Басаврюк ХХ

10 (Упырь)

В соседней комнате бесились лошади. Слышно было, как трещит паркет под их копытами. За окном чернела ночь. Капли дождя падали через разбитое окно на пол. Сухомлин присел возле скорострела и передернул затвор. Зозуля и Бучма уже стояли, наставив винтовки. Кто медленно, через равные интервалы стучал в дверь. Я вытащил револьвер и кивнул Бучме. Тот осторожно подошел к двери и спросил:

— Кого там черт несет?

Удары прекратились. За дверью кто глухо сказал:

— Открывайте, это я.

Бучма оглянулся на меня:

— Словно Петренко.

Мгновение я колебался, но приказал отворить. Зозуля распахнул дверь. На пороге комнаты стоял Петренко. Его бекеша с поднятым воротником была густо замазана землей. Шапка надвинута на брови. Лицо было чрезвычайно изможденное, упавшие глаза сосредоточенно и мрачно смотрели на нас.

Казаки, с явным облегчением, в один голос расспрашивали Петренко о его исчезновении. Тот коротко отвечал: «Заблудился, еле вас нашел».

Я накинул на плечи шинель и пригнулся к огню в камине. Зозуля и Бучма снова легли спать, Сухомлин отправился успокаивать лошадей. Петренко сидел у окна и молча смотрел в темноту. Внезапное чувство острой опасности охватило меня.

— Ложись спать, Петренко! — обратился я к нему. Тот повернул голову в мою сторону. Взгляд был пустой и равнодушный:

— Благодарю, господин полковник, я уже выспался.

Я смотрел в огонь. Тепло от него успокаивало, наводило приятное расслабление. Мне снился сон. Впервые за эти сумасшедшие дни. Во сне были цветущие сады и музыка.

Я проснулся от ужаса, который ворвался до моего сновидения.

Огонь погас, в темноте за окном завывал ветер. В комнате ничего не было видно. Из угла, где спал Зозуля, доносились жуткие звуки — казалось, что там собака грызет кость. Я наклонился над камином и сунул туда сухую ветку. Мерцающее пламя осветило комнату, и я увидел Петренко, который, сидя над телом Кукушки, грыз его горло. Упырь остановился и медленно повернул голову ко мне. Все подбородок, шея и грудь его были залиты кровью. Меня насквозь прошил сумасшедший сосредоточенный взгляд. Я схватился за револьвер, который лежал рядом. Нечто вроде жуткой улыбки скривило рта бывшего казака, и тот мгновенно бросился на меня. Я откинулся навзничь и едва успел нажать на курок. Шесть выстрелов в упор из тяжелого «браунинга» отвергли упыря к стене.

Из соседней комнаты прибежал Сухомлин, держа наготове скорострел. Постепенно становилось видно. Петренко лежал навзничь возле стены. Вдруг он поднял голову и начал медленно вставать, глаза его уперлись в нас. Я почувствовал, как мои волосы на голове становятся дыбом. Из его глотки вырвалось звериное рычание, и он снова бросился на меня. Сухомлин закричал, и его крик утонул в тарахтении «льюиса». В полумраке я видел, как из широкого жерла скорострелу вырывается красное пламя, как из груди Петренко летит пакли бекеши, как он в корягах бьется под ливнем свинца на полу. Выстрелив все патроны в своего бывшего товарища, Сухомлин с ужасом бросил раскаленный скорострел.

Несколько минут мы стояли над упырем. Когда тот снова поднял на нас свои мертвые глаза, я окаменелое. Упырь смотрел на меня. Он встал, и я четко увидел длинные окровавленные клыки, которые торчали у него из углов рта. Сухомлин закричал и бросился бежать, но упырь одним прыжком догнал его и зацепился на спину. Они упали. Я подскочил к ним и схватил упыря за волосы, пытаясь оттащить от Сухомлина.

Железные пальцы вцепились мне в плечо, оттолкнули в сторону: молния со свистом мелькнула в воздухе, и упырь начал разваливаться пополам. Над упырем с саблей стоял Бучма. Вторым молниеносным ударом он отсек упырю голову. Я никогда не видел, чтобы из человеческого тела могло пройти столько крови. Сухомлин мгновенно пробрался из-под развалившегося трупа. Он дрожал, залитый с ног до головы кровью.

— Здесь стрельба не поможет, господин полковник, — спокойно сказал Бучма. — Я там на улице осину видел.

Бучма вышел. Я взглянул на Кукушку. Вокруг него с перегрызенного горла растекалась лужа крови. Сухомлин расширенными глазами смотрел на отрубленную голову:

— Что это?

Я молчал.

Появился Бучма. В руках он держал свежие деревянные колья.

— Ну вот, — сказал он, — всегда думал, что люди про упырей врут.

Возле дворца мы вырыли широкую могилу. До нее положили тела Кукушки и Петренко. Бучма отрубил, несмотря на наши возражения, голову Кукушки и вбил прикладом винтовки обоим осиновые колья в грудь.