Часть 103
Мир «Крымского Излома», 3 января 2024 года, 22:15 мск, околоземное космическое пространство, линкор планетарного подавления «Неумолимый», главный командный центр
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Пока я водил американских президент-наместников по местам своей боевой славы, внушая им Страх Божий, время для мира товарища Гордеева почти вышло. Флот эйджел виден уже почти невооруженным глазом, и для этого даже не требуется напрягать разведывательную аппаратуру и использовать возможности орбитальной сканирующей сети. Радиус орбиты Луны они пересекут только через несколько часов, но уже сейчас обзор с территории СССР на поле будущего сражения такой, что лучше не бывает. Все телескопы, вплоть до школьных, и другие достаточно мощные оптические приборы направлены на приближающийся флот эйджел.
Вражеские корабли идут совершенно открыто, не прикрываясь даже самыми примитивными маскирующими полями. Не от кого им здесь прятаться и некого стесняться. По крайней мере, так думают преисполненные спеси матроны почти двух сотен темных и дюжины светлых кланов. Сейчас будет небольшая бомбардировка примитивных оборонительных систем упрямых хумансов, а потом можно ловить пеонов в свое удовольствие. И ведь ни у кого и ничего не екает в грудях по поводу того, что Древним такие действия запрещены строго-настрого, и за них положены ужаснейшие кары.
И точно так же некоторые люди, считающие себя истинными христианами, с легкостью и без малейшего содрогания игнорируют те истины, что поведал Божий Сын, воплотившийся в Иисусе Христе. Но я не Христос, я гораздо страшнее. Никаких новых истин я не несу — все, что надо, сказано до меня, — но меч мой остер и рука тверда. Простонародье может не опасаться моего появления, зато обленившиеся жирные коты должны трястись от страха, когда где-то поблизости Бич Божий. Алчность, подлость, злоба, чувство расового или классового пренебрежения — обуреваемые этими чувствами люди, собравшись вместе, способны зачать из себя Сатане очередного сыночка, и тому даже ничего не придется делать.
Тем временем, не говоря дурного слова, «Неумолимый», «Полярный Лис», Лилу, Маре и Амила, прикрытые плотным маскировочным полем, снялись с парковочной орбиты и двинулись навстречу ничего не подозревающему неприятелю. Не было в этом движении ничего парадного или демонстрационного, не гремели в динамиках бравурные марши, имелось одно лишь желание устранить смертельную угрозу местному человечеству.
На борту «Неумолимого» в главном командном центре находились все мои контрагенты из миров Основного Потока двадцатого века. Тут император Михаил Второй с императором Мацухито и королем Эдуардом, Ольга Николаевна с Кобой, кайзером Вильгельмом и королевой Викторией Второй, товарищ Сталин с еще одним кайзером Вильгельмом, два других товарища Сталина (из сорок второго и пятьдесят третьего годов), Рейнхард Гейдрих, Просто Лёня, товарищ Романов и все три американских президента-наместника. И тут же мои партнеры из искусственных миров: император Алексей Александрович, предсовнаркома товарищ Дружинин, правитель Югороссии товарищ Москвин, наследник-цесаревич Александр Михайлович, два товарища Путина, два товарища Сталина, товарищ Гордеев и юная императрица Ольга Владимировна с генералом Марининым. Из глав государств отсутствует только товарищ Сталин из мира Советской Галактической империи — его здесь представляют генерал Рокоссовский и каперанг Малинин. Что касается президентов Российской Федерации, то они между собой уже поговорили: один за все покаялся, а другой его простил. К движению наощупь им не привыкать, и такая ситуация может сложиться не только в политике. Пока человечество освоило энергию атома, дров наломали немерено, а ведь игры с фундаментальными силами Мироздания могут обернуться значительно более серьезными последствиями, чем вырвавшаяся из-под контроля цепная реакция. Впрочем, основной обмен опытом и мнениями у них еще впереди.
Все эти люди предварительно побывали в мире, уже подвергшемся нападению эскадры темных эйджел, своими глазами видели руины тамошнего Санкт-Петербурга, инициированные Истинным Взглядом слушали рассказы выживших очевидцев, присутствовали на исповеди Аделлы Коэны и некоторых других обращенных матрон, а потому относятся ко всему происходящему максимально серьезно. Им уже известно, что в каждом из их миров на североамериканском континенте незримо присутствует резидентура Наблюдателей, и это знание создает ощущение общей опасности. И хоть сказала Аделла Коэна: «Мы пришли на готовое», все равно от мысли о вмешательстве в исторический процесс инопланетных существ становится не по себе даже толстокожим американским президентам-наместникам. Эти конкретные люди хотели своей стране совсем другого счастья. В любом случае, там, где американский вопрос еще стоит на ребре, решать его следует незамедлительно, а не откладывать в долгий ящик. Не станет резидентуры, исчезнет и угроза набега, ибо он невозможен без разведки и предварительного целеуказания.
Такой пакости нет только в мире моей Метрополии, потому что демон Люци с превеликим удовольствием жрал всех, кто спускается с небес на землю, и смертный ужас существ, самонадеянно считающих себя владыками Вселенной, должен был казаться ему самым деликатесным блюдом. И только те инспекционные миссии, что избегли его настырного внимания и сумели вернуться в свой рукав Галактики, могли доложить Совету Кланов, что хумансы планеты-прародительницы не представляют более угрозы для цивилизации кланов эйджел. О том, что теперь все для них изменилось, они, скорее всего, еще не знают, и даже не догадываются. Впрочем, отдельно взятым эйджел да и всему виду в целом, с моей стороны ничего не грозит, и только цивилизация кланов должна будет уйти на страницы учебников истории. Мол, была такая, а теперь ее нет.
Тем временем «Неумолимый» подошел к вражескому флоту на такую дистанцию, где его присутствие могло улавливаться гравитационными сканерами Кораблей темных эйджел, раскрыл ворота ангаров и приступил к запуску в пространство ударных и десантных аппаратов с истребительным прикрытием. «Полярный лис» и все три наших «Длинных меча» начали маневр с обходом формации противника по флангу, чтобы пресечь бегство спасающихся восвояси «Корсаров» и «Мародеров». Еще не случилось ни единого выстрела, но психосканеры уловили, как по вражескому флоту пробежала волна беспокойства. В первую очередь были встревожены Корабли, ощутившие перед собой что-то невидимое, громадное и воинственно настроенное, а вот до матрон эта информация дошла не до всех. Если гравитационные сканеры у эйджел — это квазиживые биоэлектронные устройства, к которым Корабли имеет доступ через нервные окончания, то психосканеры являются частью их мозга.Поскольку пользуются они ими не только для ощупывания пространства вокруг себя в поисках враждебного присутствия, но и для для обыкновенной женской болтовни во время пребывания у причалов космических станций, а потому этот орган у Кораблей вполне развит и натренирован.
Я мимоходом подумал, а нет ли в этой банде хотя бы шапочных знакомых Лилу, Маре и Амилы, и не станут ли мои Корабли-Верные звать своих подруг из прошлой жизни перейти на Светлую Сторону Силы? И точно: по вражеской формации волнами прокатились импульсы мучительной боли — это матроны темных кланов наказывали свои Корабли, посмевшие подумать о недозволенном. Почувствовав эти страдания безответных рабынь, архангел внутри меня проснулся, расправил крылья и вострубил в фанфару, провозглашая начало Священного Освободительного Похода. Мысленная волна Благородной Ярости хлестко ударила по неприятельскому флоту, и почувствовали ее не только Корабли и матроны, но и все эйджел до единой, услышав вызов: «Иду на вы, сдавайтесь на милость победителя, сопротивление бессмысленно!». И тут же к этому трубному гласу присоединились голоса моих Кораблей-Верных и цивилизованных эйджел из команд «Неумолимого» и «Полярного Лиса». Они тоже призывали своих сестер капитулировать, пройти через инверсию и присоединиться к Великому клану Империя объединенного человечества.
Чувство предвкушения безнаказанных убийств и торжествующего насилия сменилось смятением, неуверенностью и даже ужасом. Очевидно, некоторые матроны вспомнили легенды о Страже Древних, и испытали самый неподдельный мандраж. Через психосканеры Кораблей они ощущают перед собой нечто огромное, могущественное и безусловно враждебное, отчего не по себе становится даже госпожам «Длинных мечей», прежде мнивших себя неуязвимыми и непобедимыми хозяйками Вселенной. А тут еще и этот глас фанфары, посылающий войска в атаку, и это при том, что сканеры систем наведения вооружения не ощущают перед собой никого и ничего. Но корабли темных эйджел, несмотря на все это, продолжают двигаться прежним курсом, ибо принесенные взаимные клятвы для них священны, да и контракт с Советом Кланов — не пустой звук*.
Примечание авторов: * письменность эйджел носит самый примитивный пиктографический характер, поэтому их клятвы и контракты произносятся вслух и запоминаются, а не записываются. В особо ответственном случае при заключении договора присутствуют представители кланов Посредников, являющиеся живыми архивами сделок. Ближайшим аналогом такой устной культуры в историческое время является Древняя Греция времен Гомера.
И тут же по «Длинным Мечам», движущимся в голове формации, из-под маскировочных полей ударили первые депрессионно-парализующие залпы безжалостных «Каракуртов». Все происходящее можно было бы назвать бойней, да только никто в том сражении не умирал. Ни я, ни мой внутренний архангел не хотим смерти закоренелых грешниц, а только их исправления и обращения на Светлую Сторону Силы. И, как одобрение этих намерений, со стороны моего Патрона в главном командном центре линкора прозвучал отдаленный гром.
Из шестнадцати больших десантных челноков, нацеленных на «Длинные мечи», четыре несут советскую штурмовую пехоту из мира «Полярного Лиса». Еще шесть челноков с таким же десантом предназначены для захвата «Флибустьеров». Кто Корабль на абордаж взял, тот его потом и ужинает, и танцует. Чуть позже, когда появится немного свободного времени, я посвящу тамошнего товарища Сталина в Патроны, после чего его Советская Галактическая Империя обретет законченный вид.
Когда парализованные «Длинные мечи» отключили ходовые приводы и безвольно поплыли в дрейфе, строй кораблей противника смешался. Громоздкие, неуклюжие «Флибустьеры» устроили настоящую кучу-малу, пытаясь затормозить и лечь на обратный курс, ибо тут убивает превосходящая сила, которую нельзя даже увидеть, не говоря уже о сопротивлении.
«Только бы никто из них не столкнулся, нам еще тут только космических катастроф не хватало», — подумал я.
«Не боись, Серегин, не столкнутся, — приободрила меня энергооболочка, — в космосе места предостаточно… Хотя, вынуждена признаться, с перепугу маневрируют эти эйджел не лучше стада коров на льду».
«У темных злодеек всегда так, мой Повелитель, — вмешался в разговор адмирал Гай Юний, — слетанность в группе не отработана, потому что каждый клан сам за себя. Построиться в походный ордер и двигаться к цели по прямой они еще могут, а вот попытка изменить курс при резком изменении обстановки сбивает их строй в кучу».
Тем временем «Каракурты» миновали беспомощно дрейфующие «Длинные мечи» и атаковали неуклюже разворачивающиеся «Флибустьеры», выводя их из строя один за другим. Собственно, им вполне хватало скорости догнать и растерзать удирающие при полном напряжении приводов «Корсары» и «Мародеры», но тут на пути беглецов встало наше быстроходное крыло, успешно обошедшее вражеский строй по флангу и теперь скинувшее маскировочные поля. А «Полярный лис» дополнительно выпустил в пространство всю свою авиагруппу. Завидев крупный корабль неизвестной конструкции и три решительно настроенных «Длинных меча» под позывными неизвестного клана, транслирующие призыв к капитуляции, спасающаяся по способности мелочь меньшей частью бросилась врассыпную, кто куда, в надежде, что хоть кому-то удастся спастись, а большинство Кораблей застопорили приводы и наперебой принялись признавать свое поражение.
Дело было сделано, и я приказал снимать маскировку с «Неумолимого»: пусть те эйджел и Корабли, которым пока повезло оставаться в сознании, увидят, с чем их, святотатцев, угораздило связаться. А пять «Корсаров» и восемь «Мародеров», что в настоящий момент драпают в разные стороны, тоже никуда не уйдут, ибо до рубежа, откуда им относительно безопасно можно попытаться уйти в прыжок, лететь как минимум месяца полтора. «Каракурты», которые сели им на хвосты, и быстрее, и маневреннее, и к тому же невидимы из-за маскировочного поля. Поэтому тот последний момент, когда депрессионно-парализующий импульс погрузит Корабль и оседлавший его Клан в великое нечто, наступит для всех них неожиданно. А после выхода из депрессии у всех них наступит новая жизнь, гораздо лучше старой. Это я им обещаю.
— Итак, товарищи и некоторые господа, — сказал я, — сражение окончено. Мы победили. Еще несколько дней придется потратить на реализацию плодов этой победы, ибо инверсия такой массы эйджел — дело непростое, а потом можно заняться организационными моментами.
— И что, это уже все? — спросил генерал Маринин.
— Да, все, — ответил я. — Потерь среди противника ноль, зато пленных все сто процентов. При таком техническом и численном превосходстве, как у меня над этим флотом диких эйджел, хорошо подготовленные сражения должны быть молниеносными и бескровными. Я не одержим убийствами ради убийств, и в побежденных врагах вижу своих будущих Верных, которые только подстегнут развитие моей Империи. А еще на благодушный лад меня настраивает то, что в этом мире удалось избежать вообще каких-либо последствий этого несанкционированного визита. А еще тут мы заранее сняли с карты местную Америку, так что можем не опасаться удара в спину.
— Вы были совершенно правы, — сказал товарищ Гордеев. — Разбирая дела низвергнутого вами американского правительства, нашим товарищам из госбезопасности удалось выйти на инопланетную агентуру, и сейчас они проводят в этом направлении следственные действия. Если бы не вы, то сегодняшнее нападение стало бы для нас полной неожиданностью.
— Благодарите моего Патрона за то, что он своевременно впустил нас в искусственные миры, — ответил я. — Без его разрешения мы никак не могли оказаться в нужное время в нужном месте.
В ответ в главном командном центре прогремел отдаленный гром, а голос Небесного Отца в моей голове произнес:
— И ты, Сын Мой, тоже оказался не промах. Вовремя выполнил и перевыполнил первую половину обязательной программы. Это я о вашем внезапном прорыве в мир семьдесят шестого года. Если бы не это обстоятельство, времени на все ушло бы гораздо больше, не говоря о том, что в пятьдесят третьем году тебе пришлось бы иметь дело с глубоко вторичными персонажами, сам понимаешь, о ком я. Хоть случился этот прорыв в незапланированный мир неожиданно, среагировал ты быстро и, самое главное, правильно.
— Вот только не надо меня хвалить, Небесный Отче, — мысленно ответил я. — Быстро и правильно реагировать на неожиданные ситуации — это моя работа, которую я делаю в меру своих сил и умения. Иного мне не позволяют моя совесть и чувство ответственности перед всеми воплощениями России — от Великой Артании до самых высоких уровней в Основном Потоке.
— Вот за это чувства совести и ответственности, совместившиеся с талантом вести за собой людей, я и сделал тебя своим Специальным Исполнительным Агентом, — сообщил мой Патрон. — А сейчас прощай. Все, что сделано тобой, сделано хорошо.
— Товарищ Серегин, а почему вы сейчас так изменились в лице? — спросил Виссарионыч из сорок второго года.
— Я имел разговор со своим Патроном, и он сообщил мне, что причиной того, что я не опоздал ни в пятьдесят третьем году, ни здесь, была наша Белостокская Манифестация с заклинанием Мобилизации, — ответил я. — Это именно ее последствия существенно ускорили «производственный» процесс. Не случись этого, только с вашим миром я провозился бы не меньше года. Но это не повод надуваться самодовольством и спесью, потому что так недалеко и до беды. Работаем дальше, товарищи и некоторые господа. По большому счету, еще ничего не закончилось, и дел впереди столько, что от их количества кружится голова, но делать их все одно надо.
Мир «Крымского Излома», 4 января 2024 года, 05:25 мск, околоземное космическое пространство, Корабль по имени Лилу, главный командный центр
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Когда был парализован и взят на абордаж последний удирающий «Мародер», я приказал объявить отбой боевой тревоги и вернуть на борт «Неумолимого» все «Каракурты" и 'Стилеты», после чего вместе с маршалом Покрышкиным лично пошел по ангарам пожимать злобным девочкам руки и говорить одобряющие слова. И пусть участие истребителей в этой битве было чисто номинальным (не то что в прошлый раз), их экипажам тоже досталась изрядная доля похвалы. Свою задачу они отработали без накладок и ошибок, а потому тоже достойны наград и поощрений.
А вот команды «Каракуртов» сегодня были подлинными героями дня, воистину наводившими на врага леденящий ужас, и недавно прошедшие через инверсию темные эйджел не стали исключением. Для них эта первая моя похвала: «Сделано хорошо» — оказалась неожиданностью, ибо в их прошлой жизни такой «ерундой», как слова одобрения членам своего клана, не стала бы заниматься ни одна матрона. А у нас это в порядке вещей. Кстати, командиры бомбардировщиков (все как один обыкновенные люди) тоже меня не подвели, приняли экзотических подчиненных инопланетного происхождения как должное, и общались с ними по службе и вне ее без всяких скидок в ту или другую сторону.
Истинным Взглядом было хорошо видно, как в этих эйджел — и молоденьких девушках, и изрядно поживших тетках, жестких и грубых, как подошва армейского сапога — меняется отношение к хумансам вообще и к своему Командующему в частности. Раньше их верность базировалась только на принесенной клятве и врожденном чувстве общности с Великим Кланом, но теперь в нем проглядывают нотки обожания и даже влюбленности. Но больше чем я, внимание темных пилот-лейтенанток привлекает их непосредственный командир, маршал Покрышкин с позывным «Ортодокс», ведь он тоже образчик и мужской привлекательности, и успешности, и человеческого отношения к подчиненным. А еще он довольно сильный харизматик, способный увлечь людей своим примером. Личный состав авиагруппы обожает своего командира примерно так же, как штурмовая пехота — генерала Бережного.
Закончив общаться с авиагруппой «Неумолимого», я отправился на «Полярный Лис». Вот там все было более сдержано и в сокращенном объеме (общался я только со старшим командным составом), ведь это не мои Верные, а союзники и соседи с фланга. Я поблагодарил каперанга Малинина, главного тактика Ватилу Бе, главного навигатора Ванессу Олину и командира авиагруппы Илер Оту за добросовестно исполненный союзнический долг и чисто сделанную работу. Благодаря их участию нам не пришлось даже бегать за каждым «Корсаром» и «Мародером»: большая часть их капитулировала, едва завидев новую угрозу, преграждающую путь к бегству. В ответ командир крейсера сказал, что он тоже очень доволен выделенной его команде долей добычи, в которую вошла не только мелочь, какую «Полярный Лис» мог наловить самостоятельно, но и «Длинные мечи» с «Флибустьерами». С флотом такого состава космическая экспансия Советской Галактической Империи становится делом самого ближайшего будущего.
После «Полярного Лиса» я совершил визиты на Амилу, Маре и Лилу. Капитана второго ранга бывшему мичману Витгефту я присвоил временно «в связи с занимаемой должностью», и только после того, как он напишет рапорт о постоянном переводе в мой флот, это звание станет постоянным. Но, судя по всем признакам, этот вопрос на мази: положительные эмоции у молодого человека просто зашкаливают. И это не упоение командирской властью и мощью темноэйджеловского крейсера-рейдера, отнюдь. Романтически настроенный юноша платонически влюбился в голографическое изображение Амилы. Истинным Взглядом видно, что он подсознательно видит в ней заколдованную инопланетную принцессу, хозяйку чудесного космического замка. И данный конкретный Корабль воспринимает своего командира как Спасителя и Освободителя. Моя фигура при этом на заднем плане, а все личное внимание Корабля направлено на дорогого Володю.
Порядок на борту при этом царит флотский, то есть идеальный. Тактик-лейтенант Тиана Лу (новообращенная и совсем молоденькая) выглядит так, что хоть сейчас на обложку журнала, да и инженер-капитан серая эйджел Дала Фем смотрится ничуть не хуже. Медицинской частью на борту заведует бывшая, еще ни разу не рожавшая, восемнадцатилетняя «мамочка» с талантами мага жизни по имени Аманда*, сияющая обаянием первой естественной молодости. И на этом со старшим командным составом все. Горхини из техсостава тоже ничего: вид имеют бравый, хоть и немного угрюмый. Но это у них врожденное. Сибхи, напротив, веселы и беззаботны, а это означает, что живется им тут неплохо, командир не обижает, а в чем-то даже и балует. Правда, против общих правил, они одеты не в серо-желтые костюмы обслуживающего состава, а в псевдоматросские мундирчики с кокетливыми беретиками вместо бескозырок, но я закрыл глаза на это нарушение. И у меня тоже не человек для субботы, а суббота для человека**.
Примечания авторов:
* Первые молодые девочки, которых в репродукционных лагерях выращивали на корм демону, поступят на службу не раньше, чем через четыре-пять лет, уже имея не только магическое, но и полное среднее естественнонаучное образование. Птица предполагает, что новых маги-исследователи, то есть магини-исследовательницы, могут быть обнаружены среди девочек из репродукционных лагерей, которых мы совсем недавно усадили за парты, потому что только у них магический талант будет сочетаться с научной картиной мира.
** «не человек для субботы, а суббота для человека» — один из ключевых принципов государственного устройства Аквилонии.
Из лиц мужского пола на борту только сам Владимир Витгефт и командир роты штурмовой пехоты старший лейтенант Алексей Боярский (не родственник, просто однофамилец) из числа моих героических Белостокских крестников. Ни сигнальщик, ни особист в команду еще не назначены, ибо за сигнальщика работает сама Амила, а особист там, где есть только Верные, банально не нужен. И даже штурмовая пехота на борту Амилы состоит исключительно из бойцовых остроухих. Командиры взводов и отделений — это мои ветеранши времен Битвы у Дороги, а рядовой личный состав переведен в роту из резервных, то есть учебных, подразделений.
Впрочем, подобным образом дела обстоят на всех трех «Длинных мечах», что вошли в состав моего флота после прошлого сражения с эйджел в мире императрицы Ольги Владимировны, и то же будет с новообращенными Кораблями, которым срочно требуется найти еще двенадцать командиров. А ведь, помимо «Длинных мечей», имеются еще и «Флибустьеры», тоже пригодные к включению в боевой состав в качестве десантных транспортов, рассчитанных как минимум на бригаду штурмовой пехоты. А таких Кораблей у меня на данный момент тридцать одна единица, если не считать мой яхты Рион.
После Амилы я побывал в гостях у Маре, где отношения между Кораблем и командиром были гораздо спокойней и выдержаннее — что называется, в рамках должностных обязанностей. Поздравив капитана второго ранга Кузьмина-Короваева с космическим боевым крещением и осведомившись насчет жалоб и просьб, услышал в ответ, что никаких проблем ни у Маре, ни у Валериана Львовича не имеется. Мол, притерлись они друг к другу как два сапога, левый и правый. И в самом деле: и суицидальные побуждения у господина капитана второго ранга пропали напрочь, да и желания вернуться к родным осинам тоже не видно. Хотя, сказать честно, обстановка на борту у Амилы мне понравилась больше. Впрочем, это я сам положил подобное к подобному, и получил в одном месте одно, а в другом другое.
И в самую последнюю очередь я прибыл на борт к Лилу. И первое, что мне там бросилось в глаза — кавторанг Балк сбрил свою роскошную черную бороду, оставив только короткие «английские» усы. Выглядит он теперь посвежевшим и даже помолодевшим и я, кажется, догадываюсь, кто стал причиной такого превращения. Конечно же, это корабельный медик магиня жизни по имени Лора, и тоже из бывших мамочек, ласковая умница и роскошная красавица (на племя люди Иеремии Джонсона отбирали только самых-самых красивых, умных и здоровых). А еще она родила для демона десять детей, но счастья материнства так и не испытала, ибо младенцев у нее сразу же отбирали, передавая кормилицам-негритянкам. Мы сняли ее прямо с поезда, везущего очередную порцию говорящего мяса на центральную женскую бойню в Шайнин-сити, в Тридесятом царстве ее вылечили от всех болячек и омолодили, попутно внедрив в сознание наш русский культурный код, заполнивший внутреннюю пустоту.
После этого Лору распределили сначала на «Неумолимый», на стажировку и гипнопедическое обучение, и только потом перевели к Лилу. Тут она обратила весь свой нерастраченный материнский пыл на сибх, на Лилу, за процессом омоложения которой ей было поручено наблюдать, и еще на своего командира, ведь, с точки зрения женщин, мы, мужчины, это большие дети, только игрушки у нас стали тяжелее и опаснее. Впрочем, и Сергей Захарович оказался на высоте. Увидев первый испуганный взгляд медички, брошенный на его черную растрепанную бороду, он вспомнил мой краткий рассказ о Царстве Света, пошел к себе в каюту и под корень истребил у себя на лице лохматое украшение. И как только господин Балк перестал напоминать давно покойных Воинов Света и стал похож на ее любимого и обожаемого Спасителя и Командующего, то есть на меня, Лора сразу переменила к нему отношение.
Любовью социальную связь между ними назвать сложно, ибо обитательницы бывшего царства Света пока не ведают, что это такое, да и кавторанг Балк относится к сословию типичных «старых солдат». Истинным Взглядом видно, что со стороны Лоры это приязнь, нежность, материнская забота о большом ребенке, женское влечение пока в конце списка, но быстро прогрессирует. Со стороны Сергея Балка это благодарность за повседневную заботу, чувство ответственности о подчиненном и восхищение, ибо в прошлой жизни такая роскошная женщина могла ему только присниться. При этом он никогда не решится сделать Лоре «непристойное» предложение, и, видимо, когда женщина дозреет, ей самой придется решительно брать предмет своего сердца за грудки, прислонять к теплой стенке и объяснять, что между ними должно произойти в ближайшее время. Все это будет… непременно, только время еще не пришло.
Я нашел их мило беседующими в главном центре управления, рассевшихся в креслах возле Сферы Обеспечения, и тут же присутствовали аватар Лилу Ола, тактик-лейтенант Тане Фе, инженер-капитан серая Ами Лай и ротный штурмовой пехоты поручик Василий Агатов, один из героев Первой Мировой, попавший ко мне после битвы при Танненберге. Вполне позволительная мизансцена, поскольку после отбоя тревоги Лилу, как и другие корабли моего флота, находилась в положении «в базе». И она сама тоже была тут в виде голографического изображения темной эйджел в парадном наряде маркграфини, сидящей в таком же голографическом кресле, закинув ногу на ногу. Позой и манерами в данный момент она напомнила не кого-нибудь, а богиню Кибелу в собственном салоне, наподобие того, что в мире Обороны Севастополя регулярно собирает у себя Великая княгиня Елена Павловна. Больше всего в своей нелегкой и долгой жизни Корабли любят поболтать, и Лилу на всю катушку использует возможности своего нового положения.
Кавторанг Балк попытался было вскочить, чтобы отдать рапорт, но я жестом показал, что этого делать не следует, потому что имеет место положение «вне строя». Все, что мне нужно, я и так знаю от Лилу по каналам Воинского Единства, а потому мой нынешний визит преследует отнюдь не служебные цели. Разговор с Командующим для любых моих подчиненных — это просто разговор, а не инспекция и не выволочка за допущенные прегрешения.
Присев в свободное кресло (как оказалось, установленное как раз на случай такого внезапного визита Командующего), я сказал:
— Первым делом хочу поздравить Сергея Захаровича и Василия Александровича с космическим боевым крещением, а госпожу Лилу, тактик-лейтенанта Тане Фе и инженер-капитана Ами Лай с первым участием в деле в составе имперского космического флота. Задание у вас на этот раз было не особенно сложным, но начинать, как мне кажется, всегда нужно с малого, и это малое вы сделали хорошо.
Балк и Агатов переглянулись, после чего командир роты штурмовой пехоты сказал:
— Ну, так какое же это было дело, господин Командующий — смех один! Пришли, постояли, грозным видом пугая разную деревенщину, приняли капитуляцию у нескольких кораблей, до которых не добрались ваши с «Неумолимого», и все это без единого выстрела.
— Ну вот и хорошо, что без единого выстрела, — ответил я. — В случае сражения с эйджел бескровная капитуляция — лучший исход из всех возможных. Они космические дикари, к тому же испорченные дурным воспитанием, да и Господь желает не смерти грешника, а его исправления, а потому я буду искренне скорбеть по каждой погибшей эйджел и по каждому Кораблю. Кровавые сражения с людьми, одержимыми демонами алчности, злобы и национальной исключительности, а потому не приемлющими никакого исправления, у вас еще впереди. И случатся они не здесь, в искусственных мирах, где в наземных операциях я всегда и везде могу опереться на мощь местного русского государства, а в Основном Потоке, где в мирах на уровне девяностых и нулевых годов все расползлось жидкой грязью, и до створаживания ситуации еще далеко. Вот там я буду снимать с кораблей штурмовые роты и батальоны и бросать их в огонь сражений за правое дело, а пока примите как данность, что в некоторых случаях пугать — это лучше, чем убивать.
— А я, — сказал кавторанг Балк, — первым делом под вашим командованием вполне удовлетворен, и не беда, что оно было несложным. Сказать честно, имелся перед боем определенный мандраж: куда нам, сирым, сражаться среди звезд, но теперь я спокоен и уверен не только в себе и в своей команде, но и в вас, господин Серегин. После всех наших Артурских неустройств вы лучший командующий, под рукой которого мне довелось служить. Не так ли, господа офицеры?
— Да, именно так, — через вокодер глубоким низким голосом произнесла Лилу. — Наш любимый Командующий действительно такой, а потому он лучший из хумансов. Если ты соблюдаешь свои клятвы, не предаешь, не лжешь и не бьешь в спину, то он возьмет тебя и поставит в строй, невзирая на форму существования, видовую принадлежность и прочие личные особенности. А вот тех, кто спесив, лжив, злобен и недоговороспособен, он не задумываясь предает суду Великого Духа Вселенной.
— Вы, госпожа Лилу, очень умная женщина, то есть Корабль, — похвалил я свою Верную. — Сказать честно, когда матроны стали наказывать свои Корабли за недозволенные мысли, почувствовав их боль, возмутился не только я, но и мой внутренний архангел, который назвал начинающееся сражение Священным Освободительным Походом, чем придал имперскому флоту дополнительный мотивационный импульс. Корабли — одни из самых главных жертв цивилизации Кланов, и не карать их мы шли и не брать в полон, а освобождать из извечной неволи. И хоть дела для большинства из них у меня пока нет, могу обещать, что в самом ближайшем будущем, разумеется, с точки зрения продолжительности жизни эйджел, я выйду в Галактику, и тогда каждой вашей сестре найдется дело по душе и по силам. А пока этот момент не наступил, каждый Корабль должен пройти через все максимально возможные имперские модернизации, чтобы стать быстрее, сильнее и незаметнее, чем предполагал исходный проект за авторством Древнего. Я действительно скорблю по погибшим Кораблям, сражавшимся на противной стороне, однако гибель Верных, бьющихся за правое дело, считается для меня совершенно неприемлемой. А потому прежде, чем выступить в поход, к нему следует основательно подготовиться.
— Я это знаю, а потому никуда не спешу, — произнесла Лилу, и взгляд ее голографического изображения скромно потупился.
— Так значит, господин Серегин, в дальнейшем, если не будет новых нашествий, нас ждет долгий отстой в базе? — с оттенком разочарования в голосе спросил кавторанг Балк.
— Не совсем так, — ответил я. — Сестер Лилу из рода «Длинных мечей» я планирую использовать в качестве стационеров в уже пройденных мною мирах. Главная задача — перехватывать ловцов пеонов и инспекционные миссии, ибо человечество находится под моей защитой не только в двадцатом веке. Любой «Мародер», «Корсар» и даже «Флибустьер» вам будет на один зуб. Ну и общий контроль за обстановкой, особенно глубоко в прошлом, где нет смысла вывешивать сканирующую сеть, не повредит. Возможно, после довооружения и дооснащения к этой службе можно будет привлечь и «Флибустьеры», переквалифицировав их во вспомогательные крейсера, ибо «Длинных мечей» у меня совершенно недостаточно для того, чтобы закрыть все потребности. Шесть месяцев дежурства на позиции, а потом шесть месяцев отдыха на орбите моего мира-Метрополии, и так до той поры, пока мы не закончим свои дела в Основном Потоке и не отправимся в поход в Галактику. Это все, что я могу вам сказать на данный момент.
— Мне этих слов вполне достаточно, — кивнул кавторанг Балк. — Служить надо не только там, где приятно и интересно, но и везде, где это потребуется начальству. Мне ли не знать такую простую истину…
— Ну вот и замечательно, Сергей Захарович, — сказал я, вставая. — За сим позвольте откланяться, ибо у вас я увидел все, что хотел, а дальше меня ждут другие дела. Теперь я полностью уверен, что буду слышать о вас только хорошее.
— Погодите, Патрон, — неожиданно произнесла Лилу, и ее изображение встало и низко поклонилось в мою сторону. — Позвольте мне вот так при личной встрече высказать вам благодарность за все, что вы сделали для меня и моих сестер. Ведь все, что у нас есть — этот покой, уют, чувство собственного достоинства, круг любящих друзей — это только благодаря вам. Воистину, как говорит госпожа Ами Лай, вы наш Спаситель.
— Не стоит благодарности, госпожа Лилу, — ответил я. — Ведь мы с вами одно целое, и я счастлив только тогда, когда счастливы мои Верные. Иначе я просто не могу. А сейчас я ухожу, до новой встречи.
Одна нога здесь, а другая уже там — и вот я уже в своих апартаментах на «Неумолимом», где очень скоро состоится моя встреча с двумя президентами Путиными. Прежде чем я соберу на совещание всех глав русских и советских государств, нужно отдельно поговорить с президентами Российской Федерации, отделившейся от Основного Потока уже после того, как мы выступили в поход по мирам. А ассистировать при этом разговоре мне будет капитан Зотов, как русский патриот и специалист по магистральной линии истории.
Мир «Крымского Излома», 4 января 2024 года, 10:35 мск, околоземное космическое пространство, линкор планетарного подавления «Неумолимый», императорские апартаменты, гостиная для переговоров с глазу на глаз
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
К разговору с президентами Путиными я вышел отдохнувшим и бодрым. Что день грядущий нам готовит, еще неизвестно, а на данный момент все хорошо. Мои Верные с талантами ходить по мирам принимают у пришедших в себя Кораблей Страшную Встречную Клятву, и тут же отгоняют их на орбиту вокруг моего мира-метрополии. Оказывается, так тоже можно, ведь я — это они, а они — это я. И только эйджел темных, серых и немногочисленных светлых доставляют на «Неумолимый», где их ждет помывка, сортировка и массовое принятие страшной встречной клятвы. Серых привели к присяге сразу, остальных это ждет после некоторого отстоя в тюремном блоке линкора, а пока пусть посидят, подумают о своей печальной судьбе.
И только молодняк, ни в чем не виновный, а потому не отвечающий за дела своих предков, мам, тетушек и взрослых сестер, сразу же препроводили в Тридесятое царство. Там такого черненького молодняка уже около двух тысяч, но от идеи организовать для них отдельное учебное заведение я отказался наотрез. Еще чего не хватало — смолоду проводить внутри подрастающего поколения расовые и национальные границы. Напротив, надо бы у меня в Метрополии отобрать из подрастающих сироток (а других там и нет) самых сообразительных и легко адаптирующихся и перевести их в Тридесятое царство для совместного обучения вместе с остроухими и эйджел. Только так можно воспитать будущие кадры, у которых и в мыслях не будет делить людей по сортам.
И вместе со мной в переговорную комнату зашел капитан Андрей Зотов, тоже пребывавший в недурном настроении. Это было не первое его космическое боевое задание, но, несмотря на это, сам ход стремительного и победоносного сражения, когда враг мог только пытаться спастись бегством, поднял его самооценку и уверенность в своих силах на недосягаемую высоту. И вместе с тем ему есть что сказать моим сегодняшним гостям хотя бы в плане того, что ждало бы их Российскую Федерацию в самом ближайшем будущем, если бы не столь своевременный момент уклонения, неважно, был сделан он по собственной инициативе или под влиянием неумолимых внешних обстоятельств.
Обстановка в переговорной была простой донельзя: небольшой круглый стол в центре с высокими тонкостенными стаканами, наполненными живой водой, и четыре мягких кресла полукругом. И сразу же, в сопровождении сибхи из обслуживающего персонала вошли оба президента Путина.
— Здравствуйте, товарищи, — сказал я, пожимая руки гостям. — В первую очередь, позвольте представить капитана Андрея Ивановича Зотова, выходца из мира Основного Потока образца апреля две тысячи двадцать второго года. Там все так плохо, что хочется ругаться матом, причем тяжелая обстановка сложилась не в силу каких-то неблагоприятных внешних обстоятельств и действий враждебных России стран Запада, а из-за внутренней слабости и низкопоклонства перед тем самым Западом значительной части российской управленческой элиты. Впрочем, обсуждать этот и другие вопросы на ногах было бы неприлично, а потому прошу садиться.
Усевшись в кресла, президенты Путины переглянулись.
— Мы, собственно, уже посмотрели на свое ближайшее окружение вашим Истинным Взглядом, а потому понимаем, о чем речь, — сказал Владимир Владимирович из мира техногенных порталов. — И между собой все уже решили. Информация, которую господа Клим Сервий и Корней Октавий Пизон передали нашим техническим специалистам, в самое ближайшее время позволит перевести межмировые транспортные коммуникации на вполне цивилизованную основу. Соответствующее оборудование уже проходит испытания, и как только они будут закончены, выбросы ультраэнтропии, или как говорят ваши маги, энергии Хаоса, в нашей паре миров прекратятся совершенно.
— Точно такая же техническая информация была передана и нашей Российской Федерации, — сказал президент Путин из мира с вторичными порталами. — Поэтому уже скоро при перевозках из мира в мир нам не надо будет рассчитывать только на Врата первого и второго типов. Кстати, Сергей Сергеевич, нет и у вас каких-нибудь методов, технологических или магических, чтобы закрыть естественное образование под Красновичами? Пользоваться им крайне неудобно, да и надобность в нем отпала, и в то же время никто не знает, как Врата первого типа поведут себя дальше.
— Увы, таких методов у нас нет ни по той, ни по другой части, — ответил я. — Однажды мы тоже немного набедокурили, во время магической манифестации с наложением глобального заклинания Священной Войны пробив прямой канал, похожий на ваши Врата второго типа, из сорок первого года в семьдесят шестой, после чего обнаружили, что не имеем возможности даже частично уменьшить его проницаемость. Два мира слились своими ноосферами, и разделить их оказалось не в человеческих силах. А не столь давно Небесный Отец даже похвалил нас за ту накладку, ведь она позволила нашей команде круто срезать угол и вписаться в несколько крутых исторических поворотов. Что касается ваших Врат первого типа, то после того, как другой коллега Путин перестанет вкачивать в них дополнительные порции ультраэнтропии, за ними будет необходимо учредить непрерывное наблюдение, чтобы, понять как они поведут себя дальше. Ведь мы тоже не более чем продвинутые пользователи, берем больше, кидаем дальше, а если прилетело не туда, куда надо, то чешем в затылке и вносим коррективы в свои действия.
— Наблюдение за проницаемостью и размерами Врат первого типа и так ведется в непрерывном режиме, — сухо произнес президент Путин из мира с вторичными порталами. — Пока никаких угрожающих явлений мы не видим, но как они поведут себя в дальнейшем, до недавних пор не было известно никому.
— Влияние ультраэнтропии — это еще далеко не все, — сказал я. — У вас в наличии имеются не одиночные миры, связанные техногенными или вторичными порталами, а тесные двойные пары, переплетающиеся ноосферными оболочками. В мирах с техногенными порталами есть эксклавы Российской Федерации в мире сорок третьего года, и Советского Союза — в две тысячи девятнадцатом году. В мирах с вторичными порталами взаимных эксклавов нет, но там в Великой Отечественной войне на советской стороне сражались большие массы российских добровольцев, а потом имело место обратное явление, когда бойцы и командиры РККА в не менее массовом количестве помогали родной российской армии справиться с возникшей вдруг западной угрозой, затаптывая в землю остатки украинской самостийщины, совершенно оборзевших поляков и возомнивших о себе финнов и прочих прибалтов. Ультраэнтропия — это одно, ее влияние можно устранить достаточно легко, а вот связь ноосферных оболочек — совсем другое явление, соединяющее миры так прочно, что и не разорвешь. Наш маг-исследователь Дмитрий Абраменко говорит, что миры внутри пар связывает даже не обычные каналы, через которые в первый раз еще нужно суметь пробраться, а нечто вроде подвесной канатной дороги — раз-два, и уже на месте.
Президенты Путины снова переглянулись. То, что у межмировых связей может быть и не техническое измерение, видимо, раньше не приходило им в головы.
— Ну что же, — сказал Владимир Владимирович из мира с техногенными порталами, — такая постановка вопроса нас устраивает, ибо еще князь Потемкин-Таврический говаривал, что люди — это все. Теперь хотелось бы поговорить на тему того, что нам делать дальше.
Придав голосу твердости, я ответил:
— Дальше по плану мне следует передать вам сумму технологий, необходимых для выхода сначала на четвертый, а потом и на пятый цивилизационный уровень, но только они не должны попасть в частные руки, пусть даже эти люди будут даже самыми близкими вашими друзьями. Моя задача — взметнуть человечество к звездам, а не безмерно обогатить отдельных его представителей.
— А ну их, этих друзей, — махнул рукой мой собеседник. — Перебьются как-нибудь. Госкорпорации «Ростех» и «Росатом» в качестве партнеров вам подойдут?
— Вполне, — сказал я, выслушав комментарий энергооболочки. — Будем считать, что этот вопрос решен.
— Мы поступим аналогичным образом, — сказал президент Путин из мира с вторичными порталами. — Скорее всего, в составе «Ростеха» придется создавать дополнительные предприятия и даже целые холдинги, но в любом случае все прорывные инновации будут оставаться под государственным контролем.
— А в вас я и не сомневался, — ответил я, — зато у вашего брата-близнеца нередки деятели, до сих пор попискивающие из-под плинтуса об окончательной приватизации всего и вся, ибо, по их мнению, государственная собственность неэффективна.
— Видел я этих деятелей вашим Истинным Взглядом, — поморщившись, произнес упомянутый брат-близнец. — Скажу честно, при этом меня чуть не стошнило. Это или прекраснодушные идиоты, заучившие в девяностые формулы построения либерального капитализма и теперь пытающиеся применять их к месту и не к месту, или прожженные жулики, рассчитывающие, что при дележке государственного пирога им тоже достанется маленький, но вкусный кусочек. Разбираться с такими следует в рабочем порядке, но только не методами Больших Процессов товарища Сталина, а то большое количество летящих во все стороны щепок может свести на нет весь полезный эффект.
— Совершенно согласен, — сказал я, — методы товарища Геракла при очистке авгиевых конюшен можно рекомендовать только злейшему врагу. Исторические наслоения навоза, накопившиеся у вас там с девяностых годов, следует разбирать руками, в крайнем случае, вилами и лопатами. Но имейте в виду: как только вы замените некоего условного Силуанова на своего человека, не принадлежащего к либеральной команде, сразу из всех компьютеров и ящиков письменных столов толпами полезут скелеты. Любое коррупционное или околокоррупционное дело не может не оставить следов в документообороте. При передаче дел от своих к своим такие папочки (компьютерные и обычные канцелярские) пылятся на своих местах, а вот если должность принимает человек со стороны, то он, дабы не принимать на себя ответственность, относит их в Следственный Комитет и умывает руки. Потом где-то в течение года случаются вторичные отставки, аресты чиновников и аффилированных с ними бизнесменов, а также суды, выносящие приговоры о длительных сроках заключения с конфискацией имущества. Кто-то из фигурантов, чтобы избежать самого худшего, бежит из России партизанскими тропами через Верхний Ларс, а кто-то вешается или жрет яд. Как мне тут подсказывают, и такое бывает…
— Вполне возможно, — кивнул президент Путин из мира с вторичными порталами. — Представляю, что случится, если заменить госпожу Набиулину на какого-нибудь банкира с государственным складом ума. Побеседовал я с этой особой, глядя на нее вашим Истинным Взглядом, и могу сказать, что прорыв магистральной канализации с затоплением окрестностей потоками дерьма по сравнению с таким случаем может показаться веселым аттракционом.
— Очень хорошо, что вы сами это понимаете, — кивнул я. — Быстрое индустриальное развитие, причем не только в государственном, но и в частном секторе — это залог светлого будущего России, в каком бы мире она ни находилась. А все, что этому мешает, должно лететь в топку без всякой пощады. С ролью сырьевого придатка необходимо заканчивать как можно скорее, как бы ни противились такому повороту событий отдельные представители бизнес-сообщества. Вы, товарищи президенты, как и российские государства в ваших мирах, для меня не чужие, причем вдвойне. Именно ваши миры наследуют тому миру, из которого мы отправились в поход, а потому я испытываю к вам особое личное отношение, какого у меня не было, когда я занимался делами различных версий Российской империи и Советского Союза.
— Нам это известно от направленных к вам делегаций, — произнес Владимир Владимирович из мира с техногенными порталами. — Поэтому, в связи с таким обстоятельством, некоторые люди в нашем окружении считают, что все, что у вас есть в настоящий момент, на самом деле принадлежит Российской Федерации, только пока неясно какой…
— Вы, Владимир Владимирович, попали в дурную компанию, — нарочито спокойно ответил я, изо всех сил сдерживая своего разгневанного архангела. — Все, что у меня есть, я обрел на службе Специальным Исполнительным Агентом у Творца Всего Сущего, иначе еще именуемого Небесным Отцом. Если бы не Его содействие, необходимое для выполнения поставленных передо мной заданий, мы с командой не смогли бы выбраться даже из Проклятого мира Содома, не говоря уже о дальнейшем продвижении по мирам. Надеюсь, на этом данная тема может считаться исчерпанной, а если кто-то желает поспорить, могу организовать ему личную аудиенцию у моего Патрона. Такие полномочия у меня тоже имеются.
— Организовать аудиенцию у Господа Бога — это значит убить? — по-ленински прищурившись, спросил президент Путин из мира с вторичными порталами.
— Да нет, что вы, Владимир Владимирович, — ответил я. — Убивать мне приличествует лишь на поле боя, а смертью я казню только рабовладельцев и работорговцев, а также отъявленных обормотов — таких, как хан Батый, каган Угэдей, да лорд Пальмерстон. Что касается аудиенции у моего Патрона, то для этого совсем не требуется отдавать Ему свою душу. Прямой разговор с Творцом из ума в ум может состояться в моем присутствии на территории Тридесятого царства, а дальше все будет в руце Божьей. С хорошими людьми мой Патрон говорит по-хорошему, а с плохими — как придется. Кто-то уходит с аудиенции на подгибающихся ногах, а кого-то выносят в совочке в виде горсти пепла. Такое произошло с королевичем Александром Карагеоргиевичем из мира четырнадцатого года, когда тот попытался лгать и изворачиваться перед лицом Всемогущего Господа.
Президенты Путины переглянулись, после чего Владимир Владимирович из мира с техногенными порталами примиряюще произнес:
— Данная тема и в самом деле может считаться исчерпанной, а некоторым людям мы передадим, что торг в этом деле неуместен. Кстати, хочу сказать, что мы оба передали своим контрагентам Франклинам Рузвельтам ваше предупреждение по поводу резидентуры эйджел. ФБР и Секретная служба уже начали расследование.
— С мистером Рузвельтом во всех его инкарнациях тоже далеко не все гладко, как хотелось бы, — сказал я. — Есть у меня сведения, что все Вторая Мировая Война в целом, включая приход к власти в Германии Адольфа Гитлера, была задумана и спланирована этим человеком и его окружением. Никаким другим путем, кроме как участием в глобальном конфликте, вывести Соединенные Штаты Америки в ряды сверхдержав было невозможно. Вы, товарищи президенты, оба юристы, и должны помнить соответствующее латинское высказывание. Именно поэтому со своим президентом Рузвельтом в мире сорок второго года в контакт пока не вступаю, продолжая наблюдать за его поведением. И вам тоже лучше повнимательнее присмотреться к этому человеку, а то как бы чего не вышло. В американской истории этот человек персонаж положительный, но мы-то с вами не американцы…
Президент Путин из мира с вторичными порталами посмотрел на меня немного удивленно и произнес:
— Я с мистером Рузвельтом как раз-таки встречался, и он показался мне… вменяемым. Быть может, вам, Сергей Сергеевич, перестать осторожничать, встретиться с этим человеком и поговорить, глядя на него Истинным Взглядом? Не думаю, что от этого произойдет какой-нибудь вред, а вот пользы может выйти немало. Вы уж меня извините, несмотря на все свое могущество, в качестве главы государства вы человек относительно новый, а вот мы с братом Володей на этом деле уже не одну собаку съели.
Я вспомнил, что в мире товарища Гордеева обсуждаемый персонаж и в самом деле вел себя вполне прилично, да и в мире «Полярного Лиса» пришельцы из Галактической империи без особых проблем наладили с ним сотрудничество, а потому сказал:
— За совет спасибо. Встретиться и поговорить с этим человеком действительно можно и даже нужно. А там будет видно. На этом наш сегодняшний разговор можно заканчивать. Все прочее в подробностях мы обговорим после того, как между нашими сторонами будут подписаны договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.
Мир «Крымского Излома», 4 января 2024 года, 14:25 мск, околоземное космическое пространство, линкор планетарного подавления «Неумолимый», императорские апартаменты, гостиная для переговоров с глазу на глаз
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Если первоначально я намеревался поднять в разговоре с президентами Путиными тему Основного Потока и того, как под влиянием прозападного либерального окружения чудил там их альтер-эго, то потом желание делать это у меня пропало. Не причастны они ни в коей мере к тем событиям, а потому упоминание о них было лишним. Капитан Зотов тоже все понял правильно, и все время беседы присутствовал в качестве безмолвного свидетеля. Потом мы обменялись с ним мнениями, как один уроженец Основного Потока с другим, но и только.
— Они мне понравились, — сказал мой Верный, — особенно тот, что из мира с вторичными порталами. Дела в нашей истории и его действия — это небо и земля.
— Ну так это и понятно, — ответил я. — Дело ему пришлось иметь с такими людьми, что и врагу не пожелаешь. И в тоже время сразу было понятно, что никаких соглашений с ними быть не может, и даже сделать вид, что ничего не произошло, тоже не получалось.Душка Модель, влезший через раскрывшийся на его пути портал на российскую территорию, возбудил наше общество так, как это не мог бы сделать никакой Турчинов, Порошенко или Зеленский. И даже самым прозападным политическим фигурантам в России было понятно, что, заговори они о мире с Гитлером, или хотя бы о невмешательстве в ход Великой Отечественной Войны, их карьера закончится сразу и бесповоротно. Ведь победа в той войне — единственный фундамент, на котором стоит Российская Федерация, никакой другой твердой опоры у нашей страны под ногами нет и не предвидится. Мутная история девяностых — это не фундамент, а жидкий песок-плавун, готовый засосать всю страну без остатка. А вот у вас там, как мне докладывала энергооболочка, отдельные деятели с усами и без говорили, что бандеровская Украина — это совсем другое, что с этим явлением можно договариваться и сосуществовать. Также имела место весьма тухлая идейка, что сбежавшие из страны деятели — это не предатели Родины, а испуганные патриоты. А вот это мысль настолько гадкая, что хуже не бывает.
— Есть такое дело, товарищ командующий, — согласился со мной капитан Зотов. — Я бы этого деятеля с усами… отправил бы под трибунал по первой категории.
— Этот деятель — только говорящая голова, — сказал я, — человек, назначенный Семьей смотреть за тем, чтобы всенародно любимый президент не отклонялся от условий соглашения о равноудаленности крупного бизнеса от власти. В начале двухтысячных идея эта была вполне годная, альтернативой ей мог стать только революционный взрыв и якобинская диктатура, а вот двадцать лет спустя она уже успела умереть и основательно протухнуть. Однако пока не грянула гроза, ее не упокоенный труп разлагался без всякого погребения.
— У нас там, товарищ командующий, гроза тоже грянула, но перемен к лучшему не видно, что привело к позорнейшим историям с переговорами на белорусской границе и в Стамбуле, — проворчал мой Верный.
— Все будет в свое время, — успокоил я его. — Хозяева старого мира не хотят уступать позиций по-хорошему, но их надежды договориться с коллективным Западом тщетны, а потому история там какое-то время повиляет в мутных переговорных лабиринтах, но в итоге все равно выйдет на магистральный путь.
— Но почему же надежды наших олигархов договорится с Западом тщетны? — спросил капитан Зотов. — Ведь даже, гм, дураку понятно, что если мы, русские, по-настоящему разозлимся, то драться с нами лоб в лоб — занятие для самоубийц, и в то же время есть неплохой шанс задушить нас в объятьях, куда сами так стремятся наши так называемые капитаны бизнеса. Все для них на этом Западе близкое и родное, а вот в России они только делают деньги, не понимая и не принимая страны, в которой им не повезло родиться.
— На то есть две основных причины, — сказал я. — Во-первых, слишком уж мы огромные, сильные, а в последнее время еще и недоверчивые. Поэтому у Запада, несмотря на всю суету отечественных низкопоклонствующих деятелей, никак не получается обхватить Россию руками для дальнейшего удушения при полном непротивлении нашего народа. По-другому не получится. Во-вторых, нет у коллективного Запада в начале двадцать первого века времени на тонкую игру, потому что в спину ему уже дышит кризис пострашнее, чем прошлая Великая Депрессия. Слишком много было сделано глупостей, слишком много накоплено долгов, а причиной столь бедственного положения стала невозможность дальнейшего расширения глобального капитализма. Чтобы хотя бы отложить катастрофическое развитие событий западным странам, Соединенным Штатам Америки необходимо срочно проглотить кого-нибудь крупного и упитанного… Китай, Индию, Россию, и так далее. В противном случае жрать с голодухи им придется друг друга. Похожая картина сложилась в середине восьмидесятых годов двадцатого века, Рейган даже был уверен, что к концу того десятилетия Советский Союз завоюет Америку — и тут, будто чертик из табакерки, выпрыгивает месье Горбачев, который сам все разрушил, промотал и отдал злейшим врагам. Но Путин, даже в самые худшие моменты своей биографии — это далеко не Горбачев, скорее, наоборот. Обмануть его можно только в чем-то малом, да и то только один раз. Снова такой номер уже не пройдет. Да и разучились тамошние западные деятели за время своего доминирования притворяться по-настоящему. Сначала на переговорах эти кадры говорят партнерам одно, а потом журналистам на интервью с полным самодовольством сообщают совсем другое. Тут даже Истинного Взгляда не надо, вся интрига шита белыми нитками. Вот именно по этим причинам договариваться с коллективным Западом бессмысленно, да и не нужно, как и с любыми двуногими воплощениями крокодилов. Даже если и удастся заключить какое-нибудь соглашение, стоить оно будет не больше клочка испачканной туалетной бумаги.
— Понятно, товарищ командующий, — немного подумав, ответил капитан Зотов. — Если разговаривать с этой кодлой бессмысленно, значит, там у нас есть работа по специальности. И никого мне из этой публики не будет жалко. Никого.
— Наберись терпения, товарищ капитан, и ничего твое от тебя не уйдет, — сказал я. — Промахнуться мимо ключевых миров нам просто не дадут. И вот тогда мы во славу России посчитаемся со всеми и за все. Причем не по одному разу. Кстати, в мире с вторичными порталами известного тебе Джо Деменцио тоже избрали американским президентом. Поскольку ничем хорошим это безобразие кончиться не может, надо будет прекратить его самым решительным образом прямо на инаугурации.
3 мая 1942 года, 10:25, Вашингтон, Белый Дом, Овальный Кабинет
Уже десять месяцев кряду президент Рузвельт пребывал в жесточайшем недоумении. На востоке Европы творилось что-то непонятное и прямо невероятное. Дней десять война Третьего Рейха с Советами протекала примерно так, как и ожидалось, а потом перед Германией будто раскрылись Врата Ада. Тот, кто так неожиданно пришел на помощь Дядюшке Джо издалека, выглядел устрашающе и непостижимо. История с солдатами и офицерами сорок пятой пехотной дивизии вермахта, промаршировавшими по улицам советской столицы в костюмах Адама, мгновенно разлетелась по всему миру, но еще сильнее громыхнули удары оружием неизвестного типа буквально, испепелившими железнодорожные узлы Вильно и Лемберга. Зато к пленным солдатам большевиков этот неизвестный Некто относился трепетно, освобождал из лагерей и ставил в строй, что в дальнейшем имело довольно серьезные последствия. Вышколенные солдаты неизвестной армии появлялись в немецком тылу батальонами, полками или даже целыми дивизиями, делали свое дело (взрывали мосты и инфраструктуру железнодорожного хозяйства, сжигали запасы и освобождали советских пленных), и таким же непонятным способом отступали на исходные позиции.
Примечание авторов: * Рузвельт оперирует дореволюционными названиями населенных пунктов.
Сокрушительные удары, шлепки тяжелой дланью, пинки и затрещины сыпались на несчастный вермахт как из рога изобилия, нанося серьезные потери и ломая хорошо отлаженную боевую машину. Но решающее значение имел искусственный циклон, который вдруг раскрутился на главном, московском, направлении наступления германской армии. Разверзлись небесные хляби, и рвущиеся на восток панцердивизии вермахта влипли в жидкую грязь, как мухи в клеевую бумагу, так что ни туда, ни сюда. Окончательно все встало после того, как неподалеку от населенного пункта со странным названием Онацковцы неизвестный союзник Советов разом отправил в небытие почти всю первую танковую группу Гитлера. Вот только что были семьдесят тысяч германских завоевателей жизненного пространства на Востоке, дышали, жрали, гадили и валяли по сеновалам местных девок — но обрушился на них уничтожающий огонь, и нет более никого, только пепел взметнулся в небеса.
После той истории неведомый покровитель большевиков вложил меч в ножны, предоставив опомнившимся подопечным самостоятельно решать свои задачи. И в то же время американская и союзная британская разведка (Атлантический пакт, прообраз НАТО, уже подписан) отчаянными усилиями пытались выяснить подоплеку происходящего, но натыкались только на бетонную стену советской секретности. Большевики явно хотели скрыть истинную сущность ужасного союзника, способного по своему выбору обрушивать на головы врагов то огонь с небес, то Великие Потопы в миниатюре, а если потребуется, то и выставлять на поле боя целые армии, солдатам которых нет равных во всем этом мире. Удалось узнать только, что этого человека (или того, кто им прикидывается) в Москве знают как Артанского самовластного князя Сергея Серегина, и что все свои дела они обстряпывает с Дядюшкой Джо лично. При этом никто в Кремле или по соседству это существо не видел: появляется он прямо в кабинете большевистского правителя, обговаривает дела, а потом исчезает бесследно, будто злой дух.
Из материальных следов существования этого потустороннего союзника имеется только документ, зарегистрированный в НКИДе как «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Союзом Советских Социалистических республик и княжеством Великая Артания». Сам договор как особо секретный хранится в сейфе у Молотова, поэтому его текста никто из агентов не читал, и даже приблизительно не мог предположить содержания документа. При этом специалисты по европейской истории из Гарварда, с которыми консультировались люди полковника Донована, заявили, что такого государства, Великая Артания, на карте мира не существует и никогда не существовало. И кто знает, быть может, этот князь Серегин — зеленокожий марсианин трехметрового роста и его княжество находится именно там, на Марсе.
Уже позже из болтовни большевистских солдат и офицеров, прибывших с тех участков фронта, где Артанский князь Серегин вводил в бой части своей армии, стало известно, что выглядит этот союзник Советов все же как обычный человек европейского типа. И тогда стало известно о существовании еще одного его владения под наименованием Тридесятое царство. Описание этого места выглядело так, будто его взяли из какой-то старинной сказки, то ли русской, то ли восточной, однако большое количество побывавших там свидетелей утверждали, что такая страна существует на самом деле. Мол, там из земли бьет фонтан живой воды, исцеляющей даже тяжелые раны всего за одну ночь, там действует магия и колдовство, а местное население (исключительно женское) имеет весьма экзотический облик.
Ну а потом на советскую территорию рядами и колоннами из другого мира начали прибывать потомки нынешних большевиков, в Пуцкий залив, изрядно перепугав по пути всю Европу, прилетел огромный (длиной в сухопутную милю) галактический линкор мистера Серегина, а вокруг Белостока, который тот отжал у немцев под временную операционную базу, закипело ожесточенное сражение. Там освобожденные из плена красноармейцы проходили свои университеты и сдавали экзамен на право называться непобедимыми. Бойня была страшная; германская кровь текла по земле рекой, вторая германская армия сточилась почти без остатка, не добившись никаких результатов, потому что артанские полки будто и вовсе не несли в этой битве потерь, каждый раз вступая в бой в полном составе.
А вот галактический линкор в Пуцком заливе безмолвствовал, ибо на земле армия мистера Серегина справлялась и без его участия. Тогда президент Рузвельт с ужасом подумал, что все это кровопролитие устроено только ради тренировки бывших красноармейцев и превращения их в идеальных суперсолдат. И ведь неизвестно, кто станет следующим врагом этой личности — быть может, Британия, а может, и Соединенные Штаты Америки. На это намекало то, что ни с кем, кроме Советской России, этот человек даже и не попытался установить дипломатические отношения. Так ведут себя в том случае, если видят в стране не потенциального партнера, а будущего покойника. И зачем тогда с ним разговаривать, ведь его место на кладбище истории.
Дальнейшие события еще могли напугать, но уже никого не удивляли. При помощи пришельцев из мира будущего, а отнюдь не мистера Серегина (совсем другой тактический почерку и уровень применяемых технологий) дядюшка Джо провел Прибалтийскую наступательную операция, ампутировав у вермахта группу армий «Север», и ликвидировал финляндскую государственную самодеятельность. А потом как-то неожиданно умер Гитлер, передав должность по наследству своему лучшему ученику Гейдриху, и тогда президент Рузвельт решил, что бывший германский фюрер Артанскому князю попросту надоел, и тот решил передать власть в Германии более перспективному персонажу.
А вот Гейдрих, освоившись в новой для себя должности германского вождя, принялся при полной поддержке германской армии вытворять то, что не налезало на честную англосаксонскую голову. При этом мир с Советами и обещание передать им все оккупированные территории Европы был в таком случае вполне предсказуем, а вот вывернутая наизнанку нацистская идеология заставляла специалистов по политологии чесать в затылке. Замена понятия «арийская кровь» на «арийский дух» полностью меняло ключевую идеологему Третьего Рейха. Как заявил Гейдрих, древние арии были предками всех европейских народов, только одни нации сумели сохранить в своем сознании наследие предков, а другие его забыли. Этот самый арийский дух как по мановению волшебной палочки сразу же нашелся у русских и отчаянно сражающихся сербов, но его не оказалось у других европейских народов. И даже в Германии истинным наследником ариев оказалось население восточных земель, где немцы ассимилировали коренные славянские племена и откуда начала собираться будущая германская держава. А вот в западной части страны, где еще сто лет назад у многих немцев после дождя все Отечество прилипало к подошвам их сапог, арийского духа было как-то недостаточно. Чувствовалась в этом идейном выверте руководящая и направляющая рука опытного ментора: самостоятельно такие прыжки с сальто назад обычно не проделывают. Так, глядишь, еще немного эволюционировав, национал-социализм превратится во что-то почти неотличимое от большевистской идеологии.
Таким образом, идея влезть на европейский континент под шумок развязанной мировой войны немного подергала ножками и отошла в мир несбыточных фантазий, ну а потом под влиянием ноты Халла со стопора сорвалась Японская империя, причинив Соединенным Штатам Америки страшную боль от удара по Гавайям и полного разгрома американской армии на Филиппинах. Неудержимо победоносный адмирал Ямамото безустанно двигался вперед, и с того времени президенту Рузвельту было совсем не до того, чтобы предаваться размышлениям об истинной сути и намерениях Артанского князя Серегина. Тем более что тот никак себя внешне не проявлял, и даже его линкор в день смерти Гитлера покинул Пуцкий залив, перелетев в другое место или другой мир.
Тогда же и там же.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
В Овальный кабинет Белого Дома я шагнул через портал, предварительно убедившись, что хозяин на месте и в гордом одиночестве «работает с документами». Можно было бы заявиться официально, на большом десантном челноке, со штурмовым батальоном в качестве эскорта и истребительным сопровождением, но такой ход я посчитал преждевременным. Если мы договоримся сейчас, то все это можно проделать и позже, а если встреча пройдет впустую, то события и дальше пойдут в уже налаженной колее. В любом случае сверхдержавой местной Америке уже не быть, просто есть возможность решить, как это будет сделано — по-хорошему или по-плохому.
Увидев меня, выходящего из портала, президент Рузвельт сначала чуть приподнялся в своем инвалидном кресле, а потом со вздохом опустился обратно.
— Ну наконец-то, мистер Серегин, или как там вас зовут на самом деле, — вроде бы даже с облегчением произнес он. — А то я уж было думал, что вы и вовсе решили не обращать внимания на нашу Америку, ограничившись лишь европейскими делами.
— Добрый день, мистер Рузвельт, — поздоровался я, проявляя банальную вежливость и одновременно подвешивая в Овальном кабинете заклинание Истинного Света. — Меня действительно зовут Сергей Сергеевич Серегин, год рождения тысяча девятьсот восемьдесят первый, изначальное звание в две тысячи шестнадцатом году — капитан сил специального назначения генерального штаба, однако латиноговорящие товарищи также называют меня Сергием, сыном Сергия из рода Сергиев. Мои тесно сцепленные главные должности, из которых проистекает все прочее — это Патрон Воинского Единства, бог-полководец священной оборонительной войны и защитник русских, сербов и болгар, а также Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего по вопросам, решаемым путем меча. Сын Божий Иисус Христос в Основном Историческом Потоке его имени был только один, и другому уже не бывать, а вот разных Специальных Исполнительных Агентов вроде меня может быть достаточно много. Еще в настоящий момент я работаю самовластным князем Великой Артании, расположенной у днепровских порогов в конце шестого века христианской эры и императором Четвертой Галактической империи, метрополия которой находится в одном боковом депрессивном мире в начале века двадцать первого. Однако два этих государственных образования существуют параллельно, не смешиваясь между собой и не подчиняя друг друга. На Артанский стол я готовлю себе юношу-преемника, и пока он не подрастет и не отрастит волчьи зубы, там правят мои наместники, а вот Галактическая империя — это мое дело на всю оставшуюся жизнь, сколько бы ни дал мне ее Господь. И вот теперь, мистер Рузвельт, когда с представлениями полностью закончено, можно поговорить и о делах.
— Погодите, мистер Серегин, — сказал президент Рузвельт. — Вот вы сказали, что Иисус Христос был единственным и неповторимым в историческом потоке его имени. А что, были и другие исторические потоки, где Сын Божий не приносил людями Откровение Свыше?
— Есть три достоверно известных момента прямого Божественного вмешательства в человеческую историю, — ответил я. — Это Великий Потоп, ликвидация Содома и Гоморры, а также воплощение Сына Божьего в Иисусе Христе, сыне плотника Иосифа из Назарета и жены его Марии. Об исторических последовательностях, начисто купированных этими актами, мы не знаем ровным счетом ничего, но можем предполагать, что Господь счел их неприемлемыми для воплощения своего Замысла. Однако, так уж получилось, мне достоверно известно о существовании еще одной последовательности, под корень обрезанной в самом начале седьмого века от Рождества Христова, когда аваро-славяно-булгарскому войску не удалось взять Константинополь. Мой линкор планетарного подавления «Неумолимый» происходит из очень отдаленного мира будущего той исторической последовательности, где беженцы из разоренной и разграбленной Византии настолько укрепили Римскую Империю Германской Нации, что она стала доминирующим, а в итоге и единственным государством на планете Земля…
— И за что же Господь разгневался на тот мир? — с некоторой иронией спросил Рузвельт.
— А за то же, за что и на вас, — ответил я. — Божий Гнев был вызван безграничной алчностью, бессмысленной жестокостью, религиозной нетерпимостью и чувством национальной исключительности, которые приводили к одному геноциду за другим. Вся разница между вашей Америкой и тамошней Новой Римской Империей в том, что для вас альтернатива пока есть, а в той исторической последовательности имела место полная политическая монополия, к которой ваша Америка пока только стремится.
— Но мы не стремимся к полной политической монополии! — воскликнул американский президент.
— И это вы, мистер Рузвельт, говорите мне, выходцу из второго десятилетия двадцать первого века, знающему будущее вашей Америки на семьдесят пять лет вперед? — рыкнул я, ощутив щекотку в темени. — Нет ничего более мерзкого и подлого, чем упивающееся своей исключительностью американское мировое доминирование, какое я имел честь лицезреть во времена своего детства. А еще, как Специальному Исполнительному Агенту Творца Всего Сущего, мне ведомы некоторые боковые варианты истории, которые тоже не говорят о вас ничего хорошего.
— Но я не хотел для Америки и мира ничего такого плохого! — испугался президент Рузвельт.
— Вот сейчас вы гораздо ближе к истине, — кивнул я. — В американскую и мировую историю президент Франклин Делано Рузвельт вошел как исключительно положительный персонаж, да только все хорошее заканчивалось сразу после вашей смерти. В большинстве миров вы умирали двенадцатого апреля сорок пятого года, еще в одном мире мои коллеги по ремеслу исправителей истории продлили вам жизнь на десять лет, аж до пятьдесят пятого года. Но и там, и там, едва тело почившего президента отвозили на кладбище, все ваши противники, при жизни великого и ужасного ФДР сидевшие тихо, как мыши под плинтусом, вылезали на поверхность и пускались в пляс. Ну а на Америку в том мире, где вы умерли совсем молодым, глаза бы мои не смотрели вовсе. По сравнению с Американским Корпоративным Директоратом, на моей памяти было хуже только Царство Света демона Люци…
— Э-э-э, мистер Серегин, вы меня совсем запутали, — воскликнул мой собеседник. — Каким образом я мог умереть совсем молодым, что такое Американский Корпоративный Директорат и Царство Света демона Люци? Вообще-то я думал, что демоны — это не более чем элемент христианского, гм, фольклора, но о вас в большевистской России идет такая слава, что вы не скажете всуе ни одного слова.
— Начнем с первого вопроса, — сказал я. — В том искусственном мире, отделившемся от Основного Потока в ходе русско-японской войны, тридцатого июня тысяча девятьсот восьмого года над Нью-Йорком на высоте девяти с половиной километров с силой в пятьдесят мегатонн в тротиловом эквиваленте взорвалось космическое тело, известное вам под именем Тунгусского метеорита. Город был буквально стерт с лица земли, и в числе четырех с лишним миллионов жертв той катастрофы, затмившей последний день Помпеи, было и ваше тамошнее воплощение вместе со всей своей семьей, ибо городской дом, построенный вашей матерью в Нью-Йорке, попадал в зону сплошных разрушений и пожаров.
— Какой ужас! — поежился Рузвельт. — Но все же я не понимаю, как такое могло получиться. Законы небесной механики очень точны и не зависят от течения исторических процессов, а потому тот метеорит должен был упасть там же, где и всегда.
— С этим Тунгусским метеоритом все оказалось не так просто, как было принято считать, — сказал я. — За трое суток до катастрофы он чиркнул по краю земной атмосферы примерно над Гренландией, потерял значительную часть скорости, в силу чего перешел на вытянутую одновитковую эллиптическую орбиту. И если до момента касания земной атмосферы все было четко по законам небесной механики, то аэродинамическое торможение беспорядочно вращающегося тела — это тот еще непредсказуемый процесс. В мирах Основного Потока все вероятности зафиксированы, а потому удар приходится на одно и то же место, но тот мир уже вышел в свободный полет, а потому рулетка вероятности раскрутилась заново. Если астероид затормозится сильнее, то удар придется восточнее места падения в Основном Потоке, а если слабее, то западнее. И вы можете предположить, кто работал крупье в том казино.
— Догадываюсь, мистер Серегин, — снова поежился президент Рузвельт. — Но что же было дальше?
— Дело в том, — сказал я, — что тот удар не был совсем уж неожиданным. Мои коллеги, что меняли историю в том мире, были людьми ответственными, и о предстоящем Тунгусском Диве не забывали. Чтобы не случилось никаких неожиданностей, ибо с взрывами мощностью в пятьдесят мегатонн не шутят, они отдали этот вопрос в проработку астрономам того времени. А уже те, изучив все материалы, самостоятельно выдвинули гипотезу с первоначальным пролетом астероида через атмосферу, которая полностью подтвердилась после того, как приближающееся космическое тело было обнаружено путем астрономических наблюдений. Единственное, что было понятно в тот момент — астероид упадет на землю тридцатого числа июня месяца тысяча девятьсот восьмого года между сороковым и шестидесятым градусом северной широты на рассвете по местному времени. Чтобы прояснить вопрос точнее, ибо за три дня в случае необходимости тоже можно много чего сделать, в Гренландское море к кромке полярных льдов заблаговременно была выслана экспедиция, в состав которой входил корабль из будущего, оснащенный мощным обзорным радаром противовоздушной обороны. Поскольку астероид во много раз крупнее даже самого большого бомбардировщика, наблюдать его можно было как до входа в атмосферу, так и какое-то время после выхода из нее, что позволяло сразу же рассчитать орбиту и с достаточной точностью предположить место падения. Как только стало понятно, что астероид целится в Северную Америку (длинная полуось эллипса рассеивания протянулась через Нью-Йорк от Багамских островов до побережья Гудзонова залива), в Вашингтон передали предупреждение о грозящей опасности. Однако ваш родственничек президент Теодор Рузвельт ответил на телеграмму из Петербурга хамской нотой — мол, не лезьте к нам с советами, мы сами знаем, что нам делать. При этом угрожаемая полоса в Канаде была очищена от населения, ибо в Лондоне аналогичное предупреждение восприняли с полной серьезностью. Обсерватория в Гарварде выдала предупреждение об угрозе меньше, чем за сутки, в силу чего попало оно только в вечерние газеты, и то не во все. А вот тут началось самое страшное. Те, кто поверил в это предупреждение, не стали сразу спасаться по способности, а утром перед рассветом толпами кинулись к банкам, чтобы сразу после их открытия снять со счетов свои кровные денежки. Там и застала их смерть. Впрочем, не удалось спастись и тем, кто попытался отсидеться в подвалах своих домов. Сначала пылающий наверху пожар высосал из подвалов весь кислород, а потом неистовый жар, раскаливший камни докрасна, испепелил тела…
На этом месте моего повествования Рузвельт длинно и нецензурно выругался, будто по профессии был портовым докером, а не высококвалифицированным юристом и политиком. Истинным Взглядом было видно, что он полностью поверил во все сказанное, и в дальнейшем с полной серьезностью будет относиться к каждому моему слову.
Закончив выражать эмоции, американский президент вздохнул и сказал:
— Я примерно догадываюсь, что было дальше. Уничтожение крупнейшего банковского кластера, имеющего связи по всей Америке, вызвало тяжелый финансовый кризис, за которым неизбежно следовала длительная депрессия…
— Вы совершенно правы, — подтвердил я, — в том мире так оно и было. Более того, поскольку Первая Мировая Война была сведена к небольшой мебельной перестановке, закончившейся подписанием соглашений по поддержанию общеевропейской безопасности и мира, Соединенные Штаты Америки не могли подкормиться даже на поставках всего необходимого воюющим сторонам. Поэтому до начала Великой Депрессии ваша Америка по-настоящему из кризиса так и не вышла. В тридцать втором году в виду отсутствия внятной альтернативы на второй срок избрался президент Гувер. За такую альтернативу мог бы сойти мистер Дьюи, но его пристрелили в тот же срок и по тем же причинам. В тридцать шестом году на выборы от четырех партий пошли четыре третьестепенных кандидата, и ни один из них не набрал необходимого количества выборщиков. Президент Гувер президентский пост после второго срока сдал, а принимать его было некому, из-за чего началась смута безвластия. У каждого из четырех проигравших кандидатов имелись свои горячие сторонники, организовавшие то, что называется гражданскими беспорядками. Особенно усердствовали социал-синдикалисты, в нынешнем Советском Союзе именуемые троцкистами. А это еще та зараза, какую не пожелаешь и врагу. И тогда ваши крупные тресты скинулись и оплатили военным государственный переворот в свою пользу. Так на месте Соединенных Штатов Америки возник Североамериканский Корпоративный Директорат, без всякой демократии управлявшийся Советом Директоров и Собранием Акционеров. Дальнейший ход той истории вы можете представить себе сами. Это была не совсем та Железная Пята, какую описывал мистер Джек Лондон, но что-то очень похожее. И так продолжалось ровно до того момента, пока я не пришел в тот мир и не уничтожил эту банду алчных выжиг одним решительным ударом. Простые американцы сохранились там почти в полном объеме, ибо ни в одной из своих ипостасей я не убиваю некомбатантов, а вот столь уродливой форме американского государства пришел конец. Однако поскольку процесс переделки рабов государства-корпорации дело долгое, нудное, требующее терпения и такта, на что у меня совершенно нет времени, я отдал североамериканские территории под мандат тамошней Российской империи и умыл руки.
Рузвельт побарабанил пальцами по столу и спросил:
— А по-другому, мистер Серегин, сделать было нельзя?
— Нет, нельзя, — ответил я. — Если рабов, хоть черных, хоть белых, хоть серо-буро-малиновых просто отпустить на свободу и сказать: «А теперь, господа, делайте что хотите», они вам такого начудят, что не придет в голову ни одному серийному маньяку. А я все-таки ответственен не только за своих союзников, но и за тех, кого победил.
— Понятно, мистер Серегин, — хмыкнул Рузвельт, — позиция, надо сказать, достойная уважения. А теперь будьте добры пояснить мне свои слова о Царстве Света демона Люци.
— Это тоже Америка в искусственном боковом мире, только меняли его не посланцы Всемогущего Господа, а представитель противоположной стороны в противоборстве Добра и Зла, — сказал я. — Человеческую оболочку, которую носил демон, люди знали как Великого Пророка Иеремию Джонсона, предводителя ультрарадикальной протестантской секты Воинов Света. Изменения там начались где-то в начале девятнадцатого века или даже раньше, но торчком все встало в тысяча восемьсот тридцать восьмом году, когда русский принц Александр по большой любви женился на юной британской королеве Виктории и почти сразу же в Петербурге скоропостижно скончался император Николай Павлович. В результате счастливые молодожены возглавили личную унию двух самых могущественных государств на планете. И тут шестнадцать лет спустя американский военный корабль сжигает небольшую британскую колонию Грейтаун на Москитовом берегу в Никарагуа. Если в Основном Потоке Лондон был занят Восточной Войной, и ему было не до американских дел, то тут британский лев возмутился и с рычанием встал на дыбы. И, конечно же, императорАлександр не мог не поддержать свою нежно любимую жену, и к их альянсу очень быстро присоединился Наполеон Третий, возжелавший вернуть под французский контроль Луизиану. Соединенные флоты трех империй пересекли океан и высадили на американском побережье войска. На первом этапе интервентам сопутствовал успех: они вдрызг разгромили небольшую американскую армию, оккупировали прибрежные территории и пленили президента Франклина Пирса. А вот дальше дело застопорилось. Война перешла в партизанско-повстанческую фазу, и в сердцевине сил американского сопротивления оказалось быстро набирающее сторонников движение Воинов Света, во главе с пастором Иеремией Джонсоном. Британско-русско-французским войскам не удалось ни пересечь Скалистые горы, ни взять Атланту и Мемфис, сделавшийся новой американской столицей. В результате после десяти лет кровопролитного топтания на месте в Лондоне и Париже махнули на все рукой и отозвали свои войска, после чего на месте бывших Соединенных Штатов возникло самопровозглашенное теократическое Царство Света, возглавляемое все тем же Иеремией Джонсоном, принявшим титул Великого Пророка. А дальше демон, получивший над людьми абсолютную власть, ибо те сами отдали ему все ради победы над захватчиками, принялся устраивать жизнь по собственному вкусу. Идея, что «все зло от баб-с» и раньше витала в некоторых умах, а демон только довел ее до совершенства. Все женщины в его государстве полностью лишились всяческих прав, превратившись в двуногих животных, в обязанности которых входило рожать новые поколения, тяжко трудиться, а в итоге безропотно умирать на бойне, чтобы отдать свое мясо на пропитание мужчинам, а болью, страданиями и смертным ужасом насытить вечно голодного демона. Мужчин же демон сделал своими сторожевыми псами, которые должны были пасти двуногое женское стадо. И это тоже была ваша Америка в своем экстремальном варианте.
— Была? — переспросил Рузвельт. — Так вы ее тоже того… ликвидировали?
— К счастью, была, — подтвердил я. — Так уж получилось, что мы врывались в тот мир с оружием наизготовку, предварительно выбив пинком дверь. Господь отдал мне весь тот мир в ленное владение, и я не собирался церемониться с злобным скваттером, мучавшим тех, кого мне было поручено любить, холить и лелеять. Обнаружив логово демона, мы ударили по нему таким страшным оружием, что по сравнению с ним разрабатываемая вами бомба на основе распада ядер урана покажется детской хлопушкой. Демон даже пискнуть не успел, как полностью прекратил свое существование.
— А что, разве демона можно убить обычным оружием, пусть даже очень мощным? — усомнился Рузвельт.
— Демоны — это энергетические существа, и если концентрация энергии в месте его нахождения превысит определенный уровень, то их структура будет необратимо разрушена, — пояснил я. — Впрочем, сейчас это не суть важно.
— Да, — согласился мой собеседник, — если демонов можно убивать, то это абсолютно благое дело. Кстати, мистер Серегин, что вы сделали с его слугами-мужчинами?
— Ничего, — пожал я плечами, — они умерли вместе со своим господином. Дело в том, что демон держал своих двуногих сторожевых собак на этаких магических поводках, только зацепленных не за шею, а за разум. С одной стороны, таким образом он отдавал им прямые команды прямо в ум, получая обратно их удовольствие от скотского садистского поведения. С другой стороны, так демон страховался от ренегатства, ибо любой, кто мог попытаться избавиться от его влияния, неизбежно становился покойником или слюнявым идиотом. И как раз это произошло в момент прекращения его существования: все поводки разом втянулись в сущность погибающего демона, отчего все его слуги умерли или сошли с ума, а у меня на руках осталось двадцать миллионов женщин, девушек и девочек, которых я считаю своими названными сестрами и приемными дочерями. Теперь моя главная задача — превратить их из двуного скота обратно в настоящих людей. И, как мне кажется, это у меня получается.
Президент Рузвельт немного помолчал, после чего сказал:
— История, которую вы сейчас рассказали, невероятна и очень страшна. Но я вам почему-то верю… Ну да ладно. А теперь скажите, что вы от меня хотите прямо сейчас и вообще…
— В настоящий момент, — официальным тоном сказал я, — вы имеете дело с суровым, но справедливым Специальным Исполнительным Агентом, который взвешивает злые и добрые дела вашей Америки и думает, стоит дать этой кровожадной стерве еще один шанс или пристрелить ее прямо сейчас чтобы не мучилась сама и не мучила других. И даже император галактической империи взирает на происходящее отстраненно, потому что ему придется действовать только в случае благоприятного для вас решения. Если ответ на главный вопрос будет отрицательным, то все пройдет, как с Североамериканским Корпоративным Директоратом — с глаз долой, из сердца вон.
— Вы собираетесь отдать нас узкоглазым джапам? — ужаснулся мой собеседник.
— Да нет, что вы, — усмехнулся я. — В вашей войне с Японией для меня отвратительны обе стороны. Японцы своей звериной жестокостью — прямо сейчас, а вы бессмысленными массовыми убийствами гражданского населения противника — в некоторой ближайшей перспективе. Нет, вашим куратором, если мы не договоримся, станет только дядюшка Джо, и никто другой. Только мне хотелось бы избежать такого исхода, потому что у этого человека в ближайшие пятьдесят лет будет полно хлопот и с европейскими территориями.
— Но вы, мистер Сергий, пока не сказали, чего же вы хотите от нашей Америки! — воскликнул Рузвельт.
— Мне нужно, — сказал я, — чтобы вы перестали рваться к мировому господству, вышли из Атлантического Пакта, прекратили работы по Манхеттенскому проекту, забыли об идее своей национальной исключительности и в завершение всего продолжили и углубили реформы вашего Нового Курса. Жить в Америке должно быть легко и приятно всем, а не только миллионерам, миллиардерам и «аристократам» из Старых Семей. В силу происхождения вашего государства от жестоких колонизаторов, пиратов и убийц Сатана не бродит по нему аки лев рыкающий по пустыне, нет, он построил себе дом на Уолл-стрит и завел хозяйство. Об этом говорят не только экстремальные варианты развития вашей истории, но и то, во что Америка Основного Потока превратилась к началу третьего десятилетия двадцать первого века. Вашей задачей будет извести этого господина полностью и до конца, чтобы духу его не было в американской действительности. И тогда будет счастье и американскому народу, и вам как его президенту.
— Если вопрос стоит так, то я согласен, — сказал Рузвельт. — Однако вы же сами сказали, что все хорошее в Америке должно закончиться с моей смертью…
— А с чего вы решили, что умрете хоть в сколь-нибудь обозримой перспективе? — спросил я. — Отправляя своего человека на задание или вступая с кем-нибудь в деловые отношения, я обеспечиваю его всем необходимым для успешного завершения дела. Уже было такое, что, принимая на службу старушку шестидесяти восьми лет от роду, я даровал ей новое молодое и здоровое тело, почти не подверженное износу. Внешне вы останетесь почти таким же солидным президентом Франклином Делано Рузвельтом, только внутри у вас будет сидеть железное здоровье двадцатипятилетнего юноши. Живите потом хоть тысячу лет, пока не надоест. И супругу вашу мы тоже подновим и омолодим, чтобы все видели, что все, кто пошел со мной на контакт, могут получить то, что не купить ни за какие деньги.
Мой собеседник посмотрел на меня ошалевшим взглядом и хрипло произнес:
— А вы, мистер Серегин, умеете делать решающие предложения, от которых невозможно отказаться. Однако хотелось бы знать, что вы предполагаете делать с Японией, которая напала на Америку без объявления войны и совершила множество других ужасных злодеяний…
— Японский вопрос находится в сфере ответственности Советского Союза, — твердо сказал я. — Победы адмирала Ямамото на Тихоокеанском театре боевых действий ничуть не изменят того, что сама японская Метрополия расположена на расстоянии шаговой доступности от Владивостока, а конфигурация границ в Маньчжурии предполагает полный разгром Квантунской армии в одной стратегической наступательной операции. Вот доест дядюшка Джо европейский пирог, промокнет губы салфеткой и обернется на восток — взыскивать с самураев по просроченным векселям времен русско-японской войны. И вот тогда будет у тех счастья столько, что не унесут, не будет только массовой гибели японского гражданского населения. Надеюсь, такой вариант мести за Перл-Харбор вас устроит?
— Вполне, — кивнул Рузвельт, — можете считать, что мы договорились.
— В таком случае, — сказал я, — приготовьтесь к официальному визиту в мои владения — сначала в Тридесятое царство для медицинского обследования и первоначальной поправки здоровья, а потом и в мою Метрополию. Должны же вы видеть, что нет для меня ни эллина, ни иудея, и американца, между прочим, тоже, а есть люди хорошие, не очень и просто плохие, которых я бью, чтобы не было их нигде и никак.
Тысяча сто одиннадцатый день в мире Содома, утро, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы, рабочий кабинет командующего
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи
Отбытие президента Рузвельта в краткосрочную зарубежную поездку с целью поправки здоровья состоялось уже на следующий день после нашего разговора. Вечером того же дня он переговорил с вице-президентом Уоллесом, остающимся на хозяйстве, и с госсекретарем Карделлом Халлом, а я в свою очередь проверил по данным орбитальной сканирующей сети, не затевает ли в ближайшее время адмирал Ямамото какую-нибудь каверзу. Но нет, ударное авианосное соединение находилось у причалов в Иокосуке, и как минимум в течение ближайшей недели не собиралось выходить в море. А то могло бы получиться нехорошо: японцы бьют очередные горшки на американской кухне в то самое время, когда президент Рузвельт находится у меня в гостях. Не по фэншую это было бы, не по-мужски.
И вот утром следующего дня, когда над белодомовской лужайкой завис представительский челнок с «Неумолимого», всем в Америке стало ясно, куда именно намылился их любимый Фрэнки. Я прибыл за дорогим гостем лично, не взяв с собой ни эскортного штурм-батальона, ни истребительного сопровождения. Такая помпезность была лишней и прямо вредной. Старый слуга-филиппинец подкатил к аппарели инвалидное кресло-каталку, дюжая бойцовая остроухая в полной экипировке легко, как ребенка, подхватила хворого американского президента, пересаживая в парящее антигравитационное кресло аналогичного назначения, а потом легко, двумя пальчиками, повела это девайс к раскрытому люку челнока, где мистера Рузвельта ожидал уже я, своею собственной персоной. И первая леди Элеонора Рузвельт, уныло, как на Голгофу, пошла за ними следом. Было видно, что боится она этого визита, и в то же время не может ослушаться мужа, а все потому, что про меня и мое государство в американском «обществе» говорят разное, в основном врут с три короба, по американскому народному обычаю.
— Добрый день, мистер президент, — поздоровался я, — очень рад, что вы приняли мое приглашение.
— Добрый день, мистер Серегин, — ответил мой визави, — ваше приглашение было сложно не принять. Думаю, что чем скорее мы урегулируем все наши вопросы, тем будет лучше.
— Разумеется, мистер президент, — сказал я. — Добро пожаловать на борт. И вы, миссис Элеонора, проходите тоже, не бойтесь и не стесняйтесь. У нас вас не обидят ни словом, ни делом.
А дальше все было как обычно: взлет, стремительный набор высоты выше уровня облаков, переход через портал в мир Содома и посадка на Площади Фонтана в Тридесятом Царстве. И, конечно же, дорогого гостя ожидал почетный караул. С одной стороны красной дорожки бойцовые остроухие ветеранши, с другой — герои битвы за освобожденную Белостокскую зону. А сразу после завершения официальных церемоний я предал чету Рузвельтов в опытные руки капитана Максимовой и озорницы Лилии, напоследок посоветовав ничего не бояться и ничему не удивляться. Мол, для хороших людей посещение Тридесятого царства всегда начинается с госпиталя, и это правило не было еще нарушено ни разу.
— О, да, я понимаю, — сказал старина Фрэнки, после чего его кресло, влекомое невидимыми слугами, уплыло за полупрозрачные двери приемного покоя, и следом за ним там же скрылась миссис Элеонора.
В госпитале президентскую чету задержали до самого утра, выпустив из ванн только к завтраку, во время которого случилась отдельная мизансцена. Обалдевшего от всего происходящего президента посадили на почетное место по правую руку от меня, а его супругу разместили рядом с Птицей. И ведь ему было с чего впадать в транс, даже несмотря на то, что из исторических фигур в лицо он не смог опознать ни Сосо с Ольгой Александровной, ни Викторию Великобританскую, ни супруга Кобры Мишеля. Для процесса полного очешуения ему хватало и двух товарищей Лениных, Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Да, и еще мисс Зул. Эта особа, наряженная в обтягивающее маленькое черное платье, пришла к столу последней, вежливо поздоровалась с присутствующими, и, чуть наклонив рогатую голову, внимательно посмотрела на новеньких. Потом, двигаясь, будто манекенщица на подиуме, обошла стол и, ни слова не говоря, уселась на свое место.
— А это кто, мистер Серегин? — вполголоса спросил президент Рузвельт. — Не думал, что в ваше окружение входят самые натуральные чертовки.
— Мисс Зул не чертовка, — также тихо ответил я. — Эта знатная деммская дама является графиней-изгнанницей из одного далекого-предалекого мира, где все не так, как у нас. Однако при изгнании этой женщины из родного мира ее связи с силами зла были разорваны, чтобы она не могла вернуться и отомстить. Месть — это то, что у деммов получается лучше всего. Однако так уж получилось, что в самый критический момент ее жизни мы оказались поблизости, спасли, подобрали, испросили для нее у Господа прощения и спасения души, а потом поставили в строй. Всего у мисс Зул два основных занятия. По службе она большой специалист по разным пакостям нехорошим людям, а вне ее — икона дамского стиля, способная даже из свинарки сделать королеву. Ну вы меня понимаете…
— Да, понимаю, — кивнул мой собеседник. — Не обращая внимания на внешний вид, вы берете себе на службу любого, кто подходит вам по деловым качествам. Должен сказать, что это вполне по-американски.
— Это вы еще ничего не знаете о псевдоличностях «Неумолимого», искине Агриппе и Кораблях темных эйджел, которые тоже являются моими Верными, — сказал я. — У них вообще нет никакого внешнего вида, но тем не менее они такие же мои боевые товарищи, как и люди из плоти и крови.
— Э-э-э, а кто это такие псевдоличности, искины и Корабли, и как так могло получиться, что у них нет внешности? — спросил ошарашенный Рузвельт.
— Давайте на эту тему поговорим позже, — сказал я. — Просто имейте ввиду, что для меня ничего не значат наличие или отсутствие внешнего вида, раса, нация, пол, год, способ и место происхождения. И даже деловые качества могут считаться вторичными — все определяется тем, к чему стремится душа это человека, к добру или злу.
— Душа — это очень эфемерное понятие, — пожал плечами мой собеседник.
— Напротив, — возразил я, — душа — это то, что в нас от Бога, а все остальное — от высокоразвитых хищных обезьян или же является последствиями влияния оседлавшего личность демона или мелкого беса. Это я вам говорю как специалист. Видите ту молодую рыжеволосую женщину с короткой стрижкой? Это моя современница американского происхождения по имени Мэри Смитсон. Когда мы освободили ее из плена у тевтонов-сатанистов, она была оседлана злыми силами, и из-за этого ненавидела весь мир, и в первую очередь тех, кто добрее, умнее, красивее и успешнее ее. Там, в двадцать первом веке, эта болезнь в Америке стала чуть ли не повальной, захватив не только правящий слой, но и самые широкие круги простонародья. Мы избавили личность Мэри от незаконного квартиранта и, обнаружив в ней талант великого финансиста, сделали эту молодую женщину своим главным казначеем, после чего не видели от нее ничего, кроме добра. А совсем недавно я объявил, что под моей защитой находятся не только русские, сербы и болгары, но и рядовые американцы: фермеры, рабочие, инженеры, домохозяйки, дети и подростки, которых, впрочем, следует оберегать не от внешней угрозы, а от действий ваших же правящих кругов. После этого Мэри из разряда высокооплачиваемых наемных работников, пребывающих в моей компании до момента возвращения на родину, перешла в разряд Верных, или, как думает она сама, стала госпожой акционером.
— Я не думаю, что простых американцев следует защищать от американских же властей, — проворчал Рузвельт.
— Говорите только за себя, — сказал я. — В этом смысле вы лично являетесь исключением из правил, а вот ваш Конгресс под прицелом орбитальной сканирующей системы смотрится как сборище ядовитых скорпионов, омерзительных мокриц и бесцветных слизней. И дальше будет только хуже. Не зря же ваше исчезновение из исторического потока довольно быстро привело к катастрофическим последствиям. Впрочем, давайте сделаем так… После завтрака я официально представлю вам мисс Смитсон и оставлю вас с этой женщиной наедине, чтобы она сама, без всякого моего участия, поведала бы вам о том, чем стала Америка в двадцать первом веке. Если этого будет недостаточно, то к рассказу подключатся две ее подруги и современницы Дафна и Луиза, не занимающие у меня высоких постов, а потому более свободные в своих суждениях. Прежде чем мы с вами предметно начнем обсуждать наше соглашение, вам следует понять, от чего именно я оттягиваю за уши и вашу Америку, и весь мир.
— Хорошо, мистер Серегин, давайте так и сделаем, — сказал президент Рузвельт, после чего завтрак продолжился в полном молчании.
Тысяча сто одиннадцатый день в мире Содома, полдень, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы, рабочий кабинет командующего
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи
После разговора с Мэри Смитсон и ее подругами президент Рузвельт вид имел печальный и чрезвычайно задумчивый. Видимо, не о таком будущем мечтал он для своей Америки, совсем не о таком. Поскольку железо нужно было ковать, пока горячо, я пригласил его для разговора в свой рабочий кабинет, одновременно вызвав туда товарища Антонову, Аделлу Коэну и всех трех своих американских президентов-наместников. Увидев, что вместо разговора один на один намечается целое совещание, старина Фрэнки сказал:
— А я думал, мистер Серегин, что мы будем говорить только вдвоем…
— Чтобы определить, сколько и чего вам требуется взвесить в граммах, необходимо участие специалистов, -ответил я. — Позвольте представить вам моего министра иностранных дел Антонову Нину Викторовну, бывшего члена бывшего Североамериканского Директората социоинженера светлых эйджел Аделлу Коэну, а также моих американских президентов-наместников: Дуайта Эйзенхауэра из пятьдесят третьего года, Джеральда Форда из семьдесят шестого и Джорджа Буша-старшего из восемьдесят пятого.
— Президентов-наместников? — переспросил Рузвельт.
— Да, — подтвердил я. — Во всех трех этих мирах Основного Потока, мире Корпоративного Директората и еще одном искусственном мире, который тут напрямую не представлен, Америка пыталась совершить нападение на Советский Союз или Российскую империю с массированным применением ядерного оружия, и была бита мной как таракан тапкой. В тех мирах, что представлены тут президентами-наместниками, дело закончилось подписанием актов почетной и в то же время безоговорочной капитуляции, а вот Корпоративный Директорат и еще одни Соединенные Штаты в искусственном мире я без гнева и пристрастия разобрал на запчасти, передав территорию Северной Америки под мандат местным русским государствам. Все имеет свою цену, и соучастие в подготовке инопланетной агрессии тоже.
— Инопланетной агрессии? — удивился Рузвельт. — Но каким образом?
— Обыкновенным, — усмехнулся я, — из космоса. Есть в соседнем галактическом рукаве искусственная цивилизация кланов эйджел, считающая, что человечество, как только достигнет соответствующего уровня развития и овладеет практикой межзвездных полетов, сразу бросится геноцидить своих двоюродных сестер по разуму. Если брать в расчет вас, представителей западной цивилизации как она есть, то и не так уж эти подозрения и безосновательны. Это именно за геноцид эйджел, облеченный в форму религиозной войны, Господь разгневался на неоримскую ветвь человеческой истории и произвел ее усекновение у самого основания. Нет ничего хуже, чем когда именем Божьим творятся разные мерзости и злодеяния. Впрочем, западная цивилизация нашего Основного Потока в этом смысле ничуть не лучше неоримской. Когда вам, американцам, понадобились земли коренных обитателей этой земли, вы, не задумываясь, развязали против них истребительную войну, причем некоторые племена и народы были истреблены до последнего человека, а другие загнаны в резервации. Другие западные народы, хоть и не были замечены в геноциде, являли миру образцы самого жестокого колониального поведения — не только в Азии, Африке и Латинской Америке, но и прямо в Европе. Для Испании колонией была Фландрия — ныне Голландия и Бельгия, доставшиеся этой стране в ходе династических пертурбаций, а для Британии — завоеванная Ирландия. Или вы будете отрицать эти факты?
— Нет, не буду, — пожал плечами посмурневший Рузвельт. — Однако должен заметить, что и вы, русские, тоже отхватили себе огромную территорию, во много раз большую, чем ваше первоначальное Московитское царство.
— Сначала, мистер Рузвельт, — сурово нахмурившись, произнесла Нина Антонова, — мы воевали за национальное единство и освобождали свои земли, захваченные разными иностранными государствами в то время, когда русский народ оправлялся от монгольского ига. Потом мы отбивали новые нашествия и отражали набеги на мирных поселян, сражаясь за безопасность своей страны. Посмотрела бы я на ваши Соединенные Штаты, если бы к северу от вас вместо Канады была Швеция Карла Двенадцатого, а к югу вместо Мексики — Османская империя вкупе с Крымским ханством. Но ни разу побежденному нами народу неприятеля не грозило истребление или изгнание со своей земли. Даже из самых злобных своих врагов мы старались сделать настоящих друзей. У вас все было совсем не так. Ваши поселенцы перли на запад как саранча, уничтожая по пути и старого, и малого, и ваше государство под флагом доктрины «Очевидной Судьбы» возглавило этот поход, потому что ему все время требовались новые земли. Не было такого преступления, какое бы не благословляли ваши президенты и конгрессмены, потому что не видели в ваших краснокожих таких же людей, как они сами, а потому воспринимали их только как для эксплуатации или как досадную помеху, от которой следует избавиться любой ценой. А когда вся доступная территория Северной Америки была захвачена, ваши элиты решили что теперь им предстоит положить в свой карман весь мир. И вы, мистер Рузвельт, тоже трудились на этом направлении не покладая рук. Или вы думаете, что мы не знаем, сколько американских долларов было вложено в ремилитаризацию Германии после прихода к власти Гитлера и с какой энергией ваше государство толкало самураев на экспансию в северном направлении? А когда это дело не выгорело, вы заговорили с официальным Токио языком экономических санкций, что в итоге и привело к Перл-Харбору. И причиной такой людоедской политики была безудержная алчность и оскорбительное пренебрежение даже к собственному простонародью. Но за такое мы бьем изо всей силы и наотмашь, чтобы не было таких нигде и никак.
— Все верно, уважаемая Нина Викторовна, — подтвердил я. — Только вот данный персонаж кажется мне небезнадежным, а потому я и взялся с ним работать. В противном случае целили бы сейчас его черти в аду кипящей смолой и ударами багров.
— Он и в самом деле небезнадежен, но только в том случае, если припереть его к стенке превосходящей силой, — сказала товарищ Антонова. — Есть у меня и такой политический опыт. А еще этот человек, в отличие от всей прочей тамошней элиты, всерьез воспринимает простой американский народ и его интересы. И это тоже делает его приемлемым контрагентом для заключения политических соглашений.
— За превосходящей силой нам далеко ходить не требуется, — усмехнулся я. — Не так ли, мистеры президенты?
— Да это так, — согласился Дуайт Эйзенхауэр, — играть грубо, презрев всякие правила, мистер Серегин умеет даже лучше любого из наших генералов. И в то же время он сразу говорит, чего хочет, и потом, добившись желаемого, истово соблюдает заключенные соглашения, а не как у нас некоторые, до перемены погоды или до первого вторника после первого понедельника*.
Примечание авторов: * В первый вторник после первого понедельника ноября в каждом високосном году в США проходят президентские выборы, зачастую обозначающие полную смену политической линии.
— А с нами мистер Серегин возился почти полгода*, пытался уговорить жить мирно и не представлять угрозы для остального человечества, — сказал Джеральд Форд. — Я как раз был не против решить все мирным путем, ибо понимал, что имею дело с силой неодолимой мощи, но хозяева жизни и смерти нашей Америки восприняли требование мирного сосуществования как тягчайшее оскорбление в свой адрес, и принялись готовить для Америки и всего мира ракетно-ядерный апокалипсис. Сами они надеялись отсидеться в максимально далеких от будущего театра боевых действий Австралии и Новой Зеланди — но Бич Божий с легкостью поломал им эту игру, а потом уложил нас на лопатки своей грубой вооруженной силой.
Примечание авторов: * В мире 1976 года отсчет для Америки начался 15 февраля, когда в Чили был ликвидирован диктаторский режим генерала Пиночета, и закончился 7 августа матчем в Ред-Алерт за номером два. За вычетом одной недели как раз полгода.
— У нас все кончилось гораздо быстрее, примерно за месяц, — сказал Джордж Буш-старший. — При этом из всей администрации моего предшественника президента Рейгана мистер Серегин посчитал возможным разговаривать только с вице-президентом, то есть с вашим покорным слугой, а всех остальных он отправил в мясорубку своих следственно-судейских органов и умыл после этого руки.
— А что случилось при этом с мистером Рейганом? — поинтересовался Рузвельт. — Как я понимаю, мистер Серегин его убил, раз уж вы теперь занимаете президентский пост…
— Нет, мистер Рейган умер сам, ровно в тот момент, когда Специальный Исполнительный Агент самого Господа заявился прямо в Овальный кабинет для того, чтобы продиктовать нам условия капитуляции, — ответил Джордж Буш-старший. — Насколько я понимаю мистера Серегина, ему мой предшественник был намного интереснее на скамье подсудимых Международного Трибунала, рассматривающего дело о подготовке и развязывании Третьей Мировой Войны, после которой человечество было бы отброшено к порогу Каменного века. Такая уж это страшная штука — ядерное оружие.
— Все верно, — подтвердил я, — а еще такая внезапная смерть мистера Рейгана может быть объяснена тем, что его личность была оседлана какой-то демонической сущностью. Чем дальше, тем сильнее это явление распространено в вашем обществе, однако в последнее время мой внутренний архангел набрал такую силу, что даже простое нахождение с ним в одном помещении чревато для демона прекращением его существования.
— Так значит, вы считаете, что во всех наших бедах виновен мистер Сатана и его миньоны? — спросил Рузвельт, меняя тему разговора.
— Не совсем так, — ответил я. — Царящая среди вас безграничная алчность, а также чувство пренебрежения другими народами и нижестоящим плебсом приводят к тому, что Сатана и родственные ему сущности рангом поменьше чувствуют себя в вашей Америке как дома. И уже в свою очередь способствуют увеличению общего количества несчастий, человеческих мучений, страха и жестоких убийств, ибо как раз таким образом эти твари питаются. И это явление свойственно не только двадцатому и двадцать первому векам. Вся ваша история — это сплошная цепь преступлений и жестокостей, начиная с первого прибытия к берегам Северной Америки английских поселенцев.
«Если хочешь, Серегин, могу рассказать тебе о геноциде древнего аборигенного доиндоевропейского населения, обитавшего на Оловянных островах в неолите и позже, до самого прибытия туда кельтских племен, — шепнула энергооблолочка. — Именно тогда в захоронениях Ирландии и Шотландии мужские гены, характерные ныне для населения Ближнего Востока и Кавказа, катастрофически уменьшились в количестве, а их место в генетическом поле заняли мужчины индоевропейского происхождения, ранее вовсе отсутствующие в данной местности. Как такое может получиться, думаю, рассказывать не надо. Сам все понимаешь, не маленький. При подселении к аборигенам миролюбивого народа, вроде твоих предков, картина должна быть в корне иной».
«Да, это интересно — подумал я, — но не сейчас. Давай не будем углубляться в столь седую древность — и от того, что мы уже обсуждаем, у клиента буквально голова идет кругом».
«Хорошо, Серегин, — мысленно пожала плечами энергооболочка. — Только имей в виду, что люди со временем не меняются, даже если проходят тысячелетия, а истории свойственно повторяться при каждом новом витке».
«Понятно», — ответил я, на чем наш внутренний обмен мнениями был закончен, а во внешнем мире за это время не прошло и секунды. Мистер Рузвельт над ответом на мои последние слова думал гораздо дольше.
— К сожалению, не могу вам ничего возразить, — вздохнул он, — ибо помню, как правительство моего предшественника президента Гувера танками, кавалерией и слезоточивым газом разгоняло голодные марши протеста ветеранов первой мировой войны, всего за четыре месяца до избрания меня на первый президентский срок. При этом наша свободная пресса с улюлюканьем одобряла эти акты беспримерной жестокости против невооруженных людей, в том числе женщин и детей. И, по странному совпадению, Дуглас Макартур, руководивший мероприятиями по очистке Вашингтона от протестующих, десять лет спустя оказался никудышным командующим, вдрызг продул джапам сражение за Филиппины, после чего удрал от них на торпедном катере, бросив своих солдат.
— Вы, мистер Рузвельт, — сказала товарищ Антонова, — возможно, самый человекообразный из всех американских президентов, не исключая присутствующих, а потому стоите от всей этой камарильи наособицу. Но, к сожалению, ваш гуманизм распространяется только на американских граждан англосаксонского происхождения, а натурализовавшихся в Америке японцев вы, не моргнув глазом, загнали в концлагеря, исходя не из их уровня лояльности, а только лишь из этнического происхождения.
А вот тут старине Фрэнки ответить было нечего: в его мире товарищ Сталин не депортировал ни советских немцев, ни чеченцев и ингушей, ни крымских татар, ни турок-месхетинцев, зато, рассмотрев Истинным Взглядом, выбросил во тьму внешнюю нескольких высокопоставленных иарких апологетов такой мерзкой политики.
— Могу добавить, — хмыкнул я, — что ваш министр финансов Генри Моргентау придумал такой план послевоенного переустройства Германии, что в аду ему аплодируют стоя. Я знаю, что этот тип советует вам вырубить немецкие леса, разрушить промышленность, засыпать солью поля, а население истребить или стерилизовать. Должен сказать, что за такие проявления древнееврейской мстительности я готов сжечь живьем любое количество фигурантов. Во-первых, Господь желает не смерти грешников, а их исправления, даже если это целый народ, в своей массе предавшийся во власть зла, и новый германский вождь вполне успешно справляется с этой задачей. Во-вторых, германский компонент в моей армии тоже имеется, и, согласно страшной встречной клятве, я — это они, а они — это я. Мои Верные германской национальности хотят родине своих предков мира, счастья и процветания, а не уничтожения, погрома и разорения. Посему, если вы хотите конструктивного сотрудничества, лучше вам самостоятельно придушить этого урода, пока я не прислал за ним своих специалистов по отлову любителей тухлого.
— Хорошо, мистер Серегин, — сказал Рузвельт, — я вас понял. А теперь скажите, какова в нашем разговоре должна быть роль госпожи, которую вы назвали социоинженером светлых эйджел Аделлой Коэной? А-то как-то не замечаю в этой особе ничего такого особенного, инопланетного.
— Все расовые особенности светлой эйджел, отличающие меня от самки хуманса, были заретушированы хирургическим путем перед назначением на должность руководителя миссии Наблюдателей, — ответила та. — Как мне уже известно, такой наглости, чтобы прислать светлую эйджел главой миссии, мы набрались только в мире Корпоративного Директората, где у нас все было схвачено и за все заплачено. Там меня знали под именем мисс Анжелы Бауэрман, генерального директора корпорации United Trading Company. Во всех остальных мирах миссии Наблюдателей возглавляют натурализованные самцы-франконцы. Мистер Серегин взял меня на службу как социоинженера с большим опытом работы с хумансами планеты-прародительницы, и я намерена оправдать его ожидания.
Президент Рузвельт некоторое время пялился на Аделлу Коэну как баран на новые ворота, после чего спросил:
— А что такое, черт возьми, эта миссия Наблюдателей?
В ответ на дежурное упоминание черта мой внутренний архангел только лениво зевнул, хотя раньше по таким поводам сразу же вставал дыбом. Прогресс, однако.
— Миссия Наблюдателей, — ответил я, — это резидентура Совета Кланов эйджел, как и следует из названия, наблюдающая за ходом развития истории на Земле — по терминологии эйджел, планете-прародительнице. И они же, как только человечество превышает некий критический уровень развития, готовят исходные данные для уничтожающих все вторжений. Такие нашествия с целью уничтожения местного русского государства мне уже приходилось отражать в двух мирах, и оба раза эйджел пытались действовать рука об руку с американским государством. Такое случилось в мире Североамериканского Корпоративного Директората и в том мире, где вы, мистер Рузвельт, прожили на десять лет дольше, чем в Основном Потоке, но после вашей смерти Соединенные Штаты разорвали Соглашение о Совладении и свернули на проторенную дорожку непримиримой вражды с Советским Союзом. Ничего хорошего это вашим элитам не принесло, потому что советская система, опирающаяся на экономическую мощь объединенной Евразии, была неприступно могуча, и к тому же опережала своих оппонентов в технологическом развитии. И тогда, будто чертики из табакерки, выскочили представители Наблюдателей, предложив содействие в уничтожении главного конкурента. Но как раз в тот момент, когда флоту эйджел осталось лететь до Земли всего месяц, Господь впустил меня, Бича Божьего, в искусственные миры, чтобы я навел там самый правильный порядок. И вот тогда невкусных пряников досталось вдоволь и эйджел, нарушившим заповедь своего создателя Древнего не лезть в земные дела, и пособничавшим им североамериканским умникам.
И тут Аделла Коэна решила вставить свои пять копеек:
— А на нас мистер Серегин нарвался, можно сказать случайно. Шел установить дипломатические отношения с местной Российской империей, а ворвался прямо в сердцевину набега консорциума темных, и сразу же же принялся махать своим Бичом. Тогда ни один клан не смог спастись бегством, и в тоже время безвозвратной смертью погибли всего пятеро темных пилотов, а всех остальных мой Патрон пленил, провел через инверсию и поставил в строй. С ним я спокойна за будущее своей расы, когда эйджел и хумансы находятся в составе одного Великого Клана, достоинства обеих рас складываются, а недостатки вычитаются.
— Все это понятно, — сказал старина Фрэнки, — но скажите, какое отношение это имеет ко мне, ведь эти нашествия случились в каких-то других мирах, и наша Америка к ним никак не причастна.
— Как выяснилось совсем недавно, — назидательно произнес я, — миссии Наблюдателей Совета Кланов имеются во всех мирах двадцатого и двадцать первого веков, неважно, находятся они в Основном Потоке или выделились в самостоятельные линии развития, и базой для них служат как раз местные североамериканские государства. Корпоративный Директорат — это только ярчайший случай, при этом госпожа Аделла Коэна заверила меня, что эйджел непричастны к его возникновению. Мол, мы, хумансы, в силу своей гениальности, способной как к добру, так и ко злу, можем выдумать такой ужас, что не придет в высокоученую голову ни одному социоинженеру.
— Но, мистер Серегин, почему же эти наблюдатели обосновались именно у нас в Америке, а не где-нибудь еще? — спросил Рузвельт. — За что нам такая напасть?
— А где еще в последнем десятилетии девятнадцатого века человек европейской внешности, говорящий по-английски с акцентом и расплачивающийся за все золотыми монетами, не вызывал у соседей не только подозрения, но даже простого удивления? — спросил я. — В те годы ваша Америка воистину была проходным двором, и любой чужак, не выделяющийся из толпы, терялся в ней так же надежно, как и камень, брошенный в реку. Среди эйджеловских колонизатов имеется планета Франкония, заселенная выходцами из средневековой Европы, и как раз среди этого контингента эйджел набирали себе агентуру для внедрения.
— В своем мире, — сказал Джеральд Форд, — мы агентуру Наблюдателей уже ищем, и при обнаружении сразу же посадим этих предателей человеческой расы на электрический стул. Собственно, это все, что нужно знать по данному вопросу.
— Электрический стул — это лишнее, — хмыкнул я. — Пусть поработают под контролем вашего ФБР и моей службы безопасности, а там будет видно. И вообще это касается всех миров. Отправить Наблюдателей на электрический стул сможет любой дурак. Морочить голову инспекционным миссиям Совета Кланов, регулярно посещающим Землю, будет гораздо интереснее. Надеюсь, это ясно всем?
— Так точно, сир, — с армейской вышколенностью за всех президентов-наместников ответил генерал Эйзенхауэр.
— Ну хорошо, джентльмены и леди, с наблюдателями вопрос понятен, — вздохнул президент Рузвельт. — В те годы, когда они у нас обосновались, я был уже достаточно взрослым человеком, а потому хорошо помню, что такое иммиграционный бум. Кто тогда только ни прибывал к нам в Америку пароходами из Европы — от выходцев из Британии до поляков, венгров, румын и русских евреев. Некоторые и вовсе не могли молвить и слова по-английски, но тем не менее неплохо устраивались в новой жизни. А теперь, мистер Серегин, скажите, что вы хотите от меня лично и нашей Америки в целом.
— Вы это от меня уже слышали, но для понятности могу повторить, — сказал я. — Вам следует перестать рваться к мировому господству, ибо Америка должна стать такой же страной, как и все; выйти из Атлантического Пакта — пусть Черчилль сам расхлебывает то, что заварил его предшественник; прекратить все работы по Манхэттенскому проекту; забыть об идее своей национальной исключительности, и в завершение всего продолжить и углубить реформы вашего Нового Курса. Совладения, извините, я вам не предлагаю, ибо этот вариант оказался тухлым. И еще, в ближайшее время адмирал Ямамото предпримет еще одну атаку на Гавайи с целью захвата этого архипелага, и лучше бы вам не пытаться укреплять этот передовой пункт, ибо такое решение приведет только к дополнительным жертвам с вашей стороны. Потом, когда Япония капитулирует перед Советским Союзом я, скорее всего, заберу это место под свой дипломатический эксклав. Все имеет свою цену, и ваши действия по разжиганию будущей мировой войны тоже. А сейчас я организую вам блиц-тур по своей Метрополии и некоторым другим мирам, чтобы вы познали ситуацию в Мироздании во всем ее многообразии. Сопровождать вас будет мисс Дафна и моя соратница Кобра с супругом. Со всеми возникающими по ходу вопросами обращайтесь к ним, и они ответят вам так же честно, как и я сам. На этом на сегодня все. Желаю вам приятного и познавательного путешествия.
Тысяча сто одиннадцатый день в мире Содома, полдень, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости
Элеонора Рузвельт
Поначалу я думала: зачем я здесь? Мало что нас связывало с Фрэнки к этому времени. Я лишь исполняла свою роль первой леди, поддерживая его реноме. Но в этом сказочном, но непонятном и чужом мире я сразу почувствовала себя лишней. Никакой роли не играла я в жизни Фрэнки, наш брак был номинальным, впрочем, приносящем бонусы нам обоим. Но это было ТАМ… А здесь? Я быстро поняла, что среди этих его… покровителей? знакомых? — среди них притворяться бессмысленно, так же, как и перед самим Господом. И поэтому мне было непонятно, что им может понадобиться от меня, стареющей женщины, жизнь которой прошла без нужды и лишений, но была не особо счастливой.
Однако вскоре я стала догадываться, что все не так просто, и, наверное, у этих людей все же есть на меня какие-то планы. Наши фальшивые отношения с мужем они разрешили весьма оригинальным образом, расселив нас отдельно друг от друга. Попав сюда, я не сомневалась, что последую за Фрэнки, но темноволосая женщина, явно приближенная этого мистера Серегина, одарив меня пронизывающим взглядом, распорядилась отправить нас на проживание в разные места. Почему-то, увидев ее в первый раз, я пришла к уверенности, что мы с ней еще побеседуем. Странное впечатление она произвела. Вроде обычная, но в то же время как будто струился от нее невидимый свет, непонятная и сильная энергия. Точно богиня в образе смертной…
Так что в грандиозном и изящном здании, похожем на китайскую пагоду и носящем название «Башня Мудрости», я живу совершенно одна, и мне это скорее нравится. Мне предоставили все, что требуется для комфорта. Комфорт тут, собственно, обеспечивается магией… Удивительно, как быстро я привыкла к тому, что при отсутствии всякой прислуги все мои желания, не выходящие за пределы бытовых потребностей, исполняются вмиг. У меня полно свободного времени, и часто я наблюдаю с балкона за жизнью этого сказочного города. Я вижу, как по улицам под палящим солнцем ходят рослые остроухие женщины и весьма немногочисленные мужчины и как кружат в небе птеродактили (тут они также обычны как голуби и вороны). А вдали ветер качает верхушки величественных деревьев — то ли кипарисов, то ли сосен, чьи вершины возносятся почти к самым небесам. Воздух тут пахнет миррой и ладаном, и эти ароматы заставляют меня задуматься о своей прошлой жизни и о будущем.
Видеться с мужем у меня нет никакого желания. С того момента как в восемнадцатом году вскрылись его отношения с моей собственной секретаршей Люси Мерсер и мы разъехались, наши встречи были не слишком частыми, потому что его измена превратила наш брак в деловое партнерство. От окончательного крушения нашу семью спасло то, что Фрэнки делал политическую карьеру, а бракоразводный процесс в пуританской Америке неизбежно поставил бы на ней крест. А я все же испытывала определенную привязанность к супругу, и иногда ловила себя на том, что мне его не хватает.
Но на этот раз было по-другому… Я даже стала задумываться: а что нас, собственно, свело? Может быть, не выйди я за него замуж, судьба моя была бы счастливее? Но что теперь сожалеть… Происходит всегда то, что суждено, и на все воля Божья. И то, что в нашем мире случилась такая невероятная история, тоже дело рук Его… И Он, вездесущий, наверняка и сейчас не оставляет нас Своим вниманием в этом Тридесятом царстве, и смотрит, какие выводы мы извлечем из всего этого.
Но пока я не могу делать никаких выводов. Я еще слишком ошеломлена этими невероятными событиями, чтобы мысли мои текли стройно и логично. Остается лишь надеяться, что однажды в моей голове прояснится.
Впрочем, оздоравливающая и омолаживающая ванна, к которой я поначалу отнеслась скептически, явно подействовала на меня, хоть и заходила я в нее пока лишь однажды. Во-первых, это очень приятная процедура. Когда я, вся скованная и напряженная, голышом погружалась в мерцающую воду, тоскливые мысли теснились в мозгу: зачем это все? А главное, не буду ли я теперь чем-то обязана за такую услугу? Мало ли что ОНИ говорят — возможно, тут кроется какой-нибудь подвох…
Однако, стоило улечься в удобной каменной лохани, выдолбленной прямо в гранитном массиве, как расслабленность снизошла на меня. Цветные искорки вспыхивали в воде, приятно щекоча. Звучала приятная музыка — точнее, даже не музыка, а мелодичные звуки, навевающие негу и расслабленность. Я смотрела на себя сквозь воду — и видела дряблое тело, знавшее мало плотских удовольствий. Наслаждения, которые любит большинство женщин, были мне недоступны. Когда-то меня влекло к мужчинам, фантазии мои говорили о том, что соитие — это приятно. Но на деле все оказалось совсем, совсем не так… Это было самое чудовищное разочарование. Супружеские ночи были пыткой, ужасом. Почему? Я не могла найти ответа. А потом и перестала его искать. Я вообще старалась об этом не думать, чтобы не усугублять чувство собственной неполноценности. Но плоть смириться не желала. И тогда я решилась на эксперимент… с женщиной. Мне понравилось. Моя чувственность нашла выход, пусть и извращенный. Да, я испытывала стыд, понимая, что совершаю серьезный грех, но прекращать все это и не думала. Но где-то в уголке сознания пряталось подозрение, что изначально я не была «такой». А что пошло не так, я понять так и не смогла.
Я лежала в искрящейся воде, и постепенно все тревоги и терзания уходили куда-то за край сознания. О плохом не думалось. Терзания отступили. Какие-то грезы рисовались мне под мелодичные звуки, звучавшие прямо от стен. Сад с розами, яркие птички, дорожка, посыпанная желтым песком… Я бежала по этой дорожке, смеясь, и белое платье вздымалось облаком за мной. Я была юна и невинна. Волосы мои трепал ветер, и вдали виднелось голубое море.
Когда пришла пора выходить из ванны, грустно было отпускать от себя эти видения. Но, укутавшись в белый махровый халат, я с радостным удивлением обнаружила, что чувствую себя гораздо лучше, чем прежде. Нет, я и раньше не ощущала себя больной и особо старой, но теперь я поняла разницу… Тело мое словно стало легче. Движения доставляли радость. Я даже потопталась на месте, помахала руками. Да, несомненно, мое физическое состояние улучшилось. Работает ванна! Интересно, что же будет, когда я пройду весь курс?
Мне не терпелось поскорее взглянуть в зеркало. Так уж устроены все женщины: в первую очередь их беспокоит лицо. Тело можно скрыть одеждой, а вот возрастные изменения на лице не закроешь ничем, никакой косметикой. Наверное, все женщины ненавидят свои морщины… что бы они ни говорили, но невозможно любить то, что напоминает тебе о старости.
Зеркало в моих апартаментах было роскошное. Уж не знаю, какой магический специалист обставлял это жилище, но он явно уловил кое-какие мои ностальгические воспоминания из детства. Подобное зеркало стояло в комнате моей бабушки… В резной раме, массивное, оно помутнело от времени, но не утратило своей роскоши. Я любила кривляться перед ним, а бабушка сурово отчитывала меня, говоря, что нельзя подолгу смотреть на свое отражение. Но то зеркало манило меня как магнитом… Потом оно было продано, но я до сих пор помню его искусную резьбу и царапины в левом углу.
Зеркало, стоявшее в моих апартаментах, было точно такое же. Только новое, будто его изготовили совсем недавно. От рамы даже пахло деревом… И вот, добравшись до него, я с жадностью принялась разглядывать себя. Неужели? Неужели я и вправду помолодела? О нет, я не стала юной девушкой за несколько часов в магической ванне. Но что сбросила лет пять, это точно. После пятидесяти стареешь быстро… Но сейчас я видела, что круги под глазами уже не столь явственны, брыли чуть подтянулись, а шея не столь обвислая… Охваченная пьянящим осознанием приятного чуда, я никак не могла оторваться от зеркала, даже забыв переодеться.
И в этот момент в дверь постучали. Стук может многое сказать о человеке. По этому звуку вполне можно определить, с какими намерениями пришел визитер. Бывает стук злой, бывает робкий, бывает виноватый. Бывает обреченный и равнодушный или кокетливый. Но сейчас стучали вежливо и уверенно, немного весело. Я пошла открывать…
И тут меня ждало потрясение. На пороге стояла та самая темноволосая женщина, что напомнила мне богиню. Но дело было не в ней. Рядом, возвышаясь почти на голову, маячила… даже не знаю, как назвать… молодая дьяволица. Кожа ее алела, изящно изогнутые небольшие рога блестели точно лакированные, обрамленные пышной копной черных волос, уложенных с изящной небрежностью. На ней было синее платье с переливами, и в глубоком декольте поблескивал крестик…
Я так и впилась глазами в этот крестик, лихорадочно пытаясь решить неожиданный парадокс: дьяволица и христианский символ? Наверное, я выглядела глупо, с вытаращенными глазами и открытым от изумления ртом, который буквально онемел.
И тут дьяволица улыбнулась, показав отличные белые зубы, и произнесла приятным бархатным контральто:
— Здравствуйте, миссис Рузвельт, вы позволите нам войти?
— Э-э-э-э… м-м-м… — только и смогла я произнести.
И тут вступила темноволосая:
— Элеонора, нам нужно поговорить с вами. Не пугайтесь, это не чертовка и не дьяволица, как вы могли бы подумать. Мисс Зул — совершенно не опасна, она — приближенное к Серегину лицо и важный член нашего сообщества. Впрочем, я и сама еще не представилась вам… Можете называть меня мисс Анна. Я — маг разума. Мы пришли, потому что сочли, что пора нам познакомиться поближе, и рассчитываем, что наш визит немного наведет порядок в вашей голове, чтобы вы комфортней себя чувствовали здесь, среди нас…
— Э-м-м-м… заходите… — Странным образом меня успокоили слова мисс Анны, и я сделала приглашающий жест.
Пока они проходили вглубь апартаментов, а я прикрывала, удалось немного успокоиться. Собственно, я должна была быть готова к подобному… Ведь это, как-никак, магический мир, и наверняка тут водятся еще и не такие существа… Обернувшись же вслед гостьям, я увидела, что рогатая имеет еще и хвост… Но этот факт уже не вызвал мне негативных эмоций.
Мы расселись вокруг круглого столика. И невидимые слуги принесли нам чай и печенье. Как я ни старалась соблюдать приличия, то и дело взгляд мой скользил по мисс Зул. Правда, испуг прошел, осталось лишь любопытство. Я увидела, что она весьма хороша собой, несмотря на красную кожу. Правильные черты, стройная фигура… Рога ей даже к лицу. Держится она как истинная аристократка — такие манеры просто так не даются.
— Элеонора… — начала мисс Анна, отпив глоток из фарфоровой чашечки, — ничего, что я называю вас так? Почему-то это обращение кажется мне наиболее естественным, хотя, если вы против, я буду называть вас миссис Рузвельт.
— Ничего, называйте меня Элеонорой! — поспешила заверить я, вдруг обнаружив, что мне нравится такое обращение, несмотря на то, что эта женщина мне в дочери годится.
— Замечательно, — кивнула мисс Анна и, быстро обменявшись взглядом с рогатой, которая дружелюбно улыбнулась и тоже кивнула.
Мне было немного не по себе, и в то же время разбирало любопытство, о чем же хотят со мной поговорить эти высокопоставленные особы.
И вот мисс Анна начала:
— Элеонора, я знаю, что вас мучают сомнения и страхи, что разум ваш ищет и не может найти то, что придало бы смысл происходящему с вами.
Я лишь молча кивнула. Все больше располагалась я душой к своим визитершам. Меня очень быстро перестала смущать внешность мисс Зул.
— Так вот, — продолжила мисс Анна, — скажу вам, что каждая женщина, впервые оказавшись здесь, испытывает подобные чувства. Но, поверьте, очень скоро они обретают душевный покой и новые силы. Можно сказать, что здесь они обретают возможность прожить жизнь по-другому, учтя все свои ошибки. Вас ждет то же самое. Вы не останетесь прежней, покинув это место.
Я не знала, что и думать по поводу сказанного. Прожить жизнь по-другому? Никогда прежде мне не приходило в голову размышлять над такой возможностью, пусть даже гипотетической. Но сейчас слова моей гостьи что-то разбередили во мне. И, очевидно, это отразилось в моих глазах, потому что тут в разговор вступила мисс Зул.
— Элеонора, — сказала она с ласковостью, которая плохо вязалась с ее обликом, — у вас есть одна проблема, и, пока вы держите ее в себе, она никуда не исчезнет…
— Проблема? — пробормотала я, ничего не понимая. — Простите, думаю, вы ошибаетесь, мисс Зул…
— О нет, — покачала та головой; рожки ее матово блеснули. — Я никогда не ошибаюсь в таких вещах. Уж женская природа мне известна так хорошо, как никому более. Вы просто не осознаете этой проблемы. У людей такое часто встречается — намного чаще, чем можно подумать несведущему.
— Ну и? — произнесла я. — Разъясните, пожалуйста, подробнее…
— Непременно, — заверила мисс Зул. — Но тема эта весьма деликатная, и, чтобы излишне вас не смущать, я зайду издалека. Для начала я должна спросить вас, как вы собираетесь воспользоваться своей второй молодостью?
Я задумалась. И вдруг поняла, что этот вопрос чрезвычайно сложен для меня. Вот станем мы с Фрэнки молодыми, и он опять попытается восстановить наши отношения. А потом начнутся эти его… приставания. И снова я буду испытывать ад с так называемым супружеским долгом…
И тут опять по моему лицу мисс Зул точно угадала мое состояние.
— Скажу вам вот что, Элеонора, — серьезно глядя мне в глаза, сказало она, — вы и первой-то молодостью воспользовались не совсем удачно, и теперь вам следовало бы исправить эту ошибку.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, мисс Зул, — немного резко произнесла я. — Вы хотите сказать, что я неправильно выбрала себе мужа?
Тут мои гостьи вновь переглянулись между собой.
— Отнюдь, — сказала рогатая. — Я хочу сказать, что вы неправильно использовали свой женский потенциал. Из-за неудачного сексуального опыта вы начисто отмели возможность получать удовольствие от соития с мужчиной, и обратили свой взор на женщин, считая, что те лучше поймут другую женщину в интимном вопросе. Отчасти это верно, и я ни в коей мере не осуждаю таких, как вы. Но, видите ли, такая тяга не бывает заложена изначально, что бы там ни утверждали псевдоученые продвигатели так называемого «разнообразия».
Я сидела, мечтая прямо сейчас провалиться сквозь землю. Эти двое знали мою стыдную тайну! Я надеялась, что унесу ее в могилу. И теперь просто обмерла, не в силах даже пошевелиться; липкий стыд потом стекал по моей спине, сушил губы, сводил пальцы рук.
И тут мисс Анна чуть привстала и медленно провела руками перед моим лицом. И этот мучительный стыд отпустил меня. Не совсем, но ровно настолько, чтобы я могла воспринимать дальнейшие речи.
— Нет ничего стыдного и позорного в том, что человеческое тело ищет удовольствий — так уж она устроено, — сказала мисс Зул. — Никто не осуждает вас, Элеонора. А самая хорошая новость заключается в том, что сейчас, с возвращением молодости, у вас появляется возможность обрести гармонию со своей женской сутью. Вас ждет много увлекательных открытий… Вы узнаете, что такое истинная близость с мужчиной. Истинная — понимаете? Ведь всю жизнь вы жаждали именно ее, но муж не мог вам этого дать. И не будет у вас причины стыдиться, а что было, так то прошло, и уже не вернется. Любой опыт всегда можно обернуть себе на пользу, Элеонора…
Я смогла лишь кивнуть в ответ. Удивительно было слышать это все. Точно все мои смутные догадки вдруг обрели форму слов. Да, эти женщины знали мою тайну, но ведь они не являлись обычными женщинами!
И я этот момент я поняла, что начинаю обретать утешение. Словно какой-то свет забрезжил вдали…
— Ну что ж, — сказала мисс Анна, тепло мне улыбнувшись, — надеюсь, теперь, погружаясь в магическую ванну, вы уже не будете задавать себе вопрос, зачем вам вторая молодость. Что же касается вашего супруга и ваших с ним взаимоотношений, то просто не думайте пока об этом. Поверьте, все разрешится само собой, когда вы оба закончите курс лечения от старости.
Когда две эти дамы вышли, я бросилась в постель и зарылась в подушку с головой. Я ощущала, что уже начинаю меняться. Какие-то колесики вдруг со скрипом закрутились во мне — сначала медленно, а потом все более быстро и плавно.
Я встала и подошла к зеркалу. Поставила рядом стул и села, смотря на свое отражение. И казалось мне, что это какая-то другая я — та, которой отныне суждено остаться в прошлом.
«Я отпускаю тебя, Элеонора Рузвельт… — мысленно сказала я ей, а может, даже прошептала. — Я больше не могу оставаться тобой. Я хочу освободиться. Я хочу познать то, было скрыто от меня. Пока я была тобой, мной управляли предубеждения, эгоизм и тщеславие. Я была во власти страхов, стыда и мелочных страстей. Я избегала привязанностей, я притворялась и приспосабливалась, заключая свою суть в цепи. Порой мне казалось, что я счастлива — но это было не так. Я была благополучна — и не более. И вот теперь, когда я начинаю освобождаться от всего наносного, мне брезжит впереди свет. Я войду туда уже без тебя, Элеонора Рузвельт… Я прощаю тебя. За все твои ошибки, за то, что ты была холодна со своими детьми, и за многое другое… Ты не могла по-другому, ибо не имела мира в душе. Но я — я намерена обрести этот мир! Слышишь? Я больше не одинока, и не терзаюсь больше сознанием своего греха… Но многое от тебя останется во мне навсегда. И я говорю — я люблю тебя и спасибо тебе!».
Испытав после этого необычайное облегчение, я вышла на террасу. Ароматы мирры и ладана теперь пробуждали в моей душе какое-то трепетное волнение. Как удивительно! действительно, окружающая действительность сильно влияет на восприятие человеком себя и мира. Теперь прежняя жизнь казалась каким-то сном. Я поймала себя на мысли, что, если это и вправду сон, то я не хотела бы проснуться. Но что же дальше?
Невольно подумалось о Фрэнки — пожалуй, впервые без ревнивой обиды. Он такой, какой есть, и ничего с этим не поделаешь… Конечно, он тоже изменится, но суть его останется прежней. Он встанет с кресла, обретет былую прыть — мой красавчик Фрэнки, ловелас и обольститель. И снова женщины будут вешаться ему на шею… Женщины, которым нравится его напор и дикость в постели. Я же всегда ждала от него нежности. Но мужчина, который привык перебирать, на нежность просто не способен. И таких достаточно много. Но после разговора с теми дамами у меня появилась робкая надежда, что в новой моей жизни мне попадется совсем другой мужчина…
От этих мыслей у меня просто дух захватило. Влечение в моем теле, хоть уже и не бушевало, но не до конца угасло — все же я не являлась древней старухой. Неужели действительно у меня будет все то, о чем мечталось когда-то тайком?
Мой взгляд задумчиво блуждал по площади, что расстилалась внизу, то и дело задерживаясь на удивительном фонтане. Бассейн его был выложен коричневым камнем, а изнутри покрыт чем-то светло-голубым. Истинное украшение этого сказочного города! Вода фонтана отливала бирюзой, извергаясь бурными потоками вверх, искрилась на солнце, маня подойти и окунуться в эти прохладные струи. Заманчивый плеск доносился до моего слуха, и даже казалось, что в этих звуках слышится вкрадчивый манящий зов. Что ж… Пока мне, пожилой тетушке, будет неприлично облачаться в купальный костюм и окунаться в бассейн, но потом, когда помолодею, почему бы и нет? Думаю, здесь никто не осудит меня за то, что я решила охладиться от палящего зноя…
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ