Глава 14

Услышав про природу, которая взяла свое, я уточнила:

— Вы имеете в виду, что у Бэллы с этим мальчиком сложились отношения, как у взрослых людей, да? Он ее соблазнил? Она что, забеременела?

Василий неодобрительно закатил глаза. Я не знала точно, что именно ему не понравилось — может, мои слишком смелые предположения. А может, старик просто не привык, что его перебивают.

Я снова сникла, хотя, пока Василий вел свой рассказ, успела успокоиться и даже расхрабриться. Вопросы вон стала задавать, но это оказалось зря, конечно.

Тем не менее Василий на мои вопросы ответил.

— Про это тебе доподлинно никто не скажет — что там у них было, а чего не было. Только ребенка Белка не ждала, а то б ее мать горе-папашу прищучила да жениться заставила, с Марией шутки плохи…

А за год до трагедии Макс с Бэллой и вовсе расстались. Избегал он ее всячески, какая уж тут беременность.

Но как красиво ухаживал, поганец, за девкой, пока та недоступна была! Стихи ей писал, песни какие-то про любовь на гитаре бренчал, даже портрет ее изобразил на крыше их с матерью дома. Может, видала, там от той картины что-то до сих пор осталось.

Ну и это б все ладно. Дело молодое. Поцелуи, прогулки под луной — когда еще всем этим заниматься? Мне вот уже, к примеру, и не хочется.

Да только заморочил пацан Белке нашей голову. Убедил ее до одиннадцатого класса учиться. И зачем, спрашивается? Неужто не видел, что дама его сердца звезд с неба не хватает, мягко говоря? А она, дуреха, его послушала. Как мать, Мария, значит, ни отговаривала — Белка рогом уперлась. Ну не лупить же ее, почти взрослую? И ведь такая покладистая девочка была, до Макса этого, чтоб ему пусто было…

Сам в итоге от своих уговоров пострадал. Он, красавчик-то приезжий, как-то Бэлле помог экзамены после девятого сдать. Весь десятый класс ее на себе тащил, закончила кое-как. А уж в одиннадцатом помочь Белке некому было. Макс уж с другой гулял, с Анютой, тоже с одноклассницей. И вроде как даже благородство проявлял — предлагал Бэлле помощь с уроками. Но она отказывалась. Хоть и всякий стыд потеряла — таскалась за парнем, чисто побитая собачонка.

Кстати, о собачонках. Пока Макс с Бэллой еще гуляли, он ей собаку подарил. И ладно б мелкую какую, а то громадину припер килограммов шестьдесят весом. Алабай порода называется. Белка, правда, сама такую хотела. Картинку, что ли, где увидела? Неизвестно.

Да с нее спрос какой, с девки-то? Умом слаба была, это всем известно было, и возлюбленному ее — тем более. Но Макс решил, стало быть, угодить девчонке с этим алабаем. Белого притащил, как Белка и просила. Вроде специально в Барнаул за псиной катался, даже денег на такси не пожалел. Да и кто б его в автобус с такой зверюгой впустил? Тогда еще автобусы в Агарт заезжали. Эх, были времена…

… Василий примолк и взгляд его затуманился, как у человека, вспоминавшего какие-то важные для него события.

А у меня в голове начало понемногу проясняться. Глупенькая юная красотка со светлыми волосами. Белые платья. Здоровенная белоснежная собака.

В бревенчатом доме было прохладно, но я ощутила, как по моей спине заструился противный липкий пот.

Этого не может быть, подумала я. Если Бэлла двенадцать лет назад заканчивала школу, сейчас ей должно быть тридцать.

Я вспомнила, как Бэлла говорила о своем возрасте. Сначала сообщила, что ей восемнадцать. А потом — что тридцать, как и мне. В тот момент я списала все на умственную отсталость девушки.

Тогда я не могла представить, что Бэлле действительно может быть восемнадцать и тридцать одновременно. Да и кто бы в здравом уме такое мог вообразить?

Оставалось непонятным одно — зачем Василий все это вообще мне рассказывает. Маясь от острого желания поскорее покинуть обитель мрачного деда, так похожего на моего отца, я, забыв про робость, так и спросила:

— А зачем вы мне это рассказываете?

Василий встрепенулся, словно я выдернула его из сладкого сна. Блеснул умными стальными глазами и слегка сгорбился.

Историю он закончил довольно скомканно. Рассказал, что двенадцать лет назад, тоже в мае, Бэлла пошла купаться в Катуни и утонула. Может, случайно. А может, не выдержала страданий от неразделенной любви. Тела утопленницы так и не нашли, только белое платьице с босоножками остались на берегу. Да еще одна девчонка вроде как видела, что Белка утопла.

На мое недоумение относительно того, зачем хрупкой девушке идти купаться в опасной горной реке, да еще в холодном мае, Василий только отмахнулся. Мне показалось, что он чего-то не договаривает.

А после смерти Бэллы началась какая-то чертовщина. В этом месте своего повествования Василий быстро и неумело перекрестился.

Сначала дети стали бояться уходить за пределы села — в лес там, или на речку. Говорили, что встречают Белку. И она вроде зовет поиграть, а сама не такая, какой была — кто-то видел, что у нее глаза пустые и белые. Даже голос вроде изменился — был тоненький, как колокольчик, а стал низкий, как у совсем взрослой женщины.

А один пацаненок сказал, что и собаку Белкину видал, Гарьку. Это Бэлле в голову взбрело собаку в честь села назвать, Агарт. Мать ей рассказывала, что «агарт» с алтайского языка переводится как «отбелить», ну и девочке показалось забавным назвать так белую собаку. А сокращенно Гарькой псину кликали.

Меня передернуло. Такая игра слов мне показалась если не зловещей, то какой-то неприятной.

Со слов Василия, Гарька пропала через пару дней после исчезновения хозяйки. Эти пару дней собака лежала во дворе, не двигаясь, и жалобно скулила. Даже не ела ничего. Тосковала, значит, по хозяйке. А потом тоже сгинула.

Будучи человеком серьезным, Василий в россказни ребятни о встречах с Бэллой не верил. Он всю жизнь проработал в полиции (неудивительно, что он показался мне похожим на отца, тоже полицейского) и был твердо убежден, что все зло — оно от живых. Ни разу в практике Василия не было случая, чтобы два мертвеца что-то не поделили и порубили друг друга топорами. А вот среди живых таких ситуаций — сколько угодно.

Даже когда дети стали шмыгать по селу перепуганными тенями, Василий не придал этому особого значения. Сидят и сидят по домам. Целее будут.

Но однажды приспичило Василию к старому колодцу сходить. Агарт не был диким поселением, и вода у большинства семей была в домах. Но в колодце вода была по-особенному вкусная. Сельчане за колодцем ухаживали, не давали загрязниться, а Василий старался сохранять воду чистой больше всех.

День был августовский и на удивление жаркий. Разгоряченный Василий уже предвкушал ломоту в зубах от сладкой ледяной воды и прибавил шагу, когда до колодца оставалось всего ничего — один поворот налево.

Василий повернул и резко затормозил, словно налетел на невидимую глазу преграду.

У колодца стояла утопшая Бэлла. Голову опустила, руки висели вдоль туловища, как безжизненные плети. Цепким взором Василий отметил грязное платье, что для Белки было очень нехарактерно — мать ни за что не выпустила бы ее из дома в таком виде.

Как здравомыслящему представителю правоохранительных органов, Василию бы обрадоваться. Пропавшая девушка нашлась, а не утонула, как считали до этого. Чем не повод для радости?

Но, удивляясь самому себе, Василий медлил. Матерый полицейский чувствовал себя так, словно ему снился дурной вязкий сон: ноги стали мягкими и подгибались в коленях, дышать приходилось часто и неглубоко, потому что в августовской духоте Василию не хватало воздуха.

Рациональный мозг попытался оправдать внезапную тревогу хозяина. Дело в том, решил тогда Василий, что девчонка была не похожа сама на себя. Белка всегда была болтушкой и готова была вести беседы ни о чем с любым, кто на это согласится: хоть с пятилетними детьми, хоть с девяностолетними старухами. А тут… стояла и молчала. Только голова покачивалась в такт порывистым дуновениям жаркого ветра.

Продолжив строить логичные умозаключения, Василий пришел к выводу, что, возможно, Белка попала в какую-то беду. Может, по лесу блуждала, может, и правда утопиться хотела — с влюбленной дурехи станется.

Логичные доводы, не имеющие ничего общего с бесовской ерундой, которую про Бэллу сочиняли сельчане, успокоили Василия. Он сделал глубокий вдох и шагнул по направлению к Белке. А та словно только этого и ждала.

С первым же шагом Василия девушка стала медленно поднимать голову.

Загрузка...