Седьмое сентября тысяча восемьсот девятого года. Лос-Анджелес. Калифорния.
— Господин Губернатор, рад вас видеть.
— Взаимно господин президент, я очень рад, что армия здесь, буквально камень с души свалился.
— Разве господин Плетнев не сказал вам, что мы выдвинулись в Лос-Анджелес?
— Господин морской министр сообщил мне, конечно. Но всё равно, ожидание было очень томительным. Особенно учитывая новости с юга.
— Да, вы правы, новости тревожные. Что планируете делать?
Мы достигли Лос-Анджелеса в полдень. Командиры полков приступили к обустройству лагеря армии, казармы местного гарнизона не были рассчитаны на такое количество солдат, а я с синьором де Карраско направился в новую резиденцию губернатора.
Русские остались при армии, всё-таки они наши гости, которым мы не обязаны показывать внутреннюю кухню республики, довольно того что они и так видят.
Новости, о которых мы говорили с синьором Иттурагаем, были действительно тревожные.
Сейчас над приграничными районами Мексики постоянно висят наши дирижабли и разведчики докладывают что на север сплошным потоком идут беженцы, а за ними идёт мексиканская армия. Не меньше пятнадцати тысяч, во всяком случае именно такую цифру докладывали экипажи дирижаблей. Наверняка она отличается в меньшую или большую сторону, но с высоты они рассмотрели именно столько.
То что именно беженцы а не переселенцы было понятно по тому как выглядят эти люди. Как сообщали наши воздухоплаватели у многих не было ничего, кроме того что на них. Переселенцы выглядят по-другому.
— Господин президент, беженцев очень много, несколько тысяч. Лос-Анджелес просто не справится с их наплывом. Нам негде их поселить и нечем кормить.
— Да, и наверняка многие из них будут больны, дорога в Калифорнию это не вечерняя прогулка по набережной. Я не исключаю и различные эпидемии.
— Может быть тогда вообще не пускать их на территорию Калифорнии?
— Как вы себе это представляете, господин губернатор?
— Очень просто, мы же перекрыли фортом единственную дорогу к нам.
— Господин Игнатов, что вы об этом думаете? — спросил я военного коменданта Лос-Анджелеса.
— Я против, стрелять по безоружным не буду ни я ни мои люди. А по другому их не остановить. И не забывайте, форт на границе со старыми пушками. А армия мексиканцев ближе к нему, чем мы. Форт нужно оставить.
— Сеньор де Карраско?
— Я согласен с господином Игнатовым. Форт нужно бросить и сжечь.
— Спасибо, — сказал я, — и господин губернатор, вы забываете еще одну очень важную вещь. Калифорнии нужны люди. Сейчас они к нам идут, сами. А если мы устроим бойню на границе, это можно сделать, даже оставив приграничный форт, войсками перекрыть дорогу и всё, то о переселенцах в Калифорнию можно будет забыть. К чудовищам нормальные люди не поедут, только такие же, если не большие, чудовища.
— Но что нам делать, господин президент? Мало нам войны, так еще и это.
— Да, положение у нас сложное, это надо признать. Давайте действовать последовательно, шаг за шагом. Главная проблема у нас всё-таки не беженцы, а идущая за ними по пятам мексиканская армия. Господин военный министр, хочу послушать ваше мнение.
— Я с вами не согласен, господин президент. Если бы не нонкомбатанты, то мексиканцы не представляли бы проблему. У нас подавляющее качественное преимущество. Я думаю что нам нужно как-то отсечь войска от беженцев.
— А давайте взорвём дорогу, пропустим людей, а потом бабах! Пусть они там по горам прыгают. Динамита у нас больше чем достаточно, — при этих словах господин Ортега, наш горный министр и по совместительству главный дорожник вздрогнул. Я его вполне понимал. Эта дорога была его детищем.
— Кардинальное решение, Иван Петрович, ничего не скажешь, — усмехнулся я. Но думаю, что это всё-таки чересчур.
— Вы думаете?
— Конечно. Мы можем сделать проще и отсечь их артиллерией. Не зря же мы столько практиковали стрельбу с закрытых позиций. Да и в горы нам лезть всё-таки не стоит.
— А я согласен с Плетневым, господин президент, — сказал Игнатов, — так мы разом решим проблему с мексиканцами.
— И перекроем единственную сухопутную дорогу в Мексику.
— Ну и что? Чай у англичан руки не отсохли, новую построят. Так, сеньор Ортега? — обратился Игнатов к нашему дорожнику.
— Я бы не рекомендовал подобные действия. Это горы, восстановление дороги займет годы. Но если вам, господин президент, она не нужна, то почему бы и нет.
— Она нужна не мне Калифорнии, — поправил я Ортегу, — и ничего мы взрывать не будем.
— Тогда, господин президент, — снова заговорил де Карраско, — нужно немедленно отправлять егерей Джонни в горы. Они смогут притормозить армию мексиканцев.
— Вот это уже хорошее предложение. И кстати, где сам мистер Фист?
— Ну, его и не звали на совещание, господин президент, а где он известно, — усмехнулся Игнатов, — наверняка с госпожой Кимико.
— То есть как с госпожой Кимико? Это же та актриса, которую он спас от Стерлинга.
— Ага, именно она. Она с ним приехала из Сан-Франциско.
— А ты откуда знаешь.
— Так он сам мне сказал, попросил домик для неё присмотреть.
— Так, достаточно, это их дело. Вызовите сюда этого ловеласа, — хватит уже ему морально разлагаться, пусть делом займется.
Через пару часов Джонни с парой сотен своих егерей отправился на границу с Мексикой, вместе с ним отправились и Гектор с Ахиллесом. Ушли они с тремя заводными лошадьми каждый, так что должны будут добраться быстро.
Задачей егерей будет пропустить беженцев и отсечь войска. Думаю, у них получится и мы, пропустив нонкомбатантов, встретим мексиканскую армию как следует. Но перед этим нужно еще сделать очень много работы.
— Иван Петрович, планы поменялись. Ни в какой Акапулько или Сан-Блас вы сейчас не пойдёте.
— Вот как? И какой теперь у нас план?
— Ваши флейты должны вернуться в Сан-Франциско за оставшимся там полком. Нам понадобятся все имеющие силы.
— Позвольте спросить, зачем?
— Считайте это глупостью, но я уверен, что у нас будут проблемы с беженцами.
— Это очевидно.
— Нет, вы не поняли, я имею в виду проблемы медицинские. Сродни тем, что у нас были в самом начале, здесь в Калифорнии.
— Эпидемия кори?
— Или чего похуже. Дорога до Лос-Анджелеса по прежнему очень тяжёлая, тем более, когда люди срываются с места просто так, не подготовившись.
— И как им может помочь оставшийся в Сан-Франциско полк?
— Мы не готовы к приёму нескольких тысяч переселенцев разом. В Лос-Анджелесе их негде размещать и нечем кормить.
— К тому же, это не правильно, если переселенцев будет больше чем жителей города.
— И это тоже. Поэтому нам нужны все силы, будем в экстренном порядке строить, — вот чёрт, не нравится мне слово лагерь, но по другому не скажешь, — лагерь для беженцев. Бараки, кухни, бани, сортиры и выгребные ямы. Вот что нам нужно.
Для всего этого нужны рабочие руки и стройматериалы, вот вы за ними и отправитесь.
— Вы не боитесь оставлять Сан-Франциско без гарнизона?
— Боюсь, поэтому один из ваших фрегатов и флейт останутся там и их команды и станут этим гарнизоном. Кроме того, с вами я передам письменный приказ Шиаю и Барри О`Салливану о формировании народных дружин. Они совместно с полицией будут обеспечивать порядок в городе и окрестностях.
— Не слишком ли круто, мистер Гамильтон?
— Может и круто, но я думаю, что так будет правильно. Лучше перестраховаться. Да и проверим, как республика будет существовать в условиях большой войны. Учения нужны не только армии, Иван Петрович.
— Хорошо, сделаем.
— Кроме того, вы должны будете привести нам оспенных телят и сыворотку от кори, хотя нет, сыворотку доставят дирижабли, как и антибиотики.
— Мы можем доставить в Лос-Анджелес продовольствие.
— Правильно! И врачей тоже, мэтр Абенамар должен отложить все плановые операции и отправить в Лос-Анджелес медиков.
— Раз уж вы собираетесь послать дирижабль за лекарствами, может быть, ваши распоряжения тоже доставят воздухоплаватели, и когда я дойду до Сан-Франциско, всё уже будет готово. Останется только загрузиться, и мы двинем в обратный путь.
— Отличная идея! Это вы здорово придумали, а я что-то не подумал. Так и сделаем.
— Думаю, с вами мы закончили Иван Петрович, идите. Мне нужно обсудить наши действия с губернатором и военными.
На это совещание я пригласил и русских, раз уж сложилась такая ситуация, надо показать Аракчееву и остальным как я планирую справляться с приемом большого количества обездоленных людей. В грядущей войне с Наполеоном этот опыт точно будет не лишним. В любом случае, русские поначалу будут отступать в глубь своей территории и вместе с армией на восток будут уходить и мирные жители. Глядишь и пригодится что-то из того что русские здесь увидят.
— Господа, — обратился я к собравшимся, — планы изменились, у нашей армии теперь две задачи. Не только разгромить неприятеля, но и подготовить всё необходимое для переселенцев. Господин военный министр, какие два стрелковых полка из имеющихся трех наиболее боеспособны.
— Все три, господин президент, — ответил мне де Карраско. Я бы не сказал, что есть большая разница в подготовке. Часть японцев пока не имеет боевого опыта, но они равномерно распределены среди тех у кого этот опыт есть.
— А если их выделить и свести всех имеющий боевой опыт в сводный стрелковый полк?
— Позвольте спросить, чем будут заниматься оставшиеся?
— Готовиться к приему беженцев, строить для них жилье и всю необходимую инфраструктуру.
— Господин президент, разрешите? — внезапно для меня сказал Есикава, полковник был одним из приглашённых на это совещание офицеров.
— Конечно, господин полковник, я вас слушаю.
— Господин президент, мы не строители, а солдаты, если вы отдадите такой приказ, мы, согласно воле Микадо его выполним, конечно. Но с винтовкой в руках от нас будет намного больше толка, чем с топором или молотком.
— Я согласен с полковником, — сказал Игнатов, — что самураи понимают в строительстве? От наших толку будет намного больше.
— От наших, господин Игнатов? Если вы о русских, служащих в первом стрелковом полку, то их там даже не треть.
— Под нашими я имею в виду всех: испанцев, греков, русских, олони. Солдаты первого стрелкового полка строили военный городок для японцев. А на поле боя японцы не подведут, они воины, — после этих слова Есикава посмотрел на Игнатова, и я увидел в его взгляде благодарность.
— Хорошо, вы меня убедили. Навстречу мексиканцам отправляются второй и третий стрелковые и оба драгунских полка. Господин военный министр, распределите артиллерию первого стрелкового полка.
— Конечно, но вы не боитесь оставить Лос-Анджелес без пушек. Случись что и против мексиканцев первый полк будет без артиллерии.
— А вы сделайте так, чтобы она не понадобилась. У вас в любом случае будет больше трёх тысяч солдат и офицеров при двадцати орудиях: двенадцать пушек и восемь гаубиц. И артиллерия это такой козырь, который мексиканцам нечем крыть.
— Ясно, господин президент. Полевой госпиталь остается здесь или нет?
А вот это очень хороший вопрос, уверен, что медицина будет нужна и здесь и там, в армии. Но, солдаты-то уже мои, а идущие сюда люди еще нет.
— Полевой госпиталь отправляется с вами.
— А вы?
— Я тоже. Когда я понадоблюсь тут, меня доставит дирижабль.
Горный хребет Санта-Роза, неделя спустя. Дорога на Лос-Анджелес.
Команданте Хосе Мария Морелос, "Ангел мексиканской революции" и командующий первой революционной армией вот уже несколько дней находился в превосходном настроении. И у него были для этого все основания.
Калифорнийская кампания началась с приятной неожиданности, форт, который Гамильтон построил, на ключевом перевале оказался покинутым и сожженным. А там, как докладывала разведка, стоял гарнизон в полторы сотни солдат с двумя десятками пушек сосредоточенных по южной стороне.
Учитывая расположение форта, он мог стать проблемой, мог, но не стал. Синьор Морено, начальник вальядолидской революционной дивизии предположил, что в форте был пожар, но судя по всему это не так. Калифорнийцы почему-то оставили эту важнейшую оборонительную позицию.
— Синьор Морено, вы же говорили что маркиз де Каса Альмендарес в прошлом генерал армии Соединенных Штатов Америки?
— Да, Команданте. До того как стать министром финансов Гамильтон был генералом.
— Странно, почему тогда они оставили такой важный форт?
— Я не знаю, но может быть это приказ какого-то местного трусливого офицерика, которого узурпатор поставил командовать важнейшей крепостью?
— Что-то это не похоже на победителей англичан. Под Монтерреем отряд маркиза разгромил превосходящие силы британцев, а сейчас его люди бегут.
— Команданте, я тоже был на Кубе во время подписания договора с англичанами и провел много времени в разговорах и с семинолами и с британцами, пытаясь выяснить правду о том, что же произошло в Калифорнии.
— И что же вы узнали?
— Семинолы и англичане говорят абсолютно разное. Индейцы рассказывали о страшном разгроме, который своим врагам учинил родственник их вождя, а вот британцы говорили совсем иное: сражение закончилось вничью, и только эпидемия помешала англичанам захватить Сан-Франциско.
— А как же быть с разгромом эскадры адмирала Кокрейна?
— Я в это не верю, не может такого быть, чтобы сильнейший флот в мире понес такие потери. Очередная калифорнийская небылица.
— Да, я помню, синьор, вы уже высказывали это мнение на большом совете в Мехико.
— Всё верно, Команданте, и меня поддержали и синьор Морелос, лично знакомый с Гамильтоном и все начальники наших дивизий. Мы были единогласны во мнении о преувеличенных слухах касательно боевых качеств солдат Гамильтона.
— А вот некоторые офицеры моего штаба, из числа бывших, имели другое мнение. И бои в Акапулько показали, что солдаты маркиза очень хороши, да и Сан-Блас сожгли его фрегаты.
Сказав это, Хосе Мария Морелос задумался. Из всего мексиканского триумвирата его заслуженно считали самым толковым военачальником, и Морелос подвергал сомнению уничижительное мнение о калифорнийцах.
Наоборот, он единственный сомневался в перспективах похода на север, в глубине души считая, его авантюрой. Будь его воля, он бы сейчас был в Мехико, благо в новом роскошном доме его возвращения ожидали сразу две молоденькие любовницы.
Этот бывший католический священник активно внедрял в мексиканское общество новую революционную мораль, основанную на некоторых идеях Великой Французской Революции. Одной из частей этой морали была идея о допустимости иметь не только жену и наложниц, благо Библейские патриархи наложниц имели. То, что в новой морали сочетались извращённые религиозные и атеистические идеи, никого не смущало, новые хозяева Мексики переделывали её под себя.
Да, Морелос предпочёл бы сейчас быть в Мехико, но и отказаться от привилегии возглавить армию, которая вернет Калифорнию в родную гавань, он не мог. Победитель Гамильтона сказочно разбогатеет и, и это самое главное, заработает огромный политический капитал.
Правительство трех падре до сих пор не определилось, кто станет первым императором Мексиканской империи, и Морелос обоснованно рассчитывал, что после победы это будет он.
А еще говорили, что у маркиза фантастически красивая жена, это обстоятельство тоже будоражило Морелоса, который был падок до женщин. Деньги, еще одна красивая наложница и в финале титул Императора. Вот зачем Хосе Марии был нужен поход на север.
Так что прочь сомнения, еще пара дней, армия спустится с гор, а там уже первая цель Лос-Анджелес.
Правда Морелос не знал, что в девятиста метрах от него, на одной из скал расположился Гектор и сейчас он уже прицелился.