Они устремились вперёд.
Через пару часов, ведомые указаниями Амита, монахи добрались до назначенного медиумом места. Перед их взором предстала картина удивительная.
Уходящий глубоко в землю и возвышающийся над ней на пару десятков метров, над ними находился гигантский поршень. Вылитый из белого метала, неизвестному никому из этих троих, он выглядел совсем новым, словно его запустили только вчера. Безустанно, поршень вздымался вверх-вниз, передавая энергию чему-то находящемуся под землей, но при этом не издавал никакого гула. Пустыня так и оставалась безмолвной, здесь не было даже ветра.
- Что это? - Завороженным голосом произнесла Ора, когда Стижиан опустил на песок Амита. - Это явно не какое-то природное явление. Это технология.
- И притом очень древняя. - Медиум с трудом поднялся на ноги. - Здесь нет жизни уже много веков. Кто же её соорудил?
- Мне больше интересно, на чём она работает. - Монахиня пробежалась вперед и заглянула за угол широкого поршня. Из её уст вырвался долгий восхищенный стон. - Это - устье сухой реки, Амит! - Её глаза загорелись детской радостью. - Она существует! Стиж! Веди его сюда!
- Я сам дойду! - Медиум оттолкнул руку друга и поспешно захромал к монахине, стараясь не выдавать всей боли, что переживало его тело. - О Богиня!
Оказалось, что поршень находился на возвышении, похожем на высоченный обрыв бархане. Где-то там, внизу, находилось отверстие, и из него сыпался и двигался песок золотого цвета, действительно похожий на драгоценный металл, в отличие от прочих песчаных оттенков пейзажа.
Ора приобняла замершего в восхищении медиума и повернулась, чтобы взглянуть на его лицо. И тоже замерла.
Голубые глаза золотоволосого мужчины смотрели куда-то вбок, вместо них на чудесную картину взирало нечто другое: это были две черные точки, расположенные в сантиметре от расширенных зрачков. Крохотные, но заметные на воспаленном глазу. Они словно были второй парой... глаз.
- Счастлив, историк? - Улыбаясь, Стижиан хлопнул Амита по плечу. Тот обернулся, и уже своими глазами посмотрел на монаха. - Ты в порядке?
- Д-да. Вполне. - Ответ был несколько неуверенным, но монах не ожидал услышать что-то более позитивного от человека, который три года пробыл в коме и вскоре после пробуждения отправился в мёртвые земли. - Нам надо как-то спуститься.
Во-Сен громко прыснул и снова посадил медиума на спину. Тот едва ли не вскрикнул, не ожидая этого.
С громким криком, словно ему было восемь лет, он побежал вниз, он увидел перед собой крутую, заснеженную горку. Мощность потока была такой, что некоторые участки песка вокруг поршня оказались покрыты инеем, а кое-где даже снегом. Стижиан с разбегу прыгнул вниз. Некогда почти бесстрашный, Амит завопил от ужаса, решив, что его друг метит в реку, движущуюся с невероятной скоростью.
"Мы разобьемся!" - мелькнуло в голове медиума.
В десятке метров над землей, уже набрав приличную скорость, Стижиан телепортировался и мягко приземлился в паре метров от реки. Полминуты спустя рядом оказалась Ора.
- Ты визжал как девчонка. - Усмехнулась она.
Амит взглянул на неё с такой злобой, что ей пришлось сделать непроизвольный шаг назад.
- Вы как дети. - С хрипотцой в голосе прорычал он, глядя куда-то вбок. - Дальше мы не пойдем.
- Скорей бы дойти до границы пустынь... Почему дальше не пойдем?! - Ора протянула ему руку и помогла встать.
- Нет надобности. Ваш чудо-нериец уже возвращается.
- Что?! - В один голос воскликнули монахи.
- Уже? - Стижиан схватил медиума за плечи. - Точно? Ты уверен? Он не нашел город?
- Нашел. - Глаза Амита налились серой грустью, и он продолжил смотреть куда-то вбок.
Крепко сжимая в руке посох, Астируми взирал на стремящееся к небу дерево Наахт, породившее это изумительное оружие. Это восхитительной красоты чудо осталось таким, каким оно было запечатлено в памяти нерийца: широкое, с гладкой белой мраморной корой, оно искрилось силой и могуществом.
Пару лет назад Руми услышал одно людское поверье: что кошки - проводники в мир мёртвых. С учетом царящей в людском мире религией, ничего не ведавшей о жизни после смерти, существование такого поверья удивило нерийца и кольнуло его в самое сердце. Он знал что-то о кошках и смерти, но что - смог вспомнить только сейчас, стоя перед белокаменным деревом.
Вертикальные зрачки Руми сузились до такого состояния, что их вовсе не было видно. Широко распахнув глаза, остающиеся спокойными, он смотрел на выступающие из золотистого песка корни белого дерева и не был готов обернуться, ведь он с трудом дошел сюда, сохранив рассудок.
Нерийца окружал свет.
В небе сияло золотое солнце, беспощадно палящее и безустанно испускающее свои лучи. Дотягиваясь до земли нерийцев, солнечный свет сталкивался не с землей или песком, а со стеклом, которым были покрыт весь город Неро.
От моста, обнимающего Нерийскую Левую, одну из рек-близнецов, шла прозрачная, словно ключевая вода, широкая дорога. Извиваясь и ветвясь множеством троп, она упиралась в бесконечную стеклянную плиту, на которой и стоял город Неро.
Мало кому удавалось найти реку Сухую и пересечь пустыни Кор и Нериль. И те немногие, кому удалось испить из воды Нерийских Близнецов и пересечь мост, слепли, едва их глаза опускались на город.
Построенный из стекла, он сиял подобно ледяному дворцу, освещенному холодным солнцем. Каждый сантиметр города отражал беспощадные лучи вечностоящего солнца, превращая Неро в поле, усыпанное ярчайшими звездами. Каждый дом, каждый двор был подобен небольшому божественному дворцу.
В память Руми лились воспоминания. Не его - они были слишком яркими. Перед его глазами возник пейзаж местности за его спиной. Не было стекла, не было подобия ледяных дворцов: были высокие, словно деревья, узкие дома, возвышающиеся над песчаным настилом на несколько метров. И была ночь. Одна из тех ночей, когда прекрасные нерийские девы, с их стройными телами и прекрасными лицами, одевали ярчайшие из платьев и пускались в танец. Словно обнаженные, ничто не сковывало их движения, они танцевали ночи напролет, и свет звезды заставлял их одежды сиять.
Астируми видел это так, словно самолично присутствовал там.
Он начал вспоминать.
Он помнил дев. Он помнил множество лиц. Он помнил, как сияющий стеклянный город впервые за три сотни лет укутала тьма. Он помнил, как нечто, не вписывающееся в картину города, заполонило его, подобно саранче. Он помнил бой. Он помнил прекрасных дев, держащих в руках заостренные белокаменные мечи или сидящих верхом на гигантских кошках, с самыми разными цветами шерсти. Он помнил...
Он вспомнил!
Малышу Астируми было чуть больше четырех лет, когда его мать, белокурая наездница, и сестра, владелица вознесшейся ветви древа Наахт, распахнули дверь в его комнату и сказали, что им нужно бежать. Когда они вышли из дома, небо было черным, а город устилали синева магических огней и багрянец крови, залившей все улицы.
Заговоренные неведомой магией, стрелы и мечи пронзали наездников, поражая их и верных им кошек. Бой кипел. Меченосцы и людские головорезы отклонялись от атак защитников города и пытались даже уже не атаковать, а выжить, но все было безуспешно: ни один меч не мог пронзить носителя ветви Наахт.
Нападающие, сколько бы из них не было убито, поднимались вновь и атаковали с неубывающей силой. Шаг за шагом, метр за метром, все ещё живые нерийцы были оттеснены к Нерийской левой - другу и заклятому врагу в одном лице.
Перед глазами Руми, словно наяву, возникло то мгновение, когда заговоренная стрела пронзила голову его матери. Крича, он хотел приблизиться к ней, обнять её, но перед ним возникла серебряная кошка: верное её матери существо, ценившее всё то, что ценно хозяйке. Своей огромной пастью, она схватила ребенка и побежала прочь, но пронзенная несколькими стрелами упала, не добравшись до второго моста.
Астируми лежал, придавленный тушей ещё дышащей мохнатой воительницы.
"Сбросьте в реку. Как и всех прочих" - помнил он голос, полный слёз и ужаса, но в то же время и холодной решительности.
Когда с него сбросили тело умирающей кошки, он увидел над собой множество лиц. Все они были серыми, смазанными, но одно он запомнил совершенно четко: это была женщина. Высокая, молодая, с сильным телом и золотыми волосами. Её глаза сияли ярким бело-голубым светом, какие бывают у Амита, стоит ему заговорить с чьим-то, кроме собственного, духом.
"Этот - беловолосый" - сказала она - "в его памяти могут храниться нужные нам знания. Доставьте его в Таэтэл"
Тогда Руми хотел плакать. Хотел реветь и кричать, что угодно, чтобы не слышать шума умирающего города. Но кошки не умеют плакать, как и нерийцы.
Стоя спиной к мертвому городу, последний из нерийцев ещё крепче сжал посох и сделал неуверенный шаг к белому дереву.
Он не хотел ни о чем думать, память работала помимо его воли, наваливая на него всё новые и новые воспоминания, добавляя новые, ужасные подробности, которые лучше было бы забыть.
Древо Наахт. Дерево, которое видит смерть.
Никаких гаданий, никаких взглядов в будущее, ничего подобного. Наахт не способно сообщить как и когда умрет существо, возжелавшее узнать ответ на этот вопрос. И само оно никаких ответов не дает. Оно дает лишь возможность, а нерийцы ею воспользовались. Они приняли силу древа, знающего, когда любое живое существо, ведает ли оно, желает ли оно, готово принять смерть.
Перехватив посох обеими руками, Астируми быстро сделал несколько широких шагов к наахту и размахнулся со всей силы. Он вложил в не несущий смерть удар всю ненависть и всю грусть, терзавшие его сердце. Словно желая сбросить их с себя, он ударил посохом о ствол белокаменного дерева.
Словно скорлупа расколотого ореха, посох сбросил с себя бесчисленные искрящиеся в лучах солнца песчинки.
Обхватив ствол дерева, Руми понял, что у него сбилось дыхание, что эмоции взяли верх над его телом. Это непозволительно для меченосца, владельца вознесшейся ветви Наахт.
Не глядя на посох, ставший гладким, без единой руны, царапины или отметины на нём, нериец поклонился белому дереву и решительно двинулся назад, к стеклянной дороге, не глядя на бесчисленные останки его сородичей, которыми был устлан весь город Неро.
Он шел вдоль реки Сухой, где было мало-мальски прохладно и сносно. Выкорчевывая из мыслей воспоминания и тревоги, переполнившими его разум, он поспешным шагом двигался к границе двух пустынь.
Невзирая на то, что Кор и Нериль - естественно образовавшиеся пустыни, их граница была четко вида, словно на картинке, нарисованной маленьким ребенком. Это была весьма ровная линия, на которой сталкивались белые и золотые пески, над которыми сияло вечностоящее солнце.
Что-то внутри Руми желало сообщить ему нечто важное об этом солнце, но всё его сознание было охвачено воспоминаниями о той единственной за несколько столетий ночи.
У границы двух пустынь, явно бранясь, или это у них способ общения был такой, виднелись три монаха, хоть одному из них здоровье не позволяло так себя именовать. В какой-то момент, Амит легонько треснул Стижиана по боку и указал в сторону нерийца, резко ускорившего шаг.
Он не знал, что его пугает, но чувствовал, что им нельзя переступать границу, ни в коем случае. Внутри него все похолодело, озноб пробежал по телу. Не отдавая себе отчета, он выкрикнул:
- Амит, не двигайся!!
"Мне очень жаль, хозяин"
Нога медиума перешагнула четкую грань двух пустынь.
Все произошло очень быстро.
Его тело словно сжали в тиски, и сам весь он сжался. Шесть осколков северной звезды, заполнившие сосуд Амита, почувствовали притяжения чего-то, им подобного. Сжавшийся в уголке души, Фузу кричал, но его голос оказался неспособным пробиться сквозь пласт энергии всезаглушающих осколков.
Вечностоящее в небе солнце начало вращаться, так скоро и так явно, что все это заметили. Оно набирало обороты, выплескивая накопленное в нём тепло, и стало ещё жарче. Температура поднялась до таких высот, что воздух начал обжигать полость рта и горло, но монахи и нериец успели сделать ещё один вдох.
Висящий в небе осколок Северной Звезды почернел, набрав невероятную скорость, и на границу пусть Кор и Нериль опустились сумерки.
От резкого перепада света, какое-то время никто ничего не видел, только пятна света мелькали перед глазами.
Руми прозрел первым, и увидел, как медиум, использовав никому неизвестную магию, невидимую, но ощутимую, попытался отбросить монахов подальше от себя, но откинуло только Ору.
Осколок, подобно камню, падал со всей набранной скоростью с неба и во мгновение ока пронзил медиума, не ранив его, но проникнув.
Земля под ногами Амита просела. Действуя как хитроумная охотничья ловушка, песок, ровным кругом, где центром был медиум, провалился в бездонную черную яму. Поднялся вихрь, порыв за порывом превращающийся в песчаную воротку. Ветер такой силы был чем-то невиданным для всех, кто наблюдал за этим.
Словно в замедленном действии, Стижиан видел, как его друг опускается в бесконечную тьму песков. Ведомый инстинктом, он телепортировался к нему и схватил за локоть:
- Держись! - Прокричал он настолько громко, что даже сквозь вой тысячи ветров Амит услышал его.
Успевшая вскочить на ноги Ора собрала почти всё имеющееся в её сосуде сияние, чтобы сплести две нити и ухватиться ими за Стижиана, которого уже едва не засосало в воронку вместе с другом. Руми подоспел вовремя и помог монахине удержаться на месте: мощь и стоны ветра были столь сильны, что задевали даже нити сияния.
- Держись. - Повторил Стижиан, не имея ни малейшего понятия о том, что делать дальше. Он чувствовал, что даже сил Оры и Руми не хватит, чтобы вытащить их обоих. Амита тянуло в воронку много сильнее, чем его, но у монаха не было времени подумать почему.
- Это осколки, - прочитал он по побелевшим от боли губам друга, - они тянут.
До той секунды его глаза были напуганными, но страх в них сменился чем-то воистину ужасным: болью, бесконечной болью. Со всей силой, что была в умирающем теле медиума, он вцепился в руку Стижиана. А тот не знал, что делать дальше. Нити сияния, которыми Ора и Руми пытались вытащить его из тяги воронки, сломали ему руку и размолотили кость ноги, но эта боль была ничем, в сравнении с той, что виделась в глазах Амита.
Его расщепляло. На молекулы, на атомы, а они обращались в простую пыль. Уничтожались. Неведомая сила растаскивала тело медиума, заставляя его переживать страшнейшую боль. Его дальней ноги и свободной руки уже не стало, когда взгляд Амита налился холодным спокойствием. Таким, что Стижиан сразу понял хоть его мысли:
- Отпусти. - Прошептали губы. - Отпусти. Я не хочу, чтобы тебя не стало. Стижиан, пожалуйста.
- Какое пожалуйста!!! - Орал монах во весь голос, хоть ему было трудно дышать: все заполнил песок. - Не смей отпускать мою руку! Я тебя вытащу, а потом сам убью за такие слова! Держись, медиум недоделанный!
Лицо Амита озарилось легкой, спокойной, доброй улыбкой.
"Ты ведь здесь, ты не дремлешь?"
"Как я могу дремать, когда тут ТАКОЕ происходит! Объясни моему полоумному хозяину, что я могу вас вытащить! А то он совсем забыл обо мне!"
"Обоих ты не вытащишь, великий Феникс. Назови мне свое имя, и управлять тобой смогу я. Я, Амит Лоури, медиум монтерского монастыря"
"Знаю кто ты, наслышана. Но у меня нет имени"
"Невозможно!"
"Первый из хозяев дает духу имя, медиум Лоури. До Стижиана, у меня не было хозяев. Он должен назвать имя, и оно станет моим"
"Ты сможешь спасти его, великий Феникс? Покуда он держит мою руку, мы оба обречены"
"Да, медиум Лоури, я смогу"
- Назови имя. - Произнесли белые губы Амита, едва видные на бледной коже.
- Какое имя, ты совсем ума лишился!
- Имя, Стижиан!.. - Расщепление уже дошло до ключицы и бедер. Ещё чуть-чуть, и не станет сердца, и Амит уже не успеет спасти друга. - Одно долбанное имя! Любое! Скажи! Быстрее!! - Он пытался кричать, но в его голосе не было сил. - Давай!
- Иф! - Монах выкрикнул первое, что пришло ему в голову в этой сумасшедшей, смертельной, безумной и необъяснимой ситуации.
"Делай"
Глаза Амита заблестели голубым. Но это были не те привычные его друзьям глаза. Радужная оболочка, а вместе с ней и зрачок, растянулись на весь глаз, скрыв белок и неясного происхождения черную точку. В этой голубизне, словно выводимый твердой рукой художника, возникал узор, превращающий глаза медиума в две раскрывшиеся синие розы.
Стижиан воспламенился. Изумрудное пламя охватило всё его тело, оплавило плащ. Тяжелые ботинки соскользнули с ног, и их унес могучие порывы ветра, которые окружали монахов тысячами.
Его тело перестало быть до конца твердым: оно стало пламенем. Изумрудным, сияющим пламенем. Мгновение, и за его спиной распахнулись два огромных птичьих крыла, охваченных только огнем, не было и следа сияния. Ещё одно мгновение, и рука Амита выскользнула из его цепкой хватки.
У Стижиана не было сил, чтобы снова кричать.
Совместными силами, Ора и Руми тянули монаха на себя. Он отдалялся от друга, все ещё держащего вытянутой руку, и не знал, что он может сделать против духа, так жаждущего его спасти.
От Амита осталась только часть туловища и распадающееся лицо, когда его уносило вглубь воронки. Стижиан навсегда запомнит его выражение: Амит улыбался, легкой, доброй улыбкой.
Глава восьмая.
То, за что пришлось платить.
- "Основы начертания многогранников", "Стереометрия", "Астрофизика", "Методы вычисления перепада температур среднего класса магии огня", "Основные положения теории зависимости независимых систем", "Тысяча и один рецепт шоколадного пирога"...
На этом наименовании Дримен спотыкнулся.
Сидя на пыльном полу, который не мыли и не подметали несколько лет, фактический ректор академии магии рылся в одной из нескольких гор книг. Кабинет его наставника, Линео Визетти, большой и просторный, а ещё очень грязный, но, к несчастью, помимо пыли в нем находилось множество интересных вещей и предметов, с которыми Дримен мечтал ознакомиться ещё будучи мальчишкой. Тогда он их не мог видеть, но лишь чувствовать исходящую из них магию. Линео, всегда бывший низким старикашкой со звонким голосом и длинной седой бородой, смотрел на прошеную вещь своими бровями, потому как глаз в такие моменты не было видно, и просил его продолжать заниматься своим делом.
Магистр Перферо рылся в пыльных горах интереснейших предметов, охваченный жаждой найти тот переливающийся цилиндр, который даже в магическом зрении был цилиндром. Но между ним и потайной комнатой, где учитель складировал свои любимые игрушки, раскинулась гора из разнообразнейших книг.
Судя по всему, учитель покинул академию в невероятной спешке. Причина таковой была неизвестна Дримену, но не это волновало его, а тот факт, что учитель испарился всего пару дней спустя после того, как оставил ему Элиссию. Что творилось в голове его гениального и безумного наставника? На этот вопрос он давно решил не искать ответ, потому как за ним невозможно угнаться. Магистр надеялся не только докопаться до драгоценной коллекции магических игрушек, но хоть до чего-то, что могло бы дать ему знания о том, кем был Линео помимо мага.
- "Тысяча и один рецепт шоколадного пирога" - Повторил он вслух, ухмыльнувшись. - Мой наставник ест пироги? Я двадцать лет его знаю и впервые думаю об этом... Я паршивый ученик. - Дримен отложил книгу в сторону, а не в стопку, решив позже передать его жене, увлекшейся кондитерским искусством.
Одна за другой, мало по малу, первая гора книг раскладывалась на множество стопок. Сейчас магистр решил не мудрить над их рассортировкой по классам или хотя бы по датам - все равно, когда учитель вернется, всё снова перемешается и вернется к своему первозданному хаосу. Если учитель, конечно, вернётся, в чем Дримен с каждым днем сомневался всё больше и больше.
- Я смотрю, ты очень трепетно относишься к этому... старому хрыщу, или как ты там его называешь? - Раздался со спины голос Марии Сайло, входящего в круг магистров в качестве магистра магии воздуха. Она держала в руках муштук, но тот не дымился, как обычно. - Решил разобраться в его вещах?
- Да. Доброе утро, Мари. - Дримен повернулся в полоборота и вяло улыбнулся. - Я удивлен, что ты не во дворце. Ты что-то хотела?
- Поздороваться. Что ищешь?
- Много чего. Первоначально, моим желанием было найти какие-нибудь записи об исследованиях элементных систем стихийных магов. Я помню, мэтр вёл записи. Однако стоило мне сюда добраться, как я вспомнил, что в этом кабинете есть ещё очень много интересных книг, свитков, магических игрушек и артефактов. Вот, полюбопытствуй. - Он протянул ей взятую из отдельной горки книгу.
- "Кулинарные шедевры всего за пять минут", - прочла Мария, и вопросительно посмотрела на посмеивающегося мага. - Твой учитель явно с причудами.
Дримен заторможено покивал и продолжил рыться в книгах.
- Можно посодействовать? - Грозный магистр магии воздуха спросила это голосом невинного ребенка.
Дримен прыснул, а после засмеялся во весь голос. Махнув рукой в знак согласия, он пригласил её на небольшую зону свободного пространства между горами вещей, и вот теперь уже два магистра круга рылись в пыльных книгах мэтра Визетти, посмеиваясь при прочтении тех или иных названий книг.
В длинном пустом коридоре, где любой звук отдавался громким эхо, послышался топот, нарушающий идиллию раскопок. Приоткрытая дверь кабине широко распахнулась, заставив двух магистров обернуться и увидеть сотрудницу аналитического отдела. Запыхавшаяся, потрепанная, с волосинками, торчащими в разные стороны, громко дыша и схватившись за грудь, она выпалила:
- Магистры, вы должны это видеть! Срочно!
- Рьель, отдышись и скажи в чем дело. - Сказал Дримен спокойно.
- Это ******, магистры... - Стон, вырвавшийся из её рта, складывался именно в эти слова.
Магистры немало удивились подобному выражению мыслей. Рьель - одна из магов тверди. Очень слабая, но очень старательная. Она являлась аспирантом аналитического отдела, где работали маги небоевого класса, то есть трёх стихий, потому как все огневики относились к боевому. Рьель прослыла девушкой очень умной, интеллигентной, умеющий подбирать слова всему, что хотела выразить. И вот, она сказала это.
Пару секунд помедлив, магистры вскочили с пола и рванули вперед по коридору, оставив позади сползшую по стенке девушку.
Аналитический отдел стоял на ушах. Ввиду того, что за окном царило лето - время отпусков - отдел пребывал в отнюдь не полном составе. Работу продолжали всего полтора десятка сотрудников, среди которых половина были неопытные аспиранты, но именно их немногих знаний аналитики хватило, чтобы незамедлительно позвать ректора.
Аналитическая установка, занимающая собой всё помещение, бывшее в несколько раз больше тронного зала на четвертом острове, имела свое особое назначения. Идея создания и разработка принадлежат первому в истории главе академии, женщине по имени Линнэ. Созданная порядка шести веков назад, аналитическая установка постоянно находилась в активном состоянии. Каждое поколение магистров и аспирантов привнесли что-то своё, и от первоначальной установки осталась одна только идея, лучше которой ещё никто ничего не мог предложить.
На данный момент, установка представляла собой пласт толщиной в пять сантиметров, а длиной и шириной десять на восемь метров. На пласт была нанесена наиболее точная по последним данным карта республики: все города, даже мелкие поселения в два-три дома, крупные и мелкие дороги, начерченные с ювелирной точностью, даже тропы, всё было здесь. При помощи четырех талроновых тросов (самый крепкий и самый дорогой метал), пласт фиксировался в полутора метрах под потолком и по бокам, а внизу на несколько сантиметров входил в широкий черный корпус, на котором мелькали несколько огней.
При помощи проводов, к пластине подключались несколько кристаллов энергетического типа, однако если в риджи энергия была чистой, или попросту говоря нейтральной, то три находящихся в системе кристаллов содержали в себе избыток окрашенной энергии, стихийной, уровень которой требовал постоянной поддержки.
По бокам пластины располагались две тонкие трубки, в которых переливались частицы жидкого металла - ртути. Ртуть взаимодействовала с талроном как магнит с металлом - притягивалась.
В действительности, что не было зафиксировано ни в одном официальном документе, всю Орану покрывала паутина маленьких магических маячков, коих было невероятное множество. Не всем это сообщалось, но этими маячками являлись камни телепортации, применяемые магами для возвращения в то или иное место. Несколько десятков поколений магов оставляли свои маяки, с которыми синхронизировалась аналитическая установка, и в тех районах, где уровень магической активности (любого рода, будь то демоны или нежить) превышал норму, там скапливались крупицы ртути.
Существовало несколько зон постоянной повышенной магической активности: академия магии, инквизиторские школы, и в прошлом - Монтера, Проклятый лес, а так же море Сайланте, но сколько экспедиций туда не отправлялось, ничего не было обнаружено.
Принцип действия аналитической карты основывался на трех стихиях: воздушной, водной и земляной, и последняя играла наиважнейшую роль. В целом, если весь воздух, всю воду и твердь можно принимать как магическую стихийную материю, то их можно использовать как проводники для передачи состояния окружающей системы. От маяков информация о состоянии, согласованная по всем трем параметрам - стихийным, передавалась кристаллам, а от них - на карту.
Дримен обежал глазами её, и с немалым удивлением понял, что она пуста. Капли ртути отсутствовали даже на академии магии и пресловутом море Сайланте.
Первым, о чем подумал магистр, было что аналитическая установка дала сбой, но это было раньше, чем его глаза опустились до самого низа. Понять, что именно он видит, ему помогла рука Марии, захлопывающей его рот: вся имеющаяся ртуть, из обеих трубок, скатилась вниз, к Проклятому лесу.
- Мы не получали оттуда сообщений уже несколько недель. - Принялся пояснять заместитель отдела, пятидесятилетний мужчина со стройной фигурой, минуя вступление: им ли объяснять, что они видят. - Каждый месяц мы получали сообщение о состоянии темной материи вокруг этого леса. Оно не пришло месяц назад, и оно не пришло на прошлой неделе. Мы решили, что это может быть какой-то сбой. Ну, мало ли!
Он вскинул руки, как бы говоря "ну мало ли что могло там случиться", но тут он столкнулся с пылающими семицветными глазами ректора.
Когда тот умолк, Дримен снова перевел взгляд на карту:
- А теперь мы имеет это. Как можно было полтора месяца игнорировать отсутствие связи с Южной полосой?! Там произошло высвобождение магической материи с неизученными свойствами. Вы же здесь знаете, что случается, если тень проникает в несвязанные с духом сосуды! Полтора месяца! Да я вас обоих выкину из академии! Идиоты! - Взревел он.
Мария положила ему руку на плечо, успокаивая, но в её взгляде читалось согласие со всем сказанным.
- Нужно принимать меры. - Сказала она. - И быстро. Но приказ Её Величества...
- Я поговорю с ней. - Дримен приложил руку к губам и продолжил таращиться на карту. - Она не дура, она прекрасно понимает всю серьезность ситуации.
- Я тогда соберу своих...
- Нет! Мария, останься здесь и проследи, чтобы эта информация дошла до монтерцев.
- Может, до монахов?.. - Теперь среди всех прочих не было принять выделять монтерцев.
- Нет, именно до монтерцев. Особенно до Теоллуса и Стижиана Ветру, и Оры Тоурен. Они должны узнать об этом как можно скорее. - Он прикусил нижнюю губу, и его взгляд снова заметался по крупицам ртути, поблескивающим у надписи "Проклятый лес". - Я возьму десятерых учеников Циависа, пусть он сам предоставит мне список, пятерых твоих, столько же ледовиков и Тишь. Скажешь ей?
- Конечно. Ты, главное, помни, что приказом королевы, ученикам уровня высшего гласа магии и выше не разрешается покидать Орану или её окрестности. Магистры должны быть здесь...
- Я прежде всего маг, Мари, и только потом уже - подчиненный королеве. Меня этот её приказ до сих пор вгоняет в ступор! Она умная женщина, она прекрасно должна понимать, что темная материя способна порождать демонов! Если на Южной Грани действительно что-то происходит и то, что я вижу на карте - не сбой, то значит это нужно пресечь в корне! Чем бы это ни было. Я отправлюсь во дворец и доложу ей лично. О Небеса! - Воскликнул он, чему Мария несказанно удивилась: столь набожное восклицание из его уст говорило о том, что он сильно взволнован. - Я отправлюсь на Южную полосу завтра утром. Подготовь магов!
- Слушаюсь. - Она вложила муштук в губы и прикурила.
- Ты хотел видеть меня, магистр? - В последнее время голос Синенты звучал очень холодно. - В чем дело? Что-то случилось?
- Аналитический отдел зафиксировал невероятную... зашкаливающую по всем параметрам магическую активность у Южной Полосы.
"Началось" - отразилось в мыслях королевы.
- Уже пять недель мы не получали сообщений или отчетов от исследовательского отряда, работающего там. Я предполагаю худшее, Ваше Величество.
Она бровью не повела, только молчала, ожидая, когда магистр продолжит.
- Я прошу вас, дать мне разрешение незамедлительно отправиться туда, взяв собой два десятка магов и мою учении...
- Исключено. - Отрезала она, сохранив свое лицо по-прежнему каменным.
- Но Синента, если сейчас не принять меры, кто знает, чем это может обернуться!..
- Я отдала приказ и не вижу причины его нарушить.
Дримен посмотрел на неё из-под бровей, и в глубине души возрадовался тому, что не может метать искры глазами. Или может?
За последние пять дней Синента очень сильно изменилась: стала принимать всё в штыки, интонации, отличные от официальных, принимала за оскорбление, совершенно лишилась чувства юмора и отдала один необыкновеннейший приказ, из-за которого Дримен и должен сейчас перед ней распинаться и выпрашивать разрешение. Он вполне мог бы решить, что Её Величество носит ребенка: это объяснило бы резкую перемену в её поведении, но эту простецкую теорию портило одно обстоятельство.
Рядом с троном, на креслах чуть поменьше, восседали двое, третий стоял чуть поодаль.
По правую руку от Её Величества находился никто иной, как Этлаф Мьёнский, предводитель сообщества, известного в очень узких кругах как Совет Древних. Убежище этого сообщества было обнаружено одном приморском городе и уничтожено два года назад, после чего семеро старших инквизиторов были приговорены к пожизненному заключению в одиночной камере. Дримен и Её Величество позаботились об этом. После всей проведённой придворными магами работы появилась неподтвержденная, но радующая слух информация о том, что от Совета Древних остались лишь оторванные друг от друга недоучки, которые не представляют угрозы жителям Ораны и непосредственно Синенте. Эти слухи оказались слухами, и Этлаф был тому живым подтверждением.
По левую же руку от королевы восседала тварь куда более мерзкая, чем один из бывших командующих многочисленной армии фанатиков. Таковым было мнение Дримена. Этим человеком была Лиза Суолло, последний из выживших магистров старого круга. Где она пряталась от ока академии все эти годы - неизвестно, но теперь это было абсолютно не важно. Она здесь, и никто не мог сказать, что за планы таятся в её голове.
Третьим из тех, кто окружал королеву, был юноша лет двадцати. Высокий, худощавый брюнет с впалыми глазами и огромными ресницами. Он стоял, облокотившись о кресло Лизы, и пожирал Дримена взглядом.
Тот всё понял, едва увидел юношу: мощь бушующей в его сосуде стихии ни с чем нельзя было спутать. Это был сын магистра Кипящей Крови Каиля Саваса, который был убит Дрименом несколько лет назад.
Сам нынешний ректор академии понятия не имел, что у Каиля может быть сын, и тем более, что он так же является его учеником, наследием его чудовищной силы.
Тем не менее, этот юноша и его потенциальные злонамерения в адрес Дримена не были тем, что волновало его сильнее всего. Стоя в тронном зале и глядя на эту свиту, собравшуюся вокруг его королевы, он хотел спросить у неё только одно: что эти люди делают здесь? Им место в тюрьмах, хотя, зрит Богиня, он с удовольствием бы отправил всех их на смертную казнь, чего не приветствовала королева. Не было в Оране преступников опаснее, чем эти двое, Этлаф и Лиза - кровожадные убийцы, которые десятилетия чужими руками душили народ Ораны. Почему они сидят здесь? В шелках и комфорте, когда им самое место гнить в тюрьме?
Дримен почувствовал укол горечи, пронзивший его сердце. Три года Синента казалась ему тем правителем, о котором прежде можно было только мечтать. Она позволила вынести академию за пределы Ораны, она не распустила сенат, позволив ему продолжить выполнять свои функции, став последней инстанции в принятии важный для страны решений. Она была не только правителем, за которым хочется идти, но и другом. Пусть с этим другом и приходится разговаривать всё время на "вы" и склонять перед ней голову при каждой встрече.
Магистры ныне действующего круга заподозрили неладное сразу, за час до того, как Её Величество отдала приказ о том, что сильные маги обязаны оставаться в окрестностях Ораны. Заподозрить заподозрили, а что делать - не знали. Пять-шесть дней - это слишком малый срок чтобы поднимать шумиху, так что было решено подождать и пронаблюдать за её дальнейшим поведением. И вот, королева объявляет, что у неё двое новых приближенных: эти преступники. И что прикажете думать?
Сцепив зубы, Дримен втихомолку увез жену и дочерей из королевского дворца, и решил, что чтобы понять, что произошло с Синентой Дивой которую он знал, нужно забраться под маску. Под Её корону.
Магистры уже давно смекнули, что фон, из-за которого они не могут увидеть сосуд королевы, - это корона. Однако никто не знал что именно в риалроновой короне может давай такой эффект. Но тогда магистры благоговели перед Её Величеством, а теперь за каких-то пять дней отбросили это чувство и решительно занялись вопросом об истинном лице правительницы, приведшей во дворец этих... этих...
Дримен поджал губы и сказал:
- Это уже ни в какие ворота не лезет, Синента.
- Я сказала, не разговаривай со мной в таком тоне. Не дорос ещё. - Её голос скрежетал как стекло под давлением вилки. - Я не вижу никакой необходимости отправлять магистра магии на Южную Полосу.
- Вы же понимаете, к чему могут привести ваши действия?
- Её Величество дала тебе свой ответ, Перферо, ты что, настолько туп, что не понял его? - Открыл рот сынок Саваса.
- Ваше Величество, мне бы очень хотелось знать, что эти люди делают здесь? Они объявлены в розыск и незамедлительно должны быть схвачены. Тот факт, что вы позволяете им...
- Ты наглеешь, Дримен. Если я позволила им остаться на свободе и при дворе - значит, это нужно. А ты держи свой рот на замке! - Она повысила голос, и тут Дримен не удержался.
- А не пошла бы ты в задницу, Синента. - Он сорвал с ворота крохотную пряжку, размером с ринельский золотой, и швырнул её к ногам королевы: ты начала медленно подниматься с трона, возвышаясь над магом словно кобра над жертвой. - Я отправляюсь на юг. Когда успокоитесь, отправьте ко мне Амельеру. Повышенная активность проклятого леса не стоит игнорировать.
- Взять его. - Сорвался с губ Её Величества приказ.
- Слушаюсь. - Кончиком ногтя Лиза постучала по ручке своего кресла и воззвала к подвластной ей мощи Тверди.
Дримен даже бровью не повел, потому что за одной из колонн стояла Беатра, не позволившая Лизе воспользоваться магией тверди:
- Ступай, Дримен. - Сказала она уверенным тоном, так что тот даже взбодрился. - С этой я как-нибудь разберусь.
- Эй! - Окликнул Кирано мрачную троицу, шедшую к северо-западному воздушному порту Ораны. - Вам троим сейчас здесь лучше не маячить. - Сказал он, лучезарно улыбаясь: радовался, что вот так случайно встретил их. - Хорошо, сейчас ночь... Я не понял, что вы такие мрачные? Словно с похорон идете. И где Амит? Мне так хочется с ним встретиться. Обсудить одну мысль... - Он перебросил груз с одного плеча на другой - то были два вытянутых широких ружья грубой работы, видно, что незаконченные, но создающиеся с трепетом и любовью.
Ора взглянула на него своими огромными сияющими голубыми глазами, и тот сразу умолк. Его желание подойти и по-братски хлопнуть Стижиана по плечу как-то само собой испарилось: тот походил на дождевую тучу, молча плетущуюся за монахиней. Его лицо прикрывали сальные пряди волос, свисающие словно черные сосульки с крыши, и с одного взгляда Киру стало понятно что произошло с его лучшим другом.
- Здравствуй Кир. - Устало пролепетала Ора с натянутой улыбкой. - Почему нам здесь не стоит находиться? Объяснись.
Тот вопросительно поднял брови, занятый лелеянием надежды, что его догадка о случившемся с медиумом - всего лишь догадка. Но эти думы он отбросил на потом.
Оглянувшись, он увидел патруль из пятерых стражей, делающих обход по порту. Кир цокнул языком и поманил усталых путников за собой.
Ничего не понимая, в особенности того, почему им приходится делать все тихо и скрываться от стражников, они двинулись за ним.
Кирано повел их вон из порта, относящегося к торговому острову, дальше. Они шли молча не меньше получаса, пока не остановились у идеально ровного квадратного куска метала, размером примерно четыре на четыре метра. Ничего не говоря, Кир бросил ружья на платформу, взошел сам и пригласил остальных.
Те неспешно встали на пластину, а через несколько секунд поняли, что находятся в нескольких десятках метров над землей:
- Это незарегистрированный подъемник. - Пояснил Кир, когда рука Оры вытянулась вперед и наткнулась на какое-то препятствие. - Раньше по нему доставляли контрабанду... - Он слегка виновато улыбнулся, взглянув в лицо монахине. - Но потом мама узнала об этом, отца посадили и я единственный, кто знает про это чудо техники.
- Это не магия. - Подтвердил Астируми, в чьих глазах что-то замелькало. - Чистая технология.
- Да. И не волнуйтесь, здесь установлен хамелеон. - Нотки гордости выдавали в нём сына Арриви Вьеда, севшего в тюрьму на пожизненное заключение за бесчисленные махинации с магическими артефактами. - Так что нас не видно.
- Почему ты сказал, что нам не следует маячить? - Тут же вспомнила Ора. - Поясни.
Кир нахмурил брови и прикусил нижнюю губу. Неопределенно помахав головой из стороны в сторону, он выпалил на одном дыхании:
- Четыре дня назад стражам города было приказано незамедлительно схватить Ору Тоурен.
- И? - Та и бровью не повела.
- И-и-и-и... Что, и? И всё. Я слышал только это.
- Приказ королевы? - Её голос заставлял воздух становиться холоднее.
Кир кивнул, и по этому жесту всем стало ясно, что есть что-то ещё.
Последующие несколько минут прошли молча. Когда пласт метала пришвартовался к двору трехэтажного дома, их встретили свора звонко тявкающих щенят и их мать, гордая белошерстная сука. Она лизнула Киру руку в знак приветствия, пропустила монахов, но когда с платформы спустился Руми, она тихо зарычала:
- Это друг. - Сказал ей хозяин, и рык мигом сменился на дружелюбный скул.
Нериец с опаской опустил ладонь на голову благородного животного, и медленно и осторожно, словно это был детеныш дракона, начал гладить её по голове.
Кирано пригласил всех войти в дом, щенята побежали первыми, хоть их никто и не звал.
Стижиан, словно пресловутый неупокоенный, коих он в своей жизни уничтожил тысячи, тяжелыми шагами двигался то туда, то туда, пока рука Оры не схватила его за локоть:
- Ты в порядке?
И вместо ответа, тот резко и грубо дёрнул её на себя и поцеловал. Поцелуй был короткий. После, он просто обнял её, и эти объятия послужили лучше любых слов: она рядом, и для него это сейчас самое главное. Ему не хватало только Анри, и тогда вся его семья была бы сейчас рядом с ним.
Кир кашлянул, отвлекая Астируми от собаки, а будущих супругов друг от друга. Те молча вошли в дом.
Это место мало походило на уютное семейное гнездышко. Беспорядочно разбросанные всюду детали и инструменты делали всё помещение, куда они вошли, похожим на мастерскую инженера. Здесь были и литейная установка, и небольшая кузня, и пресс, и несколько охладительных аппаратов.
Словно стесняясь своего убежища, Кирано начал перекладывать случайно выбранные предметы с места на место, но тут же бросил это, опомнившись.
- Доброе утро. - Скорее прокашляла, нежели сказала, Марта Вьеда, невысокая брюнетка, с волосами, убранными под повязку. Её голос был низким и хриплым, а кожа смуглой. - Госпожа Тоурен, Во-Сен Ветру. - Она кивнула им.
- Простите за столь позднее вторжение. - Монахиня кивнула в ответ, на что Марта весело усмехнулась, набивая трубку табаком.
- Толи ночь, толи утро. Светает скоро. Кир, перестань заниматься ерундой и введи долгожданных гостей в курс дела. Пока продолжается эта ерунда, я не могу спокойно работать.
- О чем вы? - Ора неспешно подошла к лестнице, на ступеньках которой уселась хозяйка дома.
- А он вам сейчас все покажет. Пойду приготовлю чего-нить съестного.
Она взялась за перила и тяжело поднялась, двигаясь так, словно потянула спину.
- Да, это не ждет отлагательств. Пойдемте. Все трое.
Монахи переглянулись, а Астируми с непоколебимым спокойствием на лице пошел вслед за Киром, поднимающимся по винтовой лестнице сначала на второй, а потом на третий этаж.
На верхнем этаже все окна были закрыты ставнями, присутствовал устойчивый запах трав и лекарств. В щели под одной из четырех дверей горел белый свет. Кир толкнул дверь.
Анри сидел на стуле у окна и читал книгу из коллекции Марты о тугоплавких металлах. Как только дверь открылась, он поднял голову и его лицо, бывшее до этого сосредоточенным, расплылось слезливой радостью. Книга упала с колен на пол, а мальчишка кинулся к Оре, восклицая слово:
- Мама! - Он обнял её за талию и уткнулся ей в живот.
Недоумевая, монахиня обняла сына, и с широко распахнутыми глазами уставилась на одну-единственную кровать в комнате, рядом с которой стояла лампа с белым сияющим кристаллом.
На кровати лежал мужчина. Он ворочал головой из стороны в сторону, тихо постанывал, по лицу, искаженному гримасой боли, ползли крупные капли пота. Стижиан не сразу узнал в нем врача и целителя, спасшего жизнь его младшего брата.
- Лухс! - В один голос воскликнули Астируми и монах, скорыми шагами двигаясь к нему.
- Что с ним? - Стижиан присел рядом с его кроватью и обратился к Кирано. - Почему они здесь?
- Малыш, что произошло? - Ора опустилась на колени перед сыном, приобнимая его. - Почему ты здесь? Ты... - Она увидела небольшую, уже почти зажившую рваную рану, тянущуюся от уха вниз вдоль шеи к ключице. - Кто это сделал? - Её голос стал походить на низкое шипение змеи. - Анри, кто? Ответь мне, пожалуйста.
- Мам, это... - Его глаза взмокли, но слёзы так и не выступили. В место ответа, он снова кинулся матери на шею.
Обнимая его, Ора подняла глаза на Кирано, часто кивающего головой, и потребовала объяснения:
- Несколько дней назад в столице объявилась пара... нелюдей, которым самое место в тюрьме. Двое старших инквизиторов.
Ора ещё сильнее обняла тихо плачущего сына.
- Третий находится на четвертом острове, во дворце. Я их не видел. Ни одного. Это мне сказал Анри.
Стижиан положил руку на лоб Лухс и приподнял одно веко: целитель был в бреду. Его тусклые серебряные глаза, лишенные зрачка, почти полностью закатились. Йбеловатая радужная оболочка походила на клок бумаги, набухший от воды и расходящийся трещинами.
- Что с ним? Никогда не видел ничего подобного! - Ахнул монах, проверяя пульс: сердце Лухса билось как сумасшедшее.
- Я не думаю, что ты разбираешься в физиологии сайлантов. - Руми стоял у закрытого окна и с нешуточной тревогой, переходящей во что-то другое, наблюдал за муками целителя. - Ора, лучше всего будет взглянуть тебе.
Она поцеловала сына в лоб и подошла к кровати, в это время, Кир продолжил свой рассказ:
- Более того, Её Величество подпустила к трону последнего из выживших магистров старого круга магии - Лизу, а после...
- Я не думаю, что кто-то из вас двоих, монтерцы, дрался с демонами. - Она так же осмотрела глаза и измерила пульс. На её лице не было и тени удивления, только холодное спокойствие.
- Демоны? Причем здесь демоны? - Недоумевая, переспросил Стижиан, на что получил незамедлительный ответ от нерийца:
- Сайланты - демоны. Они возникли ещё до появления тоуренов... - Ответил тот, не до конца понимая, что говорит
Эти слова резанули слух всем присутствующим в комнате.
- Люди, ставшие демонами, которые чтобы сохранить рассудок объединились с единым духом водопада...
- Сайланте. - Кивнула Ора, стаскивая с Лухса тонкое одеяло, скрывающее его до серости бледное тело, с перебинтованной грудной клеткой, руками и несколькими, пропитанными лекарствами, марлевыми повязками на животе. - Хорошо замотал, молодец.
- Мастер Актомири учил. - Кир кивнул.
- И Лухс один из них. Он вполне себе полноценный демон. Как и Анри.
Мальчишка с опаской глянул на нерийца и прильнул к Стижиану, обхватившего его одной рукой:
- Не бойся его. Он никому не выдаст наш секрет. - И легонько стукнул того по носу. - Я дрался с демоном однажды, но это было ещё в монастыре, и без наахта, - он махнул рукой в сторону Руми, на спине которого висело это оружие, - я вряд ли бы его уничтожил.
- Так вот дерись ты с демоном сейчас, - Ора аккуратно снимала бинты с раны на груди, - уже владея искусством призыва сфер, был бы тот же эффект.
Она оголила одну, самую крупную, из ран Лухса, и внутри всех, кроме Кира, попросту отвернувшегося, что-то разбилось.
Из его боков торчали несколько отломанных рёбер, сквозь щель разлома грудной клетки, из которой не текла кровь, виднелось бьющееся сердце. Бесчисленное множество обломков костей, вздувшиеся и кое-где разорванные вены, покрывшие всё тело ярко-красные, на фоне серой кожи, капилляры.
Астируми мяукнул что-то невразумительное, прикрыл лицо рукой и отвернулся.
Стижиан почувствовал, как Анри спрятал глаза, уткнувшись ему в спину.
- Вот так сферы сияния действуют на демонов: проникают в тело и разрывают их изнутри. Лухс жив только благодаря завышенной свертываемости крови. - Поясняла Ора, оглядывая раны и догадываясь, как можно ему помочь.
- Он... он...- замямлил Анри сквозь снова поступающие слёзы. - Он прикрыл меня собой. Во дворце. Там. Он... - Мальчик затрясся и сжал кулачки. - Я взял его за руку, и...
- И оказался на острове ремесленников. Благо, это было ночью, и их нашел я. - Кир захлопнул дверь и облокотился об неё.
Ора мягко улыбнулась и обратилась к Руми:
- Здесь ему можешь помочь только ты. - Она встала и потрепала сыну волосы. - Его ударили сиянием, и немалая часть материализованной энергии осталась в нем. Сам знаешь...
Нериец закивал и сел на край кровати Лухса, вытянув над его грудью руки.
- Материальное сияние для демонов - яд. Он не может сам себя вылечить. - И она перевела взгляд с него на Кирано. - Расскажи мне, кто это сделал, и почему.
- Я понятия не имею. Знаю лишь, что за ними до сих пор охотится пара инквизиторов. Я не знаю, сколько ещё им удастся скрываться здесь. Может, - он призадумался, - королева узнала, что он демон, и...
- Все во дворце знают, что Анри демон. И насчет Лухса тоже. Лекса собственноручно создала для них обоих, - она взяла руку сына, и Кир увидел тонкое колечко на мизинце, - крохотные артефакты, скрывающие их сосуды от прочих посторонних глаз. Так что инквизиторы их здесь не найдут...
Яркая вспышка света на миг появилась и погасла. Изгнав из тела сайланта сияние, Руми убрал от него руки и снова осмотрел его глаза: радужная оболочка снова становилась цельной.
- Через полчаса он будет как новенький.
Только он это сказал, как весь дом заходил ходуном от удара невероятной мощи. Потолок оказался проломлен, пыль и обломки посыпались на гостей и хозяев дома.
Астируми прикрыл собой Лухса, а Стижиан - Анри. Кирано свалился на пол, и его завалило несколькими кусками проломленной крыши и потолка. Одна только Ора, с видом, словно ничего необычно не произошло, осталась стоять в центре комнаты и ждать, когда появятся зачинщики беспорядка.
Двое старших инквизиторов, не скрывая своих намерений, прыгнули с крыши в пролом и, полные уверенности, что им, наконец, удастся выполнить приказ Её Величества и уничтожить двух затерявшихся в Оране демонов, столкнулись нос к носу с полной холодной ненависти Орой.
Они были готовы к встрече с ней: по приказу королевы, Млинес проинформировала их, предупредив, что она не так сильна в ближнем бою, как все прочие монахи, но её мастерство владения сиянием не знает равных.
Гатто, не высокий стройный мужчин лет пятидесяти, с крепким телом и сильными руками, и его спутница, Тантоа, бывшая на голову выше его и значительно шире в плечах, не дожидаясь, когда на них нападут, освободили свои сосуды.
Их тела почти полностью стали белой дымкой, непроницаемой для большинства материальных вещей. Одновременно, оба старших инквизитора выпрямили ладони, подготовив удары режущего типа, и устремили их к монахине: одну в живот, другую к лицу.
Отдавшись рефлексу, Ора повернулась и подпрыгнула, оказавшись в горизонтальном положении параллельно полу. Удары инквизиторов прошли в холостую, но они предполагали подобное, и словно два меча их ладони прорезали воздух, где мгновение назад парила их цель, и продолжили испускать сияние.
Стижиан схватил Гатто за запястье, а другая рука нанесла удар по горлу. Его движения были столь быстрыми, что инквизитор не успел увернуться, но сумел перераспределить вложенную в тело энергию так, что удар монаха пронзил воздух.
В это время Тантоа устремилась к Анри, вжавшегося в стену под окном.
"Перестань бояться" - твердил в его голове голос Дримена, изучавшего демонические способности мальчика и учившего его с ними совладать - "страх не даст тебе ничего, он только отвлекает. Сосредоточься"
Между ним и Тантоа возникла монахиня, но раньше, чем та успела нанести мощный удар, Ора быстро сжала и разжала кулак, и с кончиков её пальцев сорвались пять небольших, но высококонцентрированных энергетических сфер. Они пролетели мимо инквизиторши, успевшей отреагировать на этот выпад, но она сумела лишь увернуться от сфер, не сумев предупредить силовую волну, следовавшую за ними. От сильного удара инквизиторша отлетела к двери и, проломив её и следующую стену, упала на пол ещё одной мастерской.
- Порви её, мам! - Крикнул Анри, стоя на краю обрыва.
Ора схватила его за шкирку и швырнула в другой угол комнаты, подальше от Стижиана, подбросившего невероятно легкое тело Гатто под потолок и готового нанести решающий удар.
Инквизитор, после столкновения его носа с потолком, не упал на землю, а растворился в воздухе. Возникнув в соседней комнате, где рассвирепевшая Тантоа фокусировала энергию в кулаке, он жестом руки велел ей остановиться и кивнул вверх. Оба инквизитора телепортировались вон из дома.
- Я в порядке. - Выбираясь из-под завала, сказал Кирано, как будто это кого-то интересовало. - Ну вот, теперь крышу чинить. - Где-то в другой комнате раздался грохот, характерный для ещё одного пролома в крыше. - Могли же просто телепортироваться, зачем дом-то ломать! - Зло крикнул он, хоть инквизиторы его и не слышали.
Астируми поднял голову и вскинул брови, удивленный устроенному незваными гостями беспорядку.
- Кто это был вообще? - Стижиан посмотрел на Анри, чьи глаза были много шире нормы. - Я понял, что старшие инквизиторы, но почему они использовали полное высвобождение сосуда?! Этому меня учила мастер Визы, она же не могла!..
- Ты ничего не знаешь про Визы. - Прохрипела Ора из комнаты напротив, глядя в пустоту. - Она покойница.
- Кто? - В один голос спросили все мужчины.
- Её Величество. - С губ монахини сорвался презрительный смешок. Она развернулась на пятках и медленно маленькими шагами вернулась в комнату, где лежал Лухс.
- Ты всерьез угрожаешь королеве? - Голос Кира стал глухим на этом вопросе.
В ответ Ора многозначно прыснула, как бы говоря всем, что они многого не понимают, и повернула голову в сторону дыры, где совсем недавно было окно, и из него виднелся дворец четвертого острова.
- Я хочу выпить. - Стижиан приподнял руку, словно школьник.
- Да, я тоже. - Согласилась его невеста. - И что-нибудь покрепче.
- А я пойду возьму лопату. - Кир снова прикусил нижнюю губу и уже уходя, добавил. - Бутылка тоже будет.
Ора и Стижиан посмотрели друг на друга, а после перевели взгляд на Лухса, чья рана на груди уже почти заросла.
- Как только он придет в себя...
- Мы идем во дворец. - наперебой произнесли оба под нервные смешки нерийца. Когда они и одновременно повернули голову к нему, он сделал ангельски невинное выражение лица, и вполне по-человечески, своим говорным тенором произнес:
- Мяу?
- Пропустите их!
- Разошлись! Живо!
- Держать оружие наготове!
- Отставить!
- Но приказом королевы!..
- Это монахи! И среди них Во-Сен Ветру! Прояви уважение!
Один из стражей города, стрелок, носящий не тяжелые стальные доспехи, а защиту из плотной кожи, взбежал по золотистым ступеням вверх к королевскому дворцу. Охрана у недавно сооруженных ворот моста перегородила ему путь, но едва он сообщил о несомой им вести, они распахнули перед ним дверь:
- Ваше Величество! - Воскликнул юный стрелок, присев на одно колено и сложив ружье на пол перед собой в знак высочайшего почтения. - Она здесь! Ора Тоурен! Она идет сюда! Прикажете задержать её?
- Она одна? - Спрашивала Синента спокойно, но в душе у неё затрещала ледяная глыба, давящая на грудь и мешающая дышать.
- Нет, Ваше Величество. С ней двое монтерских монахов, среди которых Стижиан Ветру, и ещё двое...
- Тогда попытка задержать их не имеет никакого смысла.
Одетая в кремовое платье, с пышным букетом кружев и лент, она встала с трона, дав стрелку знак, что он так же может подняться, и направилась к выходу. Пятеро верных ей личностей, три старших инквизитора, последняя из старого круга магистров и преемник Каиля Саваса, уже стояли у дверей, ожидая приказа:
- За мной. - Скомандовала королева, не взглянув на них. Она остановилась в паре шагов от распахнутой двери, сквозь которую лился свет утреннего солнца, и обернулась, увидев за своей спиной Млинес. - Ты тоже.
Медиум поклонилась ей, в знак покорности, и широкими, но плавными шагами пошла за ней.
- А в прошлый раз меня сюда волокла Амельера. - Лухс громко кашлянул и пошатнулся, чуть было не наступив Оре на пятки. Они прошли почти всю золотую лестницу, соединяющую остров заседаний и четвертый остров, и только сейчас целитель решил обернуться. Его душа не ушла, а кубарем свалилась в пятки: за ними поднимались, наверное, все оранские стражи, с обнаженными мечами и готовые в любую секунду атаковать. - Хотя сейчас тоже не скажешь, что я иду туда добровольно.
- Ну, ты мог остаться у меня дома. - Кир широко и громко зевнул, не прикрыв рот рукой. - Помог бы маме разгрести завал на третьем этаже.
- Ей помогает Анри. - Дрожащим голосом ответил целитель. - Он мальчик молодой, крепкий... А вы не боитесь, что пока мы здесь устраиваем предсмертную показуху, инквизиторы могут попытаться убить его? Он - не я, если его ранят...
- Если старшие инквизиторы действительно стали королевскими шавками, то они сейчас шагу от неё не ступят. - Спокойно сказал Ора. Слова звучали так легко, что Лухс ей поверил. - У них сейчас возникла проблема посерьезней.
- Что за проблема? - Тот сегодня туго понимал намёки.
- Я, например. - Уголки её губ поднялись вверх.
Ни Стижиан, ни кто-то ещё, кроме, возможно, Астируми, но он был не уверен в своих догадках, не знали, что так радует Ору. То ли она действительно была так уверенная в своих силах, то ли этой ночью её настиг нервный срыв и ей плевать на большую вероятность провала их переговоров с королевой.
Когда они поднялись на золотистую плиту четвертого острова, перед ними, выстроившись в два ряда от лестницы, стояли сильнейшие из стражей Ораны: капитаны. Среди всех, помимо ощутимой силы и военной выправки, их выделяли четырнадцатигранные звезды на предплечье, вроде тех, что были нанесены и на монтерские плащи. Среди них были и мастера мечей, и стрелки, и все они были готовы схватить и уничтожить тех, на кого им укажет коронованная особа.
- Ну, вот ты и здесь. - Проговорила Синента, чуть склонив голову в бок: она смотрела не на Ору, а на Стижиана. - И ты здесь. И сайлант, и нериец. Я поражена! Мне казалось, у вас хватит ума если не сдаться стражам, то бежать куда подальше от Ораны.
- Зачем ты это делаешь? - По венам монахини молилась ярость. - Зачем ты пыталась убить Анри?! И Лухса?! - Её голос сорвался на крик. - Ответь!!
- Не повышай на меня голос, маленькая дрянь! Эти двое - демоны, а демоны должны быть уничтожены! Я не потерплю носителей скверны во дворце!
- Не понимаю, ведь три предыдущих года она тепло к нему относилась... - Стижиан отвел взгляд в сторону, размышляя.
Королева осеклась. Её остекленевший от злости взгляд упал на Млинес, что стояла по правую руку от неё. Этот взгляд был понятен только им двоим, и он твердил: "ты знала о демонёнке и не приняла мер?"
Ора обежала глазами свиту, стоящую за спиной Синенты. Лиза, Этлаф, Гатто и Тантоа, и ещё мальчишка, о силе которого можно только гадать. Не говоря уж о Млинес, могущей в любое мгновение взять под контроль духов каждого из них. Силы, с которыми Оре не совладать: и чего она ожидала, придя сюда? Что королева упадет на колени и раскается?
- Сдавайся, Ора, и я пощажу монтерцев...
- То есть все остальные скорее всего умрут? - Перебил её ставший тонким от волнения голос Лухса. - Мне эта идея не по душе!
- А тебя никто не спрашивал, демон! Савас, уничтожь его!
- Слушаюсь! - Юнец сделал шаг вперед, вскинул вперед руку ладонью вверх и провел большим пальцем по подушечкам остальных четырех.
Пламенное облако затмило собой всё. Ора шагу не ступила назад, создав непроницаемый щит из материализованного сияния, укрывший и её, и её спутников.
Когда облако рассеялось, а Лухс открыл глаза и обнаружил себя целым и невредимым, он увидел перед собой ужасную картину. Невзирая на имеющуюся за его плечами практику и опыт, он не мог терпеть подобных картин и незамедлительно приступал к своей работе: лечил.
Удар пришелся не по ним, а по нескольким стражам, стоящим между ними и Её Величеством. Лухс дернулся к одному из них, с обугленным лицом и выжженными глазами, стонущего и корчащегося от боли. В воздухе возник запах жареного: раскаленная сталь доспехов превращала их тела в ужасающее блюдо. И таковых раненых стражей оказалось не меньше десятка.
- Не двигайся, демон! - Этлаф сделал шаг вперед, прикрыв своей спиной довольную улыбку королевы. - Не двигайся, не то я снова переломаю тебе все кости!
- Ладно-ладно. - Лухс отвел одну руку в сторону, а другая нырнула под мантию и нащупала кинжал. Вынув его, он закатал рукав свободной руки и, уже не сцепляя зубы, как это было раньше, провел по ней лезвием от кисти до локтя.
Полилась алая, простая, вполне себе человеческая кровь. Капля за каплей она падала на золотистую плиту и будто растворялась в ней: одно за другим, обгорелые лица и конечности капитанов стражей покрывались новой кожей, излечивались раны на их телах. Только с раскаленными доспехами целитель ничего не мог поделать, и это мучило его.
Раньше, чем он хотя бы подумал обратиться к Астируми за помощью, повеяло агрессивным холодом. Краснота стали доспехов спала и сменилась паутиной ледяного узора:
- Мы пришли, как только узнали.
Звонко проговорила Амельера, возникая в пространстве между двумя пилящими друг друга взглядом женщинами. Мгновением позже, за её спиной возникли ещё три магистра нового круга, одетые кто как. Ранее утро плохо сказывалось на их внешнем виде, а Циавис, судя по слегка окосевшему взгляду, уже несколько дней не ложился спать.
Магистр стихии воды оцепенела по не вполне понятной причине. Её взгляд метался с королевы на Ору, зрачки расширились, и ей не сразу удалось набрать нужное количество воздуха, что бы сказать:
- Ваше Величество?! - И говоря это, она обращалась не к той, что носила риалроновую корону, а к Оре.
Стижиан, да и все, кто услышал это вопросительное восклицание и увидел, кому оно было адресовано, уставились на Амельеру. Повисла тишина, нарушенная смешками Беаты:
- Значит... Ора - Синента Дива?
- Синента Дива - это всего лишь имя нынешнего правителя. - Поправила её монахиня. - За этим именем может скрываться любая из носителей королевской крови.
- А вот об этом ты мне не говорила. - Амельера повернулась спиной к Оре и взглянула в красные глаза Синенты. - Ты говорила, что помимо тебя есть лишь один человек, могущий оказаться под короной! И это твоя мать! Млинес!
- Дрянь, ты растрепала ей! - Рявкнула королева, сжав кулаки.
- Значит... - Бетара встала рядом с магистром воды и взглянула на Лизу, задравшую подбородок выше некуда. - Можно наконец-то устроить этой особе взбучку?
Оба магистра повернулись к Оре, ожидая приказа. Её восхитило их доверие друг другу, и былые сомнения о той, кого теперь они назовут самозванкой, испарились. Оре сейчас не хватало Дримена, но мысли о нём она отбросила.
- Капитаны, взять их! - Рявкнула Синента твердо стоящим на ногах капитанам, которые не были задеты огненной вспышкой наследника Саваса. - Они предатели! Они укрывают изменников и демона! Взять их!
Никто из стражей не шевельнулся. Да, они боялись идти в бой против четырех молодых магистров, успевших прославиться своей силой, и да, их пугало одно только слово "демон". Но этот демон залечил их раны, в то время как королева позволила магу использовать огонь на собственных подчиненных. Они не атаковали ещё и потому, что в качестве противника перед ним выступили три монаха, носителей сияния, слуги Богини. И среди них был Стижиан Ветру.
Лиза не выдержала ноты напряжения и, не дожидаясь приказа, атаковала Ору. Золотая плита под их ногами затрещала и начала проседать: в воздух взмыли мириады песчинок, могущих похоронить монахиню заживо. Но песчинки тот час упали, и в воздухе возник запах едкого, пахнущего чем-то невероятно горьким, дыма. Лиза замерла, её глаза остекленели.
Мария тихо хмыкнула, в этом звуке слышалось разочарование. Мундштук, зажатый между зубами, источал тонкую струю синего дыма, тянущегося вперед, к Лизе.
- Ты преемница Иоко Сайло? - Зашипела Синента.
- Её дочь. Младшая. Вы с ней знакомы?
Она не успела получить ответ. Разъяренный Савас, с побелевшими от бешенства губами, крепко сжал кулаки и напряг все тело.
- Ему нужно время на подготовку. - Сказала Тантоа своим собратьям старшим инквизиторам, и все трое, не дожидаясь дополнительных указаний, растворились в воздухе.
Стижиан закрыл глаза и почувствовал несколько источников сияния. Сосуд Кира узнавался легко, Оры - и подавно (такого сгустка энергии, как её сосуд, не сыскать больше нигде), осталось ещё четыре, одна из них - Млинес, но та стояла неподвижно сбоку от королевы. Значит - трое, и один из них уже был на расстоянии вытянутой руки от Марии.
Циавис среагировал раньше, чем он. Смекалкой ли, или же он их почувствовал, но он встал перед Марией и нарисовал пальцем в воздухе круг: тот час повелительницу воздуха окружил пламенный купол.
Тантоа, словно игрушка, брошенная на пол, ударилась о пламенную стену, но осталась невредима. Этлаф подхватил её, не дав упасть, и, окруженный белым маревом сияния, распался на великое множество тонкий линий. Подобно тысяче змей, извиваясь, они вонзились в купол, прогрызая его словно тонкую бумагу.
Циавис сощурился и стал сужать купол. Когда энергия спрессовалась до нужной плотности, он прошел сквозь него, оставив Марию под защитой, и встретился лицом к лицу с Тантоа.
Она применила любимейший из своих приемов - режущий удар. Прямая ладонь пронзила плечо магистра огня и сломала ему ключицу, в его глазах потемнело. Рискуя быть убитым собственным пламенем, он превратил льющуюся из открывшейся раны кровь в живой огонь, вытолкнувший ладонь инквизитора из его плоти и оттолкнувшего её назад.
Боль и занятость не дали ему заметить, как белые линии, управляемые Этлафом, обвили его ноги и добрались до бедер. Сжимаясь, они ломали его кости и норовили проникнуть в тело, чтобы уничтожить магистра изнутри.
Он мог бы отбросить энергию Этлафа, превратив всю кровь своего тела в огонь, но это было бы самоубийством. Стараясь как можно быстрее придумать выход из положения, он не заметил, как пламя его плеча погасло, и рана закрылась, кости ног так же излечивались быстрее, чем инквизитор успевал их крошить.
Лухс держал кинжал над обнаженной рукой одного из капитанов, закрывшего глаза и сжимающего четырнадцатигранную звезду на своем плече. Капитан не был глуп, и он сразу понял, что этому демону для борьбы нужна кровь, и он предложил свою, готовый к тому, что её используют всю. Но Лухс бы не позволил этому случиться.
Поднявшись, сайлант метнул кинжал вперёд, к ногам Циависа, а между его разведенными руками в воздухе парил какой-то объем крови. Она была жидкой, но изменялась, превращаясь в подобие кристалла. Когда весь сгусток стал твердым, Лухс растопырил пальцы и кровавые лезвия подобно тысяче стрел устремились к тонким линиям, на которые распался Этлаф. Инквизитора, остающегося в столь нелепой, но эффективной форме, пригвоздило к плите словно тряпку.
Тантоа этого уже не видела: уверенная в физической защите своего тела, она проигнорировала идущего на неё сильнейшего монаха. Она слышала о Стижиане, все слышали, и была уверенна, что этот сопляк только и может, что бороться с нежитью. И каково же было её удивление, когда в паре метров от неё монах призвал не сферу сияния, вряд ли могущую нанести ей значительный урон, а сгусток изумрудного пламени.
Стижиан удивился тому, с какой легкостью ему удалось собрать энергию в один поток и направить её. Прежде, чтобы сделать нечто подобное, ему приходилось по несколько минут собираться с мыслями и копить частички энергии. Что-то изменилось в его отношениях с духом.
Мощный, пусть и не имеющий определенной формы, направленный сгусток пламени стремительно полетел в неготовую принять подобный удар Тантоа. Она чувствовала жар, исходящий от пламени, и, не доведя свою атаку против Циависа до конца, за мгновение до того, как сгусток должен был пронзить её, оттолкнулась от земли и взмыла в воздух.
Стижиан предугадал этот ход, и только подумал о том, чтобы пламя последовало за ней, как оно сделало это.
Не сумев оттолкнуться от воздуха, Тантоа высвободила ещё больше сияния, чтобы снизить возможный урон до минимума. Она вспыхнула подобно яркой звезде, израсходовав почти весь имеющийся запас энергии её сосуда.
Стижиан заставил незаметный на фоне её сияния сгусток пламени разрастись. Чуть увеличиваясь в объеме, он насыщался всей энергией, какую монах смог направить. Вот, ещё чуть-чуть, и он настигнет Тантоа, ищущую выход из безвыходного положения.
Изумрудное пламя остановилось в полуметре от неё, и выражение её лица резко сменилось с искреннего ужаса на ядовитое злорадство.
Стижиан понял, что потерял линию передачи энергии и больше не может черпать её. А мгновением позже, он почувствовал сильный, но до боли знакомый и привычный удар по затылку. Такие он получал с семи лет, со дня своего первого знакомства с единственным на тот момент медиумом во всей Оране.
Млинес огрела бывшего ученика своим фирменным подзатыльником, и когда он повернул к ней голову, удивленный таким ребячеством в столь важный момент, она с укоризной во взгляде покачала головой из стороны в сторону:
- Ты не должен снова нарушить данную тобой клятву. - Сказала она, выходя вперед. - Помоги лучше остальным.
- Млинес! - Закричала во весь голос Синента. Должно быть там, под несколькими слоями косметики её лицо стало красным от пропитывающей её злости. - Что ты делаешь?!
- Что должна.
Медиум оттолкнулась от земли и взмыла в воздух. Словно тряпочную игрушку, стройная и хрупкая Млинес взяла ставшую кристаллически-белой руку старшей инквизиторши и нанесла по её груди несколько десятков сверхбыстрых точечных ударов.
Тантоа не почувствовала боли, и сначала это вызвало в ней чувство ликования. Она поняла, что произошло, только когда упала на землю с высоты нескольких метров и сломала себе спину. Из её рта потекла густая кровь, а стоящая рядом с ней медиум произнесла:
- Как ты думала, откуда взялась идея уничтожения сердец нежити?
Та в ответ закряхтела нечто непонятное, её взгляд тускнел.
- Такие же сердца есть у любого носителя духа. Просто их много больше, и видеть их могу только я.
Сгусток изумрудного пламени, созданный Стижианом, медленно растворялся в воздухе. Затраченная на него энергия возвращалась в сосуд носителя.
В это же время, Амельера, заручившись поддержкой Беатры, встречала преемника Каиля Саваса. Гатто отвлекал их достаточное количество времени, чтобы тот успел "подготовиться".
Что вкладывалось в это слово - не совсем ясно. Он был магом огня, и раз его называли наследием Саваса, ожидалось, что он так же оказывает магическое влияние на живые организмы. Дримен, помнила Амельера, рассказывал о том, как долго целители выхаживали его после того, как он глотнул собственной раскаленной крови. Боль, самая простая боль - то, чем проще всего вывести мага любой силы из равновесия.
Пробив толстую сплошную золотистую плиту, в нескольких метрах от обрыва, где кончался четвертый остров, выросло странное дерево, высотой метра четыре. Оно состояло из нескольких десятков других, более тонких и мелких стволов, переплетенных между собой и покрытых тонкой, но нерушимо прочной коркой льда. Словно статую, деревья оплели третьего инквизитора Гатто. Они проросли сквозь него, сначала парализовав тело и только потом пронзив сердце.
Амельера стояла в полуобороте и смотрела на Лухса. Её всегда интересовал его удивительный дар, дающий ему контроль над кровью. Кровь - не простое вещество вроде воды. Она состояла из великого множества химических элементов, и все они подчинялись целителю. Прежде, магистр льда полагала, что Лухс способен использовать кровь только как источник жизненной энергии, но минуту назад она лицезрела, как он использовал особенный прием: кристаллизацию, доступную только магам воды, пошедшим по пути владения техниками льда.
- Ты владеешь магией воды! - Шикнула она целителю, когда тот подошел к ней чтобы проверить, нет ли на ней или Беатре ран.
- Ну, только если в ней есть достаточное количество железа и лейкоцитов. - Улыбнулся тот, положив руку Амельере на бок: широкий порез, оставленный Гатто, тут же затянулся.
В голове магистра возник один крайне интересный вопрос, но Лухс предугадал его и ответил:
- Да, мы можем управлять кровью в теле человека. Но я могу делать это только при прямом контакте. Существуют и другие способы, но я ими не владею. А экспериментировать слишком рискованно. - Он убрал руку, и на месте раны осталась обнаженная кожа и разрезанное платье, чистое от крови.
Синента начала отступать назад. Она полагала, что старшие инквизиторы, столетие назад обучавшиеся в Храме Северной Звезды и имеющие огромный опыт за плечами, как и неведомые никому другому техники, сумеют справиться. Но ни она, ни они не ожидали, что магистры нового круга встанут на защиту какой-то там Оры.
Как она посмела рассказать кому-то о своем происхождении? Этот вопрос не давал Синенте покоя. Этот крохотный момент, эта слабость, которую Ора испытала к Амельере как к подруге, испортила всё, и теперь жизнь Её Величества находилась под серьезной угрозой.
Когда Млинес, ослушавшись приказа и не отозвав духов магистров, вмешалась в бой и разрушила нити связей Тантоа с её духом, Синента поняла, что ей конец. Однако рядом с ней, полыхая неистовым жаром, стояла ещё одна, последняя надежда на спасение.
Синенте, в отличие от многих других, было известно, что Млинес способна заговорить практически всех духов, за редким исключением. Кто были эти исключения она не могла описать. Они встречались столь редко, что систематизировать и найти закономерность не удавалось.
Королева взмолилась, чтобы наследие Саваса был одним из этих исключений.
Юноши не стало. Вместо него в полуметре над землей, дыша живым пламенем, находилось другое существо.
Лишенное ног, вместо них были лишь завитые линии огня, существо походила на голема, с резкими и грубыми рельефными мышцами, перекошенными плечами, раскосыми черными глазами и пламенной гривой.
С каждым мгновением это уродливое существо, являющееся живым воплощением стихии огня, становилось все больше. Оно росло и росло, достигнув таких размеров, что его тень накрыла собой добрую половину четвертого острова.
- Пресветлая Богиня, - прошептала Беатра: её глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся, - что это?
- Ифрит. - Ответила на вопрос Млинес, смотря спокойным взглядом на опустившую глаза Синенту. Переведя взгляд на гигантское огненное существо, она громко вздохнула и чуть сощурилась. - Я сталкивалась с ним лет двести назад. Вот уж не думала, что он уже успел переродиться.
Ифрит широко раскрыл пасть и громко заорал: теперь внимание жителей всех трёх островов было приковано к четвертому.
- Он невероятно силен. Температура его огня много выше чем Циависа или Стижиана. И в этой форме есть один недостаток.
Она выдержала паузу, дождавшись, когда волна крика унесется подальше и развеется.
- Я бы назвала это безмозглостью. Носитель не способен контролировать эту форму, он только может решить, когда возвратиться в человеческий облик.
- Млинес! - Ора подбежала к ней и остановилась в паре шагов, испытав неловкость и в то же время прилив чего-то теплого. - Мама... Ты... Ты можешь его остановить? Говоришь, уже встречала его много лет назад?
- Есть способ, но... - Медиум оглядела всех присутствующих здесь носителей духов, а затем и убитых инквизиторов. - Хуже не станет. Всем носителям духов предлагаю сесть, будет неприятно.
Раньше, чем кто-либо успел спросить, зачем это, они почувствовали холодящую горечь, словно кто-то запустил свои ледяные руки в их душу.
Магистры, а вместе с ними Стижиан и Кирано, почувствовали слабость в ногах, будто те стали ватными. Однако меньше чем через мгновение монахи перестали ощущать дискомфорт, а наоборот - прилив сил.
Их сосуды словно стали больше, или же в них стало куда больше пространства. Кирано не понимал что происходит, но Стижиан словно видел перед собой схему и чувствовал, как энергия феникса отступает, и её место занимает сияние, лёгкое, родное.
Лухс и Астируми остались неподвижными.
"Нет духа, нечего контролировать" - подумал Лухс, глядя на ослабевших магов. Ора, как и они двое, спокойно смотрела на медиума.
"Ифрит..." - эхом пронеслось в мыслях нерийца - "уникальный, дикий дух, не относящийся ни к одному из племён. Уникальные духи невообразимо сильны, и, несмотря на их способность прикрепляться к людским сосудам и иметь носителей, у них нет имени. Именно поэтому медиумы не могут их заговаривать. Что она собирается делать?"
Млинес опустила руки и расслабила всё тело. Закрыв глаза, она больше не могла видеть мир человеческими глазами, на смену пришло медиумические зрение.
Его нельзя сравнивать с магическим зрением, которым Дримен видел мир до того самого дня, как ему удалось взять под контроль Оримие его глаз. Он видел ауры, выдел цвета душ людей, видел линии и следы магии, как людской, так и демонической. Цвета имеются у всех душ, они говорят о стихии духа, который мог бы прикрепиться к сосуду, но объем оказался слишком мал.
Медиумическое зрение - это совершенно другой мир, который Амит, не смотря на весь его талант, освоить не смог. В этом не было ничего удивительного: Млинес потребовалось больше ста лет, чтобы научиться видеть духов.
При мыслях об Амите её сердце сжалось. Она знала его еще ребенком, она открыла в нём медиума и учила его основам ведения диалога с духами. Его обучение давалось ей едва ли легче чем ему самому. До него у Млинес никогда не было ученика, могущего слышать и видеть духов, а она, с высоты её лет, уже и не помнила основ.
И она почувствовала, когда четыре дня назад её ученика не стало. По-настоящему не стало.
Мимо Млинес текли потоки разноцветной энергии. Чтобы контролировать духа, не идущего на диалог или не имеющего имени, чтобы им командовать, выход был только один - контролировать его энергию. В этом методе был только один недостаток, и им была площадь действия её силы: Млинес высасывала энергию духов из всех, кто попадал в радиус действия.
Ифрит снова взвыл. Его голос походил на глухой волчий вой, отраженный от стен пещеры.
Наблюдающие за происходящим ожидали увидеть, как огненное создание начнет медленно гаснуть, теряя энергию. Однако, всё произошло куда быстрее: ифрит блеснул словно уголёк, прошенный в воду, и огненное марево испарилось, не оставив и следа.
Наследник Саваса оказался на высоте нескольких десятков метров над островом. Лишенный сознания, он не мог ничего сделать, чтобы избежать падения, и полетел вниз.
В два прыжка, Кирано взмыл в воздух, он восхитился тому, с какой легкостью у него это получалось, и подхватил мага. Не чувствуя, что он сделал что-то не так, он положил его на золотистую плиту рядом с дверями дворца, и проверил его дыхание:
- Живой. - С облегчением произнес он.
- Конечно живой! - Хмыкнула Млинес, прервав перехватку энергии. Магистрам вмиг полегчало, а вот на монахов вновь упала привычная тяжесть. - Что ему будет! Потом займусь его перевоспитанием.
Она повернулась к Астируми, смотрящим на неё с удивляющим спокойствием.
Он помнил её лицо. Она была тем, кто столетия назад уничтожил прекрасный город Неро. Именно Млинес Бессмертная, носившая тогда королевское имя Сфирита Дива, топила его народ в Нерийской Левой, а его взяла в плен и отдала Совету Древних.
Астируми мог бы злиться и ненавидеть её. Он имел полное право вырвать ей сердце, а Млинес не стала бы даже сопротивляться.
Они оба знали истинную причину гибели народа нерийцев.
Отдышавшись, медиум повернулась к оцепеневшей от страха королеве.
- Ты обманывала меня. - Сказала Млинес, нарушая звенящую тишину. - Ты с пеной у рта била себя в грудь и кричала, что сайланты, - она указала пальцем на Лухса, который из-за неожиданного обращения сделал шаг назад, - народ обезумевших демонов, ждущих момента, чтобы уничтожить человечество и высосать его кровь. Ты говорила, что нерийцы укрывали сайлантов, прятали их. - Её голос оставался по-прежнему спокойным. - Я своими руками извела целый народ племени ветра, в попытках отыскать хотя бы одного носителя крови сайлантов или узнать о месте, где они прячутся. Мы взяли его, - она говорила о Руми, - наследника правящего рода в надежде извлечь из него воспоминания и добраться до этих... демонов. Но что я вижу? - Теперь в голосе Млинес прослушивались звонкие скачки. - Демона, который спасает человеческие жизни?! Ты лгала мне, Визы!!
- Визы? - Белые кольца глаз Стижиана резко сузились. - Вы сказали, Визы?
- Я говорила тебе, Стижиан, - вступилась Ора, - ты ничего не знаешь о Визы.
- Визы? - Шептал сильнейший монах, кидая свой взгляд со своей невесты на медиума. - Мастер Визы? Причем здесь она? Я не понимаю...
Астируми подбросил посох, который все время держал в руках, в воздух. Оттолкнувшись от земли босыми ногами, он сделал в воздухе сальто, прогнув спину так, что едва ли не достал лопатками до бедер, и кончиками пальцев ног задел расположенный вертикально в воздухе посох.
Тот раскололся на три одинаковые части, и когда нериец приземлился на пол, в его руки упали два белоснежных клинка, а третий он подхватил хвостом.
Его движения оказались быстрее, чем реакция кого-либо из присутствующих. В два прыжка, Руми преодолел расстояние между ним и Синентой, и в развороте нанёс ей три удара.
Старуха, которой с виду было не меньше восьмидесяти лет, упала на золотистую плиту. Из тонких ран на её животе и груди лилась красная густая кровь. Тихо звякнув, рядом покатилась риалроновая корона, остановившаяся в нескольких метрах от Визы.
Астируми сложил вместе два тонких клинка, которые держал в руках, и те слились воедино, изменив форму и вид оружия: теперь это были не тонкие мечи без рукояти, а солидный полуторник. Заведя руку назад и подведя к ней хвост, нериец взял третье лезвие и приставил его к горлу задыхающейся Визы:
- Он острый, видишь? Мой меч может смертельно ранить лишь тех, кто более не нужен этому миру. - Зрачки его бледно-розовых глаз сузились. - Ты больше не нужна этому миру.
Визы открыла рот и хотела закричать, но вместо этого из неё вырвалось глухое похрипывающие сипение. С нескрываемым ужасом, она смотрела на собственную кровь на своих руках.
Ужас. Теперь только он оставался в её разуме.
Её широко распахнутые глаза таращились на лезвие, находящееся в паре сантиметров от сонной артерии. Не изменив выражения своего лица, со столь же перепуганным взглядом, она посмотрела на Млинес, на Ору и растаяла в воздухе.
Астируми сложил два меча и те снова превратились в посох. Молча, он развернулся и столкнулся не сколькими десятками пар глаз, уставившихся на него.
- Ну вот и всё. - Сказала Амельера, подбежав к Циавису и приобняв его.
- Я не понимаю только одной вещи. - Медиум нахмурила брови, глядя на небольшую лужицу крови, оставшуюся после Визы. - Не понимаю, зачем она все это сделала. Зачем заставила магистров проигнорировать угрозу с Юга и прибегла к помощи этих... - Под "этими" она имела в виду старших инквизиторов и двух ещё живых магов. - Она вела себя куда более странно, чем вы можете себе представить.
Млинес положила руку дочери на плечо, и через это прикосновение Ора почувствовала, как сильно дрожали её руки:
- Может, она пряталась от кого-то?
- Да, скорее всего. Она не снимала корону ни днем, ни ночью. А корона, как ты знаешь, скрывает её от любой магии. Никто не может видеть того, кто под короной. Но кто мог заставить столь великого мастера как Визы так испугаться? Кого она боялась?
- Меня. - Линео неспешно подошел к королевской диадеме и взял её в руки. - Она боялась меня.
Млинес снова нахмурилась:
- Линео Визетти? Ректор академии магии?
- Да какой из меня ректор. Ученик мой - он ректор. Я два года в Орану не заглядывал. - Он звонко хмыкнул. - Надо бы рассказать Одераричи... но, я думаю, он уже знает. От него ничего не скроешь.
- Кто это такой? - Мать и дочь одновременно вскинули брови.
- О, скоро узнаете. - Линео, зажав свою тонкую трость под подмышками, короткими шажками поплелся к последним женщинам из рода Дива. - Он сказал мне, что Монтера Дива потеряла рассудок и что её необходимо изловить, и поручил это дело мне. Сам он сейчас занят несколько более важным делом.
- Что ты собирался с ней сделать, если бы поймал? - Спросила Ора.
- А ты как думаешь? - Ответил он, после небольшой паузы.
Держа диадему обеими руками, он смотрел на Млинес: уставшую, помятую, выглядящую едва ли лучше Лизы Суоло, только что вышедшей из гипноза и мертвым грузом свалившейся на золотистую плиту.
Снова звонко хмыкнув, магистр стихий повернулся лицом к Оре и приподнял диадему чуть повыше.
Ора опустилась перед ним на одно колено, и тот опустил риалроновый символ королевского рода ей на голову.
Диадема начала испускать тонкие сплошные линии, опускающиеся до самого пола и превращающие Ору Тоурен, известного монаха и невесту Во-Сена Ветру, в красноглазую, ярко накрашенную Синенту Диву, наряженную в пышное синее платье.
Магистры сдержались, а Лухс позволил вырваться протяжному стону удивления.
- Ведь сейчас Ваш черед править, Ваше Величество. - Улыбнулся Линео, но мгновение спустя от его улыбки не осталось и следа. Он повернулся к магистрам и начал говорить: - Мария, обратился он к магистру воздуха, - ты должна остаться в Оране и подготовить всех лицензированных магов к бою. Ты должна разработать стратегию защиты и план по спасению ещё не затронутых земель Южной Полосы.
Та уставилась на него, не совсем понимая.
- Ты должна собрать всех, независимо от пола, возраста и степени занятости. Нам нужны все боевые маги Ораны. На всё про всё у тебя есть один месяц. Вы трое, - он обращался к остальным магистрам, - сегодня днем мы должны отправиться на поддержку к Дримену. Он умён и, я уверен, он уже осознал всю опасность ситуации, но с ним всего два десятка магов, пусть и лучших.
- Вы считаете ситуацию на Южной Полосе столь серьезной, что готовы объявить о черезвычайном положении? - Голос Синенты совершенно не походил на голос Оры.
- Да.
- Тогда даю вам полную свободу действий. Вы снабдите меня всей необходимой информацией?
- Я - нет. Думаю, за меня это сделает сам Одераричи, вам нужно только подождать. Насчет этих...
Он посмотрел на ученика Саваса и Лизу, а потом перевел взгляд на Млинес. Та понимающе кивнула.
- Хорошо. Немедленно отправляемся в академию. - Скомандовал он, и легкий порыв ветра растворил его.
Магистры, кивнув Синенте в знак уважения, растворились в воздухе вслед за ним.
Тело Стижиана обмякло. Он схватился за голову и упал за пол. Кирано положил ему руку на плечо и чуть потрепал его.
- Всё в порядке?
Стижиан не был в порядке. С округлившимися от удивления глазами, Кирано наблюдал за тем, как белые кольца глаз Во-Сена растворяются в окружающей их черноте, а чернота сужается, уступая место белку. Волосы монаха поседели, а глаза вновь превратились в те, какими были в детстве: такие черные, что не видно зрачка.
- Стижиан! - Кинула к нему Синента, опустилась рядом с ним на колени и взяла его за подбородок. - Стижиан, посмотри на меня! - Она сняла с головы диадему и снова стала собой. - Стиж, это я Ора, твоя невеста, посмотри на меня!
Но монах смотрел куда-то в пустоту. Его глаза перестали фокусироваться на чем-то, они опустели. Лухс подбежал к нему, чтобы проверить дыхание, пульс - всё было в порядке.
- Это нервный срыв. - Спокойно пояснила Млинес. - Дайте ему отдохнуть. Нериец... - Она сказала это громко, но он уже стоял у неё за спиной.
- Меня зовут Астируми.
- Позволь поговорить с тобой.
Он понимающе кивнул.
Ора отошла от Стижиана, которого осматривал целитель, и обратила свой взор на капитанов стражей:
- Возвращайтесь к своим обязанностям, достопочтенные стражи. Вы нужны людям, о себе я позабочусь. Вы, - она обратилась к тому из капитанов, кто поделился своей кровью с Лухсом, - сможете вернуться, как только поправитесь.
Она стала ждать, когда стражи двинутся к лестнице, но это не происходило.
- Мне что, надо обязательно надевать корону, чтобы мои приказы выполнялись?!
Глава девятая.
"Критши, критши - лучший друг!"
Визы упала на серый камень у ворот Храма Северной Звезды. Стараясь не расходовать силу, которой у неё осталось очень мало, она кое-как залечила собственные раны, но стала чувствовать, что не может разогнуть спину: её тело состарилось ещё на несколько лет.
Почти восемь столетий ей удавалось сохранять свое тело молодым за счёт особого вихря сияния, закрученного внутри сосуда. Восемь столетий! Но теперь её сосуд стал столь мал, что в нем не удавалось сотворить это, и годы, с нечеловеческой безжалостностью, атаковали её.
Навалившись на ворота Храма, Визы вошла внутрь. Было темно, но тепло. Ориентируясь вслепую, нет в мире места которое она знала бы лучше, чем этот храм, она добралась до небольшого помещения, того самого, где десять с лишним лет назад её последний ученик доставал из камина её риалроновое кольцо.
Она хотела подняться на кресло, она устала, но слабые руки и спина, ноги и плечи не донесли её до цели. Визы свалилась на пол и облокотилась о ручку кресла.
Одераричи прошел по коридору мимо неё и заглянул в подсобку, где стояли несколько ящиков. Из нижнего, приоткрытого, змей извлек бутылку вина и взял с полки пыльный стакан.
Неспешно, словно проводя ритуал, он зашел в комнату напротив, где стояла бочка с водой, и вымыл бокал. Вернувшись назад по коридору, он остановился в дверях комнаты, где сидела Визы.
- Любимый... - Прохрипела она, несметно радуясь тому, что в последние часы её жизни он решил быть с ней. Она не поняла всей комичности ситуации. - Ты пришел.
Лицо змея расплылось в лучезарной улыбке. Держа в одной руке и бокал, и бутыль, он пошел в комнату и сел в кресло напротив Визы.
- Ну, здравствуй. - Ричи поставил предметы на пол и подошел к монахине. Взяв её под руки, он поднял её на и усадил на кресло. - Теперь мы можем спокойно побеседовать. В кои-то веки.
- Я так рада. - Простонала с хрипом старуха. Её глаза намокли от накатывающих на неё слёз. - Так рада. Спасибо, что пришел.
- Вообще-то я уже давно ждал тебя. Храм Северной Звезды можно найти, только если знаешь путь. Проследить за линией твоего перемещения в таком-то состоянии - не сложно. И вот я здесь. - Он взял бутылку в руки и медленно размотал широкую ленту на горлышке. - Меня ждет интересное зрелище.
- Ты, должно быть, рад. - Из её груди вырвался хриплый, полный горечи смешок. - Рад тому, что меня не станет?
- Я отвечу так... - Он налил вина в бокал и поводил им перед носом. - Запах старинного вина приятен даже для такого существа, как я. Монтера, - он сложил ногу на ногу и откинулся на спинку, - единственная причина, почему ты до сих пор жива, кроется в твоем лице. Ты так сильно походишь на свою мать, что я не могу поднять на тебя руку.
Та промолчала.
- Скажи мне, о мудрая и утопающая в любви к себе женщина, почему ты поднялась в башню? Ведь причина твоего старения именно в этом, не так ли? Шесть с половиной веков ты держалась подальше от неё, но все же вошла. Зачем? Ты что, не могла предугадать, чем это для тебя обернется?
- Это всё Стижиан. - Она сидела в кресле, неспособная шевельнуться: слабость тела взяла верх над её несокрушимым духом. - Он полез в башню... Тогда он был очень любопытным, а если ему что-то становилось интересно, его было не остановить.
- И ради очередного ученика ты полезла туда, где тебя ждала медленная смерть? Ты поражаешь меня, Монтера. Никогда бы не подумал, что ты пойдешь на это ради кого-то. Тем более ради ученика.
- Стижиан не был просто учеником. Он был лучшим из всех, кто у меня учился...
- Этого все равно недостаточно для самопожертвования. Не пытайся меня обмануть, Монтера. Ты же знаешь, не получится. Я слышу малейшую ложь твоего голоса. - Ричи отпил вина и громко выдохнул, наслаждаясь вкусом. - Мне порой жалко Вильмута: он не может насладиться вкусовыми красотами мира.
Это имя лезвием пронзило сознание Монтеры. Её взгляд обострился, но она не стала ничего говорить.
- Стижиан - сильнейший ученик в истории монтерского монастыря. - Начала она. - Его предшественником был Теоллус Ветру, его приемный отец. Если сравнивать их силы... то на фоне моего ученика, Тео - обыкновеннейший монах. Обыкновеннейший.
Ричи расплылся по креслу и заёрзал, выбирая наиболее удобное положение.
- На самом деле, принцип выбора сильнейшего монаха поколения очень прост. Прост до противного: он зависит от объема сосуда и запаса силы. По запасу силы... Тео не сильно отличался от своего предшественника. Его сосуд был на сотую, может, на две сотых больше его. Но Тео получил звание сильнейшего ученика не из-за сосуда, а из-за техник. Причиной, по которой я не взяла Тео в ученики, были слова Млинес о нем: он был необучаем. Теоллус Ветру не владеет практическими никакими техниками монтерского монаха.
- О-о-о... Так, значит, ты не любишь конкуренции?
Визы крякнула, это было лишь отдаленно похоже на смешок.
- Да, пожалуй. Тео сам создал все свои боевые техники, которые в большинстве своём складывались из ошибок во время тренировок. Он ведь никогда не преподавал в монастыре, только вел практику и выполнял заказы. Был настырным, непослушным, слушающим только себя... Вот Млинес и сделала его главной Монтерского монастыря. Другое дело - Стижиан.
Ричи опустошил бокал и налил себе ещё вина.
- Он хватал всё на лету. С самого своего появления в Монтере, он выделялся, так что из мастеров никто не удивился когда в тринадцать лет он самостоятельно стал изучать боевую телепортацию. Талант...
- Такой, каким была ты, да? - Змей продолжал улыбаться, глядя сквозь хрусталь бокала на погасший камин.
- Да, возможно. Но у Стижиана были другие проблемы - из личных качеств. Такие, как невнимательность и любопытство. Любопытство и повело его в башню. - Она подняла глаза к верху. - Я надеялась вырастить из него себе замену.
- Замену, как мастера? Того, кто вместо тебя продолжит отбирать лучших учеников Монтеры и продолжит обучать их здесь? Или...
Визы опустила глаза, не стараясь уйти от ответа, но просто не произнося его. Обмануть Одераричи непросто, а она и не собиралась.
- Ах вот оно что. - Змей поставил бокал на плоскую деревянную ручку кресла и наклонился вперед. - Ты хотела взрастить своего преемника, ненавидящего всё, что лежит по другую сторону от сияния. И как успехи? По-моему, затея провалилась, он...
- Через год после того как Стижиан сюда прибыл, он рассказал мне историю, произошедшую с ним за несколько месяцев до того, как он решил получить монашеский плащ. Пятеро послушников и два монаха, юнцы, были посланы в одну небольшую деревушку недалеко от северного побережья моря Сайланте. Предполагалось, что там было совершено ритуальное убийство, заставившее старое кладбище зашевелиться. В задании не было ничего сложного, вот и отправили семерых не слишком опытных учеников.
Когда они прибыли туда, их радужно приняли. Поселили в хорошем доме, были готовы исполнить любую их прихоть, даже послушников. В тот же день они отправились на кладбище... Оно было невероятно старым, и когда-то убранным, но к тому времени остались только расколотые плиты, разрушенные склепы, всё заросло... Деревенские хоронили своих на окраине, просто закапывали их в землю, боясь пройти дальше. По крайней мере, они так сказали.
Монтерцы, ясное дело, сразу по приезде, уже днем отправились на кладбище. Неупокоенных в действительности оказалось куда меньше, чем они предполагали, и уже к вечеру от восставших разносчиков негатива не осталось ничего.
Монахи уже собирались домой, когда один из послушников напомнил им, что убийство было ритуальным, не осталось даже тела жертвы. А это требовало расследования и принятия мер. Ближе к ночи монтерцы стали выискивать след, ведущий от кладбища к городу. Большинство ритуалистов и не знают, что после жертвоприношения негатив не просто выделяется, а оставляет тонкие линии, плетущиеся за свершителем. И они стали искать...
След, само собой, привел их в город. Один из двух монахов, не знаю его имени, хорошо владел навыком начертания рун и умел прослеживать следы... И знаешь что он увидел? - Она кашлянула в попытках усмехнуться. - Что весь город оплетён этими следами.
На протяжении нескольких десятков лет каждые семь месяцев в деревушке приносились жертвы. Каждый из горожан, от малого ребенка до дряхлого старца, своими руками должен был пролить кровь другого человека, своего соседа или кого-то из родни, на том кладбище, на могиле заживо закопанного человека.
Ричи цокнул языком, но не удивился: за свою долгую жизнь он видел бесчисленное множество форм человеческого безумия.
- Через несколько дней после этого ритуала, закопанный человек обращался в своего рода уникальную нежить... Промежуточная форма между высшим и средним классом: его тело подчинялось негативу, им руководило только одно желание - нести скверну дальше, но его разум оставался при нем. Это все ещё был человек, запертый в гниющем, переполненном негативом теле. И знаешь, что происходило дальше? - Её глаза налились непроницаемым безумием, которое дополняла перекошенная старческая улыбка. - Деревенские сжирали это создание. Это был культ. И они верили в то, что плоть нежити дарует им благоденствие. И деревня действительно жила счастливо, хоть их дома рушились, их еда была безвкусной, а сами они - уродливы.
- За этим стоял демон? - Ричи уже знал ответ.
- Да. Демон. Демон, пожирающий человеческие души, наполненные негативом. - Её взгляд медленно опустошался. - Когда монахи прознали об этом, было уже поздно. Деревенские схватили их и готовились провести ещё ритуал, и не один. Демон рассказывал им о том сколько негатива может выделить человеческая душа. Одного из послушников убили ещё по пути к кладбищу: он был очень напуган, и ему просто перерезали горло. Стижиан... оказался тем, кто был заколочен в деревянный гроб и закопан. Он чувствовал, как негатив пронизывает все вокруг, как он режет его тело и пытается пробить сосуд. Когда ритуал начался, Стижиану удалось развязать руки и проломить гроб, но пока он сквозь землю пробивался на поверхность... - В её голосе послышалась слеза. - Он увидел, что практически все деревенские мертвы. Монтерцы пошли против своего главного принципа сохранения человеческих жизней, чтобы прекратить это безумие. Среди них было всего два монаха, давших клятвы, и они...
Визы облизнула губы и вздохнула, попытавшись поправить упавшие на лицо пряди седых волос.
- Стижиан сказал, что когда он выбрался, прочие трое послушников уже были... неумершими. Их тела оказались пропитаны негативом до такой степени, что они живыми обращались в нежить. Что до монахов - они и зачистили деревню. В тот день Стижиан увидел, чем чревато монахам нарушение данной им клятвы: тела тех двоих покрылись пятнами. Словно ожоги, он болели и пекли кожу, спазм доходил до внутренностей и сводил сума. Отнятая монахами жизнь оставляла на их телах вечный отпечаток, обязывающий напоминать им об этом до конца дней. Но напоминать было уже некому. Когда Тео неделю спустя прибыл в ту деревню, в живых остался только Стижиан, который терпеливо ждал, когда поднимется очередной неупокоенный и рассеивал его негатив.
- А что демон?
- Сбежал. Позже, уже будучи монахом, Стижиан узнал, что какой-то юный стихийный маг нашел его и ликвидировал.
- И услышав эту историю, ты решила, что после пережитых событий в сердце юного монаха поселилась ненависть? Ненависть к негативу, ненависть к нежити, ненависть к демонам? Очень много ненависти?
Визы с трудом закивала.
- Ты надеялась, что вместе с твоим учением он примет и твое желание изничтожить всех до последнего носителей противоположных сиянию стихий? Я понимаю ненависть к негативу, и даже одобряю её. Он не производит жизнь, а если и может, то должно погибнуть невероятно количество людей. Но демоны, Визы? Бесспорно, одурманенные негативом, они лишаются последнего, что есть в них от людей и, зачастую бездумно, рвутся вперёд, желая только удовлетворить их основную потребность, которые у всех разные. Но как же демонорожденные? Такие, как сайланты?
Визы не отвечала.
Одераричи встал с кресла и опустился на корточки рядом со старухой. Положив руки ей на плечи, он взглянул в её помутневшие голубые глаза:
- Я семь сотен лет пытаюсь понять: почему ты ненавидишь иные формы жизни? Одними только людьми мир не ограничивается! И ты знаешь это! Ты знаешь, что сайланты были мирным народом! Так почему?
- Они нечистые. Их не должно быть!
- Так и людей не должно быть! До появления на свет Ориты Тоурен, твоей матери, в мире не было людей! Она была первой среди всех племен, кто был рожден без духа! Вместе с ней возникло и сияние, и тень! Эти два элемента существуют лишь до тех пор, пока существуют люди. Только лишь негатив существовал всегда! Главы племен из поколения в поколение передавали учение о защите своего сосуда от негатива! Но потом родилась Орита, и появилась стихия, способная рассеивать негатив, нейтрализовывать его. Сияние! Да, Орита не могла повелевать ни одной стихией, ни одним элементом!..
- Не говори о ней...
- Смотри мне в глаза!
Он встряхнул её, и Визы почувствовала невероятное напряжение в его руках и теле. И этот тот Одераричи, который славится своим хладнокровием?
- Орита не могла, но у неё родилась ты. Ты, чья душа генерирует сияние. Ты - первый из носителей сияния, ты - та, кто основал монтерское учение, и ты так низко пала? Утонула в своей ненависти ко всему, что по другую сторону?!
Ричи осекся. Напряжение в его руках в момент спало. Он спокойно дошел до кресла, взял в руки бокал и сел:
- Орита всю свою жизнь пыталась примирить племена. И ей почти удалось это. Её нарекли Дивой, миротворцем, изменившим мир. И я видел светлое будущее в её делах и делах её потомков, до тех пор, пока она, - он поднял глаза к верху, туда, где через множество пролетов, помещений и лестниц была башня, - не нанесла свой удар. Вы обе всё портили. И ты, и Ксардера. Ты, со своей неохватной ненавистью к демонам, и она, со своей ненавистью ко всему живому. Ты ненавидела мать за подписанный ею мир с сайлантами и за объявление тоуренов независимым народом. - Он снова осушил бокал и швырнул его на пол. Тот со звоном разбился на мелкие песчинки. - После того, как ты предала Ксардеру и позволила союзным армии поймать её, я был готов простить тебе смерть Ориты и даже принять твою безумную любовь. Я надеялся,... что ты сумеешь продолжить её дело. Объединить и восстановить то, что разрушала и уничтожала Ксардера на протяжении всего Века Истребления, но вместо этого, ты...
Ричи усмехнулся и приложил руку к губам. Его медные глаза тускло горели в полутемной комнате. Их свет, как и столетия назад, сводил Визы сума, красота и сила этих глаз, уверенность и мудрость, что за ними сокрыта.
- Прежде чем навещать её и спасать своего ненаглядного ученика, тебе стоило бы подумать. - Произнес змей. - Но я даже рад, что ты это сделала. Стижиан хороший человек, он станет достойным отцом для потомков рода Дива.
Визы кинула на него острый взгляд.
- Я была уверенна, что за прошедшие шестьсот пятьдесят лет фон башни стал слабее. Куда слабее. Я не думала...
- Фузу был могущественным медиумом. Первым из рожденных. Сотворенная им магия будет стоять вечно, если, конечно, другой, более могущественный медиум её не разрушит. Ты не глупа, тебе стоило подумать об этом.
Голова старухи, чей взгляд мерк с каждой минутой, опускалась всё ниже.
- Ты перешла границу, Монтера. И я действительно рад, что ни мне, ни моим друзьям не придется прикладывать усилия, чтобы пресечь твою жизнь. Но ты сделала достаточно и хороших дел. Одно только монтерское учение чего стоит...
Рука Монтеры стала изменяться. Морщины и пятна исчезли, осталась лишь красивая позоватая кожа. Когда женщина подняла голову, она снова была молодой, прекрасной, точной копией своей матери, Ориты Дивы, которую змей так любил.
Он был так удивлен, что приоткрыл рот. Встав, он подошел к ней и присел рядом:
- Пусть это будут наши с тобой прощальные подарки друг другу. - Сказал он, и нежно, с волнующей осторожностью, поцеловал её холодные бледные губы. - Прежде чем ты уйдешь, Монтера, ответь мне на один, последний вопрос. - Его руки обняли её талию и шею. - Что произошло с сердцем народа теней? С человеком, по имени Малькольм Тоурен?
- Его нет.
Это были последние слова, сорвавшиеся с её губ.
Одераричи взял её на руки и вынес из Храма. Положив её тело на ледяную платформу, что в нескольких десятках метров от ворот, он сделал несколько шагов назад. На животе умершей монахини появился короткий ледяной росток с крохотным листиком на нём.
- Расти, Ледяное Критши. - Прошипел Ричи, уводя взгляд от мертвой женщины далеко вперед. - Если Малькольм действительно мёртв, то мы все обречены.
По лбу Дримена стекали крупные капли пота. Его левая рука, в которой он держал меч, болела и ослабла. Два десятка магов и несколько целителей искоса поглядывали на предводителя их небольшого отряда, ожидая дальнейших приказаний.
Дримен не знал, что им сказать. За всю свою жизнь он никогда не видел столько демонов, собранных в одном месте. Разные, это были мужчины, это были женщины, старики и дети, они бесконечным бесформенным пятном хаотично двигались там, вдалеке.
Его отряд ликвидировал не меньше сотни дышащих яростью и безумием новообращенных демонов, но они возникали вновь и вновь. Шли со стороны Таэтела в таком количестве, что нельзя и приблизительно счесть.
- Конца-края этому не видно. - Проговорила Тишь, переводя дыхание. - Магистр... Магистр!
Дримен резко глянул на неё, так что она сделала шаг назад.
- Что нам делать? - Спросила она.
Магистр смотрел на неё в течение минуты, а потом медленно перевел взгляд вперёд, туда, где тысячи, может, десятки или даже сотни тысяч демонов обретают жизнь.
- Я не знаю.
05.03.2012 13.34
Конец третьей части.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ