Архивы Плутона

Глава 5: Естественные аномалии

Ли Джианг работал в физической лаборатории станции – просторном помещении, заполненном сложным оборудованием для изучения экзотических форм материи. Когда Малкольм вошел, астрофизик настраивал квантовый сканер – устройство, способное анализировать структуру материи на субатомном уровне.

Джианг был невысоким мужчиной с аккуратно подстриженной бородкой и цепким взглядом, выдававшим острый, аналитический ум. Он выглядел безупречно собранным, несмотря на общую атмосферу напряженности, царившую на станции.

– Детектив Харпер, – он поприветствовал Малкольма легким кивком. – Я ожидал вашего визита. Полагаю, вы уже выслушали мистических и политических теорий достаточно и готовы рассмотреть научный подход?

В его голосе звучала легкая ирония, которую Малкольм счел профессиональной привычкой ученого, привыкшего полагаться исключительно на факты.

– Я выслушиваю все теории, доктор Джианг, – ответил Малкольм. – И предпочитаю делать выводы только после сбора всей доступной информации.

– Разумный подход, – одобрительно кивнул Джианг. – Тогда позвольте представить вам альтернативную точку зрения на наше… открытие.

Он активировал голографический проектор, и в воздухе возникла детализированная трехмерная модель Харона с выделенным участком, где располагались пещеры.

– Большинство моих коллег убеждены, что пещеры искусственного происхождения, созданные некой разумной силой – будь то инопланетяне или, как утверждала доктор Чанг, люди из будущего.

Он произнес последние слова с легким скептицизмом, который не укрылся от внимания Малкольма.

– Но я предлагаю более прозаическое объяснение, – продолжил Джианг. – Наблюдаемые структуры могут быть результатом естественных процессов, неизвестных современной науке, но все же подчиняющихся физическим законам.

Голограмма изменилась, показывая внутреннюю структуру пещер в разрезе.

– Обратите внимание на геометрическую регулярность туннелей и камер. На первый взгляд, это кажется явным признаком искусственного происхождения. Однако в природе существуют примеры подобной регулярности – кристаллические структуры, формации базальтовых колонн, даже некоторые типы коралловых рифов.

– Но материал стен не соответствует ни одному известному природному веществу, – заметил Малкольм.

– Верно, – кивнул Джианг. – И это главный аргумент сторонников искусственной теории. Однако я предлагаю взглянуть на проблему иначе.

Он изменил голограмму, показывая молекулярную структуру черного материала стен.

– Этот материал демонстрирует свойства, которые можно объяснить процессом, который я назвал «квантовой кристаллизацией». Теоретически, при определенных условиях – экстремальном холоде, специфическом радиационном фоне и наличии экзотических форм материи – обычные вещества могут трансформироваться, образуя структуры с регулярной геометрией и необычными физическими свойствами.

– Включая способность излучать энергию и влиять на нейронные процессы? – скептически спросил Малкольм.

– Да, включая это, – уверенно ответил Джианг. – Квантовые эффекты могут создавать поля, воздействующие на окружающую материю, включая органическую. Возможно, то, что мы воспринимаем как «сообщения» или «символы» – лишь случайные паттерны, которые наш мозг интерпретирует как осмысленную информацию из-за свойственной людям тенденции искать закономерности даже там, где их нет.

Малкольм внимательно изучал голограмму, признавая, что теория Джианга была элегантной и лаконичной. Она объясняла физические аспекты феномена, не прибегая к экзотическим концепциям вроде путешествий во времени.

– А как вы объясняете лингвистические закономерности в символах? – спросил он. – Доктор Ковалева продемонстрировала мне связь с человеческими языками.

– Парейдолия, – пожал плечами Джианг. – Человеческий мозг запрограммирован находить знакомые паттерны. Вы когда-нибудь видели лица в облаках, детектив? Или слышали осмысленные слова в шуме ветра? То же самое происходит здесь, но на более сложном уровне, усиленном воздействием излучения на нейронные процессы.

Джианг приблизился к консоли и активировал новую серию голограмм, показывающих результаты различных экспериментов.

– Я провел серию тестов, подвергая различные материалы воздействию излучения от стен пещеры. Результаты показывают, что излучение действительно влияет на молекулярную структуру, но строго в соответствии с физическими законами – никакой "магии" или технологий из будущего.

Он выглядел полностью уверенным в своей теории, но Малкольм заметил определенную напряженность в его позе и слишком активную жестикуляцию – признаки того, что Джианг не был полностью искренен.

– Ваша теория объясняет физические аспекты, – согласился Малкольм. – Но что насчет исчезновения исследовательской группы?

– Несчастный случай, – без колебаний ответил Джианг. – Возможно, внезапный выброс энергии, дезинтеграция на молекулярном уровне. Трагично, но объяснимо с научной точки зрения.

– А смерть доктора Чанг?

– Перенапряжение, воздействие излучения на мозг, возможно, даже намеренное самоповреждение вследствие измененного состояния сознания. Она работала без отдыха, была одержима своей теорией о сообщениях из будущего. Такая одержимость может иметь… трагические последствия.

Малкольм внимательно наблюдал за реакциями Джианга, отмечая мельчайшие признаки неискренности. Астрофизик явно верил в свою теорию – или хотел, чтобы в нее верили другие.

Внезапно лабораторию сотряс легкий толчок. Предметы на столах сдвинулись, жидкость в контейнерах всколыхнулась, формируя странные узоры. Затем последовала странная флуктуация гравитации – на несколько секунд Малкольм почувствовал, как его тело стало легче, почти невесомым, а затем тяжелее обычного, прижимая его к полу.

– Что это было? – спросил Малкольм, когда аномалия прекратилась.

Джианг выглядел обеспокоенным, хотя пытался скрыть это.

– Еще одно доказательство моей теории, – сказал он, быстро проверяя показания приборов. – Естественные квантовые флуктуации, влияющие на локальное гравитационное поле. Они участились после открытия пещер.

– И всегда так… удачно совпадают с обсуждением природы артефактов? – скептически заметил Малкольм.

Джианг замер, затем медленно выпрямился, переводя взгляд с приборов на Малкольма.

– Вы весьма наблюдательны, детектив. Большинство списывает эти явления на случайность или технические неполадки.

– Я не верю в случайности, доктор Джианг. Особенно когда они формируют закономерность.

Джианг колебался, явно решая, насколько откровенным быть. Затем он подошел к двери лаборатории и активировал протокол конфиденциальности – уже знакомое Малкольму устройство для блокировки наблюдения.

– Моя теория естественного происхождения имеет научное обоснование, – тихо сказал он. – Но я не отрицаю, что происходит нечто… выходящее за рамки нашего понимания. Я просто предпочитаю объяснять это через науку, а не через концепции, граничащие с мистикой.

– Как путешествия во времени?

– Путешествие информации во времени через квантовую запутанность теоретически возможно, – неохотно признал Джианг. – Но только в очень ограниченной форме, не целые структуры или материальные объекты.

Малкольм решил, что пришло время для прямой конфронтации.

– Доктор Джианг, я обнаружил ваши зашифрованные коммуникации с Марсианской Республикой.

Лицо астрофизика не выразило удивления, только легкую настороженность.

– Вы быстро работаете, детектив. Или у вас есть доступ к системам, о котором я не знал.

– Мои методы не имеют значения. Важнее то, что вы не тот, за кого себя выдаете. Вы здесь не просто как ученый, но и как представитель интересов Марса.

Джианг молчал несколько секунд, оценивая ситуацию, затем кивнул.

– Да. Я был направлен научным директоратом Марсианской Республики для оценки потенциала открытия. Но это не делает мои научные исследования менее достоверными.

– Что конкретно интересует Марс?

– То же, что и всех, – пожал плечами Джианг. – Технологические аспекты, которые могут быть извлечены из этого открытия. Будь то действительно сообщение из будущего или естественный феномен с уникальными свойствами – потенциал для научного прорыва огромен.

– И для военного применения, – добавил Малкольм.

– Возможно, – не стал отрицать Джианг. – В этом и заключается проблема. Земная Коалиция стремится монополизировать любые технологии, которые могут быть разработаны на основе артефактов. Марс хочет гарантировать, что эти знания будут доступны всем.

– Альтруистичная позиция.

– Прагматичная, – поправил Джианг. – Если предсказанная катастрофа реальна, то она затронет всю Солнечную систему. Выживание не должно быть привилегией избранных.

Малкольм внимательно изучал лицо Джианга, оценивая его искренность. Астрофизик, казалось, действительно верил в то, что говорил, хотя, несомненно, скрывал часть информации.

– Вы были здесь, когда исчезла исследовательская группа?

– Да, я работал в этой лаборатории. Регистрировал странные энергетические всплески, когда поступил сигнал тревоги из пещер. К моменту, когда спасательная команда прибыла на место, все уже исчезли.

– И каково ваше мнение о том, что произошло?

Джианг снова колебался, затем решился:

– Официально я придерживаюсь теории о естественной аномалии. Но между нами… я считаю, что группа действительно могла быть перемещена – не обязательно во времени, возможно, в пространстве или в другое состояние материи.

– А доктор Чанг?

– Её смерть не была естественной, – твердо сказал Джианг. – Но я не имею к этому никакого отношения. Напротив, мы с ней начали находить общий язык в последние дни перед её гибелью. Она поделилась некоторыми своими теориями, которые я нашел… интригующими, несмотря на мой скептицизм.

Он подошел ближе к Малкольму, понизив голос:

– Детектив, на этой станции есть силы, готовые на всё ради контроля над артефактами. Я представляю интересы Марса, это правда. Но мои методы – научные исследования и информирование, не насилие или саботаж.

– Вы подозреваете кого-то конкретно?

– Кейн, – без колебаний ответил Джианг. – Она не просто представитель консорциума. Она связана с разведывательным подразделением Земной Коалиции, специализирующимся на приобретении передовых технологий.

Это подтверждало предупреждения и Чанг, и Санчеса о Кейн.

– Есть доказательства?

– Ничего, что можно было бы представить официально. Но незадолго до своей смерти Чанг обнаружила закодированные передачи с её терминала на засекреченные адреса на Земле. Частоты, используемые военными.

Джианг выглядел искренне обеспокоенным.

– Детектив, я предлагаю сотрудничество. У нас могут быть разные мотивы, но общая цель – выяснить правду о пещерах и предотвратить монополизацию этих знаний любой отдельной фракцией.

– Даже если эта правда подтвердит теорию Чанг, а не вашу?

– Наука не о личных предпочтениях, – твердо ответил Джианг. – Она о поиске истины, какой бы странной или неудобной она ни была. Если факты подтвердят, что мы имеем дело с сообщением из будущего… я приму это.

Малкольм обдумал предложение. Джианг мог быть ценным союзником – его научная экспертиза и связи с Марсианской Республикой могли пригодиться. Но полностью доверять ему было бы неразумно.

– Я рассмотрю ваше предложение, – осторожно ответил Малкольм. – Но мне нужно больше информации о том, что происходит на станции. Особенно о работе доктора Чанг в последние дни.

– Я могу предоставить вам доступ к части моих исследований, – кивнул Джианг. – Включая данные, которые я не включал в официальные отчеты. Но будьте осторожны, детектив. Здесь все не то, чем кажется. Даже пещеры.

– Что вы имеете в виду?

– Архитектура туннелей… она меняется. Медленно, почти незаметно, но инструментальные замеры не лгут. Как будто пещеры… адаптируются.

– К чему?

– К нашему присутствию, – тихо ответил Джианг. – Или к чему-то, что должно произойти.

Новая волна гравитационной аномалии прокатилась по лаборатории, более сильная, чем предыдущая. Контейнеры с образцами задрожали, несколько предметов поднялись в воздух, затем резко упали на столы.

– И эти явления, – добавил Джианг, кивая на хаос вокруг, – становятся все интенсивнее. Как будто что-то накапливает энергию. Готовится.

– К чему?

– Если верить теории Чанг, – лицо Джианга стало мрачным, – к активации. Полному раскрытию «Архивов».

Малкольм почувствовал холодок, пробежавший по спине. Голоса в его сознании, приглушенные препаратом Чанг, внезапно стали отчетливее, повторяя одну фразу снова и снова:

«Время сжимается. Круг замыкается».