Археологи. Деревня. Полный вариант (СИ)

Глава 11

Утро выдалось хмурым, как и настроение всех выживших. Проснулись все поздно, толком не выспавшись. Только Алена светилась как солнышко. И когда все уже бегали по лагерю, будя друг друга с новостью, что Джек все-таки ушел, она выползла из палатки и тетя Тамара шедшая будить Семена, а увидевшая Алену, насмешливо бросила:

— Добилась своего, все-таки! Ох, какая же ты сука! Буди Семена! — И добавила тревожно, — Джек ушел!

Все собрались у костра злые и не выспавшиеся, кроме доктора. Тот сидел с кружкой чая в руках, философски рассуждая про себя о том, что он в очередной раз оказался прав, когда вчера подумал об уходе Джека, как о решенном им деле. Доктор первым проснулся утром и обнаружил отсутствие катера. И поднял Адамсов.

Тамара попыталась продолжить пиление мужа, но того видимо бессонная ночь достала окончательно, и он так на нее гавкнул, что та поняла — перебор. И замолчала, смахивая слезинку. Джека она любила, почти как своих детей и его уход, здорово ударил по ее материнскому инстинкту. Она винила себя. Мол, могла бы вчера как-то сгладить ситуацию, но решила отложить это дело на утро и вот результат. Все-таки кровь Фокса старшего сыграла свою роль. Тот тоже был себе на уме. И так же не терпел неоправданные наезды на себя. Налив всем чаю, она раздала остатки хлеба и задала главный вопрос, мучавший всех без исключения:

— Что будем делать?

Георгий вздохнул:

— Я хочу перед всеми вами прояснить ситуацию. Я вчера был не прав! — эти слова непросто дались гордому механику, но он понимал, свою неправоту и хотел исправить свою пошатнувшуюся репутацию хотя бы перед детьми. И те оценили слова отца, зная, что фраза: «Я был неправ!» далась ему очень непросто. Упрямство и упертость Адамса была известна всей деревне.

— Но Джек ушел и теперь придется решать без него наши проблемы. Предлагаю следующее: сегодня мы, с дядей Семеном, сходим в деревню, на разведку. Вернемся… — он замолчал, прикидывая, — вернемся, получается завтра! Если муравьи ушли из деревни вернемся домой. Если — нет, то мы попробуем набрать то, что необходимо из продуктов и припасов. Рисковать не будем, поэтому не стоит за нас волноваться!

— А мы? Здесь останемся? — загалдели дети, — Мы хотим с вами идти на разведку!

— Мать останется с Аленой и доктором? Который, оружия, кроме скальпеля в руках, не держал лет тридцать? — насмешливо произнес отец. Док, было, вскинулся, но затем сел на место, здраво рассудив, что Георгий прав. Да еще, вспомнив о том, единственном случае в детстве, когда стрелял из автомата в лесу, чуть не поубивав всех ребят, взявших его с собой пострелять из найденного оружия в лес, подальше от деревни, чтобы не видели взрослые. Именно тогда он понял, что стрельба — это не его дело. И ему больше нравиться зашивать раны, чем их наносить. Так что защитник из него никудышный.

— Так, что вам придется остаться. И еще есть аргумент — если нам придется набирать припасы, то чем больше места в катере, тем лучше! Не правда ли?

Дженни тут же сообразив, поймала отца:

— Пап, ну если все дело в весе, то возьми меня! Дядя Семен весит гораздо больше меня. Да и тут от него будет больше пользы!

Алена сразу же вскинула на кузнеца огромные глазищи, полные слез. Тамара, поняв подоплеку, скептически усмехнулась. Один Георгий, не подозревая об произошедших за ночь событиях, рассчитывал ситуацию совершенно по другому. Он хотел по дороге в деревню, обсудить с другом произошедшее вчера, ему был нужен совет, что делать дальше, где искать Джека. И стоит ли его искать?

В это время Семен посмотрел на Алену, усмехнулся и сказал Георгию:

— Хорошо, дочь твоя права, скатайся с ней! В ней вес — как у мешка с картошкой. На самом деле, можно больше взять на борт. Да и снайпер она отличный — он грустно усмехнулся, — вдруг пригодиться. Мы еще поговорим с собой! Давай не тяни время, заводи свою лайбу.

Дженни благодарно взглянув на кузнеца, повернулась к мальчишкам, ошарашено смотревших на то, как их изящно обнесли, и показала язык. Те возмущенно начали что-то кричать, но было поздно, все было решено. Отец встал и пошел заводить катер, а пацаны, окружив сестру, стали ей высказывать свои претензии по поводу их пролета. Но уже чисто по инерции, понимая, что всех их, отец все равно бы не взял, но было обидно, что сестра первая сообразила, как можно было преподнести ситуацию.

Тамара и доктор Ра, тоже были не особенно довольны решением Георгия, идти в деревню. Док считал, что еще рано — надо было ждать два-три дня минимум, а лучше неделю. А Тамара…. она просто боялась остаться одна, без мужа. Конечно, оставался Семен, да и дети тут, но за спиной мужа было гораздо спокойнее.

Кто был счастлив, так это Алена. Она лисой крутилась вокруг кузнеца. И так сядет и так. Уже даже ребята поняли суть происходящего и, переглянувшись, похихикали:

— Старуха уже практически, а туда же! Небось, уже лет тридцать? — выдал Сэм, — Дженни! Сколько ей?

Та пожала плечами:

— Не знаю…. Вроде двадцать восемь зимой справляла. Старая уже…. Но для дяди Семена пойдет, он тоже уже не пацан.

Георгий завел катер, махнул рукой дочери и та, забрав узелок с едой, метнулась к отцу, махнув на прощания рукой, оставшимся на берегу пацанам:

— До встречи!

Отец отработал двигателями немного назад, съехав с песка, развернулся и наддал газу. Катер с веером брызг ушел из заводи, оставив на берегу остальных дожидаться их возвращения. И вздохнув, люди принялись за дела.

Ребята собрались удить рыбу, но док, остановив Сэма, не отпустил его с Джеком и Джоном. Заставив его остаться сделать перевязку. И братья, взяв удочки, ушли вверх по течению вдвоем. Сэм же, грустно вздохнув, уселся на камень перед доктором. Тамара ушла в пещеру. А Алена увидев, что никто не смотрит в их сторону, тут же потянула Семена в палатку, со словами:

— Ты не мог бы со мной провести курс восстанавливающей терапии?

Но тот, еще не пришедший в форму после бурной ночи, начал отмазываться, приводя веские, на его взгляд доводы:

— Ты что, с ума сошла? Ладно ночью — все спят! А днем? У палатки же стены не кирпичные? Ты же кричишь, как будто тебя режут! Народ сбежится!

Но девушку было уже не остановить:

— Пошли в пещеру! Там сейчас ни кого нет!

На это у кузнеца не нашлось аргументов и он, впрочем, не особо сопротивляясь, пошел вслед за Аленой, которая в предвкушении, уже направилась туда первой.

«Сейчас устрою тебе терапию! Уж чего-чего, а опыта мне не занимать!» — со злорадством подумал Семен.

Между тем, катер Адамсов, набирая скорость, летел в направлении родной деревни. Дженни сидела на месте штурмана, время от времени, кидая спиннинг. На полу уже прыгала парочка крупных щук. Отец рулил рядом. Дочь в начале попыталась наехать на него, но тот ответил, что он за ночь уже столько нотаций услышал….. И Дженни поняла отца, предложив ему поспать пару часиков. Тот не стал отказываться от дельного предложения дочери. Ушел в каюту и завалился на диванчик. Девушка пересела в кресло рулевого и продолжила путь, воткнув спиннинг в стальной держатель и тут же забыв про него, увлекшись управлением катера. Отец нечасто доверял управление дочери, в основном ее оттесняли мальчишки, но иногда и ей удавалось порулить. Правда, так далеко, вдвоем с отцом, без братьев, они никогда не уходили, но все меняется и вот ее мечта, вернее сказать, одна из них сбылась. Она сама за рулем, никого рядом нет, бубнящего и сопящего, как братья Джек или Джон, вечно ее подгоняющий:

— Давай! Быстрее! Не успеем!

«Торопыжка!» — подумала она о Джоне и случайно оглянувшись, увидела согнувшийся почти пополам спиннинг. Затем раздался резкий рывок. Да такой, что катер, шедший с приличной скоростью, почти остановился, внизу в каюте послышался грохот и мат-перемат, это отец скатился с дивана. Шнур спиннинга, а Дженни в этот раз закидывала плетеный капроновый шнур, вытянулся в струну и мог лопнуть в любую секунду. Девушка едва успела сбросить газ до нуля, как их поволокло в обратную сторону. Из каюты, пошатываясь и держась за ушибленную голову, показался отец. В это время катер вдруг остановился и, развернувшись кормой по течению замер на месте. Георгий непонимающе посмотрел на дочь, потом перевел взгляд на корму и увидел спиннинг.

— Ну и кого ты умудрилась поймать?

Катер опять дернулся, обоих путешественников мотнуло вперед. И снова застыли на месте, уже на повороте реки, под крутым берегом.

— Похоже сом! И крупный, судя потому, как он нас таскает. Ну, что делать будем? Режем плетенку?

У дочери на глазах выступили слезы.

Этот плетеный капроновый шнур был ее гордостью и предметом зависти братьев. Она случайно нашла бобину капроновых ниток в одном из разрушенных домов несуществующего сейчас селения. И сама всю зиму плела шнур. На него было поймано столько крупной рыбы, что она по праву гордилась своей снастью. А сейчас отец предлагал его резать. Но, похоже, выхода не было…. Тут сом, а может, это был и не он, решил помочь им быстрее сделать выбор. Он всплыл. Люди были деревенские, никогда не видевшие всплытие подводной лодки, и поэтому им было не с чем сравнивать. Гигантская спина показавшаяся из воды, потоки воды, сливающиеся с нее в реку, ввели в ступор командира катера. Георгий слышал, конечно, от стариков о крупной рыбе водившейся раньше в реке. Как один из них вздохнул, вспоминая о былых временах:

— Эх, вот раньше рыба была! Без трусов в реку не зайдешь! Не то, что сейчас — один-два килограмма и все! Ну что это за рыба? Смех, да и только!

Эта была явно крупнее двух килограмм. Раз в сто. Ровный ряд небольших спинных плавников выдавал, что перед ними кто-то из семейства осетровых. «Скорее всего, белуга!» — мелькнула мысль у Георгия. А у дочери… у нее мыслей не было, а были отработанные до автоматизма движения. Мгновенно сдернув автомат, с которым она не расставалась в походах даже во сне, Дженни выпустила в голову, скрытую под водой, половину рожка. Вода вскипела, рыбина дернулась что было сил, порвала все-таки шнур, и…. И медленно всплыла на поверхность. Трехметровая красавица с развороченной головой медленно покачивалась на воде, истекая кровью. Отец с дочерью переглянулись, не веря в случившееся.

— Е-мое! — горестно вскричал Георгий, — В кои-веки, мне удалось поймать огромную рыбу и некому показать!

У него дрожали руки. А голос выдавал неподдельное горе. «Он просто забыл, что в деревне рыбину можно, разве что муравьям показать!» — мелькнула у Дженни мысль, а вслух она произнесла совсем другое:

— Если быть честным, то это я ее завалила! Но при твоих разговорах с другими рыбаками, буду скромно молчать! А сейчас, предлагаю отбуксировать ее к берегу и разделать.

Георгий очнулся от своих грез и завел заглохший катер. Белугу подцепили багром и медленно пошли к берегу. В результате потеряли почти пять часов времени, зато катер был полон рыбы. Вокруг них в воде творилось безумие. С половины реки, наверно, сюда собрались мелкие хищники, рвавшие плоть, пока туша истекавшая кровавым пятном, в котором сновали мальки, лежала на мелководье. Да и по дну кто-то пробирался к берегу, то ли раки, то ли еще кто-то, совсем потерявшие осторожность. Мелочь собирала крохи мяса. Кровь белуги шла вниз по течению видимым облаком. Пока разделывали рыбу, Дженни несколько раз наступала на кого-то, шевелившегося под сапогом. Икры не было, но и без нее людям достался шикарный приз. Только деть этот приз было некуда. С собой соли было — с чайную ложку. В лагере было ее, скорее всего, мало. Так и так надо было тащить все мясо в деревню и солить рыбу там, дома. Благо было чем, соли у Тамары всегда был запас, и было в чем — в подвале имелось несколько пустых бочек. И они продолжили путь в деревню, уже груженые до краев рыбой. На ночь решили не останавливаться, врубили висящий на мачте галогеновый прожектор, выменянный Георгием в свое время на автомат и три цинка патронов, и пошли уже при его свете. Скорость снизилась, но они изо всех сил пытались наверстать время, упущенное при разделке белуги. Голову рыбы Георгий оставил, решил показать Семену с доктором, что бы были хоть какие-нибудь свидетели их с дочерью удачной рыбалки.

Остальной путь прошел без приключений. Когда показались знакомые с детства места, Дженни, управлявшая катером днем, смахнула слезинку. «Дом, милый дом!» — мысленно воскликнула она, увидевшая показавшееся из-за поворота устье протоки ведущей к их причалу. С которого они бежали в страшной панике, буквально пару дней назад. Притормозив, она спросила у отца, куда идем, к дому или к деревенскому причалу и, услышав: «К дому!», повернула руль налево. Быстро проскочив весь ручей, она подошла к причалу, предварительно развернувшись на обратный путь, чтобы не терять время при отступлении, если оно потребуется. Отец встал в катере и внимательно смотрел на свой огород, спускавшийся к причалу. Дорожка была чистая, никаких муравьев не было видно. Дженни перехватила автомат удобнее и перепрыгнула на причал, вслед за отцом. Тот, как заправский следопыт, стараясь не шуметь, заглянул в сарай, стоявший в конце настила, и выдохнул воздух:

— Чисто! Сначала надо заправить катер! А то неизвестно, что здесь творится и как быстро нам придется сматываться!

Заправив под завязку основной и запасной баки, они, уже спокойнее, стали подниматься по дорожке, ведущей к дому. Мертвая тишина в деревне, нарушаемая лишь голосами диких птиц, наводила уныние и страх. У обоих в душе теплилась надежда, что люди каким-то волшебным или другим каким способом, смогли избежать печальной участи. Но ни лай собак, ни мычание голодной скотины, не нарушали тишину. Пройдя распахнутую при бегстве калитку в огород, они вошли во двор. Распылитель, брошенный Джеком, так и валялся посередине двора. Дженни подняла его, тряхнула — на дне было чуть-чуть керосина и она, окликнув отца, опрыскала его и свои сапоги. Тот благодарно кивнул и открыл дверь в сени. Чисто. Уже более спокойно открыл дверь в избу, все равно, чуть прянув в сторону. Тоже чисто. За ним потянулась и дочь. Обойдя весь дом, они решили, что муравьи в их дом не заходили вообще. Все было цело. Даже миска с остатками капусты, которой они с Семеном, закусывали в последнюю ночь, осталась нетронутой, так и стояла на столе. Дженни поднялась на второй этаж, в мансарду и выглянула в окно, выходящее на улицу.

Зловещая тишина, стоявшая над селом, прерываемая скрипом оконной створки в доме напротив, наводила на девушку страх. Руки ее даже покрылись мурашками, и она нервно зачесалась.

— Надо пройти всю деревню! — отметил отец. — Разделимся или вместе будем ходить? Ты рацию взяла?

Та кивнула и сказала вслух, прижимаясь к отцу:

— Давай лучше вместе, а? Что-то мне страшно!

Мужику и самому было страшно, он только перед дочерью хорохорился, в душе понимая, что если муравьи не ушли, то им придется очень туго.

— Тогда давай быстро проскочим вверх, к околице и вниз, к причалу деревенскому! Нам еще рыбу надо засолить сегодня, а то она испортится! — хозяйственный Георгий не мог дать пропасть такому количеству продукта. Сгоняй в сарай у причала, залей керосином полный бачок распылителя и возвращайся!

Дженни кивнула и помчалась выполнять приказ отца. Георгий еще раз осмотрел улицу и дома напротив. Тихо и пусто. Даже нет останков тех муравьев, которых раздавили, когда бежали Джек с доктором и Сэмом. Вспомнив о Джеке, он помрачнел и в очередной раз ругнул себя за несдержанность: «Ну, что ты за придурок! Ведь правду парень сказал: мы с Семеном уже все решили, и совещание хотел провести с остальными просто для видимости! Умный парень все-таки растет! Надо найти его! Не дай бог, что случится с ним — Тома тогда, вообще меня со свету сживет!»

Дочь позвала снизу, и отец спустился, все еще мысленно обсуждая сложившуюся ситуацию. Увидев Дженни, вооружившуюся распылителем, как заправский садовод, он невольно улыбнулся:

— Ну, что пошли, дочка, повоюем!

И они шагнули за калитку. Улица вымерла в прямом и переносном смысле. Они шагали посередине, там, где обычно ездит деревенский транспорт, стараясь не приближаться к заборам, чтобы было время среагировать на нападение. Но никто на них не нападал, только появившиеся неизвестно откуда воробушки чирикали сидя на уцелевших проводах, оставшихся еще с тех времен, когда Петька-электрик собирался провести в деревне электричество, да так и не провел. Очередной его проект провалился. Дошли до околицы, там, где держали оборону всего несколько дней назад, еще трава не успела толком подняться, а им казалось, что прошла вечность. Кучи углей и золы, на месте костров, полоса дуста, тянувшаяся далеко, где-то за огородами свернувшая к берегу реки. Заваленная в нескольких местах останками муравьев, не растащенных своими сородичами, в силу запаха, даже людьми ощущаемого на расстоянии. Скелеты, целые и отдельные кости, валявшиеся на земле. Это были останки тех, кто остался ночевать здесь, в ту злополучную ночь. Объеденные дочиста, черепа белели в траве, как гигантские грибы-дождевики. Дженни прижалась к отцу, с ужасом наблюдая открывшуюся картину, ее колотил первобытный страх. Одно дело убивать врагов, либо зверей в честном бою и погибнуть самому, а другое дело быть заживо съеденным какими-то насекомыми. Георгий погладил ее по голове и негромко произнес:

— Значит, у них так на роду написано было умереть! — философски решил он. — Пойдем отсюда, мне самому жутко тут находиться! Я только расчищу полосу дуста — так, на всякий случай.

И проведя сапогом по полоске химиката, отец откинул в сторону останки муравьев и мелкие ветки, упавшие на нее и послужившие своеобразным мостом для прохода насекомых. «А, возможно, они умнее, чем кажутся, и сами накрыли дуст веточками?» — мелькнула нехорошая мысль у Георгия. Но он отмел ее, как совершенно невозможную. «Если муравьи стали разумными, то нам тогда точно здесь делать нечего! Они нас добьют!»

Дочери ничего не стал говорить о своих предположениях, чтобы совсем не расстраивать ее, но с мужиками в лагере решил обсудить этот аспект жизни муравьев. «Особенно у доктора надо уточнить, он же умным прикидывается!» — пока шли к причалу, в голове у механика шестеренки со скрипом крутились и вертелись, решая непосильную задачу — прогноз на будущее. Проскочив, чуть ли не бегом, до деревенского причала и не заметив ничего подозрительного, они вернулись к дому и до самой ночи занимались рыбой. Завалились в дом уже далеко за полночь, совершенно без сил, провонявшие насквозь рыбой и оба, не раздеваясь, рухнули спать. Если бы сейчас в дом ворвалось стадо слонов и бегало по комнатам, ни Георгий, ни его дочь не смогли бы даже пошевелиться от усталости.

Солнце давно уже поднялось, но в доме Адамсов по-прежнему стояла тишина, как и в остальных домах деревни. Но там, тишина была гробовая, а здесь она время от времени нарушалась всхрапываниями отца семейства и стонами дочери. Обычный деревенский шум: кукареканье петухов, мычание скотины в сараях отсутствовал, поэтому, когда раздался звон разбитого стекла где-то на окраине села, негромкий, из-за расстояния и закрытых наглухо окон, мгновенно разбудил Георгия. Он вскинулся на кровати, сначала не поняв, что его разбудило, но потом мозг выдал четкий ответ на его запрос: «В деревне кто-то чужой!» Вчера завалился спать в одежде, только скинув сапоги, поэтому одевание заняло пять секунд. Стараясь не шуметь, он поднялся наверх и легонько потряс дочь, которую видимо всю ночь, мучили кошмары. Судя по тому, что стонала и металась по кровати — она продолжала войну с муравьями. Дженни вздрогнула и, прекратив стонать, вскочила с постели. Она смогла вчера раздеться, в отличие от отца, поэтому вскочила, в чем спала: в трусах и майке. Сразу схватившись за автомат, лежавший в изголовье кровати на тумбочке. Узнав отца, она выдохнула облегченно, а тот не смог сдержать усмешки, не смотря на весь драматизм ситуации:

— Форма номер ноль — трусы, майка! У нас проблемы, дочка!

— Опять?! — она горестно села на кровать. — Опять муравьи?

— Нет, на этот раз, скорее всего люди! Кто-то пришел в деревню! И этот кто-то чужой! Я проснулся от звона разбитого стекла! Давай одевайся!

— Еще один день в окопах! — проворчала Дженни, быстро натягивая штаны. Георгий тем временем подошел к окну мансарды, выходящему как раз на улицу и осторожно отогнув край занавески, стал осматривать сначала близлежащие усадьбы. Потом взял бинокль и продолжил осмотр, ведя взгляд по всей улице.

— Есть! Засек! Трое, около дома тети Маруси Головиной сидят на лавочке у калитки. Ты смотри, ничего не боятся, суки! Что-то не могу лица рассмотреть! Ага, вижу! Да я их знаю! Это же Гришка Кислый со своей командой из соседней деревни! Из Фарадеевки! Ну, паразит, держись! О, черт! Остальных не могу разглядеть, деревья мешают! Дженни, возьми винтовку, и полезли на крышу. Сейчас мы им устроим райскую жизнь!

Та согласно кивнула, взяла винтовку и поскакала вниз. Георгий, вернув занавеску на место, быстро направился за дочерью. Выскочили из дома и, завернув за сарай, махом взлетели на крышу по приставленной к стене сарая лестнице. И с него, по трапу, сделанному из обычной доски и набитыми на нее брусками, Георгий поднялся к коньку крыши дома. Он осторожно выставил бинокль и стал осматривать предполагаемую диспозицию. Троица вольготно расположилась на лавочке на ранний обед или поздний завтрак, кто их, сволочей, знает. Георгий, прямо кипел ненавистью к мародерам. Не прошло и трех дней с нападения муравьев, а в деревню уже пожаловали незваные гости. Те, не подозревая, что за ними ведется наблюдение, вели себя достаточно свободно. Не таились. Около каждого стоял большой мешок с барахлом, набранным в опустевших домах. Банда мародеров, что-то живо обсуждала, не слышное на таком расстоянии. Гришка, размахивая руками, орал, доказывая что-то подельникам, те так же бурно возражали. До крыши долетали только отдельные слова, в основном: «Нах и пох!»

Георгий убрал бинокль и повернулся к дочери:

— Ну, что делать с ними будем? Сразу валим или схожу — поговорю?

Когда прошел первый импульс гнева, нему вернулась способность трезво рассуждать, он понял, что на их месте, он поступил бы точно так же. Но проучить надо. И отбить охоту лазать по нашим окрестностям тоже. А иначе как они узнали о постигшей их деревню беде?

— Так! Давай лезь сюда и следи за мной! Если правую руку подниму вверх — вали их всех! Если левую руку — то простреливай конечности. Ну и вообще — следи! Рация включена?

— Хорошо, папа! Да, включена! — она хлопнула себя по карману на груди.

Отец слез с трапа и пошел на разборки с соседями, а Дженни устроившись, как воробушек на жердочке, на последней ступеньке трапа, осталась обеспечивать огневое прикрытие с дальней дистанции. Расстояние было метров пятьсот, оттуда ее особо не разглядишь — деревья мешают, а ее винтовке с оптикой они не помеха. Она приложилась к прицелу — просветленная оптика давала прекрасное приближение и вся троица была как на ладони. Дженни навернула глушитель, на таком расстоянии он практически не мешал, зато ее будет еще трудней обнаружить, если разговор с отцом пойдет не так, как он планирует. Георгий шел по тропинке к дому тети Маруси, держа автомат на предплечье и сняв его с предохранителя. Мало ли что? Может тут, этих мародеров не трое, а пятеро? Хотя, обычно, больше трех-четырех человек в одной команде не бывает. Сложно ужиться большому количеству народа, да и нормальных находок на всех труднее набрать. Чтобы всем одинаково досталось по качеству и количеству. Шел, не скрываясь, но и не шумел специально, но те и не слышали приближающегося человека. Диспут переходил в свару. Уже подойдя поближе, Георгий по голосам узнал остальных членов банды Гришки Кислого. Как он и думал, там были старые знакомые: Бобби «Драник» Оганесян и Загута. Последний член шайки был без имени и фамилии, просто — Загута. Он не мог сказать своего настоящего имени, потому как был немой. Кто и почему его так назвал — никто не знал. Загута и Загута. Зато мычал виртуозно. Не каждая корова так сумеет. Но характер имел скверный, Георгий несколько раз сталкивался с ними в поле и мнение имел об их шайке не самое лестное. Гришка, маленький и черноволосый, с огромным носом, и с отвратительным взрывным характером, имел статус главаря шайки. Загута — молчаливая, худющая тварь, готовая по приказу хозяина, ударить любого ножом в спину. И Роберт или Бобби, как его все звали, любитель драников — здоровый парень, имевший, не смотря на свою фамилию, совершенно не пробиваемый ничем склад характера, умевший только одно — копать. И спать. А еще есть. В огромном количестве.

«Даа, похоже, будут с ними проблемы! Сами не уйдут!» — вот так размышляя, Георгий подошел уже достаточно близко, когда его заметили. Он успел встать за колодец, за три дома от шайки, когда немой затеребил продолжавшего кричать Гришку и, размахивая руками, показал на Георгия. Колодец был отменный, выложенный из дубовых плах, выкопанный года два назад и Георгий надеялся, что если эти мародеры сразу начнут стрелять, без разговора, то колодезный сруб прикроет его от пуль.

— Вы, какого хрена делаете в нашей деревне?! — по-доброму начал переговоры Адамс, передергивая затвор.

Троица мгновенно присела, в руках появились сдернутые со спины автоматы.

— Ты еще живой? — ядовито поинтересовался Гришка, — Это зря! Но мы это дело сейчас исправим! Деревни больше нет, и мы вправе ее почистить, а то, что вас несколько человек выжило, так это не проблема.

Георгий, немного остыв, попытался решить проблему миром:

— Если уберетесь сейчас же из нашей, подчеркиваю, нашей деревни, то я отпущу вас живыми. И даже не заберу у вас то, что вы успели собрать! — он запнулся. Адамс даже не ожидал от себя такого благородства, но сказал, значит сказал.

Гришка поднялся, за ним встали остальные члены шайки.

— Сейчас, мы только вещи заберем! — сказал он с непонятным выражением лица и толкнул Загуту в бок. Тот метнулся в калитку. Высунул оттуда голову и что начал мычать хозяину. Гришка прокричал Адамсу:

— Он мешок поднять не может! Зачем я его кормлю — непонятно! Иди, Бобби, помоги ему! — обратился он к третьему подельнику, который с удивлением взглянул на главаря, но ничего не сказал, видимо был выдрессирован главарем шайки хорошо, молча повернулся и пошел во двор.

Адамс понял, что они затеяли какой-то маневр, и когда из-за ворот в его сторону полетела граната, он мгновенно рухнул за сруб.

Видимо, в прошлой жизни Загута был баскетболистом, потому что граната попала точно в корзину, вернее в колодец, случайно незакрытый в этот день. Забросить гранату на такое расстояние, да еще так точно, это надо было быть профи или невезучим. Но, возможно, бог в этот момент просто решил спасти жизнь Георгию. Глухо прозвучал взрыв на глубине, и тут же Дженни, следившая за происходящим, прострелила голову пытавшемуся сбежать в этот момент Гришке. Георгий же, выпустив веером по воротам и калитке дома рожок, привалился спиной к срубу колодца, переворачивая магазин, полным вверх. Перезарядив автомат, метнулся вдоль забора, чтобы его не было видно, к злополучному дому, нашаривая вслепую, в разгрузке, ответный подарок. Найдя, выдернул чеку и перебросил гранату во двор, прижавшись к соседскому дому. Раздался хлопок, ворота, вместе с калиткой грохнулись на землю. Видимо, столбы подгнили, и хватило взрывной волны от гранаты, чтобы окончательно снести их. Раздался дикий крик, который перешел в стон, и снова в деревне стало тихо. Георгий осторожно подошел и заглянул за забор. Адамс оказался более удачливым игроком, его бросок можно по праву считать трехочковым. Накрыло всех. Гришку придавило воротами по пояс, конечно с дырой в голове и так не жилец, но и створками добавило от души. Драника и Загуту посекло осколками. Причем Бобби почему-то оказался щитом, закрывшим своего подельника от основной массы осколков. Весь низ спины и ноги превратились в одну большую рану. А Загута ушел. Когда Георгий вошел во двор, на брусчатке покрывавшей аккуратно весь двор лежал только умирающий здоровяк. Механик подошел к нему, ткнул носком сапога, тот глухо застонал и Адамс, без всяких колебаний, выстрелил в затылок. Потом огляделся и понял, что нет третьего мародера. Капли крови уходили в огород и там терялись в траве.

— Черт немой! Ушел!

Рисковать и преследовать его в зарослях Георгий не стал. Можно ведь и пулю получить в ответ.

— Папа! Что случилось? — захрипела рация.

— Ушел один! Но он ранен, возможно, сдохнет где-то по пути домой. Тебе видно причал?

— Нет! Его отсюда не видно! Но могу на крышу доктора перебраться, с нее вся дорога к нему, и сами мостки должны быть видны.

— Давай, перебирайся туда и смотри. Там где-то, их катер стоит. Загута, может попытаться на нем уйти. Не стоит его выпускать из нашей деревни. У Кислого, в его селе много родни, да и таких же друзей-отморозков полно. Могут придти, предъявить потом.

Георгий подумал, и решил радикально проверить кусты. Вытащив пару гранат, он одну за другой, выдергивая чеки, кинул в гущу кустов, в разные углы сада. Гранат больше с собой не было, но в подвале имелся еще немалый запас, поэтому Адамс не волновался. Шум тоже его не волновал, некому теперь слушать его в деревне.

«Вот гад ползучий! Смог все-таки уйти!» — промелькнула мысль, когда он, после негромких хлопков гранат, обшарил все кусты, так тела немого и не нашел. Оставалась надежда на дочь, которая сторожит катер шайки. Георгий вернулся во двор и, преодолевая брезгливость, обшарил трупы, забрал оружие и боеприпасы, чтобы не досталось немому. Найдя пару гранат, вспомнил кое-что из богатого жизненного опыта, решив сделать немому сюрприз. Подтащил оба трупа к завалинке дома, усадил их, пока не наступило окоченение, подложив под каждый, по гранате с выдернутой чекой, взятые у Бобби. Добродушно улыбнулся, оскалив зубы: «Пусть ему будет память о посещение нашей деревни!» и пошел к дому. С полдороги повернул к причалу. Пригибаясь, проскочил в чужой катер и завел. Тот был меньше чем у него, но движки стояли раза в полтора мощнее. Хмыкнул удивленно и, развернувшись, ушел в протоку, поставив рядом со своим, сиротливо дожидающимся отплытия, катером. Уже у дома спокойно проверил его на совесть. Нашлось много чего интересного: оружие, запаянные цинки с патронами, аккумуляторы — самое главное, где они их взяли — непонятно…. Значит, есть еще места! Георгий все собрал и отнес к себе в подвал под сараем, там заботливо разложил по стеллажам. Вызвал Дженни. И пока она возвращалась с соседской крыши, Адамс, вспомнив кое-что и поковырявшись на стеллажах, нашел коробку, давно валявшуюся там без дела. В коробке находился комплект датчиков охраны периметра, найденный им на одном из складов, разрушенной и разграбленной мародерами военной базе. Механик, отыскал коробку и, прочитав инструкцию, присвистнул, и сунул в рюкзак, собираясь продать этот комплект монахам. Но когда они приехали в очередной раз, он не нашел ее на складе — после того набега на базу, его подвал — сам стал походить на склад. А потом, закрутившись, он совсем забыл о датчиках. И когда, не так давно, коробка попалась ему на глаза, идея продать ее монахам снова ожила в его голове. Сейчас датчики пришлись, как нельзя кстати. Георгий высыпал их из пластиковой коробки, пересчитал — выходило сорок восемь тоненьких стержней, втыкаемых в землю и небольшой, плоский пульт управления. Все на «вечных», военных аккумуляторах и с матовыми торцами солнечных батарей. Едва вылез из подвала, столкнулся нос к носу с дочерью, вернувшейся с крыши доктора, отскочили друг от друга, хватаясь за оружие.

— Фу, папа, ты меня напугал! — проговорила дочь, — Ты, что в подвале делал?

— Да, вот нашел «сторожа» на ночь! Идем, надо успеть обнести деревню по периметру. Датчиков хватило на всю деревню и даже осталось отдельно поставить вокруг дома второе кольцо. Адамс включил пульт, и он тут же ожил, тестируя датчики.

— Дженни, выйди за ворота и попробуй, вернись назад, я проверю срабатывание. Дочь прошла туда и обратно. Экран пульта, показывающий условную схему расположения датчиков вокруг охраняемого объекта, ожил. Одна из точек, находившаяся около ворот, сменила цвет, с зеленого став красной.

— Ага! Все работает! Слушай, дочь, а ты не пыталась по домашней рации вызвать кого-то из наших ребят? Может, достанет? Иди, сходи, попробуй. Все-таки двести ватт. Должна добить по идее. Если нет, давай к Сам Суню сходим, у него пятьсотваттная радиостанция. С нее точно можно добить до заводи. О! я название ей придумал — «Тихая заводь».

— Хорошо давай попробую, ты только тогда иди, заведи генератор! — Дженни собралась идти в кабинет отца, где и стояла рация.

Георгий почесал затылок, подумал….

— Нет, поехали за остальными! И так время потеряли… — Георгий взял выносной пульт управления охранной системы, сделанный в виде брелка и, подобрав автомат, лежащий на лавке, встал, — Ты готова? Пойдем на двух катерах? Или катер Кислого спрячем где-нибудь?

— Давай лучше так сделаем! — дочери не хотелось идти все время одной, вдвоем было веселее.

Они загнали его под причал, тот со стороны реки был обит досками, и не было видно, если ли что-то под ним или нет. Завели свой катер, и пошли вверх по течению, к своей семье. Обратная дорога заняла больше времени, хоть и Адамс гнал, не переставая. Уже на подходе к знакомой им заводи, Дженни стала вызывать семью по рации и, услышав знакомый вопль одного из братьев, выдохнула с облегчением:

— Живые!

Зашли в заводь, и едва уткнулись носом в берег, Дженни спрыгнув на песок, попала в объятия братьев, успевших соскучиться по своей спокойной и рассудительной сестренке. От пещеры спешила, раскинув руки, мать. И остальные, сидевшие у костра, потянулись за новостями к катеру. Отец выпрыгнул на берег и крепко пожал руку, а затем сжал в объятиях подошедшего Семена. Затем по очереди со всеми остальными. Объял всплакнувшую на его плече жену, потрепал ее по плечу и выдал как всегда:

— Нас сегодня кормить будут? У нас куча новостей, но пока нас не накормите, ничего рассказывать не будем? Не правда ли, Дженни?

Та, не кормившая отца и сама не кушавшая ничего почти сутки, молча кивнула головой. Потому что, поторопившись отплыть, они забыли взять из дома хотя бы сухой паек и консервы, которыми забит подвал. Можно было на ходу ловить рыбу. Но останавливаться и готовить ее, означало терять время, поэтому пришлось терпеть. Тамара взмахнула руками и, призвав Алену на помощь, помчалась разогревать уху. А два путешественника блаженно развалились на песке, отдыхая от запаха не сгоревшей солярки и постоянного гула движков.

Все, включая обычно невозмутимого доктора, крутились вокруг них, но отец с дочерью отделывались лишь невнятным мычанием и ухмылками. Нетерпение в лагере нарастало, и когда Тамара позвала мужа с дочерью к импровизированному столу, все вздохнули с облегчением. И вот только когда парочка отвалилась от стола с набитыми ароматной ухой животами и взяла в руки по кружке чая, остальная часть команды замерла в нетерпении.

— Мы возвращаемся домой! — начал разговор Георгий. Все зашумели. Они уже успели свыкнуться с мыслью, что придется зимовать или в лесу, или идти в тот, для некоторых мифический городок и обустраивать жизнь там.

— В деревне — муравьев нет! — он продолжил доклад, — Но там появилась другая напасть. В селе уже успели побывать мародеры! — все дружно охнули и сразу зашумели, перебивая друг друга, стали кричать, выясняя, чей дом успели ограбить, кто такие и как удалось узнать, что они там были.

— Вы будете слушать или будете шуметь? Не хотите слушать — тогда мы пойдем спать!

Механик умел управлять вниманием присутствующих не хуже, чем ремонтировать машины. Все сразу замолчали.

— Мы убили двоих пришлых, которые грабили оставшиеся без присмотра дома. Возможно, вы их даже знаете. Это Гришка Кислый и его верный Драник. Был третий, штатный палач банды — Загута, но тот сумел уйти. Это одна из причин, по которым возвращение не стоит откладывать. Нам, — он кивнул на доктора и Семена, придется ехать в Фарадеевку, разбираться с местным старостой, выдвигать претензию. Я — Петровича знаю, он мужик конечно со своими тараканами в голове, но человек честный. Без этих, — он покрутил рукой в воздухе, — хитровывернутых наклонностей. Завалить мародеров мы имели полное право — только жалко, что немтырь ушел! Давно руки чесались, да все никак он мне в поле не попадался в одиночку, чтобы можно было пристрелить его без шума. Сколько наших мужиков было найдено в лесах и полях задушенными капроновым шнурком….. Все догадывались, что это его работа, но доказательств нет. Кислый и его банда умели заметать следы. Но сколько веревочке не виться….. Еще есть идея. Можно будет предложить кому-то из той деревни переехать к нам, да и в Миловку и Дмитриевку об этом можно весточку послать! Кого попало, не будем брать, но там и нормальные семьи теснятся в халупах, так что думаю, они не откажутся переселиться к нам.

Так что завтра с утра поедем назад! Скучаете по своим домам, наверно? — добавил он весело.

Все кивнули в разнобой и у многих на лицах нетерпение. Конечно приключения — это здорово, но когда они превращаются в образ жизни, это немного, а многих и сильно напрягает. Поэтому возвращение домой, для всех кроме детей стало радостным известием. Официальная часть закончилась и дети, поняв это, выдернув от костра Дженни, стали ее расспрашивать о каких-то своих проблемах. А Георгий, повернувшись к мужикам, улыбаясь во весь рот, сказал:

— У меня есть еще одна новость! Жора, ты не поверишь! Мы с дочкой по дороге домой поймали белугу!

Семен, завзятый рыбак, побледнел и произнес тихим, напрягшимся голосом:

— Брешешь, сукин сын!

Поймать белугу, для такого ярого рыбака, как Семен — было мечтой всей его жизни. И пока несбывшейся мечтой. Все в деревне знали, что в реке белуга есть и даже ходили слухи, что кто-то из соседних деревень выловил однажды, достаточно крупный экземпляр, но это было давно, это раз, и второе — все это были только слухи. Вживую ее никто не видел. Пойманную, имеется ввиду. Несколько раз на рыбалке люди видели мелькавшую в воде спину огромной рыбины, но вот поймать такую….. А тут его лучший друг, совершенно к рыбной ловле равнодушный человек, ловящий рыбу лишь по необходимости, делает такое заявление!

— И где она? — он переждал первый свой импульсивный гнев и уже иронично добавил, — Наверно, сорвалась с крючка?

— Приедем, покажу голову! А сейчас могу только кусок выделить! — с этими словами, Георгий полез в катер и вытащил из бортового холодильника, занимавший там практически все место, кусок белуги.

Семен, побледнел и сглотнул слюну, увидев, как его лучший друг держит в руках огромный ломоть белуги.

«Значит, не обманул!» — мелькнула у него мысль, — «Вот ведь, повезло гаду!»

Док, который был не меньшим любителем, чем Семен, осел на борт катера, притворно хватаясь за сердце:

— Жора, ты это сделал специально, да? Чтобы мы с Семеном удавились от зависти?

Мальчишки просто стояли, выпучив глаза. Дженни не стала портить триумф отца и скромно молчала. Тамара и Алена охнули одновременно. Но жена Георгия опомнилась первой. Деловая хватка и запасливость выступили вперед, уступая дорогу гордости за мужа:

— И куда вы дели остальное мясо? Надеюсь, не выбросили? Его же можно было засолить! В подвале бочек пустых полно! Ты наверно о них и не вспомнил? А я тебе говорила….. — Тамару понесло….

Адамс поморщился и сказал жене, чтобы она закрыла рот и не позорила его перед остальными:

— Уж наверно, мы сообразили, что сделать с рыбой! — отрезал он, и очередной диспут по поводу бережливости мужа закончился.

Тамара, прихватив Алену, помчалась к реке чистить рыбу. Мужчины же, навалились на Георгия и, перебивая друг друга, принялись выпытывать подробности столь рекордной рыбалки. Тот не стал скрывать того, что главную роль сыграла дочь. И доктору с кузнецом стало совсем плохо. Какая-то девчонка поймала рыбу, о которой мечтают все рыбаки деревни всю жизнь!

Вот так в разговорах о рыбе, рыбалке и будущей жизни в опустевшей деревне, прошел весь остаток вечера. Солнце опустилось за горизонт. Конец августа — темнеет быстро, это вам — не май или июнь. Тамара с Аленой и Дженни нажарили рыбу, вскипятили чай, и народ сидел у костра, слушая хвастливые рассказы Георгия. Ребята сидели отдельной кучкой, пытая Дженни насчет стрельбы и следующих за ней событий. Но та, в отличие от отца, больше отшучивалась. А потом и сама перешла на вопросы. Первый вопрос был естественно о Джеке.

— Появлялся ли он в «Тихой заводи»?

— Что это? Где? — недоуменно посмотрели на нее ребята, про друга сказав, что они ждали его каждый день, но он так и не вернулся.

— Да, папа назвал так эту заводь — вроде неплохое название? — ответила Дженни. А сама как-то скуксилась, настроение пропало и она, посидев еще немного с мальчишками, встала и пошла спать. В палатке не уснула сразу, а долго лежала, смотря в темный нейлон над головой, и все мысли крутились вокруг Джека.

«Вот ведь, придурок! — ругала она его, — И что ему не сиделось в лагере? Ну, психанул отец, — со всеми бывает, но зачем уходить-то от нас?

Мысли все кружились вокруг поступка Джека, пока у нее не закрылись глаза, и она не уснула. Ночь прошла беспокойно, и Дженни встала совершенно разбитая. Как и ее братья, которые вылезли из своей палатки, только после командирского рыка матери о готовом завтраке. Видимо ее вчерашний вопрос о Джеке, породил бурную дискуссию, продолжавшуюся всю ночь. Глаза у всех были красные, на головах — «взрыв на макаронной фабрике» — что заметили все, даже отец.

— Вы, что — всю ночь друг друга за волосы таскали? — пробурчал он, оглядывая детей и усаживаясь на камень с кружкой чая.

Единственной бодрой и довольной выглядела Алена. Она, буквально, выпорхнула из палатки. Вслед за ней показался смущенный Семен, зевая во весь рот. Георгий усмехнулся и похлопал ладошкой по камню рядом с собой, мол, садись ко мне. И когда тот сел, ткнул его в бок, прошептав на ухо:

— У тебя здоровья-то хватит — молотом махать?

Семен шутливо ответил, что такую язву, как Жора, еще стоит поискать, и, добавив, что бы тот не беспокоился о его здоровье, взял поданную кружку с чаем.