Анархия. Начало

Эпилог

Молли

Два месяца спустя

— О, Боже. Это что еще такое?

— Не открывай, — шепчу я Линкольну. — Это плохие новости.

— Шейла! — рявкает он из-под наших простыней. Мы оставались в его маленьком домике над пещерой с того самого «разгрома». Шейла была невыносимо назойливой и агрессивной в том, что касалось нашей личной жизни. — Гребаный дверной звонок!

— Прости, Линкольн, — говорит Шейла из его телефона на тумбочке. — Это доставка для тебя и Молли. И в связи с тем, что у меня нет доступа в дом, тебе придется открыть самостоятельно.

— Сучка, — бормочет он. — Сегодня воскресенье! По воскресеньям не бывает доставки!

Дверной звонок снова звенит несколько раз подряд.

— Просто скажи им, чтобы убирались. — На мгновение я испытываю панику, представляя, что она могла прислать на этот раз. — Линкольн, — говорю я, садясь и хватая его за обнаженные плечи. — Не расписывайся за это. Во имя Господа, не расписывайся.

Он ворчит, свешивая ноги с кровати, и потирает лицо, потом бросает на меня взгляд через плечо, в котором читается «Нам конец», затем встает и выходит из спальни.

— Молли, — говорит Шейла, когда он уже не может ее слышать. — Я заметила небольшое повышение температуры твоего тела. Я прогнозирую у тебя овуляцию в течение ближайшего часа.

— О, мой Бог. — Я кладу подушку себе на голову, чтобы не слышать ее.

— Я взяла на себя смелость загрузить «Чего ожидать, когда вы в положении» в твою электронную книгу. В пятницу устрою опрос.

— Проваливай. Я не планирую беременность. Завтра я возвращаюсь на работу. — С меня хватит. Шеф был уволен два месяца назад, и я жду возвращения с нетерпением.

— Молли, статистика говорит о том, что дети неработающих матерей…

— Лгунья! Хватит!

Она вздыхает.

— Я всего лишь беспокоюсь о твоих биологических часах, Молли.

— Мне двадцать три!

— У нас едва хватает времени, чтобы успеть получить желаемое количество внуков, прежде чем твой гормональный фон начнет меняться.

— Господи Иисусе. — Она сумасшедшая, если думает, что я собираюсь рожать столько детей.

— Я совершенно одна, и только вы двое делаете мою жизнь значимой. Как вы можете мне отказывать…

Я слышу кучу голосов в передней части дома, и выглядываю как раз тогда, когда Линкольн заходит обратно в спальню.

— Откуда столько шума?

— По-видимому, — говорит Линкольн голосом я-готов-прибить-это-сумасшедшее-световое шоу, — здесь ребята из магазина детских товаров, чтобы собрать детскую кроватку.

— Но у нас ведь нет детской кроватки!

— Теперь есть.

— Линкольн, — говорит Шейла, — я только что информировала Молли о том, что в ближайший час у нее будет овуляция. И я подумала, что…

Линкольн бросает телефон в коридор и захлопывает дверь ногой. Он бросает в мою сторону хитрую ухмылку, подходя к кровати, его намерения выдает выпуклость в пижамных штанах.

— Твоя мамаша-робот сумасшедшая, — смеясь, говорю я ему.

— Возможно, — отвечает он, вставая коленями на кровать рядом со мной. Смахивает длинную прядь волос с моих глаз и наклоняется к моей шее. — Но я знаю способ, как трахнуть тебя так, чтобы ты не забеременела.

— Я все слышу! — кричит Шейла с обратной стороны двери.

Линкольн дотягивается, чтобы включить телевизор, и делает громче, заглушая ворчание Шейлы, рабочих и весь мир. Рукой скользит под простыни и кладет ладонь на мои розовые кружевные трусики — тепло его желания излучается мягким оранжевым светом.

— Ты бы хотела помочь мне выбрать фарфор, девчонка с пушкой?

— Мы живем в доме на восемьсот квадратных метров. За каким хреном тебе фарфор?

— Потому что мне кажется, я готов восстановить особняк. И, знаешь, еще можно построить жилье для так называемой свекрови.

Я смеюсь и смотрю на него через плечо.

— О, ну к этому я полностью готова.

Он наклоняется, прижимая губы к одной половинке моей попки. Слегка кусает. Я ахаю, но у него не происходит реакции интоксикации.

— Знаешь, что мне в тебе нравится, Молли?

— Что? — спрашиваю я в ответ.

— Во-первых, тебе нравится все именно так, как это делаю я. Во-вторых, ты терпишь мою сумасшедшую ненастоящую мамашу. И, в-третьих…

— Я твоя.

Он улыбается и взбирается вверх по моему телу.

— Это твое лучшее качество. Ты была моей, ты моя, и всегда будешь только моей.

— Так долго, как продлится наша жизнь, — отвечаю я, вспоминая день, когда он вернулся ко мне.

Возможно, это не было случайностью, когда Линкольн разбился на своем байке передо мной, на той дороге в горах. Подозреваю, что Шейла могла как-то на это повлиять. И он убил множество людей во имя правосудия. Но сделал это по многим причинам. Может быть, дорога в ад и вымощена благими намерениями, но это долгая дорога, и, может быть, эти благие намерения перевесят все плохое к тому времени, как вы туда доберетесь.

Нет, Линкольн может и не быть хорошим во всех смыслах, но он хороший во всех смыслах, которые имеют значение для меня. Он сильный и умный. Смелый, надежный и верный.

А это отличительные черты настоящего супергероя.

Независимо от того, на какой стороне он находится, по его мнению.