Бег к твердыне хаоса

САД БОГОВ

Следуя здешней безумной логике вещей, спустившись в пещеру, они вышли из нее возле вершины холма, откуда открывался великолепный вид на захватывающий дух причудливый пейзаж.

Все здесь было устлано зеленью; травы, деревья и кустарники всех возможных оттенков зеленого покрывали землю до самого горизонта, и хотя растения были незнакомыми, их общие очертания казались успокоительно домашними.

И в то же время эти места казались абсолютно чуждыми, поскольку, хотя освещение было ярким, как в весенний день, здесь не было ни солнца, ни теней, и невозможно было догадаться, где здесь мог находиться источник света.

Небо было темным – но каким-то по-незнакомому темным, как будто они смотрели не на ночное небо, а сквозь огромное окно, закрывающее все небо и спускающееся вниз к горизонту, через которое видны были яркие огни в разнообразных сочетаниях, напоминавшие цепочки галактик.

Это восхитительно, подумала Калия. Так прекрасно, но так странно…

Прилизано, подумал Джозеф, оглядывая все вокруг.

– Э… Что ты говоришь? – спросила Тобруш.

– Здесь все прилизано, – сказал Джозеф вслух. – Как сады у какого-нибудь знатного Лорда. Даже деревья имеют специальную форму – вы только взгляните на них: и кусты, и живые изгороди подстрижены! До сих пор все, что мы видели, кроме того плоского мира, было динамичным, предоставленным самому себе, своей природе. А это место явно искусственное. Интересно, как это создано и кем?

– Я вот тут думаю, – высказалась джулки, – было ли все это здесь до нас, или было специально создано к нашему приходу? Если предположить существование расы, настолько же более развитой по сравнению с нами, как мы по сравнению с микробами, то практически все, что они создают в повседневной жизни, для нас будет чудом.

– У меня только что появилась странная мысль, – сказал Джозеф, все еще вглядываясь в окружавшее их великолепие. – Для всей их ментальной мощи эти Кинтара кажутся мне слишком заинтересованными простой, известной нам жизнью. Возможно, они и стоят на ступень выше нас, как наши хозяева, Миколи, или Хранители Биржи, или эти – как там их называют Святые Кошмары – Ангелы? – но, в общем, они не кажутся мне намного более развитыми, чем мы. И уж точно они не сверхъестественные существа. Вы, конечно, заметили, что та парочка была голограммой?

– Да, было похоже, – согласилась Тобруш. – Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Это наверняка не та раса и не та культура, которая могла бы создать то, что мы видели.

Джозеф кивнул.

– Как если бы они были людьми, случайно наткнувшимися на главный центр управления, созданный другой, высшей, культурой, которые методом проб и ошибок как-то выяснили, как им управлять, не понимая на самом деле, как он работает. Не боги, а опьяненные властью люди, играющие в богов.

– Это точно. Но если так, то где же пульт управления?

Джозеф указал на слабый отсвет на горизонте слева от них.

– Град, – ответил он. – Город, который мы видели в той массовой галлюцинации, или что это было, в той кристальной пещере. Как там нам сказали? «Посередине всего и на краю ничто»?

– Что-то вроде того. Ну да ладно; единственное, чего мы добьемся, если будем стоять здесь – это что нас нагонят торгаши. Думаю, нам стоит спуститься.

Джозеф кивнул.

– И все же они обещали нам честную игру.

– Не верю я их обещаниям, – заявила Тобруш. – Они все время лгали, мне кажется. Возможно, они лгут даже сами себе.

Джозеф указал на обширное пространство сада.

– Видишь прямые линии? Это живые изгороди, они образуют узор, который становится чем дальше, тем сложнее.

– Может быть, это лабиринт? – предположила джулки. – Какой бывает в экспериментах над животными?

Джозеф вздохнул.

– В обычных садах это делается в декоративных целях, но у меня есть мерзкое предчувствие, что ты права. И все же, как ты верно заметила, стоя здесь, мы ничего не получим. Пошли.

Покрытый травой холм окружала аккуратно подстриженная ровная аллея.

– Дороги нет, – отметила Калия. – Никаких подсказок, куда идти – неясно.

Джозеф оглянулся назад.

– Тобруш, если бы ты была чуть-чуть полегче и не такой крупной, никто бы даже не понял, где мы спустились. Но примятая трава, которую ты за собой оставляешь, выдает нас с головой.

– Ну так собьем их с толку, – сказала джулки и повернула назад, к вершине холма. На середине пути она повернула и спустилась к деревьям в двадцати-тридцати метрах левее. Затем она снова вернулась назад, и… через несколько минут вниз вело уже как минимум шесть дорожек. Подойдя к ним, джулки сказала:

– Вот теперь пусть выбирают!

Джозеф задумался на секунду.

– Если бы нас выслеживал я, я был бы последователен и пошел бы по самому левому пути. Мы пойдем здесь. В конечном итоге это примерно одно и то же, но так у нас будет лишних несколько минут в запасе.

Они вошли в лес. Метров через сто пятьдесят им начали попадаться деревья других пород, да и само их расположение изменилось.

– Я слышу журчание ручья, вон там, – сказала Калия, указывая направо. – И смотрите! Это же какие-то фруктовые деревья! Видите?

Деревья были высажены так, что образовывали отдельную рощу, и хотя фрукты были им незнакомы и их форма была странной, они были очень похожи на известные по крайней мере Джозефу и Калии тропические фрукты.

– Как ты думаешь, их можно есть? – поинтересовался Джозеф.

– Как ты любишь повторять, о Великий Лидер: есть ли у нас выбор? – Калия подпрыгнула, ухватила одну ветку и опустилась с ней на землю. Джозеф сорвал с нее несколько плодов, и Калия отпустила ее. Плоды были размером с дыню, но по форме напоминали скорее патиссоны, кожица их была желто-розовая, и ни один из них не был в точности таким же, как другой.

Ногтями больших пальцев Джозеф надорвал один из них посередине и разломил его пополам. Внутри плод был сочным, со светло-розовой, похожей на грейпфрут, мякотью, окружающей ярко-красную сердцевину. Джозеф понюхал плод: тот пах сладко, как духи.

Калия взяла половину, и со словами: «Ну… я, пожалуй, поверю им», – вгрызлась в мякоть.

Как сладко! Прямо жидкий сахар, подумала она, жуя.

– Если там так много сахара, мне тоже должно понравиться, – мысленно отвечала Тобруш. Она выбросила щупальце в сторону ближайшего дерева, сорвала один из плодов и отправила его целиком в рот.

А, ладно… подумал Джозеф, глядя на свою половину. Я все равно не ожидал, что выживу. Он съел немного, сначала с опаской, но затем, поняв, что ничего страшного с ним не происходит, по крайней мере поначалу, доел остаток. Плод был на его вкус слишком приторный, как густой сироп, но вполне сытный.

– Жаль, здесь нет моих инструментов, – сказала Тобруш. – Мне кажется, в этих фруктах идет процесс брожения. В них явно есть определенный процент алкоголя.

Ни Джозеф, ни Калия алкоголя не почувствовали, но сладкий вкус так перебивал все остальное, что возможно, Тобруш была и права. Съев два или три плода, Калия почувствовала легкость в теле и небольшое головокружение.

– Ого! Да они с сюрпризом! – воскликнула она. – Лучше, пожалуй, воздержаться от добавки.

– Давайте-ка найдем ручей, – предложил Джозеф, и они пошли по направлению к журчащей воде.

Ручей был не очень холодным, но вода была чистой. На вид он тоже не представлял опасности и был не больше метра глубиной. Джозеф нагнулся, зачерпнул воды и прополоскал рот, пытаясь смыть приторный вкус, а Калия целиком вошла в воду и, поплескавшись немного, легла в самом глубоком месте, полностью уйдя под воду. Вынырнула она с весьма довольным видом.

– В кои-то веки помылась, – сказала она самой себе.

Джозеф тоже решил искупаться, в то время как Тобруш вползла в воду в десяти метрах от них, чем-то заинтересовавшись.

– Джозеф! Иди-ка сюда! – позвала она наконец, внимательно рассматривая дно.

– В чем дело, Тобруш? – спросил он, не спеша приближаясь к джулки.

– Следы. Сначала я подумала, что здесь что-то тащили, но теперь вижу, что здесь прошел кто-то большой и тяжелый. Не кажутся ли тебе эти следы знакомыми?

Джозеф увидел цепочку глубоких разноразмерных ямок, по три с каждой стороны, ведущую прямо в ручей.

– Дезрет! Я совсем забыл о нем! – он повернулся и посмотрел на другой берег. – Вон! Вон там он вышел из воды! – он повернулся к Калии. – Пойдем, Калия! Надо найти Дезрета!

Она подошла к ним, не выходя из воды, плескаясь, как ребенок во время пикника.

– Впервые с того момента, как эта ведьма обожгла меня, я чувствую себя хорошо! – воскликнула она. – Что ты там говорил насчет Железных Штанов?

Они перешли ручей и направились к другой роще, где деревья также были высажены рядами. Более низкие и густолиственные были усыпаны похожими на бананы синими фруктами; справа от них росли более высокие и абсолютно прямые деревья с плодами, похожими на фиолетовые яблоки.

– Не замечаете ли вы чего-либо странного в этом саду? – спросила Тобруш, идя по следам Дезрета. – Кроме самого очевидного?

– Например? – спросил Джозеф.

– Например, здесь нет никаких насекомых и ничего, что бы их заменяло; нет ветра. Нет облаков, орошающих эти сады. Здесь тихо, как в покойницкой. По мне, это больше похоже на оранжерею, чем на сад. Либо эти растения могут размножаться каким-то другим способом, вроде почкования, либо это делают искусственным путем.

Джозеф кивнул и задумался. Очевидно, здесь должен быть кто-то или что-то, играющий роль садовника.

Следы коринфианца то пропадали, то снова появлялись, но так как они уже знали, что они ищут, им было несложно отыскать их снова. Дезрет был единственным членом команды Миколя, с которым никто из других групп не хотел бы повстречаться, хотя для самих миколианцев он значил больше, чем все их скафандры и оружие, вместе взятые.

Сады, или оранжереи, или что это было на самом деле, вскоре внезапно закончились, и взорам путников открылся луг километров двух шириной, покрытый густой сине-зеленой травой, пестревшей разнообразнейшими цветами. С другой стороны четырех-пятиметровой стеной возвышалась живая изгородь лабиринта.

– Я не смогу этого объяснить, но не нравится мне эта местность, – мысленно пожаловалась Калия, как будто боясь, что если она скажет это вслух, кто-то или что-то сможет ее услышать. – Этот луг такой огромный, а спрятаться там негде. Если нас поймают, когда мы будем в его центре, бежать будет некуда.

Остальные были того же мнения, но дело здесь было не только в открытости этой местности, а и в чем-то еще.

Однако, следы Дезрета шли прямо вперед, и, внимательно осмотрев луг, друзья тронулись в путь. Они прекрасно понимали, что случись что, им не за что было спрятаться, нечем обороняться (разве что Джозеф кинул бы в нападавших своей сумкой), некуда бежать.

Пройдя половину пути, они заметили посреди поля какой-то большой приземистый объект медного цвета.

– Дезрет! – во все горло закричал Джозеф. – Дезрет, подожди нас! Мы тут!

Они ринулись к коринфианцу, который, казалось, стоял, поджидая их. Калия первой добежала до него – и застыла в немом оцепенении. Джозеф и Тобруш тоже отпрянули, увидев Дезрета вблизи.

Коринфианец стоял неподвижно, как замороженный, но, что более важно, все его тело покрывали черные пятна, как будто он побывал в огне – хотя какой огонь мог бы повредить ему?

– Он… он что, мертв? – в ужасе спросила Калия. До этого момента ей как-то не приходило в голову, что коринфианцы могут умирать, если не считать случаев, когда они расплавляются под воздействием концентрированного прицельного энергетического удара.

Тобруш медленно обходила застывшую массу, внимательно исследуя ее. Зайдя с другой стороны, она нашла тонкое острое щупальце, торчавшее из тела коринфианца. Оно тоже было неподвижно, но Дезрет использовал его – возможно, собрав последние остатки энергии, – чтобы написать что-то на идеографическом языке империи.

– «Облака»? – прочитал Джозеф, нагнувшись. Он посмотрел наверх, на черное стекло, сквозь которое светилось бриллиантовое звездное поле. – Какие тут облака?

Калия в свою очередь осмотрела небо. Неожиданно она указала куда-то влево, сказав:

– Может, Дезрет имел в виду вот это?

Двое других обернулись и увидели вдалеке маленькое пушистое облачко. Неожиданно оно начало двигаться – но не как облако, а скорее как самолет. Нет, даже не как самолет. Никакой самолет не может резко тронуться с места и потом столь же резко застыть в воздухе. Никакой самолет не поворачивает на полной скорости на девяносто градусов.

– Не знаю как вы, – сказала Калия, – а я сейчас побегу так быстро, как только смогу.

– Разбегаемся! – крикнул Джозеф, и они бросились в сторону лабиринта, до которого оставалось еще не менее километра, стараясь не приближаться друг к другу, чтобы их не накрыло одним выстрелом.

Облако, по-видимому заметив их, стремительно заскользило в их направлении. Затем, так же стремительно, оно остановилось, и края его начали темнеть, а середина – светиться.

Вдруг яркая молния ударила в землю прямо за спиной бегущего Джозефа, который тут же пустился зигзагами. Секунд десять спустя из облака вылетела новая молния, на этот раз едва не попав в Джозефа и наполнив воздух раскатами грома и треском электричества.

– Джозеф! Брось сумку! Брось сумку и беги! – неистово закричала Тобруш.

Джозеф не стал переспрашивать. В тот же миг он скинул с себя сумку и бросился в сторону. Третья молния ударила в сумку еще до того, как та коснулась земли; ее окружило, потрескивая и шипя, голубовато-белое электрическое пламя, и через мгновение она превратилась в огненный шар.

Покончив с сумкой, облако дернулось с места, пролетело над Джозефом, который поскользнулся, упал и теперь покорно ждал конца, – и продолжало себе лететь, снова став белым и пушистым. Мгновение спустя оно уже было у границы рощи. Там оно снова потемнело, но на этот раз никаких молний в середине не образовалось; вместо них из облака пошел мелкий дождик.

Джозефа всего трясло, но он все же поднялся и приблизился к сумке – настолько, насколько рискнул. Ударившая в нее молния была сильнее любой из тех, с которыми Джозефу приходилось сталкиваться ранее; сумка превратилась просто-напросто в черную бесформенную массу, по которой было невозможно догадаться, чем она была раньше.

Джозеф перевел дыхание.

– Если они говорят «ничего», они имеют в виду ничего, а?

– Мицлапланцы, похоже, оказали нам услугу там, в пещере, – заметила Тобруш. – Не хотела бы я оказаться здесь в скафандре. А как мне кажется, именно в них мы бы и были, будь у нас аккумуляторы.

– А демоны-то не соврали, – заметила Калия не без удовольствия. – Они сказали, что мы все будем здесь на равных – и сдается мне, так оно и будет. Может, у нас даже будет парочка-другая поджаренных врагов, если повезет.

Джозеф кивнул, все еще трясясь.

– Но Дезрета-то за что?

– Эта штука, скорее всего – садовый инвентарь, какой-то робот, который служит заодно и охранником, – предположила Тобруш. – Похоже, он запрограммирован уничтожать все неживое. И видимо, по какой-то причине коринфианцы попадают под эту категорию.

Пытаясь взять себя в руки, Джозеф сказал:

– Ну ладно, теперь надо найти проход в этой живой изгороди.

– Ты что-нибудь почувствовала?

– Кажется… кажется, да, – ответила Модра. – Там было что-то наверху, оно расстреливало чью-то сумку от скафандра. А потом было много страха и растерянности. Слов я почти не поняла, но эмоции и визуальные образы уловила.

Дарквист оглядел горизонт.

– Там какая-то туча, которая ведет себя очень неестественно. Мне кажется, она чего-то ждет. Пойдемте скорее под деревья. У меня нет доказательств, но у меня почему-то такое чувство, что чтобы она ни собиралась делать, она не станет делать этого над деревьями.

– Не сканируй ее! – поспешно сказала Модра. – Это что-то враждебное, а мы не хотим привлекать к себе внимания.

Они даже не пытались вычислить, какой дорогой пошли миколианцы; они просто хотели побыстрее найти укрытие.

– Мне кажется, еще одна такая штука медленно приближается слева, со стороны того свечения, – отметил Дарквист. – Это может быть опасно.

Молли не знала ни о телепатических сообщениях, которых она не могла принимать, ни о потенциальной опасности облаков.

– Большие демоны сказали, нам надо помыть Джимми, – сказала она. – Молли не видит, где.

– Гм… кажется, где-то поблизости журчит вода, – сказала Модра, возвращаясь к реальности.

Они дошли до фруктовых деревьев, но не стали останавливаться возле них; у них в скафандрах еще оставался запас еды, а они не были уверены, что этому странному облаку понравится, если они начнут рвать фрукты. Таким образом, они довольно быстро добрались до ручья, о котором, как была уверена Молли, и говорили демоны. Молли вытащила Джимми из скафандра и сняла свой, а затем осторожно внесла его в воду.

Модра, наблюдавшая за ее действиями, сказала:

– Знаешь, иногда я почти завидую ей. Она как дитя, которое никогда не вырастет вне зависимости от развития тела; для нее все так просто. У нее, похоже, вообще нет эго, равно как и понятия о том, что происходит вокруг, она просто преданна и хочет помочь.

– Каковы бы ни были санитарные показатели этой вполне обычной на вид воды, она не понимает, что любой современный бинт обеспечивает ранам такую же надежную защиту, как и скафандр. То, что она делает, бессмысленно! – отозвался Дарквист.

Но когда Молли окунула Джимми, занеся его поглубже, он неожиданно пришел в себя, вынырнул и закричал:

– Ой! Черт, больно!

Молли с чувством выполняемого долга вновь окунула его, всем весом навалившись сверху. На эмпатическом уровне все трое чувствовали по крайней мере какую-то часть его боли, но когда Джимми погрузился в воду, она вроде бы стала утихать.

Модра указала на ручей:

– Смотри-ка! Бинт уплывает вниз по течению! Он соскочил!

– Должно быть, он был плохо наложен, – сказал Дарквист. – Однако Маккрею, похоже, лучше.

Модра утвердительно кивнула.

– Пожалуй, я тоже скину скафандр и искупаюсь. У меня такое чувство, будто я поросла вековой грязью.

– Думаешь, стоит?

Она пожала плечами.

– Если я услышала миколианцев, то услышу и мицлапланцев – если только демоны вообще их пропустят.

– Ну что ж, делай, как знаешь.

Она сняла скафандр, нагая вошла в воду, в самом глубоком месте едва доходившую ей до пояса, и подошла к Молли.

– Хватит, Молли, хватит! Ему же надо иногда дышать!

Как только его отпустили, Джимми вынырнул, кашляя и отплевываясь, и из него полился поток таких мыслей и ругательств, каких даже Модра от него раньше не слышала. Она подошла к нему.

– Давай-ка посмотрим твою спину.

Он покачал головой, ухмыльнулся и осмотрел ее с ног до головы.

– Ба, да это ты, Модра! Ты как вернулась?

– Длинная история. Потом расскажу. Давай-ка посмотрим на твою спину.

Он повернулся, и она открыла рот от изумления. Спина все еще выглядела ужасно, от прижигания остались уродливые шрамы и бугры, но три усика паразита уже съежились и начали отмирать. Не было ни крови, ни свежих шрамов, которые она ожидала увидеть. Хотя рана и выглядела довольно неприятно, казалось, что ей уже не меньше нескольких месяцев.

У мицлапланцев, однако, превосходные аптечки! восхитился Дарквист.

Джимми Маккрей нахмурился.

– Что за черт? Он-то откуда знает? Он же вон где стоит! – и тут он увидел свою спину глазами Модры и эмпатически ощутил ее изумление. Только сейчас он заметил в себе новые способности.

– Видишь ли, Джимми, то, что с нами произошло, каким-то образом сделало нас телепатами, почти всех. Это не коснулось только Молли и Чина, капитана команды Мицлаплана. Кроме того, похоже, мы стали также эмпатами и еще незнамо чем, так что поздравляю, ты остался без работы.

Джимми вздохнул.

– Дашь мне немного покопаться в твоей черепушке? Обещаю не лезть в приватные мысли. Это будет наиболее быстрым и простым способом ввести меня в курс событий, а мысли дарквистов, лежащие ниже поверхностного уровня, все равно слишком путаные, чтобы их читать.

– Это у меня-то мысли путаные?! Если так, сканируй тогда Модру, посмотрим, что ты скажешь, когда заглянешь в ее мозги!

– Гм, похоже, меня оскорбили, – засмеялась Модра. – Ну ничего. Я в этом деле новичок и сопротивляться все равно не смогла бы.

– Ладно, давай, садись в теплую водичку и расслабься, – сказал ей Джимми. – Это не займет и минуты.

И вправду, сканирование оказалось очень быстрым, хотя ощущения при этом у нее были необычные – легкое головокружение и круговорот пронесшихся по мозгу воспоминаний; впрочем, очень скоро все встало на место. Считается, что так бывает в последний момент жизни человека, хотя Джимми и не залезал глубоко в прошлое, подумала она. Как он может улавливать такое быстрое течение мыслей?

Наконец он кивнул.

– Все. Это очень помогло разобраться в ситуации. Спасибо за доверие.

Она пожала плечами.

– У нас есть способности, но нет ни контроля над ними, ни умения ими пользоваться – так и твои эмпатические способности будут какое-то время неподвластны тебе. И тем не менее у меня такое чувство, что если я не научусь как-то контролировать все это чтение чужих мыслей и не вернусь в реальный мир, я сойду с ума.

– Многие и сходят, – уверил ее Джимми. – Да и насчет остальных, вроде меня – нельзя точно сказать, в своем ли мы уме. Это как все время находиться на большой вечеринке, где сотня людей разговаривает одновременно. Необходимо научиться абстрагироваться от ненужных тебе чужих мыслей, или, по крайней мере, снижать их громкость до фонового шума, который можно игнорировать, концентрируя свое внимание на том, с кем разговариваешь. Это не так просто, как кажется. Но этому нужно научиться еще до того, как ты начнешь осваивать азы блокировки. Пока не научишься закрываться, ты – словно открытая книга для любого, в особенности для такого, как я, имеющего опыт и знания.

Она кивнула.

– Это-то меня и смущает. Вот почему мы с Дарквистом продолжаем по возможности общаться вслух. Это позволяет нам сфокусироваться на разговоре.

По крайней мере, теперь она поняла, что такое блок – хотя она и могла читать мысли Джимми, но только те, которые он позволял ей читать, а это было не намного больше того, что он говорил вслух. Он был по-прежнему «закрыт» от нее.

– Боль ушла лишь из моей спины и внутренностей, – сказал он, отвечая на ее вопрос. – В других местах она осталась, и ее не так-то просто излечить.

Она почувствовала огромную скорбь, которую он испытывал, и это озадачило ее.

– Мне казалось, ты был готов все отдать, чтобы избавиться от Гристы.

Он кивнул.

– Да, но теперь, когда ее нет, у меня такое чувство, как будто я был женат, и моя жена вдруг умерла.

– Ты женат, – напомнила синт. – Ты женат на Молли!

– Да, это так, – ответил он. – И я не знаю, что бы я делал, потеряй я тебя. – Он переключился на мысленное общение, чтобы не ранить чувства Молли.

– Видишь ли, – сказал он Модре, – я не хотел быть с Гристой, я никогда бы по своей воле не согласился на нее, но когда она в тот раз возникла передо мной как самостоятельная личность и стала разговаривать со мной, она уже не была для меня просто болью в спине, как раньше. Она была… ну, ближе мне, чем кто ли бы то ни было. Это было довольно странно, потому что я ненавидел ее власть надо мной; мы вечно боролись, но тем не менее она была, как бы сказать, самым близким моим другом. Моим единственным другом за многие годы, ей-богу. И, в общем-то, я не был для нее просто хозяином, носителем ее как паразита. Я мог сваливать на нее всю свою фрустрацию, свои страхи, самые гадкие и темные мысли, и она принимала их на себя. Я с наслаждением жалел себя из-за того, что она намертво прикреплена ко мне, и мне даже не приходило в голову, что она была так же измучена и подавлена, как и я, живя вроде бы своей, а на самом деле и не своей жизнью. Она была умна и любознательна, но могла общаться с внешним миром только через меня. Это доставало ее, как доставало бы любого из нас, а я был так поглощен собой, что даже не замечал этого!

Модра серьезно смотрела на него, и в уголке ее глаза пряталась слеза.

– Мне кажется, я лучше понимаю, что ты чувствуешь, чем то, что ты думаешь.

Он неожиданно почувствовал себя очень глупо.

– Извини. Я не буду больше нести эту бессмыслицу, от нее все равно никому из нас не будет толку.

Она улыбнулась ему, отвернулась и прошла немного вниз по течению, и несмотря на то, что он не видел ее лица, он знал, что она плачет. Он повернулся к Молли.

– Не хочешь помочь ей? Мне уже лучше.

– Не надо, – ответила Молли. – С ней все будет в порядке. Молли думает, она плачет из-за чего-то своего, о чем она не могла поплакать раньше.

– Кто это там?

Эта мысль пробежала через разум всех троих, заставив их резко отреагировать.

– Боже, храни нас! Это же чертовы мицлапланцы! – крикнул Джимми. – Их телепатка уже поставила блок, но я без Гристы не смогу блокировать вас двоих!

– Дарквист! – воскликнула Модра, – хватай скафандры и беги сюда! Нет времени сейчас надевать их, нужно сначала хоть немного оторваться от них!

Схватив скафандры, Дарквист перемахнул через ручей, и все трое пулей понеслись прочь.

Криша, ведущая мицлапланцев вниз с холма, была настолько возбуждена, что позволила своей мысли достичь Маккрея. Или, думал Джимми на бегу, она специально позволяет нам читать свои мысли, чтобы не давать нам расслабиться.

– Они где-то рядом, и все, кроме одного, без скафандров, – крикнула Криша. – Манья, останься здесь и пригляди за Святым! Капитан, если мы поторопимся, мы успеем настичь их до того, как они остановятся и наденут скафандры! А это значит двое против одного!

Ган Ро Чин, в общем, ничего не имел против биржанцев, но это было неважно. Поскольку у мицлапланцев остался всего один пистолет и один скафандр… да это же отличная почва для заключения сделки!

– Может, все-таки остановимся? Нам надо вооружиться, – сказала Модра.

– Они догоняют нас! – ответил Джимми. – Нам нужно найти такое место, где Дарквист смог бы прикрыть нас, пока мы одеваемся.

Неожиданно они выскочили на широкий огромный покрытый цветами луг.

– Черт! Как некстати! – выругался Маккрей. – Дарквист! Кинь нам наши скафандры, мы постараемся надеть их, пока они не добежали досюда – слабая надежда, конечно. Прикрой нас пока.

– Держитесь у меня за спиной! – крикнул в ответ Дарквист. Кинув скафандры на поле, он твердо встал на три конечности и сжал пистолет двумя другими.

Джимми поскользнулся на траве, упал и, поскольку он еще не совсем оправился от раны, не сразу смог подняться. Это промедление спасло ему жизнь: ослепительная молния, сорвавшись с неба, ударила в ближний к нему скафандр в ту самую секунду, когда он поднялся на ноги. Он снова упал на траву и покатился кубарем. Прямо над собой он увидел одно из облаков, которое уже снова начинало светиться. Маккрей закричал:

– Молли! Модра! Держитесь подальше от этих чертовых скафандров! Ложитесь на землю!

Вторая молния попала в скафандр, лежавший всего в метре от Модры; почувствовав на своем лице жар, она стала отползать в сторону. Молли в панике закричала:

– Берегись! Сзади еще одна!

И тут Модра осознала одну страшную вещь.

– Дарквист! Назад, под деревья! Иди назад под деревья или срочно скидывай скафандр!

Дарквист не сделал ни того, ни другого – вместо этого он упал на спину и выпустил по облаку мощный залп из пистолета.

Однако, облаку это никакого вреда не принесло. Вновь засветившись, оно изрыгнуло еще одну молнию, испепелив третий пустой скафандр.

Дарквист оставил бесплодные попытки и бросился к деревьям. Он уже готов был нырнуть под их защиту, но тут из-за них показались золотисто-желтые скафандры капитана и Криши, и он рефлекторно остановился.

Молния из первой тучи ударила в него, окутав пламенем. Все четверо услышали потрескивание горящей плоти и почувствовали его жуткую предсмертную агонию – к счастью, недолгую.

И вот Дарквиста уже больше не было, осталась лишь дымящаяся черная липкая масса, от которой валил густой черный дым.

– Дарквист! – закричала Модра, и слезы брызнули у нее из глаз. – Нет!

Джимми вдруг понял, что две тучи до сих пор висят прямо над ними.

– Модра! Молли! Слезы потом! Бегите назад, к деревьям! – Он вскочил и подхватил Модру, пытаясь поставить ее на ноги.

Увиденное потрясло двух мицлапланцев; неожиданно они осознали, что эти тучи опасны и для них.

– Они ждут, пока мы выйдем на луг! – сказала Криша. – По какой-то причине они не стреляют по деревьям.

Чин, которого все еще трясло, тем не менее по-прежнему прагматически смотрел на вещи.

– Мы можем снять всех троих и прямо отсюда.

– Нет! Эти штуки могут расценить это как атаку и уничтожить нас, несмотря на деревья. К тому же биржанцы сейчас нагие и безоружные. Можем ли мы так поступить?

Он вздохнул.

– Возможно, и стоило бы. – Он посмотрел на обугленные кучи, дымящиеся на зеленой траве. – Почему-то внутри скафандра я чувствую себя более уязвимым. Обрати внимание – эти тучи игнорируют тех троих. Они охотятся только за скафандрами!

Она кивнула.

– Понимаю. Давай вернемся к остальным. Думаю, нам предстоит сделать сложный выбор.

Всю дорогу назад она молчала. Наконец Чин спросил:

– Чувствуешь себя виноватой? Как будто сама убила этого биржанца?

Она кивнула.

– Вроде того. Они ведь не были нам настоящими врагами.

– Не вини себя. На самом деле ты не убила его – ты спасла жизнь другим трем.

– Как это?

– Если бы мы не поторопили их, они преспокойно надели бы свои скафандры и направились бы прямиком к этому лугу. И скорее всего, эти облака испепелили бы их еще до того, как они поняли бы, откуда исходит опасность. – Он вздохнул. – Надо сказать, тот малыш очень быстро выздоровел. Еще несколько часов назад он бился в агонии и был почти при смерти из-за потери крови. А сейчас, смотри-ка – бегает, наклоняется, катается по траве. Я, похоже, гораздо лучший врач, чем я думал!

Вернувшись, они обнаружили, что Морок купается, а Манья сидит возле ручья. Чин с Кришей пересказали им все, что случилось на лугу.

– Капитан прав, Криша, – сказал Морок. – Не расстраивайся. Возможно, мы действительно спасли остальных биржанцев. Вопрос только в том, что хотя мы здесь теперь единственные обладатели скафандров, нам от них мало пользы. Я видел все, что произошло. Мы не сможем пройти в них по этому лугу.

Криша кивнула.

– Что бы это ни было, оно запрограммировано не давать никому ничего пронести через этот луг.

– Это младшие демоны, охраняющие вход в цитадель Ада, – настаивала Манья. – Почему вы не хотите признать очевидное? Просто нас загипнотизировали, запретив видеть абсолютное зло, что обитает здесь!

– Меня никто не смог бы загипнотизировать, – напомнил ей Чин. – Однако, я уже жалею, что мне пришла в голову эта идея насчет аккумуляторов миколианцев. Они бы никогда не прошли здесь в скафандрах, и это решило бы все проблемы.

– Откуда вы могли знать? – успокаивающе сказал Морок.

– Тебе просто нужно было перерезать им глотки, пока они были в трансе, – резко сказала Манья. – Вот это действительно сразу решило бы все проблемы!

Капитан вздохнул.

– Возможно, я просто недостаточно решителен. Возможно, вы и правы – признаюсь, эта мысль посетила тогда и меня. Если миколианцы преуспеют в своем деле и станут служить демонам, я буду винить себя за это всю свою оставшуюся – скорее всего, непродолжительную – жизнь. Но я солдат. В бою я буду выполнять свой долг, но за время этого путешествия я понял, что не могу быть убийцей. Что бы там ни было, просто не могу.

– Вы хороший человек, Ган Ро Чин, – заверил его Морок. – Вам не в чем себя упрекнуть. А ты, Манья, помни, что миколианцы – не демоны, они люди, как и мы. Если они верят в то, во что верят, и действуют так, как действуют, то это лишь потому, что они были воспитаны в рамках варварской культуры. Они не выбирали, как мы, какими им быть. Греховность злых заключается том, что они злы по собственному выбору и ради собственной гордыни.

– Если домашнее животное жестоко мучают и тренируют быть кровожадным убийцей, у него тоже нет выбора, – ответила Манья. – Но вы убьете бешеное животное, чтобы оно не убило вас, независимо от того, чья это вина.

Криша была слишком расстроена, чтобы сдерживаться.

– Все это бесполезно! Какой смысл рассуждать, что нам нужно или не нужно было делать раньше? Они не демоны, а мы не боги. Мы достаточно часто ошибались, и наверняка еще не раз ошибемся. Единственное, что нам сейчас нужно решить – это как нам двигаться дальше. Все остальные, хотя они и лишились скафандров, идут вперед, пока мы тут обсуждаем философские вопросы!

Даже Манья поняла, что Криша права.

– Как ваша нога, Святой? – спросила она.

– Как ни странно, намного лучше, – ответил он. – Еще немного одеревеневшая, но опухоль почти исчезла! – Морок встал на обе ноги, и Манья была поражена, увидев улучшение.

– Поразительно! – выдохнула она, осматривая ногу. – В этой воде, должно быть, содержится какое-то уникальное лекарство!

– Возможно, этим и объясняется быстрое выздоровление того молодчика, – задумчиво сказал Чин. – А я-то себя хвалил! Ну да ладно. По крайней мере, нас больше, чем биржанцев, которые теперь вооружены не лучше нас, и столько же, сколько миколианцев, и если эта живая изгородь действительно представляет собой такой лабиринт, как это кажется отсюда, то у нас еще будет шанс их догнать. И все же хотелось бы, чтобы у нас была хоть какая-то защита. Этот коринфианец разделается с нами за пару секунд.

Морок расправил крылья.

– Может быть, я попробую взлететь над этим лабиринтом и указать вам путь? – предложил он. – Вряд ли теперь кто-то сможет подстрелить меня с земли. Условия здесь, в общем-то, благоприятные, хотя мне придется делать только небольшие перелеты, так как здесь нет ветра и парить невозможно.

– Эти штуки тоже летают, – предупредила Криша. – По-моему, вам лучше оставаться на земле.

– Возможно. Увидим. Может быть, они охраняют только периметр, а за лугом летать уже безопасно.

Ган Ро Чин выключил скафандр и выбрался из него.

– Мне немного неловко, – сказал он смущенно, – но другого пути нет.

Криша, вздохнув, сделала то же самое.

– Видимо, мне придется уйти из этой жизни в таком же виде, в каком я пришла в нее, – сказала она сухо. Она тоже испытывала смущение – не перед теми двумя, принадлежавшими к другой расе, а перед Ган Ро Чином.

– Ты выглядишь превосходно, – заверил ее капитан, радуясь, что его мысли нельзя прочесть.

Теперь только Манья оставалась в своем трико. Они направились в сторону луга, однако, дойдя до него, обнаружили, что тучки все еще на месте и движутся взад-вперед, как будто поджидая их.

Впервые увидев их наяву, а также заметив обугленные останки скафандров, Манья почувствовала себя менее уверенно.

– И что же мне делать? – спросила она нервно.

– Ты должна довериться богам и своей мудрости, – ответил Морок. – Здесь я не могу подсказать тебе решение.

Она вздохнула.

– Я буду мишенью, которую они с радостью атакуют, – сказала она после недолгого размышления. – Я не дам им такого повода. – И, сказав это, она полностью разделась.

И они двинулись через луг.

Тучки продолжали двигаться у них над головами, словно конвоируя их. Проходя мимо останков Дарквиста и сожженных скафандров, все четверо нервно поглядели наверх – тучки не предпринимали никаких враждебных действий.

Полчаса спустя они натолкнулись на останки коринфианца. Это тоже было испытанием для их нервов – они в любую минуту ожидали, что он воспрянет к жизни и нападет на них, безоружных, но вскоре поняли, что он мертв окончательно и бесповоротно.

– Вот так облегчение! – сказал капитан. – Теперь наше соотношение сил – четыре – три – три, и все команды одинаково уязвимы.

Вскоре их взору предстало еще более успокаивающее зрелище – тучки, резко развернувшись, с бешеной скоростью ринулись к лесу и принялись за поливку.

– Видимо, когда мы прошли полпути, они решили, что мы уже вряд ли будем представлять угрозу, – заметил Морок. – Но боюсь, они так же быстро примчатся назад, если мы сменим курс.

Вскоре они добрались до стены живой изгороди.

– Интересно, – сказала Криша. – Я их не чувствую. Будьте начеку – я на некоторое время ослаблю блокировку.

Они подождали, стараясь думать как можно меньше, и до них издалека донеслись обрывки мысленной речи, но так же внезапно они исчезли.

– Вот и все, – сказала наконец Криша. – Если они не могут слышать нас, то и мы не можем слышать их. Я попробую поэкспериментировать, чтобы решить эту проблему, иначе они могут почувствовать нашу блокировку и, хоть и не смогут ничего выведать, но будут знать, что мы где-то здесь. С другой стороны, они не будут нас слышать – если, конечно, не разовьют эмпатические или еще какие-нибудь способности. Мне придется периодически снимать блок, чтобы не упустить их, и в такие моменты мы будем для них открыты. Я просто не смогу научить вас всех блокировать свои мысли самостоятельно.

– Делай что должна, – сказал ей Морок. Он осмотрел живую изгородь сверху донизу. – Мне кажется, более серьезная проблема сейчас – это как нам попасть внутрь.

Ган Ро Чин слегка улыбнулся.

– Разве не ясно? Конечно, идти налево, пока не найдем вход. Ручаюсь, они поступили именно так.

Они шли вдоль изгороди почти час, пока не нашли вход в лабиринт. Судя по всему, за ними пока что никто не следил.

Им сразу же пришлось выбирать между двумя направлениями.

– Предлагаю придерживаться левого направления, пока это возможно, или пока мы не обнаружим, что столкнулись с исключением из правила, – сказал капитан. – И все же у меня есть чувство, что не все будет так просто.

Он не ошибся. Уже у второго поворота они наткнулись на препятствие, высотой метров в тридцать, на которое им было страшно даже посмотреть. Не то чтобы оно закрывало проход – оно закрывало его лишь наполовину, но это была гигантская статуя из черного мрамора, скульптура непередаваемой жути: огромная тварь со множеством щупалец и когтей, предназначенных для того, чтобы рвать на части. Она прямо-таки излучала уродство и – о да, то самое зло, так хорошо знакомое команде.

Кроме, конечно, Ган Ро Чина, который мог видеть в статуе лишь уродство с эстетической точки зрения.

– Почему вы остановились? – недоуменно спросил он. – Это же просто скульптура!

Они медленно пошли дальше по дорожке, возглавляемые капитаном, но не успели еще приблизиться к статуе вплотную, как Криша вскрикнула:

– Стойте!

Он остановился и с удивлением обернулся к ней.

– Что такое?

– Эта тварь пошевелилась! Клянусь вам!

– У статуи есть разум, капитан! – подтвердил Морок. – Не могу объяснить как, но я чувствую это.

В мозгу у Криши промелькнула догадка:

– Помните наш сон? Там были те же цвета, и та же злоба… Это было отображение этой твари! То, что мы видели во сне, воплощено в этой статуе!

– Чепуха, – сказал Чин, но тем не менее остановился. Теперь и ему показалось, что он уголком глаза заметил движение. Они меня напугали, сказал он себе. Но они обладали способностями, каких у него не было, и по крайней мере один кусочек этой головоломки был лишь у них. Когда Криша говорила, что читает мысли кого-то, находящегося далеко, он в ее словах не сомневался. Почему же сейчас он ей не верит? И все же ему нужны были более веские доказательства, чтобы заставить его изменить правилу.

Стоп! Может быть, выход все же есть!

– Криша, посмотри-ка, есть ли у него мысли, если сможешь.

Она глубоко вдохнула, сняла блок и уставилась на идола. Вдруг она тихо ахнула и вновь поставила блок.

– Есть! – сказала она. – Я вдруг почувствовала… нечетко, правда… просто соприкоснулись разумами…

– Я тоже это почувствовала, – подтвердила Манья. – Эта тварь отвратительна.

Морок выглядел несколько подавленным, как будто какие-то нежеланные для него воспоминания всплыли наружу. Но все же он сказал:

– Криша, тебе придется убрать блок. Не сейчас, в присутствии этой твари, а потом. Иначе мы не найдем путь.

Она кивнула.

– Только давайте поскорее уберемся отсюда, Святой. Какое ужасное создание!

– Ну ладно, – сказал Чин. – Мы изменим правилу и пойдем направо.

– Боюсь, этот путь очень опасен, намного более опасен, чем все другие, хотя и привлекателен, – сказал Морок. – Там, во сне, проход тоже сторожило зло, но он был хотя бы прямым. Здесь же нас ждет лабиринт.

– Да, – согласилась Криша. – Но вспомните: зло было столь могущественно, а путь был так узок, что никто не мог пройти, не попав в ловушку.

Джимми Маккрей впервые испытал, насколько тяжело быть эмпатом. Страдание, исходящее из самой глубины души Модры, было настолько сильным и душераздирающим, что он не мог сосредоточиться на других делах.

– Нам надо идти, – сказал он ей. – Я тоже многое потерял в жизни; я потерял все еще задолго до того, как попал сюда, а здесь лишился и тех крох, что у меня оставались. Но кое-что я здесь и нашел. Я понял, что действительно не хочу умирать, понял, что хочу найти объяснение всему этому, хочу узнать, кто это все устроил, и встретиться с этим подонком лицом к лицу.

Она горестно взглянула на него.

– Ушли единственные три существа, которые были мне по-настоящему близки, – сказала она, глубоко вздыхая. – Один – еще до того, как ты пришел; собственно говоря, мы взяли тебя на его место. Потом Трис. А теперь еще и Дарквист. Когда я впервые поднялась на борт нашего корабля, все было иначе. Было весело, мы все были товарищами. До тех пор я просто не знала, что это значит – жить. Впервые в жизни я действительно жила! Они были моей семьей. Я знала их лучше, чем собственную семью – и они меня тоже. А теперь их больше нет. Никого из них нет. Ну, где-то на корабле, наверное, жив еще Трэн, но это уже не то.

– У тебя вроде бы есть муж? – спросил Джимми.

Она кивнула.

– Я знала его меньше трех недель. Я провела намного больше времени с тобой, чем с ним. Я вышла замуж по любви и, в каком-то смысле, ради ощущения безопасности и надежности – за несколько недель до этого я пережила жуткие вещи, – но в основном потому, что у него были деньги и влияние, и он мог спасти нас от банкротства. В основном, я сделала это, чтобы сохранить команду, чтобы она не распалась. И посмотри, чем это кончилось! Трис вышиб себе мозги, Дарквист превратился в липкую лужицу, а я сижу здесь, голая, в мире, которого я не знаю и который хочет меня прикончить. И что даже если я чудом вернусь назад? Куда? К кому? Зачем? Все потеряно.

– Ну вот, опять ты начинаешь, – сказал он ей строго. – Наслаждаешься своим горем, как когда-то я. «О горе мне! Лучше бы я никогда не рождался, чем так страдать!» Чушь все это; чушью было, чушью и останется. Это тебя погубит – а здесь, уж поверь мне, и так хватает того, что может тебя погубить, и без твоей помощи. Может, я и не знал тебя с младенчества, но я тоже часть твоей команды. Как и Молли. Да, ты ранила Ланкура, но ты не убивала его. Убил себя он сам. Думаешь, это нормально для влюбленного человека? По-моему, нет. Может, ты и хочешь вечно страдать о нем, но у тебя все равно не выйдет. Рано или поздно ты найдешь кого-то еще. Может быть, не сразу, может, жизнь еще потреплет тебя, но ты выстоишь, и раньше или позже начнешь новую жизнь. Если честно, судя по тому, что ты мне рассказывала, мне кажется, что ты сделала неправильный выбор. И Ланкур, и ты оба были недостаточно взрослыми, чтобы у вас что-то получилось.

Эти слова разозлили ее. Он ожидал, что получит пощечину, зайдя так далеко, но другого выхода не было.

– Дарквист ничем не отличается от нас с тобой. Он пошел сюда добровольно. Мы пошли на этот луг, потому что так решила команда. Возможно, мы были и не правы, может быть, был и другой выход – в любом случае, нас никто не заставлял идти сюда. По крайней мере, и Дарквист, и я – мы оба считали, что так будет легче всего. Нас ведь предупредили об облаках! Демоны у врат предупредили нас, и мы получили подтверждение от миколианцев. Если мы настолько глупы, чтобы игнорировать три предупреждения, страшные вещи будут происходить с нами и дальше – не из-за судьбы и не из-за Кинтара, но лишь из-за того, что мы так полагаемся на свое мнение, что не слушаем никого и делаем ошибки. А в этом месте ошибки убивают; меня спасла чистая случайность. Ты прекрасно знаешь, что Дарквист никогда не снял бы скафандр и не бросил бы пистолет. Он был рационалистом и верил лишь в то, что можно потрогать – или надеть. Он погиб, защищая свою группу и выполняя свой долг. Я сожалею о случившемся, и хотел бы, чтобы этого не случалось, но я не стану оплакивать смерть, если она была достойной.

Она смотрела на него скорее озадаченно, чем зло. Это был новый Джимми, которого она раньше не знала – или, возможно, просто не замечала.

– Ты говоришь то ли как Трис Ланкур, то ли как один из мицлапланских жрецов. Чего ты от меня требуешь?

– Ничего. Только чтобы ты вносила свой вклад в группу, оказывая ей такую же поддержку, какую я оказываю тебе. Где-то здесь кроется объяснение всего происходящего. То, что обнаружили те исследователи, обладает мощью, выходящей за пределы нашего воображения, и представляет собой величайшую угрозу для нашего мира. Кто бы за этим ни стоял, сейчас он знает о нас все. Не только о нас как о личностях, но обо всем – о наших расах, наших мирах, нашем прошлом и настоящем. В этом и состояла функция тех демонов – они стояли и притворялись мертвыми, а сами тем временем получали нужную им информацию прямо из умов тех, кто их исследовал. Потом они освободились и прикончили их, поскольку больше в них не нуждались; они разрушили цимоля и считали всю информацию с его механического мозга. А потом, перебив всех, они ушли оттуда с этой информацией, чтобы донести ее до своих хозяев. Они знают о нашей цивилизации больше, чем мы сами. А мы, те, кто остался от наших трех групп, – единственные, кто знает об их существовании!

Модра кивнула.

– Но они же могли убить нас в любой момент! Зачем было заставлять нас проходить через все это?

– Действительно, зачем? Миколианцы и твои друзья-мицлапланцы ведь тоже не дураки. Тот, кто выживет, будет победителем. Возможно, что в конце, когда мы узнаем ответы на все свои вопросы, выжившие позавидуют мертвым – но я не доставлю им удовольствия убить меня, пока не увижу их лицом к лицу! Такие, как мы с тобой, для этого и созданы. Нам нечего терять.

Модра улыбнулась ему, а Молли, наклонившись к его уху, прошептала:

– Джимми женится и на ней?

Он засмеялся – возможно, впервые за долгое время.

– Она уже замужем, моя дорогая, – ответил он, вставая на ноги и помогая встать Модре.

Широким жестом он указал куда-то в произвольном направлении.

– Ну ладно, мои красавицы. Финишная черта где-то там, и все, что от нас требуется, чтобы достичь ее – это просочиться мимо нескольких мерзких тварей. Что было, то прошло. Мы начинаем все сначала, прямо здесь и прямо сейчас! Никакие силы рая или ада не смогут остановить ирландца, по обе стороны от которого две красивые девушки; а если и смогут – что за достойный конец для ирландца!

– Ох, Джимми, замолчи! – хором воскликнули обе женщины.

Город был очень древним – таким древним, что ни один из календарей, придуманных самыми древними народами, не имел в нем смысла.

Его широкие улицы и высокие узкие здания были безмолвны, словно гробницы, нетронуты и необитаемы тысячи и тысячи лет. А в центре, в Великой Пирамиде, в самом сердце этого великого безмолвного города, шевелились спящие, хлопали черные крылья и оживление пробегало по дворцу, где стоял Принц.

– Они пришли! – кричали их мысли. – Мы ждали так долго, и они, наконец, пришли! Скоро, очень скоро они возьмут ключи от Хаоса и откроют новый век, наше время! Мы становимся все сильнее и сильнее, и с каждым крохотным мгновением час нашего освобождения близится! Скоро начнется наше величайшее приключение, как давно предсказывал наш Господин, и на этот раз Врата Рая не одержат победу!