Ария Вечности

Глава 12

— Кха-кха-кха! Дьявольское семя… когда ж я уже сдохну и забуду о мучениях⁈

Гардан бросил молот на наковальню, закрыл ладонями глаза и натужно раскашлялся. Горн в последнее время стал извергать всё больше едкого удушливого чада. Видимо, где-то забился копотью и сажей дымоход. А трусливый староста Луф никак не решался доложить об этом белокожим тварям! Самому что ли протискиваться в эту узкую щель под потолком⁈ Так не пролезет ведь. Иначе б давно уже сбежал из этого ужасного места. А, впрочем, может оно и к лучшему? Лучше мирно задохнуться без всяческих мук, нежели влачить жалкое существование слафа под землёй.

Гардан утёр слезящиеся от дыма глаза и грустно усмехнулся. Эх, вот бы у него было достаточно крепкая воля, чтобы самостоятельно прервать свою никчёмную жизнь. Но нет… страшно. Поджилки трясутся. Не хватает решимости. Так и сгниёт он в этих мерзких тёмных тоннелях. И даже кусочка голубого неба не увидит перед своим последним вздохом…

На кузнеца вдруг накатила такая иступляющая тоска, что он тихо зарычал. От злобы, от бессилия, от жалости к самому себе. Отчего же на его долю выпали столь суровые испытания?

Ладонь кузнеца словно бы без участия разума обхватила рукоятку молота. Обхватила и сжала до хруста. А может, уложить голову на наковальню? Потом раз, и всё. Наверное, почувствовать ничего не успеешь. Главное только уронить орудие с достаточной силой и не замешкать в решающий миг.

Недолго поколебавшись, Гардан всё же опустился на колени и прижался ухом к наковальне. Занёс вверх молот и… со вздохом бросил его на пол. Кого он обманывает? Сколько раз за годы заточения в кьеррском плену кузнец уговаривал себя довести дело до конца? Нет, он так не может. Жил трусом, и умрёт им же…

Утирая вновь выступившие то ли от дыма, то ли от осознаний собственной унизительной слабости слёзы, слаф распахнул криво сколоченную дверь, чтобы проветрить кузню. И стоило ему оказаться за пределами своего отнорка, как он вдруг заметил, что всё гетто бурлит, словно закипающий котёл. Всюду пылают оранжевые кляксы факелов, невзирая на ненависть белокожих хозяев к свету. Кричат люди, хотя твари-стражи не терпят громких звуков. Все куда-то бегут и вслух молятся богам, имена которых в здешней мрачной обители звучали с каждой луной всё реже.

— Светлый Сагарис, да что происходит? — удивился Гардан, и неуверенно пошел следом за остальными.

Слафы явно были чем-то взбудоражены. Но добиться хоть сколь-нибудь вразумительного ответа ни от кого из мимо проходящих кузнецу не удалось. Все собратья по несчастью одинаковыми жестами отмахивались от расспросов и суеверно прижимали сложенные ладони к губам, будто боялись спугнуть удачу. Что-то явно произошло, пока Гардан разжигал горн и стучал молотом. Но что?

Следуя за толпой, мужчина миновал все кособокие постройки, выросшие в человеческом гетто, словно уродливые опухоли. Народ стекался к одному из тоннелей, ведущему наверх к жилищам хозяев. Но даже там никто не тушил факелы…

Ещё одной странностью, царапнувшей внимание Гардана своей необычностью, стало отсутствие асшатари. Раньше эти твари всегда валялись тут, подогнув под себя передние конечности, похожие на костяные косы, либо бродили неподалёку. А теперь выход из гетто словно бы никто не сторожил…

Внезапно слафы начали спешно расступаться и падать на колени. Кузнец разглядел несколько тёмных фигур, двигающихся сквозь столпотворение жителей нижнего города, и сам поспешил склониться. Ещё пока не понимал, перед кем именно. Но годы заточения научили его покорности. А потом по рядам кьеррских узников полетели шепотки: «Кузнец! Им нужен кузнец! Они ищут Гардана…»

Заслышав собственное имя, слаф невольно забеспокоился. Ничего хорошего он от происходящего не ждал. И волнение только усилилось, когда окружающие люди, стали подталкивать его в спину, направляя к таинственным тёмным фигурам…

Переставляя ватные ноги, словно барашек, которого ведут на убой, Гардан с мольбой смотрел на тех, кто делил с ним невзгоды заточения. Было среди них много новых лиц, но встречались и такие, кого кузнец помнил с самого первого дня плена. Однако же поддержки или защиты он не дождался даже от них. В конце концов, мужчину вытолкали вперёд, и в дрожащем свете коптящих факелов Гардан узрел его — высокого незнакомца, чьё лицо скрывала искусно выкованная стальная маска. Уж в обработке металла кузнец разбирался.

Слаф, ещё не понимая, что происходит, поклонился в пояс, да так и замер, ожидая указаний. Пристально рассматривать этих людей в тёмных одеяниях было боязно. А ну как они посчитают это за оскорбление? Кьерры, например, прямой взгляд принимали за брошенный вызов. И любого раба за такое ждало наказание.

— Идём, Гардан, твоё заточение кончилось, — молвил незнакомец в маске. — Настала пора вновь посмотреть на звёзды.

От услышанного кузнец задохнулся и окаменел. Что⁈ Как⁈ Это какая-то злая шутка? Нет, скорее всего, проверка… Но зачем? Раньше хозяева ничего такого не устраивали…

Гардан не сдвинулся с места, а только сжался, словно ожидал удара. Чужак раздражённо цокнул, а потом без какого-либо перехода схватил за потрёпанный заскорузлый кожаный фартук, который кузнец надевал прямо на голое тело. Протащив обомлевшего слафа куда-то вглубь коридора, человек в маске подвёл его к дурнопахнущей груде отбросов. Гардану потребовалось некоторое время, чтобы опознать в этих кучках мёртвых асшатари. Какая-то неведомая сила распотрошила монстров, разорвала изнутри и расшвыряла куски изменённой плоти по всему тоннелю.

— Ну, будешь ещё мешкать? — поддел незнакомец слафа. — Или всё же поспешишь к свободе, покуда путь открыт?

И тут, придавая весомости словам чужака, из тёмного зёва подземного хода донёсся далёкий грохот и чей-то протяжный нечеловеческий вой. Гардан вздрогнул и уставился во мрак.

— Беги, но только держись подальше от инкубатория и главного вертепа. Там сейчас очень жарко, — доверительно сообщил человек в маске.

— А… как же они? — робко оглянулся кузнец на остальных узников, которые нерешительно мялись, опасаясь пересекать запретную границу гетто.

— Мне нет до них дела, — последовал жесткий ответ. — Когда-то ты, Гардан, своим добрым поступком, о котором, скорее всего, даже не вспомнишь, заслужил спасение. Но не они. Если желаешь, забирай всех, кого захочешь, я не стану препятствовать. Однако знай, что выбраться вам нужно до рассвета. Уже к утру я уничтожу весь улей.

— Мне… у меня… я… я не знаю таких слов, чтобы выразить свою благодарность, экселенс! — попытался рухнуть на колени кузнец, но чужак его удержал. — Мы все будем молиться за ваше здравие! Да благословит вас Многоокий Создатель! Вы позволите мне начать собирать народ и припасы?

— Поступай, как знаешь, — отчего-то раздражённо буркнул спаситель в маске, а после развернулся и вместе со своими безмолвными спутниками растворился в темноте тоннеля.

Гардан ещё некоторое время смотрел во мрак, пытаясь убедить самого себя, что это никакой не сон, а всамделишная реальность. Ссутуленные плечи кузнеца вдруг расправились. Взгляд приобрёл ещё не твёрдость и уверенность, но шальной огонёк истинной надежды. Давно позабытой надежды. Свобода мало кому достаётся просто так. Часто за неё приходится немало выстрадать. Но награда того стоит…

— Никогда не чаял желтоглазый, вновь с тобой увидеться, — вполголоса проговорил Гардан, обращаясь к чернильной пустоте. — Ты сильно изменился, но я всё равно узнал тебя. Спасибо, что не забыл…

Встрепенувшись, кузнец помчал со всех ног обратно в гетто. Нужно предупредить остальных слафов, что это ублюдочное местечко перестанет существовать уже к утру. Всем, кто хочет ещё раз увидеть небо, предстоит поторопиться…

Верховный отец мчался на резвом асшатари по переплетениям своего подземного жилища. Кто⁈ Кто посмел напасть на его, Шаграсса, дом⁈ За последние три года патриарх каменного улья вознёс своё искусство до таких высот, что во всей Абиссалии не осталось храбрецов, способных противостоять ему. Из захваченных несколько лет назад трупов темноликих воительниц и плечистых воинов получились восхитительные создания Тени! Они будто бы вобрали в себя частичку её чёрной души, став самыми грозными противниками во всей Великой Пустоши!

Но мастерство Шаграсса продолжало расти и совершенствоваться. Обилие материала для опытов и экспериментов развязали руки бурной фантазии, сметя любые ограничения! Отныне Верховный отец мог воплощать любые свои задумки, всё ближе подбираясь к совершенной форме возрождённых обитателей улья. С каждой новой партией солдаты получались быстрее, сильнее и смертоносней. Соседние колонии кьерров, впервые столкнувшись с созданиями Шаграсса, сочли за благо принять его власть. Мастерство повелителя они признали новым абсолютом — и теперь чертоги владыки вознеслись так высоко, что вот уже больше года дети Верховного отца не выходили на охоту. Всё потому, что полторы сотни абиссалийских семей добровольно слали подношения, желая задобрить Шаграсса и убедить в отсутствии каких-либо дурных намерений. Крепкие слафы, первоклассный материал для возрождённых детей Великой Тени, пища, ресурсы — всё это само широким потоком текло в кладовые улья.

Взамен Верховный отец помогал соплеменникам совершать набеги на людские земли. Он отправлял своих солдат на север, где человеческое сопротивление оказалось наиболее слабым и неорганизованным. Ещё немного, и за Шаграссом закрепилась бы слава повелителя всей Абиссалии! Второго в истории помимо великого Кшанси, чьё имя известно любому кьерру практически с рождения.

И вот после всего этого кто-то дерзнул вторгнуться в его дом?!!

Тоннели улья заполнились ордами возрождённых созданий. Десятки тысяч конечностей клацали, щелкали, топали по полу, стенам и потолкам широких подземных проходов. Однако зажать противника всё никак не удавалось. Неизвестные агрессоры уничтожали сыновей Великой Тени сотнями, а потом исчезали, чтобы появиться вновь совсем в другом месте. И это наводило Шаграсса на мысль, что нападающими были, скорее всего, человеческие озарённые.

А это плохо. Очень плохо. Верховный отец ненавидел этих мерзавцев всеми фибрами души. Сколько боли и горя причинили они жителям пустошей своей мерзкой магией, годной лишь для разрушения. Пока кьерры занимались созиданием в благословенном мраке своих подземелий, люди стремились всё уничтожать.

Потому-то и спешил патриарх каменного улья к центральному вертепу, где хранилось самое ценное — священная реликвия и его знания. Лишь бы только успеть раньше агрессоров! Только бы спасти плоды трудов последних лет!

В свою мастерскую, где вершилось таинство преображения мёртвой плоти, Шаграсс влетел верхом на асшатари, не снижая скорости. Оглядевшись, он облегчённо выдохнул, осознав, что здесь всё осталось нетронутым. Но, как вскоре выяснилось, радость эта была преждевременной…

— Я уже заждался, Шаграсс. Похоже, твой улей разросся настолько, что стал слишком большим для тебя, — с усмешкой изрекла фигура в чёрных одеяниях, мистическим образом воплотившаяся прямо посреди вертепа.

— Ты-ы-ы! — зарычал Верховный отец, узнав чужака даже под маской. — Как ты пос-с-смел⁈

Снова тот проклятый раб, некогда навлёкший на дом Шаграсса великие беды! Кьерр ничего не забыл и уж тем более не простил дерзкого слафа. Пусть судьба показала себя большой любительницей шуток, и этот же желтоглазый подонок впоследствии стал причиной небывалого подъема, роста и процветания, которых каменный улей никогда ранее не знавал. Шаграсс всё равно мечтал высосать спинной мозг наглого полукровки!

Не в полной мере отдавая себе отчёт, Верховный отец издал короткий щелкающий звук, который создания ночи восприняли как сигнал к атаке. В ладонях кьерра появились широкие изогнутые ножи, коими тот намеревался располосовать мерзкого слафа на куски! Несметная орда асшатари и шаксаторов бросилась к невозмутимо замершей фигуре. Еще мгновение, и от чужака останется лишь влажная бурая кашица на полу… Могучие солдаты улья разорвут его так быстро, что он и закричать не успеет!

И тут вдруг всё пошло наперекосяк… Что-то незримое пронеслось над ухом Шаграсса, и пронзительная боль ожгла левую руку пониже локтя. Кьерр бросил мимолётный взгляд туда, но узрел лишь идеально ровный срез на месте своей конечности. Тёмная кровь захлестала из раны, а Верховный отец яростно зашипел.

В следующее мгновение нечто тяжелое сбило с ног несущегося асшатари и размазало по полу вертепа. Но Шаграссу, можно сказать, повезло. Его сия участь миновала. Он просто отлетел на десяток саженей, докатившись практически до самой дальней стены, и замер там кучкой окровавленного тряпья.

Со своего места патриарх каменного улья отлично видел, как злая человеческая магия перемалывает его великолепных воинов. Как они падают, взрываются, горят и распадаются на влажные мясные комья. Совсем скоро священная обитель стала походить на заваленный мертвечиной склад плоти и костей, над которым воцарился ужасающий вой. Дети Великой Тени умирали без страха, но всё же истошно плакали, лишаясь дарованных жизней. Их визги причиняли Шаграссу страдания куда бо́льшие, нежели отсечённая рука. Столько трудов, столько надежд, столько планов — всё это сейчас гибло вместе с солдатами улья.

Верховный отец попробовал пошевелиться и отползти к своему тайнику. Там он хранил нечто такое, что могло помочь им всем выжить. Но тут вдруг рядом с ним появился ещё один силуэт в чёрном. Он нанёс кьерру удар ногой в лицо, а затем придавил подошвой к полу, не позволяя сдвинуться с места.

— Шарр’Ссхай, гелсе шес! — прошипел Шаграсс разбитыми губами и попытался с помощью уцелевшей руки подрезать сухожилия врагу.

Молниеносный замах… и невидимое заклинание перерубает абиссалийцу запястье раньше, чем он успевает достать противника. Короткий клинок выпадает, едва не угодив остриём в лицо самому патриарху улья.

— Ш-ш-шаахр-р-р! — гневно хрипит Верховный отец, ощущая себя абсолютно беспомощным.

А проклятые озарённые, коих Шаграсс успел насчитать всего-то с дюжину, продолжают перемалывать его могучую армию. Споро и методично, будто всю жизнь только этим и занимались. Они хладнокровно уничтожают несчастных детей Великой Тени, не демонстрируя никаких эмоций. Абиссалиец ждал, предвкушая тот момент, когда милитарии начнут выдыхаться и уставать. Тогда-то грозные асшатари доберутся до них и покрошат на мелкие кусочки!

Но этого почему-то всё никак не происходило…

Оставшись без руководства своего создателя, твари действовали бесхитростно. Они просто рвались вперёд, бесславно умирая. И, в конце концов, вертеп превратился в небольшое подземное озеро. Только вместо вод его наполняли кровь и едкая слизь. Нападающие уничтожили так много солдат улья, что огромная груда трупов начисто запечатала тоннель, ведущий к мастерской Шаграсса. Немыслимо… просто немыслимо…

Презренные милитарии, получив передышку, воспользовались ей с умом. Они перегруппировались, заняв более выгодные позиции. И замерли, ожидая, когда отрезанные от центрального зала создания прогрызут новый путь. Тут же и подлый полукровка напомнил о себе. Нисколько не смущаясь того, что приходится брести по колено в нечистотах и вывалившихся потрохах, он неспешно приблизился к Шаграссу.

— Когда-то я пришёл к тебе и пообещал сделать твой улей самым великим во всей Абиссалии, — молвил бывший слаф. — Как ни удивительно, но мои слова сбылись. Это было не совсем осмотрительно с моей стороны…

— Ты пришёл мстить? — сверкнули красные глаза кьерра.

Полукровка в маске медленно покачал головой:

— Нет, мне плевать на весь ваш народец, пока вы не мешаете. Но в последний год от вас стало слишком много хлопот. Если бы вы могли довольствовать малым, а не стараться отхватить кусок пожирнее, то мы вряд ли бы встретились ещё хоть когда-нибудь. Но, видимо, это против вашей природы. Кьерры не могут жить и не превращать в безжизненные пустоши всё вокруг себя.

— Таким, значит, ты видишь мой народ? — поджал бледные губы Шаграсс. — К твоему сведению, человек, мы…

— Замолчи, это уже абсолютно неважно, — грубо перебил его полукровка. — За последние две луны я уничтожил практически полсотни ульев твоих соплеменников. И останавливаться не собираюсь. Ты — причина, по которой Абиссалия рванулась на север. А я виновен в том, что в твоих руках оказалось сосредоточено так много сил. Пойми, я вынужден положить этому конец. Но не потому, что ненавижу тебя и других белокожих людоедов. Вернее, не только поэтому.

— Так это… это был ты⁈ — задохнулся Шаграсс. — Все те северные племена, что перестали присылать мне подношения…

— Нет больше никаких племён. На местах их ульев теперь зияют глубокие кратеры. И та же участь постигнет твой дом, — с убийственным равнодушием поведал полукровка.

Верховный отец прикрыл веки, пытаясь переварить услышанное. Он ещё в прошлую встречу понял, что этот человек грозный противник. Таких как он другие люди называют доминантами из-за необычайно развитых магических способностей. Однако абиссалиец и помыслить не мог, что они настолько опасны. И вот теперь желтоглазый полукровка пришёл, чтобы уничтожить всё, что Шаграссу дорого. Всё то, что он создавал три с половиной столетия…

— Ответь мне, кьерр, каково это умереть, не оставив после себя ничего? — негромко осведомился чужак в стальной маске.

— А твоё какое дело⁈ — огрызнулся альбинос. — Хочешь поиздеваться надо мной напоследок⁈

— Вообще-то наоборот, — невозмутимо пожал плечами полукровка. — Я хочу предложить тебе утешение. Сберечь хотя бы часть того, что ты достиг. Твои знания, твоё искусство. А быть может и кого-то из твоих детей.

— Я не верю! Зачем тебе делать подобное⁈

— Ради Насшафы, Шаграсс, — последовал ответ, который надолго выбил почву из-под Верховного отца.

— Она… она жива? — сипло спросил кьерр, облизав пересохшие губы.

— Да.

— Не верю! Я не вер-рю!!! — зарычал абиссалиец.

— Мне плевать, — хмыкнул чужак. — Ты уже практически мертвец, и твоё слово мало что значит. Единственная привилегия, доступная тебе — это решить, оставишь ли ты после себя хоть какое-нибудь наследие или бесславно сгинешь.

Шаграсс примолк и учащённо задышал. Он потерял слишком много крови. Дыхание Великой Тени Шарр’Ссхай уже касается его кожи. Верховный отец должен отринуть сомнения и озвучить свой вердикт. Это так унизительно, но проклятый полукровка загнал его в ловушку. Нет большего бесчестья и позора, нежели передать священные знания в руки кого-то постороннего. Но участь кануть в небытие, не оставив после себя ничего — пугала гораздо больше…