник порой закрыть было тяжело. Из всего многообразия продуктов выбрал яйца и копченую колбасу, судя по виду ужасно дорогую. Отыскал сковороду, поставил на огонь. Пока нагревалась поискал в шкафчиках подсолнечное масло. Нашел нечто похожее в стеклянной бутылке с надписями на странном языке. Покрутил в руках — ни слова по-русски и даже по-английски. Но на вид похоже. Сделал маленький глоток. В детстве мама поила меня подсолнечным маслом — избавляла от запоров. Потому на всю оставшуюся жизнь я приобрел стойкий иммунитет к его неприятному вкусу. Действительно, оказалось масло. И на вкус хорошее. Пои меня мама в детстве таким, проблем бы у нее было в миллиард раз меньше.

Пожарил омлет из четырех яиц, воспользовавшись молоком из недр холодильника. Нарезал на тарелку хлеб, колбасу, взял майонез. Составил еду на поднос и отправился смотреть телевизор. Есть на несимметричном, но донельзя мягком диване было не удобно, поднос соскальзывал с колен. Однако для сна, по-моему, он подходил идеально.

Когда стемнело, выключил телевизор. Поднос с пустыми тарелками давно стоял на полу, рядом с диваном. От рекламы тошнило. Причем в прямом смысле слова. Потянувшись, резко вскочил. В глазах на несколько мгновений потемнело. Когда зрение пришло в норму, направился в ванную. Вспомнил, что одежда давно постиралась, осталось ее развесить, чтоб высохла. В темноте обо что-то споткнулся. Возникла даже мысль убраться, но лень встала стеной, запрещая заниматься подобной ерундой, да еще и не в своей квартире. К хождению голышом привык, смущала лишь темнота. Казалось, что в такой большой квартире обязательно должен быть кто-то кроме меня и попугая. Гад пернатый, кстати, здорово мешал смотреть телевизор. Оказалось, что в его лексиконе имелись такие выражения, что и у грузчиков уши могли в трубочку свернуться. Кто-то и когда-то в этой квартире так изощренно матерился, что даже не верилось, будто здесь жили любовницы. По-моему, женщины не могли настолько грязно ругаться. Хотя… женщины и не продавались в отличие от тех, которые жили здесь.

Протопал в ванную. Достал вещи, вывесил на балкон. Эта часть квартиры меня поразила. Никогда в своей жизни не видел пустых балконов. Пустых, не когда там полочка с банками или инструмент в углу, а идеально пустых. На балконе лишь шкура на полу лежала. Поглядел в окно. Вид во двор, ничего интересного. В потемках заметил пост охраны, где несколько человек смотрели телевизор, первый канал, если зрение не изменяло. Чем заняться так и не нашел. Подумал даже игрушкой на телефоне развлечься. Потом вспомнил, что у меня его больше нет. На душе стало муторно и тоскливо, будто не китайской поделки лишился, а близкого человека. А вдвойне обидно оттого, что отобрала женщина. Рассказать такое друзьям в Шахтах — умрут со смеху. Воспоминания о малой родине вогнали в еще большую тоску. И чего не сиделось дома? Хотелось поехать в столицу, взять быка за рога? Пожалуйста, я в Москве.

Вообще с представителями богатого класса нашего общества, по роду специфической деятельности, сталкивался не единожды. И для себя разделил их на два типа. Первый — рассудительные и умные. С ними легко общаться, можно договориться. Второй тип — истеричные особы, обычно происходят из тех, кто сам ничего не заработал, а лишь получил все и сразу. Блондинка явно из второго типа, да еще и со взбудораженными нервами из-за расставания, измены и ревности.

От этого менее тоскливей не становилось. Телефона лишился. Глубоко и тяжко вздохнул.

В одном из шкафов нашел старый клетчатый плед и завалился на мягкий, как перина, диван. После не поленился встать и закрыть дверь. Вдруг попугаю вздумается ночью побеседовать? Перед тем как уснуть вспомнил, что не поставил будильник. Взгрустнул.

Телефон дарила мама на восемнадцатилетние.