Арина-травница

Глава 21

Я вернулась домой под утро и сразу же завалилась спать. Ночь мы с Виктором провели довольно активно. Больше выясняли отношения, чем занимались постельными играми. И теперь я хотела отдыхать. Спать.

Я заснула, едва голова коснулась подушки, и без снов продрыхла чуть ли не до обеда. Проснулась отдохнувшая, но жутко голодная.

В чем была, то есть в длинной ночнушке, всклокоченная, помятая, я выползла в горницу, надеясь поесть.

Наивная. Там, на лавке, сидел гость. С испуганным лицом, но сидел. А вокруг него нарезал круги Васька.

– А вот и наша хозяйка, – мурлыкнул он, увидев меня.

Гость встрепенулся, повернулся ко мне, икнул.

Хорошо хоть за сердце не схватился, болезный.

– Что опять? – проворчала я, усаживаясь на лавку напротив и откровенно зевая. – В прошлый раз, Ваня, ты просил приворотное зелье. А сейчас?

До Ваньки наконец-то дошло, что и травницам надо спать, а потом приводить себя в порядок. И он с облегчением произнес.

– Дык, матушка вед… травница, я это… Помощи вашей прошу.

– В чем? Вань, быстрей. Я только проснулась.

– Дык Нюшка-то. Орет.

– Когда?

– Дык каждый раз, когда с ней в кровать ложимся. Я, значит, дело делаю, а она орет… Частушки похабные… Перед соседями стыдно, матушка травница!

Все-таки по ночам надо спать. Иначе недосып сказывается на мыслительных способностях. Моих уж точно.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, в какой ситуации орет Нюшка.

Потом до меня дошло. И я расхохоталась. Сидела, ржала, как лошадь, не обращая внимания на покрасневшего от стыда Ваньку. Он, значит, развлекается верхом на ней, а она в это время поет частушки похабные. Слышала я, как поет Нюшка. Вся деревня сразу же узнает, где она. А теперь – и чем занимается.

– Так а от меня что нужно? – закончив хохотать, спросила я. – Никакого зелья против частушек у меня нет. Могу только амулет дать. Повесишь на стену – никто за калиткой ничего не услышит. Но за него, Ваня, ты мне должен будешь лопату и грабли. Так как вещь это дорогая.

Ванька, конечно же, согласился. Сразу. Мгновенно. И пришлось мне расстаться с одним из немногочисленных амулетов, которые хранились в моем кабинете.

Ничего, вот выйду за Виктора, разбогатею, еще себе прикуплю в столице.

Выпроводив Ваньку, я позвала:

– Кристик! Накорми меня! Я жутко голодная!

Кристик появился, ворча, как обычно.

– Аринка, ты в зеркало себя видела? Да тебя сам леший ночью испугается. И днем тоже. Вот почему нельзя было сначала привести себя в порядок и только потом выходить в горницу?! Ты ж этого кузнеца чуть заикой не сделала!

– Ну не сделала же, – хмыкнула я, с удовольствием наблюдая, как на белоснежной льняной скатерти начинают появляться тарелки с разными блюдами. – Кристик, я не выспалась. Васька, хорош ржать! Мы с Виктором решали, кто будет за детьми присматривать, когда они родятся. Нельзя же только на нянек и мамок их оставлять. Родительский пригляд тоже должен быть.

Кристик театрально схватился за голову. Васька взвыл, как будто ему хвост до самого живота прищемили.

– Ты с ним что, всю ночь это обсуждала?! – выдал Кристик, закончив расставлять тарелки.

– Не всю. Часть только. После того как побила его подушкой. Что? Что вы оба на меня так смотрите? Он заслужил, вообще-то.

– Бедный князь, – выдал Васька. – Во боги его наказали-то. Аринка, нормальные люди по ночам другими вещами занимаются.

– Так то нормальные же, – отмахнулась я от него. – И вообще, что вы ко мне пристали? Поесть дайте!

– Отстань от нее, – скомандовал Кристик Ваське. – Не видишь, что ли, она как баран уперлась.

Я себя бараном не считала. Нормальная взвешенная позиция – решать вопросы до того, как они возникнут. Не мне же вечно за няньками следить. Пусть и будущий муж постарается.

С этими мыслями я и принялась за еду.

Гречневая кашка со сливочным маслицем, оладушки с медом, хлеб с кусочками сыра и колбаски, запить – кисло-сладкий компот из лесных ягод. Я наелась до пупа!

Ну и настроение у меня, конечно же, сразу улучшилось. Я готова была и Ваську с Кристиком простить за их высказывания, и Виктору пару ночей в месяц уступить. Что ж я, зверь, что ли, не понимаю, как тяжка государственная служба?

– Свадьба-то когда? – подал голос Кристик, заметив, что я поела.

И настроение тут же нырнуло куда-то в погреб, спряталось там и отказалось вылезать на свет божий.

– Скоро, – буркнула я раздраженно.

– Скоро – это когда? – не отставал Кристик.

– Через четыре дня. Платье сошьют, еду приготовят. И все. Прощай, юная свободная жизнь.

– Ну наконец-то! – хором.

Вот обормоты же!