Авантюрист

Глава 18

В первый момент мне показалось, что это еще одна сломанная статуя — так неподвижно стоял охранник. К тому же у него не было головы. Но вот статуя шевельнулась и шагнула к нам навстречу, и стало ясно, что это живой… живое существо. Боги, да ведь это акефал! Глаза на месте сосков, нос чуть ниже, широкий и плоский. Не сразу заметишь. Рта, если он есть, не видно — живот у блемия закрыт широким поясом. И акефал не один. За его спиной несколько десятков мелких куколок.

— Вот они откуда! — обрадовалась богиня, потрясая так и не выпущенной баньши. — Да, вы, акефалы, всегда хорошо обращались со всякой мелочью. А я все удивлялась, откуда их здесь так много! И чего ты приперся? Ах, ну да, вижу. Это вот эта пакостница тебе сигнал дала, — Кера потрясла плакальщицей из стороны в сторону. Та уже и не сопротивлялась, обвисла в руке у богини, и безучастно принимала очередные потрясения. — Думаешь, нас задержать сможешь?

Блемий покачнулся из стороны в сторону и снова замер. До меня спустя пару секунд дошло, что это он так жест отрицания изобразил.

— И чего тогда тебе надо? Пристыдить нас, что ли? — удивился я. — Или стриптиз показать? — это безголовый начал разматывать свой широкий пояс.

Неуклюжая попытка пошутить повисла в воздухе. Рот у акефала все-таки есть. Только зашит тонкой, но уже кое-где проржавевшей металлической проволокой. Кожа вокруг стежков припухшая и красная, воспаленная. Акефал медленно прикоснулся к металлу, пронзившему плоть, и существо выгнуло от боли, из глаз на груди потекли маслянистые слезы. Тогда страдалец сложил пальцы в щепоть, как-то по-особенному прищелкнул. Одна из куколок шустро взобралась по его ноге, протянула руки к проволоке… и переломанной грудой дерева и костей отлетела далеко в сторону. Акефала снова выгнуло дугой.

— Ага, понятно, — покивала Кера. — Сам, значит, не можешь. А мне это зачем?

Безголовый сложил руки в молитвенном жесте перед грудью, склонился в поклоне. Выпрямился. Указал на баньши, потом на себя, потом обвел руками окружающее пространство. Сложил руки перед грудью крестом.

Я ровным счетом ничего не понял, а вот Кера, кажется, без труда распознавала его жесты:

— Хочешь, чтобы я вас освободила, а вы с баньши не оставите камня на камне от этого домуса и убьете хозяина? Тот же вопрос. Мне это зачем? Неужели ты думаешь, что мы с моим патроном не смогли бы сами прикончить этого уродца?

Блемий опустился на колено, склонился перед Керой, потом снова встал.

— Отслужишь так, как я скажу, значит. Ну, не знаю, не знаю, — протянула богиня.

Безголовый показал так же на баньши. Тут уже я сообразил — дескать, она тоже отслужит.

— Что скажешь, Диего? — спросила девушка. — Нужны нам такие помощники?

Такие помощники нам точно не нужны. Слишком неудобные — во-первых, эта баньши, которая каким-то образом лезет в мозги, что просто пугает. Да и сам блемий… Мы, вообще-то, стараемся не высовываться. Я представил, что прошу безголового куда-то сходить в том же Риме. Интересно, далеко ли он доберется? Первый же чистый поймает, и отправит в храм, в жертву своему богу.

— Ладно, освобождай, — я махнул рукой. У меня вдруг снова закружилась голова — кажется, обещанные Керой остаточные эффекты отравления начинают сказываться. — Это не долго, надеюсь?

Вместо ответа Кера подошла к акефалу, разорвала проволоку и плавным, но быстрым движением выдернула ее из ранок. Не очень аккуратно — кожу кое-где надорвало, из ранок потекла кровь вперемежку с гноем, блемий заорал густым басом, но быстро замолчал, принялся осторожно ощупывать рот.

— Благодарю тебя, великая. Не думал, что когда-нибудь меня освободит из рабства чужая богиня. Да еще несущая беду. Странные времена настали. Я отслужу. И моя подруга — тоже. Можешь ее отпустить, обещаю, она не станет кричать.

— Ну да, — хмыкнула богиня, с облегчением отпуская баньши. — Я вся такая внезапная.

Больше в доме торговца нас ничего не держало. Выбрались из того же окна, на улице нас встретил успевший соскучиться Пушок.

Случайный прохожий, которому довелось бы встретить нашу компанию был бы в шоке, думаю. Вполне бодро вышагивающий впереди безголовый труп — ну, а за кого еще можно принять акефала в темноте? Блемии — народ редкий, живут обычно очень далеко отсюда, и в наших краях встречаются… да вообще никогда не встречаются. В их существование и не верит никто. Так вот, за трупом идет несчастная плакальщица в полупрозрачных одеждах, потом не слишком интересные мы с Керой, а сзади бодро трусит трехголовое чудовище. Полагаю, картинка действительно непривычная и пугающая даже для этих диких мест.

— Куда ты собираешься их пристроить? — с любопытством спросила меня Кера.

— Вообще-то не собираюсь. Отпустим, и пусть отправляются восвояси, — пожал я плечами. — Или тебе они нужны?

— Вот уж нет! — фыркнула богиня. — Но зачем тогда ты согласился этого безголового освободить? Я думала, он тебе нужен.

— Не нужен. — Покачал я головой. — Но жалко же. И его, и баньши. Да и компания странная.

— Ничего странного, — отмахнулась Кера. — Блемии — искусные заклинатели. Баньши, скорее всего, он и привязал, по приказу хозяина. Этих плакальщиц не так-то просто заставить работать насильно. А сейчас они невольно будут держаться вместе. Среди вас, людей, только так можно выжить иным народам.

— Не спеши нас гнать, спаситель, — забавно, оглянуться акефал не может, чтобы сказать что-то мне, идущему позади, ему приходится развернуться всем корпусом. — Мы можем пригодиться.

Угу. Как в анекдоте. Хотел Иван-царевич раздавить мышку, да не получилось, убежала мышка. Вот тут-то лягушка и пригодилась.

— Уж больно вы, ребята, приметные, — кисло улыбнулся я, в очередной раз споткнувшись. Что-то мне паршиво. — Сами знаете, как чистые относятся к иным.

— Это правда, — слегка поклонился акефал. Кивнул, значит. — Но и пользы в случае чего от нас много. Подумай, спаситель. Нам некуда идти — мы оба изгои в своих племенах.

Отвечать не стал. Мне сейчас даже просто идти тяжко, не до разговоров. И потом, не люблю, когда давят на жалость. Тем более без оснований. Этот акефал по-настоящему неприятный противник. Если бы не мой манн, даже не знаю, как бы мы справились с его куколками. Полагаю, он без труда сможет себя защитить, если что.

Я прямо всерьез начал жалеть, что мы не позаботились о транспорте. Ну что такое Анфа — небольшой ведь совсем городок. Думал, без труда доберемся домой, а теперь вот жалею — каждый шаг дается с трудом, шатает, перед глазами периодически темнеет.

В какой-то момент обнаружил, что больше никуда не иду, а вишу себе у кого-то на плечах, и голова у меня болтается прямо над чьей-то задницей. С трудом приподняв голову вижу печальную баньши, смотрящую на меня со слезами на глазах. Как на умирающего. Черт, не нравится мне эта дамочка!

Сознания я вроде бы не теряю, но все так и плывет перед глазами. В те моменты, когда удается сосредоточиться, понимаю, что идем мы куда-то не туда. Какого хрена мы делаем в центре города! Мы же должны были обойти Анфу по окраинам, чтобы не попасться на глаза кому не надо! Пытаюсь возмутиться, но тщетно, — на плечах у блемия трясет, — только прикусываю язык.

Снова разлепляю глаза, потому что раздаются крики, а потом меня начинает сильно трясти. Ну, прекрасно. Самое то гулять такой компанией по центру города, даже ночью. Конечно, нас кто-то спалил и позвал чистых. Или просто попались им на глаза. Теперь вся компания неторопливо бежит — именно поэтому я лицом бьюсь о задницу акефала. Превосходно.

— Отличный повод проверить, как работают камешки, да? — бодро спрашивает меня Кера.

Чего? Так это она специально устроила! Сил на ругань нет, я с трудом нащупываю в кармане кольца, цепляю одно на средний палец. Гаврила не говорил, что это важно, но на всякий случай, для чистоты эксперимента решил повторять все в точности. Долго дожидаться, когда чистые захотят нас спалить, не пришлось. Я наблюдаю, как тройка чистых приостанавливается на секунду, как они поднимают руки, и в свою очередь выставляю кулак с оттопыренным пальцем.

Луч бьет в спину акефалу, тот дергается, кожа спины отлетает невесомым пеплом, обнажая красные мышцы. Обжигающее пятно сползает на меня, на голову, на руку. Ничего не происходит. Вытерпев еще секунду для верности готовлюсь использовать манн, но тут чистые сами прекращают меня жечь. Сзади раздается инфернальный рык, выросший до гигантских размеров Пушок расшвыривает спиру и уносится прочь.

Слов нет. Давненько мне не было так обидно.

Ужасное разочарование меня просто добило — нашей дальнейшей ретирады я даже не помню. Очнулся уже дома, и сразу начал вымещать дурное настроение на Кере.

— Вот зачем, зачем ты это устроила? Что, нельзя было подождать, когда я буду в порядке? Вот так, без подготовки… ты ведь это специально?

— Ты бы еще долго планировал, придумывал, и в результате мы бы сделали примерно то же самое. Спровоцировали чистых, и проверили эти камешки. Так что я просто сэкономила нам время. Мне ведь тоже любопытно.

— Но теперь мы даже не знаем, действительно ли работает перстень кинокефала!

— Работает, — беспечно отмахнулась Кера. — Ты пока изображал умирающего, мы проверили. Прекрасно он работает.

Я схватился за голову. Идиоты, вот честное слово! Это вот так мы залегли на дно и не отсвечиваем? Да теперь здесь от чистых не протолкнуться будет! Если один раз — это могла быть случайность, то теперь, я уверен, чистые и здесь начнут землю рыть в поисках того, кто умеет обращать их свет против них же!

— И вовсе нечего так за голову хвататься. Думаешь, они про первый случай просто забыли? Как бы не так! Это же прямая угроза их власти! Наверняка донесения отправили. Только в обоих случаях это был кинокефал, и они теперь это прекрасно знают — он опять был в балахоне для прокаженных. Может, вообще подумают, что это у псоглавцев такая способность. В любом случае о нашем с тобой участии никто не знает. Так что все хорошо. И потом, ты же собирался искать того шамана, который что-то там такое сделал с камнем, что он стал отражать чистый свет? Вот и давай на охоту сходим. Хотя я все равно не понимаю, для чего это все. Ну будет у нас три камня. Чем это поможет?

— Если эта штука действительно работает, камни мы найдем, — поджал губы. — Или, как минимум, очень постараемся. Но идея у меня есть, где их найти.

Кера расплылась в довольной улыбке.

— Уверена, это будет интересно!

Оптимизм богини я не разделял. Впрочем, прежде, чем думать о поиске алмазов, нужно сначала убраться из города. И поиск того загадочного шамана, который умеет делать из простых, пусть и редких камешков оружие против чистых — вполне подходящий повод.

— Сколько я хоть провалялся? — спросил богиню.

— Остаток ночи и день. В городе обыски, говорят, даже легион привлекут к поискам. Так что, если ты не хочешь устроить в этом городке маленькую войну, нам лучше поторопиться.

Маленькую войну я устраивать не хотел, так что соскреб себя с кровати и вышел, так сказать, к народу.

— Ух ты! — восхитилась Агния, увидев мою персону. — Спящая царевна, наконец, пробудилась!

Однако мне было не до язвительной рыжей.

— А они тут зачем? — мрачно спросил я Керу. Почему-то думал, что акефал и баньши уже давно отправились восвояси, а они, оказывается, все еще здесь.

— Ну, а что с ними делать? — пожала плечами богиня. — Убивать вроде бы не за что, а уходить они отказались.

— Ты можешь нас выгнать, доминус, — подал голос безголовый. — Но это будет все равно, что отдать обратно тому мучителю, что нас поработил. Если мы тебе не нужны, будь хотя бы последователен. Отведи в безопасное место.

Баньши, слава богам, промолчала — только печально, со всхлипом вздохнула. По-моему, передернуло от этого вздоха не только меня.

— Так, господа охотники, — я решил просто игнорировать прилипал. Надеюсь, стойбище гангаров окажется достаточно безопасным для них. — Вы обещали мне интереснейшее сафари. Не кажется ли вам, что сейчас самое время развеяться вдали от шумного города!

— Вот ты упорный, римлянин! — восхитилась Агния. — С тем, что город становится неуютен, мы с тобой согласны. И куда идти нам, по большей части все равно. Но заранее предупрежу — того, кого ты хочешь найти, у гангаров скорее всего нет.

— Ну и планируйте, что будем искать, пока не найдем, — пожимаю плечами. — Или вы торопитесь?

— Такую бы настойчивость, да в чем полезном, — недовольно фыркнула Агния.

Было заметно, что недовольство ее относится не к необходимости отправляться на поиски какого-то негритянского колдуна. Просто она не понимала, отчего я так уперся из-за каких-то двух камней, пусть и очень полезных, и ее это невероятно раздражало. Я вообще успел заметить, что эта барышня просто не переносит ситуаций, когда она чего-то не понимает.

Впрочем, других возражений против небольшого путешествия не последовало. Собирались в некоторой спешке — парни из охраны, которые весь вчерашний и сегодняшний день отслеживали ситуацию в городе, начали ощутимо поторапливать. Говорят, купец Агрикола был в дикой ярости, когда обнаружилось, что его дом ограблен. Наплевав на все правила приличия, он устроил настоящую истерику в жандармерии, а потом бедному начальнику пришлось еще выслушать нечто подобное от чистых братьев. Им очень хотелось поскорее задержать загадочного псоглавца, который будто издеваясь над истинной церковью уже дважды обратил против ее служителей их собственное оружие. В результате участие армии в поисках преступников из разряда предположений перешло в свершившийся факт. Генерал Капитон выделил в помощь жандармам две роты легионеров, и теперь они методично прочесывают квартал за кварталом. Станут ли они беспокоить представителя семьи Ортес — неизвестно, но проверять я не хочу. Из города нужно убираться.

Отправились уже через час — загрузились в локомобили и двинулись. На выезде из города, — небывалое дело, — грузовики остановил патруль. Я успел напрячься. О том, что на дорогах проверки, мы не знали. У меня в кузове сейчас сидят сразу три самых разыскиваемых преступника в провинции, и еще акефал с баньши. Прекрасная компания! Однако обошлось. Солдаты были из числа тех, с кем мы добирались до Анфы, они меня хорошо знали.

— Здравствуйте, доминус Диего, — уважительно кивнул лейтенант, — Будьте осторожны, у нас опять неспокойно. Говорят, какие-то особо злостные бандиты в городе завелись. Полагаю, их в Анфе уже и след простыл, так что смотрите в оба. Могут напасть. Вам выделить людей, чтобы проводили?

— Спасибо за заботу, лейтенант, — облегченно улыбнулся я. — Думаю, мы справимся в случае чего. Не стоит отвлекать людей от работы.

Легионер кивнул и, стукнув кулаком по груди, махнул рукой подчиненным, чтобы нас пропустили.

— Это было близко, — пожаловался я Кере, сидевшей рядом. Запоздало перепугался. Если бы они решили нас проверить, было бы очень плохо. Пришлось бы убивать людей, которые ничего плохого мне не сделали, да и вообще просто выполняют свою работу. И даже если отбросить моральные терзания — скрыть следы убийства было бы невозможно, даже если не оставить свидетелей. Полгорода видела, в какую сторону идут локомобили «пришлых аристократов». Более того, я сам отправил письмо генералу, что отправляюсь на охоту — посчитал необходимым проявить вежливость. Вот было бы красиво, если бы нас сейчас все-таки решили проверить!

Поселение гангаров находится на самом юге Мавритании — практически на границе с пустыней Сахара. Чисто технически это все еще территория республики — по крайней мере на карте. До прихода чистых ассимиляция шла с переменным успехом, но сейчас эта территория по факту просто забыта. Не до нее. Для гангаров же ничего особо не изменилось — они жили так, как жили всегда. Мирный народ, чье благополучие обеспечивается их незлобивым нравом с одной стороны, и благосклонностью их богов — с другой. Гангары не верят в чистого бога. Не поклоняются они и прежним римским богам, ныне низвергнутым в Тартар. Даже лоа, с которыми я имел возможность познакомиться совсем недавно, не имеют полной власти у этого племени. Гангары уважают их, но не поклоняются. На протяжении всего своего существования это племя почитает своих предков. Да. За их плечами стоят очень, очень слабые духи, чья сила совершенно незаметна на фоне тех же Олимпийцев. Однако таких слабых духов, которые помогают своим потомкам — тысячи и тысячи. И с каждым новым поколением их становится только больше. Каждый гангар знает, что однажды его бренное существование закончится, и тогда он станет тем, кто заботится о своих потомках.

Все это мне рассказала Кера — и должен сказать, описывая гангаров и их покровителей, богиня явно чувствовала себя очень неуютно.

— Тебе не понять, — говорила девушка. — Они как термиты. Один термит — это ерунда. Даже ребенок раздавит и не заметит. Если же ты нападешь на термитник… ну, в общем, сожрут. И даже не сильно пострадают от этого — что такое десяток, сотня, или даже тысяча термитов там, где их миллионы? Если бы не необходимость, я бы вообще туда не сунулась! Они так-то мирные, если на них не нападать. Просто все равно неуютно, когда вокруг тебя тысячи и тысячи бывших смертных, которые смотрят. Ужас просто.

— Почему же тогда, раз они такие сильные, не напали на других? Или правда из-за миролюбия? — лениво спросил я. Не то, чтобы было по-настоящему интересно, просто я уже восемь часов за рычагами управления, и, откровенно говоря, начинает клонить в сон.

— А это самое смешное, — оживилась богиня. — Они сильны в своем термитнике, но в нападении значительно слабее. И самих гангаров поэтому мало. Знаешь, тысячи три лет назад они здорово разрослись. Города у них были большие… красивые, наверное. Не знаю. Так вот, стало их много. Начали расселяться. И оказалось, что этих самых предков много, когда они сидят на совсем небольшой территории. А как только приходится делиться, то уже и силы не те становится. Сожрали их в общем. Всякие мелкие племена. Города разрушили, гангаров в рабство увели. Чуть всех под корень не извели, да спасли их предки. С тех пор так и живут. К другим не лезут, но и их особо тронуть никто не может.

До мест обитания гангаров добрались за три дня. Если бы Гаврила не сказал, а Кера не подтвердила, я бы ни за что не поверил, что это территория нужного нам племени — та же саванна, все чаще сменяющаяся голыми песчаными просторами, что и раньше. Единственное отличие — маленькие поселки, порой встречающиеся на пути, теперь представляют собой не хаотичное нагромождение кое-как слепленных хижин, а очень аккуратные, прямо-таки гладенькие домики, расположенные концентрическими кругами вокруг центральной «площади». А так — те же голопузые дети, с диким любопытством провожающие наш караван, те же полудикие псы, и безучастные старики, упирающие свой взгляд куда-то в бесконечность то ли саванны, то ли уже ту, потустороннюю. Какими-то пустоватыми показались мне эти крохотные поселки.

— Мужчины охотятся или скот пасут, женщины — в полях, — объяснял мне Гаврила, который сменил Керу на месте пассажира. — А так тут довольно многолюдно. Вот доберемся до того поселка — увидишь.

И действительно, оказалось, что люди просто делом заняты, поэтому я их и не видел. А так по вечерам у них вполне бурная общественная жизнь. С танцами, битьем в барабаны, с какой-то сомнительной брагой. Уж не знаю, как у нее веселящие качества, а на вкус она показалась мне форменным дерьмом.

— Не знаю, чего тебе здесь не нравится, — поделился я с Керой. — Мне наоборот кажется, что тут очень спокойно. Как будто так было всегда, и всегда будет.

— Вот-вот, — кисло ухмыльнулась богиня. — Это-то меня и бесит. А уж если попробуешь взбаламутить это болото — тут такое поднимется… Эти уроды ведь в самом деле не любят воевать. Так что, если их сильно не допечешь, будут просто давить. Но поверь мне, тебе не захочется тут долго находиться, если они не захотят тебя вышвырнуть!

Я только плечами пожал. Здесь правда было очень спокойно, и это космическое спокойствие прямо-таки пронизывало душу. Вообще-то день у нас выдался неудачный — в этот поселок мы прибыли еще утром, и никаких следов того шамана, конечно не нашли. Охотники, разделившись, весь день расспрашивали местных, и совсем безрезультатно. Нам пришлось раскошелиться на несколько фунтов пороха в качестве подношения для местного вождя, но даже с его помощью дело не сдвинулось с мертвой точки. Кинокефала и его друзей тут помнили, помнили даже их прошлый визит. А вот шамана, о котором говорил Гаврила… его как будто никогда не существовало. Если бы Кера не утверждала, что псоглавец не лжет, я бы и сам решил, что он этого шамана выдумал.

Вероятно, только этой спокойной и благостной атмосферой можно объяснить, что я не отчаялся. Мы продолжали искать еще четыре дня. Объехали несколько соседних поселков, раздали какое-то совсем уже неприличное количество подарков, и все безрезультатно. Мое, подкрепленное местным воздухом терпение начало давать трещину. Кера готова была взбеситься еще два дня назад, беспокойная Агния тоже еще вчера начала проявлять нетерпение. Становилось понятно, что шамана мы здесь не найдем.

— Меня тоже все это бесит, — признался я. Был очередной, очень тихий вечер, мы всей компанией сидели возле костра. В одной руке у меня был перстень кинокефала — грубое, аляповатое кольцо, и такой же, едва ограненный алмаз в зажимах. В другой — тот, что мы забрали из домуса Агриколы. Настоящее произведение искусства, вершина изящества и хорошего вкуса. Но первый работает, а второй — ни в одном глазу. — Доменико пишет, чтобы я возвращался. Причем срочно. У него там что-то случилось, но он не хочет говорить, что именно. Вроде бы ничего смертельного, но мое присутствие требуется.

— А я сразу говорила, что это бессмысленно! — недовольно бурчит Агния. Девушка расхаживает из стороны в сторону вдоль костра. — Я теперь сама не верю, что кто-то вообще колдовал над этим камнем! Может, Гаву это просто привиделось!

— Хватит называть меня этой собачьей кличкой! — привычно возмутился кинокефал. За время моего знакомства с охотниками я эту фразу слышу от него раз в двадцатый.

— Может, это вообще не свойство всех алмазов, а только этого конкретного? Просто этот камень может отражать чистоту, потому что… ну, потому что он какой-то особенный. А другие — не такие.

— Дух этого камня кто-то пробудил, а дух вот этого — спит.

Я вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Голос низкий, глухой, да еще донесся из-за спины неожиданно — я не услышал, как он подошел. Да и вообще, если честно, уже и думать забыл о спасенном из неволи акефале и его подруге — баньши. С тех пор, как мы гостим у гангаров, эта парочка не показывается на глаза, и, откровенно говоря, я думал они уже давно слиняли.

— Что ты сказал?

— Этот камень пробужден, — акефал ткнул пальцем в перстень кинокефала. — А этот еще спит. Я могу пробудить его дух, если это зачем-то нужно моим спасителям.