Белая звезда

Глава 7

Южная Эрафия Клекстон 6-й путь Лун, 988 год н. э.

Для Гримли тот день начался на удивление легко. С самого утра, несмотря на то что спал не больше шести часов, он был на ногах и чувствовал себя бодро и уверенно. Толин не докучал ему жалобами и вообще после вчерашнего празднования был на удивление сдержан. Торговцы еще не успели подогнать к комплексу академии свои лотки, а друзья уже были на тренировочной арене. Первый полуфинал Гримли ожидался в час пополудни.

Даже просто шагая по улицам и вдыхая аромат цветущих садов, Гримли чувствовал, что он заново открывает для себя все эти ощущения. Он по-новому смотрел на суетящихся торговцев, заспанных усатых дозорных… Эти улочки, этот город — все изменилось, и даже грубоватые шутки Толина стали будто мягче и веселее. Всю ночь его терзал образ Аделаиды. Как они встретятся сегодня, что она расскажет, о чем попросит? Толин же в ответ на трогательный рассказ заявил: «Только в бою выброси из головы всю эту чушь, если один раз это помогло, во второй уж наверняка навредит!»

Действительно, соперником Гримли оказался известный рыцарь из западной провинции, владелец крупного поместья в окрестностях Александрета. По слухам и рассказам Торребора, в отборочном туре рыцарь был серьезно ранен, но не показал виду в присутствии судей. Гримли уже больше волновало, увидит ли он Аделаиду на трибуне, чем сама победа. Совсем недавно турнир и слава были его смыслом жизни, теперь все менялось так резко и решительно. Новая цель — добиться права быть с ней рядом, и Гримли был уверен, что это возможно!

В отличие от Гримли, канцлер Рууд пребывал в дурном настроении. Ему не нравился весь визит в Клекстон, ещё два дня назад испорченный этой отвратительной выходкой с юродивым. Сейчас герцог совсем расклеился, у него слезились глаза и болел живот. Проснувшись в десятом часу, второй человек в Эрафии скрючившись сидел на огромной кровати под балдахином. Хотелось есть и промыть желудок одновременно…

Спальня и апартаменты герцога заняли целую башню главного замка, во второй башне расположились король и свита. Лорд-мэр, часто проводивший тут целые недели, теперь съехал в свой роскошный особняк, расположенный ближе к озеру. Фош вошел в спальню и доложил, что слуги готовы подавать завтрак, все блюда проверены.

— Какой к нойонам завтрак, обед пора давать! — Рууд отыскал ногой тапок, завалившийся под кровать. — Сходи-ка за мясом с вертела, хочу его и побольше воды!

— Слушаюсь, господин!

— Ладно, внеси всё сюда и оставь на столике. — Герцог накинул халат и пошел умываться. Слуги с зеркалом и серебряным блюдом, водой и распаренным, пахнущим благовониями полотенцем появились по звонку телохранителя.

— Святой отец Карлос Мартинсон ждет приема, — напомнил в дверях охранник.

— Пускай зайдет через полчаса.

И действительно, не успел канцлер доесть завтрак, как в дверях возник один из руководителей ордена Святого Фавела.

— Есть жареное мясо с вертела на завтрак вредно, сильная изжога, — заметил он.

— Вот твоего мнения мне сейчас не хватало! — продолжая жевать, пробурчал герцог. — Как двигаются наши дела?

— Дел много, все движутся по-разному, — святой отец говорил медленно, давая канцлеру доесть и сосредоточиться, сам в это время деловито разглядывал убранство покоев.

— С эльфом как дела? Нашли его? — отложив серебряные приборы, канцлер подобно простонародью доедал руками.

— Нет, к сожалению, мы не смогли задержать его, хотя следы, место ночлега, даже одежду обнаружить удалось! И как вы узнали, что он прибывает в южные предместья Клекстона?

— Как, как! Это любому ясно! Кроме того, у меня есть свои источники.

— Ну, не хотите — не говорите, но все-таки одна неожиданная вещь обнаружилась.

— Какая же?

— Кажется, наш эльф неплохо договорился с нашей эрафийской разведкой.

— С Эй-Тоем? — не поверил Рууд и от удивления даже перестал есть.

— Ну, если и не с ним лично, то с кем-то из его людей, это точно. Они помогли этому Ивору ускользнуть у нас прямо из рук.

— Все это странно, мне нужно подумать, — Рууд отложил еду, протер руки шелковой салфеткой. Встал и, бросив её на стол, принялся ходить по комнате взад и вперед. Потом на какое-то время остановился около окна, открыл его, и свежий воздух разбавил напряженную атмосферу. Канцлер посмотрел вниз, это был второй уровень башни, но все равно достаточно высоко. Были видны стены замка, развод караула во дворе, город снаружи, за стенами. Там уже вовсю кипела жизнь. Вился дымок над трактирами и кузницами, на западной окраине благоухали яблочные и вишневые сады. Ветер, дувший оттуда, накрывал город смесью ароматов. Да, жаль будет, если они многое разрушат. Лучше всего было бы получить власть с минимальными потрясениями, но это так нелегко. Впрочем, до всего этого ещё надо было дожить.

— Кстати, Карлос, а вы следите за самим Эй-Тоем и принцессой, моей нареченной? Может, это она подговорила наглеца действовать заодно с эльфом?

— За Эй-Тоем мы не можем следить плотно, иначе не избежать крупного скандала. А вот принцессу мы наблюдаем, она искала своего эльфа через многих близких людей, через Аделаиду Торнтон, например, как мы не раз говорили.

— На неё есть что-нибудь компрометирующее? — спросил канцлер, опять присаживаясь к еде.

— Нет, сэр. Она сирота, родители умерли, отец на войне, мать от болезни больше десяти лет назад. Старший брат несколько лет назад отплыл в Карн, с торговой миссией, путь мимо черных берегов опасен, его не видели вернувшимся.

— Да, были такие глупые попытки, — задумался о чем-то герцог, — надо проверить, связана ли эта девчонка с Эй-Тоем, она опасна и очень влиятельна, несмотря на смазливую мордашку и кажущуюся детскость. Она даже с королем общается, будто это её папаша…

— Но вы же знаете, как добр его величество к своей дочери и её подругам.

— Знаю, — хрустнул унизанными перстнями пальцами Рууд, — в любом случае дела надо доводить до конца, а времени остается совсем немного.

Вся апатия и усталость слетели с него. Он был вновь полон решимости.

— Сегодня последний день турнира. Самый торжественный и важный — если они нанесут удар, то сделают это сегодня. Мы не знаем, что это будет, но мы знаем время. Итак, какие меры вы намерены предпринять?

Эта резкая смена тона способствовала тому, что Мартинсон пришел в себя от утренней дремоты и начал рассказывать, при этом развернув на столе герцога карту города. Рууд звякнул колокольчиком, позвал слугу, который убрал еду и принес свежую воду. Канцлер отпил немного и склонился над картой. Мартинсон докладывал, а герцог думал о чем-то своем.

— Первое — обеспечение безопасности его величества, вас и придворных, второе — поиск эльфийского агента в Клекстоне и предместьях, а также слежка за окружением принцессы Эльзы.

— Сколько людей и где будет задействовано?

— Большой отряд, не менее трехсот человек обеспечивают вашу безопасность на арене академии и в замке, это помимо обычной охраны из королевской гвардии. Пятьсот человек сейчас прочесывают окрестности города. На всех въездах и выездах, у всех ворот и в порту на озере, на торговых складах начаты обыски, этим заняты две сотни людей. Сам город патрулирует ещё сто человек, все платные осведомители начеку. За принцессой следят верные люди из её окружения, она не передаст ни одного приказа, ни одной записки так, чтобы вы о них не узнали.

— Ты думаешь, все предусмотрел?

— Нет, я не так самоуверен, ваша светлость! У нас в резерве есть ещё тридцать-сорок человек, самых лучших монахов, самых сильных. Мы можем послать их в любой район города и арестовать Ивора, какой бы магической силой он ни обладал!

— Тогда надо также поднять и сотню, прочесывающую город, пускай будут связаны между собой, особенно на склады обращайте внимание. Обратите внимание на склады у Саусвилля.

— Зачем, там уже искали…

Герцог решительно обернулся.

— У меня есть информация обычной стражи, от лорд-мэра Иегора Фаруха, они опознали этого эльфа. Его не задержали, потому что его на самом деле сопровождали люди Эй-Тоя. Он даже не предъявил документы для въезда в город.

— Но, — святой отец помрачнел, — но почему мне об этом вы раньше ничего не сказали, я ничего не знаю и трачу людей впустую? Мне показалось, вы были удивлены, когда я сказал о связях с Эй-Тоем…

— Слушайте внимательно, — голос Рууда упал до шепота, а на одеждах блеснула золотая стрекоза с изумрудным глазком. — Отзывайте всех, кто прочесывает окрестности. Эльф уже ускользнул от них и находится в городе. Все произойдет или при вручении венка, или же в ратуше, на балу, который дает лорд-мэр в честь самого длинного дня и королевского визита. Там будет объявлено о моей свадьбе с Эльзой, назначенной на следующую весну. Кстати, вашим писарям придется протоколировать помолвку, а вы должны засвидетельствовать наше почтение Велесу и всем святым.

— Всегда к вашим услугам, канцлер!

— Я считаю, — усаживаясь на подоконник, продолжал Рууд, — Ивор и Эльза постараются организовать её похищение или вызвать меня на поединок чести!

— Это старый обычай, он давно не практиковался, — заметил Мартинсон.

Канцлер чуть покраснел.

— Неважно! Ты думаешь, я могу противостоять профессиональному убийце и колдуну?! К тому же это ниже моего достоинства! Мои предки пятьсот лет руководят этой страной. Я не буду марать руки дуэлью с этим ничтожеством, эльфийским выскочкой и наглецом. Даже если сам Эдрик будет умолять меня об этом! Недолго им всем осталось…

Тут он осекся, ярость слишком распалила канцлера, не стоило говорить Мартинсону лишнее. Доверять здесь можно было только Фошу, в нем одном он не сомневался… «Глава ордена здесь до тех пор, пока на моей стороне удача и сила. Я проиграю, и он бросит, а Фош — никогда! Пока рано открываться священнику, одна ошибка и смерть», — так думал Рууд, пристально глядя на Мартинсона.

— Постарайся сам быть сегодня вблизи Эй-Тоя. Не посылай никого, сам будь рядом, когда пойдут облавы.

— Уже идут! Это отличная мысль, я знаю, как заинтересовать Эй-Тоя. Сам он ещё не научился читать мысли!

Рууд рассмеялся, а про себя подумал: сегодня важнейший день в его жизни, никто не должен узнать его мыслей, никто.

— Да, к слову, — продолжал герцог в то время, как вошедший Фош перед зеркалом ждал его с новой накидкой, расшитой карнским шелком, — а кто сегодня дерется на турнире с утра? Что вообще происходит в академии?

— Ламарк — верный престолу человек. Он опытен и хитер, у него есть друзья из ближайшего королевского круга и семьи Грифонхатов. Но уверен, пособничать эльфам он не станет. Он бил их на войне и сейчас относится очень строго. Ко всем, кроме учеников академии. Дерутся сегодня как раз его ученик, этот молодой выскочка, а во втором полуфинале — ставленник Эй-Тоя, опытнейший воин и разведчик Лазарен, нелегальный маг.

— Надо как-нибудь об этом напомнить, распустил он колдунов своих, — заметил канцлер.

— Ничего не сделаешь, по всем договорам он беженец с Зейлота и работает на Эй-Тоя за деньги. Наверняка в финале встретятся этот парень из академии и Лазарен. Думаю, победит разведчик, я поставил на него десять циллингов в споре с Бэдивером.

— Ставки на врагов, ну-ну, — приосанился перед зеркалом Рууд, — как думаешь, мне идет эта штука?

— Вам идет к черному камзолу, сир.

— Не говори мне «сир», это обращение к Грифонхатам!

Они еще немного поболтали и спустились вниз, где Рууда и Фоша ждала открытая коляска. Мартинсон кратко простился с канцлером и в сопровождении охранников пошел к воротам. Ему ещё предстояло оповестить своих людей, отозвать агентов из предместий и из порта, усилить поиски у восточных ворот.

— Постарайся успеть на финал, я тоже с кем-нибудь поспорю на финалистов, посмотрим, кто выиграет больше! — весело бросил Рууд. В сопровождении конных стражей, монахов ордена, он направился на арену, где к тому времени находился весь цвет двора.

Вновь гудели трубы, били барабаны, над главной ареной поднимался гул разгоряченной шеститысячной толпы.

Рууд подъехал за пять минут до начала поединка. Вместе с Фошем они вошли в королевскую ложу. Канцлер прошел между рядами личной стражи короля, а его телохранитель остался на задних рядах, откуда и арену-то было видно не очень. С герцогом поздоровались Бэдивер, потом лорд-мэр, его дочь, подруги принцессы. Эльза молча и холодно протянула ему руку. Рууд, согнувшись, поцеловал её.

— Вы сегодня удивительно хороши и очаровательны, моя дорогая, надеюсь, вечером в ратуше мы вместе будем подавать пример остальным танцующим парам. Наши отношения к тому времени будут засвидетельствованы и чисты пред Велесом и людьми.

— Ваши высокопарные сентенции с утра наводят на меня тоску, канцлер, — холодно ответила Эльза и отвернулась.

Рууд сжал зубы и молча отвесил его величеству низкий поклон. Эдрик сперва не обратил внимания на удрученное лицо канцлера, хотя прекрасно слышал слова своей дочери. Поздоровавшись с Ламарком, генералом Оррином и другими, он резко обернулся и склонился к уху герцога.

— Не стоит расстраиваться из-за её глупости, Эдгар. Мы с вами взрослые люди и понимаем, как нравится детям дразнить тех, от кого они зависят. Вы почти год не отходите друг от друга и до сих пор как кошка с собакой! Тут надо подход найти…

Рууд взглянул вверх, кресло канцлера было заведомо ниже королевского, и дерзко прервал владыку Эрафии:

— Ваше величество, вы знаете, какое безмерное уважение я питаю к вам и вашей дочери, но всё же иногда её поведение… Вот так, между делом она позорит второго человека в государстве!

— Не стоит так горячиться. Да, она сказала грубо, да, слишком громко, но главное: она смирилась. Стерпится и слюбится, как у всех людей, не только у принцев крови. Ничто уже не отменит вашу помолвку, и она просто бунтует из упрямства. Сегодня лягается, а завтра будет кроткой, как овечка!

Один из судей поединка начал объявлять имена дерущихся.

— Маркиз и воин, несущий свет Велеса за пределы страны, рыцарь разведки, Лазарен!

Арена взорвалась аплодисментами. Болельщики Лазарена явно были в большинстве.

— Странно, что господин Эй-Той не пришел. Я думал, он почтит присутствием бой своего протеже, — тихо сказал лорд-мэр сэру Бэдиверу.

— Я видел его сегодня утром, ещё до первого полуфинала, — ответил советник, почесывая переносицу рукой в перчатке тончайшей дорогой кожи. — Он сказал, что обязательно будет. Видимо, много дел.

— Ну, при его обязанностях это понятно, — мотнул головой Фарух.

— Кстати, заметьте, святого отца Мартинсона тоже нет, — продолжал Бэдивер.

Рыцари разъехались в разные концы арены и начали сближаться. Поднятая пыль скрыла картину, и даже сидевший дальше других Фош увидел, как оба всадника вылетели из седла. Лазарен ловко и плавно, по-кошачьи извернулся, приземлившись на ноги, с острой саблей в руках. Маркиз же кулем покатился на землю, громко звеня доспехом.

— Да, странно, — продолжал Иегор Фарух, — если глав разведки и ордена нет, когда оба приглашены, значит, что-то не так. Если бы я имел такой опыт в ощущении тайных придворных смыслов, как вы, сэр, я бы решил, что в городе что-то назревает…

— Ну, упаси Велес, вы мне льстите, я совсем не интриган, — отмахнулся советник, — вон настоящие мастера! — и Бэдивер указал взглядом на канцлера. Посмеявшись, оба вельможи продолжили наблюдать поединок.

А между тем лорд-мэр был прав. Карлос Мартинсон вышел, взбешённый беседой с канцлером, хотя и не подал виду. Рууд, имея свою информацию из других источников, так поздно дал ему верный курс, значит, не доверяет. К тому же этот унизительный тон, «переместите сто человек туда, сто человек сюда»… Святого отца раздражало то, что из-за бездумных поступков герцога его личный «заклятый друг» и конкурент за влияние при дворе Эй-Той мог добиться над ним очередной публичной победы.

И вот в час пополудни вместе с пятьюдесятью всадниками. Мартинсон прибыл к восточным воротам и учинил открытую облаву под вымышленным предлогом. Орден действовал резко и нагло. Людей хватали, строили в шеренги, на улице задавали вопросы и поверхностно смотрели мысли. Решетка ворот опустилась, городские стражники ругались с агентами, но Мартинсон быстро успокоил воинство, показав бумагу от генерала Оррина. В ней значилось, что все военные обязаны помогать ордену в проведении сыска незаконных чародеев и колдунов, а также шпионов темной силы нойонов. Склады, находившиеся неподалеку от ворот, были оцеплены. Купцов выпроводили, а из толпы вытащили тех, кто прибыл из Саусвилля, и строили особой группой. Мартинсон лично ходил меж рядами и заставлял людей снимать головные уборы. В строю было сорок человек, и среди них один старый небогатый эльф.

Звенели кресты и сверкали фиолетовые канты сутан. Любой случайный прохожий, оказавшийся в то время у восточных ворот, мог явственно видеть, кто представляет законы Эрафии.

— Это не те, кто нам нужны! — шипел Мартинсон своему помощнику. — Ищите, ищите лучше, отрежьте проезд по второй улице, оцепите весь этот край ремесленного квартала.

— Там много трактиров и постоялых дворов, их стоит проверять первыми? — спросил монах.

— Да, так и сделайте!

Купцы громко ругались, жалуясь и поминая имена могущественных придворных.

— У нас товар портится, весь день срываете торговлю! Куда смотрит лорд-мэр, позволяя им такой произвол?! — слышались крики.

Когда пробило два часа дня и начался второй полуфинал, облава почти закончилась. К мрачному и озлобленному Мартинсону подвели человека, тот отказывался говорить, кто он и откуда. Якобы он может отвечать только главе разведки Эй-Тою. Смуглая кожа южанина, его стройная фигура и красивые черты лица, казалось, еще больше разъярили архиепископа.

— Разведчик, значит, герой? — усмехнулся Мартинсон, спрыгнул с подводы, на краю которой сидел, и подошел вплотную. — И что ты здесь делаешь, позволь узнать? Ты знаешь, что я глава ордена и сыска Святого Фавела! Знаешь, чем это тебе грозит?!

— Ничем, — нагло ответил смуглый разведчик.

Карлос отвернулся и подозвал помощника из сыска, достаточно мощного по людским меркам колдуна.

— Арестуйте и к нам в подвал!

— Но это же против всяких правил, его будут искать люди Эй-Тоя! Прямое столкновение нам никогда не было нужно! Что скажут люди…

— Люди уже говорят! Говорят, что вчера он провел сюда двух человек в город тайно. Это были проклятый эльф и его помощник, — грубо прервал подчиненного Мартинсон. — Даю вам пару часов, чтобы его расколоть, а потом Эй-Той может сколько угодно жаловаться и скандалить. Ты знаешь, чей это приказ. Не тебе решать, что хорошо, а что плохо! Взять его!

Колдун и его помощники набросились на разведчика, магия паралича сковала руки на эфесе оружия. Южанина несколько раз ударили по голове, и, крикнув: «Вы заплатите за это, святоши!» — разведчик потерял сознание. Мартинсон запрыгнул в подогнанную кибитку.

— В канцелярию сыска, гони! — и с десятком стражей рванулся вперед.

Спустя полчаса в самом центре города, в прекрасном и дорогом трактире-усадьбе к молодому человеку в синем камзоле и расшитом плаще, чьи пальцы блистали драгоценными камнями, подошел гость, на которого обратили внимание многие присутствующие. Это был миноец, но явно не дикий минотавр Таталии, одежды и манеры говорили о том, что это было лицо высокого положения. Он сел за стол к молодому человеку и попросил слугу принести местной лечебной воды. Это было одно из немногих мест в городе, где официанты обслуживали всех, независимо от происхождения. Усадьбу любили художники, поэты, архитекторы и вся верхушка деятелей искусств города из окружения лорд-мэра, настроенного среди прочих высших сановников Эрафии весьма свободолюбиво.

— Рад приветствовать тебя, Маходж! — не вставая, протянул руку молодой человек.

— А я вас, Оллин, — они говорили тихо, даже люди за соседними столами их не слышали.

— Вы знаете о новой облаве и арестах?

— Слышал, но наш гость, как я понимаю, уже не там?

Миноец кивнул.

— Да, но они взяли проводника.

— Кого именно?!

— Конокрада, он проводил через ворота. Сообщили, что полчаса назад в канцелярию сыска доставили человека, по всем внешним признакам похожего на нашего конокрада. Его сразу потащили в подвал, будут выбивать показания!

Эй-Той задумался и ковырял вилкой гарнир мясного блюда, смотря в другой конец зала. Там веселились незнакомые люди, кто-то пел, в руках мелькала гитара, кто-то, взгромоздившись на стул, декламировал целую оду…

— Жаль, он был хорошим воином и к тому же настоящий мастер своего дела. Настоящий шейди, теперь среди них концов не найти. Что же он не сказал, что он простой конокрад? Его бы доставили в обычную тюрьму, а не в канцелярию сыска. Сейчас шансов вытащить его почти нет!

— Мы не знаем, — Маходж отпил воды, — по крайней мере, у нас ещё есть время, чтобы подготовиться к операции. Ведь герцог не знает, где гость, и мы с вами не знаем…

— Все равно жаль. Я мог бы сейчас поехать к королю, взять у него бумагу. В присутствии канцлера обвинить Мартинсона в беззаконии, но тогда все будет поставлено под угрозу, можем ли мы пойти на это?

Миноец отрицательно покачал бычьей головой.

— Я не советую, мне его тоже жаль, но операция важнее, есть ещё одно обстоятельство…

— Такие, как конокрад, герои! На таких еще держится Эрафия. Думаю, он сдался, чтобы пустить их по ложному следу… Так какая, ты говоришь, проблема?

— Вы знаете, что раньше принцесса для связи с эльфом просила о помощи свою фрейлину, Аделаиду Торнтон… Я боюсь, как бы после сегодняшней облавы эльф не придумал какой-то свой план. Мог сговориться с принцессой и её фрейлиной.

— У неё нет никаких средств, кроме как броситься на колени перед отцом. А Аделаида, конечно, красивая, но просто молодая и чуть взбалмошная девушка. Жаль будет, если все сорвется из-за паники и женских страхов.

— Условная встреча у нас, как и назначено, в восемь, знак прежний? — прошептал Маходж.

— Да, — кивнул Эй-Той, — сейчас поеду на арену. Лазарен дерется, должен победить. Начало я уже пропустил, и за Руудом буду лично приглядывать. Может, он сам подскажет свои задумки.

Они встали, оставив обслуге щедрые чаевые, вышли во двор. Там главу разведки ждали коляска и несколько всадников.

— До встречи на вечернем приеме, Маходж! Ты знаешь, как найти меня!

— До встречи, мастер Оллин! — миноец ещё раз наклонился к его лицу. — Следите за Аделаидой Торнтон, несогласованность действий может дорого нам обойтись!

— Спасибо! Я понимаю, что все окружение Эльзы под колпаком у Мартинсона.

Он ожидал прибыть к концу поединка, но застал самый разгар. Бой начался на полчаса позже срока из-за отсутствия главного зрителя. У входа королевской ложи остановились сразу две открытые коляски. Из одной вышел Эй-Той, из другой Карлос Мартинсон.

— О, какая встреча, — радостно заметил монах, — вы сегодня весь день в делах, что-то случилось?

— О нет, святой отец, ничего существенного! Разве только измена и заговоры, угрожающие персоне, вам столь явно покровительствующей, — рассмеялся разведчик, когда они были на трибуне, — вам следовало бы лучше работать. Такое проморгали!

Мартинсон опешил — что это мы такое проморгали?

— Так я вам и сказал! Вот дождемся вечера и приема у лорд-мэра в ратуше, тогда-то я сделаю королю такой подарок, о каком вы не мечтали. Моё почтение, сэр Бэдивер, Иегор, — он поклонился лорд-мэру, — ваша дочь сегодня восхитительна!

Мартинсон шел вперед и чуть не сбил с ног пажа, обносившего знать пирожными. Он извинился перед генералом Оррином и присел неподалеку от канцлера.

Бой меж тем был в самом разгаре. Лазарен и маркиз рубились на двуручных мечах. Взрывали песок под ногами друг друга, бросались вперед, уклонялись. При столкновениях вылетали искры. На арене в разных её частях валялись булава, короткий меч. Сломанные щиты и погнутые копья. Два коня без всадников жались к трибунам. Грифоны у королевской ложи ревели и то и дело пытались, махая крыльями, встать на задние лапы.

Трибуны скандировали имена своих любимцев, и Лазарен был явно кумиром большинства. Он был более ловок и при этом сохранял холодный ум и расчет сил. Он думал о финале, тогда как его противником двигала слепая ярость.

— Кстати, — спросил Рууд у Ламарка, — а кто победил в первом полуфинале с утра? Слабость здоровья, знаете ли, желудок помешал мне наблюдать ваше чудесное зрелище.

— Вам очень поможет местная минеральная вода, отведайте, — с ловкостью заправского торговца мастер-воин налил бокал канцлеру, — а победил утром наш ученик, парень по имени Гримли Фолкин.

— Благодарю, — принял воду Рууд, — а, это тот молодой человек, что вчера побил рыцаря Пармона из стражи Оррина?

— Да, ваша светлость, именно он!

— Его отметил король, и я тоже ему благоволю. Хотелось бы, чтобы он выиграл турнир, а то эти разведчики слишком задаются, — он указал на Эй-Тоя. Ламарк улыбнулся, но ничего не ответил.

Мартинсон сел рядом с Эй-Тоем, отогнав в сторону сонных пажей, которых даже мало привлекал поединок:

— Ну так что же такое случилось, что вы мне хотели сказать такого? О чем весь орден Фавела, по-вашему, не знает?

Эй-Той игнорировал его вопросы и делал вид, что ему интереснее болеть за Лазарена.

Тут разведчик изловчился и перерубил меч соперника пополам. Тот метнул рукоять вперед и бросился бежать в поисках нового оружия. Арена ревела от восторга. Исход был предрешен. Эй-Той откинулся на спинку кресла и тут заметил, что сидящая рядом с Эльзой первая фрейлина намеревается уйти, но боязливо косится то на канцлера, то на Мартинсона. Нужно было действовать!

— Кстати, святой отец, — привлекая внимание священника, громко заявил глава разведки, — вы видите, — он указал на арену, — наши всегда побеждают! Сегодня вечером мы утрем вам нос и всему вашему хваленому сыску.

— Ну-ну, я весь внимание! — усмехнулся Мартинсон.

— Пока вы устраиваете облавы на рынках и гоняете таборы шейди да торговцев с одной проверки на другую, мы… — разведчик сделал паузу и увидел, что Аделаида решилась встать и пошла к выходу, — мы раскрыли заговор тайной службы Таталии с целью похитить нашего любимого канцлера Рууда!

Мартинсон ошалело глядел на Эй-Тоя — это звучало слишком дико, чтобы быть правдой. Монах то и дело открывал рот, но слова вязли на зубах и срывались в далекие уголки памяти. Мысли пришли в полное расстройство.

— Да-да, — импровизировал Эй-Той, — представляете, хотели выкрасть Рууда, чтобы расстроить его жесткую линию на ограничение торговли с югом. А ведь вы — орден Фавела, опора канцлера, вы должны беречь его жизнь как зеницу ока!

— Но смысл?.. — будто не слушая, бормотал Мартинсон.

— Может, у них есть свои протеже на этот пост!

Мартинсон задумчиво чесал голову. Бэдивер склонился к одной придворной даме и заметил: «Смотрите, непримиримые враги воркуют, как влюбленные голубки! Полное единение!» — Та рассмеялась.

Аделаида встала и направилась к выходу. В ту же секунду один из обслуживавших канцлера людей все бросил и устремился следом. Эй-Той это заметил и, щелкнув пальцами, подозвал пажа, шепнул что-то ему на ухо. Мартинсон был так шокирован новостью, что ничего не слышал и не воспринимал. Глава разведки вскочил и стоя принялся аплодировать, и вскоре вся королевская ложа последовала его примеру. Поднялся даже его величество. Мгновением раньше на арене Лазарен сбил с ног маркиза и, поставив ногу ему на грудь, опустил меч рядом с горлом. Судья объявил его победителем и вторым участником финала.

Аделаида уже вышла на улицу и пошла в обход здания арены, с ней не было стражника, и многие люди на улице бросали на девушку завистливые взгляды. Молодые люди свистели и показывали пальцем, она была очень красиво и богато одета для дамы, следующей без охраны. Помощник Рууда уже спускался по лестнице следом, как тут его сзади окликнул какой-то паж из окружения принца Кристиана:

— Вас немедленно просят к отцу Карлосу Мартинсону!

— Что? — не понял соглядатай.

— Вас немедленно зовет Карлос Мартинсон! — уверенно сказал мальчик, вертя в руках золотой циллинг.

Огромный мужик задумался, развернулся и пошел обратно. Когда он вошел в ложу, завыли трубы, все уже потянулись к выходу. Паж в толпе куда-то растворился. Агент поймал на себе озадаченный взгляд канцлера и, наконец пробившись сквозь ряды выходивших, подошел вплотную к святому отцу, о чем-то деловито беседовавшему с главой разведки.

— Вы вызывали меня, святой отец?

— Нет, конечно, а что у вас? — озадаченно спросил Мартинсон.

Мужик долго глядел то на монаха, то на канцлера:

— Ко мне паж подошел и сказал, что вы срочно зовете!

— Что, какой паж, куда вы шли? — спросил сердито глава ордена, однако, сообразив, что при Эй-Тое расспрашивать неудобно, осадил себя: — Прошу прощения, у нас тут какая-то неувязка, — извинился он перед разведчиком и потащил агента в сторону.

— О, ничего страшного, — на удивление покладисто заметил Эй-Той, — эти пажи, знаете, принц их совсем распустил, вот я только отправил одного принести мне воды, и вот видите? До сих пор ничего, — он развел руками.

— Мне жаль, — кивнул Мартинсон и, отведя агента в сторону, набросился на него с расспросами, но тот лишь разводил руками и бессвязно лепетал: «Да я, а он, а она…»

Священник и соглядатай догнали канцлера, когда тот уже садился в карету. Рууд выслушал их рассказ, злобно бросил:

— Идиоты оба!

Гримли было очень грустно. Он, конечно, с большим интересом смотрел поединок Лазарена со столичным маркизом и даже не сильно устал от своего сражения, но в целом настроение было отвратное. После выигранного им полуфинала прошло уже три часа, а Аделаида так и не подошла к нему. Он продумал тысячу вариантов, тысячу её просьб и своих ответов, но ничего не происходило.

Гримли сидел на задворках главной арены около коновязи, рядом храпел и фыркал Жрец. Все друзья были на трибуне и вскоре должны были подойти на тренировочную арену, чтобы подбодрить его. С минуты на минуту мог появиться учитель Торребор. Он обещал узнать что-либо о последнем противнике, сильном разведчике Лазарене, который каким-то чудом победил самого Мантиса. Гримли смотрел на три копны сена под крышей барака. Кто-то забыл тут вилы и грабли. Стояла жара, над влажным, в подтеках, сеном роились мухи и какие-то огромные черные жуки. Рядом грелась на солнце пузатая бочка воды.

«Обманула», — решил про себя Гримли и тут услышал чьи-то шаги. Он не хотел оборачиваться, разочаровываться, но всё же ему пришлось это сделать. Сзади раздался мягкий голос, похожий на перебор хрустальных колокольчиков:

— Гримли, это вы?

Он обернулся и не мог поверить своим глазам. Перед ним стояла Аделаида Торнтон.

— А я думал, ты, то есть вы, вы не придете.

— Ну что вы! Просто раньше я не могла по многим причинам, за мной следили…

— Кто?! Как посмели?! Да если бы вы мне только сказали, я…

— Ну не хорохорьтесь вы так, это было сложно, но все-таки я здесь. Вы всё ещё не передумали совершить геройский поступок, на который может пойти только настоящий рыцарь? — спросила она, весело улыбаясь.

— Нет, конечно! Просто я хотел сначала…

— Я понимаю, вы хотели сказать, что я выгляжу лучше, чем вчера, но у нас нет на это времени!

Гримли чуть нахмурился. «Ой, надеюсь, я его сильно не обидела», — испугалась Адель.

— Нет, просто у меня есть для вас подарок. Он здесь! — Гримли достал из кожаной сумки, в которой носил лекарственные травы, мази и отвары, стеклянную фигурку.

— Вот, смотрите, я купил её у восточных купцов из далекого Хорда!

— Что это? — она протянула руку и с интересом рассматривала вещицу. Внутри этот почти ровный куб был полым, и там находился цветок. Это была голубая роза, редчайший из цветов, его ещё называли «радость Велеса». Они росли только в высоких горах Лордарона и Кревланда, жутко далеко отсюда.

— Это прелестно, — Адель подняла куб и стала разглядывать его, поворачивая к солнцу разные грани, — как он играет! — она рассмеялась, и этот смех пролился бальзамом на сердце Гримли. Он не ошибся.

— Спасибо, — сказала она, — но пока что подержи его у себя!

— Почему? — Гримли вновь нахмурился.

— Потому что мне сейчас нужно будет срочно возвращаться к принцессе, а объяснять королевской страже, что это, я не хочу. Подожди до вечера!

— А что будет вечером?

«Не очень деликатно, но он не придворный», — подумала фрейлина.

— Сегодня вечером будет финал, и ты будешь биться с этим Лазареном!

— Я знаю, как раз сейчас должен прийти мой наставник, мастер Торребор, и рассказать, что ему удалось узнать об этом воине.

— Да что про него рассказывать, — удивилась Аделаида, — он разведчик, а Оллин Эй-Той к себе слабаков не берет.

Она сообразила, что имя вельможи вряд ли что-то говорит Гримли. Присев на край скамьи, девушка отдала куб и продолжала:

— Ты должен обязательно победить его!

— Победить и мне хотелось бы! Разве это твое серьезное задание для настоящего рыцаря? — он усмехнулся, ведь ожидал совсем другого.

— Не совсем, молодой человек, это его часть и, можно сказать, самая простая часть!

— О, я весь во внимании, — бросил Гримли дежурную фразу, подслушанную в разговорах знатных.

Аделаида чуть обиделась.

— Не воображайте, что если я к вам обратилась, то можно вот так вот ехидничать, я говорю об очень серьезном деле!

— Ну да, да, — уже громко и искренне ответил Гримли, — я слушаю!

— Так вот, — девушка немного разнервничалась, — если вы победите Лазарена, вы станете чемпионом турнира.

— Надо же, я так и думал! Ой, молчу, молчу!

Адель только всплеснула руками.

— Победитель всегда приглашается на праздничный бал, который дает лорд-мэр.

— О, это здорово!

— Помолчите, пожалуйста, хоть минуту, я сбиваюсь! — Аделаида чуть покраснела. Она честно сказала, что не может сосредоточиться и сама не понимала отчего. Но вот поняла. Она рассматривала Гримли. Тот сидел совсем рядом, без доспеха, в одной легкой белой рубашке, зашнурованной на груди. Внизу кожаные штаны и сапоги, широкий пояс, удерживающий не по годам могучий пресс. «Он удивительно хорошо сложен для простолюдина, — подумала Адель, — и не гигант, как рыцари армии».

Гримли стыдливо умолк, а она продолжала.

— Кроме всего прочего, вы как чемпион турнира можете привести с собой четверых друзей и представить их королю.

Гримли вновь хотел что-то сказать, но сдержался.

— Так вот, по старой традиции эти четверо могут быть кем угодно. Даже самые бедные, незнатные и безвестные люди, они могут быть преступниками под розыском ордена! Только король решит, кто останется за столом, а кого выгонят. Но Эдрик всегда оставляет всех.

Гримли начал понимать.

— Между концом турнира и балом в ратуше будет немного времени, около полутора часов. Бал назначен ровно на девять вечера. Чем быстрее ты справишься с Лазареном, тем больше у нас будет времени!

— Времени для чего? — не удержался Гримли.

— Чтобы проехать на другой конец города и тайно провести к ратуше человека, которого сейчас разыскивает весь Орден Фавела.

— Но если так, он, наверное, преступник!

— Ты обещал не задавать вопросов! — она не заметила, как перешла на «ты». — Это дело государственной важности, речь идет о любви и репутации принцессы Эльзы и о моем положении тоже! — голос фрейлины задрожал от нахлынувших чувств.

Гримли задумался. Это же орден Фавела! Там все колдуны-монахи, а если они узнают о его даре, что тогда?! Ему стало страшно, он вспомнил костер, где сжигали еретиков, отказавшихся вступать в орден. Аделаида прочла его сомнение.

— Пойми, это очень важно. От монахов спрятаться сложно, но можно. А вот охрана короля — это настоящее препятствие. Гостя пропустят в ратушу только вместе с тобой!

— А кто этот человек, которого все ищут? — спросил Гримли через минуту раздумий.

— Всё, что я могу тебе сказать — этот человек друг принцессы Эльзы и короля, но окружение, часть свиты и канцлер ни за что не допустят его к королю, чтобы он не указал на их преступления, совершенные из-за алчности и тщеславия.

— Но я должен поговорить с этим человеком. Понимаешь, если меня пригласят к королю, я должен знать, кого я к нему веду! Должен быть уверен, что это не враг! Ты только не подумай, что я тебе не доверяю, просто в жизни бывали такие моменты, — он вспомнил черного мага на крыше авлийского консульства в Александрете, того, кто смял стальной меч будто масло, — такие моменты, когда ты опасаешься за других больше, чем за себя, а речь идет о его величестве!

— Я все понимаю, — Аделаида положила руку ему на плечо, Гримли этого никак не ожидал и чуть покраснел, — ты похож на моего брата, правда, чуть младше…

Гримли нежно, как только мог, снял её руку с плеча и поцеловал её.

— Ты мой рыцарь и обещай одно: сделать все в точности. Ты поговоришь с ним по дороге в ратушу, гость сам тебе все расскажет, он очень умный, э… человек!

Гримли сразу понял — этот незнакомец эльф. Адель меж тем наклонилась почти к самому его уху. У парня перехватило дыхание.

— Сразу после финала на нижнем ярусе за ареной, — шепнула она, — будет стоять коляска, в ней будут два человека — я и кучер, слуга принцессы. Мы будем одеты скромно, но ты узнаешь меня.

Она достала голубой платок: «Если мы не заметим слежки, он будет у меня в руках!»

— А если будет? — так же шепотом спросил он.

— Тогда решим по обстоятельствам. Кстати, у тебя есть трое других приятелей, кого возьмешь с собой в ратушу?

— Говоришь так, будто я уже победил Лазарена!

— Ну, ты же сможешь, — подмигнула она.

— Конечно, у меня есть друзья! Мой верный оружейник Марк, гном Толин и эльфийка Илирвен Мей с последнего курса лучников.

— Это хорошо, что эльфийка, а она красивая? — улыбаясь, спросила Адель.

— Ух, что ты! В смысле, ну, конечно, не такая красивая, как ты! Я вообще блондинок не очень люблю…

— Ладно, ладно, все вы так говорите, — Адель чуть надулась, но это уже была игра, и через миг она смеялась так же весело и беззаботно, как прежде, — обязательно возьми их всех с собой!

— Шумная будет компания! — заметил Гримли, подумав о гноме.

— Ну, это и хорошо. Шпионы больше всего боятся шума! Ладно, — она привстала и раньше, чем Гримли успел что-то сказать, убрала цветок в хрустальном кубе назад в его сумку, — подарки вечером, а сейчас мне пора, до встречи после финала, рыцарь! — она послала ему воздушный поцелуй и пошла к арене, ни разу не обернувшись.

Гримли вскочил и проводил её жадным взглядом. Потом сел на лавку и как завороженный просидел неподвижно несколько минут. Затем взял сумку и пошел искать запропавшего магистра Торребора.

Во дворе арены никого не было, к бочке с водой слетались новые мухи. Вдруг из-за ветхой стены барака показался человек в легком доспехе. Могучая фигура, огромная левая рука. Он бесшумно прошел к сараю потрогал лавку. Осмотрелся. Потом, видимо, приняв решение, поспешил следом за Аделаидой.

А в это время самые прыткие и умные агенты Мартинсона вели облаву в восточной и западной частях города. Там, где стояли таборы кочевого народа шейди. Их атаман пытался протестовать, но его не слушали. Люди выходили из кибиток, кричали, ругались, причем стражники не понимали и половины их слов. В особенности раздражали старые толстые тетки в разноцветных юбках и серых, жарких для лета, дурно пахнущих шалях.

— Прочь разойдитесь, вы все воры и конокрады! Пошли вон! Никто из вас не видел эльфа? Никто? Никто?! Он такой вот, с ушами? — кричал офицер на мелькавших перед глазами людей, но никто не мог сказать ничего путного. Полчаса препирательств ни к чему не привели. Пока солдаты обыскивали пол-лагеря, люди уходили на другую половину. Там плясали, гуляли, привлекая ненужное внимание толпы, на сдерживание которой приходилось отражать часть стражников, отвлекая их от поисков.

— Он здесь, я чувствую, — указал старший монах своим двум подручным, — обыщите кибитки!

Тут на них налетела толпа пляшущих шейди с гитарами и ручным медведем.

— Где стража? — отмахивался монах. — Усмирите их!

Агент не заметил, как остался один, и тут сзади ему на плечи легли могучие руки, резким толчком вырвав из толпы, затащили внутрь. Монах обалдело схватился за кинжал, висевший на поясе, но ему вывернули и заломили руку. Астрал вокруг был плотно закрыт неведомым адепту заклятием.

— А-аа! — чуть завыл агент ордена.

— Тихо, тихо, тихо, не надо кричать, — на него смотрел тот самый эльф, которого они искали. Он было одет в грязные лохмотья шейди. Одной рукой удерживал монаха, другой — снятый со стены кожаный ремень.

— Понимаешь, не надо, вот так! — эльф указал взглядом на ремень. — Тем более, все это сон, — его рука разжала хватку и легла на лицо монаха. — Ты спишь, и тебе все снится. Не стоит превращать сказку в кошмар, это удел женщин…

Монаху показалось, что от руки авлийца распространяется теплый желтый свет, и через мгновение он повалился к ногам своего противника, храпя как целый полк.

«Одежду бы не замарать», — подумал Ивор и принялся раздевать адепта ордена. В кармане у того нашлась бумага, текст которой легко поддавался магической правке. «Предъявителю сего никаких препятствий не чинить. Карлос Мартинсон». Вот так-то лучше.

Эльф надел черный парик и поглубже надвинул на голову капюшон. Вон какой волосатый монах попался, давно в ордене, оброс после бритья. Он обо что-то запнулся, пошатнулся и чуть не упал, в тот же миг полог кибитки отворился. Ивор сразу готов был метнуть туда кинжал, но в проеме показалась детская голова и оружие замерло в руке эльфа.

— А тебе что надо, бесенок? Прочь отсюда!

— Красивая госпожа велела передать, — показал кулачок малыш.

— Так давай, — протянул руку Ивор, кругом было полно солдат.

— Красивая госпожа сказала, что вы щедрый!

— Держи, — эльф бросил ему золотой циллинг, а в ответ в кибитку полетело послание — голубая женская перчатка с блестками.

«Что ж, — поправив парик и спрятав кинжал, подумал Ивор. — Эй-Той, конечно, честный малый и почти все сделал из своей части сделки. Но что-то у них там нечисто, вон какой переполох в городе! Значит, будем действовать не так, как он ждет». Сейчас, получив послание от Аделаиды, он решил, что пойдет на встречу, но с ней, а не с агентом разведки минойцем Маходжем. Правда, надо было решить, что делать с главной загадкой — с Гримли. Если удастся попасть в ратушу, там он наверняка встретит юношу. Шансы парня выиграть турнир не вызывали сомнения. На пути было одно препятствие — закон, и ему нужна была только личная встреча с королем, чтобы все разъяснить Эдрику. Именно потому эльф согласился на неизвестный ему до конца, но, по словам Эльзы, надежный план проникновения в ратушу сегодня вечером.

Ивор вылез из кибитки и гаркнул одному из суетящихся рядом стражников: «Ищите в других местах, тут никого нет!»

— Может, поищем на рыбном рынке, — спросил подбежавший адепт, — там много авлийцев, может, он сбежал от шейди и затерялся там?

— Нет, он все же рядом, меня не подводит чутьё! Ищите лучше, переверните тут всё! — Ивор резко обернулся и пошел прочь.

Монахи целый час гоняли шейди от одного костра до другого меж их кибиток.

В результате обыска было найдено пятнадцать угнанных лошадей с клекстонскими знаками на подковах, множество золотых украшений и серебра — все краденое. Также обнаружился их собственный монах, адепт. Его нашли совсем голым, мужчина ничего не помнил и до сих пор не мог дать никаких внятных показаний. В составе стражи, сопутствовавшей обыску, двое легкораненых отправлены в лазарет, вместе с пьяным монахом.

Все было доложено Карлосу Мартинсону в начале шестого часа пополудни, в его кабинете в зале канцелярии местного сыска.

— Вы можете идти, — сказал он, и монах вышел.

— Идиоты… — развел руками святой отец.

— Вероятно, берут пример со своего начальника, — язвительно заметил канцлер Рууд, стоявший у него за спиной. Герцог обошел стол и сел рядом.

— Ну что, Карлос, почти весь день прошел. Где этот эльф, где Ивор? Вы можете мне сказать?

— День ещё не кончился, — просипел Мартинсон.

— Ну да, вы сейчас помолитесь, и случится чудо, — продолжал дразнить его герцог, — вас провели как обычного стражника. Да и тот, наверно, не поверил бы в мнимый таталийский заговор. Это все чушь, что вам выложил Эй-Той под видом секрета. В результате Аделаида скрылась от преследования и неизвестно где была более получаса. Вы перерыли весь город, всех переполошили и, как видите, совершенно напрасно. Нашли пару конокрадов и пьяного монаха.

Он подвинул свиток с описанием облавы поближе к святому отцу.

— Почитайте ещё раз, вдруг что заметите важное! И что мне теперь делать, выставлять вокруг ратуши несколько рядов стражи? Ждать их шагов, упустить инициативу? Теперь из-за вас нам только и остается, что ждать!

— Да, — глухо ответил Мартинсон.

— Но сразу вас предупрежу, Карлос. Предупрежу как друга. Если этот эльф каким-то образом попадет в ратушу и попытается устроить скандал, вы попрощаетесь со своей должностью.

— Но это ведь слепой случай, стечение обстоятельств… — оправдывался Карлос.

Вдруг вошел его секретарь, монах-писарь:

— К вам посетитель, святой отец!

— Гони всех прочь, я никого не принимаю, — бросил Мартинсон и снова обратился к Рууду: — А может, ещё раз допросить того разведчика?! Он ведь ещё живой, хотя потерял много крови. Ему выкололи глаз…

— Да? Очень жаль, у вас теперь ещё одна проблема с трупом, который будут искать люди Эй-Тоя.

У самых дверей сидел понурый Фош. Как только речь пошла о трупах, он встрепенулся. Секретарь вошел еще раз.

— Гость настоятельно просит его впустить. Он говорит, это дело государственной важности и не терпит отлагательств.

— Но я не могу… — начал Мартинсон, но канцлер перебил его: «Пускай войдет».

Маленький секретарь исчез, и на его месте возник белокурый гигант с переразвитой левой рукой. Чуть пригнувшись, он прошел на середину комнаты. Фош сразу проверил, как сидит в ножнах оружие.

— Мастер Мантис, — представился вошедший, увидев канцлера.

— Можете не кланяться, — ответил кивком Рууд.

— Я учитель Академии боевых искусств тактики и стратегии его королевского величества. Я мастер боя…

— Но тем не менее вас побили в самом начале турнира, — усмехнулся Мартинсон.

— Это так, — помрачнел белокурый гигант, — но я пришел просить вас не за себя. Я проиграл и признаю это. Я хотел доложить о подлости и измене, которые считаю невозможным скрывать от сыска Святого Ордена.

— Мы слушаем вас, — канцлер не предложил ему сесть, и Мантис докладывал стоя.

— В нашей академии есть один ученик первого года. Все говорят, что у него дар к оружию, и его место не на первом, а на последнем курсе. Вы его знаете, он вышел в финал турнира. Его зовут Гримли Фолкин, он сирота и ничего путного о своем происхождении сказать не может. Средств к существованию у него почти нет.

— Как же он живет?

— Иждивенец на содержании богатого гнома Толина Атоя из Авлии.

— Его поощряют король и я, — нахмурился Рууд, — парень страстно дерется. У него дар, скоро он получит самую впечатляющую стипендию в академии! — возразил канцлер.

— Да, он сражался, но это не суть важно, — всплеснул руками Мантис, — главное, он колдун, причем очень сильный!

— У вас есть доказательства? — спросил Мартинсон. Тут Мантис быстро рассказал все случаи, что он заметил, начиная с того позорного боя при поступлении Гримли в академию.

— Он колдун и не состоит в ордене Фавела, если я ничего не путаю, то это нарушение наших основных законов!

— Вы, без сомнения, правы, но чего вы хотите от нас? Мы не можем снять его с турнира. Все разбирательства можно устроить только после отъезда короля, нельзя портить настроение его величеству. Вы ведь понимаете! — осадил его Мартинсон.

— Да, — сухо сказал Мантис, он ожидал другого ответа, — кроме того, я знаю, что он и первая фрейлина принцессы, кажется, из рода Торнтон, должны провести в ратушу человека, которого вы не хотели бы там видеть! Провести как друга победителя турнира! Я слышал, как они сговаривались у бараков, за арсеналом. Я подошел слишком поздно и слышал самый конец их разговора…

Мантис выложил все, что знал.

— Вы можете рассчитывать на меня! Понимаете, он сильный колдун и злоумышляет против вашей великой персоны, — воин вновь поклонился канцлеру, — его следует арестовать вечером, сразу после финала, пока он не втерся в доверие к его величеству!

Рууд и Мартинсон сидели пораженные. Удача сама постучалась к ним в дверь. Вельможи не хотели показывать свое возбуждение и, быстро уладив формальности, попросили Мантиса ненадолго удалиться. Тот вышел, ещё несколько раз поблагодарив за мудрость руководства ордена.

— Я же говорил, день ещё не кончился, — почти вскричал Мартинсон.

— Да, ещё не перевелись настоящие патриоты Эрафии, — смаковал каждое слово Рууд.

— Эй-Той всё ещё витает в облаках. Видимо, он провез эльфа только в город, а тот сам нашел Эльзу, и попались птенчики! — святой отец радовался как ребенок.

— Но все-таки, это чистая удача, — заметил Рууд. — Этого парня надо заметить, — герцог кивнул на дверь, — пусть возглавит группу захвата. Он ведь опытнейший воин. Будет ему и честь, и испытание одновременно!

— Но мои люди… — начал Карлос.

— Ваши люди сегодня показали уже все, на что способны. Надеюсь, они догадаются не упустить уже пойманную дичь! Ни ты, ни я не сможем руководить этим. Ты должен быть на церемонии.

— Согласен, — поклонился Мартинсон. Все его сегодняшние инициативы обернулись провалами. Он не хотел больше ничего придумывать, во всем доверившись канцлеру.

— Иди и распорядись собрать лучших людей, сколько думаешь послать? — спросил Рууд.

— Человек тридцать и несколько смотрящих по городу. Кроме того, стража будет готова по первому зову оцепить район. Их будет не меньше сотни.

— Это должно быть не далеко от центра, если они планируют прибыть в ратушу всего за час… — рассуждал вслух Рууд.

— Думаю, сто пятьдесят человек — это более чем достаточно! Какой бы колдун он ни был, ему с облавой не совладать. Тридцать монахов вместе свалят и нойона!

— Не думаю, — прошептал себе под нос Рууд. К нему подошел Фош и что-то зашептал на ухо. — Да, и не забудьте избавиться от тела. Лучше всего концы в воду. Что-то мне подсказывает, что утром явится Эй-Той со своими людьми, будет требовать встречи и скандалить. Отправьте его на рыбалку.

Мартинсон кашлянул. Рууд усмехнулся. В коридоре он ещё раз поблагодарил Мантиса за оказанную услугу.

— Наше правительство помнит своих героев, — заявил он, — сейчас к вам выйдет святой отец, поговорите с ним, о финансах можете не беспокоиться.

— Служу Эрафии, да здравствует король! — громогласно заявил Мантис.

— Да здравствует король! — ответил Рууд и в сопровождении стражи направился к выходу.

Гримли не верилось, что этот миг настает. В красивом доспехе, на великолепном коне он готовится выехать на арену в финале турнира. В финале — это звучало так громко и пафосно! Здесь следовало показать всё, что умеешь, всё, чему научился за этот год в академии. Но при этом из головы не выходили слова Аделаиды и её план. Проникнуть на прием к королю! Это очень опасно, а победа в турнире была прекрасным началом военной карьеры. Рисковать всем этим из-за какого-то эльфа?

С другой стороны, он понимал, что связывается с риском быть схваченным монахами ордена не из-за принцессы, эльфа или дворцовых интриг. Он пойдет на это, чтобы понравиться Аделаиде. К тому же девушка убеждала его, что дело, которое они делают, доброе. А нарушать закон и восстанавливать справедливость — разные вещи. В финальном поединке рыцари выезжали на арену не с разных сторон, а вместе с одного главного прохода. Бой предстоял нешуточный, и следовало экономить силы для решающего натиска. Да, это будет совсем не просто, но тем не менее после боя он снова увидит Толина, Илирвен, Марка, учителя Торребора. Завтра все вместе отметим эту победу, вспомним встречу с блистательной верхушкой Эрафии. Все будет хорошо — нужно только выиграть сейчас, победить на арене.

Снаружи завыли трубы, забили барабаны, ворота поднялись, и два рыцаря двинулись вперед, на широкую площадку, залитую вечерним светом. Солнце было ещё достаточно высоко. По небу плыли редкие облака, хотя на западе показался край тучи. С верхних ярусов и центральных ворот сыпались лепестки алых роз.

В этот торжественный и напряженный момент, когда два рыцаря ехали рядом на арене, навстречу украшенной флагами и сверкающей позолотой королевской ложе, Гримли вновь услышал в голове голос. Он слышал его прежде, в момент своей стычки с Мантисом. «Наглый хам, зачем он третирует парня?» — услыхал он тогда. Но сейчас говорили именно с ним. Голос раздавался прямо в голове, ясно и отчетливо. Это было так же необычайно, как и все, что происходило в авлийском консульстве в Александрете. Но главное, он понял, кто с ним говорит, мысленно говорит. К юноше обратился его соперник — рыцарь разведки Лазарен. Это было невероятно, Гримли не понимал, почему это происходит, но это было именно так.

— Ты смелый парень. Скажи, ты очень хочешь победить, да?

— Да, — от неожиданности вслух ответил Гримли, он повернул голову и смотрел на своего собеседника, так ни разу и не открывшего рта.

— Не верти головой, на тебя король смотрит! Веди себя как обычно, нам ещё предстоит круг почета вокруг трибун, — мысленный голос Лазарена был ровным и мягким, Фолкин перестал глупо пялиться на соперника и, подъехав к королевской ложе, отсалютовал находившимся в ней вельможам. При этом Лазарен дважды подмигнул ему. Всадники повернули направо и двинулись в торжественный круг почета. Поле арены было усыпано лепестками роз. Зрители гудели, кипятились, азартные игроки делали последние ставки. Они были в пользу Лазарена, как три к одному. Грифоны за спиной жалобно клекотали.

— У нас мало времени, скажи сейчас, тебе важно победить, чтобы сделать приятное одной леди. Кто она? Расскажи мне больше, я кое-что прочел в твоих мыслях, но не понимаю до конца!

— Это мое дело, я… — начал было Гримли.

— Мысленно! — оборвал его Лазарен. — Я же знаю, ты можешь! Давай!

И тут Гримли начал думать, и думать громко.

— А почему я должен тебе верить, вдруг ты хочешь сдать меня ордену? Ведь я колдун, раз могу говорить мысленно!

— Если бы хотел сдать, ты бы не вышел сегодня на арену. Я знаю, что ты очень сильный колдун, только не замечаешь этого. Говори же, во имя Велеса, у нас нет ни секунды!

Они проехали уже половину арены.

— Все объясню потом! — продолжал дознаваться разведчик. — Скажи, с тобой говорила Аделаида Торнтон? Ну же, мне очень важно знать, о чем она просила тебя, скажи мне честно!

— Не надо больше читать моих мыслей, — начал злиться Гримли, у него перед глазами все плыло, арена, розовые лепестки и песок, королевская ложа, — да, это была она. Но о чем она просила, я не скажу, это тайна. Очень опасная тайна!

— Если ты скажешь, о чем она тебя просила, я проиграю тебе поединок!

— Серьезно? Нет, прости, я не могу тебе сказать, это тайна, и я обещал ей. Ничего не скажу, и больше ты моих мыслей не прочтешь!

— Не глупи, парень. У нас остались секунды… — круг почета завершался. — Скажи только, это как-то связано с эльфом?

— Откуда ты знаешь? — Гримли не хотел, но Лазарен расслышал его мысли. На несколько секунд они смолкли. Гримли уже жалел об отказе, ведь главное было выиграть поединок. Доверяться Лазарену было, конеч но, крайним безрассудством, но что-то подсказывало Гримли, что довериться можно. Разведчик ехал рядом, затаив дыхание.

— Разъезжайтесь! — приказал судья, закончив объявлять их имена и титулы. За эти несколько секунд Лазарен представил себе план Аделаиды настолько, насколько это было возможно. К тому времени разведчик знал, что Ивор не вышел на условленную встречу в таборе народа шейди. Эльф скрылся, как от ордена, так и от них. Значит, он решил действовать через Аделаиду.

— Разъезжайтесь! — снова крикнул судья. Всё решалось для Лазарена в этот момент. Тронув коня и начав движение в указанную точку арены, он сказал Гримли последнюю фразу их странного диалога.

— Я выроню меч на девятой минуте. Будь готов к этому, не дай мне опозориться!

— Как они долго не разъезжаются, видимо, не хотят драться, — усмехнулся Рууд и указал королю на замерших на арене всадников. Канцлер был крайне весел и имел боевой настрой. Эдрику это нравилось, он не хотел, чтобы в день помолвки будущий зять был расстроен, как сегодня утром.

— Да, как будто не хотят. Ламарк говорил, бой будет яростным, да и Эй-Той хвастался, что его люди лучшие…

Рууд и сидевший позади него Карлос Мартинсон посмотрели на главу разведки, тот был мрачен. Казалось, его мысли были далеко. За несколько минут до того, как войти в ложу, Маходж сообщил ему, что Ивор не пришел в назначенное место. Эльф бежал из табора шейди и оставил с носом адептов ордена. Не вышел на связь, думал Оллин, и его взгляд бродил по соседям из королевской ложи. Король беседовал с Ламарком. Канцлер и святой отец, глава сыска ордена, смеялись и поглядывали на него, принцесса Эльза о чем-то шепталась с Аделаидой. Если не пришел на встречу, значит, действует не через нас, тогда прав Маходж. Напрямую через неё он попытается проникнуть в ратушу. Но подойти к Эльзе и раскрыться глава разведки не мог. Характер принцессы был взбалмошным и резким. Все могло кончиться очень плохо…

Рыцари разъехались с минутной задержкой. Протрубили трубы, заревели грифоны внизу у основания ложи, публика замерла. Вот они набирают скорость, еще миг и скачущие друг на друга всадники сшиблись. Копья сломались о нагрудные доспехи, щиты были смяты. Гримли чуть не вылетел из седла, Лазарен и дальше вел своего коня очень уверенно. Сбросив искореженные щиты, они разъехались к оружейникам и вытащили короткие мечи. Вновь сошлись и начали биться. К Эй-Тою подсел сэр Бэдивер…

— Вы очень мрачны сегодня, а канцлер, наоборот, слишком весел. Когда два этих обстоятельства совпадают — жди беды. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Глава разведки чуть подумал.

— Можете вызнать у главы сыска ордена, будут ли его люди охранять ратушу сегодня вечером, или у них продолжаются эти ставшие уже комичными поиски невидимых врагов?

— С удовольствием, — Бэдивер, бросая редкие взгляды на арену, отсел, поговорил с одним, с другим, потом со святым отцом и позже вернулся к своему месту, вновь увлеченно следя за сражением.

А тем временем Гримли и Лазарен вытворяли на арене чудеса, прыгали друг на друга, обменялись мечами. Оба были уже пешие и дрались оружием, отнятым у противника. Бэдивер наклонился к Эй-Тою.

— Епископ сказал, надежная охрана, больше сотни людей. Кстати, я поспорил с самим канцлером на сто циллингов, что победит ваш Лазарен! — Эй-Той поблагодарил за информацию.

Сто человек, значит, большой отряд он отослал куда-то в город. Они не собираются слепо ждать, они продолжают поиски… Эх, тут что-то нечисто с принцессой. Гримли и Лазарен с огромными двуручниками вновь сшиблись. Короткие мечи были отброшены в стороны… «Куда они направятся, как будут искать эльфа сейчас, после турнира?» — думал Эй-Той, и тут совершенно неожиданно Гримли выбил меч из рук соперника. Лазарен оступился, упал, и расторопный юноша оказался над ним, а его меч уперся в горло противника.

— Гримли Фолкин — победитель турнира! — огласил судья. Аделаида первой вскочила с места и зааплодировала. Канцлер на радостях обнимался с Ламарком.

— Я поставил на вашего парня сто циллингов, — вскричал Рууд. К Гримли на поле выбежал Марк, бросился обнимать. На трибунах среди толчеи радостно беснующейся толпы Толин и Илирвен спускались вниз. Магистр Торребор махал ему с трибуны учителей.

— Мы сделали, мы это сделали! Мы чемпионы, Гримли! Да, да, да! — орал, как сумасшедший, Марк. Гримли помог Лазарену встать.

— Это был честный бой — ты чемпион! — сказал разведчик, и, когда Марк отвернулся, продолжил почти шепотом: «Удача тебе понадобится после турнира. Ничего не бойся, я всегда буду рядом!»

Гвардейцы подвели к Гримли Жреца и дали копье с закрепленной на нем женской короной. Судья прокричал: «А теперь чемпион турнира выбирает королеву бала, что будет дан вечером в ратуше почтенным лорд-мэром Иегором Фарухом!»

Гримли запрыгнул в седло и в сопровождении гвардейцев подъехал вплотную к попятившимся грифонам, остановившись перед королевской ложей. Он думал о последних словах Лазарена. Значит, дело действительно очень серьезно, если разведчики знают о нем. Во что его втянула Аделаида? Возможно, он рискует жизнью не только своей, но и друзей, Илирвен, Марка, Толина. Ведь он решил, что возьмет их с собой на таинственную встречу.

По всем правилам этикета победитель должен был назвать королевой бала принцессу Эльзу, дочь короля. Эдрик был совсем рядом, за его спиной бритые монахи в белых хитонах. Кругом разряженная, чопорная знать. Он повел концом копья вперед, назад и, наконец, остановился напротив Аделаиды. Пажи бросились снимать с копья корону. Вокруг стали ей аплодировать. По указке Ламарка на всю арену объявили: «Королева бала — Аделаида Торнтон, первая фрейлина двора!»

— Какая дерзость, — начал Рууд, но его никто не слушал. Эльза сама бросилась на шею подруги и прошептала на ухо: «Он настоящий рыцарь, очень смелый, тебе так повезло, милая!»

— Нам всем должно сегодня повезти, — ответила Аделаида и сразу направилась к выходу.

Принц Кристиан подошел к сестре.

— Тебя обскакали, милая сестренка, смотри, как беснуется твой нареченный… — а потом, понизив голос, добавил: — Если всё будет, как ты хочешь, я уговорю отца, обещаю! — Эльза поцеловала его в щеку.

Рууд поднялся и пошел к выходу. Король благословил Гримли из ложи и велел лорд-мэру передать ему и его друзьям полноценные приглашения. Когда монарх покинул ложу, все остальные гости начали расходиться.

Гримли был одновременно дико рад, и при этом какой-то неотступный страх следовал за ним по пятам. Ещё перед финалом он попросил Толина, Илирвен и Марка, шедшего сейчас по правую руку, встретиться на нижнем ярусе за ареной. Сейчас они вместе с Марком подошли туда, неся с собой оружие боя — короткий и двуручный мечи. Кистень был сломан Лазареном. Торребор догнал друзей по пути за арену и восхищался Гримли, будто его уже занесли во все святые списки. Мастер долго жал руки. Поняв, что молодые люди спешат, деликатно заметил, что будет ждать их в девять часов в ратуше. Песок хрустел под ногами Гримли, а из головы не лезла мысль — во что же он ввязался? Во что-то крупное и неясное… Ведь Лазарен вот так вот, рискуя карьерой, предупреждать не станет, и Аделаида о чем-то недоговаривала…

Но главным в охватившем его волнении было не это. Он вдруг понял, уже после нечестной победы над Лазареном, что готов и дальше лить кровь, свою и чужую, если это будут её враги. Он готов драться за неё. Это было главным, и когда Толин с топором за плечами и Илирвен с эльфийским луком бросились к нему с расспросами о том, каково это — быть чемпионом и говорить с самим королем, он лишь отшучивался. Затем резко обернулся, заметив подъехавшую открытую коляску. Внутри виднелась тонкая фигура в монашеском хитоне.

— Ну что ж, нам сюда! — он указал друзьям на повозку. Когда внутрь первым сел Марк, он заметил, что напротив сидит девушка, и постарался быть галантным кавалером, предложив пересесть на лучшее место, сзади, но Гримли осадил его.

— Все должно быть естественно, тихо и по плану!

— Тихо… Тихо мы праздновать не умеем!! — громко засмеялся гном и крикнул проходившему мимо торговцу: «А ну-ка, друг, пару кружек пива победителям турнира!» Толин на ходу запрыгнул в коляску и, не взяв медной сдачи, передал вторую кружку Марку. Гном громко хохотал, рассказывая байки и шуточные истории, связанные с конфузом, постигшим мастера Мантиса.

Аделаида оторопела от такого внимания, но Гримли, объяснил ей — чем естественнее выглядит отъезд, тем проще будет уйти от слежки. Девушка сжалась, будто от холода, хотя на улице было жарко, и велела кучеру погонять лошадей. И все же, как ни вглядывался Гримли, он не заметил в шумной толпе, покидающей арену, торговца булками и нищего беженца с юга, что вез свои жалкие пожитки на бесхвостом ослике. Все они были завербованы орденом Святого Фавела как платные осведомители. Карлос Мартинсон все же не зря ел свой хлеб и уже несколько лет был главой церковного сыска.

В то же время, когда коляска друзей остановилась у большого здания в северном квартале города, из ворот главной канцелярии сыска вырвались три десятка всадников. Вооруженные до зубов адепты ордена двигались прямо по следам веселых победителей турнира. Они неслись по узким улицам мощной лавиной тел. Двигались неумолимо и грозно, как сила, призванная вершить суд и расправу. Все ворота и двери открывались перед ними, когда трепетал на ветру штандарт ордена с белым крестом на сиреневом поле. Когда звучал их грозный клич:

— Именем господним, волей короля!

Почти в то же время в главный замок города, где Эй-Той собирался на бал к лорд-мэру и ждал вестей от Лазарена, прибыл миноец Маходж. Поднявшись в комнату, где расположился его начальник, он доложил о выдвижении сил ордена на север города.

— Мы не в силах что-либо сделать, пока не получим подтверждения от Лазарена, — ответил Эй-Той. — Нужно ехать на бал. Мы поднимем гарнизон, но только по указанию Лазарена. Король не простит нам отсутствия доказательств против канцлера. Не забывай, Рууд все ещё фаворит, это главное. Эльф сможет постоять за себя. Он посильнее нас с тобой будет, а вот парня жалко. Хотя Лазарен сказал, что у него огромный потенциал. — Разведчик напряженно щелкал пальцами. — Согласись, ему самое место у нас!

— Согласен, — кивнул миноец, — я буду начеку, жду лишь астрального послания от Лазарена, и мы тут же выступаем. Сейчас все зависит от скорости Гримли Фолкина и удачливости Лазарена!

— Храни вас Велес! — глава разведки вылил на себя полфлакона дорогих духов, застегнулся на все пуговицы и пошел к дверям. Огромный миноец двинулся следом.

Гримли вошел в здание. Снаружи оно казалось очень большим, но внутри, за дверями, указанными Аделаидой, был лишь небольшой кабак с парой посетителей и полупьяный охранник.

— Ничего себе место для встречи, — усмехнулся Толин.

— Это там, за задней дверью, не спрашивайте разрешения у хозяина, идите! — указала Адель.

Действительно, сбоку от стойки кабатчика, находилась большая ниша, в которой, рядом со сваленной в углу изломанной старой мебелью, была дверь. На вид она была заколочена. Приглядевшись, Гримли заметил, что гвозди аккуратно вынуты, и всю конструкцию подпирает лишь старый сундук, а дверь только прикрывает проход. Пришлось навалиться на препятствие вместе с Толином. Ящик был увесистый, не меньше трех пудов. У Гримли что-то кольнуло на груди, сперва не понял, но кольнуло вновь. За шею зацепился эльфийский медальон, найденный им в руинах Александрета. Илирвен рассказала ему, что это информ-кристалл, но что на нем записано, узнать можно было только в Авлии. Потом Гримли ещё долго искал описания информ-кристаллов в библиотеке и объяснения тем рунам «I.I», которые были выгравированы на серебристом ободке, но ничего конкретного не нашел.

Не успел он задуматься, почему кристалл-медальон напомнил о себе в этот миг, как дверь открылась. Они увидели большую комнату с полуразобранным потолком. Часть конструкций, обвалившись, свисала со второго яруса на высоте двух сажен. Раньше тут явно было что-то вроде склада: рядом находилась одна из первых лесопилок в городе. Кругом валялись какие-то заготовки к мебели и, наоборот, сломанные обрубки, бревна, доски и огромные ворохи стружки, стоял запах сырости и тлена, в углу пищали крысы. На уровне второго этажа зияли дыры наскоро забитых окон. Видимо, хозяева давно здесь не появлялись, и помещение не раз подвергалось разграблению. Мародеры сняли почти все рамы и ставни, а зимой снег и влага разъедали крышу и стены. Сквозь дыры внутрь падали огромные оранжевые снопы вечернего света. В противоположном торце здания у стены был прикреплен горящий факел, а возле него, опираясь на подложенные доски, стоял безногий покореженный стол. Над какими-то мелкими, неразличимыми в полумраке предметами склонилась фигура в зеленом хитоне.

— Это он, — указала Аделаида.

Друзья прошли внутрь, а незнакомец уже шел им навстречу. Ивор знал: ему очень повезло, еще когда гости входили в здание, эльф почувствовал, Аделаида привела ему тех, кого он искал — Гримли Фолкина и Толина Атоя. С ними женщина-воительница и юноша, видимо, оруженосец. Ну что же, неплохая команда, — решил он и вышел из тени.

— Добро пожаловать, рад видеть вас! Я — Ивор Итон, рейнджер и друид десятого дана. Официальный посланник Совета Правды!

Гном и эльфийка низко поклонились, Марк и Аделаида последовали их примеру. Казалось, один Гримли не питал уважения к титулам.

— Нам срочно нужно идти! Агенты ордена могут нагрянуть в любой момент!

Ивор вдруг нахмурился и посмотрел на окна.

— Поздно…

Южный Кревланд, Дрегонспир, то же время

В четырёх тысячах лиг от Клекстона, на узкой горной дороге мага Синката обогнали несколько орков-всадников на огромных, сверкающих остриями шипов, волкалаках. Они проехали чуть вперед и остановились. Несколько особенно крупных уруков подъехали вплотную.

— Что вам угодно? Я телохранитель и советник Крага Хака, барона Боосского и короля всего Кревланда, — осадил зеленокожих воинов маг.

Орк в ответ что-то буркнул и затем, достав свиток, начал читать по слогам.

— Синкату, телохранителю Крага Хака, короля Крев ланда. Немедля явиться к правителю Брудерлингену в замок Дрегонспир!

— Это всего час езды, — пробурчал, оторвавшись от бумажки, воин.

— Я тороплюсь, — предупредил Синкат.

Он знал, что дракон-дух с далекого юга уже прибыл в подземный храм Кип-де-Зула, и посол Дас мог, наконец, вздохнуть воздух, свободный от теплого тлена страны нойонов. Маг спешил, но не хотел злить орков, те уже явно теряли терпение. Драться с ними — это спровоцировать ещё одну усобицу в Кревланде.

«Ладно, пусть Кип-де-Зул побеседует с Дасом на полчаса дольше, — решил он. — В конце концов, это только закрепит моё алиби. Брудерлинген очень влиятельная фигура. Второй по могуществу среди орочьих вождей, к чему напрасные ссоры?!» За это и бывший учитель, могучий владыка Колдсоула, может спросить с него. Миссия в Кревланде очень важна. Её цель — единение множества разнородных племен под флагом Крага Хака, и он её добьется.

С такими мыслями Синкат свернул с дороги и в сопровождении внушительного эскорта двинулся вниз, в котловину, где рядом с городком Дрегонспир находился скальный замок орочьего вождя Брудерлингена.

Южная Эрафия, Клекстон, то же время

Мастер Мантис велел всем спешиться за несколько домов до трактира «Собачий хвост», занимавшего часть старого лесопильного склада на северной окраине города. Возницу взяли первым. Монахи наколдовали паралич, кучер беззвучно замер. Он не издал ни слова, когда его стащили с козел и, бросив на землю, надели на голову мешок.

— Восемь человек на окна! Вон лестницы у сарая лежат! Остальные за мной! — И монахи ринулись за леворуким рыцарем.

— Именем господним, волей короля! — они вошли в кабак, и все посетители прижались к стенам. Кабатчик поднял руки и сполз за стойку. Мантис приказал нескольким арбалетчикам контролировать помещение и проход, а сам поспешил к двери в нише. За ним двинулось больше десяти человек. Ещё восемь заняли окна второго этажа, забравшись с крыш соседних сараев. Пятеро были снаружи здания у нескольких приставных лестниц. Заговорщикам не уйти, был уверен Мантис. Они ворвались в зал.

Ни Гримли, ни Толин, ни эльф не стали обнажать оружие.

— Именем короля Эдрика вы арестованы! Ивор Итон, вы обвиняетесь в подрывной деятельности и заговоре против Эрафии, убийствах, шпионаже и колдовстве! Прошу всех сложить оружие и следовать за нами! — Мантис произнес эту речь сухо и четко, как человек, привыкший, чтобы ему подчинялись. Он чувствовал себя самой сущностью власти в тот момент и испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение.

Ивор хранил молчание. Тут с треском вылетели подгнившие доски, лопнули уцелевшие рамы на втором этаже, и монахи с арбалетами в руках, сотворив перед собой энергетические шары, показались в искореженных проемах.

Толин выхватил топор, Гримли и Марк обнажили мечи, Илирвен, сотворив заклятие, привела лук в готовность. Желтое свечение заструилось вокруг тетивы, и положенная стрела полыхнула яркой вспышкой на наконечнике. Её магический лук был даром могущественных эльфов-воинов, оружие было направлено прямо на строй монахов за спиной Мантиса. Аделаида побледнела и попятилась за спину Ивора, сам эльф щелкнул пальцами, и прямо из его рук на землю заструился оранжевый пар.

— Если вы все не сложите оружие, то станете сообщниками шпиона и убийцы. Ты так хочешь прославиться, да, герой? — насмешливо обратился Мантис к Гримли.

Раздался треск, шелест разваливающихся конструкций, и на противоположной стене вылетели закрывавшие провал окна доски. На втором этаже зияла дыра, туда невозможно было забраться снаружи. Раньше, чем последние обломки упали на пол, Гримли обернулся на звук. Свесив ноги в проем, на подоконнике сидел Лазарен, и его огромный бронебойный арбалет был направлен прямо в голову Мантису.

— Отойди, гигант! Ты такой большой, что мне будет сложно промахнуться! — громко крикнул разведчик.

Учитель был в ярости, он понимал, что с такого расстояния полуярдовый армейский болт пробьет его броню. Оранжевый пар, сотворенный магией эльфа, достиг ног первого монаха, и тот, пошатнувшись, упал на землю. Остальные попятились, чувствуя в астрале превосходящую мощь брони противника и силу его сонных заклятий.

Магия сна, почувствовал Гримли, он вспомнил рассказ Гурта, да, ведь он говорил именно о нём, об этом эльфе!

— Пусть те, кто наверху, опустят оружие! — указал разведчик. Мантис был под прицелом у Илирвен и Лазарена. Сейчас он думал о том, как вырваться наружу из этой чародейской ловушки и вызвать оставшуюся стражу. В квартале отсюда его ждал конный разъезд в сотню бойцов, резерв, выделенный Мартинсоном. Они могут явиться сюда по первому зову. И как этот эльф собрал к себе целый боевой отряд, поражался он.

— Ну же! — крикнул Лазарен.

Мантис опустил меч и стал пятиться к выходу, багровея от ярости. Монахи опустили арбалеты, а их огненные шары сами собой развеялись при одном только взгляде Ивора. Демонстрация силы прошла удачно, больше всего случившимся был поражен Гримли. Ещё минуту назад он проклинал свою невнимательность и невезучесть, свирепел от вида превосходства гиганта Мантиса, но эльф с Лазареном в одно мгновение обратили ситуацию в их пользу. Юноша с благодарностью посмотрел на Ивора, но вдруг произошло что-то ещё…

Илирвен побледнела, пламя на острие её стрелы затрепетало, как будто на ветру, хотя в зале было тихо, и слышался лишь шорох отступавших адептов ордена. Ивор стал бледен как призрак, его губы сжались, а под глазами заиграли желваки. Он посмотрел вверх и пробормотал что-то на авлийском.

Аделаида поняла, что что-то не так, шагнула к Гримли, но тут он сам почувствовал, вспомнил, когда с ним было такое. Он ощутил холодную тяжесть, пронзившую воздух. Раздался писк и свист будто роя летучих мышей. Гримли увидел, как обернулся Мантис. Снаружи из бара слышалась какая-то возня, звук падающих тел.

Глухой удар, сильный толчок в спину — Лазарен услышал за спиной шелест крыл, глянул в астрал, но, пропустив удар, полетел вниз. Когти разодрали стальные латки его доспеха, и разведчик рухнул на обваленные полы второго этажа. Рука задрожала на курке арбалета, и он выстрелил. Болт вмиг прошил воздух, Мантис дернулся — стрела пробила пол в нескольких дюймах от его закованного сапога. Недаром леворукий считался мастером.

— Это они, — прошептал Ивор. Он шагнул к столу и ловко сгреб разложенные бумаги и камушки в потайной карман. Обернулся и выхватил из-за пояса огромный сверкающий меч. Гримли увидел, что на месте, где только что сидел Лазарен, теперь возвышалась серая, окутанная дымом тень…

Более девяти месяцев продолжался поиск, который вел Саллек, энергетический вампир и верный слуга Нагаша. Он следил за эльфом с самой осени. Иногда терял его из вида, но информация от служащих Моандора вновь и вновь наводила его на цель. Всего пару дней назад Нагаш сообщил им, что эльфа надо схватить в Клекстоне, вместе с каким-то мальчишкой, которого можно почувствовать по сильному астральному следу. Видимо, это будущий колдун, упущенный учителем в Александрете, думал вампир. Сам Саллек не боялся почти никакой магии. Его доспехи несли на себе мощные обереги, изготовленные нойонами. Кроме того, Саллек был моргулом, Нагаш сам заложил в него мощнейший потенциал сопротивления магии, какой мог преодолеть разве что истинно Белый маг.

Двенадцать вампиров черной стаей летучих мышей неслись по вечернему небу. Всё вокруг заволокли тучи, и охотники почти затерялись на их фоне. С высоты поднебесья широким клином они падали на заброшенный склад и трактир «Собачий хвост». Людей на улицах было совсем немного, но и те с криками бросились кто куда. На их глазах быстрые мелкие твари обращались в огромных, почти в сажень роста воинов, окутанных облаками сизого дыма. Черные хламиды, массивные пояса с прошитыми оберегами, рукава с оранжевыми обвислыми полами и беличьим подбоем. За спиной монстров, как огромные крылья, складывались черные плащи с оранжевой изнанкой. Только у Саллека подкладка плаща и полы хитона были ало-красные, как кровь. На лбу сверкал серебром символ N, а волосы были белы, как снег. Глаза всех вампиров были красными. Пальцы заканчивались острыми желтыми когтями, по кистям Саллека то и дело пробегали голубые магические разряды.

Находившиеся снаружи монахи следили за главным входом, дабы задержанные посетители не разбегались. Не прошло и пяти минут с начала облавы. Улицы стремительно пустели, напуганные зеваки поворачивали восвояси, ржали привязанные лошади. Несколько забулдыг ругались, поняв, что сегодня похмелиться в «Собачьем хвосте» не получится.

Вдруг прямо с неба на площадь пали несколько огромных дымящихся клубов, раскручивавшихся, разгибающихся в полный рост, принимавших облик жутких воинов нежити. Монахи, многие из которых были немного старше Гримли, растерялись. Кто-то пустил арбалетный болт, но тот прошил черную тень, не повредив проявлявшегося вампира. Когда один из первых слуг тьмы оказался на расстоянии вытянутой руки от ближайшего монаха, из-под свисающих до земли рукавов хламиды выскочил стилет. Удар отравленного лезвия — и монах тут же умер. Другие вампиры также обнажили свое оружие и быстро перекололи оставшихся адептов ордена. Один из воинов нежити походя ударил брошенного на земле возницу кованым сапогом с блестящими защитными остриями. Мешок с треском отделился от туловища и покатился под горку, подскакивая и крутясь на грубой брусчатке. Фонтан крови залил колеса повозки и одежды вампира. Конь заржал и шарахнулся в сторону.

Дверь трактира вылетела из петель. Вместе с ней внутрь обрушился гнилой косяк и часть стены. С потолка посыпалась труха, и арбалетчики, прикрывавшие отряд Мантиса, успели лишь обернуться. Вампиры ворвались внутрь, начали колоть всех подряд. Один из стрелков проявил недюжинную ловкость. Он сидел за столом и, резко вскочив, пустил арбалетный болт в спину вампира, расправлявшегося с его товарищем по службе в ордене. Болт глубоко вошел в легкий доспех нежити. Вампир дернулся и обернулся, тело жертвы сползло с двух окровавленных лезвий, изо рта монстра пошел белый пар. Серебряный наконечник болта был смертельно опасен для созданий некротической магии. Лицо вампира увлажнилось, посерело и поплыло, как обгорающий воск свечи, он весь задрожал и рухнул на землю, объятый струями сизого дыма.

Арбалетчик обрадовался своей нежданной удаче, чуть замешкался, вытаскивая меч, и тут же умер. Саллек возник прямо перед ним. Он не вынимал никаких скрытых лезвий, просто протянул вперед руку и пронзил ладонью доспех и тело несчастного. Голубоватые молнии побежали сквозь пальцы древнего моргула. Арбалетчика затрясло, но не от боли, он был уже мертв. Его тело на глазах скукожилось, сжалось, глаза ссохлись, и почерневшая кожа обтянула скелет. Он вмиг постарел, будто на сотню лет, рухнув на пол, как рассохшаяся вязанка хвороста. Сила Саллека прибыла. Он взмахнул рукой, указывая на нишу в конце зала. Вампиры устремились туда. В трактире «Собачий хвост» не осталось в живых ни одного человека, кроме кабатчика, который закатился под стойку в дальнем углу и тихо рыдал от ужаса. Крепкий мужчина, не раз выкидывавший на улицу перебравшие компании, поседел в несколько минут. Сквозь щели под стойку хлестала кровь из разорванных жил незадачливых посетителей. Кабатчик трясся, как в лихорадке, бессильно лепеча слова прежде забытых молитв.

От мощных ударов доски разлетелись в разные стороны. За миг до того шесть вампиров обрушились на окна. Они сбросили вниз и перекололи сидевших там людей, в том числе и Лазарена. Только один монах, самый ловкий и сильный, успел воспользоваться замешательством вампира, коловшего другую жертву, и поразил его в шею арбалетным выстрелом. Тот упал на откос крыши и забился в судорогах, охваченный сизым паром. Сразу три стилета вошли в тело меткого стрелка, вмиг лишив его жизни. Монах кулем повалился внутрь здания.

Мантис только успел уклониться от арбалетной стрелы Лазарена, как сзади раздался страшный грохот. Рыцарь обернулся, принимая стойку защиты. Из мрака осыпавшейся пыли и обломков на него надвинулись несколько воинов с бледными лицами и красными глазами, в черных доспехах. Ни он, ни монахи не верили, что такое может случиться с ними. Не с героями легендарных сказаний, а с ними. Разум отказывался принимать, что это не черные фигуры с росписей и витражей храмов Велеса, а настоящие вампиры, безжалостные убийцы, надвигающиеся на них.

— Нежить, — прошептал Мантис и перекрестил сердце. Видение не пропадало…

Преподаватель Клекстонской академии первым сделал выпад, целясь в голову монстра с серебристым символом N на лбу. Но старший вампир успел призвать оружие. Из скрытых в мантии ножен взметнулись блестящие голубизною стилеты. Сам Нагаш огнем гладиуса закалял их. Мантису показалось, что его меч уперся в скалу, сыпанул искрами, и рванувшийся навстречу Саллек ударил рыцаря в грудь. Доспех Мантиса выдержал, но мастера подняло в воздух, отбросило на несколько ярдов назад, где он врезался в колонну, подпиравшую второй этаж. Та треснула и надломилась. Мантис был уверен, что это переломился его хребет. Сверху посыпались подгнившие перекрытия, какие-то доски и куски старой мебели.

— Что же вы стоите, вперед! — крикнула Илирвен, пустив стрелу в ближайшего из вампиров на втором этаже, тот увернулся, сзади раздался взрыв, и черные тени метнулись вниз.

— Не бойся, их можно убить, — услышал Гримли мысленный голос Ивора. Вместе с Марком, эльфом и гномом он ринулись на помощь оставшимся монахам, на которых обрушилась вся ярость и мощь охотников Саллека.

— Аделаида, беги! — только и успел крикнуть Гримли. Девушка услышала и бросилась в глубину зала, туда, где лестница вела на уцелевшие конструкции второго этажа.

Гримли почувствовал, что видит движения вампиров даже яснее, чем обычных воинов-людей на турнирах. Они казались ему будто замедленными, и все выпады молодого воина находили слабые места нежити, хотя он и не понимал, как это выходило. Юноша изловчился и дважды пронзил черные одежды вампира, только что запросто уложившего двух адептов ордена. Посеребренный клинок с шипением вышел наружу. Монстр захрипел, пошел сизым паром и смятой куклой повалился на пол. Закипела кровавая схватка.

В это время в зале ратуши находились уже почти все приглашенные. Гости рассаживались за длинными столами. Придворные дамы и фрейлины, державшиеся вместе, часто посылали кого-либо в ближайший круг короля, лорд-мэра и принцессы, чтобы узнать, когда же начнется праздник. Эльза в отсутствие Аделаиды терпеливо скучала, размешивая мороженое в хрустальной вазочке маленькой серебряной ложечкой. К ней подходили её брат, сэр Бэдивер и даже Рууд. Эльза была мила со всеми. Даже с канцлером, чему тот был крайне удивлен. Наконец Иегор Фарух заметил слегка расстроенному королю, что ждать победителей турнира более нельзя, и попросил всех к столу. Объявили начало бала. Заиграла музыка, гости были очень любезны и веселы.

— Карлос, как вы думаете, почему от Мантиса до сих пор нет никаких известий? — осведомился канцлер у главы церковного сыска.

— Не знаю, но если до десяти вечера эльф тут не объявится, то можно считать, что все удалось, — ответил святой отец, потягивая игристое вино.

— Не сказал бы, что меня радует отсутствие вестей! Это хуже, чем даже плохие вести, — промолвил Рууд и тут же предложил тост за здоровье короля Эдрика.

— Смотрите, Эй-Той, похоже, также нервничает. Ещё не знает, что скоро сюда его авлийского друга на веревке приволокут, — усмехнулся Мартинсон, указав герцогу на подошедшего к главе разведки помощника минойца.

— Ну что, есть какие-нибудь вести от Лазарена? — сразу спросил Эй-Той.

— Нет, пока никаких вестей нет, ни магического послания, ничего. Он выехал куда-то на север, но мы не послали никого за ним, чтобы не навести людей канцлера.

— Да хранит его Велес! — Эй-Той посмотрел на Эльзу. С каким трудом она сдерживает себя! Ведь тоже переживает и за Ивора, и за Аделаиду.

Действительно, принцесса едва сдерживала себя. От отчаяния временами ей хотелось забиться в угол и разрыдаться. Уже объявляли второй танец, и её вел под руку блестевший роскошным камзолом золоченой парчи герцог Рууд с парадной канцлерской перевязью. Мастер Торребор тоже нервничал, к нему подошел Ламарк, только что извинявшийся перед королем.

— Вы случайно не знаете, где ваш герой, где Гримли Фолкин? Его величество дважды уже справлялся о нем. Мне просто неудобно придумывать новые бесталанные отговорки!

— Я сам не знаю, вместе с друзьями он уехал после финала. Гримли знает, какая это честь для него, для нас, для академии. Он не может так нас подвести!

Глава Академии хрустнул пальцами:

— Постарайтесь найти его, боюсь, тут не обошлось без вмешательства канцлера или Эй-Тоя, попытайтесь поговорить с ними!

Торребор кивнул. Было уже полдесятого вечера, и за окном начинал моросить дождь.

Южный Кревланд, Дрегонспир, то же время

В это время посол Дас в сопровождении стражи на подвижной платформе спускался в темную шахту. Он ждал, что его встретит сам хозяин этого места или хотя бы Синкат. Но только пара личей с жезлами наперевес торжественно приветствовали минойца, когда покинув дракона-духа, посол ступил на каменистую землю страны варваров. Позади остались несколько десятков ярдов в узком коридоре скальной породы, и вдруг где-то сзади раздался страшный грохот.

Земля заходила ходуном под ногами. «Землетрясение», — подумал Дас. Это был склон спящего, но курившегося вулкана. Камни сыпались так быстро, что сразу погребли одного лича, второй дернулся вперед, но и его отбросило в сторону. Посол впился астральным оком в его мысли, но там не было и намека на измену — лишь искренний страх быть заваленным в этом проклятом чреве горы.

Дас почувствовал потоки астрала, зовущие наружу, туда, где сейчас будет широкая пещера. Нужно было уносить ноги. Он отшвырнул к стене трепетавшего лича и двинулся вперед, создав для освещения перед собой маленький огненный шар. Негасимые факелы разом погасли с первым подземным толчком. Лич, прячась в темноте, полз у него по пятам.

Тут что-то не так, думал маг. Неужели Синкат всё-таки остался верен своему темному учителю?! Это невозможно, я читал его мысли, он боится и ненавидит Моандора, как он мог меня обмануть? Нет, не мог, это чья-то другая сила, чужая воля.

Сумеречный видел, что туннель ведет его к большому открытому пространству, куда падал узкий пучок света из расселины высоко под куполом, и тут же понял — навстречу идет очень мощный маг. Сильнее Кип-де-Зула, намного сильнее. Пред ним предстала огромная карстовая пещера, выбитая горячими парами и подземной рекой в этих горах. В самом центре вниз уходила бездонная черная расщелина. С потолка, чуть подсвеченные, свисали причудливые сталактиты. Стены были покрыты странным желтым лишаем и серной накипью. У окончания коридора виднелись какие-то крупные серые губчатые грибы.

Через расщелину проходил узкий, выложенный в скале мост той же горной породы, длиной пятнадцать-двадцать ярдов. Другой дороги на ту сторону, где в стене посол различал спасительные провалы туннелей, не было. Но главное — на той стороне моста его ждали. Высокая темная фигура в фиолетовом плаще. Из глазниц шлема бил багрово-красный огонь. Дас сразу узнал противника, но отступать было некуда — вал обломков и скрежет скал скрыли проход у него за спиной. Астрально готовясь к дуэли, посол осторожно ступил на мост.

— Для чего ты пришел сюда? — спросил миноец.

— Ты знаешь, — сухо ответил Нагаш и двинулся навстречу.

— Глупец, тебя используют, чтобы избавиться от меня, а потом он так же убьет и тебя самого. Мы с тобой привели к трону Агону чудовище. Выродка, для которого нет ничего неприкосновенного. Это он погубил мой мир! И ради своей гордыни он рано или поздно погубит всех вас! Его жажда власти абсолютна, а вы в его глазах ничего не стоите! У нас есть единственный шанс, если ты сейчас присоединишься ко мне, мы вместе подготовим выступление, пока он не завладел полиархом. Подумай, мы ещё можем спасти Темный круг?!

Нагаш на миг задумался над словами сумеречного, он знал, сколь огромна доля правды в этих словах. «Рано», — решил нойон.

— Я не веду переговоры с приговоренными к смерти. — Нагаш выхватил из жидкой брони гладиус, призвал тонкое багровое лезвие, с шипением вспоровшее воздух.

— Значит, себе ты выбираешь тот же приговор! — вскричал Дас и выпустил в грудь нойону ослепительно-белую молнию.

Южная Эрафия, Клекстон, то же время

Склады на северной окраине горели. Эльфийские стрелы врезались в деревянные стены, разлетаясь в разные стороны яркими сполохами. Все здание сотрясалось от ударов. Балки, стружки и деревянная труха быстро и яростно занимались огнем. Гримли и Ивор рубились рядом, не давая вампирам их окружить. У Илирвен почти иссяк запас стрел, но он не был истрачен зря. Несколько вампиров обгоревшими дымящимися холмиками лежали на полу. Толин и Марк прикрывали эльфийку, которая, взгромоздившись на какие-то ящики, была недоступна для нежити.

Адепты ордена тоже сражались отчаянно. Трое из них погибли, а один был ранен, вот-вот мог умереть, дать противоядие было некому. К счастью, антимагическое поле Саллека пробудило от наколдованного эльфом сна многих монахов. Сперва они были легкой добычей для вампиров, но уцелевшие смогли оказать достойное сопротивление и бились в одном строю с теми, кого должны были арестовать несколько минут назад. Ивор сошелся с самим Саллеком — как оказалось, он один мог выдержать или хотя бы отклонять его сокрушительные удары.

Гримли на миг вспомнил об Аделаиде, повернулся и не увидел её, девушка скрылась на втором этаже за широкой балкой, пала на колени и молилась. Вампир наседал на победителя турнира, отчаянно размахивая острыми стилетами, то и дело стараясь вцепиться клыками в руку. «И как такие острые и тонкие лезвия не ломаются под ударами двуручного меча», — поражался юноша. Сзади к нему подскочил вампир, упавший со второго этажа, обожженный огнем Илирвен. Гримли подпрыгнул и оказался за торчащей из стены балкой. Стилет первого вампира вошел в неё и застрял. Гримли резко взмахнул мечом и перерубил его конечность с одного удара. Брызнула черная кровь. Кисть отрубленной руки посерела и скукожилась.

В тот же миг в ногу Гримли вцепился другой монстр Саллека. Его когти скребли, обдирая железную поножу, закрывавшую голень. Гримли обернулся и ударил противника по лицу, но не смог срубить ему голову. Как же тяжел и неудобен двуручный меч! С ним нельзя биться против этих тварей. Оглушенный ударом, вампир покатился в сторону. Но на Гримли полетело огромное бревно. Это Саллек, уворачиваясь от выпада Ивора, смог отбросить массивную преграду и заодно помочь своим отступившим было собратьям.

Гримли увернулся, прыгнул, зацепился ногой за какой-то обломок старой мебели и рухнул на пол. На него обрушилась целая гора досок и мусора, оцарапала и разодрала кожу на голове ржавыми гвоздями. Оглушенный прежним ударом, вампир поднялся, бросился к юноше и вцепился зубами в руку. Дикая боль. «Яд, у них в слюне яд», — почувствовал Гримли. Жгучую боль в руке мгновенно затмила ненависть к этим тварям, что хотят убить и искалечить его. Он почувствовал вновь ту клокочущую силу, с помощью которой чуть не убил Мантиса при поступлении в академию. Разорванная рана на руке Гримли полыхнула белым огнем, вмиг охватившим лицо отшатнувшегося вампира. Монстр вскочил, замахал руками, поранил стилетом своего же собрата и с жутким воем бросился прочь, у самого выхода повалившись на землю. К Гримли прорвался Ивор и помог ему встать.

— Колдуй, колдуй дальше! Иначе нам не продержаться, пока люди в городе не поймут, что произошло!

— Марк, — вскричал Гримли и указал рукой эльфу.

Действительно, Марк Нестецки был всё-таки не воином, а оружейником, и дрался слабее своих товарищей. В то же время двое вампиров надвинулись прямо на Илирвен, а к оружейнику ринулся сам Саллек. Молодой рыцарь шагнул вперед, но на пути у него выросли двое врагов. Ивор поспешил следом. Резкий выпад, удар, и меч Гримли переломился чуть выше середины, завершаясь узкой, с зазубринами пикой. «Теперь будет легче», — обрадовался Фолкин и продолжил бой, орудуя обрубком.

Но Гримли не мог поспеть к Марку. Саллек был совсем рядом. Со второго этажа кто-то спрыгнул, но это был не вампир — оправившийся разведчик Лазарен отвел выпад, направленный в голову оружейника. Моргул не ожидал встретить нового, сильного и ловкого противника. Они сшиблись, и Лазарен быстро понял: ещё пара таких ударов, и ему не устоять. Разведчик отступил назад, ловко преодолевая разбросанные горящие обломки и балки, отводя моргула от Марка. Моргул так увлекся, что на мгновение повернулся спиной, и пущенная эльфийкой стрела поразила Саллека. Высший вампир прогнулся, дернулся, и оружие Лазарена распороло его плечо, оставив рану, истекавшую черной кровью.

Но даже огонь эльфийской магии не мог остановить ученика нойона. Саллек обрушил на Лазарена град ударов. Сбил с него шлем, разодрал доспех, выбил из рук меч и, в конце концов, вонзил свой стилет в ногу уже лежащему на земле окровавленному разведчику.

Изо всех сил слал Лазарен сигнал опасности, но ожидавший в ратуше миноец Маходж этого не почувствовал. Пояса-обереги вампиров глушили астрал на сотню ярдов в окрестностях склада. Из-под обломков выбрался мастер Мантис, легко орудуя огромным двуручником, он сдерживал нежить на ступенях лестницы, ведшей на второй этаж, где пряталась Аделаида.

Толин отлетел в сторону, и рассыпалась вся гора ящиков, откуда вампиров обстреливала Илирвен. Эльфийка упала на пол и получила удар ногой в живот. Вампир переломил её лук и хотел пронзить голову стилетом, но подоспевший Марк Нестецки ударил его в спину огромной горящей палкой. У вампира загорелся плащ, тот дернулся и с разворота оглушил Марка, разорвав когтями ему щеку и плечо. С трудом, но всё-таки смог подняться маленький гном, с ходу на все лезвие засадив свой топор в туловище вампира. Тот рухнул на пол, и чадящее пламя объяло его одежды. Монстр пару раз дернулся и затих. Толин лишился оружия, его взгляд метался по залу, где слышался лязг металла, рев вампиров и крики людей. Вдруг прямо перед ним возник Саллек, с его стилета стекала кровь поверженного Лазарена. Моргул разрубил бы доспех гнома одним ударом, если бы на его пути не встали Ивор и Гримли. Хотя они с лёту обрушили на высшего вампира шквал ударов, но всё равно не могли сдержать его натиск. Они отступали, давая время Толину отползти в сторону. Тот метнулся к лестнице, когда один из дравшихся с Мантисом вампиров сбил его с ног. Гном упал и врезался в опрокинутые ящики, почувствовав, что на него что-то льется. «Это же огненная вода», — облизнув палец, понял Толин и, схватив две уцелевшие бутылки, бросился на помощь Мантису. Одна за другой они полетели в вампиров, а следом гном кинул горящую головню. Один из нападавших запылал, другой, сцепившись с Мантисом, упал на перила. Те переломились и, выронив оружие, дерущиеся полетели вниз…

В то же время Саллек ударом нечеловеческой силы сломал эльфийский меч Ивора, лезвие его стилета промелькнуло в полудюйме от лица эльфа, и только чудо спасло его от жутких когтей. Ивор отшатнулся, упал на груду обломков. Силы его иссякали. Гримли тоже был ранен и обожжён огнем пожара. Теперь на пути Саллека был только он. Два других вампира надвигались на Толина. Один так и катался с Мантисом по полу, залитому кровью и горящим спиртом. Пали последние монахи, но и они захватили с собой нескольких слуг Нагаша. Леворукий рыцарь извивался, над лицом его нависали клыки разъяренного вампира, казалось, ещё миг и чудовище вырвет ему кадык. Мантис из последних сил дотянулся до посеребренного монашеского кинжала и, перехватив руки вампира, засадил серебристое острие прямо в глаз монстра. Тот зачадил дымом, из раскрытой клыкастой пасти хлынула кровь, и вампир замер, придавив мастера своим телом. Ещё двое слуг тьмы встали за спиной своего неуязвимого предводителя.

«Ну, вот и конец», — подумал Гримли, тут не будет чуда, как в Александрете. Не будет потока воды и огня, сметающего все на своем пути. Что он может с обрубком меча против трех вампиров, во главе у которых какой-то неодолимый монстр?! Саллек взмахнул стилетом и первым же ударом обезоружил Фолкина.

— Не-ет! — раздался громкий крик. Это была Аделаида. Она стояла на втором этаже, опираясь на обломанную свисавшую вниз балку. За спиной полыхнуло пламя пожара.

— Беги на крышу, беги прочь отсюда! Скажи людям! — из последних сил крикнул юноша.

Саллек шагнул прямо к нему.

— Колдуй, лишь силой мысли ты можешь остановить его! — крикнул Ивор.

Рука Саллека уже тянулась к молодому воину, когда перед Гримли вновь открылась темно-красная пустота астрала. На её фоне Саллек казался большим черным пятном. Ивор с трудом поднял голову и увидел, как Гримли со всех сторон опутала мощная светящаяся аура. Слой за слоем броня магии закрыла его, и Саллек смог лишь с болью отдернуть руку. Выпущенный из ножен острый стилет обломился.

— Сдайся на волю нойонов! Ты обретешь новую, вечную жизнь, лучше прежней! — прошипел моргул на ломаном эрафийском.

Отгороженный энергетической стеной Гримли не расслышал его. Но по губам и мыслям понял, что предлагает вампир, и отрицательно покачал головой. Саллек не стал долго думать. Он взглянул вверх и указал двум вампирам, стоящим у распростёртого на земле обезоруженного Толина. Легкий взмах, шелест плащей, и монстры вмиг оказались наверху рядом с Аделаидой. Заломили ей руки, приставили к горлу острые стилеты. Сам Саллек наступил ногой на грудь Ивору и показал, что легко может раздавить его.

Эльф посмотрел вверх, сияние окутавшей Гримли ауры слепило глаза.

— Белая звезда, — прошептал рейнджер, — тот, кого все ищут…

— Отпусти её! — сказал вслух Гримли, и аура брони пропустила звук. Его слышали, но вампиры лишь усмехнулись с высоты, ожидая сигнала своего хозяина. Стилет лишь сильнее уперся в шею девушки, царапая кожу. Ещё миг, и пролилась бы кровь.

Тут произошло нечто невероятное. Ивор почувствовал, как затрепетал астрал вокруг них. Юноша резко повернулся и пристально посмотрел на вампиров, удерживающих Аделаиду, и Ивор мог поклясться, что в тот миг в глазах парня полыхнуло белое пламя. Это был взор, каким обладали лишь хозяева Арагона, истинные Белые маги. Аура вокруг Гримли затрепетала, потоки света опутали вампиров, раздался щелчок, похожий на удар бича, и они исчезли, вместе с досками и частью балки, на которую опиралась Аделаида.

Гримли посмотрел прямо, и по лицу Саллека пробежала судорога. Моргул задрожал, он мог вычислить и схватить вражеского агента, убить эльфа-друида, сломить даже члена Совета Правды, но победить истинного Белого мага было ему не по силам. Всплеск энергии в астрале был такой, что его заметили не только стражи короля Эдрика в ратуше, но также службы слежения в Арагоне, Авлии и далеких землях нойонов. Яркая белая звезда, появившаяся будто из ниоткуда, на мгновение осветила летнее небо над городом. Будто висевшая над горизонтом старшая Белая луна послала младшей Розовой сестре волшебный подарок. Ещё миг моргул колебался, но когда белые нити от ауры Гримли потянулись к нему, а сам юноша смотрел на вампира немигающим взором белых пламенеющих глаз, в этот момент с диким криком ярости и отчаяния Саллек бросился прочь, на лету обретая свой прежний вид. Оставшиеся вампиры, видя жуткую гибель собратьев и позорное бегство своего предводителя, колебались недолго, и вскоре летучие мыши с опаленными крыльями летели прочь от страшного места и неприветливого города людей.

Ноги Гримли подкосились, аура затрепетала и померкла, глаза стали прежними. Он в беспамятстве повалился на влажный от крови пол. Аделаида, вся в слезах, бросилась к нему со второго этажа, переступая чадящие обломки и тела убитых вампиров. Ивор поднялся и осмотрелся. Толин, Мантис и даже Марк могли ходить. Эльф направился к Лазарену — тот стонал, лицо посинело и искажалось судорогой боли.

— Кажется, это конец, я не могу, не могу сдержать её, друг, — зашептал разведчик трясущимися губами. Плечи Лазарена дернулись, он судорожно сжимал кисти, но силы уже оставляли его. Стилет Саллека почти отсек ему правую ногу на уровне колена, и яд поступал всё выше и выше.

— Нет, ты не умрешь! — уверенно сказал эльф. Он выхватил из-под разодранного хитона какой-то сверток и посыпал снадобьем открытую рану. Кровь запенилась, запузырилась. Лазарен захрипел. Эльф с серебристым кинжалом в руке сделал надрез много выше по ноге, распорол и сдвинул одежды, засыпая лекарство и туда. Кровь прыснула в разные стороны, а Ивор концом лезвия все расширял рану.

— А-аа! — завыл Лазарен.

— Да, будет больно, но потом отойдет, отойдет! — шептал эльф. Толин помог Илирвен подняться. Опираясь на гнома, лучница добрела до горы хлама, на которую можно было присесть. Ей повезло — лезвия вампиров не коснулись ее. Снаружи послышался топот кованых сапог и ржание лошадей. Наконец, откликнувшись на жуткие крики живших по соседству людей, прибыл отряд, прежде оставленный Мантисом в резерве. Сам леворукий мастер расхаживал по комнате, держась рукой за голову. Лицо мастера было в поту и копоти.

— Помогите им! — тихо, стараясь не разбудить лежавшего рядом юного мага, приказал рыцарь.

Южный Кревланд, Дрегонспир, то же время

Посол Дас был сильным магом, но не всесильным. Он сопротивлялся граду ударов нойона долго, но понимал, что силы его тают, а энергия Нагаша казалась неисчерпаемой. Своими магическими ударами сумеречный пытался остановить багровый гладиус — могильный клинок, но, не имея аналогичного оружия, не мог рассчитывать на успех, хотя шквал его молний почти разорвал доспех нойона. И вот, наконец, под жутким совместным магическим ударом треснул и обрушился мост, на котором находились оба чародея. Сумеречный маг и нойон полетели в бездну.

Дас зацепился-таки за какой-то скалистый выступ и смог заползти на него, окровавленный и оглушенный. Нагаш пролетел ещё ниже, но силой магии направил себя на относительно широкий каменистый «балкон» естественного происхождения. Сил у нойона осталось немного, и он астрально призвал верного коня — Сатая. Дас глянул вверх, над ним на противоположной стороне, среди обломков основания моста из какого-то коридора высыпали несколько личей.

— Эй, спустите мне платформу! — прокричал маг, с трудом держась за стену. Отломанный рог минойца болтался за спиной на тонких хрящах. Голова была залита кровью. Впереди личей показался Кип-де-Зул, он перегнулся через проломленные перила, пригляделся и отрывисто бросил: «Расстреляйте его!»

Нагаш видел, как сразу десяток зеленых лучей, испущенных магическими жезлами личей, уткнулись в нависающий скальный выступ, и почувствовал, что все кончено. Дас ещё дернулся и подполз к краю пропасти, несмотря на сквозные горящие раны…

— Что вы возитесь, он ещё жив! — гневно прикрикнул на своих солдат Кип-де-Зул, и личи стали стрелять без оглядки, расходуя всю запасенную в жезлах силу. Летающий конь Сатай, высекая в полутьме пещеры яркие вспышки, спускался за своим хозяином, когда пробитое насквозь во многих местах тело Даса полетело вниз.

— Жаль, не успел предупредить… — это были последние слова и мысли посланника некогда могущественного острова Зейлот.

Нагаш уже в седле подлетел к Кип-де-Зулу и, даже не спросив о Дасе, приказал: «Бегите к выходам, скоро здесь все взорвется, орков бросьте!»

Старый некромант и личи побежали прочь от расщелины, где нашел свой последний приют посол Дас.

Только в небе, на высоте нескольких миль над хребтом, нойон велел взорваться зарядам, заранее прикрепленным к узкой каменистой створке в глубине тела вулканической горы.

Синкат выезжал из замка Брудерлингена, когда земля заходила ходуном под ногами его коня. Он спешился и мог лишь наблюдать, как со страшным грохотом взорвалась и обрушилась та часть горы, где скрывался темный храм Кип-де-Зула. А из нового парящего жерла, следом за разбегающимися в разные стороны орками, выплеснулся язык расплавленной лавы. Тысячи тысяч пудов камней навсегда погребли под собой того, кто мог предупредить Арагон и людей о планах нойонов.

Южная Эрафия, Клекстон, то же время

Карлос Мартинсон уже взошел к алтарю и был готов начать церемонию помолвки, которую благословляет Велес его, Мартинсона, устами.

Герцог Рууд встал и взял Эльзу за руку. Лицо принцессы не отражало никаких чувств, будто у неё в этот миг вырывали душу. Его величество сидел в окружении придворных и гостей лорд-мэра, он хотел как можно быстрее разрешить эту семейную драму и хоть на время отделаться от несговорчивой дочери. Поживет с мужем, узнает каков он на самом деле. Если плох, через год подаст на развод, и этот редкий обряд будет совершен так же быстро, как и помолвка. Глупая девочка не понимает, как важно блюсти королевское слово и держать врагов к себе даже ближе, чем друзей! Единственное, что расстраивало в тот день Эдрика — то, что не явились победитель турнира и его друзья, а также пропала объявленная королева бала. Подобное исчезновение выглядело оскорбительно, и король уже подумывал, как спросить с Ламарка за дерзкое поведение молодых людей.

Сам глава академии уже несколько раз гневно поговорил с Торребором. Эй-Той был мрачен, Маходж все время маячил рядом, затем внезапно вышел. Дочь лорд-мэра, возлюбленная Мантиса Рахиль была грустна почти как Эльза, ничего не знавшая о судьбе Ивора и Аделаиды. Для себя принцесса твердо решила, что скорее уйдет в монастырь, чем эта мразь — она посмотрела на Рууда — прикоснется к ней.

Снаружи раздался шорох, крики и топот многих закованных сапог. Музыканты сперва несколько раз сбились, а потом и вовсе перестали играть, вместе со всеми присутствующими уставившись на двери, где, проталкиваясь сквозь ряды королевской стражи и приглашенных, в зал вошли совершенно неожиданные гости. Впереди шел Мантис с грязными всклоченными волосами, его одежда и латы были сплошь в бурых пятнах. Мастер на руках внес неподвижного русоволосого юношу, следом прошел Ивор. Толин и Марк вели под руки еле держащуюся на ногах Илирвен. Справа от Мантиса стояла Аделаида и, поглаживая Гримли по голове, тихо плакала, то и дело что-то шепча ему на ухо. Сзади, звеня блестящими пиками, замерли несколько стражей и миноец Маходж, пропустивший их в ратушу.

— Чемпион турнира к вашим услугам, ваше величество! — сказал Мантис. Сказал негромко, но все услышали. Многие присутствующие узнали Гримли.

Мартинсон схватился за сердце и оперся на руки подбежавших адептов в сиреневых рясах.

Рууд побледнел и, всплеснув руками, опрокинул бокал, который хотел поднять за будущую свадьбу. Тот вдребезги разлетелся о мраморный пол, нарушив воцарившуюся тишину.

Эдрик привстал и вопросительно смотрел то на канцлера, то на Эй-Тоя.

— Мне кто-нибудь объяснит, что всё это значит?

Вперед вышел эльф в изодранном, пропитанном кровью хитоне. Он утер лицо и почтительно припал на одно колено.

— Ваше величество! Я — официальный представитель авлийского правительства, и мне нужно о многом с вами поговорить!

Сзади раздался шорох. Рууд до боли сжал руку принцессы, но она всё же вырвалась и, бросившись к Ивору, помогла тому встать. Герцог развернулся и скрылся в задних дверях, прежде скомкав и бросив парадную канцлерскую перевязь.