Атолл

Глава 17

Я долго пытался найти зажигалку. Но поскольку делать это приходилось на ощупь, быстро понял тщетность моих попыток.

В конце концов, уставший и обессиленный, свалился прямо на соломенный пол судна и уснул.

Проснулся, как со мной в последнее время уже бывало, оттого, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Ещё не открывая глаз понял, как я неосторожно поступил, заснув и не выставив элементарный караул. Заявиться мог кто угодно. Тем более, что солнце давно уже поднялось над горизонтом.

— Доброе утро, Петя. — Поприветствовал меня подозрительно знакомый голос. — Можешь не притворяться, что ты ещё спишь. Я вижу, что ты уже проснулся.

Я разлепил глаза, несколько секунд адаптировался к яркому дневному свету, в них ударившему, и увидел… Саню.

Саня спокойно сидел на бортике судна и равнодушно смотрел на меня. Я судорожно осмотрелся, подозревая, что стою в окружении противников, но увидел только лежащие около меня нож и кочергу.

— А где негры? — тупо спросил я.

— Лежат связанные в трюме. — Разъяснил Саня.

— А меня почему не связал? — удивился я.

— А зачем? — он пожал плечами.

Я инстинктивно потянулся к кочерге, но Саня почему-то никак не отреагировал.

— А где все? — спросил я и взял всё-таки кочергу.

— Кто, все?

— Ну не мог же ты освободиться и в одиночку двух негров бесшумно скрутить.

— Почему? Меня до экспедиции обучали. Я вообще не верил в то, что вы победите в этом сражении. Мы все прошли очень серьёзную подготовку. Я — не исключение. Вероятно сработал твой план. Застали врасплох. Одного белого убил ты. Тут всё ясно. Одного негры застали врасплох — тоже убили. Оставшиеся двое бились против семерых. Пятерых убили. Короче, сам дальше всё понимаешь. Удача невероятная.

— Так чего ты не убил меня, пока я спал?

— Не захотел. — Просто объяснил Саня. — Ты мне ничего плохого не сделал.

— А как же плен? Я ж тебя под страхом смерти заставил предать тех, с кем ты плыл всё это путешествие.

— Предаёшь тех, кому веришь и клянёшься. Эти, — Саня махнул рукой в сторону трупов, — не из тех. Таких предать невозможно в силу того, что предавать некого. Таких можно только обмануть. Что я и сделал, пусть и под принуждением. Ну, или ты считай, что это было под принуждением. У меня относительно меня своё моё мнение.

— Саня, — не выдержал я, — что ты мне мозги пудришь. Что ты теперь от меня хочешь?

Я начал прикидывать варианты. Мне он оставил оружие. Сам стоял без оного (возможно). Может он брал меня на понт? Но с другой стороны, почему бы ему не прирезать меня пока я спал!? Почему он этого не сделал!?

— Почему? — Саня ответил на мои мысли, а не на мой вопрос. Будто прочитал это в моих глазах. — Мне не нравится эта компания. Других вариантов я не видел. Расставаться с жизнью мне тоже не хотелось. А они сильнее меня. Я, в их понятии, очкарик. Я хотел посмотреть на твои поступки. И мне кажется, что ты формируешь зачатки общества, достойного уважения. Петя. Я просто хочу перейти на твою сторону. С твоего разрешения, естественно. Я понимаю, что у тебя есть абсолютно все основания мне не доверять. Если хочешь — я просто уйду. Убивать я себя не дам — всё-таки хочу жить. Если ты так хочешь — я уйду и, поверь, выживу даже в полосе прибоя вокруг атолла, но я, повторюсь, хотел бы стать на твою сторону.

— А как ты от верёвок избавился? — мрачно спросил я.

— Ты ведь ни раз ходил по здешним рифам. Известняк, как тёрка. Десять минут и даже самые крепкие верёвки перетираются без напряжения.

— И что ты предлагаешь дальше?

— Освободить Серебряную Птицу и Деда. И строить общество. Те, которые я видел, поверь мне, несколько варварские. Есть ещё и такие как мы. Славяне. Несколько посёлков. Я бы сказал, что они в упадке. А скорее всего их уничтожат азиаты. Или чёрные. Мы могли бы основаться здесь. Вдали от всех дрязг. Набрали бы силу. И спасли бы наших. Из них большая часть уже сейчас в рабстве у азиатов. Как ни крути, а душа как-то к своим тянется. Если отсюда не вернётся очередная экспедиция, то есть, эта, сюда ещё долго никто не поплывёт. А на основном архипелаге жить невозможно. Там постоянно кто-то на кого-то нападает.

— Здесь тоже не сахар. — Парировал я.

— Знаю. Отсюда на архипелаг всегда приплывали нечеловеческие проблемы. В том смысле, что обычно проблемы приплывают в форме людей, а не в форме змей или тритонов. Вся эта нечисть прёт отсюда.

— Есть такое, — вздохнул я. — Знаешь, на текущий момент я не вижу другого выхода, кроме как принять тебя в союзники. Мне надо освободить моих друзей, но один я и Пятница, да и негр тот ещё… мы не справимся.

— Я не уверен, что и со мной справимся, но всё таки будем иметь побольше шансов.

— Согласен. — Я протянул Сане руку и его рукопожатие почему-то вызвало в душе только чувство доверия. Я не предсказатель, но с уверенностью мог бы сказать, что этому человеку можно доверять.

— Что будем делать с неграми? — я, уже без опаски, опёрся о бортик рядом с Саней.

— Не знаю, — честно признался он, — они меня ненавидят. Они вообще всех белых, да и азиатов ненавидят. Я не представляю, как ты с Пятницей общий язык нашёл.

— Не я, — я вспомнил про Мию, и на душе заныло, — Миа его язык почти выучила.

— Миа?

— Серебряная Птица, по-вашему. Извини — по-ихнему. Ты сможешь неграм объяснить, что все мы на одной стороне?

— Смогу. А толку? Прирежут меня в ближайшую ночёвку. Дикие они. Да и бил я их. Каюсь. Злоба на душе за отца до сих пор не прошла. Ты этого не поймёшь.

— Да уж, — вздохнул я, — обретаешь одного союзника — теряешь другого. Но нам ничего не остаётся делать, кроме как мирить вас.

— Не знаю. Пока, вероятно, не выйдет. Я видел твой конфликт с Пятницей. Ты с трудом его подчинил. Потом появляюсь я, который его пленит повторно. Как ты думаешь, пошатнётся ли твой авторитет в его глазах, когда я появлюсь перед ним вместе с тобой? Поверь мне — я уже этих африканцев немного знаю. Если разуверится в тебе — прирежет ночью нас обоих.

Я вспомнил ночную сцену, когда Пятница с трудом уговорил своего товарища не убивать меня и понял, насколько зыбка сейчас моя власть. Дружба с Саней её однозначно разрушит.

— И что ты предлагаешь? — разочарованно спросил я.

— Я пока поотшельничаю. А там — время покажет. Единственное, мы должны разработать план и договориться о регулярном обмене информации.

— Давай прикидывать, — согласился я, — сколько их?

— Восемнадцать. Из них — пятнадцать обученных. Таких, какие были здесь. Я — намного слабее каждого из них. Тогда, когда у вас был первый бой с ними — там были одни урки. Необученные. Поэтому вы так легко с ними справились.

— Сложная задача, — согласился я, — я предлагаю начать с партизанской войны. Как минимум один два человека падут её жертвами.

— В смысле?

— Ты же сам хотел поотшельничать. Вот и пойдёшь наверх. Я так понимаю от моря есть путь наверх. На самый верх.

— Есть пещера. Она ведёт на каменный уступ, откуда можно спуститься на следующий. Там, где был ваш первый бой.

— Но, на сколько я знаю, с этого уступа не один путь вниз. При наличии верёвки, конечное.

— Да почти в любом. Просто, что верёвка подлиннее нужна.

— Слушай, — внезапно оживился я, будто во мне проснулся дух первооткрывателя, — а что с западной стороны уступа?

— Ещё большая каменная стена, — огорчил меня Саня. — Вот на неё ещё никто не забирался.

— А остров никто вокруг обогнуть не пробовал?

— Пробовали. Не мы правда. Та половина, где живёте вы — его меньшая половина. За каменной стеной земель намного больше. Но туда пока никто не попал. С моря это тоже невозможно. Есть, правда, какой-то канал в скалах явно искусственного происхождения, но оттуда ещё никто не возвращался. Да и немного кто пробовал. Я ж говорю, что остров твой очень далеко от обитаемых территорий. Давай, может, закончим с естествоведением. Так что там с партизанской войной?

— Корабль ведь как-то общается с основной группой?

— Да. Сегодня вечером должен прибыть Волк с Валерой.

— Тебя они знают. Наверх по верёвке полезут по одиночке. Я не вижу проблем в их устранении. Достаточно подежурить. Возможно, они пошлют ещё одних посыльных. Тоже устранишь. На время сна верёвочку, на всякий случай, поднимать можно. Чтоб никто не залез без спросу. Когда поймут, что что-то не так, поднимем надолго. К нам не проберуться. Так или иначе, решим проблему твоего отшельничества, а заодно от нескольких врагов избавимся.

— Дельно. — Согласился Саня.

— Начнём с этого. Дальше — смотреть будем. Я периодически буду тебя навещать. Не поддавайся на шантаж, если орать что будут. Типа у тебя к ним свои личные счёты. Меня ты не знаешь. Кроме того, есть один отрог. Я тебе его покажу. На втором, так сказать, уровне, с которого булыжники в лагерь кидать удобно. Сделаем потом им небольшой обстрел — если повезёт, может ещё кого пришибить удастся.

— В твои расчёты закралась одна ошибка, — поразмыслив, сказал Саня, — ну не смогут они забраться на третий уровень. Ты то сам каким путём на этот корабль попал?

— Логично. Если у них есть верёвка, а она у них, скорее всего, есть, можно спуститься к морю со второго уровня и доплыть до корабля так, как сделал это я.

— Вот именно. Поэтому партизанская война у нас надолго не затянется. Придётся срываться с якоря на всех парах.

— Причём вместе с тобой. Вместе с недобрыми неграми. Доплыв до места нынешней стоянки корабля они через пещеру и на третий уровень легко попадут. А там прятаться, как я полагаю, мало где можно.

Мы с Саней одновременно повернулись в сторону океана.

Абсолютно никакого варианта выхода из ситуации в головы нам не приходили.

— Одна голова хорошо, — задумчиво сказал я, размышляя, что бы в этой ситуации посоветовал Антонович.

— А две — это уже мутация, — мрачно закончил Саня.

— Ладно, — сплюнул я, — ты мне хоть расскажи чем мы на этом корабле располагаем.

Я впервые обратил внимание на судно. Длинные бамбуковые ветви были сцеплены друг с другом какими-то толстыми растительными жгутами (вероятно тоже бамбукового происхождения), но кроме этого в отдельных местах эта зелёная масса была сцеплена каким-то подобием чёрной резины. Такого же цвета были и босоножки на Сане.

— Корабль — большая ценность, — объяснил он, — прежде всего из-за бамбука. На мелких островах его практически нет, а на больших как правило тритоны буйствуют или диксы. Немало жизней ушло, чтобы набрать этот бамбук на островах.

— А что за резина, которой он сцеплен.

— Это бородовочник. Полезное растение. Или, скорее всего, не растение, а полип. Его сок после термической обработки превращается в такую резиноподобную массу.

— Действительно полезная штука, — согласился я, — а как он выглядит?

— И не надейся, — Саня сразу уловил мою мысль, — здесь мы его и близко не встречали. Условия не те. Да и не об этом ты сейчас думаешь.

— Согласен. Что у нас с оружием?

— В трюм спускаться не будем, чтобы не показываться на глаза нашим чернокожим. Но, насколько знаю я, у нас есть запас оружия. Не менее десяти копий с металлическими наконечниками, столько же луков. Кроме этого здесь, на борту восемь сабель. Один, если ты не возражаешь, я заберу себе.

Саня подошёл к одному из мёртвых белокожих парней и начал разгибать его задубевшие пальцы.

Саблей, впрочем, назвать это было сложно. Слишком толстый, грубо обработанный кусок металла.

— Откуда вы такой взяли? — поинтересовался я.

— Это рессора из-под прицепа от трактора. Азиаты там много подобного добра со дна морского повытаскивали. Другой вопрос, что выточить из него меч довольно сложно. Точнее нечем. Имеются несколько напильников, но они нарасхват. Так что меч этот эффективен пожалуй только из за своего немалого веса. Всё равно лучше, чем копьё. Не во всех ситуациях, правда, но в большинстве.

— Ну вот, — вздохнул я, — то оружия для ополченцев не хватает, то ополченцев для оружия. Что ещё здесь полезного?

— Мало чего, если говорить честно. Большая часть припасов погибла во время ливня. Но в трюмах есть ещё рыболовные крючки, самодельные разумеется, гарпуны. Пластиковые бутылки…

На этом моменте Саня задумался.

— Что? — не выдержал я.

— Ты ничего не чувствуешь?

— Нет, а что?

— Наверное мы все слишком переволновались за последнее время, но лично я уже очень давно хочу пить. Причём желательно, чтобы это была не морская вода, а пресная.

— Блин, — выругался я, ощутив жажду, только когда о ней вспомнили. — Не выйдет у нас никакая партизанская война. Придётся делать вылазки на территорию врага.

— Там есть источник?

— Есть. Только я предполагаю, что там могут дежурить в засаде.

— Вполне логично с их стороны.

— Рискнуть отправиться обогнуть остров?

— По слухам никто на склонах воды не находил.

— Значит остаются только ночные вылазки. И небольшая партизанская война. Негров оставляем сторожить корабль, а сами действуем. Как сможем.

— В любом случае, тормозить не стоит. Иначе не больше, чем через несколько суток, загнёмся от жажды.

— Хорошо, — согласился я, — сейчас ты уходишь дежурить наверх. Если кто будет подниматься — скидывай. Не мне объяснять тебе, как это лучше провернуть. За мной вода.

— Согласен, — Саня поднял копьё, лежащее на полу, и повернулся ко мне спиной, — только не забудь раздеть мёртвых догола. Здесь каждая тряпка цениться выше золота. Ведь даже ткань делать тут ещё никто не научился.

— А как управляться с кораблём?

— Негры умеют.

Саня спустился по верёвочной лестнице в воду и поплыл в сторону берега. Точнее в сторону тёмного жерла пещеры в воде. Как я понимал, она вела наверх.

Для начала я спустился в трюм. Пятница и второй негр, имени которого я пока не знал, ошарашено и испуганно таращились на меня.

— Всё, — я пространно показал пальцем куда-то в сторону, — кирдык.

Достал свой нож, от чего те ещё больше испугались. Я рисовано провёл пальцем по своему горлу, пытаясь им дать понять, что Саню я того… Но они подумал что-то своё и забились в истерике.

Я вздохнул и, отложив в сторону нож, начал развязывать верёвки, связывающие Пятницу. В конце концов это и верёвку сохранит и Пятницу успокоит, подействовало. Даже на второго негра.

— Кочегар, — ткнул я себя в грудь и вопросительно посмотрел на второго.

Тот понял, что от него хотят:

— Уго! — гордо произнёс он.

Дальше следовала незнакомая долгая тирада слов, вероятно перечисляющая всех родственников Уго и описывающая их славные подвиги.

На удивление, Уго понимал меня намного лучше. Да и возраста я ему дал бы больше двадцати. Нахватался русских слов где-то. Как смог, я объяснил им их задачу — вначале раздеть всех погибших, отмыть и сложить добычу. Потом охранять корабль.

— А-а-а… — перебил меня Уго в самом конце, открывая рот и показывая туда пальцем, — пицц.

— Ларёк за углом, — объяснил ему я, показываю связку пустых пластиковых бутылок, — в крайнем случае ночной работает. На пиво мне хватит, так что, ребята, не беспокойтесь.

— Пива пицц, — довольно закивали они оба.

— И водку жрацц, — абсолютно серьёзно добавил я, чем их окончательно заинтриговал.

Господи, неужели они и всерьёз подумали, что я принесу им пива?

Я не хотел спускаться к ручью с места, где дежурил Саня. Там с большей вероятностью могли оказаться враги. А вот в месте, где мы с Пятницей замаскировали нашу верёвку, они появиться, по логике, вообще не должны были.

Сам путь к верёвке у меня много времени не занял. Скрываться здесь, в океане, не от кого было уже, а в плавании мне помогали пустые бутылки. Обвязав их так, чтобы они служили мне своеобразным спасательным кругом, можно было не беспокоиться о том, что утону.

Сложнее всего было подняться наверх. Однако и это искусство я уже неплохо освоил и большинство его тонкостей знал. Пока я проделал весь этот путь — стемнело. Кроме жажды появился и голод. Но если голод можно было хоть как-то сдержать, то жажда становилась невыносимой.

В темноте я двигаться не решился. Здесь можно прожить всю жизнь, но так и не научиться двигаться в этих сумасшедших нагромождениях камней.

Проснулся я, как обычно, рано. Звёзды ещё только угасали, а я, чуть ли не ползком, отправился в путь. Я прекрасно понимал, что противник мог организовать засаду у ручья, но весь его периметр контролировать они не смогут. Самое большое разочарование ждало меня, когда я оказался буквально в полукилометровой близости от истока.

На самом высоком в округе нагромождении валунов сидел белый человек. С биноклем.

Я долго всматривался и перебирался в каменном лабиринте, пока не понял, что с позиции моего противника просматривается абсолютно весь ручей. Ничего не оставалось, как ждать ночи.

Но тут меня подвёл Саня. Со стороны высоких скал послышался истошный вой. Подняв голову, я увидел летящее вниз тело. Вероятно Сане не удалось убить поднимающего просто так. Он его уронил. Парень с биноклем сразу обернулся в сторону скал и заорал что-то. Его голос перехватил кто-то совсем рядом со мной.

Чёрт. Они поставили своеобразную сигнальную систему. Как рабочие мешки с цементом перекидывают, так они и дозоры расположили. Чтобы каждый друг друга слышал. Хуже всего, что я находился на совершенно не выгодной позиции. Если снизу нагрянет подмога, обязательно нарвётся на меня. Я вначале попытался затаиться, но когда буквально в нескольких метрах услышал неровное пыхтение, нервы мои не выдержали, и я бросился наутёк. Через несколько секунд я услышал крик:

— Кочегар! Кочегар здесь!

Я даже не оборачивался. Что ни говори, а скакать по здешним валуна я умел намного лучше противника. Я даже не увидел ни летящей в меня стрелы, ни копья. Видно, преследователи отставали. Я бежал к обрыву над отхожей полянкой. Ни колеблясь ни секунды с разбегу плюхнулся в разложенный на фекалиях парашют, и ползком уполз в кустарник. Через несколько минут послышались крики преследователей. Похоже им в голову даже не пришло, что я мог спрыгнуть с такой высоты. Они не знал истинного положения вещей.

Я подождал, пока звуки сверху затихнут и, сначала очень осторожно, а потом всё быстрее и быстрее, начал пробираться сквозь заросли кустарника к нашему лагерю. В конце концов я перешёл почти на бег. Пока преследователи бегают поверху, у меня есть шанс освободить Антоновича и Мию.

В один момент я наткнулся на особо густую заросль, от которой меня пружинистой силой отбросило назад.

— Да что такое!? — я уже ничего не боялся. Был слишком перевозбуждён. — Что ты от меня хочешь!?

Самка склонила голову, в зелёном кустарнике она была совершенно не заметна, и смотрела на меня с каким-то совершенно непонятным выражением в глазах.

— Слушай, — я пытался отдышаться, — свали-ка ты так, как обычно от меня сваливала. Без шума и лишних уговоров.

Самка задумчиво склонила голову в другую сторону. И смотрела на меня, как на очень заинтересовавший её вид муравья.

— Короче, — взорвался я, — делай что хочешь, но времени у меня мало.

Я уверенно направился мимо неё. Она меня не тронула.

Этот инцидент я мгновенно отодвинул на задворки памяти. Не тронула — ну и ладно. Не привыкать. Час у меня занял бег сквозь кустарник. Места я уже примерно узнавал и сразу приготовил свою кочергу. Не думаю, что противник оставил пленников без присмотра.

Мозгов у меня хватило не вылетать в безумной ярости из кустарника, а изучить ситуацию не демаскируя себя. Конвоя я не увидел. Не было. А вот Антонович с Мией, будто и не проходило нескольких дней, сидели связанные и прислонённые друг к другу спинами. Минут пять я всматривался в окрестности, пытаясь найти подвох, но заметил только, что глаза у моих союзников какие-то остекленевшие и широко раскрытые.

Понимая, что с минуты на минуту могут вернуться противники, я сжал кочергу и осторожно вышел из зарослей. Первое, что я заметил, поднявшись в полный рост, это два кровавых куска фарша на ярком жёлтом песке. Я застыл, размышляя, стошнит меня или нет.

Первой опомнилась Миа:

— Петя! Очнись! Развяжи нас!

Меня будто молнией ударило. Я выхвати свой нож, подскочил к пленникам и в течении нескольких секунд перерезал верёвки.

— Как вы?

— Нормально, — ответила Миа, — надо быстрее бежать отсюда.

Она подскочила к куче рассортированного барахла, оставленного противником, выкопала оттуда какие-то вещи, подбежала в одной из куч нашинкованного мяса и нашла в нём катану.

— Кто их так? — невольно содрогнулся я.

— Самка.

— Давайте отсюда уйдём. — Антонович такое живодёрство явно видел впервые, и голос его был просто невменяемым.

Мы все на момент замолчали.

Куда уходить? Единственный путь — это проём в скалах, вымытый ручьём. Но именно туда и направились все оставшиеся враги.

— Я знаю, — внезапно нарушил мёртвую тишину я, — путь есть. Только я не знаю, куда.

— Да хоть куда! — повысила голос Миа к чему-то прислушиваясь. Ох, не любил я её слух.

Я нащупал связку пластиковых бутылок, которая болталась у меня за спиной, сорвал её и бросил Миа:

— Воды надо набрать. Возможно, это спасёт нам жизнь.

— Какая вода!? — застонала Миа. — Они уже возвращаются.

— Делай, что говорю! — Рявкнул я. — Антонович! Беги к Нижнему озеру. Мы тебя догоним.

— Ага, — только и сказал сосед.

— Что бы ещё взять? — Я перебирал наше бывшее барахло. — Верёвки… цилиндр непонятный… котелок…

— Петя! Пора бежать. — Миа тревожно топталась с ноги на ногу.

— Значит побежали. — Тут уже и мои нервы не выдержали.

Антоновича мы и сами не заметили, как догнали. И естественно он наш бег замедлил. Вначале сосед не сдавался, хоть и отставал, но всем своим видом показывал, что всё у него нормально, и что бежать в таком режиме он сможет ещё очень долго. Миа постоянно обеспокоено оглядывалась назад.

— Близко? — почти шёпотом на бегу спросил я.

— Очень.

Антонович не слышал слов, но смысл понял. Смысл того, что он может погубить всех. Лицо его стало не то, что красным. Багровым. Но он не сдавался.

Мы уже выбежали на пляж, и нам уже было видно Нижнее озеро, как Антонович упал на колени. Он ничего не мог нам сказать. Только плакал от бессилия, схватившись руками за грудную клетку.

— Петя, — наконец вымолвил он, — я больше не могу.

И снова залился рыданиями. Я даже не думал, что такой сильный человек способен на такое. И ещё больше мне не хотелось такого человека бросать.

— Пошли, — Миа схватила меня за руку, — ты же сам всё понимаешь.

Антонович пытался встать. Краснел, пыхтел. Из его глаз лились слёзы, но даже не психологу было видно, что в последние минуты бега он вложил всё, что у его организма было в загашнике.

— Антонович, — я, в последнем порыве подскочил к нему и сжал его кисть в рукопожатии, — ты держись. Они всё равно тебя убивать не станут. А мы за тобой вернёмся. Обещаю.

— Бегите, Петя. — Он зашёлся в кашле. — Я не дурак. Выживу.

Миа меня выдернула из рукопожатия, как бешенная.

— Они на хвосте. — Орала она.

Мы синхронно бросились в воду Нижнего озера. Я начал отставать, а Миа мне помогать плыть быстрее. Вокруг нас засвистели стрелы. Как только мы проплыли буй, сзади что-то вспыхнуло. Обстрел прекратился. Мы доплыли до пятиметрового, закрывавшего вход в пещеру, которую я обнаружил ещё первые дни моего сюда попадания. Вход был почти завален камнями. Антонович в своё время постарался. Но мы нашли таки узкую лазейку и, ободрав себе кожу на животах и спинах, сумели проникнуть внутрь.

— Что дальше? — отплёвывая воду, прохрипела Миа.

— Дальше? — произнёс я пытаясь хоть что-то увидеть в безпросветной темени. — Дальше только звёзды.