ГЛАВА V Наследник

Торн и Джеймс были уже далеко за пределами Стоунхилла. Город становился все меньше, по мере удаления от него. К небу тянулись широкие столбы серого дыма от пожарищ. День подходил к концу, и солнце медленно ползло к горизонту, раскрашивая раскидистые деревья и опустелые поля багровыми красками.

Всадники повернули с дороги и неспешной рысью направились к лесу. Они планировали заночевать здесь, а утром отправиться в обратный путь. Они так и не нашли Габриеля и решили больше не испытывать судьбу. Да и путь в город им теперь был закрыт. Может быть, священник ошибался, говоря, что наследник живет в Стоунхилле? Или память уже подводила старика, и он назвал им не тот город? Какова бы ни была причина, но они возвращались назад ни с чем.

«А может амулет ошибся и выбрал не того? Может быть, не мне, а, скажем, моему отцу суждено было попасть в этот мир и соединить две половинки амулета?» — волна самокритичных мыслей нахлынула на Джеймса, и он уже забыл о том, что чудом остался жив сегодня.

Лес был на удивление густым и зеленым. Он был совсем не похож на то место, где Джеймс впервые встретился с хаатином. Вековые деревья, поросшие мхом, уходили высоко в небо, а ветви, переплетаясь и путаясь между собой, склонялись над землей под своей тяжестью. Легкий южный ветерок нежно шевелил листву, и лес под его напором оживал.

Торн не обращал внимания на красоту этого удивительного места. Он был сосредоточен и собран, смотрел вперед, изредка оборачиваясь и поглядывая на Джеймса, который от усталости закрывал глаза и, чуть не падал с лошади. Но останавливаться на ночлег было еще слишком рано, а терять драгоценное время на несколько лишних часов сна было не допустимо. Джеймс старался не засыпать. А когда веки тяжелели настолько, что начинали закрываться сами, он бил себя ладонью по щекам.

Вдруг, Торн натянул поводья на себя и остановился. «Что-то почуял!» — подумал Джеймс и был прав.

— Не двигайся! — приказал хаатин. В тот же момент из-за деревьев появились всадники и обступили их. Они были повсюду. Держа в руках заряженные арбалеты, они скакали вокруг Торна и Джеймса, пресекая любые попытки к бегству. Это были не солдаты. Одетые в старое тряпье, они не имели доспехов. «Мятежники», — подумал Торн. Это были те самые люди, только что захватившие Стоунхилл. Неподалеку был их лагерь, и отряд вооруженных всадников патрулировал окрестности.

Дремота, находившая на Джеймса, улетучилась, и он испуганно смотрел на окруживших их людей. Он не понимал, кто они такие, и что им нужно. Юноша обратил взор на хаатина. Тот спокойно ожидал дальнейших действий захватчиков.

— Кто вы такие? — грозным тоном спросил темнокожий всадник. Что вы делаете в этом лесу? Это был предводитель отряда мятежников, устроивших засаду. Он был единственным, облаченным в кожаные доспехи, с длинным тяжелым мечом на поясе. Левый глаз его закрывала повязка из плотной ткани, а по шее тянулся длинный, давно зарубцевавшийся шрам.

— Мы всего лишь путники, заблудившиеся в этом лесу, — ответил Торн. — Мы направляемся в Хазард, чтобы повидать отца моего племянника Гарта. Хаатин указал рукой на Джеймса. — Бедняга очень болен и нам бы хотелось застать его при жизни. И если бы вы указали нам верное направление, то мы были бы вам весьма признательны!

Предводитель отряда с недоверием выслушал объяснение хаатина.

— В Хазард направляетесь? — переспросил он. — А не вас ли сегодня хотели казнить на площади, в Стоунхилле? Ты видно держишь нас за дураков, хаатин? Торн удивился тому, что простолюдин из такого захолустья узнал его, но видом своим этого не показал. Обман был раскрыт, и спорить теперь было бесполезно.

Им туго связали руки веревкой, и надели повязки на глаза. Джеймс почувствовал, как кто-то перекинул поводья через голову лошади, на которой он сидел и потянул ее за собой. После непродолжительной поездки по лесу он услышал приближавшийся гул. Он становился сильнее с каждой минутой. И скоро в этом хаотичном звучании, Джеймс начал различать голоса людей. Когда образные пространственные звуки стали складываться в хорошо различимые и понятные слова и выражения, они остановились.

— Так, так, что это у нас здесь! — раздался голос, и гул моментально стих. — Орин, друг мой, кого это ты нам привел?

Пленников сняли с лошадей и развязали глаза. Перед ними предстал лагерь повстанцев, расположившийся на опушке. Множество палаток и гамаков, замаскированных сухими ветками, тянулись вдоль кромки леса. Две или три хижины были сооружены из толстых прутов, соломы и глины. Рядом с этими хижинами были разведены костры. На вертеле у одного из них жарилась целая туша, подстреленного из лука, кабана. От него исходил тонкий приятный аромат пряных трав, растянувшийся по всей округе.

В центре лагеря полукругом стояло три десятка хорошо вооруженных людей, чьи взоры были обращены на пойманных в лесу лазутчиков. Впереди стоял их лидер. Это был высокий, подтянутый парень с длинными, до плеч, светло-русыми волосами, аккуратно убранными в хвост. Ему было лет тридцать, но выглядел он немного старше. Гладко выбритое лицо украшали большие зеленые глаза и прямой нос средних размеров. Из-под коричневого кожаного жилета, проштопанного крепкой нитью, была видна хлопковая рубаха, с большим треугольным вырезом на груди. Штаны, которые шились вместе с жилетом, были в частых заплатах и заправлены в высокие черные сапоги, с подвернутым голенищем. Широкий ремень, являвшийся неотъемлемым атрибутом каждого воина, опоясывал его узкую талию. Так как он был левшой, то длинные серые ножны с выступавшей из них рукоятью меча, находились с правой стороны.

— Друзья! Нам улыбнулась удача! — его голос звучал торжественно и громко, чтобы все могли его слышать. — Сегодня великий день! Сегодня, власти беспощадного, кровожадного тирана пришел конец! Отныне больше не будет неоправданных смертей и надуманных приговоров! Не будет палачей и судей! Отныне, ни один невиновный гражданин Стоунхилла, не будет предан нечестному суду! Настали другие времена. Тиранам не место на этой земле!

Мы теперь свободны! И никто теперь не вправе вершить нашу судьбу, кроме нас самих! Мы долго ждали этого дня и долго к нему готовились! И Боги услышали наши молитвы и одарили нас великим даром — свободой! Толпа взревела. Восторженные крики и ликование заглушали голос оратора.

— И вот, смотрите, — мятежник протянул руку, указывая на Торна, — еще одно доказательство нашей победы! Перед нами предатель! А точнее представитель целого рода предателей! Из-за них был убит наш король! Из-за них наши земли почти перестали плодоносить, а народ оказался под гнетом самодержцев! А это видимо и есть знаменитый меч хаатинов, секрет изготовления, которых, они унесли с собой в могилу? Говорят, что он острее эльфийских клинков! Что он способен без труда рассечь даже каменную глыбу!

— Для того, кто так сильно ненавидит мой род, ты слишком многое о нем знаешь! — вступил в разговор Торн.

— Я должен все знать о своих врагах!

— Я не враг тебе!

— Ты заблуждаешься хаатин! Если ты еще не приставил мне нож к горлу, то это еще ничего не значит! Я наслышан про вашу скрытность и коварство. Ты ненавидишь людей за то, что они сделали с твоим родом и хочешь отомстить!

— Ты ничего не знаешь обо мне! Если бы я хотел отомстить, то перебил бы вас всех прямо здесь и сейчас! — Торн говорил совершенно серьезно, без доли иронии и насмешек. Его тяжелый взгляд гипнотизировал лидера повстанцев. — А все сказанное тобой, не более чем треп самоуверенного зеленого юнца!

— А ты знал о том, что в некоторых городах провинции Шим, за твою голову назначена неплохая награда? — парень сменил тему, снова перехватив лидерство в разговоре.

— Тем самым вы уподобитесь людям, которых только что называли тиранами и убийцами! — вдруг вымолвил Джеймс, выслушав все выше сказанное.

— Назови себя! — приказал лидер повстанцев, переключив свое внимание на парня.

— Меня зовут Джеймс Уайт! — громко сказал он.

— Джеймс? Что ты ищешь Джеймс? Зачем забрел в эти края?

Джеймс замолчал и потупил взор. Уже слишком многие знали об амулете, а это не сулило его носителю ничего хорошего. В этих гиблых землях слишком многие были бы не прочь завладеть драгоценной вещью, не подозревая о том, какую огромную опасность она таила в себе. Шпионы сил зла были повсюду! И Джеймс не был уверен, что сейчас перед ним не стоял один из них. Лидер повстанцев не стал дожидаться ответа на свой вопрос и продолжил:

— Что, столь юному мальчику делать здесь, в этих лесах? Да еще и в сопровождении убийцы!

— Я такой же убийца, как и вы! — произнес Торн, пытаясь отвлечь внимание от Джеймса. — С одной лишь разницей — вы убиваете всех, кого сочтете неугодными вам, прикрываясь правосудием и честью! Ваши руки по локоть в крови невинно убиенных! Люди поставили этот мир на колени!

— Замолчи! — хрипя, кричал лидер повстанцев. Речь хаатина настолько взбесила его, что напряженные жилы, выступившие по всему телу, пульсировали кипящей от злости кровью. Но больше всего его злило то, что хаатин был прав.

— Обвиняя меня в преступлениях, совершенных моим родом, будьте готовы ответить за свой! — спокойным, сдержанным тоном закончил Торн. Он видел, как смотрели на него жители лагеря, слушавшие диалог. В их глазах не было ненависти. В словах, сказанных Торном они слышали правду. Хаатин перечислил все то, с чем боролись мятежники много лет. Все пороки человеческого рода, которые невозможно было искоренить силой. Вдохновляющая речь, произнесенная их вожаком, уже не казалась такой победоносной после слов хаатина. Они освободили только один маленький город. А сколько еще таких же городов по всей Элонии находились под гнетом безжалостных тиранов! Кучка мятежников, как бы они не старались и сколько селений не освободили, были не в силах в корне изменить ситуацию, сложившеюся в стране.

Элонии нужен был король! А людям была нужна надежда! Надежда на будущее! Надежда на то, что давно минувшие времена процветания и могущества людского рода вернутся, и начнется новая жизнь. Жизнь без постоянного, неугасающего страха. И надежда на то, что Элония вновь обретет своего короля, который сплотит под своими знаменами весь людской род, наконец, едва заметным лучом, забрезжила на горизонте. Этим незримым лучиком был юноша из другого мира, который, казалось, был единственным на тот момент, кого волновала судьба королевства. И сейчас этот юноша стоял со связанными руками в лагере вооруженных до зубов людей, готовых отрубить ему голову за простое знакомство с хаатином, который вел диалог с их вожаком.

— Я предлагаю тебе поединок! — вдруг, после продолжительного молчания, заявил лидер повстанцев. — Правила просты — если проиграешь, умрешь!

— А если выиграю? — спросил Торн.

— Тогда вы свободны, вас никто не задержит. Даю слово! Он положил правую руку на грудь и немного наклонился вперед. Торн вытянул вперед связанные веревкой руки.

— Развяжите его! — приказал вожак, и темнокожий воин тут же разрезал путы ножом. Повстанцы обступили их со всех сторон, образовав круг — арену битвы. В центре круга остались только зачинщики и Джеймс, который держался с краю арены. «Места в первом ряду», — подумал про себя Джеймс, не одобряя эту затею.

— Ты уверен, что хочешь умереть сегодня? — спросил Торн своего противника, подначивая его.

— А ты? — переспросил тот.

Торн даже немного усмехнулся от наглости и дерзости самоуверенного мальчишки. Он был таким же в его возрасте.

Главарь повстанцев напал первым. Он яростно и часто атаковал, ловко размахивая мечом, но все его атаки не находили цели и захлебывались парирующими ударами хаатина. Он сделал еще несколько выпадов вперед, нанося рубящие и колющие удары. Торн без особого труда отвел их своим мечом. Пока он только защищался, пытаясь измотать своего соперника. Он хорошо владел тактикой ведения боя, но своим оружием он владел еще лучше.

Наступила небольшая пауза и противники, глядя друг другу в глаза, медленно передвигались по кругу, сохраняя дистанцию. Наконец, юноша, немного отдышавшись, предпринял новую попытку для атаки. Мечи скрестились, издав сильный звон. Как будто молотом со всего размаху ударили по наковальне. Торн, подпустил противника поближе, согнув руки в локтях, а затем с силой оттолкнул его от себя и ударил ногой в грудь. Юноша отлетел на несколько футов и тяжело рухнул на землю. Другой на месте хаатина уже закончил бы бой, но только не Торн. Он терпеливо ждал, пока мальчишка соберется с силами и поднимется на ноги, расхаживая из стороны в сторону. Вдруг, кто-то из толпы бросил своему вожаку круглый деревянный щит, сколоченный из досок. Тот сгреб его с земли и медленно поднялся.

— Эй, так не честно! — закричал Джеймс так, как будто в бою существовали какие-то правила.

Хаатин быстрым шагом подходил к юноше, описывая своим мечом восьмерку в воздухе. Он нанес размашистый удар сверху. Парень, закрывшись щитом, не устоял на ногах от силы удара и опустился на одно колено. Щит, не выдержав атаки, с треском разлетелся на куски. Хаатин сделал еще один замах, но юноша быстрым кувырком вперед ушел от него.

Торн развернулся и снова скрестил меч с противником. У парня дрожали руки от напряжения. Он очень устал, и силы покидали его. Хаатин был намного мощнее и выносливее. Он давил на меч соперника, приближая к его шее. Парень собрался с силами и оттолкнул Торна от себя. Хаатин тут же ударил противника с размаху рукоятью своего меча по лицу и толкнул руками в грудь. Тот кубарем повалился на землю. Сопротивляться он уже не мог. Он стоял на коленях, опустив голову вниз, и глубоко и тяжело дышал.

Торн подошел к нему и занес свой меч над его головой. Он победил. И теперь он был вправе забрать жизнь у своего противника. Таков был уговор и воины, окружавшие их, не пытались вмешиваться и возражать. Это был закон чести, который в этом мире соблюдали, увы, немногие. Умереть в бою мечтал каждый воин. Но умереть достойно доводилось не каждому. Предводитель повстанцев был достоин умереть от руки такого воина, как Торн. И он смиренно ждал своей участи, стоя на коленях и приклонив голову.

— Стой! Торн, подожди! — закричал вдруг Джеймс и пошагал в центр круга, где решался исход поединка. — Это он! Посмотри на его шею!

Торн, присмотревшись, увидел на шее поверженного противника родимое пятно в виде двух продолговатых точек, похожих на след от укуса змеи.

— Как твое имя? — спросил Торн, не опуская меча.

— Габриель, — едва слышимым голосом выдавил он. Торн, нехотя, отвел меч в сторону и сделал несколько шагов назад. Перед ним склонил голову последний и единственный наследник трона. Это был он. Сомнений не оставалось. Все, как и описывал им старик — Стоунхилл, имя, родовое родимое пятно. «И этот заносчивый юнец станет королем?» — подумал разочарованный Торн и спрятал меч в ножны.

— Что ты делаешь? — спросил его Габриель, увидев, как хаатин убрал оружие. — Ты честно победил! Я же, проиграл и должен умереть от твоей руки!

— У тебя будет еще достаточно возможностей, чтобы умереть в бою, но не сейчас! Скажи спасибо ему! — Торн указал на Джеймса, стоявшего рядом.

— Ты не можешь так поступить! У нас был уговор! — кричал наследник, с трудом поднимаясь на ноги.

— Ты что, так торопишься на тот свет? — с насмешкой спросил хаатин. — Ты должен радоваться, что остался жив.

— Я не боюсь смерти! — гордо ответил Габриель. — И зачем вам понадобилось мое имя? Торн перевел взгляд на Джеймса и тот, отозвав Габриеля в сторону, все ему рассказал.

Габриель слушал историю парня, застыв на месте, как вкопанный. Он не мог поверить, что являлся последним представителем королевского рода. К тому же из уст столь юного рассказчика это звучало крайне неправдоподобно. Его можно было понять. Когда кто-то приходил и заявлял, что в ваших жилах течет благородная королевская кровь рода, который считали сгинувшим много лет назад, вы, наверное, сочли бы этого человека странным. И Джеймс был похож на такого человека. Габриель, немного придя в себя от рассказа, наконец, сказал:

— То есть я теперь должен поехать с вами к священнику, который называет себя одним из хранителей амулета королей!? Джеймс положительно кивнул головой. Он почему-то надеялся на то, что Габриель поверит его словам без лишних убеждений, но он ошибся.

— Амулет — это сказка, придуманная давным-давно придворными сказителями, чтобы нагнать страх на врагов! — усмехнулся Габриель.

— Покажи ему! — вмешался Торн, расхаживая неподалеку.

Джеймс осторожным движением вынул висевший на шее амулет и показал найденному наследнику. Тот открыл рот от удивления. Он не мог отвести взгляд от удивительной вещицы. Протянув руку, он хотел коснуться амулета, но Джеймс резким движением отвел вещь в сторону.

— Неужели это правда? Неужели он существует на самом деле? Но если история об амулете правда, то значит я действительно наследник престола!

— Только не зазнавайся! — сказал Торн. Габриель нахмурил брови, отреагировав на слова хаатина, и тихо сказал:

— Я поеду с вами. Если мне суждено стать королем, если я заслуживаю право носить корону, то пусть будет так! А достоин я того или нет — время покажет!

Солнце уже скрылось за горизонтом, и путники решили отправиться утром. Поужинали тем самым кабаном, источавшим столь яркий, пронзительный аромат пряных трав. Торн и Джеймс ужинали отдельно от Габриеля, который предпочел удалиться в свой домик и остаться наедине с обуревавшими его мыслями.

Повстанцы, сидя у костра, рассказывали разные забавные истории, от которых Джеймс то и дело заливался громким смехом. Торн держался в стороне, и все время молчал, поглядывая на парня. Он удивлялся его стойкости и решительности. Посмотрев в лицо смерти уже ни один раз, он смеялся как ребенок. Хотя он и был ребенком, пусть и уже достаточно взрослым.

Торн не знал, какие испытания им придется пройти, какие преграды они встретят на своем пути, но он понимал, что прежним Джеймс уже не будет. Джеймсу и сейчас было очень тяжело на душе, но юноша старался не думать о плохом. Он гнал плохие мысли прочь из своей головы. Зачем было загадывать о том, что еще не произошло и, может быть, не произойдет вовсе?

Рано утром, когда солнце еще не встало, Джеймса разбудил Торн и велел живее собираться. Тот зевнул и вылез из палатки, отведенной ему для ночлега. Хаатин уже седлал лошадей, а Габриель крикнул им издалека:

— Вы готовы ехать?

Торн что-то буркнул себе под нос и продолжил заниматься лошадьми. Джеймс перекусил остатками ужина и оглядел лагерь. В его центре собрались все его жители, облаченные в кожаные доспехи. Выстроившись в две ровные шеренги, они ждали своего командира.

— Я должен покинуть вас в столь знаменательный для нас момент! — начал говорить Габриель, обращаясь к собравшимся воинам. — Эта победа далась нам нелегко, и она очень много значит для каждого! И я верю, что эта победа положит начало повсеместному народному движению во имя справедливости и правды! И вы пройдете этот путь, который отныне расходится с моим.

Габриель, подошел к своим собратьям и положил руку на плечо одного из них.

— Орин, — произнес Габриель, обращаясь к тому темнокожему воину, который поймал Торна и Джеймса в лесу. — Ты теперь займешь мое место! Ты всегда был моей правой рукой, всегда поддерживал меня в трудные времена! Я полностью доверяю тебе и верю, что ты будешь хорошим предводителем и правителем Стоунхилла! Орин в ответ положил свою руку на плечо Габриеля и сказал:

— Я не подведу тебя, брат! Можешь быть уверен, что мы продолжим дело, начатое тобой! А если в тебе действительно течет королевская кровь, то исполни свой долг с честью! Верни себе престол и пусть наша победа окажется незначительной в той череде побед, которые одержишь ты! Габриель склонил голову перед своим отрядом и направился к месту, где его ждали Джеймс и Торн. Вдруг, он услышал позади себя глухой, повторявшийся стук. Повернувшись, он увидел, как один из воинов стучал мечом по деревянному щиту. Другие воины быстро подхватили, и уже через несколько секунд по лагерю проносился ритмичный перезвон. Они выказали свое уважение к Габриелю таким образом.

Габриель вскочил на лошадь, последний раз взглянул на свой дом и отправился навстречу своей судьбе, вместе с Джеймсом и Торном.

Загрузка...