Часть 5

Суровая, по южным меркам, зима всерьез начала отступать, солдаты на постах блаженно щурились на солнце, разогревающем воздух уже до плюсовой температуры. Непривычная для них грязь, накопившаяся за зиму, и упорно смываемая с газонов на асфальт, по неясной причине расположенный ниже газонов, возбудила у солдат коалиции моду ходить в резиновых чулках от защитных комплектов. Широко расставляя ноги, они вышагивали по городу, напоминая инопланетян из американского кинофильма. Добрая половина жителей покинула свои дома еще в первые дни оккупации, оставшиеся же по большей части сидели по домам, выживая кто как мог.

На улицах давно исчезли пробки, лишь автомобили «бизнесменов», которым казалось, было все равно при какой власти торговать, сновали туда-сюда, подвозя товар. Работала и администрация города, в лице оставшихся добровольцев, возглавляемых одним их замов главы Равска, выполняя пока что указания коалиционной комендатуры. В городе тут и там звучали слова «менеджеры», «супервайзеры хаускипинга», «гаднеры», «мерчендайзеры», «промоутеры» и другие «коекакеры». Расплодившиеся стараниями власти бизнесмены стремились не отстать от Запада.

Наслаждаясь изумительно вкусными консервами, Соловей со Светланой сидели на кухне так удачно подвернувшегося им брошенного дома. Кладовые, которые не успели опустошить солдаты коалиции, ломились от продуктов. Дом находился почти напротив Храмовского, в котором у них остались все вещи, и приблизиться к которому они осмелились лишь спустя несколько дней. Оставив Свету в одном из переулков Ясного, Роман пробрался к «объекту» и стал наблюдать. Дом казался необитаемым, если внутри и находился враг, то он ничем себя не выдавал. Через некоторое время Соловей с изумлением обнаружил, что за домом наблюдает не он один; жующий жвачку паренек вел себя так же, как и Соловей, но с другой стороны магазинчика. Может быть, Роману так только казалось но, вспомнив, как их со Светланой пытали, Соловей решил ретироваться, от греха подальше. Опасаясь быть замеченным, он полез напрямик, через изгородь, и совершенно случайно наткнулся на чудесный брошенный дом.

- Пошли, - радостно сказал он Светлане, вернувшись из разведки, - к Витьке не попасть, но мы немного поживем в доме напротив, там они нас искать вряд ли догадаются. Света, там продуктов полно, представляешь? Тушенка!

Последние двое суток они вообще ничего не ели, скрываясь и шарахаясь, как от оккупантов, так и от любых подозрительных людей. В городе их не пустили ни в один дом, даже поесть никто не дал, люди как будто озверели. На выезде из Равска они набрели на небольшую брошенную гостиницу, стеклянные стены неотапливаемых номеров выходили во двор, но на небольшой кухне стояла маленькая дровяная печь, а в отключенном холодильнике еще оставались кое-какие продукты, но были непоправимо испорчены. Вода из крана шла ржавая и такая жесткая, что помытые волосы так и оставались торчать, будто вымазанные в солидоле.

- Как же я проголодалась! - сказала Светка, загружая в рот очередную ложку бобов и щурясь от наслаждения, - еще бы помыться и поспать.

Открывший было рот, чтобы согласиться с заявлением, Соловей, вдруг вытаращил глаза, но не произнес ни слова. Светлана, проследив его взгляд, от неожиданности выронила ложку, звонко забренчавшую по полу. В дверях стоял коренастый парень с ружьем в руке и зловеще улыбался. Как он смог так тихо прокрасться, начинающие мародеры понять не могли.

- Вот вы и попались, - сказал он, по-хозяйски ставя ружье в угол, - ладно, расслабьтесь, я друг Витьки Храмова, зовут меня Володя или Палыч, как вам будет угодно. Да вы ешьте, ешьте.

- Палыч? Да, помню, Витя рассказывал, постой, а как ты нас нашел? - очнулся Соловей.

- Элементарно, это мои консервы. И колбаса, - сказал Палыч и рассмеялся, глядя на их ошарашенные лица, - вы у меня дома, господа.

* * *

Он добрался до дома очень быстро, всего за трое суток. Сначала на велосипеде, потом рекой, потом пешком, обходя стороной населенные пункты, и на попутных машинах, по объездным, преимущественно грунтовым дорогам.

Несмотря на протесты, Палыча накормили и почистили его одежду. Запуганная донельзя дама быстро затащила его в дом, то и дело оглядываясь. Она боялась всего. Боялась за мужа, уехавшего несколько дней назад к родственникам и до сих пор не вернувшегося, за дочь, за дом, чуть не спаленный людьми коменданта и едва не ограбленный бандитами.

Уговорив Тарасова дождаться темноты, хозяйка поведала ему о новом порядке, насажденном в поселке комендантом и его прихлебателями. Комендант был не местный, вроде как из районного центра, при старой власти он, говорят, в полиции работал, но его, то ли турнули, то ли сам ушел. А помощники у него были местные, три лоботряса, они и раньше покоя людям в поселке не давали, а теперь, когда им форму выдали и «блямбы» на грудь повесили, и вовсе распоясались. Однажды, через несколько дней после отъезда мужа, они ввалились к ней в дом и стали издеваться, а встретив отпор, разломали мебель и устроили обыск. Когда уходили, один из них поджег в сарае сено. Едва удалось потушить.

- Уже стемнело, можно идти, - сказала приютившая Палыча женщина, пытаясь что-то разглядеть в темноте за окном, - пойдемте, я вас провожу.

В темном коридоре она замешкалась и, нырнув в кладовую, вынесла и дала ему в руки ружье.

- Нет, не возьму, - категорически заявил Тарасов, - Вам тут оно нужнее, а я еще достану себе.

- Не спорьте, берите, не дай Бог найдут ироды эти. Они ведь его и искали, кто-то донес, что я ночью стреляла, когда ко мне бандиты полезли.

- Бандиты? - переспросил Палыч.

- Ага, слышу, в сенях хрустнуло, это они дверь поддели, ироды проклятые, ну я и перепугалась тогда. Сама не помню, как пальнула, из ружья-то.

Они спустились по тропинке к реке, внизу тихо и редко плескались волны, в сумерках еле видны были очертания прибрежных кустов. Безветрие и мрак окружали их, и Тарасов шел вдоль берега вслед за дамой, ориентируясь больше по слуху.

Лед с реки сошел всего несколько дней назад, и от воды сильно тянуло холодом. Когда они добрались до лодки, вышла луна, сделав видимыми одни предметы, и погрузив во мрак те, что оказались в тени.

- Если вдруг, ну, мало ли, увидите Степана, - сказала она на прощанье, - он такой, знаете, среднего роста, волосы рыжие, его такого далеко видно, в серой куртке он уехал, с воротником меховым. Рюкзак еще синий. Если встретите, так скажите что... скажите, что я его жду. Может... может, помощь ему нужна...

Женщина закрыла рот ладонью, глаза наполнились слезами, она всхлипнула, махнула рукой, повернулась и поспешила от берега, оставив Палыча наедине с лодкой. Палыч стоял, как истукан, сжимая в руке ружье с истертым до белого состояния стволом и лишенным лака обшарпанным прикладом, и глядел на хрупкую фигурку, карабкающуюся вверх к поселку, где ее дожидалась смелая девочка. Он вспомнил парня с синим рюкзаком, того, на станции... А еще о друзьях, отправленных к полосе. Как они там?

* * *

У друзей же к тому времени многое переменилось.

- На протяжении столетий, со времени прихода к власти иноземцев, в стране преобладает деструктивная тенденция, -рассуждал новый помощник Риты, сидя рядом с ней в кресле идущего на посадку самолета. - Медленно, но верно от страны отторгаются территории. А сколько утеряно земель, находившихся под нашим протекторатом и влиянием, и сколько еще предстоит отдать? Земли в Америке, Китае, Польша и Финляндия, Средняя Азия, Закавказье и Прибалтика, Украина, Белоруссия и Молдавия, Дальневосточные и Сибирские области. Теперь Черноморское побережье. Что останется, в конце концов, от русского государства?

- Кого из членов совета это волнует? - спросила у него Рита.

- По большому счету - никого, - ответил помощник, на всякий случай еще раз заглянув в старомодный ежедневник, который он постоянно носил с собой.

- Ну, что же, теперь им придется волноваться по этому поводу, будем вынуждать, - с сарказмом сказала Рита и отвернулась к иллюминатору.

Верхушки лишенных листвы деревьев стремительно приближались. Внизу проплыла дорога с ползущими по ней автомобилями, лес кончился, сменившись заснеженным полем, и через несколько секунд колеса коснулись посадочной полосы. Двигатели взревели, мягко вдавив привязные ремни в животы пассажиров. Небольшой самолет, совершив посадку на бывшем военном аэродроме, шустро подкатил к ангару. Вышедшую из самолета Риту живо посадили в автомобиль, толстенная бронированная дверь глухо захлопнулась и машина бесшумно двинулась в веренице таких же черных лимузинов. Время от времени, обгоняя друг друга, машины неслись в сторону загородной резиденции Горского.

Рита не знала, как повернется ее судьба, но решение было принято. Жалкому существованию среди забитых, выживающих людей она предпочла пройти по лезвию ножа. Рассчитывая только на собственные силы, в глубине души она все-таки надеялась на помощь таинственных друзей, оберегавших ее последние годы.

Милевская согласилась разыскать специалистов Тихой Рощи, оставшейся на отчужденной территории, и возглавить воссозданный институт. Но это будет потом, а пока они с Виктором оставались в Тройке, лишь проводив Риту с дочерью до вертолета.

- Не пойми меня неправильно, - прокричала Рита сквозь свист вертолетных турбин, держа Храмова за лацкан пальто, - но я не хочу, чтобы Ольга всю жизнь думала, что ее отец был подонком. Я расскажу ей правду. Понимаешь, я ведь думала, что ты погиб... тогда я и узнала, что жду ребенка. На следующий день меня отправили домой, а на вертолетной площадке я встретила Антона, он ведь тоже был в Чечне, договаривался о выкупе пленных...

Виктор не поправил ее, сейчас ему было наплевать на Антона и все его дела, он смотрел на Риту, пытаясь ощутить, какими были некогда наполнявшие его чувства к этой женщине. Смутившись, Рита опустила глаза, капюшон ее накидки упал от порыва ветра, поднятого лопастями вертолета, и волосы растрепались, закрыв лицо. Храмов заметил, что Ольга, уже забравшаяся в салон, с любопытством наблюдает за ними сквозь стекло иллюминатора. Он, наконец, понял, что его так смущало в этой, так похожей на Риту девочке. У Ольги были его глаза.

* * *

Вода никак не закипала, мелкие пузырьки, скопившиеся на дне ковшика с яйцами, намертво приклеились и не желали подниматься вверх.

- Может, печь растопим? - оторвавшись от созерцания пузырьков, спросила Светка.

- Из-за яиц? Обойдемся. Вечером дров принесу, и растопим, - откликнулся Палыч с дивана, где он обосновался еще со вчерашнего вечера.

В отличие от всего поселка, в доме было электричество. Оригинальный, установленный на крыше, безлопастной ветряк, и геотермальная установка давали немного, но для обогрева дома и работы самых необходимых приборов хватало. Чтобы не привлекать излишнего внимания, свет не включали, пользуясь по вечерам свечами. Тарасов блаженно расположился на своем уютном диванчике в гостиной и обдумывал план действий.

Накануне, наладив быт, и убедившись, что гости смогут управляться самостоятельно, он заснул, впервые за несколько недель, по-настоящему, ощутив себя дома. Сегодня он откопал свой видавший виды ноутбук и попробовал связаться с Мариной, как она его инструктировала. Поначалу у него ничего не получилось и он, несколько раз повторив операцию, уже собирался бросить это занятие, но вдруг на экране появилась заставка соединения с логотипом программы, а потом и сама Милевская.

- Палыч, я тебе говорила - один раз вызывать, а не шесть! У меня чуть инфаркт не случился, так трезвонил, - радостно пожурила она Тарасова, - ты чего так долго? Мы тут уже не знали, что и думать!

- Да я пару дней зависал у приятеля в деревне, а вообще, даже очень быстро добрался. Вы как там? Нормально, Виктор с Лехой по делам пошли, я дома сижу, работаю. Рита нашлась, жива-здорова, с Ольгой улетела сегодня в Москву.

- Рита? В Москву?!

- Ну да, представляешь? Она все это время в Тройке была, в школе работала, мы Ольгу пришли устраивать и к ней попали.

Вкратце поведав Палычу о таинственных людях, пригласивших Риту на совет, Марина рассказала о том, чем собирается заняться в ближайшее время. И что ей наверняка понадобится его помощь в Равске.

- Во, дела! А у нас тоже новости, Рома со Светланой у меня дома, все нормально, Храмову привет передают.

- Да ты что! Как ты их нашел?

- Никак, прихожу домой, а они там сидят. Консервы мои лопают, чуть не подавились, когда я их застукал. Вот, посмотри на них сама, - Палыч развернул камеру в их сторону.

Соловей со Светланой заулыбались и приветственно помахали руками. Марина рассмеялась и попросила Палыча выключить компьютер, договорившись связаться вечером.

- Давай заканчивать, не дай Бог, какой-нибудь гаденыш проследит. Ты сам-то как? Что делать собираешься? Там ведь сейчас опасно, наверное...

- Не знаю еще, сориентируюсь в обстановке, а там видно будет, ладно, Мариночка, пока, Витьке привет передавай!

Чем хотел заняться в ближайшее время Тарасов, было написано у него на лице, но вот как это сделать наилучшим образом, тут необходимо было хорошенько подумать. Дождавшись вечернего разговора, Роман побеседовал с Храмовым и изъявил желание пока что перебраться к нему в Тройку. Палыч оставался в Равске, по крайней мере, на ближайшее время. Марина попросила его разыскать нескольких людей, когда-то работавших с ней в Тихой, а еще у него чесались руки...

Телевидение работало, по всей видимости, в Равске со светом все было в порядке. Показывали несколько лишенных какой-либо политической направленности местных программ, и пару новых коалиционных каналов, на которых передачи вели красивые, потрясающе продвинутые, и настолько же беспринципные молодые девушки и парни из местной телевизионной молодежи. Они яростно рекламировали широкие возможности и свежесть новой власти, а также выставляли в дурном свете и так не очень успешную политику России. Перебрав все имеющиеся каналы, Палыч остановился на новостном.

На следующее утро, оставив Соловья и Светлану складывать вещи в дорогу, он отправился в Равск, по одному из данных Милевской адресов. Там жил молодой паренек, который, как говорила Марина, может помочь разыскать нужных ей людей. Заодно Палыч хотел разведать, не врут ли в новостях, что в связи с нормализовавшейся обстановкой коалиционные силы убрали половину пунктов пропуска.

Вывести путешественников с оккупированной территории он решил сам. Вечером они намерились пешком добраться до реки. Палыч, как обещал, оставил лодку в указанном месте, но забрать ее было некому. Тарасов не сказал хозяйке, что мужа ждать не стоит, что он своими глазами видел, как парень погиб. А вдруг это был не он? Палыч решил, что обязательно вскоре вернется в поселок на крутом берегу реки, и сделает все, чтобы никто не посмел обидеть ни эту славную отважную девочку, ни ее несчастную мать.

* * *

Как ни странно, судя по толкавшимся на остановке людям, автобусы ходили, но павильончик, в котором Палыч обычно покупал пиво, был закрыт. Зато вдоль центральной улицы раскинулся спонтанный рынок, где торговали всем, от водки до трусов. Коммунальные службы с приходом оккупантов впали в анабиоз, но люди почему-то этого не учли, и продолжали бросать мусор где попало, добавляя новый к оставшимся после зимы «подснежникам». Казалось, что поселок по неясным мотивам построили прямо на свалке.

Опасаясь последствий железнодорожного приключения, Тарасов не пошел регистрироваться у коменданта, и на свой страх и риск влез в подошедший автобус до Равска. При выезде на трассу коалиционные войска организовали контрольно-пропускной пункт, перегородив всю дорогу бетонными блоками и заняв двухэтажную придорожную гостиницу. Машины, подъехав, останавливались для досмотра. Солдаты либо лезли проверять, либо махали руками, разрешая двигаться дальше. Медленно проехав сложную змейку из бетонных блоков и колючей проволоки, машины вновь останавливались и ждали, когда им освободят дорогу, убрав сложные конструкций из металлических реек с шипами. Автобус пропустили без досмотра и, миновав заграждения, он помчался в сторону города.

- А что, тут не досматривают? - спросил Палыч у стоящей рядом пожилой тетеньки.

- У моста будут проверять, всех высадят и будут проверять, -охотно пояснила она, - и чтобы пропуск был, и отметка вчерашняя стояла, а у кого нет, того волокут в конторку, там и оставляют.

- У моста? - переспросил Палыч.

- Ну да, перед мостом, как в город въезжать, прямо там и проверяют.

Палыч протиснулся к выходу и нажал на кнопку сигнала. Водитель не отреагировал. Палыч нажал еще, и еще раз. Наконец автобус притормозил, и он вывалился из набитого людьми салона на обочину, вдыхая холодный туманный воздух. Помахав водителю в зеркало, Тарасов побрел назад, к роще, которую они миновали минуту назад. На трассе было непривычно мало машин, солнце не проглядывало сквозь сплошную завесу туч, но было светло. Странная тишина царила на дороге.

Еще издали Палыч заметил отблеск среди стволов деревьев и, тут же нырнул в кювет.

Пройдя рощу, Палыч неведомо каким чувством, видимо, сказались не ушедшие навыки спецназовца, ощутил близость военного бивака. И не ошибся. Обостренный слух его уловил радиопереговор.

- Град, Град, ответь Туче. Град, я Туча, прием. Град, я Туча...

«Град» не отвечал, и «Туча», видимо, нервничал, вызывая снова и снова. Наконец «Град» ответил.

- Туча, я Град, иди в зад, успокойся, все тихо.

- Град, я Туча! - вещал обрадованный голос, - ты почему молчал? Град, я Туча...

«Град» опять молчал и «Туча» понял, что лучше действительно, успокоиться.

- Товарищ подполковник, там мужик пришел, - доложил кто-то из солдат.

Подполковник, а это был, как потом оказалось, Анатолий Градов, рослый, крепкого телосложения, еще молодой голубоглазый мужчина удивленно обернулся. Радист, лежащий рядом, недоуменно пожал плечами и показал назад, в сторону явившегося им чуда.

Градов выставил охранение по всем правилам, но оно прозевало гостя. Тот спокойно стоял у березы и ждал. Почувствовав себя весьма неловко, Градов отдал радисту гарнитуру, сбросил с себя теплоизоляционную пленку, поднялся и не спеша двинулся к пришельцу, держа автомат за цевье.

- Солдатика не ругайте, он бы все равно меня прозевал, -сказал Палыч.

- Кто таков? - строго спросил подполковник, пристально глядя на визитера. На его усталом лице трудно было прочитать какие-либо чувства, однако Палыч как будто наперед знал его мысли.

- Майор запаса Тарасов, спецназ, - представился Палыч, - а вы тут, судя по всему, в засаде?

- В засаде, - со вздохом подтвердил Градов.

Обернувшись, он заметил, что все бойцы смотрят в их сторону, и сделал жест, означающий: чего уставились, наблюдайте, как вам сказано.

- Сколько у тебя народу?

- Двенадцать тут и шесть в охранении, - ответил Градов.

- Многовато, а на кого засада?

- А ты, с какой целью интересуешься?


- Поучаствовать хочу, - сказал Палыч и изобразил на лице свою слегка зловещую улыбку.

- Милости просим, - показал Градов в сторону набросанного рядком хвороста.

- Полная фигня, - сказал Палыч, - сворачивай лавочку, ничего не выйдет.

- С чего ты взял? Выйдет, - возразил Градов, - я что, в первый раз? Мы и не такую колонну били! Я за ними две недели уже наблюдаю. Полные кретины.

- Ты место выбрал не то, - стараясь не обидеть, как можно мягче объяснял ему Палыч, вот ты лишь надеешься на их разгильдяйство, а надо быть уверенным в успехе. Надо все делать так, чтобы у них не было шанса даже тогда, когда они будут знать, где сидит засада, понимаешь? И людей у тебя слишком много. Тебе уходить надо будет быстро, а за тобой табун поскачет. Давай так, Толя, мы с тобой подумаем, и все у нас получится. А сейчас не мучай бойцов, сворачивай лавочку.

Градов осматривал окрестности, кивал головой и щурился. Что этому человеку можно доверять, подполковник почуял сразу, и больше вопросов не задавал. За то короткое время, пока он бродил по лесам и прятался от коалиционных войск, он повидал достаточно. Научился выживать и научил этому оставшихся бойцов. После боя в порту от его батальона осталась треть, а одна рота погибла вся, забаррикадировавшись на этаже касс и до последнего отбивая атаки морпехов Коалиции. Потом туда прилетела большая крылатая ракета и все здание обрушилось. А как они бились! И это без ротного, который погиб в первые минуты боя.

Они ушли в горы и били там врага, столько, сколько могли, насколько хватало сил. Никто не жаловался, никто не просился «на ту сторону». Но их тоже били, враги быстро учились, и им пришлось уйти. Теперь у Градова осталось всего тридцать солдат и ни одного офицера. Они оборудовали базу в заброшенной ферме недалеко от города, и долго не решались ни на какие действия. И вот теперь, досконально изучив обстановку, взвесив все «за» и «против», Градов наконец решился укусить неприятеля побольнее. Ему было жаль терять своих людей, и он долго и тщательно готовил эту засаду. А тут пришел безногий майор и все перечеркнул.

* * *

Несмотря на промозглый день с туманом, среди которого проглядывали еще голые влажные ветви огромных деревьев, окружавших все строения загородного дома, настроение у Риты было приподнятым. Тяжесть предстоящей встречи с не очень приятными господами улетучилась, на душе стало светло и радостно. Даже предстоящие трудности не страшили нового главу Совета. Все присутствующие функционеры, даже два засланца, об истинных намерениях которых ей уже подробно рассказал Марат, не рассматривали ее как угрозу. Пока этого было вполне достаточно. Теперь можно было начинать действовать. Постепенно она закрутит гайки, рычагов для воздействия у нее достаточно, и самый большой и надежный их них - деньги.

Попрощавшись со всеми и вдоволь насмотревшись на пластмассовые улыбки, Рита уселась в кресло, бывшее когда-то креслом Горского, велела позвать помощника и принялась изучать все, что произошло за время ее отсутствия.

События, произошедшие в стране за эти годы, обретали полноту и в большинстве своем находили объяснение и корни в делах «империи» Горского. Трудно было понять мотивы, по которым Антона так долго терпел «Татар», она спрашивала Давида об этом, однако он лишь пожал плечами. Еще она начинала осознавать, что ей дали полную свободу действий. Бросили в воду, и - выплывай как хочешь. С одной стороны это ее страшило, а с другой, воодушевляло. Возможности, раскрывшиеся ей теперь, могли позволить провернуть любые, самые невероятные дела. И первым делом, которое она задумала, стала подготовка базы для коренного изменения информационной обстановки.

Жажда деятельности поглотила Риту с головой. Наотрез отказавшаяся ехать в пансион, Ольга слонялась по длинным коридорам, иногда проходя мимо кабинета и убеждаясь, что мама все еще не освободилась.

Несколько суток, с короткими перерывами на отдых, Рита провела в загородном доме. Наконец, наступил день, когда она убедилась в том, что полностью владеет ситуацией. Отдав распоряжение вызвать Милевскую, она легла на кровать и провалилась в долгий тяжелый сон. Ей снились жаркие цеха, где грохотали и двигались громоздкие механизмы, она бежала по узким железным мосткам, стараясь найти выход, она знала, что ее преследуют страшные люди, но не видела их. Под мостками тек жидкий металл, а перила были тонкие и ржавые.

Поздним утром, когда она смогла пересилить себя и слезть с кровати, ей сообщили, что самолет с Мариной и Виктором вылетел, и к вечеру они будут здесь. Рита уже обсудила с Милевской наиболее подходящие места для развертывания Центра и остановились на неприметном городке Чертково, оставшемся после расформирования авиационного полка. Надежные коммуникации и добротные здания, старый, но еще пригодный аэродром, вполне годились для размещения нескольких сот сотрудников. Один из институтов уже был сориентирован о предстоящей работе по обустройству Центра, но эта проблема лежала целиком на Милевской, и Рита старалась не лезть в нее по мелочам. Главной задачей на самом деле было отыскать и собрать специалистов, чем и должна была заняться Марина и, как надеялась Рита, Храмов.

* * *

Виктор просматривал разложенные в изобилии журналы, в соседнем кресле дремала Марина. Кроме них в самолете был лишь экипаж и трое сотрудников службы контроля - на дежурстве. Солнце по левому борту почти не сходило с места, слегка обгоняя его, личный самолет Риты летел на базу. В журнале были красочная реклама продукции предприятия «Ливии» -большие ящики на полозьях, сложной формы короба и, привлекший внимание Храмова солдат в каске, бронежилете, со зверским выражением на вымазанном краской лице. Виктор мельком пробежал строчки и испугался простоты пришедшей ему идеи. Вот это бы применить... Сосредоточившись и несколько раз перечитав статью, он решил, по прилету, посоветоваться с Маратом, неужели такая простая мысль никому до сих пор не пришла в голову? Нет ли тут подводных камней? А может быть это просто никому не нужно?

- Ну, да, а как же! - сказал Марат, откинув журнал в сторону, - ты знаешь, сколько стоит такая игрушка?

По поручению Риты он лично встретил самолет и теперь вез их в загородный дом. Они с Храмовым посадили Марину в броневик, а сами устроились в другой машине, Милевская плохо переносила перелеты и только лишь за ней захлопнули тяжелую дверь, откинулась на мягком сиденье и опять уснула.

- Эти штуки несколько лет назад сочли нерентабельными, и закупать для армии не стали. Я слышал о разработках. А чего это ты так заинтересовался? Ну, допустим, имеем мы пусть даже сотню таких игрушек, и что?

- А то! - Виктор рассказал о пришедшей ему на ум идее, глаза у него горели, он весь сиял, - А давай пошлем парочку в Равск, Тарасову, на парочку у Риты наверняка денег хватит теперь? А?

- На парочку? - усмехнулся Марат, - парочку тысяч...

* * *

«Штуки», о которых шла речь, очень бы пригодились Палычу и Толе Градову, который уже собрался было сворачивать лавочку, вняв весомым аргументам Палыча.

- Командир! - послышался вдруг тихий встревоженный голос сзади, - командир! едут!

- А, черт!

Градов метнулся к радиостанции, но не успел, пока он надевал гарнитуру, слева вдалеке раздался мощный взрыв. Несколько секунд спустя послышался рев двигателей и показался первый, несущийся по дороге бронетранспортер.

- Поздно, - тихо сказал Градов, - всем готовность! Вася! Жди, жди, так... давай!

Солдат Вася замкнул цепь, и бронетранспортер отбросило в кювет чудовищным взрывом, на дороге образовалась огромная воронка, в которую, не успев затормозить, уткнулся второй. Остальные машины сгрудились у образовавшейся пробки, рыскали в поисках противника стволы пулеметов на турелях и башнях. Лишь одна машина успела выплюнуть очередь в сторону леса. Одновременно, залпом ударили гранатометы, огненные шары впились в бронированные борта, легко прожигая их, некоторые машины вспыхнули, у иных сдетонировал боекомплект, мгновенно превращая экипажи в пыль. Через несколько секунд колонна полыхала, оставшиеся в живых, оглушенные, выползали из машин, валились на дорогу, вставали и тут же падали, изорванные и изрешеченные пулями. Наконец движение прекратилось, в сизом жарком мареве жил лишь плавящийся металл. Казалось, уже было не в кого стрелять, но бойцы, будто в бессознательном состоянии, давили на спусковые крючки, опустошая магазины и ленты, выражая тем всю свою ненависть к оккупантам.

- Прекратить огонь! - скомандовал Градов.

Но слева выстрелил гранатомет, гладкая стенка цистерны исказилась, поплыла и загорелась, на дорогу хлынули потоки горящего топлива. Опять заколотили пулеметы.

- Я сказал прекратить огонь!

- Прекратить огонь! Прекратить огонь! - повторили за ним несколько голосов.

Пулеметы смолкли, бойцы затихли, не шевелясь, в ожидании команды. Палыч, все это время наблюдавший за боем, лежа в небольшой рытвине, поднялся и подошел к Градову.

- Уходим? - спросил он.

- Да, быстро! Всем покинуть позиции, все ко мне!

- Ты как будешь уходить?

- По лесу до реки, потом к плотнике, а что? - ответил подполковник, - быстро, быстро, бегом!

- Видишь линию кустов, вон там, на поле? - показал Палыч на темную полоску, видневшуюся на горизонте.

- Ну, вижу.

- Там русло ручья, по нему можно выйти к железке, а там вдоль насыпи к Мармашу, так будет лучше.

- Ты поведешь? - спросил Горский, пристально взглянув на Тарасова.

-Да.

- Ладно, давай. Всем накинуть «термак»! Ковылин, проверь все ли на месте. Кто ранен?

- Все целые, товарищ подполковник! - ответил коренастый сержант с широким измазанным сажей лицом.

- Да, еще, - громко, чтобы все слышали, добавил Палыч, входя в роль проводника, - пойдем через колонну, всем быть начеку, могут пальнуть, если кто остался еще там живой. Оружие подобрать, магазины, каждый по одной винтовке берет, не больше, будем идти быстро.

Сержант Ковылин вопросительно посмотрел на командира. Тот кивнул. Засада двинулась к дороге, бойцы, закутанные в импровизированные плащи из термопленки, сбегали по крутому склону к горевшим машинам. Палыч нырнул в открытую дверь одного из бронетранспортеров, парни подбирали оружие и боеприпасы и спускались под откос на поле. А Тарасов выбрался из недр машины с чемоданчиком, догнал Градова и осмотрел солдат, оценивая количество навешанного на них оружия.

- А теперь за мной, не растягиваться, не отставать, в колонну по одному, ты замыкаешь, - ткнул он пальцем в сержанта и двинулся по полю.

Глухо бренча железом и тяжело дыша, колонна бойцов затрусила за Палычем. Пробежав около километра, они достигли линии кустов и тяжело повалились в глубокое русло никак не соответствовавшее протекавшему по нему скудному ручейку. В стороне дороги послышался гул, винты подлетевших вертолетов со свистом рассекали воздух. Пригнувшись, бойцы, вслед за командиром, прижались к стенке обрыва. Спустя пару минут Тарасов, поплотнее закутавшись в пленку, полез посмотреть, что делает противник. Один вертолет сел у дороги, среди догорающих машин копошились люди, еще два вертолета кружили над лесом. В поле никто даже не смотрел.

- Все, теперь быстро за мной! - скомандовал Палыч и побежал вдоль ручья, то и дело оглядываясь на пыхтевших и обливающихся потом солдат.

Теперь Градов замыкал колонну, подгоняя отставших. Он думал о том, что этот майор оказался прав, не появись он здесь, выловили бы их всех в лесу, как пить дать. Он был благодарен Тарасову за спасенных бойцов, ведь это самое большое, что может сделать один человек для другого.

Еще больше его радовало то, что он сейчас не один, последний остававшийся с ним офицер, молодой парень, лейтенант, погиб еще в горах, не слишком умно бросившись прямо под пули. Кому было нужно такое геройство? В тот день они перебазировались на новое место и по дороге нарвались на засаду коалиционных сил. После недолгой перестрелки парень поднял своих солдат в атаку и первым ринулся на пулемет. Очень глупо, надо сказать, но чувство жалости к молодому офицеру пересиливало злость, как раз из таких и получаются достойные и выдающиеся офицеры. Просто не повезло парню, вот и все. Но с тех пор Градов остался один, без поддержки и без связи. Скорее всего, никто не знал о его отряде, многие люди отказывали им в помощи, за все время ни один человек не пожелал присоединиться к ним. Тарасов был первым. И, как оказалось, очень нужным бойцом.

Оставив отряд Градова на базе, Тарасов отправился в город. В этот день он все же успел выполнить поручение Милевской.

* * *

- Ну, что, готовы? - спросил Палыч у открывшего ему дверь Соловья, - вот, принимайте пополнение!

За ним в прихожую протиснулись маленькая женщина и длинный парень с двумя сумками. Больше никого пока забрать не удалось, у кого семьи, кто-то не мог уйти сегодня, но большинство, с кем говорил посланный паренек, к которому Палыч попал лишь под вечер, выразили готовность к переезду на Большую землю. А когда узнали, что их разыскивает Милевская, и вовсе воспряли духом. Эти же двое пожелали идти немедленно, встретились с Тарасовым уже поздним вечером на окраине города и проселками добрались до Калинино. Светлана с Соловьем к тому времени извелись, вещи в дорогу собраны, давно остывший ужин сиротливо ждал на столе.

- Чуть на патруль не напоролись! - сказал Палыч, - перед самым домом. Повадились, козлы, ходить по ночам, так бы и пристукнул в темном переулке, да времени нет на них!

Наскоро перекусив, группа перебежчиков под руководством Тарасова попрыгала на месте. У длинного парня забренчало в сумке. Палыч помог ему переложить вещи, заставил еще раз попрыгать, оглядел всю компанию и скомандовал: на выход.

Путь до реки они преодолели за два часа, тучи скрывали луну, и местами приходилось продвигаться чуть ли не наощупь. Лодка была на месте. Тряхнув стариной, Палыч замаскировал ее так, что сам еле нашел.

Когда рассвело, они были уже на полпути к поселку, Володя решил обязательно проведать гостеприимную хозяйку лодки, заодно узнать обстановку и подумать над дальнейшим маршрутом. Русло реки сузилось, грести становилось все труднее, пришлось выбрать удобное место, причалить лодку и отправиться дальше пешком. Знакомые очертания спускавшихся к реке домов вскоре показались из-за холма, Палыч оставил всех отдыхать в низине, а сам отправился на разведку.

На месте знакомого дома было пепелище, он остановился у уцелевшей ограды, огляделся, щемящее чувство подкралось и сдавило все его существо, не давая мыслить здраво.

- А что с хозяевами случилось? - спросил он у проходившей поодаль женщины.

- Дак, у Востряковых они, вон в том доме с синим забором, - ответила женщина и подозрительно оглядела Палыча.

Она хотела что-то спросить, но видать передумала, махнула рукой, опустила голову и поковыляла дальше. Тарасов направился к указанному дому, прошел вдоль высокого забора, через который свешивались ветви деревьев окружавшего дом сада, и постучал в закрытые ворота. Звякнула цепь, послышалось дыхание подбежавшей к воротам большой собаки.

Дурная, не гавкнула даже, может цапнуть, - подумал Палыч и решил не вламываться за ограду без хозяев. Он отошел подальше и попытался заглянуть через забор, в этот момент дверь открылась и в проеме показался пожилой мужчина в наброшенной на плечи кожаной куртке с меховым воротником.

- Вы ко мне? - спросил он и поправил очки в тонкой оправе.

- Здравствуйте, - ответил Палыч, - мне сказали, вы у себя погорельцев приютили, а я к Оксане приехал.

- Вы, наверное, от ее мужа?

- Нет, я Владимир, могу я с ней поговорить?

- Да, да, конечно, проходите пожалуйста, - вежливо, но без воодушевления ответил мужчина и посторонился, пропуская Палыча во двор.

Тарасов, косясь на действительно страшного пса, казалось, исподлобья наблюдавшего за ним, прошел к дому. Девочка уже выглядывала из дверей и улыбалась ему, держась за косяк и раскачиваясь.

- А мы теперь здесь живем! - заявила она.

- Да, я вижу, - ответил Палыч и легонько погладил ее по голове, - а где мама?

- Моя мама там, - протянув руку с вытянутым пальцем, она указала в глубину дома.

- Ей нездоровится, - добавил хозяин дома, - она в гостевой отдыхает, малость на пожаре пострадала, если бы не девочка, мы бы и не успели.

- В смысле, как не успели?

- Ее в бане закрыли вместе с дочкой и подожгли.

- Кто?! - изумился Тарасов.

- Известно кто, Базыкин с другом своим, полицаи наши.

- И что они? Как...

- А что им будет, смеются только, вон, сегодня с утра видел их, уже «зенки залили», Оксана девочку через окошко только и успела просунуть, она к нам, вот, еле успели. Да вы проходите.

Оксана лежала на кровати, лицо было слегка обожжено, бровей и ресниц не было, на голове повязан платок. Она улыбнулась и привстала, пристроив поудобнее подушку. Палыч вошел и молча сел на край кровати.

- Здравствуйте, Володя, а я тут приболела слегка, но вы не обращайте внимания, как вы, добрались до дома? Все хорошо?

- Да, все в порядке, вы-то как себя чувствуете?

- Уже хорошо, давление было большое, теперь нормально. Волосы только вот...

- Ерунда, - сказал Палыч, улыбаясь, - это дело поправимое, все будет в порядке. Я вас заберу отсюда, чего доброго они еще и этот дом спалят.

Оксана несколько секунд молчала, глядя в сторону, ее глаза наполнились слезами.

- Я не могу, - сказала она сдавленным голосом, - муж должен вернуться.

- А мы ему записку оставим. Все, собирайтесь, вам пятнадцать минут на сборы, я подожду снаружи. И не возражайте! - оборвал он открывшую было рот Оксану, - хотите, чтобы и этот дом спалили?

Оксана явно не хотела, чтобы спалили и этот дом, и кивнула головой.

* * *

Переправившись на другой берег, перебежчики двинулись дальше. А через день были уже в ближайшем поселке на нашей стороне, откуда Палыч связался с Мариной и сообщил приятные для нее известия. Через несколько часов их забрали и увезли на ближайший аэродром, а оттуда самолетом доставили на место, во вновь возрождаемый Центр. Отправив всех устраиваться, Храмов с Палычем до глубокой ночи рассказывали друг другу о своих приключениях и мыслях, пока Виктор не понял, что друг, сидящий напротив, спит.

На следующий день они были у Риты и излагали идею Храмова, горячо поддержанную Палычем. А еще через три дня представители завода уже показывали свое изделие на полигоне. Из присутствующих мало кто понял что, в сущности, происходит. На демонстрации присутствовала группа чиновников от военного министерства, один из них пообещал поднять вопрос о принятии на вооружение данного образца на ближайшем совещании у министра. Наверняка он смутно представлял себе все перспективы и вряд ли понимал, какие будут последствия применения такого оружия, и дал обещание лишь из вежливости.

- Я даже не знаю, что делать, - сказал Виктор, отойдя с Ритой в сторонку, - эти господа ничего не поняли и ничего не решают. Наверное, я чего-то не понимаю, но у меня складывается впечатление, что и китайцы и «коалиция» всех здесь устраивают, и никто ничего делать не собирается. Не может же быть, что все у нас такие тупые, если не хуже?

- Ты правильно понимаешь, - сказала Рита и задумчиво уставилась на копошащуюся вдали пехотную роту, на которой проводили испытание.

К Рите подошел представитель завода, пожилой дядечка в черной меховой куртке, извинившись, поинтересовался произведенным впечатлением.

- Можете начинать производство, - ответила Рита, - когда может быть готова первая партия, скажем, в двести единиц?

- В двести?! - удивился тот, - я уточню, Маргарита Сергеевна, мы и не думали о таких объемах, вы же знаете, цена...

- Вот и подумайте, и я уже сказала - первая партия, будет и вторая и пятая, так что о цене будет разговор отдельный, и предупреждаю, вы лично ответите в случае утечки информации. На первую партию вам пять суток.

- Пять суток?! - растерянно пробормотал дядечка.

- Если у вас возникнут проблемы, мешающие выполнить заказ в указанный срок, немедленно информируйте меня, я решу эти проблемы.

Дядечка выразил понимание важности момента и откланялся, и Рита снова увлеклась клоунадой, развернувшейся на поле перед смотровой площадкой, с улыбкой сопровождая взглядом снующих между машин «зеленых человечков», как их назвал один из министров обороны.

- Ну что, Витя, - наконец сказала она со вздохом, - что делать будем? Эти военные нас не поддержат... нет, с деньгами проблем нет, а вот с людьми...

- Ты знаешь что, отправь Ольгу куда-нибудь подальше, лучше за границу, тут у нас может всякое случиться, - сказал Виктор, - да, и вот, передай ей, я тут привез, так, безделушка.

Рита посмотрела на протянутую ей небольшую коробку.

- А сам-то что?

- Рита! Ну, я уезжаю, а ты передай, ладно?

- Ладно, давай, передам, - ответила она снисходительно, - в пансион поедет, пока все не успокоится, ты прав, нечего ей тут сейчас делать.

- Палыч! - позвал друга Храмов, - подойди, пожалуйста.

Тарасов с серьезным видом подошел к ним, весь - внимание.

Он не то, чтобы робел, но очень деликатно обращался к Рите с тех пор, как она заняла пустующее место председателя.

- Володя, мы тут обсуждали вопрос применения этих игрушек, что думаешь по этому поводу?

- Что думаю? Отличная вещица. Надо применить, надо так применить, чтобы мало не показалось! И как можно быстрее.

- Кто будет применять? - ни к кому не обращаясь, спросил Храмов.

Они ясно понимали суть проблемы, но никто из них не представлял путь ее решения. Если страна не хочет ничего делать, то кто сможет?

* * *

Однако план операции был составлен за четверо суток, составлял его бывший командир Палыча полковник Бобров, в единственном лице. Боброва одно время долго держали в тюрьме по надуманному обвинению в терроризме, и еще черт знает в чем. Была история. Но потом его удалось освободить. Нашлись на то люди.

Сам Тарасов успел за это время посетить окрестности Равска, а Марат - добыть нужные разведывательные сведения. Спустя два дня в разных частях оккупированной территории должны были сосредоточиться восемнадцать групп. Их основой были добровольцы из числа действующих и вышедших в запас ветеранов специальной разведки и схожих подразделений других ведомств, разысканные, мобилизованные и в срочном порядке доставленные на базу в Чертково.

Несмотря на очевидные трудности, все мероприятия пока что удавалось сохранить в тайне, переход групп на «ту сторону» готовил Тарасов, Виктор напросился выехать с ним на место, и Марина, скрепя сердце, отпустила его на два дня. За время, проведенное в Чертково, она успела поручить ему много важных дел, и Храмов, проявив вдруг достойные организаторские способности, рьяно принялся за них. По результатам его деятельности можно было сказать, что в нем дремал незаурядный руководитель. Специалистам, призванным для организации Центра, он спать не давал, периодически «гонял» их за качество и сроки, проводил «мозговые атаки», они со скрипом, но начинали понимать важность момента, и бегали за Виктором как привязанные песики.

Полностью удовлетворенная его работой Милевская собрала вокруг себя нескольких проверенных старых сотрудников и, не отвлекаясь на мелочи, всецело занялась научной стороной дела.

А в загородной резиденции обстановка нагнеталась с каждым часом. У Риты прошла важная встреча, в результате которой не получилось заручиться поддержкой правительства, уклончивый ответ его главы никак не соответствовал важности вопроса. Несколько минут назад она связалась с Давидом. Он как-то спокойно и даже с юмором отнесся к ее переживаниям, сказал, что к ней подъедет другой представитель, и чтобы она не волновалась и поберегла здоровье. Рита заперлась в кабинете и пыталась избавиться от чувства бессилия, когда на планшете появилось сообщение о вызове.

- Слушаю, - ответила она твердым голосом, стараясь не проявить последствия минутной слабости.

- Маргарита Сергеевна, на территорию заехал начальник Генштаба. Сообщили - вы ждете.

- Да, да, - спохватилась Рита, удивленно догадываясь, о ком говорил Давид, - как поднимется, просите.

Она не думала, что ее так открыто станут посещать столь высокие гости. А главное, что они имеют отношение к «Гатару». Машинально оглядев кабинет, Рита удовлетворилась обстановкой, поудобнее устроилась в кресле и, в ожидании гостя, попыталась сделать анализ ситуации. Спустя несколько минут двери раскрылись и узнаваемый по передачам новостей хмурый генерал мягкой походкой прошел в кабинет.

- Рад вас видеть, наслышан, Маргарита Сергеевна, надеюсь, наш общий друг вас оповестил, что я заеду?

- Да, но я и представить себе не могла, что это будете вы, -ответила Рита, смущенно улыбаясь в ответ, - располагайтесь, пожалуйста.


- Спасибо. Ну что, не порадовал вас наш «немецко-фашистский товарищ»? - впервые улыбнулся гость.

- Кто? А, - засмеялась Рита, догадавшись, что речь о немецком происхождении предков председателя правительства, -поняла. Нет, не порадовал, и это меня огорчило. Я надеялась на более конструктивный диалог.


- Ну, не стоит переживать, он уже ничего не решает.

- Не решает? - переспросила Рита.

- Погодите немного, Маргарита Сергеевна, буквально несколько дней, и вы убедитесь, что все меняется, - с улыбкой ответил генерал, и продолжил, - мне обрисовали суть проблемы. Не скажу, что полностью согласен с ходом событий, но, в конце концов, все мы стремимся к одной цели - обеспечить людям безопасность и достойные условия для жизни, ведь так, Маргарита Сергеевна?

- Да, вы правы, но давайте вернемся к нашей проблеме. Что вы предлагаете? Нам нужно одно - политическое решение, без оговорок и слюней.

- Как вы четко сформулировали, - отметил гость, - слюней не будет, могу дать гарантию. Когда вы собираетесь провести операцию?

- Послезавтра, - ответила Рита.

- Помощь нужна? Надо же, вы наверное в курсе всего? Вот так, стараешься, скрываешь, а тут вот оно как... Нет, спасибо, никто не должен знать, сил уже достаточно, - поблагодарила его Рита.

- Можете мной располагать, звоните в любое время, буду ждать. Надеюсь на успех, и сделаю все, от меня зависящее. А сейчас позвольте откланяться, - сказал он, поднялся, пожал протянутую руку и, ушел.

Рита сделала выдох и попыталась привести себя в порядок. Красные лампасы подействовали на нее гипнотически, а простая, но в то же время властная манера разговора генерала, действовала подавляюще.

Ну что ж, - подумала она, - если такой человек обещает, ему хочется верить.

- Найдите Ольгу, - сказала она, нажав на клавишу.

Напряжение начало спадать, и Рита решила уладить еще один беспокоивший ее вопрос. Она понимала, что никто не даст гарантии успешного окончания их кампании, боялась и не до конца доверяла окружающим ее людям. Лишь двое из них не вызывали у нее подозрения и беспокойства - Милевская и Храмов. Рита еще раз спросила себя, посильную ли ношу она взвалила на свои хрупкие плечи? Да, она хотела этого и была готова, все время, проведенное в Тройке, она размышляла и анализировала все, что происходило с ней раньше и то, что происходило после ее мнимой смерти. И вот, настал момент, когда она может применить все свои умения, использовать весь потенциал «империи» на благо страны. Да, она сможет, только бы никто не подвел, как все же хрупка линия судьбы, как ненадежен путь, когда идешь к цели быстро и решительно. Тут либо взлетишь до небес, или упадешь и все кости переломаешь.

- Мама? - Ольга радостно впорхнула в кабинет, - как ты тут? Устала, наверное? Что случилось?

- Да, так, все дела, голова кругом идет. Доченька, как ты смотришь на то, чтобы поехать в пансион?

Ольга изменилась в лице.

- Нет, ненадолго, скажем, до конца учебного года.

- Мама, мы же говорили об этом и договорились, что я остаюсь тут! - возразила Ольга, на ее глаза навернулись слезы.

Она уже поняла, что «как ты смотришь на то...» в словах Риты не вопрос, а руководство к действию.

- Понимаешь, дочь, надо. Давай, даже так поступим, сегодня ты полетишь, а через пару недель мы поговорим на эту тему еще. А сейчас надо, и не спрашивай, ну что ты, в первый раз, что ли летишь? Давай, не «куксись» собирайся, я скажу Марату, чтобы распорядился насчет самолета.

- Я что, на твоем полечу? - перестав хмуриться, с энтузиазмом спросила Ольга.

- Хочешь?

-Да.

- Хорошо, полетишь на моем, - согласилась Рита, решив хоть как-то загладить свою вину, вряд ли Антон хоть раз позволял ей это.

- Здорово! Спасибо мамочка! Но, как договорились, через две недели. Ладно?

- Да, через две недели, дочка, как обещала. Посмотрим, что там у нас будет, обстановка видишь какая.

Ольга не знала ни о какой обстановке, пребывая в состоянии между бурной радостью и нервным срывом. Она просто обняла Риту и прижалась к ней, уткнувшись носом в плечо.

* * *

Для сотрудников Центра уже ремонтировались три жилых дома, брошенных в городке разогнанными военной реформой войсками, а пока всех временно разместили в жилых модулях, потому что жить здесь было абсолютно негде. Палыч уже порядком поднадоел Оксане, навязчиво заботясь о них с дочерью, старательно обустраивая их на новом месте. По всему было видно, что она очень переживает. Лишь девочка всегда радовалась, как только он появлялся на горизонте. Вырвавшись, наконец, с оккупированной территории, Оксана начинала оттаивать, осознавая, что и дочь и ее теперь никто не посмеет тронуть, никто не ворвется в дом и не сожжет его. Что теперь не придется искать кусок хлеба, чтобы накормить ребенка. Что не нужно унижаться, каждый вечер, отмечаясь у пропойцы коменданта, и видеть наглые рожи его прихвостней. Постоянно ждать, что кто-нибудь ворвется в дом, ограбит, убьет. Тарасов понимал, что рано или поздно ему придется сказать ей о муже, но торопиться не стал.

Эти несколько дней после возвращения пролетели, не давая ни расслабиться, ни отдохнуть, но Тарасов по нескольку раз на дню выкраивал минутку и заходил к ним поинтересоваться все ли в порядке. Брошенная на произвол судьбы улетевшим по делам Соловьем, Светка как-то сразу сошлась с Оксаной на почве общих интересов и бед, и тоже была у них частым гостем. Завтра Палыч снова уходил на ту сторону. Он должен был быть там и обеспечить переброску людей и средств. Володя не сразу согласился взять с собой Храмова, но Виктор был настойчив.

Вопреки холодной зиме, апрель выдался очень теплым. Сырой, пропитанный водяной взвесью воздух парил над гладью реки, облачка тумана освещались одинокой лампочкой, висящей под ржавым абажуром у двери лодочного домика. Вдалеке, вверх по течению, во мраке угадывались очертания арочного моста. Скользя по грязи, к мостку подходили пятеро. Одежда их была грубой, чем-то походя на одеяние пожарников, на поясах висели плоские прямоугольные чехлы, а на груди - автоматы. Не слишком обремененные поклажей, они несли два ящика, за плечами у каждого болтался тощий мешочек.

- Осторожно, сначала сам залезь, а я тебе подам, - тихо сказал тот, что шел вторым, - все, отпускай, я держу.

Первый отпустил ящик и медленно полез в лодку, приняв устойчивое положение, он протянул руки и принял ящик у второго, осторожно положив его на дно лодки. Следующие двое проделали такую же операцию со вторым ящиком. Оказавшись в лодке, пятый приложился к свистульке и извлек тихий протяжный звук. С другой стороны в ответ раздался такой же, но тоном ниже. Все пятеро расселись в лодке и замерли, не произнося ни слова. Через несколько минут в лодку шустро забрались еще двое, и она тут же отчалила.

- Устали? - спросил пятый.

- Нормально, - ответил один из них, - еще бы денек полежал и «каюк», Палыч, какой нынче год, ты вообще во времени ориентируешься?

Что, - усмехнулся Тарасов, - дедушкой себя почувствовал? - А я и есть дедушка, двое внуков уже, старшей четыре года. Термосок не прихватили?

- Подожди, через полчаса кофе попьем. Все, тихо! Всем слушать.

Это была последняя группа, Тарасов встречал и сопровождал ее сам, предыдущую встречал Храмов, это он сейчас подавал ему сигнал с того берега. Последняя группа была сборная, состоящая сплошь из дедов, двое суток они обеспечивали переправу остальных и только сейчас собрались вместе, чтобы отбыть на выполнение задачи.

- Половина третьего, - сказал Тарасов, поднимаясь, - вам еще пятнадцать километров шагать, удачи всем.

Спрятав кружки, бойцы бесшумно поднялись и по очереди скрылись в темноте, оставив Палыча и Виктора сидеть. Тишина, воцарившаяся вокруг, и теплый воздух навевали мысли о сне. Но выпитый кофе бодрил.

- Будешь еще? - спросил Храмов, - тут еще бултыхается.

- Нет, и так сердце бухает, давай складывай термос и пойдем. Только заглянем в одно заведение.

- Куда?

- К коменданту местному, у меня давно уже руки чешутся его ореликов придушить, и его самого заодно.

- Это, которые Оксану чуть не сожгли? - спросил Виктор.

- Они. Это на том конце поселка, обойдем лучше стороной, от греха.

Выйдя из под деревьев, они нащупали дорогу и, обходя поселок, направились к местной комендатуре.

* * *

Старый дом, в котором разместили коменданта, уже добрую сотню лет служил власти. Построенный, как сельсовет, он был довольно крепок, но, как большинство общественных зданий, ухоженностью не отличался. Два окна справа от крыльца были освещены, сквозь закрытые шторы разглядеть что-либо было затруднительно. Оставив Храмова караулить у забора, Палыч подкрался ближе и стал слушать. Судя по звукам, в комнате были двое, причем, один был настолько пьян, что с трудом ворочал языком. Вернувшись, Тарасов предложил хитроумный план действий.

- Ты оставайся тут, я их сам уделаю.

- Палыч, слишком сложно, давай вместе, мы же быстро, раз, два и готово!

- Нет, Витя, тут должен быть третий, его не слышно, так что я иду один, а ты смотри.

- Палыч, три часа ночи!

- Тихо! - приглушенно сказал Тарасов.

Они прислушались, вскоре в калитку ввалился потерянный «третий», зажав в каждой руке по две бутылки пива. Его появление в доме вызвало бурный восторг, после чего Палыч с Храмовым двинулись к крыльцу.

- Не шевелиться! - сказал Палыч, огрев прикладом по голове вскочившего навстречу молодца. Тот неуклюже рухнул на стол, оставшиеся, как приказал дяденька со страшным лицом, не шевелясь, взглядами проводили его полет.

Виктор вдруг вышел вперед, оставив Тарасова позади.

- Ну вот, опять ты... - сказал он, вглядываясь в оплывшее красно-бурое лицо старшего, - никак ты не угомонишься, смотрю?

- А! Витек... - помедлив, на удивление спокойно ответил комендант, - чего надо?

Солидная, принятая «на грудь» доза, придавала бывшему капитану ГАИ Вельскому храбрости, которой он никогда не отличался, но все равно было заметно, что он нервничает, поглядывая на лужу крови, вытекавшей из головы лежащего на столе парня. Палыч молча наблюдал за развитием событий, не совсем соображая что происходит.

- Да вот, прознал я, что ты тут людей заживо сжигаешь. Дай, думаю, загляну, проведаю старого друга.

- Не я это, они, - Вельский кивнул в сторону парней, - и никого не сожгли, так, попугали только. А что девка обгадилась, так это ее проблемы.

- Ну вот, узнаю прежнего Игорька, - внешне миролюбиво продолжил Виктор, - «я - не я... кобыла не моя...», можешь не продолжать, мне не интересно. Как ты гаденышем был, так гаденышем и остался, горбатого, видно, только могила...

Выстрелы прозвучали почти одновременно. Из столешницы, вышибая щепки, вылетела пуля, выпущенная пистолетом Вельского, а Тарасов, молниеносно среагировав, насквозь продырявил голову бывшего капитана.

Пуля прошла мимо, видно Вельский был слишком пьян, чтобы попасть, и Виктор, нахмурившись, наблюдал, как он сполз со стула и уже бездыханный повалился на пол. Из его ладони выкатилась натертая до блеска долларовая монета.

- Вот и все... - сказал Храмов, - пошли отсюда.

- Нет! Нет! Не надо! Не-е на-а-адо, - заголосил оставшийся в живых любитель пива.

Палыч нажал на спуск, и крик полицая перешел в визг. Он схватился за простреленную ногу и заорал во всю глотку.

- Ты, дружок, веди себя прилично, и молись, чтобы тебя через день люди не забили, новые твои хозяева ведь уйдут завтра, знаешь? - сказал Палыч и пнул сидящего на полу парня ногой в грудь.

- Пойдем, - позвал Тарасова Виктор, - нам пора.

Палыч повернулся и вышел из дома, за ним Храмов, они спустились к реке и прошли к месту, где оставили лодку. Виктор опустил весла и размеренно греб к противоположному берегу.

* * *

Рита провожала дочь.

- Все будет хорошо, ты там учись, догоняй. Вон, сколько пропустила уже, - сказала она, поправляя Ольге воротник.

Они стояли у трапа, двигатели мерно гудели, самолет был готов к вылету. Ольга смотрела на капельки воды, застывшие на поручнях. Она испытывала смешанные чувства, но в целом уверила себя в том, что рада ненадолго сменить обстановку. Но лишь ненадолго!

- Ты позвонишь, да? - спросила она Риту.

- Ну, конечно, позвоню! Как только все определится, сразу же приедешь. Договорились?

Ольга кивнула.

- Понимаешь... - начала Рита, осторожно держа дочь за рукав, - Горский... Антон не был твоим отцом. Я тебе никогда не говорила, я никому не говорила. Твой отец - Храмов. Виктор Храмов.

Скорее всего, девочка сама догадывалась о подробностях своего происхождения, но привитая скромность не позволяла ей задавать лишних вопросов, а может быть, Ольга просто боялась об этом думать. В конце концов, она была еще ребенком. Она промолчала, глядя в сторону, и безвольно прильнула к матери, когда та, не дождавшись и слова, крепко обняла ее.

- Ну, ладно, все, давай, иди... да! - вспомнила Рита, - Возьми, он тебе передал.

Она протянула коробку и, еще раз поцеловав дочь, подтолкнула ее к трапу. Девочка поднялась по ступеням, обернулась и помахала рукой. Зайдя в салон, Ольга первым делом прижалась к стеклу иллюминатора, помахала ладошкой еще раз. Рита села в машину, охрана закрыла и проверила двери, тяжелый броневик плавно и мощно взял старт.

Проводив взглядом отъезжающие машины, Ольга улыбнулась пилоту, вошедшему пожелать ей счастливого полета, и распаковала коробку. Внутри оказался маленький сверток и картина, на которой Рита, совсем молодая, сидела на подоконнике, под мягким светом заходящего солнца. В руках у нее была книга, а на шее светился золотистый медальон в виде кольца с лучами. Ольга развернула сверток, там оказался тот самый медальон, изображавший солнце, в его центре, закрепленный на пластинках переливался небольшой серый камешек.

* * *

В назначенный час у войск Коалиции в зоне отчуждения возникли некоторые проблемы. Говоря просто - наступил коллапс.

Из-за отключенной электроэнергии никакие приборы не работали: ни радиостанции, ни планшеты, а то и часы. Офицеры оккупационных войск, избалованные компьютерным обеспечением, имеющие слабое представление о карандаше и бумаге, растерянные, без связи, без информации, содержащейся не в мозгах, а в умерших планшетах, попусту орали на солдат, пытаясь понять, что происходит. Солдаты, видя растерянность и бессилие командиров, пали духом и вертели головами в надежде получить хотя бы какой-нибудь вразумительный приказ. Некоторые кричали друг на друга и даже дрались. Все это придало уверенности проникшим в зону диверсионным группам.

На дороге металось, голосило и суетилось военизированное стадо.

- Николаич, все, не трать аккумуляторы, по-моему, у них уже наступил козырный кирдык, давай, складывай аппарат, нам еще на третью точку идти. Саня, Леха! сворачиваемся, уходим!

Николаич снял с треноги полутораметровый прямоугольный пенал и уложил в контейнер. Группа поднялась и, спустившись с насыпи, спокойно пошла в сторону видневшейся вдалеке рощицы.

В городе уже не было нужды применять новое оружие. Нестройные толпы одетых в камуфляж людей стекались в порт. Некоторые были безоружны, некоторые пьяны, иные ругались друг с другом, все они были растеряны и испытывали страх. Грязные, чумазые, в рваном обмундировании, брошенные командирами, они брели, изнывая от жажды и голода. Лишенный способности передвигаться самостоятельно и болтающийся посреди бухты десантный корабль два буксира волокли к причалу, освобождая проход для других судов. Его вывела из строя группа, работавшая в городе.

За последние два дня во всех занятых коалиционными силами городах появились люди из Центра. Милевская успела организовать работу и подготовить материалы в срок. Все информационные сети вещали о крахе операции и изгнании оккупантов, рассказывая так тщательно скрывавшуюся правду. Но народ не спешил выходить из нор, трусливо выжидая и осторожно выглядывая из окон. Лишь кое-где уже покидающих города вражеских солдат попытались забросать камнями но, получив в ответ несколько очередей из автоматических винтовок, воспрявшие «народные мстители» ретировались. А отряд Градова методично «крошил» колонны оккупантов, разгоняя их и обращая в бегство. Его бойцы на нескольких трофейных бронемашинах преодолевали большие расстояния, появляясь то тут, то там, и сея среди вражеских войск ужас.

На брошенном коалицией аэродроме садился первый самолет с десантниками - начальник Генштаба сдержал слово офицера. Сосредоточенные хмурые пацаны, стараясь выглядеть как можно свирепее, под рев двигателей резво соскакивали с опущенной рампы, разбегались в стороны и падали на плиты, занимая круговую оборону. А экипаж уже сворачивал с полосы, спеша освободить место под следующий, идущий на посадку борт, дымный шлейф от двигателей которого уже саблей тянулся к поднимавшемуся по небосклону солнцу.

* * *

- Ну что, Палыч, теперь можно и домой?! - обняв друга, радостно воскликнул Храмов.

- Все только начинается, - нахмурившись, ответил Тарасов. -Они не успокоятся. Жаль, что все нам придется начинать сначала... Но ничего.

Перспектива новой агрессии Храмова почему-то не пугала. Главное, кончилось безвременье. А с остальным, он был уверен, можно управиться.

Уже на другой день после ухода войск коалиции в зону отчуждения потянулись беженцы, возвращались в родные дома.

Загрузка...