Бедовый. Рубежник

Эпилог

Пентти тяжело поднялся на ноги. Слабость вроде бы отступила и теперь он оказался в состоянии управлять своим телом. Наконец-то!

Убийство спиритуса серьезно отразилось на нем. Несколько дней он попросту лежал неподвижно, не чувствуя своего каластуса. Или хиста, как говорили в здешних землях.

За столько лет Пентти или Врановой, как звали его остальные рубежники, так и не стал своим. Да и не особо стремился. Что можно ожидать от людей? Лишь обман и предательство. Что можно ожидать от рубежников? Вдвое меньше, чем от чужан? Есть только одни друзья — птицы. Они верны до последнего вздоха.

Врановой пришел в себя на пятый день. Или шестой? Казалось, время растянулось в нечто недвижимое. И то его хватило, чтобы добраться до кухни и жадно пить воду, стуча зубами по эмалированной кружке. Организм тяжело и неохотно оживал, будто уже приготовившись умирать.

Рубежник дрожал всем телом, до сих пор не понимая, каким образом остался жив. Пентти и без того был худощавый, а за эти дни от него, казалось, остались лишь одни глаза. И дело тут не в том, что он голодал. Врановой лишился не только спиритуса — вместе с фамильяром ушла и часть силы.

Теперь, конечно, все будет нормально. Основной кризис прошел и скоро он пойдет на поправку. Его друзья ему помогут. Как помогали все это время. Они приносили не только весточки со всего города, но и напитывали его крохами хиста.Хотя теперь ему будут нужны не крохи, он заберет все. Потому что времени совсем не осталось.

Однако как близко Пентти был к гибели? Просто немыслимо. И ведь никто бы не проведал его. Друзей, среди рубежников или людей, у чухонца сроду не было. Пара приятелей, не более. Воевода привык, что его пришлый ратник мог порой и неделями пропадать, и если бы срочно не понадобился, так не вызвал. Умер бы, а после в доме обнаружили два трупа.

Врановой вдоволь напился, а затем заторопился к ней. Он боялся, что за время болезни с его «Сиелу1» произошло несчастье. Пентти не простил бы себе, если бы с ней что-то случилось. Потому что все, что он делал — исключительно ради нее.

Но нет, обошлось. Сиелу лежала все так же неподвижно в крохотной дальней комнате дома. С виду тот походил на жуткую развалюху, впрочем, таковой и являлся. Однако Врановому было все равно. Для него внешний вид никогда не был важен, только суть. Даже теперь.

Кто-то другой, случайно сюда забравшийся, сказал бы, что на расправленной кровати лежала мумия, обтянутая тонкой, как пергамент кожей. Пентти видел в ней свою красавицу-жену. Почти такой же веселой девчонкой, какой встретил ее восемьдесят три года назад. Такой же красивой, какой та пошла под венец.

— Пентти, — слабым голосом, полным боли и страданий протянула она. — Я думала, что с тобой что-то случилось.

— Нет, нет, дорогая, я просто приболел, — ответил он по-фински. — Подожди немного, сейчас я все сделаю.

Он стал торопливо и мелко рвать припасенную траву, заодно проверяя запасы. Адамовой головы было с избытком. Еще бы, у русских она встречалась во всех землях. Потому что являлась основой для многих зелий и ритуалов.

Осота было уже меньше. Как правило, травники использовали его сырым, для увеличения привлекательности или делали вытяжки и добавляли в зелья. Некоторые так и называли червон-трава. После употребления ее можно было продать что угодно. Или купить по выгодной для себя цене. Хотя имелось у осота еще одно свойство — он какое-то время продлевал действие других трав. Именно то, что и нужно Пентти.

Но это ничего, осот можно купить у бывших земляков. Многие считали, что жители Суоми издавна точили зуб на новгородцев, однако Пентти знал, что им давно плевать на соседей. Разве что кроме тех случаев, когда представлялся вариант выгодно поторговать. Что ему только на руку.

Что дальше? Расковник, он же разрыв-трава. Последний листок, но это вообще не проблема. Врановой знал, что на Подворье всегда вдоволь подобного добра. Эту траву он, опять же, использовал не по прямому назначению. Часто расковник применяли для того, чтобы оружие было острее или производили зелья, которые любили воры. Почему-то считалось, что трава очень сильно улучшал эффект отпирания замков. Бред конечно, скорее предельно повышал концентрацию. Но самое главное — расковник использовали и от дурного глаза.

Его можно было вообще не класть, Пентти скорее перестраховался. Вдруг кто наведет порчу на него, а та возьмет и перескочит на Сиелу?

Такое тоже нельзя было исключать. Особенно после промаха с ведьмой. От нее можно теперь быть ожидать удара в самый непредсказуемый момент. Или затишья. Кто же разберет Травницу?

Однако рука Вранового дрогнула, когда он поглядел на последний мешочек. Нет, сумрачный папоротник еще был, вот только его осталось очень мало. На три, может, на четыре применения, если растянуть. А это плохо. Так плохо, что у Пентти задрожали губы, когда он представил, что мешочек опустеет. Катастрофа! Конец всему, что она так долго делал!

И основная проблема заключалась в том, что достать сумрачный папоротник не так просто. Скорее, практически нереально. Во-первых, папоротник можно было найти только на Изнанке. А во-вторых, росло его невероятно мало.

Пентти стоило немалых денег и усилий, чтобы выкупить старые карты Изнанки с угодьями сумрачного папоротника. Из-за этого он и стал работать на одного из тверских князей. И был бы готов кому угодно душу продать — только бы они сказали, где взять еще этой травы. Потому что его запасы иссякли.

Было два варианта. Первый, как казалось Врановому — легкий. Выведать у Травницы секреты ее хозяйства. Ведь чего только она не приносит с Изнанки! Эффект некоторых трав Врановой даже не знал.

Для этого он и создал спиритуса, чтобы подчинить себе волю приспешницы ведуньи. А после уже выведать все, что только знала Инга. И либо напрямую у рубежницы запасы украсть, либо понять, где та собирает траву на Изнанке. Кто ведает, вдруг и саму Травницу подчинить? Ведь никто до конца не знает, к каким эффектам приводет черная магия.

И казалось Пентти, что он все рассчитал. Разработал простой и вместе с тем невероятно изящный план. Выведал, что скоро Инга уйдет надолго за ту сторону и приступил к подчинению чужанки. Создал такого мощного спиритуса, который мог бы справиться с человеком за столь короткий срок. Да, рисковал собственным хистом. Но ведь не было другого выбора. Действовать приходилось решительно и так быстро, как только можно. Да какая-то сила вмешалась и словно его по голове огрела. А если быть точнее, чуть не убила.

Что за сила? Кто его знает? Только понимал Врановой, что это не Инга. Иначе она бы ухватилась за возможную связь. И не успокоилась бы, пока не уничтожила Пентти. Тогда кто?

Он догадался не сразу, через какое-то время. Так и лежал, не в силах пошевелиться, только скрежетал зубами. Наверное, это даже хорошо. Потому что будь Пентти в своей силе, так наворотил бы дел. А так ему хватило времени успокоиться и все обдумать.

Тот, кто убил спиритуса — обрел с ним тайную связь. Опытный рубежник пришел бы к Врановому за ответом. Потому что был вправе спросить за нарушение закона. Деньгами, артефактом или рубцами. Последнее тоже нельзя исключать. Мог и убить. А обладающий хистом этого не сделал. Не хотел или… не умел?

От одной этой мысли Пентти затрепетал. Потому что как раз сейчас очень сильно искал захожего, который на эту роль подходил. Окажись все действительно так, он выйдет на того, кто забрал хист Спешницы.

Потому что тогда Врановой получит свой сумрачный папоротник, ибо воспользуется вторым вариантом. Он Пентти не нравился. И повелитель воронов всячески избегал его все это время.

Но, видимо, выбора у него действительно не было. Он пойдет на поклон к воеводе. И попросит напрямую. Конечно, у того возникнут вопросы. Так или иначе, Илия узнает тайну своего лучшего ратника. В другом случае может даже воевода бы отказал. Но не тогда, когда Пентти свяжет их кровью. А после еще и получит деньги от тверского князя. Прекрасный план!

Врановой наконец смешал все травы, вытащил крохотный нож и порезал себе руку. И постарался, чтобы вместе с кровью вышел и его хист. Голова кружилась от бессилия, однако Пентти выдавил несколько драгоценных капель каластуса. И стал быстро говорить, боясь, что может потерять сознание. Надо провести ритуал как можно скорее.

— Кровь и трава, сталь и плоть, дай силы той, которая живет в долг.

— Пентти, я так больше не могу. Я устала. Отпусти меня, пожалуйста.

Врановой нахмурился. Раз или два в месяц они возвращались к этому разговору. И он неизменно не нравился чухонцу.

Как можно лишь допустить мысль, что его любимая, его душа превратится в пыль? Станет гнить под землей? Пойдет на корм мерзким червям. Он не может этого позволить!

— Ритва, не говори глупости. Надо просто потерпеть. Рано или поздно я найду способ все исправить.

Он называл ее по имени редко. Только когда сердился. И его сиелу почувствовала это. Почувствовала и замолчала. Как делала каждый раз. Она давно поняла, с кем связала свою жизнь. И несмотря на тяжелый характер рубежника даже любила его.

Пентти вложил в ее уста измельченную траву, перемешанную с кровью и хистом. Несчастная была так измучена, что не могла жевать. И Врановой стал аккуратно помогать ей рукой. Давай, давай!

Наконец лечебная смесь попала внутрь, рухнула сначала в желудок, затем проникла в клетки и уже после принялись разноситься по всему телу. Насыщая измученный и предназначенный к такой долгой организм.

Мумия, с желтой, словно натянутой на просушку кожей, шумно вздохнула. На лице ее проступили сосудики, глаза загорелись жизнью. В такие моменты Пентти всегда с надеждой ждал, что, если это произойдет сегодня? Что, если сейчас молодость и силы вернутся к сиелу?

Будь она даже рубежницей с одним рубцом, полностью лишенная сил, это было бы значительно проще. Пентти помнил множество ритуалов, которые великолепно подходили рубежникам и не работали на чужан.

Когда он впервые увидел ее, когда потерял голову и влюбился без памяти, то знал все это. Но искренне считал, что у них впереди вся жизнь. И он точно найдет способ, чтобы его любимая, его душа не умерла.

И Врановой попал в самую распространенную ловушку для рубежников. Когда ты молод, каждый новый рубец воспринимаешь как должное. И чувствуешь, что так будет всегда. Сила продолжит приходить к тебе непринужденно и легко. Тогда ощущаешь себя всесильным, способным на любые подвиги.

Однако когда Пентти перешагнул за пятый рубец, точнее еле-еле дополз, Ритва была пожилой женщиной с больными суставами и повышенным давлением. Уже тогда она умоляла отступиться от своего замысла. Ведь человек должен жить ровно столько, сколько ему отведено.

Он с гневом отверг ее предложение. И продолжил лечить, как мог. Только от старости чужан полного исцеления так никто и не придумал. Потому что старость не болезнь — а лишь естественный ход жизни. И ее финальное завершение.

Однако Врановой не в силах был принять это. Он продолжал затыкать дыры в тонущем корабле. И все надеялся, что тот удержится на плаву.

Пентти понимал, что он, наверное, не самый умный человек и опытный рубежник. И как говорят русские: «Наломал много поленьев». Однако что Врановой знал точно — он готов на все, чтобы его душа продолжала жить. Пентти не мог потерять свою возлюбленную.

Он вышел наружу шаркая, как совсем дряхлый старик. И запахиваясь в свой неизменный плащ, точно на улице не лето, а холодная осень. Проведенный ритуал отнял еще больше сил, которых будто бы и так не было. Необходимо поскорее восполнить хист, пока Пентти не развалился окончательно. Потому что если умрет он, умрет и душа.

Врановой прошел к краю своего небольшого дворика, скрывшись за домом. Выбран тот был не случайно — в эту часть города еще не дотянулась крепкая рука благоустройства. Застройщики не положили глаза на ветхие хибары, в которых доживали свой век никому не нужные старики. Здесь не было камер или прочей ерунды, которые так любили чужане и так ненавидели рубежники.

Пентти упал коленями на утоптанную землю, воздев к небесам руки. Хотя конечно, он обращался не к высшему созданию, а всего лишь к своим извечным друзьям.

Ведь Пентти и сам был захожим. Никому не нужным мальчиком, отщепенцем без товарищей, который терпел издевки в школе. Единственная его радость оказалась в птицах. Он мог подолгу наблюдать за ними, прикармливать, разговаривать и учить.

В них Пентти нашел свое успокоение и даже призвание. У хилого финского мальчишки не было сомнений в том, кем он именно станет. Конечно же орнитологом.

Пентти подружился с одним старым вороном и тот стал неотступно следовать за мальчиком. Сидел на крыше соседнего дома, глядя, как малыш завтракает, провожал в школу, радостно каркал, при виде своего товарища. Пока его не убил из рогатки мерзкий Миса Хикипяя.

Пентти не понял, что тогда произошло. Подобной ярости он никогда не испытывал. Миса умер на месте. Позже сказали, что у него просто остановилось сердце. А Пентти получил рубец и родился Врановой.

С тех пор только вороны стали его друзьями. Позже к ним присоединились сороки, грачи, галки, сойки и прочие птицы. И всегда минуты невзгод и радости он встречал лишь с ними. Пока уже в зрелом возрасте не увидел Ритву.

Однако теперь он вновь обращался к своим друзьям. Чтобы те помогли ему. И разве могли самые преданные из созданий поступить по-другому? Разве когда-нибудь они делали иначе?

Птицы слетались быстро, словно только того и ждали все это время. Облепляли Вранового, пытались коснуться его своими клювами, крыльями, делились новостями и просто радовались. Старый друг позвал!

В какой-то момент показалось, что человека там и вовсе нет. Он пропал под множеством шуршащих перьев. Потерялся среди бесчисленного количества врановых.

Слезы против воли потекли из глаз Пентти, когда он забрал у них те крупицы хиста, которые хранили птицы. Он искренне страдал, глядя, как мертвые братья и сестры падают наземь. С немым укором и непониманием. Исполнив свою последнюю миссию для своего бога.

— Простите, мои хорошие, — сказал рубежник, выпрямляясь.

Хист восполнился не до конца, но теперь Врановой вновь чувствовал себя рубежником, который способен на многое. Он вновь чувствовал себя ведуном.

Пентти втянул носом воздух, обращаясь к каластусу и ощутил нечто новое. Кто-то бы назвал это аурой, другой хистом, последний — запахом. Наверное, это было все сразу. Врановой, как человек приземленный, выбрал заключительное определение.

Он чувствовал мальчишку, ощущал его. И захожий рубежник почему-то пах… собачьим дерьмом. Тем самым, которое Врановой впервые услышал в квартире мертвой Спешницы.

Пентти не обратил на подобное серьезного внимания. Магия всегда подкидывала странные и порой веселые штуки. С возрастом начинаешь относиться к этому спокойно, как к должному.

Врановой распростер руки и рухнул наземь. Точнее, упала его одежда, из-под которой вылез крупный ворон. Седой, худой, но вместе с тем превышающий в размерах все прочих сородичей.

Каждому рубежнику хист делает подарок после пятого рубца. Говорят, что именно то, что проситель больше всего хочет. Пентти повезло. Он очень хотел стать птицей. И вместе с повышением силы управления друзьями научился становиться вороном.

После нескольких дней вынужденного затворничества полет над городом бодрил и освежал. Пентти чувствовал себя больным, которого наконец выписали из госпиталя. Теперь все будет по-другому!

Нужный дом он нашел без всякого труда. Облетел несколько раз, тщательно принюхиваясь. Здесь уже не пахло рубежником, смердело! Так, что несчастного ворона подташнивало. Значит, никакой ошибки.

Врановой боялся, что это может быть ловушкой той же Инги. После всего случившегося она будет точить на него зуб. Нет, в открытое противостояние не вступит, Травница слишком умна для этого. Скорее начнет ждать удобного момента, когда он оступится. И тогда либо сама, либо чужими руками, вонзит в него нож. Что-что, а ждать Инга умела.

Пентти приземлился перед подъездом и обратился вновь. В голого худого человека. Его не смущало наличие чужан на улице. Те решительным образом не замечали нагого старика, занятые своим делом. Хист снова работал, хист помогал.

Врановой с силой дернул домофонную дверь и та открылась. На нужный этаж он не поднялся, вбежал, как молодой мальчишка, шлепая босыми ногами по бетону. Втянул носом запах у замочной скважины и его чуть не вывернуло. Запах был таким концентрированным и… мерзким. А еще к нему добавлялся дух чего-то другого. Нечисти? Если кузутик или домовой, будет неприятно. Однако не более.

Он с силой толкнул дверь, выворачивая замок вместе с косяком. В лицо ударил яркий свет. Врановой ворвался в квартиру и нос к носу столкнулся с нечистью.

— Ааа! — закричал бес. Точнее, бесовка.

Толстая, с кривыми ногами, короткими рыжими волосами и крупной родинкой над губой. Некрасивая даже по бесовским меркам. Если учитывать, что Врановой презирал нечисть, то она ему показалась и вовсе уродливым созданием. А та еще была полураздетая, словно специально издевалась над Пентти.

— Кто ты⁈ — грозно спросил ее мужчина. — Где рубежник?

— Я Ира. И я не знаю. Я вещичку забыла, — она указала почему-то на свою юбку. — Пришла, а Гриши уже нет.

— Кто такой Гриша?

— Гриша, он из наших.

Врановой еще раз оглядел комнату с вывороченным шкафом и полупустыми полками, а после застонал. Опоздал, самую малость, но опоздал. Рубежник ушел, причем совсем недавно.

Пока Пентти страдал, бесовка рванула к форточке и скрылась прочь. Конечно, можно было ее догнать, но Врановой чувствовал, что та действительно ничего не знает.

Рубежник еще раз оглядел комнату. А после его худое лицо озарила довольная улыбка. Ничего не потеряно. Он знает, как достать захожего!

1. Sielu (фин.) — душа. В данном случае используется иносказательный вариант высказывания (прим. автора).

Конец

От автора: Вот и пролетела вихрем первая книга. Если она вам понравилась, то вы можете поставить лайк, подарить награду, написать коммент. В общем, выразить любым способом ваше отношение к произведению. Таким образом о книге узнает больше людей. Большое спасибо за то, что читали и читаете. А приключения Моти тем временем продолжаются.