Арбитр Пушкин

Глава 12

После Крыма нас с Катей ждал Санкт-Петербург.

По пути сделали остановку в Велье, чтобы выгрузить часть привезённых деликатесов для местных жителей.

Фрукты и бахчевые — в плетёных корзинах. Рыба — в дубовых бочках и вязанках.

Улетая из поместья, я велел управляющему более-менее справедливо раздать гостинцы крестьянам и работникам.

Жена, как истинная хозяйка оставила часть продуктов в своём контейнере для себя, и чтобы в столице угостить Ольгу и моих родных.

Как выяснилось, в закрытом контейнере время не движется, и потому можно было не беспокоиться, что продукты пропадут.

Проснулся я среди ночи.

Тишина. Темнота. А рядом — пусто.

Кати в постели не было.

Я накинул халат и пошёл её искать.

Свет горел в столовой.

Там, за столом, при неярком свете, созданном Перлом, сидела моя жена.

Перед ней — настоящий пир.

Свежий виноград, груши, инжир, гранат, половина арбуза, с воткнутой в мякоть ложкой. Рядом в плетеной корзинке лежал нарезанный белый хлеб.

Катя воздушным лезвием шинковала… селёдку.

Я подошёл к столу, оторвал от грозди винограда небольшую кисть и уселся напротив жены. Та сдула ртом чёлку, спадающую ей на лицо, и посмотрела на меня взглядом ребёнка, у которого отняли любимую игрушку.

— Тебе жалко, что ли? — попытался я оправдаться за реквизированный виноград.

— Не жалко. Убывает, — хихикнула Катя и продолжила заниматься рыбой.

— К такому набору продуктов молока не хватает, — заметил я, чтобы поддержать разговор.

— В доме его нет. Я уже проверила, — отправила жена в рот кусок рыбы и заела её арбузом. — А прислугу будить, чтобы с ледника молоко принесли — я не стала. Как-нибудь без него обойдусь.

— А откуда тогда продукты? — кивнул я на стол. — Они же у тебя в контейнере хранились. Ты ведь не можешь в него сама войти. Кто-то же тебе их должен был достать.

В этот раз жена посмотрела на меня, как доктор, оценивающий правильность диагноза, поставленного пациенту. Заметив на моей руке браслет с Перлами, Катя попросила меня активировать мой контейнер.

Вообще-то, в моём контейнере не было ничего интересного, кроме шкафа с одеждой и обувью, пары сундучков с серебром на оперативные нужды, да нескольких ларцов с эссенцией. Поэтому мне стало интересно, что хочет показать жена, и я исполнил её просьбу.

— А теперь передай мне, пожалуйста, десять рублей, что лежат у тебя в одном из сундучков, — озвучила очередную просьбу Катя.

— Солнышко, боюсь, тебе придётся оторвать свою красивую попку от стула и самой взять деньги, — улыбнулся я в ответ. — Я не могу войти в свой контейнер.

— Я тебя и не просила входить в контейнер, — заела жена очередной кусок рыбы грушей и, прожевав, добавила. — Я тебя попросила передать деньги. Ещё ничего не понял?

Честно говоря, я начал догадываться, что Катя как-то обошла неудобство с входом в личный контейнер, но пока не понимал как.

— Даю подсказку, — тоном учителя произнесла жена, закусила очередную ложку арбуза хлебом, и показала мне недоеденную корку. — Каравай пекут в печи, но разве хлебопек лезет внутрь, чтобы достать его? Он даже руки в печь не засовывает, а пользуется садником*. Ты владеешь Перлами, лучше, чем некоторые люди руками и сейчас говоришь мне, что не можешь взять из сундука несколько монет?

* Садник — плоская широкая деревянная лопата, с помощью которой ставили и доставали хлеб из печи.

Вот я лох.

Прошу людей занести или вынести вещь, хотя могу сам — с помощью воздуха.

Интересно, как Катя до этого додумалась. О чём я её и спросил.

— Милый, я, конечно же, женщина, — ответила жена, кокетливо при этом крутя пальцем локон волос. — Но ведь не дура.

— Фи, Екатерина Дмитриевна, — не сдержал я улыбку. — Нельзя такой умной и красивой женщине, как вы, так грязно выражаться. Придётся мне вас наказать.

— Прямо здесь? — начала озираться жена по столовой в поисках наиболее удобного места.

— Начать можно и здесь, — кивнул я. — Только скажи мне, женщина, давно ты на такую экстравагантную диету перешла.

— С неделю, наверное, — потупила взор Катя.

— А почему сразу не сказала?

— Думала, что обычная задержка, — покраснела жена. — Мы же, как сумасшедшие по всему миру скачем. Вчера — Москва. Сегодня — Крым. Завтра, глядишь, ещё где-нибудь окажемся. Вот и не стала тебя мелочами отвлекать.

— Глупенькая, — сорвался я со стула и подхватил жену на руки. — Разве будущий ребёнок — это мелочь? Это же счастье. Туши свой фонарик — я знаю более удобное место для твоего наказания.

— Подожди, — протянула Катя руки к столу. — Давай хотя бы фрукты с собой возьмём.

— Милая, а тебе плохо не станет от такого сочетания еды? Кто же солёную рыбу с фруктами ест?

— С чего это мне плохо станет? — умудрилась подхватить Катя со стола тарелку с инжиром. — Я же беременная, а не больная.

Так в одну ночь я узнал, что из контейнера можно доставать вещи, вовсе не входя в него.

А ещё, что я стану отцом. Пожалуй, более важного известия я давно не получал.

Признаться, визит к Аракчееву не сулил ничего хорошего. Граф славился своей преданностью императору, но при этом был человеком мстительным и подозрительным. Если он заинтересовался моими «ружейными образцами», значит, кто-то уже нашептал ему, что я слишком активно вмешиваюсь в военные дела.

Я решил подготовиться.

Взяв чертежи нескольких усовершенствованных ружейных механизмов (ничего революционного, кроме латунного пистона, чтобы оправдать мою «осведомлённость»), я отправился в Канцелярию.

Латунный пистон, представляющий собой «шляпку», наполненную защищенным оловянной фольгой ударным составом. Я предложил надевать пистон на полый затравочный стержень. Он не портился, не разлетался мелкими осколками при срабатывании, не боялся воды и был безопасен в обращении. В таком виде пистонное ружьё уже представляло практический интерес. Замок стал прост и надёжен. Осечки, практически, исключались, и стрелять можно было вверх, против ветра, в дождь, — то есть в условиях, при которых кремневый замок не срабатывал.

Аракчеев встретил меня холодно, но вежливо.

— Александр Сергеевич, — кивнул он, не предлагая сесть. — Вы не торопились. Мне доложили, что вы предлагали некие улучшения для пехотных ружей?

— Да, ваше сиятельство, — я развернул чертежи. — Несколько изменений в конструкции замка и пистон, вместо пороховой полки и кремниевого замка. Это повысит безотказность ружей. Что касается моей задержки, то чуть раньше вас меня вызывала Её Величество, и я обещал её сопровождать.

Аракчеев бегло взглянул на бумаги, затем уставился на меня.

— Откуда у вас такие познания? Вы же не служили в армии.

— Я интересуюсь механикой, — пожал я плечами. — Да и в Европе сейчас много экспериментируют с оружием. Но бумажные пистоны с бертолетовой солью опасны. Мои лучше, хоть и дороже.

— В Европе… — он усмехнулся. — А не слишком ли много вы знаете о том, что происходит в Европе?

Я почувствовал, как под воротником пробежал холодок.

— Я всего лишь читаю газеты, ваше сиятельство. Кроме того, недавно посетил Пруссию.

— Газеты… — он медленно прошелся по кабинету. — А скажите, вы случайно не знакомы с трудами Фурье?

— "Опять Фурье⁈ — мелькнуло у меня в голове.

— Поверхностно знаком. Но считаю его идеи утопическими.

— Любопытно, — Аракчеев остановился напротив меня. — Потому что государь в последнее время тоже проявляет к ним интерес.

Я едва сдержал удивление. Александр? Читает социалистов?

— Не думаю, что Его Величество станет внедрять что-то подобное в России, — осторожно сказал я.

— Надеюсь, — Аракчеев хмуро посмотрел в окно. — Но в последнее время государь… изменился.

Тут он резко обернулся.

— Вы не знаете, почему?

Я сделал вид, что задумался.

— Возможно, здоровье?

— Нет. Он стал… задумчивым. И слишком часто встречается со Сперанским.

Ага, значит, графа беспокоит возвращение реформатора.

— Ваше Сиятельство, я далёк от политики, — развёл я руками. — Я простой изобретатель, и мне нравится заниматься моими делами.

— Ладно. Ваши чертежи я передам в Арсенал. А вы… будьте осторожнее в своих высказываниях.

Это был не совет, а угроза.

Я лишь неодобрительно мотнул головой и молча вышел, чувствуя, как ситуация накаляется.

Ссориться мне с Аракчеевым рано, да и незачем. Время нас рассудит.

Как бы мне не хотелось вернуться к себе в Велье, но лететь пришлось в Москву.

Там сейчас запускают вторую очередь завода по производству анилиновых красителей. Если что, в пять раз более мощную, чем первая. Изначально у моих партнёров и были сомнения, когда мы закладывали такие мощности, то теперь их нет — очередь на красители на несколько месяцев вперёд и очень похоже на то, что даже с новыми цехами мы с дефицитом красителей вряд ли справимся.

Отчего этот завод так для меня важен — так прибыль… Даже в первом полугодии она составила неприличные семизначные цифры, и начинаются они вовсе не с единицы.

Оно и не удивительно. В моей истории такие компании, как BASF и Bayer стали химическими гигантами, контролируя девяносто процентов мирового рынка синтетических красителей. Но нынче мы со своим Кланом идём впереди всего мира, и позиции сдавать не собираемся.

— Пётр Исаакович, как дела с сохранением производственных секретов? — задал я один из самых главных вопросов, когда обычный обряд приветствий меж нами закончился.

— Не поверишь, как тараканы, лезут и лезут, — хохотнул дядя, — А мои люди их ловят и на пару дней в кутузку забирают. Холодную и сырую. Околоточный, сволочь такая, иногда даже на трое суток запаздывает, — выразительно потёр он большим пальцем указательный, явно давая понять, что полицейская неторопливость в данном случае щедро спонсируется.

— Вы мой перечень химикатов продолжаете закупать? — ухмыльнулся я в ответ.

— Обижаешь. В полном объёме скупаем. Недели две назад нам даже полуторную цену пришлось платить и отгрузку красителей на день прервать. Всё, как ты и говорил, вышло. Я потом выяснил через знакомых — точно хотели нас проверить, — захохотал дядя, звучно хлопая себя по ляжкам.

Хех, значит шутка удалась.

В её основу легла история с появлением бездымного пороха в России, взятая мной из недалёкого будущего

В то время у Франции появился бездымный порох. Порох французы продавали, а секретом его изготовления делиться не хотели. В качестве шпиона во Францию поехал… Менделеев. У учёного с мировым именем тогда произошли некоторые неприятности из-за студенческих волнений, и его уволили.

Уволенного профессора Менделеева тут же пригласило к себе военное ведомство, и привлекло к разработке пороха. Менделеев, после недельного пребывания в Париже, решил совершить путешествие по Франции. А так как он узнал, где находится завод, то запланировал длительную остановку в этом городе.

Устроившись в гостиницу, Менделеев понимал, что на секретный завод французы его не пустят, а если он будет делать попытки туда попасть, то привлечет внимание охраны. Профессор пошел другим путем. В то время в местных газетах печатали расписание движения поездов не только пассажирских, но и товарных. Он купил в киоске газеты, и сидя в номере высчитал, сколько приходит составов в город с азотной кислотой и сколько с целлюлозой. В результате его расчетов соотношение азота к целлюлозе получилось двенадцать с половиной процентов.

Приехав в Петербург, Менделеев произвел опыты на пироксилиновом заводе, получил порох, не уступающий по качеству французскому. Только название Российского состава было не пироксилин, а пироколлодий.

Памятуя об этой истории, я строго-настрого наказал дяде скупать дюжину посторонних химических продуктов постоянно, и ещё три, время от времени.

Так что у нас со стороны поставок всё прикрыто. Химикаты скупаются, и иногда в большом количестве, а затем их по-тихому отправляют ко мне в Велье, тем же транспортом, который привозит сюда ткани.

На самом деле основной секрет в Перлах и их цепочках. Очень уж они мудрёные. Так что очень надеюсь, что промышленные шпионы потихоньку сходят с ума, как и их заказчики.

Пусть копают и стараются, а мы тем временем третью очередь завода заложим. Уже с учётом продаж на зарубежье.

— Александр, тут у меня чуть не каждый день разговоры всякие проводятся, в которых я не слишком силён. То аристократы приезжают с разными намёками, то купцы, из первейших, и все хотят хоть бочком, но к нашему делу присоседиться. Не поможешь? — с досадой высказал Пётр Исаакович одну из своих проблем.

— Список самых наглых составь, и я попрошу тестя с ними поговорить. Думаю, он мне не откажет, — без сомнений решил я воспользоваться административным ресурсом семьи.

Отчего без сомнений? Так я же не чужое отбираю, как это обычно принято, а своё отстаиваю. Оттого и совесть чиста.

Четыре дня нам потребовалось, чтобы не просто запустить производство, а скоординировать все процессы, сделав их пропорциональными. Полтора десятка Перлов я дважды переделывал, прежде чем привёл их к состоянию, близкому к необходимым пропорциям.

Из Москвы улетал выжатый, как лимон.

Нет, с людьми и их мнениями я всё понимаю, но вот арбитраж производственных потоков мне дался тяжело.

Осень — пора московских балов.

Вот и в этот наш приезд мы не остались без приглашений посетить пару-тройку мероприятий.

К счастью, тесть с тёщей были приглашены туда же, что и мы с Катей, и настояли: поедем вместе — в их экипажах.

Что касается подаренного нам сельца Захарово — здесь, как и везде, есть и плюсы, и минусы.

Плюс — тесть с тёщей живут по соседству. Очень удобно.

Минус — до самой Москвы приходится добираться долго.

Даже если лететь из села на самолёте или ехать на СВП, по городу всё равно приходится разъезжать в карете.

К чему я это?

Просто в последнее время всё чаще задумываюсь о необходимости постройки автомобиля.

Я даже представляю, каким он должен быть.

Осталось решить — из чего его делать.

Выбор, конечно, не огромный, но он есть.

Можно засесть в Велье на месяц-другой и заморочиться алюминием с его сплавами.

Или можно дождаться, когда в Ревде начнут плавить нужную мне сталь. Это, по моим прикидкам, произойдёт не раньше следующей весны.

Сейчас там идёт переоборудование печей, закупка угля, хромистого железняка и никелевой руды.

Другими словами: для постройки автомобиля у меня пока есть только резина. Да и то впритык на четыре колеса.

Всё остальное — в планах и мечтах.

Пожалуй, зря я вслед за Катей поставил в свой контейнер шкаф с одеждой.

С одной стороны — хорошо: под рукой всегда нужный костюм и выглаженные рубашки.

Но с тех пор, как жена подсказала мне способ извлекать предметы из личного контейнера, она отказалась приносить мне одежду.

Можно, конечно, попросить слугу подать костюм, но перед Катей стыдно.

Она ведь никого не просит принести ей платье — сама достаёт нужные шмотки.

Да что там вещи?

Жена как-то поспорила со мной и, оперируя только магией Воздуха, построила карточный домик… из двух полных колод, то есть из ста четырёх карт.

Так что для неё достать из шкафа в контейнере два платья и, удерживая их в воздухе, примерить к ним туфли — это уже обыденная операция.

А я один сюртук не могу вынуть, не поваляв его предварительно в контейнере.

Вот и сейчас я до последнего оттягивал открывание личного контейнера, чтобы достать нужный костюм.

Кате хоть бы хны — стоит и, напевая под нос какой-то мотив, перебирает прямо в контейнере свою одежду.

А для меня — вынуть штаны — уже подвиг.

Деваться было некуда, и я активировал пространственный Перл. Мазнув взглядом по ненавистному шкафу с одеждой, я заметил, что контейнер стал в два раза длиннее. И что интересно, на прибавившейся части находились шкафы жены, корзины с ещё не съеденными и не раздаренными фруктами и бочка с солёной рыбой.

Самое интересное заключалось в том, что с той стороны контейнер тоже был открыт и в проходе я видел собственную жену, которая магией воздуха перебирала свои наряды.

— Солнышко, — негромко обратился я к Кате, которая стояла в нескольких шагах от меня. — Ты у себя в контейнере видишь тоже, что и я.

— Как я в своём контейнере могу увидеть то, что находится в твоём? — повернула ко мне голову Катя.

— А ты посмотри ещё раз.

— Ой, — прикрыла ладошкой рот жена после того, как выполнила мою просьбу. — Он стал больше и на другом конце ты стоишь. Или кто-то очень похожий на тебя. Я, кажется, догадываюсь, как такое возможно, но нужно проверить.

С этими словами Катя деактивировала свой Перл и умчалась в дом, а мой контейнер между тем принял привычный размер.

— Вот! Нашла испытателя, — гордо заявила о своём возвращении жена, держащая на руке местную кошку. — Ты сейчас в свой контейнер её запустишь, а я поманю к себе.

— Она же не дура, чтобы бежать к тебе через два контейнера, если услышит твой голос в нескольких шагах от себя, — с явным скепсисом воспринял я затею жены.

— А я её рыбой из бочки поманю, — возразила Катя.

— Солёной? — с сомнением посмотрел я на кошку, мурчащую в руках жены.

— Но она ведь об этом не знает.

В общем, кинул я кошку в свой контейнер. Как предсказала Катя, животное примчалось к ней, увидев зависшую в воздухе рыбу. Более того — кошка вышла из Катиного контейнера, когда та подтащила приманку к себе и положила у ног.

Обнюхав рыбу, кошка жалобно мяукнула, мол, обманули. После это гордо подняв голову и задрав хвост, ретировалась из комнаты.

— Эх, — вздохнула жена. — Такой испытатель сбежал. А у меня столько планов на неё было.

— Например?

— Можно было бы привязать ей на шею бантик и посмотреть с ним она выйдет с другой стороны или нет, — объяснила свою идею Катя. — Представляешь — ты, например, в столице, а я у родителей. Открыли одновременно контейнеры, и ты мне с котом что-нибудь передашь.

— А ничего что в наши контейнеры спокойно лошадь с телегой въедет?

— Согласна. Я так глобально не успела подумать, — задумчиво покрутила Катя локон волос. — А представляешь, сколько фруктов сразу можно из Крыма привезти? Только и знай, что загоняй в контейнер груженые подводы, а с другой стороны, принимай их.

— Пока никому не говори об этом открытии, — попросил я жену. — Иначе мы с тобой не подводы с фруктами будем через контейнеры гонять, а личный состав Российской Армии. Да и вообще, найдётся немало желающих переместить груз и людей из одного конца страны в другой. Кстати, надо бы проверить может ли человек зайти с твоей стороны и выйти с моей. Ну и неплохо бы узнать, насколько далеко друг от друга контейнеры между собой связываются. Вдруг такое возможно, только если мы находимся рядом.

На самом деле вопросов больше, но одно уже понятно — мы создали семейный телепорт.