Angor Барнар — мир на костях

Глава 1 Два королевства

На краю Вселенной, под пристальным светом беспощадных звёзд, кружила древняя планета Барнар. На этой суровой и красивой планете происходили нескончаемые и кровопролитные войны между различными расами. Довольствоваться её дарами могли лишь сильнейшие и ловкие, потому что природу тех мест невозможно предугадать. Многолетние и безмолвные засухи могли молниеносно сменяться бушующими наводнениями, а сковывающие сердце зимы, могли длиться по несколько лет. Обитатели её суровых покровов, держались вместе, чтобы выжить, но длилось это недолго. Рано или поздно любому виду на каждой планете приходится занимать либо низшее положение, граничащее с исчезновением, либо высшее положение, обеспечивающее изобилие всего необходимого. Поэтому одна большая раса фагрийцев из тех мест разделилась на две части.

Во главе их племени стояло два вождя и они не могли прийти к общему компромиссу в обозначении дальнейшего будущего для своего народа. Часть людей ушла на север за сильным и кровожадным вождём по имени Таргон. Он взял с собой воинов, которые готовы были убивать и сметать всех на своём пути, ради богатств и пропитания. Атлетические тела их покрывали шкуры диких зверей, под которыми были тяжеловесные доспехи. На поясе они носили топоры, украшенные костями убитых врагов. На деревянной рукоятке их оружия были вырезаны руны богов. Могущественный народ захватывал земли более слабых племён, продвигаясь всё дальше и выше на север. Пугающая слава о их колесницах, в которые были впряжены свирепые вепри, разнеслась во все концы света. Многие боялись Таргона и добровольно преклонялись перед его властью. Уставший от бесчисленных боевых стычек и уже старый Таргон, смог основать перед своей смертью великое королевство, состоящее из обширных земель и именуемое Хайриан.

Народ, следуемый за своим королём Таргоном Завоевателем, поклонялся только богу войны и смерти Ингвариду, потому что лишь следуя путём сражений, можно достичь желаемого процветания. Ингварид представал на их знамёнах в виде быка, покрытого кровью врагов, а за спиной его взмывал вверх топор войны. Глаз у Бога не было, потому что хайрианцы верили, что по глазам можно просчитывать действия наперед, благодаря чему Бог их был совершенен и непредсказуем. До сих пор ходят легенды и поются баллады о тех временах, когда в ночи раздавался рёв вепрей, после чего появлялись всадники, а между ними мчался Ингварид, разрубая черепа несчастных пополам и забирая свои подношения в виде растерзанных трупов. Таргон вскоре умер от старости, оставив своё королевство сыну Хенрику.

Отец хорошо успел обучить мальчика военному мастерству и часто брал его с собой в завоевательные походы. К пятнадцати годам он уже сам командовал гвардейским конным отрядом, специально выделенным ему отцом. Голова Хенрика была тщательно выбрита и на затылке у него изображена татуировка черепа. Крепкий телосложением и ловко орудующий секирой, он уже в подростковом возрасте представлял из себя достойного наследника короля. Заняв престол, Хенрик продолжил расширять границы Хайриана, дабы увековечить славу своего рода. Новый король грезил о создании империи и взгляд его лёг на южные земли.

В то время, пока создавался Хайриан, не так далеко от его будущих границ, была другая жизнь. Народ, который не разделял взглядов Таргона, решил уйти южнее северных земель. Возглавил их вождь Улфгард. Новые земли славились ценными металлами, поэтому было решено начать усиленную добычу, благодаря которой они смогли бы выторговать у соседних племён зерно и мясо. Так оставшийся народ смог выжить и у него началась пора процветания. Излишки металлов Улфгард пускал на выплавку оружия и амуниции, так как догадывался, что счастье недолговечно, а то что уже было нажито, придётся тщательно охранять.

Славный правитель старался прислушиваться к каждому жителю, за что его очень любили. Вместо убийств, он вёл переговоры, а оружие использовал лишь для защиты от варваров. Некоторые соседние кланы свергали своих жестоких ярлов, которые забирали последние крохи пищи у обычных земледельцев. Кланы, не найдя достойных наследников обращались за покровительством к Улфгарду, чтобы он направлял их. Некоторые жители, которые не приняли управление Улфгарда, организовывали на него покушения, но все они оказались безрезультатными. Складывалось впечатление, что словно сами боги оберегали его. В те тёмные и опасные времена, жителям хотелось спокойствия и стабильности, а он мог дать им всё это. Так небольшие и скудные земли, со временем превратились в широко простирающееся и великое королевство Дорман, в котором верили в добрых богов. Среди множества из них, были такие, как Бог плодородия и любви Хед. Он был в образе оленя с длинными и ветвистыми рогами. В честь него устраивались весёлые оргии, на которых дорманцы занимались любовью и дарили друг другу в знак преданной дружбы обереги. Дорманец, получив такой подарок, знал, что теперь он всегда может обратиться за любой помощью к тому, кто ему его подарил. Также почиталась Богиня охоты и природы Алу, которая направляла стрелу охотника прямо в цель. Она являла собой чёрную волчицу с зелёными глазами. В преданиях говорится, что Алу любила странствовать по миру и изучать жизнь обычных смертных.

Боги помогали процветанию народа под предводительством Улфгарда, но не подарили ему детей. Такова была плата за хорошую жизнь. Улфгард женился несколько раз. Старшая жена умерла от старости, а молодая жена погибла при покушении на мужа. Её вывезли в лес, где Элизабет долго насиловали, а затем четвертовали. Улфгард узнав об этом, поехал мстить убийцам, которые устроили ему засаду и смертельно ранили его.

Перед своей кончиной, король позвал к себе своего младшего брата. В покои из красного бархата вошёл крепкий мужчина с щетиной, глаза его горели холодным пламенем и звали его Розгальд.

— Брат, ты звал меня? — прозвучал встревоженный голос.

На широкой дубовой кровати лежал, покрытый липким потом и морщинами, Улфгард.

— Розгальд, я всю свою жизнь старался сделать всё для своего народа и так как наследников у меня нет, то ты должен принять теперь эту нелегкую ношу. — Он обхватил своей костлявой и синеющей рукой, белую руку Розгальда. — Я даже рад, брат, что это ты сядешь на трон. Знаю, что слова мои скверные, но я люблю тебя и не знаю никого, кому бы я больше кроме тебя, мог бы доверить трон.

Синие глаза Розгальда наполнились печалью и его густые угольные брови начали подрагивать.

— Я не справлюсь, брат.

— Ты ошибаешься! Ты достоин этого, ведь ты кровь моей крови. — Прохрипел немощный Улфгард. — Никогда не забывай, Розгальд, что любовь богов хоть и на нашей стороне, но и богам нужна наша вера в них.

Прищуренные и мокрые глаза Улфгарда начали бесцельно блуждать, а затем застыли, словно потерявшись в тумане. Король издал свой последний вздох и ушёл в мир своих добрых богов, выполнив всё и даже больше в этом бренном мире.

По бледному каменному лицу Розгальда потекли обжигающие слезы. В тот день он взвалил на свои плечи тяжёлое бремя — правление народом.

Начиная от непоколебимых крепостей и до самых маленьких селений с окраин, одиноко стоящих среди бескрайних степей, вплоть до шумных и высоких дворцов, люди выходили провожать своего короля в иной мир. На протяжении нескольких дней все посещали храмы и читали молитвы за упокой Улфгарда. Затем эти же жители большим наплывом отправились в главный замок Дормана, чтобы увидеть своего нового короля.

По каменному полу ступал в высоких кожаных сапогах Розгальд. На голове его сидела корона в форме обруча, украшенная драгоценными и сияющими камнями. За ним нёсся плащ из медвежей шкуры, взгляд его был уверенным и лишь быстро стучащее сердце могло выдать его волнение. Его намеренья были четкими и определёнными, но страх неизвестности порождал неуверенность в его разуме и скапливал у него солёную росу в ложбинке над верхней губой.

Началась новая эпоха и Розгальд должен был доказать всем и себе, что он справится. Не успел он взойти на престол, как ему уже начали приходить шокирующие известия. Возле границ Дормана происходило полнейшее разорение. Собранные войска Хенрика шли словно саранча и никто не мог им противостоять. Некогда свободные деревни, становились разграбленными, а с непокорных крестьян снимали заживо кожу. Тем кому удалось уцелеть, бежали под защиту Дормана.

Вокруг разливался нежно-розовый закат. Хенрик долго вглядывался в передовые крепости королевства Дорман. По его истерзанному шрамами лицу, пробежала самодовольная улыбка.

— Это отродье согласно преклониться передо мной? — прорычал Хенрик, обращаясь к своему посланцу.

— Мой повелитель, наместник крепости ни при каких условиях не сдаст своих позиций. — Гонец вытер рукавом из волчьей шкуры пот со лба.

Слуга вздрогнул от последующего громкого и безумного смеха Хенрика.

— Уничтожьте эту жалкую крепость и пошлите послание их новому ничтожному королю Розгальду! Скажите ему, что он не виноват в том, что его предки являлись трусливой гнилью. Пусть он подумает и начнёт преклоняться передо мной. Если он примет мои условия, то я прощу его и не буду отбирать у них всё до последнего, а ежели нет, то я выпотрошу всех дорманцев до единого!

По прошествию часа, передовая крепость пылала огнем, а ещё через пару часов Розгальд встревоженно читал угрозы Хенрика.

Король Дормана попросил ночью того же дня всех своих жрецов пойти с ним в храм, построенный в честь Бога мудрости Дахмана. Внутри храма стояла огромная статуя птицы, с длинными крыльями, перья которых были похожи на острые лезвия и в когтистых лапах у нее была ветвь мудрости. Перед статуей они до самого утра молились и приносили подношения.

— Великий Дахман, если я пал перед тобой на колени, то значит ты наша последняя надежда. Улфгард говорил мне, что наши братья не смогут быть долго лояльными. — Розгальд поднял глаза вверх. — Мне страшно, но я знаю, что ты мудрый Дахман, понимаешь меня. Прошу дай нам сил и ума, чтобы мы одолели врага. Только ты сможешь направить нас, ибо мудрость твоя во благо, ты не оставишь детей своих. Я никогда в это не поверю! Мы будем вместе сражаться плечем к плечу. Бог и народ должны быть едины и сплочены, а по отдельности нам не выстоять. Верую, мы справимся.

На щебечущей заре, Розгальд вошёл в свои покои, где его ждала обеспокоенная красавица жена. У Тиссы были кофейные широкие глаза и сладкие губы. Пепельные волосы королевы скромно укутывали стройное тело до самого пояса. Розовая кожа её сияла в первых лучах солнца.

— Я не спала всю ночь, Розгальд. — Она подошла к нему и плотно прижалась к его широкий груди. — Мне очень страшно за нас всех, но в глубине души я верю, что нам будет по плечу выстоять.

— Не беспокойся, любовь моя, я приложу все усилия, как и весь народ Дормана, чтобы победить полчища наших врагов.

— Я не сомневаюсь в этом, муж мой! Но если с тобой что-то случится и меня будет ждать рабство, я покончу с собой.

Муж отстранился от жены и боль отразилась в его глазах. Розгальд трепетно приподнял её голову за нежный подбородок.

— Тисса, клянусь тебе, что я никогда не допущу того, чтобы с тобой что-то случилось!

Розгальд припал к её губам и притянул к себе сильнее, начав водить по её хрупкой спине своими большими руками. На ней было лишь тонкое обтягивающее платье, украшенное драгоценной вышивкой. Они продолжали страстно целоваться и от этого перехватывало дыхание. Соски её напряглись и затвердели, а сочная и небольшая грудь покрылась мурашками. Он ощутил её соски через свою льняную рубаху. Тисса запустила свою тоненькую ручку с серебряным браслетом, в его тёмные, как смоль и вьющиеся волосы. Руки Розгальда опускались всё ниже по её спине и достигли упругих ягодиц, которые он начал жадно сжимать. Тисса же почувствовала, как больно упирается ей в нижнюю часть живота, большой член мужа. Она сняла через голову платье и оно бесшумно постелилось на каменный, покрытый шкурами пол. Перед Розгальдом предстали её оголённые груди и он начал упиваясь их сосать, отчего у Тиссы ослабли ноги и ему пришлось подхватить её на руки, чтобы уложить в постель. Розгальд целуя соски, ласкал рукой её влажный и пылающий цветок. Жена начала изгибаться и постанывать, прося его при этом не останавливаться. Розгальду казалось, что он сейчас выплеснется весь наружу, но он знал, что должен держаться ради Тиссы, ведь она так любила долгие ласки, ей всегда было мало мужа.

Она прижалась к его щеке, вдыхая в себя весь аромат своего любимого человека и начала тереться об него. Их глаза встретились и в них читалось счастье, счастье которого не бывает много. Розгальду казалось, что в её тёмных глазах сияют тысячи звёзд и он знал, что только ради этих глаз он и был рожден. Тисса перевернулась и оседлала мужа, прильнув губами к его ушам. Язык её забирался во все изгибы ушей, заставляя Розгальда сжимать простыню в руках и думать о чем-то неприятном, иначе он бы не выдержал. Затем её остренький язычок, словно лезвие, дарующее жизнь, а не смерть, скользнул по его короткой шее, на которой пульсировали мощные вены. Тисса спустилась ниже и зарылась головой в его волосатую грудь, одновременно гладя своим коленом у него между бёдер. Она лизала его соски, а он снял брюки из воловьей кожи. У Розгальда вырвался стон, когда пылающие и увлажненные губы жены, закрались ему в промежность, после чего она начала резко и уверенно водить по всем местам языком. Тисса лишь успела прикоснуться к концу члена, как муж перевернул её на спину и приподняв за талию, вошёл в нее полностью. Двигая бёдрами и целуя её пухлые губы, Розгальд постепенно переходил все ниже, достигая груди.

Ему хотелось видеть взгляд Тиссы, но жена от наслаждения не могла найти в себе силы, чтобы приоткрыть глаза. Тисса унеслась далеко в сказочный мир, где ощущала жар и тепло своего мужа. Долго их потные тела сплетались в наслаждении, пока Розгальд не заполнил её своим тёплым семенем. После чего оба уснули в объятиях друг друга, но сны у обоих были тревожными.

Розгальд совсем скоро встал и отправился созывать совет, так как время не терпит. Судьба двух королевств решится совсем скоро!

Загрузка...