Барнар — мир на костях

Глава 19 *Восточный Манкольм. Крепость Торн*

Даррен с бледным лицом взирал на крепость. Её сила и превосходство делали его таким маленьким в его же собственных глазах. Словно он букашка, пытающаяся уничтожить слона.

Кастелян Торна внимательно сощурил свои чëрные глаза. Его волосатые тëмно-синие руки опирались на каменную кладку. Клыки торчали из нижней челюсти и доходили чуть не до изуродованного шрамами остатка носа.

— Труби в рог! — ухмыльнулся орчий военачальник, отдавая приказ. — Людишки пришли за артефактом. Давно ими не лакомился. После того, как убьём их, нужно отобрать самых молодых и желательно баб. У них мясо вкуснее будет.

Протяжный вой разнëсся среди стен. И ряды орков потянулись из вонючих сырых казарм, стуча доспехами, в оружейный зал. Они хватали своими ручищами с чёрными и жёлтыми ногтями багры, мечи и булавы.

Ханна подошла к эрлу и заметила в его взгляде восторг вперемешку с отчаянием.

— Я удивлена, — она непринуждëнно улыбнулась. — Думала, что у мужчин подобное восхищение вызывают красивые женщины, а никак не холодные стены.

— Значит, вы слишком плохо знаете мужчин, — вздохнул тот.

— Ну, неудивительно. Они ведь с нами не живут. Наши сыновья уходят далеко в горы, где строят свои порядки. Так всем легче. Женщины хозяйничают в одном месте, а мужчины пусть хозяйничают в другом и не суются. Во всяком случае, по выражению вашего лица я многое смогла понять, — она властным движением руки откинула роскошные локоны волос за спину. — Насколько всë плохо? — спросила аливитянка без тени страха.

— Эта крепость — творение искусства, — мужчина не мог отвести от вражеских укреплений глаз. — Окрестности её слишком для многих из нас послужат сегодня могилой. Наши бомбарды бессильны. Нет смысла их использовать, так как они бьют прямо…

— Но мы хотя бы удачно можем использовать онагры, — перебила его женщина-воин. — Мои люди увеличили дальность полëта снарядов тем, что заменили чашку на рычаге пращой. И с помощью них мы будем мешать появляться оркам на стенах Торна. И тем самым сможем подобраться к ним и сделать подкоп под фундаментом одной из куртин. Затем поставим деревянные подпорки, пропитанные салом и подожжëм. Стена рухнет и путь внутрь будет свободен.

— Ханна, вы очень мудрая правительница, — он повернулся к ней. — И, судя по слухам, вы очень храбрая и прекрасно владеете оружием. Я очень рад, что аливитянки в этот день с нами. Сложно было бы найти более искусных воинов, чем вы. Но, судя по всему, вам не так уж часто приходилось брать какие-либо крепости? Я ведь прав?

Она смерила его прямым взглядом.

— Да. Всего лишь пару раз. Поэтому я вас и спросила. Хочу понять, что предстоит ожидать моему и вашему народу.

— Начнëм с того, что перед нами контр-гарды. Поэтому мы пушками очень долго не попадëм в стены самого Торна. Так что их нам просто придётся обойти. А затем нам предстоит спуститься вниз по чудесно оформленному контрэскарпу. Если все остальные крепости занимают возвышенность, то эта как раз наоборот. Она уходит в глубину. И это гениально. Мы будем спускаться по контрэскарпу, как безоружные младенцы. А в это время по нам будут вести обстрел из кучи орудий. Так как их пушки, стреляющие прямо, будут, скорее всего, в шахматном порядке смотреть из амбразур прямо на наши легионы. И погибнут тысячи людей, прежде чем удастся добраться до самого Торна.

— А после спуска нас ожидает фроссебрея, которая уже наполнена орками. Твари из деревянных палисадов будут бить по нам копьями сверху и стрелять стрелами. Нам придётся взбираться наверх и рубиться с ними на ходу, — заметила Ханна.

— Именно. И в этой схватке падёт опять же множество наших людей. Так как стратегическое положение врагов куда выгоднее. И когда мы преодолеем толпы орков на фроссебрее, нас встретит фланкирующий огонь из бастионов. По идее, легче всего атаковать башни, но их невыгодно обрушивать. И поэтому подкоп действительно придётся сделать под куртинами. А они идеально простреливается со стороны врага. Это всё предстоит проделывать под снарядами. Так ещё и сверху из машикулей на нас будет лететь чëрт-те что.

— Тогда я отдам приказ воинам, чтобы обтягивали щиты сырыми шкурами?

— Да, — кивнул эрл. — Хотя бы защитят от огня.

Ханна оповестила подданных, чтобы все усилили щиты и готовились к наступлению. Даррен же отдал приказ людям, отвечающим за огры. Чтобы те сразу же приготовились вести обстрел, как только наступающие окажутся за контр-гардами.

Тысячи министериалов и мессеров Дормана вместе с жительницами Саркена пошли в атаку. Легионы поделились на множество квадратов, закрытых со всех сторон щитами. В их мужественных сердцах и холодных головах преобладало предвкушение от битвы. Каждый хотел показать своему соседу, что не боится, что сражения — это и есть то, ради чего стоит жить.

Но… Всё резко изменилось, стоило им только начать спускаться по контрэскарпу вниз. Пушки Торна начали петь смертельную песню. Чем их только не заряжали: цепями, гвоздями и кусками железа.

Тяжеловесные цепи, летя на большой скорости, врезались в отряды и переламывали осаждающим ноги. Щиты раскрывали свои внутренности. И тогда несчастных добивали орчьи стрелы и копья. Земляной склон постепенно начал пропитываться кровью. По нему и так было неудобно спускаться под углом, так теперь ещё ноги скользили по крови.

Смерть была долгой и мучительной. Раненые катились вниз кубарем, крича от боли, и давили друг друга насмерть, не имея возможности подняться. В глазах сейчас был лишь один страх. Но они всë же продолжали наступление.

— Не раскрывать щиты!! — вопил эрл Даррен. Глаза его чуть не выкатывался из орбит, когда он судорожно вслушивался в стоны раненых. — Перестраивайтесь быстрыми перебежками!

Онагры же, стоя на возвышенности, запускали свинцовые снаряды и камни по верхним линиям Торна. И благодаря им не вёлся обстрел с высоты по осаждающим. Орки действительно не могли подняться на парапеты. Как только они это делали, их тут же размазывали в лепëшку снаряды аливитянок. Орчьи серые мозги и их разорванные толстые артерии скользили по стенам крепости. И она сейчас больше походила на скотобойню, чем на один из самых величественных пунктов фортификации в Восточном Манкольме.

По стройным, но мускулистым высоким ногам аливитянок лились бурые струи крови, смешанные с потом и сырой землёй.

Впереди возвышалась фроссебрея. Из её кольев выглядывали самодовольные и облизывающиеся орчьи морды. Дорманцы подбрасывали друг друга, чтобы быстрее переместиться к врагу. Женщины-воины выстраивали на телах друг друга мосты из щитов и, разбегаясь по ним, влетали в ряды гарнизона крепости.

Головы осаждающих летели с плеч в таком количестве, что тем, кто стоял внизу, казалось, что начался кровавый дождь. У каждого на языке и на глазах были капли крови своих боевых товарищей. И это сводило с ума. Сама Смерть боялась подходить к этому месту. Она не успевала собирать павших и билась в отчаянии от бессилья.

Ноги Ханны в изящных кожаных сапогах самоуверенно неслись по дрожащим щитам. Платье при каждом ещё шаге задиралось кверху, оголяя нежные смуглые ягодицы. Они напоминали сладкие медовые вафли. К ним хотелось припасть губами и языком. Каждая пядь её кожи заслуживала поцелуев. Такую женщину хотелось носить на руках и умирать с радостью за неё на дуэлях. Кто бы мог подумать, что Ханна с её небесной красотой будет одной из самых сильных воительниц в истории. Было сложно представить её с топором в руках и то, как она им переламывает кости врагам. Но она была именно такой.

Правительница аливитянок с хладнокровным лицом рубила конечности орков. Их трупы заменяли ей благоухающие цветы. Смерть ублюдков была для Ханны лучшим подарком.

Женщина умело и с молниеносной скоростью прикрывала щитом свою сияющую, словно бриллианты, кожу от опасных клинков и стрел. Её топор крошил коленные орчьи чашечки, заставляя тварей вопить от жуткой боли. Ударами локтя она выбивала врагам их злобные глаза. А лезвием небольшого кинжала, который висел у неё обычно на набедренной повязке в мирное время, вспарывала оркам ноздри и прокалывала виски, смачивая лезвие в их мозгах.

Эрл Даррен неподалёку от неё взмахивал своим мечом, отбиваясь от вражеских ударов. Он отпихивал от себя ногой мёртвые тела, чтобы иметь возможность отдышаться перед новой волной гарнизона. С его подмышек сходили реки пота. Рубаха под кольчугой словно одеревенела от сырости. Кровь пульсировала в голове. И он продолжал нестись на орков в атаку, как разъярённый бык. Мышцы в руках чуть не рвались от постоянного напряжения. Им приходилось долго находиться в дикой нагрузке.

Когда с орками снаружи было покончено, и трупы устилали собой полностью ров, доходя до высоты самого контрэскарпа, самым живучим предстояло пройти через очередное пекло.

Сотни аркебуз из бастионов начали стрелять по смешанной армии свинцовыми стрелами. Они летели с такой скоростью, что пробивали щиты и впечатывались в плоть дорманцев и аливитянок.

Девушки ползали по чёрной грязи, закрывая от боли глаза. Из горячих бёдер хлестала кровь, а стрелы невозможно было вырвать из тел. Лица их покрывались алым оттенком мук. Некоторые сами себя добивали, вонзая кинжалы в сердца.

Дорманцы шатались на ногах. Многим из них свинец пронзал руки, рёбра и лёгкие, наслаивая одно на другое, словно коржи на торт. Рты воинов широко открывались, и из них вырывались предсмертные вздохи и крики.

Эрл Даррен чувствовал, как у него от всего происходящего перехватывает дыхание. Он нервно глотал воздух, продолжая пробираться к стенам Торна.

Когда маленькие отряды смешанной армии чудом добрались до оснований куртин. И люди начали рыть подкопы, чтобы подорвать и обрушить стены, Ханна прокричала приказ.

— Прикрываем землекопов! Держать ряды из щитов! Лучникам приготовиться к смерти! — она грустно улыбнулась и сама взялась за лук.

Стрелкам приходилось сильно открываться и жертвовать собой, защищая остальных. Ханна метко целилась с помощью лука. Стрелы её, преодолевая большое расстояние и проходя сквозь узкие отверстия амбразур в бастионах, вонзались в орчьи лица. Подданные старались хорошо прикрывать еë ноги щитами и по возможности голову. Но одна свинцовая стрела разорвала ей кожу на шее. Куски плоти уродливо болтались и плевались кровью. Правительница же аливитянок будто и не замечала этого. Важные сосуды не были задеты, поэтому она не обращала внимания на жгучую боль, а продолжала прикрывать своих людей и дорманцев дальше.

Эрл Даррен наравне с министериалами рыл подкоп. Лицо его всё было в комках грязи и пыли. Но уже более сосредоточенное, чем пару мгновений назад. Он взял себя в руки и смог унять ужас, бушевавший на душе.

Подпорки были установлены в подземных камерах под фундаментом. Их начали поджигать.

Если бы знаменитый Мериольвиус Парионвильский дожил до этого дня, то он бы написал такие строки о происходящем:

Стены куртин обвалились почти одновременно в нескольких местах. Даррен опустил на шлеме забрало.

— В атаку!! — он воздал в небеса клич и ринулся внутрь.

Из машикулей орки едва успевали сбрасывать на них булыжники. Тела дорманцев и аливитянок складывались пополам и расплющивались под их тяжестью. Органы разрывали плоть и, вырываясь наружу, лопались. Глаза выпадали из орбит. Когда сапоги случайно наступали на них, ноги начинали сильно скользить.

Гарнизон же крепости не терял времени. Когда рылись подкопы у куртин, с другой их стороны строились в бешеном темпе ограждающие палисады из земли, брёвен и веток. Так что, прорвавшись в Торн, смешанной армии приходилось вновь находиться в невыгодном положении. Орки вели обстрел с возвышенности своих укрытий. Приходилось вновь смотреть смерти прямо в лицо. Взбираться вверх по трупам своих же товарищей.

Ханне отрубило нос вражеской секирой. Ей пришлось отбиваться от высокого орка, заливаясь при этом кровью. Голова воительницы кружилась. Перед глазами всё плыло от разъедающей мозг боли. Эрл Даррен заметил положение союзницы и пришёл к ней на выручку, перерубив шею нападающему на неё орку.

— Правительница Саркена ранена! — кричал он аливитянкам. — Выводите её отсюда!

Ханна рухнула на колени и перед тем, как окончательно лишиться чувств, обратилась к прикрывающему её военачальнику:

— Я продолжу сражаться дальше! Я могу… — глаза женщины невольно закрылись.

Её подданные подбежали к ней и подхватили под руки. Прикрываясь щитами, женщины-воины начали выносить Ханну.

Пока он беспокоился о защите раненой, на него со спины напал враг. Но он словно чувствовал это и успел развернуться в пол-оборота. И меч орка вместо сердца вонзился ему под лопатку.

— Сука! — прорычал в ярости главнокомандующий и другой рукой прикончил атакующего.

— Сэр, вы ранены, — приблизился к нему подчинённый, тяжело дыша от усталости. — Вам лучше отступить и сделать перевязку.

— Да пошёл ты к чёрту! — взвился на него Даррен. — Меня отсюда без артефакта вынесут только мëртвым! Всем собраться! Рубите этих уродливых сволочей! За короля! За всех павших!

Орки успели завершить раскопку. Из мглы тоннеля на цепях подняли сверкающий сиреневый кристалл с шероховатой поверхностью. Его невозможно было не заметить даже в этом пекле. Враги поспешно его укрыли в хорошо защищённом донжоне, находящемся у края, высоченного обрыва.

Когда военачальник увидел это. Он начал метать громы и молнии вокруг. Ярость заполнила всю его сущность. Эрл как в бреду рубил оставшихся возле него орков. В мыслях же он думал только о кристалле, а уже не о своей жизни.

— Спускайте сюда бомбарды! Немедленно! — вскричал главнокомандующий спустя час после того, как на плацдарме Торна ни осталось ни одного живого орка.

Он лёг на землю среди трупов и жадно хватал уставшими лёгкими воздух. Плечо горело от ранения. Вся спина жутко ныла. Хотелось провалиться от усталости и боли сквозь землю. От грязи и пота вся кожа чесалась так, словно тебя опустили в чан с кипятком в преисподней.

Не быстро удалось доставить пушки в Торн. Так как на пути была тьма трупов. Когда чугунные ядра стали бить в толстую и с железными вставками стену донжона, откалывая от неё только крупицы, по коже эрла Даррена пробежали мурашки ужаса. Мужчина стал бледным, словно мертвец.

— А… — только и вырвалось из его рта. У него даже не было сил от страха, чтобы сказать вслух то, что он сейчас понял.

Главнокомандующий ринулся со всех ног на выступающую за стену соседнюю башню. Он мчался, будто в тумане.

— Нет! Нет! Нет! Нет! — безумным воплем Даррен разговаривал сам с собой, пока ноги его несли по ступеням лестницы.

Он, разбив ставни, высунулся в окно. Челюсть его отвисла. Руки начали дрожать, как при предсмертных судорогах.

— А… А-а-а-а-а!!! — этот крик эрла испугал всех дорманцев и аливитянок куда больше, чем само сражение.

Увы… Он был прав, когда предположил, ещё будучи внизу, что у донжона может быть потайная дверь со стороны обрыва. Как раз из такой виднелась длинная верëвочная лестница. И он больше никого не видел. Это значило лишь одно: кто-то из орков уже был далеко отсюда вместе с артефактом.

Всё было напрасно. Все смерти были напрасны. Эта победа над самой великой крепостью не принесла им абсолютно ничего. Ни славы, ни надежд, ни утешения. Только боль. Ничем не унимаемая боль и вечные страдания…

— Я вознëс Его Величеству оммаж. Я должен был быть порукой для него. А я… А я подвёл его! Я всех нас подвëл! — это были его последние слова на этой суровой планете.

Он выбросился из окна. Тело его стремительно падало, ударяясь о выступы скал. Из размозженной головы вырвался фонтан крови. И окропил ненасытные земли Торна.