-Госпоже, может быть, и не к спеху. Но она не снимет заклинания, пока я не выполню задание...
-Потерпишь! - нубиец внезапно оскалил тёмные зубы так, что стали видны воспалившиеся дёсны. - Ты понятия не имеешь, что такое боль! Это я был выброшен на эту проклятую Драконьей Кровью землю задолго до твоего появления! Это я пережил нападение гиксосов на страну! Это я продал молодость и красоту мелкому божку из Дуата! Кем я стану, когда госпожа снимет заклинание, ты думала?!
Обжигающие ветры восстали меж двумя живыми существами, находящимися в тесной пещерке. Вспыхнул дым, валивший из чаши, и взметнулся под самый потолок столбом пламени. Странные тени заметались по граниту, кинулись под ноги женщине. Но та лишь поджала ноги, не выказывая ни капли испуга.
-Ты так пытаешься меня успокоить? - невозмутимо поинтересовалась Таро. Так же стремительно, как поднялся, ветер свернулся в клубок и улёгся к ногам господина.
-Я так мыслю. Когда я в гневе, меня посещают умные идеи, - хмыкнул колдун. - В столице сейчас новый царь - жена ушедшего владыки. Она мнительная женщина: она считает себя очень умной. Я не буду её разубеждать в этом, и она поможет нам без всякой платы взамен. А ты пока продолжай строить свои козни, даже если ничего не выйдет и на этот раз, новый царь Та-Кемет завершит начатое.
-За этим я и пришла к тебе сегодня, Ирем. Прощай тогда, - Таро резко выпрямилась, как спущенная тетива, и бесследно растаяла, гонимая не столько долгом, сколько отвратительным запахом, не рассеянным даже поднявшимся ветром. Колдун наклонился, чтобы погладить притихший клубок. Пора идти.
* * *
Принцесса давно перестала всхлипывать, опуская голову, чтобы пышные пряди закрывали лицо. Прощённый Пиопи, скинувшись с уходом из волшебного оазиса обезьянью шкуру (о, какое это было блаженство для доверенного фараона - снова ощутить на себе все блага гигиены!), печально болтался меж горбов верблюда. Он бросал на Неджем кроткие взгляды, но упорно не разжимал губ. "Не бывает хорошее без плохого, - невольно думалось принцессе при виде притихшего писца. - Но ведь это несправедливо: Алеф погиб навсегда, а дар речи вернётся к Пиопи уже с завтрашним рассветом!" Хаби чему-то усмехнулся и махнул рукой, объявляя привал. Они двигались без остановки два дня и две ночи по настоянию слепой сказительницы, верблюды, безусловно, не зря слыли кораблями пустыни, но всякое живое существо заслуживало отдыха.
Пустыня безмолвствовала. И это было ещё более странно, чем ближе, судя по расчётам меджая и важным кивкам высокообразованного писца, приближался торговый путь, пролегавший дальше на восток к морской дороге на Пунт. "Раньше здесь было полно разбойников, - недоумевающе пожимает плечами мальчишка погонщик. - Мы поэтому и ушли отсюда, что слишком многим хотелось хозяйничать поблизости от пути караванов"... Он ещё не свыкся с гибелью людей, долгие годы бывших ему самыми близкими на свете, и всё больше жался к слепой сказительнице, как будто держался за тоненькую ниточку, связывавшую его с ушедшим прошлым. Но боги не велят скорбеть. В царстве мёртвых, заслужив прощение на справедливом суде Осириса, душа попадала на Поля Иару, где её ждало множество наслаждений и настоящая жизнь, далёкая от смертной суеты, её пороков, болезней и войн. Кти как-то сказала ему, что Алеф обязательно попадёт туда, где будет счастлив, и мальчишке не остаётся ничего, кроме как безоглядно ей верить...
-И всё-таки, принцесса, меня настораживает удивительная тишина, преследовавшая нас эти два дня...
Неджем открывает было рот, дабы напомнить писцу о том, что заговорить, по сути вещей, он бы должен завтра, но осекается и, вдумавшись, несколько рассеянно кивает:
-Она не могла так быстро сдаться, - уверенно произнесла она, не упоминая вслух имя начальницы змееголовых воинов. - Кти, так получается, что на самом деле она тебя хотела убить с самого начала?
-Получается, - эхом откликается сказительница. Мальчишка, не отходящий от неё ни на шаг, ревниво перехватывает из рук Хаби чашу с подогретым вином и бережно вкладывает в пальцы Кти.
-И ты знаешь причину этого? - осторожно уточняет принцесса. Сказительница улыбнулась и покачала головой. - Понятно-о, - разочарованно протягивает Неджем, хотя на самом деле ей, конечно же, не понятно ничего. - Для чего же в таком случае она начала преследовать меня? Сожгла корабль, посланный за мной фараоном, убила всех моих воинов, чуть было не утопила меня?
-А это чтобы жизнь не казалась слаще фиников! - вмешивается в разговор меджай, подсаживаясь к костру. - Представь, сидела бы ты сейчас в своей опочивальне, чесала бы макушку в тяжких размышления, чем бы таким занять свою деятельную персону. А во дворце других развлечений нет, кроме бесконечных церемоний!
-Странное у тебя представление о дворцовой жизни, воин, - покосилась на него Неджем.
-Вот именно, принцесса! - возмущённо булькает писец, спеша проглотить вино, чтобы внести свою посильную лепту. - Что это за неподобающие простому воину мысли? Что можешь ты, вояка и рубака, знать о священном промысле богов, предопределивших существование своего воплощения на земле?!
-Вот именно, - передразнивает его Хаби, - существование. Даже жизнью не назовёшь! И вот что...
-Земля трясётся, - флегматично протянул мальчишка погонщик, во все глаза взирая на перепалку.
В этот момент песок прямо перед физиономией Хаби подозрительно пыхнул - и взметнулся закрученным спиралью столбиком, забившись в нос. Меджай удивлённо чихнул, и серые песчинки вихрем серебристых искр осели на Пиопи, замершем, как будто с него ваяли статую. Кти подалась в сторону принцессы и слепо ухватилась за её предплечье. "Что такое?.." - вопрос застрял в горле Неджем, когда пустыня под их ногами ощутимо просела, словно гибкая спина потянувшейся спросонья кошки. Взбугрились высокие валуны - перина, взбитая умелыми руками, - и под небесами пронёсся вздох облегчения.
-Ра-а? - осторожно пискнул писец, не меняя позы, точно боялся рассыпаться. - Помо...
А потом земля под ним искрошилась в бесконечную бездну, разверзшуюся далеко внизу. Не быть проглоченными ею спутникам удалось только благодаря прямоугольнику твердой поверхности, обнажившемуся после исчезновения громадного куска пустыни. Истово взревел один из верблюдов, рыжий, как солнечные лучи, оскользнувшись на самом краю ненадёжного уступа. "Мохнатый! - крикнул погонщик, бросаясь на выручку драгоценному животному. - Мохнатый, я здесь, я тебя спасу!"
-Куда?! - ухнул меджай, совершая неимоверный рывок вперёд, чтобы ухватить глупца за набедренную повязку. Прошлая юбка погонщика выглядела куда более жалко, чем увечный на дороге, и Анхуре пожаловал ему новое одеяние. Вознеся мысленно благодарность павиану-волшебнику за великолепную ткань, Хаби затащил мальчишку обратно в центр прямоугольника. Погонщик уже понял, какую ошибку совершил, когда под ним разверзлась голодная бездна, и теперь бессмысленно дёргал ногами, как будто думал убежать от неё по воздуху. Жалобный рёв сверзившегося верблюда где-то в глубине прервался хлопком, словно нечто тяжёлое ударилось о жёсткую поверхность, и мальчишка беспомощно всхлипнул, вцепившись в руку Хаби.
-Что происходит? - подползла к ним непоседа-принцесса, таща следом Кти и вцепившегося в неё Пиопи.
-Кабы знать... - тяжко вздохнул меджай. И в этот миг небеса озарились ярким светом солнца.
Вначале путники, несколько привыкшие к резкой смене времени дня в оазисе Анхуре, приняли восход как должное. А потом писцу пришло в голову взглянуть вниз и от открывшейся ему картины Пиопи даже подпрыгнул, точь-в-точь, как его недавние родственники обезьяны, и завопил, тыча пальцем: "Солнце, солнце - оно светит снизу!" Принцесса и её верный меджай переглянулись недоверчиво, их посетили до умиления одинаковые мысли: всё-таки пребывание в теле павиана отрицательно сказалось на умственной деятельности. Когда Кти подняла ресницы и совершенно спокойно объявила: "Как правильно он это обозначил..."
-Что? - в один голос воскликнули достигшие полного взаимопонимания Неджем и её охранник и метнулись к краю странного прямоугольника, приютившего их в своих пределах.
Никогда ранее никто из странников - и это была сущая правда - не видел подобного великолепия: не совсем точно определил Пиопи открывшееся взору: внизу светило не одно солнце - тысячи солнц слепили и переливались, вспыхивая и на долю мгновения погасая, чтобы вновь возродиться в одном-единственном блике. Мерцали всеми оттенками изумрудного и чёрного пышные сады; устремлялись к самому небу копьеобразные шпили покатых крыш; невероятные узоры, выложенные драгоценнейшими разноцветными камнями, покрывали стены, ограды, плиты, которыми были выложены дороги. И повсюду было золото: оно покрывало дома, точно глазурь, оно искрилось в листве, золотые реки текли по улицам. Сама пустыня отступала перед чудесным городом, и границы её отсюда не угадывались.
Странники ютились на плоской крыше одного из зданий с непривычной архитектурой: словно несколько блоков прямоугольной формы, похожие на те, которыми выстраивались величественные пирамиды, - Священные Высоты - стояли друг на друге в несколько слоёв, судя по всему, соответствовавших этажам. До земли было не меньше тридцати пяти локтей, и каким образом совершить спуск, ни один из спутников не представлял. Однако, пока они в восхищении, прерывавшемся частыми радостным визгом Неджем, взирали на самый невероятный город, который когда-либо возводился в землях Та-Кемет, проблема высоты решилась сама собой. Воздух вокруг них уплотнился летящим отовсюду звуком хлопающих крыльев, и в мгновение ока странники были взяты в плотное кольцо ещё более волшебных существ. Рыжая шкура, покрывающая львиные тела, радужные крылья в два локтя размахом, а в довершение женская грудь и прекрасные молодые лица, оскаленные опасными улыбками, в которых поблёскивали острые клыки.
-Это сфинкс! - в мальчишеском порыве возвестил погонщик, и принцесса по-детски хлопнула в ладошки.
-Похоже, ответных чувств вы не дождётесь, - хмуро заметил Хаби и машинально потянулся к поясу за клинком. И некрасиво выругался сквозь стиснутые зубы, когда понял, что оставил меч притороченным к поклаже, в обилии навешанной на верблюдах, до которых незаметно для возникших стражей необычного города ему было ни за что не дотянуться. Сфинкс не могли не почувствовать его намерения. Одна из них недобро улыбнулась, проследив движение меджая, и издала ни на что не похожий крик, сравнимый одновременно с криком ибиса и рыком льва, царя природы. Крылатые стражи как по команде ринулись к странникам, метя цепкими когтями в руки и ноги. Любые попытки отбиваться были тут же сведены на нет, да их практически никто из спутников и не предпринимал, каким-то краем своего Ка осознавая, что пока смертельная опасность им не грозит. Хватая очередного человека, сфинкс вспархивали в небеса со своей ношей и неслись прочь, к центру золотого города.
-Прошу... прошу вас, осторожнее!.. У меня очень чувствительная кожа!.. - пищал писец, вяло извиваясь в лапах стражей. Но выпущенные когти мигом утихомирили Пиопи, заставив его прикусить язык вместе со всеми просьбами. Покорившись неизбежности, царский вельможа мешком повис в лапах сфинкс.
Брошенные на произвол судьбы верблюды были отнесены за пределы жилых кварталов и разорваны на части другими подоспевшими стражами. У них нынче намечалась знатная трапеза...
...А на противоположном конце следования десятка прекрасных и ужасных в этой прелести сфинкс подлетела со своей ношей к огромному зданию, высившемуся ровно в центре золотого города. Это был великолепный дворец, словно высеченный из монолитного куска золота, немного непривычной неправильной формы, с "колпаком" вместо крыши, спиралью закручивавшимся в сторону. Окружённый двойным кольцом рвов, переливавшихся лазоревыми водами, и буйной растительностью сада с многочисленными полянками, сокрытыми в гуще экзотических деревьев, он был бы настоящей жемчужиной в венце любого фараона. Но власть Владыки Двух Земель почти абсолютно точно не распространялась на золотой город, возникший из песка, и молодая невеста Яхмоса, сопровождаемая немногочисленной свитой, имела в его пределах не больше веса, чем пушинка в легчайшем покрывале.
Постепенно снижаясь подле одного из изысканнейших и роскошнейших фасадов дворца, сфинкс, не церемонясь с путешественниками, просто разжимали когти, выбрасывая их поочерёдно на рыжие плиты по мере приближения. Свалившись лицом на двор и пребольно ударившись локтями и коленями, принцесса неожиданно для себя почему-то отметила, что идеально подогнанные блоки покрыты словно нарочно бесчисленными мелкими трещинками, в которые пробивалась молодая травка. Так же внезапно принцесса ощутила, как моментально промокает там, где тело её соприкасается с плитами, и с удивлением для себя осознала, что это вовсе не золотые реки текли меж домов, а просто бесконечные потоки прозрачных, как слеза ребёнка, ручейков омывали дорожки, вытекая буквально из ниоткуда. Неджем поспешно подобралась, вознамерившись обнаружить источник течений, на который великолепно подошёл бы гигантский фонтан с низкими бортами. Вместо этого взору её предстали около двух десятков фигур, выстроившихся по бокам тропинки, сбегающей по едва заметной наклонной от центрального портала - входа во дворец. Сиреневый провал его на мгновение вспыхнул, как луч, упавший на золотой перстень, и на ступеньках возникла высокопарная сухощавая фигура темнокожего мужчины в просторных одеяниях и круглой плоской шапочке на макушке. В руке его был посох, высеченный из чёрного дерева, испещрённый множеством жёлтых и красных фигурок. Ох, как много мог бы порассказать об этом произведении искусства Алеф, сын нубийки, общавшейся с духами, но его не было рядом. "Жрец какой-нибудь", - подумал Хаби, и, словно в ответ, скуластое лицо мужчины повернулось в его сторону, и меджая пронзил взор немигающих бездонных глаз глубокого синего оттенка.
-Ты, - ткнул в него длинный тонкий палец, - в узницу. Нжуб лично решит, что с тобой делать. Мальчишку и старика в кандалы и вниз, крутить колесо... - благородный писец открыл рот в великом возмущении, однако меджай успел вовремя пихнуть его пяткой по щиколотке. Пиопи обиделся и притих. - Женщин наверх. Нжуб желает, чтобы они сегодня танцевали для него. Не умеют танцевать - найдёт другое применение. Выполнять!
-И почему меня мама мужчиной родила? - бормотал себе под нос Хаби, силясь принять подобающее воину вертикальное положение. - Может, сказать, что я тоже танцевать умею?
-Я им покажу танцы! - пыхтела принцесса, в последнем отчаянном порыве отбрыкиваясь от налетевших на них, точно стая коршунов, стражей. - Они у меня ещё попляшут! Прочь пошёл от моей особы!
Долго сопротивляться им не дали. Если не сказать, что вообще лишили всякой возможности. Несколько золотых сетей, тонких и лёгких, как страусиные перья, упали на пленников. Удивительно: как будто целая гора песка навалилась сверху и придавила к изумительным плитам, мешая пошевелиться. Неджем и Кти стражи бережно подняли на руки и в таком положении под завистливые взгляды меджая и писца понесли следом за мужчиной в шапочке во дворец. С ними же обошлись куда неприветливее: невзирая на слабость пленников, скалящиеся воины пинками погнали их к одной из неприметных дверец гораздо левее входа.
Противиться томным объятиям, в которые их заключили помимо воли, Неджем смогла ровно десять ударов своего сердца. Плавная поступь стражей, поднимавшихся куда-то всё выше и выше, убаюкивала уставшую от долгого перехода принцессу, и вскоре она поняла, что, раз ничего другого не остаётся, то почему бы не поддаться искушению и не вздремнуть. Всё равно, если с ними окончательно решили хорошо обращаться, то уж наверняка не выбросят где-нибудь по дороге, а, мало того что донесут до места, так ещё и разбудят в случае чего. И девушка погрузилась в мягкую, как шерсть, пустоту, пресытившись бесконечным золотым сиянием, от которого, в конце концов, только стало приторно во рту и заслезились уголки глаз. Безусловно, внутренняя отделка дворца не уступала по роскоши убранства наружному оформлению. Но всё должно быть в меру - и вечное солнце надоедает измождённому путнику...
Неджем выныривала из сладкого небытия несколько раз: когда её принесли и бережно опустили на шёлковые покрывала; затем когда некто бесцеремонно схватил её за подбородок и принялся вертеть из стороны в сторону. В этот раз сквозь сонную пелену принцессе привиделось прекрасное женское лицо с кожей тёмной, как у нубийцев, в обрамлении тугих каштановых локонов и в мерцании золотого ореола. Всякий раз Неджем вяло отмахивалась и слышала только издевательский смешок, когда переворачивалась на другой бок. Осознание происходящего заползло в голову принцессы вместе с сотней, не меньше, омерзительных змей. Они реками текли к её ногам, обвивали их, ползли всё выше и выше, прикасаясь к светлой коже холодными скользкими телами и заматывая, заматывая тело в гигантский кокон. Вот уже девушка не могла и пошевелиться, и лишь глаза её, полные боли и отчаяния, выглядывали из копошащегося клубка. Почему-то именно тогда перед ними и предстало нереальное видение слепой сказительницы с седыми волосами. Она спустилась откуда-то сверху перстом судьбы, милостью богов, путешествуя на солнечных лучах - и ушли, испугались её невероятной мощи жуткие твари, отпустили едва живую от ужаса Неджем, оставили её опустошённую стоящей коленопреклонённой перед чудесной женщиной. Кти медленно опустилась рядом, держась рукой почему-то за живот, и наугад протянула к рыдающей девушке ладонь, коснувшись пальцами щеки: даже в грёзах глаза её по-прежнему были лишены возможности видеть. Неужели ей не снились сны?
-Не бойся, принцесса, они ничего не смогут сделать тебе, пока я рядом... - шепнул пролетавший ветерок.
-Но тебя нет! - в надломленном голосе принцессы вспыхнул и погас детский испуг остаться одной...
...и тогда она проснулась.
Неджем подскочила на мягких подушках, обливаясь холодным потом и дрожа от невероятной слабости во всём теле. Несмотря на это, она загнанным зверьком метнулась по пышным покоям, сплошь осыпанных золотом, драгоценными камнями и великолепнейшими тканями. Кти в помещении не было.
-Я же сказала, что тебя нет, - со слезами обвинения выдавила Неджем, беспомощно опускаясь на пол.
-Вставай и одевайся, - холодно раздалось у неё над ухом. Мелькнув перед глазами, на колени девушки упали блестящие одежды. Она вскинула ресницы, когда страж, похожий на тех, что приветствовали появление человека с посохом, уже находился в дверях. Не оборачиваясь, он покинул покои, не издав больше ни звука.
-Ах, так? - смена страха на острый гнев, требовавший немедленного выхода, осталась самой принцессой незамечена. Она действительно была непоседой и терпеть не могла, когда ей навязывали чужую волю. Тем более, золотой город, в который они попали, вовсе не был сном, полным жутких тварей, и ничто не вызывало чувства дикого ужаса в маленькой жрице. Поэтому, полная решимости взять положение дел в свои руки, пленница роскошного дворца спешно переоделась в представленные одежды (точнее, можно сказать, разделась, ибо, хоть и было сшито из драгоценных материалов, платье представляло собой несколько полос: верхний жилет и странная юбка лоскутами. Единственное, что действительно заслуживало внимания принцессы, являлись бесчисленные тонкие браслеты для ног и рук, поясная цепочка в три ряда и серьги). Ощущая себя ходячим систром - такой звон она издавала при ходьбе, - девушка обежала покои повторно в поисках какого-нибудь оружия или предмета, способного его заменить, не найдя, не особенно огорчилась и, что свойственно её возрасту, успокоила себя тем, что разберётся на месте.
-Готова? - скорее утвердил, чем осведомился возникший, словно тень, не пороге недавний страж. - Идём.
И, развернувшись вокруг своей оси, скрылся за дверью, кажется, напрочь потеряв интерес к Неджем. "Какая самоуверенность!" - фыркнула себе под нос принцесса не без некоторого злорадства. Безропотно следуя за своим проводником бесчисленными коридорами и поворотами, Неджем наконец-то смогла насладиться видами внутреннего убранства. На самом деле, за весь путь достойным внимания девушка признала лишь стеклянный переход, соединявший два крыла дворца и нависавший как раз над пышной растительностью сада. Опустив глаза под ноги, в густых зарослях неизвестных низеньких кустарников и деревьев принцесса различила своих недавних знакомых, сфинкс. Сложив великолепные радужные крылья, они отдыхали, вольготно развалясь на личной территории и поглядывали по сторонам столь лениво, что просто невозможно было угадать в них прежних ловких, сильных и быстрых стражей золотого города.
-Под ноги смотри, - напутствовал воин, когда принцесса в очередной раз довольно неуклюже споткнулась о невысокий порожек и всплеснула руками, удерживая равновесие. Его ладонь, поддержавшая девушку под локоть, показалось каменной. Неджем вскинула горящие глаза. - Нжуб не нужна хромая танцовщица.
-А кто такой этот Нжуб? - живо заинтересовалась принцесса, дырявя взором уже надоевший затылок воина.
-Твой господин и повелитель, - последовал обстоятельный ответ. Что ж, по крайней мере, он был честным.
Ещё больше, чем бессмысленная роскошь, Неджем поразило полное отсутствие жизни на этажах дворца. Ведь к таковым при всём желании нельзя было причислить агатовые статуи воинов в золотых доспехах, с перьями на шлемах и секирами с длинным древком, неизвестно что или кого сторожившие в неглубоких нишах по бокам галерей. Малого света пламени, колыхавшегося в подвесных чашах, вполне хватало, чтобы все помещения были ярко освещены. Но нужен же был кто-то, кто поддерживал бы неугасимый огонь! Впрочем, рассудила принцесса, если у здешних повелителей в услужений находятся могучие сфинкс, то наверняка для того чтобы сковывать их в повиновении во дворце находилось немало сильных волшебников... "Или, вернее сказать, колдунов", - подумалось Неджем, при одном воспоминании о темнокожем человеке с посохом её кожа покрылась холодными мурашками...
Массивные двери, от пола до потолка покрытые вырезанными в слоновой кости картинами битв и пиров, поразившими Неджем мастерством ремесленника, создавшего подобное чудо. Каждая фигура буквально дышала жизнью - даже куски жареного мяса в руках празднующих истекали, казалось, обжигающим соком. Принцесса невольно вспомнила, сколько не брала еды в рот, и от одного сознания этого в животе у неё заурчало, не помогли и многодневные тренировки в Бубастисе, во время которых её готовили к любым тяготам. Воистину же велико было искусство, и как она только раньше не понимала этого?
Стоявшие на посту воины распахнули двери-великаны с превеликой лёгкостью, будто бы орудовали тончайшими слюдяными пластинками. Чудилось, ничто уже не способно поразить Неджем, однако пышность тронного зала заставила невольно зажмуриться. Невесомый оазис, парящий над полом, в дрожащем мерцании алмазной крошки предстал ей: золотые и серебряные деревья и кустарники с драгоценными капельками листьев произрастали прямо из хрустальных плит, подпирая самыми высокими кронами потолок из ляпис-лазури с собственными звёздами и луной, ещё более прекрасными, чем настоящие. Сделать шаг было страшно, ибо под толщей прозрачных прямоугольников разворачивались видения морского дна с диковинными рыбами, водорослями, камешками различной величины и окраски. Далеко впереди, в центре свободной площадки, выделенной гранитным узором с изображением некого существа, был установлен престол из белоснежных бивней. В нём восседал темнокожий великан, по сравнению с которым громила Алеф выглядел телёнком перед священным быком Аписа. Облачённый, как и его колдун, в свободное одеяние из белой ткани, он (Неджем про себя тут же окрестила его "нжуб") взирал на смущённую девушку жёлтыми глазами, упокоив левую ладонь на верхушке рукоятки такого же исполинского двуручного меча.
-Ну, что стоишь? Танцуй! - щедро кивнул принцессе нжуб, насмешливо вздёргивая уголки губ.
-О, великий нжуб... - сладко пропел над ухом Неджем давешний страж и, легонько подтолкнув девушку в центр площадки, с поклоном скользнул к границе искусственного оазиса.
"Льстивый осёл!" - Неджем неприязненно скосилась на воина, едва ли не стелившегося перед повелителем. А она только-только начала видеть в нём человека! Что ж, судя по всему, придётся срочно пересмотреть свои убеждения!.. И всё же, не сейчас: откуда-то полилась чудесная музыка, принцесса покорно прикрыла ресницы и плавным движением возвела руки к небесам. Танцевать её тоже обучали в храме Бастет, лучшие жрицы преподавали, кроме всего прочего, маленькой Неджем одно из важнейших искусств женщины - искусство соблазнения. Именно в те времена невеста фараона получило детское прозвище, надолго прикрепившееся к ней вместе с положенными человеку душами Ка, Ба и Ах, тенью Шуит и собственным именем. Всякий, кому довелось увидеть танцующую принцессу, не мог оторвать глаз, так хороша и нежна была она. Но внешность успешно скрывала мысли Неджем и горе тому, кто обладал бы способностью их услышать. "Глупый обелиск! - вопили разъярённые думы девушки. - Расселся там, пока моих друзей держат в каком-то "низу"! Наслаждается! Ух, ненавижу!.." На устах блуждала блаженная улыбка. Казалось, великан на троне залюбовался ею. Впрочем, как и стража, присутствовавшая в диковинном зале. И принцесса наконец-то перешла к решительным действиям. Сделала левостороннее "колесо", не выбиваясь из ритма, выросла вплотную к знакомому воину и, молниеносным движением выхватив кинжал из ножен леопардовой шкуры, послала его прямо в лоб нжуба! Всё было рассчитано и выверено до такой степени, что промашки просто не должно было быть. Это был отчаянный жест доведённой до последней стадии кипения девушки - и она сама бы не смогла ответить, что было её целью, зачем, собственно, ей понадобилось убивать истукана?..
-О-оо-ох! - пронеслось по залу, и это послужило практически лучшей наградой Неджем за исполнение.
Если бы, конечно, в самый последний момент нечто, окружённое золотистым ореолом, не мелькнуло у лица нжуба, и кинжал не был остановлен в полёте. Зал огласился радостными криками, а принцесса в изумлении взирала на странную женщину, приземлившуюся у ступеней, ведших к трону, по-кошачьи мягко на кончики пальцев. В одной руке незнакомка (где же Неджем могла её видеть?) держала меч с непривычным волнистым лезвием, похожим на изогнувшийся в танце язычок пламени, и насмешливый взор её был обращён к девушке. Принцесса быстро взглянула на нжуба - он по-прежнему улыбался, ни один мускул не дрогнул на скуластом лице - и снова повернулась к незнакомке. Та приглашающе кивнула, напружинила ноги в боевой стойке и не спешным плавным шагом взрослой хищницы двинулась к Неджем.
-Вот ещё! - буркнула принцесса. - Не хватало, чтобы меня принимали за беспомощную добычу!
Когда и каким образом у ног её оказался меч схожей ковки, девушка ни за что не смогла бы объяснить. Она нагнулась за ним как ни в чём не бывало, и также как ни в чём не бывало остались на своих местах остальные пока что не действующие, но уже давно присутствующие в зале лица. Нжуб бесцеремонно разглядывал пленницу как некую экзотическую покупку, специально для него привезённую из заморской страны, и это только сильнее распаляло гнев Неджем. Она вдруг чётко осознала, что всё было предопределено этим человеком с самого начала, и осознание собственной недогадливости больно ранило взбалмошную душу маленькой жрицы. "Видел бы меня Снофру! - вспомнился ей верховный жрец храма в Бубастисе. - Вот для чего он изнурял меня тренировками: чтобы однажды какая-то разряженная цапля пошла на меня с мечом!"
Незнакомка приблизилась и начала кружить, завлекая принцессу в хоровод, за пределами которого был лишь один выход - смерть. Она упорно растягивала губы в надменной усмешке и молчала. "Давление на противника? Ничего, я тоже хорошо училась!" Неджем нечаянно прикусила губу, и наполнивший рот солоноватый вкус пробудил в ней уснувшую на время выздоровления жажду действий. Волнистые клинки впервые столкнулись, высекая сноп искр, и окружающий мир перестал существовать для двоих воительниц.
Это было зрелищной по своей красоте и невероятное по мастерству противниц сражение. Они шипели, извивались, делали головокружительные прыжки в воздухе, с лёгкостью ускользали от коварных ударов и наступали, попеременно тесня друг друга к краю площадки перед троном, а их мечи выписывали замысловатые фигуры, беспрекословно повинуясь малейшему движению хрупкой ручки владелицы. Воздух хрустел и нагревался, пространство вокруг них звенело и пело древнюю Песнь Крови. Каждая из них уже не раз была ранена, но успех так и не перешёл ни на одну из сторон. Противницы были во многом равны, и исход битвы мог решить исключительно случай, и принцесса понимала это. Ещё ни разу она не находилась в подобной ситуации. Нет, она вовсе не была непобедимым профессионалом, и нарочные бои, устраиваемые Хаби, доказывали ей его несомненное превосходство в технике. Да и сама Неджем не заблуждалась на свой счёт. И всё же странная женщина явилась, наверное, её по-настоящему первым серьёзным противником. Более чем серьёзным. Точно сражалась уже никак не меньше нескольких сот лет подряд. Это-то и сбивало принцессу с толку: каковы же тогда были её реальные возможности?.. И прекрасное лицо противницы...
-Я тебя вспомнила! - вскрикнула принцесса на пике исполнения очередного великолепного удара.
Противница, настроившаяся было отражать его, невольно вздрогнула, когда девушка осадила себя, и в недоумении уставилась на неё в упор. Вот и настал тот самый долгожданный случай: принцесса продолжила удар из наиболее неудобного положения и, когда женщина с лёгкостью уклонилась, ухватила её за плечо и взлетела в воздух в вертикальном полёте. Хрупкое тело описало круг, обнажённые пятки уткнулись в спину воительницы под лопаткой, и в мгновение ока Неджем перебросила противницу через себя и уселась сверху ей на грудь, удерживая острое как кошачьи когти лезвие у подбородка незнакомки.
-Я тебя вспомнила! - торжественно возвестила принцесса, подпрыгивая на поверженном враге. - Немедленно признавайся, блестящее чудовище, куда ты подевала мою слепую сказительницу?!
Женщина, широко открывшая рот, чтобы вдохнуть воздух стеснённой грудью, посмотрела на Неджем как на сумасшедшую.
-Что же ты молчишь? - раздался откуда-то сверху довольный голос сытого льва. - Отвечай! Хотя нет, я сам отвечу... - нжуб выпрямился во весь свой великанский рост и одним прыжком достиг принцессы. Похлопал её по плечу и, за шкирку стащив с груди противницы, отдал в руки подоспевшему стражу: - Держи эту драгоценную ношу и с этого момента обращайся с ней как с собственной душой.
Ошеломлённая, раздавленная, Неджем и не помыслила сопротивляться. Её сопровождали, поддерживая под локоть, прочь из самого невероятного зала, который она видела, а в спину ей летел кашель противницы.
-Она чуть не задушила меня! - голос воительницы был неожиданно густым и низким для её тонкого телосложения. - Твоя повелительница духов не рассказывала, что у неё особенная сила, дарованная высшим миром?! Как ты собираешься совладать с ней, если она шутя уложила меня на лопатки?!
-Ты преувеличиваешь, дорогая, - спокойно отвечал нжуб. - Она бы не справилась с тобой, если бы не игра случая. Духи не зря одарили тебя величайшим искусством боя и духом побед: ты неистребима... К тому же, я вовсе не собираюсь совладать с ней: пленницами должен повелевать Золотой Камень, а не я.
-Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мой господин, - хмуро молвила воительница, низко кланяясь.
-Надежда - чувство, не свойственное непобедимым воинам. Они должны идти вперёд или выполнять приказы - это их удел. Займись приготовлениями к церемонии, Гшеба, отвлекись от мрачных мыслей, - почти заботливо наклонил голову нжуб. Воительница, прекрасно знавшая цену его доброжелательности, склонилась ещё ниже, чем прежде, и поспешила отправиться "выполнять приказы". Слова нжуба толкнули её в затылок на пороге массивных дверей: - И прикажи привести ко мне слепую тень человека. Повелитель должен уделять каждому хотя бы чуточку внимания, а то перестанут бояться, как думаешь, а, Гшеба?
Воительница скрипнула зубами и продолжила путь. Махнула рукой стражам, чтобы те закрывали двери, и быстрым уверенным шагом, не теряя достоинства, бросилась по коридору прочь от тронного зала, ещё долго оглашавшегося громовыми раскатами хохота повелителя-нжуба. Власть накладывает свой неповторимый отпечаток, особенно если в лапы её попалась действительно сильная личность. У всех были свои причуды, но когда нжубом овладевало подобное безудержное веселье, даже ей, непобедимой, становилось страшно...
Хаби вяло ковырял соломинкой влажную глину пола: вот что значит напускная роскошь - нет, чтобы устроить пленникам столь же идеальные, как наверху, условия существования! Ох, опять это слово - существование! М-да, животик можно надорвать от смеха при одном только воспоминании о вечерней перепалке между ним, меджаем, и вечным спутником милой Неджем. А ведь уже прошло неизвестно, сколько времени - сеть, в которую воин был пойман, постепенно разморила его сном, очнулся же Хаби в мерзкой на вид клетушке с глиняным полом и ворохом соломы в углу (свежая - какая умилительная забота! просто заболеть и скончаться! Вот рады были бы некоторые особи...). Всякий, кто наблюдал бы за пленником золотого города со стороны, нашёл бы его отчаявшимся и сломленным. На самом же деле Хаби думал.
Богам не было известно об этом месте, что само по себе странно, учитывая те тысячелетия, что ими были проведены в качестве безраздельных хозяев Чёрной Земли. И в то же время ничего удивительного не было: бессмертные нечасто уделяли внимание мелочам, не мудрено им было целый караван потерять в пустыне, если, конечно, не прилагать умственным усилий к его поиску. Так что, раз о золотом городе каждому богу лично не доложили непосредственно на ухо в индивидуальной беседе, следовательно, они вполне могли прохлопать его, так сказать, ушами. А уж Хаби было прекрасно известно, какого размера сии органы были у некоторых, особенно, в зверином обличии... Итак, про помощь со стороны божественным родственников Ра рассчитывать не приходилось... Да что это такое, в самом деле, неужели он одно-единственное живое существо во всём подземелье?! Куда же тогда отправили царскую обезьяну на пару с мальчишкой? Какое ещё "колесо" упомянул в своём исчерпывающем вопросы монологе жрец в забавной шапочке?..
В раздражении вскочив с корточек, меджай размашистым нетерпеливым шагом приблизился к толстым - в два пальца - прутьям, заменявшим одну стену клетушки. Схватившись в них, сунул нос в сумрак коридора и прислушался. Звук доносился откуда-то снизу (хотя куда ниже? из царства мёртвых, что ли? интересно, Осирис будет польщён, узнав о незаконном вторжении на подвластную территорию?), он отдавался монотонным глухим стуком, как будто тяжёлый молот Пта бухал по деревянной наковальне. То приближаясь, то удаляясь, звук немедленно осел зудом на зубах, так что Хаби пару раз с неподражаемой миной причмокнул губами, точно распробовал новое ощущение на вкус. Он у стука оказался так себе, практически на такой же высоте, с каковой и раздавался. "Если это и есть колесо, то он наверняка с острыми углами", - подумал меджай и, в сомнениях, что бы звук мог ему напоминать, заменил нос на ухо, предусмотрительно оттопыренное пальцем. Странно, определённо не сладостная мелодия, но неужели нельзя придумать более подходящего сравнения?!.. Вдобавок какая-то подозрительная примесь незаметно сплелась в повторяющийся стук. Вьётся из-за плеча, дразнит, отвлекая внимание от основного звука...
-О матерь Нут! - хрипло выдавил меджай, настороженно оглядываясь на ставший таким родным соломенный ворох. - Боги сюда явно не заглядывали! Как всегда все кокосы сыплются мне на голову... Ох, ты!
Мягкая, податливая глина, так похожая на ту, с которой боги часто играли в кузнице мастера на все руки Пта, бугрилась и некрасиво лопалась под натиском мясистых вытянутых субстанций. Осклизлые, слепые, эти отростки скорее принадлежали какому-нибудь жуткому чудовищу, одному из тех, которых в шутку или из вредности лепил не глядя злобный Сетх. Они вполне могли бы заменять ему конечности, каковыми существо захватывало бы и тащило в ужасную клыкастую пасть несчастную жертву - сытную добычу. И Хаби с трепетом, граничащим со священным, ожидал, когда морда чудовища в свою очередь возникнет в и без того тесной клетушке. Но она никак не показывалась, зато настойчиво ощупывали пространство вокруг противные отростки, явно озабоченные поисками чего-то... или кого-то... Меджай сглотнул, встряхнул волосами, отгоняя наваждение, и осторожно ступил навстречу одной из конечностей. Он ступал медленно и без резких движений. А когда одна из конечностей, замерев на мгновение, видимо, ощутив близкое присутствие жертвы, жадно подалась вперёд, Хаби осталось лишь отступить на шаг. Отросток слепо ткнулся в один из прутьев, судорожно обвился вокруг него и дёрнул, вывернув почти с корнем.
-Ого! - не удержался меджай от восклицания. - Ах ты, прелесть моя осклизлая! Вот видишь, хоть какая-то от тебя польза! С другой стороны, наглядная демонстрация того, что было бы со мной, окажись я на месте...
Повторить удачный манёвр так и не удалось, как Хаби не старался. Оставалось тоскливо озираться на выломанный прут и тяжко вздыхать в бессильной зависти к мумиям - вот кто просто предназначен без труда протискиваться в узкую для взрослого мужчины щель. Мысли плавно перетекли в сторону чувствительного настроения, вспомнилась Неджем и её узкая талия, которую так приятно было обвивать рукой. Как бесплатное, пусть и абсолютно лишнее, приложение на ум тут же заявился навязчивый царский писец, что послужило добрым чаном холодной воды, выплеснутым на темечко. И тогда пришли невесёлые думы о том, что голыми руками с мерзкой тварью не справиться...
-Стоишь? - буднично и, как показалось Хаби, несколько сочувственно осведомилась темнота у спины воина.
-Прыгаю! - откликнулся меджай, совершая очередной головокружительный кульбит, и как раз оказался возле прутьев. Порывисто просунул руку в образовавшееся отверстие в решётке: - Меч!
-А где пожалуйста? - без намёка на обиду протянула темнота, но оружие выделила. Правда, не более того.
Впрочем, ободрённый приятной тяжестью рукоятки, обёрнутой потёртой шкурой, Хаби не ожидал большего. На какое-то время в темнице исчезли всякие звуки, кроме упоённого свиста клинка и шипения густой зеленоватой слизи, вытекавшей из отсечённых отростков и, судя по всему, заменявшей невидимой твари кровь. Ситуация в клетушке диаметрально поменялась на противоположную и стала похожа на позорное избиение провинившегося крестьянина отрядом сборщиков налогов. Дёргаясь и бессмысленно копошась, едва ли не до самой глины порубленные конечности, наконец, втянулись обратно, оставив на прощание многочисленные круглые лунки в сыром полу. Меджай провернул пару раз клинок в ладони, подбросил его в воздух, поймал на лету и передал непосредственно владельцу: "Сойдёт". Высокий тёмнокожий страж из числа тех, что сопровождали появление жреца в шапочке, удосужился отпереть замок и протиснулся в узкую дверь, на ходу оглядывая поле сражения. Меч он принял с неподражаемым выражением лица, относящимся к противной слизи, стекающей по клинку ему на руку, как будто ему доверили подержать протухший кусок падали. Сморщив нос, воин осторожно приткнул меч к стене и стряхнул заляпанную кисть.
-Ой, - порывисто положил руку на сердце Хаби, - эта тварь даже твоё оружие испортила! Ах, она такая нехорошая мерзость, ай-яй-яй... Ты, я смотрю, не удивился её появлению? Вы знакомы?
-Не то чтобы лично... - как ни в чём не бывало прогудел страж, с недовольством разглядывая проделанную в решётке дыру и отогнутый под немыслимым углом прут. - В нашем деле даже не знаешь порой, что лучше. Всякое тут ползает, за всем не уследишь. Тем более, когда это самое неизвестное делает за тебя твою работу, лишая необходимости проводить казнь или решать, каким иным способом пристроить пленника.
-Прекрасная у вас тут атмосфера, душевная, я бы сказал! - Хаби блаженно растянулся на родном ворохе соломы, лишь самую малость подпорченном брызгами зеленоватой слизи. - Нечасто тюремщики сами заходят на огонёк к узникам, чтобы проверить, не понадобился ли тому меч.
-Я и сам такого ещё не разу не встречал, - охотно подтвердил страж. - Хотя, наверное, чего только в мире не бывает, боги Та-Кемет иногда такое выдумают, что не каждая легенда в себе уместит, - он пристально заглянул в глаза меджая и кивнул, словно соглашаясь с мыслями Хаби: - Да, я знаю богов Та-Кемет. Я сказал, "знаю", а не "верю" или "почитаю". Хватит с наших богов и этого! Родители моих родителей родились в Нубии, но всю жизнь прожили в Фивах, там же родился я и даже служил при дворце фараона, жив-здрав-невредим, пока не случилось одно занимательное событие... Ты слушаешь?
-Да, продолжай, - Хаби закинул руки за голову и прикрыл глаза, оттого и вызвал сомнения в неожиданном собеседнике. Страж хмуро посмотрел на него, подумал и приблизился к ложу пленника, нависнув над ним.
-Когда сегодня вы появились у золотого дворца, я решил, что это моё зрение обманывает меня, ибо подозревал и сведения, некогда доходившие до меня, то подтверждали, что она мертва...
-Кто - мертва? - раскрыл один глаз меджай, слегка оживившись.
-Она, - просто пожал плечами страж. - Я имею в виду Кти, прекрасную волшебницу, которую супруга и сестра фараона, мстительная царица Истнофрет называла не иначе как колдуньей! Значит, она не рассказала вам не о чём? Но как же так? - возмутился он тем, как меджай отрицательно качнул головой. - Где вы её нашли в таком случае? Зачем взяли с собой, если не догадывались и она не рассказала, кем является?
-Слишком много вопросов сразу. Мой уснувший на время сражения с осклизлой тварью ум не способен отвечать на них с твоей скоростью. Лучше расскажи всё по порядку, я слушаю.
-Так слушай внимательно! Ибо это случилось два с лишним месяца тому назад и всё держалось в величайшей тайне! Было так, что однажды среди прочих даров попала во дворец фараона диковинная рабыня, самая прекрасная и нежная, какую когда-либо видели пески Та-Кемет и воды Нила! Она знала тысячи и тысячи сказок, умела рассказывать их так, что жизнь хотелось провести возле неё, поговаривают, была она ещё и волшебницей к тому же, но обладала силой доброй и никому не вредила. Была рабыня столь мила, что даже её тяжкое увечье - вечная слепота - не отвратило от неё сердца Владыки Двух Земель, навсегда покорённое удивительнейшей из женщин. Фараон воспылал к ней любовной страстью, и чувство это не осталось без ответа. Об отношениях царя Та-Кемет и его рабыни можно было слагать легенды и петь песни, но в один чёрный день возжелал Владыка сделать пленницу своей женой, и тогда вскипела в душе великой супруги его, царицы Истнофрет, зависть. Она не могла родить супругу наследника, не обладала и сотой долей тех достоинств, какими была наделена возлюбленная фараона и, конечно же, испугалась, что тот может сделать новой великой супругой не её, а слепую сказительницу. О, то были поистине чёрные дни! Потому что, добиваясь своего, царица заручилась поддержкой верховного жреца храма Амон-Ра и объявила красавицу рабыню злой колдуньей, очаровавшей фараона и укравшей у него разум. Тут уж, как не любили пленницу во дворце, не могли противостоять такой огромной силе, которую представляет главное божество, и Владыка под натиском царедворцев вынужден был отступить и поддаться. Глубокой ночью приказала Истнофрет снарядить отряд отборных и верных её слову меджаев, которым было поручено сопроводить рабыню до дальнего нома, где оставить её в качестве подарка царя отличившемуся подданному. Я в тот поход был отправлен в качестве раба для переноски носилок со сказительницей... - страж опустил глаза, и скорбь оставила глубокий знак на его лице. - Я слишком полюбил свою госпожу, чтобы своими руками рушить её судьбу, и позорно бежал в пустыню во время одного из привалов. Мне нет прощения за этот поступок, но я сполна заплатил за него, когда попал в золотой город и был навеки заключён в его пределы под властью великого нжуба. Мои родители дали мне нубийскую кровь, и только это спасло меня от твоей участи, воин. И всё же никому не пожелаю я быть стражем при ужасом правителе города! Никому!
-А что же с ней? - заинтересовался Хаби. Искренний рассказ темнокожего воина по-настоящему завлёк его, тем более что речь шла не о чужом человеке, а о прекрасной Кти.
-Как-то к нам попало несколько человек из разграбленного каравана, шедшего в столицу. От одного из них я узнал, что рабыня эта стала любимицей нового господина. Такой любимицей, - он криво усмехнулся, - что тот пожелал забрать её с собой в царство мёртвых... В тот день я подумал о смерти. Ведь любовь фараона дала рабыня много большее, чем просто чувство, - она дала ей новую жизнь, наследника священной Та-Кемет! - глаза стража заблестели, он был взволнован до крайности и закончил повествование сбивчиво и торопливо: - Тогда я так и не решился. И правильно сделал. Вы появились здесь, а вместе с вами и она... Это боги пожаловали мне ещё одну возможность. И на этот раз я её не упущу...
-Занимательная история, - Хаби, потянувшись, сел на своём импровизированном ложе и довольно весело, что не вполне соответствовало сложившейся обстановке, поглядел на собеседника. - Ты и сам как сказительница. Разве что не столь прекрасная... Хотя, знаешь, это дело вкуса!
-Ты меня что, дразнишь, пленник? - помрачневший страж без особого сожаления заменил давешнее обращение "воин" на более презренное. - Если ты собирался насмехаться надо мной с самого начала, то зачем тогда было кивать с умным видом? Все вы, меджаи, надменные и недоступные, хотя вся ваша стать заключается только в том, чтобы умирать за фараона!
-И правильно! Кому же, кроме нас, будет любить Владыку? Одному только царскому брату Эйе, да и тот мужского пола. Так что придётся вернуть Кти ко двору.
-Тогда я лучше оставлю её здесь! Она волшебница, и великий нжуб не станет убивать её, может, в золотом городе она проживёт отпущенный ей богами век. Но во дворце она не проживёт и дня - уж царица позаботится! А не царица, так её прихвостень верховный жрец Амон-Ра, этот Эхнамон...
-А что изменится, - меджай лукаво прищурился снизу вверх на распалившегося стража, - когда я скажу тебе, что нет у Та-Кемет больше фараона? Зато есть его великая супруга, упрятавшая дорогого брата в храм всё того же Амон-Ра с тем, чтобы объявить его сумасшедшим? Да ещё есть Эйе, выбранный наместником до выяснения обстоятельств. Но как тягаться ему, пусть и хитрому и дальновидному, но такому одинокому, со всем жречеством храмового комплекса?
-Этого просто не может быть! Верховная жрица Храма Рен, почтенная Хетепт...
-Почтенная Хетепт была убита больше недели назад, и вряд ли пост верховной жрицы останется нетронутым, когда под боком у царицы такой услужливый Эхнамон, - без труда парировал Хаби. Страж растерялся:
-Так, значит, новая верховная жрица ещё не прибыла в Фивы... - прошептал он, устремив бессмысленный взор в бесконечность. Меджай даже кивать не стал, пристально наблюдая за ним и ожидая закономерного продолжения. Без всякого сомнения, жителям (и невольным в том числе) золотого города было известно о тайнах священной Та-Кемет, её богов и их ставленников гораздо больше, чем царедворцам, ближайшим к государственным интригам. Наверняка этот собиратель чужих историй прекрасно осведомлён о Храме Рен. Неужели не догадается?.. Стражу понадобилось на обдумывание времени меньше, чем отмерил ему по приблизительным подсчётам верный Хаби. Наконец, лицо его просияло, и он вернулся из необозримых далей своего сознания в тесную клетушку в подземелье, к мирно ожидающему собеседнику.
-Значит, та девушка со светлой кожей, сражающаяся как богиня, есть сама Охранница?
-О, как ты догадлив, храбрый страж, жертвующий нуждающимся собственное оружие! Именно Охранница! Так что отринь на время всякий трепет, вызванный близостью прекрасной сказительницы, и задумайся над тем, чем эта девушка со светлой кожей сможет помочь фараону. Конечно же, для этого ей понадобится в самом скором времени очутиться в Фивах, но это уже детали. А лучше не задумывайся, а действуй!
-Ты умён, - с наметившимся уважением протянул страж. - Но хватит ли твоего ума, чтобы вытащить их?
-Один момент! Ты же первый заявился в подземелье и начал с конкретного предложения! - опешил Хаби.
-Я не был уверен в том, что ты поймёшь... и в том, что примешь... - потупился бывший нубийский раб фараона. Меджай возвёл глаза к потолку, словно призвания того в свидетели, но обнаружил на нём несколько живописных зелёных пятен, наверняка оставленных слизистой кровью твари. Они ему так явно что-то напомнили, что воин увлёкся и, естественно, пропустил возникший перст судьбы...
-Эхшен! - громом среди ясного неба заголосила темнота издалека неосвещённого коридора. Глухие шлепки напоминали торопливый бег босых ног по сырой глине. Темнокожий страж скрипнул зубами. - Эхшен! Шаман великого нжуба требует, чтобы мы привели к нему пленника! Эхшен, ты слышишь... О! Эхшен! А что ты делаешь? - воин, возникший на пороге клетушки, ошарашенно оглядел открывшуюся перспективу. - Эхшен, ты слышишь? Почему ты открыл темницу? Зачем ты подошёл к пленнику? Эхшен! - подскочив к сослуживцу, новое действующее лицо бесцеремонно впилось в плечо стража крепкими пальцами, одним этим жестом требуя ответа. Хаби всё же обратил внимание на разыгравшуюся трагедию и теперь с интересом следил за развитием событий. Новоприбывший рывком развернул к себе стража, открыв рот для новой гневной тирады, и получил удар кулаком под дых. Не торопясь, но и не останавливаясь, Эхшен поднял подбородок воина и наградил его мощным тычком снизу в челюсть. Отлетев к стене, несостоявшийся противник приложился затылком и, потеряв сознание, тяжело ополз на глинистый пол.
-А говоришь, нет у тебя плана действий! - продолжил Хаби веселиться, сползая с явной неохотой с насиженного места и примериваясь к успокоившемуся стражу. - Надеюсь, под ворохом вашей одежды и надёжно сокрытый перьями шлема я сойду за верного подданного вашего великого нжуба? Ну а там уже дело техники: главное, быстро бегать!
-От сфинкс далеко не убежишь, - буркнул Эхшен. Под его зорким взглядом меджай беззастенчиво лишал облачения беспомощного воина. - Как тебя зовут, воин? Должен же я буду как-нибудь тебя проклинать...
-Меня зовут Хаби! - бодро откликнулся тот.
-Хаби... Знавал я одного меджая Хаби, сына Хафры, ещё во дворце фараона. Но ты на него не похож.
-Так я не претендую! Он не единственный в своём роде Хаби... А вот я - как раз наоборот...
Повелитель духов, шаман шаманов, первый советник и не последний колдун золотого города Аркхан чувствовал постоянную угрозу с тех пор, как во дворец стараниями сфинкс были доставлены пленники. Он недоумевал, что могло заставить его страшиться за собственную неограниченную власть, и не понял причину до тех пор, пока случайно не заглянул в тронный зал, дабы сообщить великому нжубу о скором начале церемонии. Вот тогда страх приблизился вплотную, встал с ним лицом к лицу, воплотившись в тонкую фигурку седоволосой женщины, облачённой в простое платье, какие носят крестьянки во внешнем мире. Но - удивительное дело - и в посадке её, и в то, как она носила это одеяние, и в том, как растягивала уголки губ в постоянно ускользающей улыбке. К тому же она была слепа! И всё же нжуб не сводил с неё заинтересованного взгляда, наклонившись вперёд и вглядываясь в нежное лицо так, как будто сидел с ней на одной ступеньке. Комок, возникший внизу живота, завозился и заворчал, приводя шамана в чувство, и он понял, что ещё чуть-чуть, и сдавливаемый его пальцами посох сломается хрупкой тростинкой. С ненавистью взглянув на пленницу, повелитель духов угрожающе оскалился и резко развернулся прочь, позабыв о недавнем желании. Не успел он сделать и пары шагов, как спокойный мелодичный голос произнёс:
-Какой-то человек стоит у двери. Он, кажется, недоволен...
-А, это мой шаман! - легкомысленно махнул рукой нжуб. - Чего это он стоит - застеснялся? Аркхан, входи! Не заставляй меня отлавливать тебя потом по всему городу!.. - правитель повернул голову, проигнорировав глубокий поклон, которым его почтил шаман, вырастая, словно тень, на пороге, и обратился к пленнице: - У тебя ещё и нюх как у моих сфинкс? Ты чувствуешь настроения любого человека?
-И не только человека, - опять эта загадочная улыбка! Невозможно уловить, что она обозначает!
-Что там у тебя? - великий нжуб соизволил выпрямиться на троне (от цепкого взгляда Аркхана не ускользнул удручающий вид любимого двуручного меча господина, который он небрежно прислонил к подлокотнику сбоку от престола) и воззрился на шамана с привычной тому насмешкой, так подавившей Неджем. - У меня сейчас сносное настроение, можешь даже сказать какую-нибудь гадость - прощу.
-Не думаю, что сообщение о близком начале церемонии послужит гадостью, великий нжуб.
-Уже?.. Хм, прекрасно! Пойдёшь со мной, - указал он на пленницу. Аркхан скривился: вряд ли слепая женщина заметит повелительный жест. Но седоволосая степенно кивнула, будто кто-то интересовался её мнением! - Побудешь на церемонии. Если уж ты так прекрасно угадываешь чувства, тебе доставит немало удовольствия река ощущения, которую шаман выпустит на волю одним ударом...
Видимо, так боги положили, но в тот день почти все, кто покидал тронный зал после общения с великим нжубом, выглядел на изумление одинаково подавленными и разбитыми. Стражи, пожалуй, впервые за долгие годы служения увидели повелителя духов в подобном состоянии. И естественным их желанием было опустить глаза в пол, упорно не замечая проходящего мимо Аркхана. Чувство подавленности довольно быстро сменилось вспышкой неконтролируемой ярости, а затем, как это часто случалось с шаманом, хладнокровным спокойствием. Нет, слишком много сил и драгоценных мгновений жизни было потрачено на завоевание существующего могущества, чтобы так просто сдаться или выказывать обуревающие эмоции так, что даже стражи деликатно отведут взгляд! Не хватало только ему чужого сочувствия!
Хотя шаман, конечно, преувеличивал, и о сочувствие не было и речи, мысли эти отрезвили Аркхана, так что ко времени появления Эхшена и отправленного на его поиски Этобу он принял обычный облик.
-В чём дело? Где пленник? - сурово осведомился Аркхан, не поворачиваясь к стражам, но затылком чувствуя отсутствие человека. Он был занят важным делом приготовления жертвенных ножей, погружая и накаляя их в кипящей крови, и не считал необходимым отрываться.
-Несчастный случай, повелитель духов, - откликнулся Эхшен. Этобу напряжённо вглядывался в розовые пары, поднимавшиеся от котла, чтобы различить в них фигуру шамана. - Подземные твари сами вынесли ему приговор. От него почти ничего не осталось...
-Что ж, так даже лучше, меньше хлопот, - шаман надолго замолчал, и страж неуютно переступил с ноги на ногу. В присутствии Аркхана каждый из них чувствовал себя угнетающе, тем более что Эхшен постоянно опасался того, что в Этобу (пусть кожа Хаби невероятным образом потемнела до глубокого коричневого цвета, едва он облачился в одеяние воина) повелитель духов учует разительную перемену. Однако, спустя целую вечность, шаман всё же заговорил, по-прежнему не оглядываясь: - Близится церемония. Приведите избранную в Обитель, подготовьте её, чтобы не трепыхалась.
Эхшен поклонился (Этобу, помедлив, отражением повторил его движение) и развернулся на выход. Его заметно трясло, и напарник поспешил поинтересоваться, чем это он приболел и не очень ли это заразно.
-Зараза в моей жизни с недавнего времени только одна, - терпеливо вздохнул Эхшен, косясь на Хаби. - Я его ужасно боюсь, хоть это и не достойно настоящего воина. Но мне это простительно: мои родители выросли вдали от страны духов, и я не привык к непосредственной близости их повелителя.
-Зря, не такой уж он и страшный. По крайней мере, по сравнению с некоторыми особо симпатичными та-кеметскими богами в зверином обличии. Ты видел, как их изображают ремесленники? Ужас!
-Где это ты их видел? Во дворце? Тогда ещё более странно, почему я ни разу тебя там не встречал.
-Ты уверен? - Эхшену показалось, что меджай усмехнулся, но под тенью покачивающихся перьев ему могло и привидится. - Ты не о том думаешь, страж золотого города. Наша принцесса не покинет дворца нжуба без двух ценных для её совести приложений. Я имею в виду царскую макаку и нашего повелителя верблюдов. Что такое это колесо, крутить которое их отправили?
-Разве ты не заметил воду, которая постоянно откуда-то вытекает? Видишь ли, золотые плиты очень скоро потеряют всякий блеск, если не уделять им должное внимание. Обыденной магией повелитель духов не занимается, вот и приходится рабам постоянно крутить колесо, чтобы обеспечивать непрерывный поток воды. Насчёт ваших друзей можешь быть спокоен, меджай Хаби, на время церемонии прекращается подача воды, и пленников отводят в верхние комнаты, я без труда, как только начнётся обряд, приведу их к Обители.
-То есть обряд предотвращать мы не собираемся? - опасливо уточнил воин.
-Ни в коем случае! Ты что, не знаешь... Ах да, постоянно забываю, что ты не Этобу - и как удивительно твоя кожа подошла к доспехам?.. В общем, обряд заключается в призвании Духа золотого города в Обитель. Это своего образа развлечения, устраиваемые лично для него, взамен же он дарует долгую жизнь населению. На огороженную кругом духов площадку выбрасывают жертву. Предварительно её проверяют на боевые навыки, устраивая показательное сражение с Воительницей, Гшебой, она тоже когда-то была избрана специально для таких случаев. Так вот, пленник (хотя, что это я, в последние годы Духу города всё больше отдают пленниц) выбрасывается за пределы круга и оставляется один на один с бессмертным противником. Пользоваться можно любым оружием, но чаще и оно не спасает. Дух в практически честном поединке побеждает жертву, а затем пожирает её.
-Ты надеешься, что принцесса встанет ему поперёк горла, все будут заняты самочувствием Духа, а мы тем временем сможем унести отсюда ноги? - попытался шутить Хаби. - Только Неджем о её участи расскажешь сам - мне пока ещё дорога собственная жизнь, мне её никто за просто так не дарует...
-Ты опять судишь, не имея представления! Или я просто не понимаю твоих шуток... Глупый ты меджай, сфинкс не дадут нам уйти из города, как ты сказал, за просто так! Эти стражи неподкупны ничем! Они подчиняются исключительно великому нжубу! А знаешь, как добыл великий нжуб власть над ними? Он победил во время церемонии Духа золотого города! Теперь тебе расхотелось шутить, ошибка природы?
-Вот как раз сейчас расхотелось, - неожиданно серьёзно откликнулся меджай. - Я, конечно, и сам тренировал принцессу и на собственной шкуре испробовал, на что способна Охранница... Надеюсь, Кти будет где-то поблизости, чтобы помочь мне в случае опасности преодолеть круг духов...
-Не беспокойся, меджай Хаби, я своими ушами слышал, как Гшеба приказывала привести сказительницу в тронный зал. А если уж великому нжубу довелось побеседовать с ней хотя бы мгновение, то, будь уверен, правитель золотого города не расстанется с ней и за все его сокровища! А великий нжуб обязательно будет присутствовать во время поединка жертвы и Духа...
Обсуждаемая с таким пылом особа тем временем не могла найти себе места от безделья. Оказавшись запертой в роскошные покои, как в золотую клетку, принцесса довольно быстро пришла в себя от первого потрясения, связанного с общением с нжубом, и теперь маялась, обуревая множеством мыслей одновременно. Её непоседливая натура требовала любых действий, не важно, каких! Побарабанив для проверки по двери, Неджем так и не добилась ответа и, разъярившись от подобного пренебрежения, злобным пустынным духом, одним из семидесяти двух приспешников Сетха, пронеслась по комнате. Сначала её не устраивала одежда танцовщицы, и девушка воспылала жаждой сменить её на более подобающий наряд. Не удалось. Потом у неё жутко пересохло в горле, и принцесса обежала всё в обратную сторону в поисках завалящего сосуда с живительной влагой. Но и тут бедняжку постигла неудача. Впрочем, одновременно с этим неудача постигла и весь дворец великого нжуба, ибо доведённая до отчаяния невеста фараона возымела мыслью разгромить тут всё к подземным демонам! И, как и следовало ожидать, принялась за исполнение задуманного со всей неистовостью молодого здорового организма. Наконец-то исполнилась данная единственно для самой себя страшная угроза "я вам ещё покажу!"
В течение кратчайшего промежутка времени в покоях не осталось ни одной целой вазы, стульчика, занавеси или зеркальца. В ход было пущено буквально всё, кроме необъятной кровати (Неджем старательно попыхтела над ней, но потом нашла, что в постели гораздо удобнее будет отдыхать потом от трудов своих праведных и ограничилась разобранным по пёрышку пышным покрывалом).
Когда же пленницей всё-таки соизволили заинтересоваться, бывшие сказочные покои более всего напоминали поле битвы после сражения фиванских правителей с завоевателями-гиксосами. Замершая было, дабы передохнуть и подумать над тем, что ещё не пострадало от её хрупкой ручки, принцесса с хищным любопытством заметила укрывшуюся в груде лохмотьев, бывших некогда изысканными драпировками целую вазу. Сие произведение ремесленного искусства, очевидно, в запале было пропущено маленькой жрицей, как раз кстати. Вооружившись, таким образом, подручным средством, Неджем неслышно прокралась к открывающейся двери. Стараниями принцессы это было занятие не из лёгких, учитывая огромную кучу живописного хлама, за неимением лучшего места наваленную у самого порога. Тем не менее, дверь открылась, в покои со всей возможной аккуратностью сунулось страусиное перо, и девушка высоко подняла над головой руки с зажатой в них вазой. Последовала некоторая заминка, после чего на диво несмелый страж сделал шаг внутрь и... изумительное произведение искусства брызнуло в разные стороны мельчайшими осколками: недавний воин ходил без шлема, и этот досадный факт сбил Неджем с толку.
-Эх, надо было царскую макаку с самого начала с собой притащить - какой удар пропал зря!
-Хаби! - счастливая принцесса с визгом повисла на шее верного меджая. Если бы почтенный писец всё-таки присутствовал, его хватил бы удар вне зависимости от величины вазы.
-Очень рад, что вам здесь не скучно, принцесса, - хмуро отряхивая с одеяния осколки, а потом постучав пальцем по страдальчески повисшему переломленному перу, заметил страж. - Надеюсь, вы не растеряете пыл до самой битвы с Духом золотого города...
-Каким ещё Духом? - обеспокоенно оглянулась на стража Неджем. Только тут она разглядела, во что одет её меджай. - Хаби, что это за наряд на тебе? Что ты вообще здесь делаешь с этим... человеком? Кто он вообще такой? Ради всех богов, успокойте меня, что я провела в этом заточении не половину жизни!
-Она всегда так разговорчива? - вместо ответа поинтересовался Эхшен у Хаби. Неджем вспыхнула.
-Эй, тебе не хватило вазы на голову? Она ещё драчлива, к тому же! Принцесса, - воин невозмутимо обхватил Неджем за плечи и, оторвав от пола, поставил в сторонку, - нет времени, объясню всё по дороге. Переодевайся скорее к церемонии, я обещаю вам, что этот милый отрок больше не будет вас нервировать. Мы ждём снаружи. Ах да, вот одеяние - как-то совсем вылетело из головы...
Сметённая с толку, Неджем покачнулась, когда меджай пихнул её в руки нечто более похожее на платье, нежели лохмотья танцовщицы. Хаби, подталкивая Эхшена к выходу, не прекращал ни на мгновение успокоительной болтовни. Не удивительно, что именно знакомый голос подействовал лучше всяких объяснений. Принцесса собралась за срок, достойный профессионального воина...
Великий нжуб не расставался с новым приобретением ни на мгновение, даже во внешнем круге, выстроенном по кромке внутреннего, именовавшегося кругом духов. Похоже, на ближайшую вечность правитель золотого города вознамерился заменить двуручный меч в своей руке на тонкую ладонь седовласой пленницы!..
Аркхана уже давно не впечатляло чрезмерное роскошество залов дворца, равно как и самого затерявшегося в песках города. По сравнению с ними Обитель вызывала в повелителе духов некое умиротворение, если, конечно, подобному чувству есть место в его бессмертном теле (о душе говорить не приходилось - шаман и сам не был уверен, была ли она у него когда-либо). Соединявшаяся с дворцом ажурной галереей, нависавшей над садом, она не обладала ни пышностью, ни излишеством остальных помещений. Облицованная изнутри рубиновыми камнями так, что меж ними не было видно ни единого зазора, Обитель будто бы переливалась бесконечными потоками загустевшей крови, то ли тёкшими с конусовидного потолка, то ли взлетающими ввысь. По периметру, довольно близко к стенам, мерцали неугасимым рыжим огнём плоские чаши на постаментах в виде крылатых демонов. В центре был вырыт идеальный по форме канал, заполненный мутной чёрно-зелёной водой, кишащей ядовитыми змеями. Этот ров огораживал круглую площадку в центре. Она сообщалась с остальным пространством узеньким мостиком, поднимаемым и опускаемым по мере надобности во избежание каких-нибудь недоразумений во время церемонии, как-то: внезапный побег жертвы с поля сражения... Аркхан усмехнулся: ни одной жертве ещё не удалось сбежать - не Дух, так ядовитые змеи останавливали его в искреннем порыве. И так или иначе, но каждый получал своё: население золотого города - жизненную силу, обеспечивавшую им бессмертие, его покровитель - долгожданное развлечение. Вот если бы за двумя кольцами защиты сегодня оказалась слепая любимица нжуба...
-Надеюсь, всё готово, Аркхан? - раздался над ухом шамана насмешливый голос правителя. Повелитель духов кашлянул: то ли он завладел даром ясновидения, то ли не вовремя упомянул этого демона. - Что с тобой? Не подавился ли случайно? Имей в виду, по спине стучать не буду: боюсь, переломится!
-Ха-ха-ха, - деревянно поддержал правителя шаман и блеснул на него чёрными глазами из-под буйных кудрей: - Будь спокоен, великий нжуб, церемония пройдёт как намечено...
-То есть будет длится минимум до рассвета, - хмуро продолжил за него правитель. - А хотелось бы сократить всю эту суету. Как бы тебе это устроить?
-Великий нжуб считает суетой насыщение жизненной силой и восстановление спокойствия Духа города?!
-Тише, Аркхан, тише, - поморщился правитель. - Не разбуди его раньше времени...
Повелитель духов перевёл потемневший взор на маячившую подле правителя светлую фигурку пленницы и крепко сжал челюсти. Если она не колдунья и не наслала чары на нжуба, то он съест свою шапочку!..
Двое стражей в шлемах ввели в Обитель избранную жертву, и Аркхан предпочёл забыть на время о невесёлых мыслях. Не будь он столь задумчив, непременно заметил бы вместо превосходного страусиного пера на головном уборе одного из них жалкий обмылок, точно обломанный внезапным сильным порывом ветра. Впрочем, какой ветер может быть в пределах дворца?! Если только вызванный его, шамана, силами...
-Возведите избранницу на площадку, - степенным голосом приказал Аркхан, заняв положенное место во внешнем круге. - Тебе оказана великая честь, пленница золотого города, сражаться с самим Духом-покровителем! - брезгливая мина, перекосившая личико избранной девицы отразило все её мысли насчёт того, что честь эта весьма сомнительная. Повелитель духов привычно усмехнулся и простёр к ней руку: - Ты вольна выбирать, каким оружием будешь биться.
-Хоть на этом спасибо, - пробурчала принцесса, придирчиво разглядывая намётанным глазом воительницы предложенное оружие. - Вот тот меч, - безошибочно ткнула она в жемчужину коллекции, с характерной зеленоватой полосой на лезвии. - Надеюсь, я не ошибаюсь, и у него ядовитый клинок?
-Даже если это и так, глупая избранница, это мало тебе поможет, - на сей раз довольно искренне рассмеялся шаман. - Только это мало тебе поможет. Готовься отдать свою жизненную силу на благо золотого города!
-Ещё чего! Ты скорее проглотишь свою шапочку, жрец, чем я поделюсь с тобой жизненной силой! - выкрикнула несносная, и Аркхан в который раз за этот бесконечно длинный день едва не подавился. - А хочешь её получить, попробуй сам со мной сразиться!
-Хватит! - нетерпеливо пристукнул посохом шаман. Великий нжуб с наслаждением скалил белоснежные зубы, и не собираясь взяться за излишнюю разговорчивость пленницы. - Призываю Духа золотого города! Явись к нам, о, покровитель! Возьми своё, насладившись живым сражением с избранным противником! Надели нас живительной влагой, дабы мы и далее могли вызывать тебя из твоих чертогов и развлекать тебя!
Принцесса перехватила удобнее рукоять меча и опасливо огляделась. Несмотря на всю её браваду, девушке вдруг стало по-настоящему страшно. И страх этот исходил не из глубин её Ка, не был вызван колебаниями тени Шуит, а вырастал прямо перед её лицом, в паре локтей, прямо в центре площадки. Невероятных размеров противник, полупрозрачный, состоящий из сплошного чёрного дыма подземного царства, и Неджем вовсе не была уверена, что царство это входило в ведомость привычного и такого родного ей Осириса. О, с каким бы упоением она бросилась бы сейчас в объятия пустынного духа, визжащей головешки, которыми командовала Дешерт! Но, ошибка та-кеметских богов, явившееся чудовище ни малейшей чертой не походило на злобную тварь, полную желания избавиться от всякого живого существа, и всё же такую неопасную на взгляд маленькой жрицы. Поначалу в полтора человеческих роста, вызванный Дух, мельком взглянув на противницу, уменьшился до привычных ей размеров, оказавшись на три головы выше (принцесса мысленно вздохнула с облегчением). Ужасные мышцы бугрились под уплотнившейся чёрной кожей, поглощавший всякий отблеск пламени в треножниках; сильные ноги, способные совершать головокружительные прыжки; кошмарный ряд острых зубов и, как довершение, громадных размеров секира в правой руке. Похоже, Дух ко встрече готовился, чего не скажешь о его избранной жертве. Интересно, каким образом нжуб, на глаз в полтора раза меньший в даже в нынешних размерах чудовища, ухитрился отвоевать у него власть над сфинкс? Значит, можно победить его, не пользуясь исключительно физической силой? Ха, о какой силе можно говорить рядом с этаким обелиском?!.. Однако принцесса, отчаянно проигрывая в этом, обладала прекрасным преимуществом - невероятным умением и буквально врождённой способностью к сражению...
Додумать успокоительные мысли Дух принцессе не позволил, с грозным рыком бросившись вперёд. Громогласный голос противника, больше похожий на звук рушащейся пирамиды (как его себе представляла Неджем), оглушил девушку с первых мгновений сражения. Тряхнув головой, она едва не пропустила мощный удар секиры, чуть стоивший ей жизни. "Что ж ты творишь?" - укоризненно стукнуло в виски, и слова эти принцессе явно не принадлежали. Однако удивительно отрезвляюще подействовали, не хуже тростниковой палки, которой её прилежно поучали за каждую провинность в священном храме Бастет. Вместо этого всплыло уже привычное "ну, я ему покажу!", и принцесса, взвизгнув, подпрыгнула так, как никогда в своей жизни бы не сумела. Дух был довольно опасным и в то же время странным противником, безупречным в своём роде. И всё же девушкой успело овладеть знакомое ещё по битве с воительницей нжуба пьянящее ощущение собственной... значимости, что ли?..
Из головы моментально вылетели всякие мысли, кроме нескольких самых примитивных: удар - прыжок назад; вперёд - откат, снова удар; мгновенное чувство полёта, мягкое приземление - уход от рассекающего воздух лезвия секиры. Если бы принцессе посчастливилось видеть себя со стороны, она бы, наверное, не поверила собственным глазам по той простой причине, что просто не умела задирать нос.
"Ничего себе! И это я к ней лез со своими обучающими тренировками?! - блестящими глазами озирая молниеносно движущуюся по площадке фигурку, изумлялся про себя Хаби. - Вот бы узнать у богов, кто был ответственным за способности Охранницы и наняться к нему в ученики... Впрочем, что это я - мне и так неплохо живётся, обыкновенным меджаем..."
Отвлечённый от созерцания, воин вздрогнул и, воровато оглянувшись на внешнее кольцо площадки, скользнул к аркообразным низким дверям. Эхшен, заметив приближение меджая, юркнул обратно на галерею.
Аркхан был слишком занят собой, чтобы обращать внимание на какие бы то ни было передвижения за пределами колец защиты. Он без конца бросал мимолётные взгляды на великого нжуба, постоянно выискивая в его облике то же обречённое удивление талантами пленницы, что и у воительницы Гшебы. Избранная духами красавица, кажется, боялась пошевелиться, только сейчас осознав, насколько на самом деле была близка к смерти ещё там, в тронном зале. Однако правитель, словно бы в насмешку (а чего ещё от него ожидать?!), всё меньше внимания уделял церемонии и всё больше - стоящей по правую руку от него седовласой пленницы.
-Она точно справится? - Эхшен на мгновение сунул нос в Обитель.
-У тебя ещё есть сомнения? - с усмешкой кивнул меджай на обломок пера на шлеме стража.
-О ком это вы тут говорите? - не преминул влезть писец. Хаби почувствовал, что абсолютно не соскучился по его присутствию. - Неразумный меджай, мало того что ты доверился этому дикарю, так ты ещё и отвлекаешься на посторонних женщин, в то время как благословенная невеста фараона...
-Благословенная невеста фараона сейчас борется с жутким чудовищем за наши жизни! - страж и не подумал щадить нежную натуру Пиопи, жестоко мстя за "дикаря". - И если ты ещё раз...
-Как?! Как это так, она борется?! С кем борется?! За что борется?! Почему борется?!
-Слышал я о помутнении рассудка после долгого вращения колеса, но чтобы за неполный день...
-Да как ты только мог допустить такое, ты, пальма бесчувственная?! - перейдя на сплошной писк, царский писец с кулаками кинулся на верного Хаби, сграбастав того за грудки. Судя по невозмутимой и несколько скучающей физиономии последнего, с высоты своего роста плевать он хотел на потуги "царской макаки".
-Весело в вашей компании, - обратился к мальчишке погонщику Эхшен. - А я ещё отправил на сражение с Духом хрупкую девочку, когда тут такой храбрый воин. Да он бы заговорил Духа до смерти!
-А разве принцесса не справляется? - подал голос погонщик, с явной неохотой отвлекаясь от созерцания невероятной битвы, разыгрывавшейся в Обители. Его наивные глаза немного устыдили Эхшена.
-А разве я так сказал? - замялся страж и, повторяя мальчишескую выходку, присел на корточки, выглядывая из-за двери. И вовремя - принцесса, невероятно извернувшись, нанесла удар, достойный богини войны.
-Ой! - вскрикнул погонщик и, зажав себе рот, продолжил шёпотом: - Там же Кти!
Писец и меджай одновременно повернули к нему головы и, не сговариваясь, кинулись к дверям. Ещё две головы показались в просвете галереи. Первым, что попалось на глаза Пиопи, была его обожаемая принцесса, несносная заноза в его пятке и не затягивающаяся рана на сердце. Злобное чудовище, орудовавшее громадной секирой, налетело коршуном на беззащитную фигурку, неоднократно раненную и насквозь промокшую от пота, которая, отвернувшись, тяжело дышала и как будто не замечала нависшей угрозы. Свист рассекаемого воздуха - и писец с криком подстреленной куропатки тяжёлым мешком с мукой оседает на пол, надо сказать, весьма аккуратно, без резких, вредных для здоровья движений. Облегчённо вздохнул даже мальчишка погонщик. За Неджем они не переживали: хитрюга принцесса очень искусно выполнила роль жертвы и, увернувшись от разящего лезвия, вонзила отравленный клинок снизу в сухожилие на ноге Духа. Каким бы бесплотным тот не был, но взвыл как от настоящей боли.
Верно оно или нет, но этот крик точно послужил сигналом к действиям, и Аркхан резко выбросил вперёд руку со скрюченными пальцами. Кти вовремя подняла голову (хотя со стороны это показалось бы бесполезным жестом слепой женщины), и незримая стена отгородила её от клубящегося облачка, насланного шаманом. Отразившись, чёрный клочок мёртвого тумана угодил прямо в широко развёрнутую грудь вскинувшегося от боли Духа. Рёв пойманного в капкан зверя эхом отразился многажды от рубиново-кровавых стен Обители. Облачко плотно окутало голову и плечи чудовища, парализуя его. Без сомнения, силы повелителя духов хватило бы Духу-покровителю золотого города на один удар человеческого сердца. Если бы принцесса не поспешила воспользоваться его временной беспомощностью.
Неджем ловко сделала подсечку и дикой кошкой прыгнула на грудь распростёршемуся на площадке Духу, вогнав в неё свой клинок по самую рукоятку. Чудовище издало ещё более душераздирающий рёв и, вспыхнув, развеялось сизовато-серой дымкой, которая змейкой соскользнула во внутренний круг, присоединяясь к кишевшим там тварям. Хрипло дыша и вытирая ладонью кровавый пот со лба, Неджем кое-как поднялась на ноги, покачиваясь, опёрлась на рукоять застрявшего в площадке меча и тяжело оглядела смолкшую Обитель. Подававшие до того времени хоть какие-то признаки жизни сфинкс сейчас выглядели изваяниями из драгоценных камней и золота.
-Ну что стоишь - повелевай! - выкрикнул, вваливаясь в Обитель, Эхшен. Пиопи, позабыв обо всех своих недугах, одним прыжком вскочил на ноги и приветственно помахал принцессе рукой.
-А вот и долгожданный момент встречи... - пробормотала девушка и повернулась в сторону великого нжуба.
-Не-е-еее-ет!! - бывшая грозная соперница, а ныне избранная воительница, автоматически вместе с титулом правителя поступившая в услужение к Неджем, в отчаянном рывке преодолела разделявшее их с нжубом расстояние и непреодолимой преградой встала на пути любой угрозы.
-Принцесса, берегись шамана! - похоже, роль переговорщика на сегодняшнюю ночь Эхшен взял на себя. "Это вместо того чтобы сделать что-то самому", - невесело подумалось разбитой на тысячи осколков принцессе.
Словно расслышав эти мысли, Хаби поспешил на площадку, ловко едиными прыжками преодолевая большие куски расстояния и грозя любому покусившемуся на свою сохранность знакомым по заточению клинком. Поднявшиеся грозные сфинкс как ни в чём не бывало расступились перед ним, пропуская ко внутреннему кругу. Показавшейся над поверхностью вод змее меджай не глядя смахнул голову, и его оставили в покое. Вскочив на площадку, воин без лишних слов обнял девушку за плечи и развернулся к Аркхану, грозно сверкавшему на них чёрными провалами глаз без белков. "Что он такое себе позволяет?" - возмущённо пискнул золотое стило фараона и сорвался было с места, но был остановлен в лучших побуждениях. Эхшен притянул его к себе за набедренную повязку и, поручив охране мальчишки погонщика, направился к кругам защиты.
-Осторожно! - Кти взмахнула руками, выстраивая заслон, раньше, чем пущенное резко развернувшимся Аркханом новое облако упало на храброго стража золотого города. - Не трогай остальных - это наша битва!
-Я не собираюсь биться с тобой, глупая женщина, ты даже не можешь видеть! - прошипел шаман.
-Зато прекрасно видят сфинкс! - загремел голос принцессы, и она щедро повела в сторону Аркхана рукой.
-Кти, задержи его, иначе духи сокроют его от глаз! - предостерёг сказительницу Эхшен.
Седовласая пленница великого нжуба, оттолкнув руку правителя, который так и не удосужился её отпустить, вытянула обе ладони вперёд, направив на Аркхана кончики пальцев. Повелитель духов, фигура которого уже подёрнулась сизоватой дымкой, заревел с досады и, проявляясь вновь, в последнем отчаянном желании досадить метнул в сказительницу сгусток тьмы, поднятой со дна мёртвого царства. В следующее мгновение налетевшие сфинкс закрыли его от обзора. Кти же никак не успевала разрушить так быстро предыдущее волшебство и выстроить новую защиту. Помощь пришла оттуда, откуда её никак никто не ожидал - великий нжуб схватил бывшую пленницу гробницы за запястье и рывком утянул вбок. Пролетев мимо, колдовство шамана ударило в пол, и раздавшимся грандиозным взрывом всех находившихся рядом отнесло на несколько локтей. На помощь сказительнице уже спешили с разных сторон маленький погонщик и храбрый Эхшен.
-Эх, не каждая церемония происходит в такой непринуждённой обстановке! - восторженно вскричал Хаби. - Не будешь знать, где находишься, подумаешь, что угодил на разудалое торжество с битьём имущества!
-Если мы сейчас же не уйдём отсюда - я брошусь в воду с ядовитыми змеями! - процедила сквозь сжатые зубы принцесса, сверкая синими глазами откуда-то у него из-под мышки.
-Слово великой нжу... нжуба... нжубини - для меня закон! - словно похвастался Хаби, легко подхватил ценную ношу на руки и, неся её, как царский податель сандалий - обувь Владыки, двинулся прочь.
-Принцесса! Принцесса! - писец, прыгавший вокруг Хаби, действительно стал похож на макаку. - Как я счастлив! Как я рад, что вы в целости и сохранности! Я так переживал за вас всё это время!.. И как вам только не стыдно было заставлять меня так переживать, несносная вы девчонка! Я чуть не заболел!
-Как только я попаду во дворец, мой неутомимый Пиопи, непременно велю своему будущему супругу по достоинству наградить вас за все те переживания, что я вам доставила, - мягко молвила принцесса.
-Да! Пусть царская макака отдохнёт где-нибудь в дельте Нила, там как раз сезон прекрасной погоды, - поддакнул Неджем её верный меджай. Пиопи, вознамерившийся благодарить за снизошедшую на него милость, снова очарованный своей изменчивой подопечной, подавился заготовленной речью.
-Что будешь делать с крылатыми ковриками? - почти серьёзно поинтересовался у Неджем воин.
-А что с ними ещё можно сделать? - устало взмахнула ресницами прекрасная правительница золотого города. - Я отпускаю их на волю с единственным повелением и впредь сторожить золотой город от разграбления. Подчиняться великому нжубу, как и кому бы то ни было, они более не будут. Пусть живут как обычные существа - они ведь тоже достойны любви и почитания, как всякое неземное существо.
-А как же великий нжуб? Принцесса, ты разве не собираешься отдавать распоряжения на его счёт? - в интонации Эхшена слышалось неподдельное разочарование. Ему-то дальнейшая судьба бывшего правителя представлялась однозначно определённой, он и сам бы не пожалел клинка, чтобы навсегда пресечь злодеяния этого демона в человеческом обличии. Даже спасение Кти не подняло нжуба в глазах стража.
-Пусть правит золотым городом как и раньше, только теперь уже без титула великого нжуба. Думаю, он и так достаточно наказан. Он наверняка поймёт это много позже, - лукавые искорки блеснули в уголках глаз Неджем, - сейчас ему точно будет не до переживаний, уж Гшеба позаботится...
-О, принцесса, я горжусь вами! - проникновенно прижал руку Пиопи. - Вы истинная невеста фараона!
Но маленькая жрица из храма в Бубастисе, примостив головку на плече Хаби, мирно спала, сражённая наповал в битве с единственным непобедимым противником - усталостью.
* * *
Царица отставила золотое блюдо с виноградом на круглый столик и лениво повела плечом, подставляя шею освежающим дуновениям искусственного ветерка. Темнокожие рабыни не устраивали Истнофрет, живо напоминая о колдуне-нубийце (а, следовательно, и о том, кто ему покровительствовал, пренебрегая милостью Амон-Ра, представленную в лице Эхнамона). Поэтому с первого же дня правления Истнофрет потребовала убрать с глаз долой неугодных слуг и приставить к ней исключительно хеттских и египетских прислужниц. Рабыни с опахалами, в лучших традициях новых правил, услаждали теперь отдых повелительницы.
С тех пор как великая супруга сумасшедшего фараона взошла на престол, прошла всего неделя. Но и этого времени с лихвой хватило царственной сестре, чтобы осознать одну маленькую, но очень простую вещь: раньше она не жила. Только сейчас, в блеске почтения и непреклонного исполнения любых пожеланий, даже не высказанных вслух, Истнофрет чувствовала себя по-настоящему счастливой! К чему ей был муж? К чему родственные связи, этот глупый придаток всякой правящей семьи? К чему всё это, когда можно править в своё удовольствие, не стараясь подстроиться к чьему-то сугубо личному мнению? К чему ей, великой царице та-кеметской, совесть?..
Верховный жрец Амон-Ра, на следующий день после тайного пленения Яхмоса прибывший во дворец с многочисленной свитой из жречества, был неприятно удивлён неожиданной перемене, произошедшей с самой ярой сторонницей храма. Царица не просто приняла его холодно - она не позволила ему за всё время церемонии подняться с колен, тем самым раз и навсегда расставив акценты в новых отношениях. Потрясённый и, чего скрывать, обманутый в лучших ожиданиях Эхнамон поспешил прочь из негостеприимного дворца; расставание с новой владычицей произошло как-то смазано и совершенно неопределённо. Правда, тем же вечером в фиванский храмовый комплекс на десятках верблюдов были привезены щедрые дары от имени царицы Истнофрет с просьбой непрестанно возносить мольбы верховному божеству за возвращение разума фараону (читай: плата за неусыпный контроль за высокопоставленного пленника). Эхнамону пришлось довольствоваться этой малой толикой, ибо власть в государстве находилась в сильных руках. В конце концов, было решено, что целью владычества и является золото, а его было получено в достатке, так что следующая попытка захватить господство в управлении Та-Кемет была отложена до более подходящего случая.
Избавившись таким образом от одной проблемы, Истнофрет всерьёз взялась за следующую - за любимого брата Эйе. Но тут всё обошлось куда меньшей кровью: регенту при пока ещё живом фараоне не было нужно ровным счётом ничего, кроме его обожаемой армии, да и, пожалуй, клятвенного обещания от сестрицы, что та не обагрит руки кровью Яхмоса. Царица покачала тогда укоризненно головой, не произнося "да как тебе такое только на ум пришло", и на том договорённость была достигнута. Истнофрет, великая супруга фараона, а ныне и сама практически фараон (как кощунственно это не звучало), приступила к властвованию.
И, надо сказать, первым же делом постаралась избавиться от всякого напоминания о старшем брате. Сначала были темнокожие рабы, не имевшие права показываться при царице. Затем пришёл черёд непосредственно проклятого колдуна. Отозванный Яхмосом отряд вновь снарядился в путь к пещере нубийца, дабы исполнить воинский долг и вернуться с головой негодяя в руках. Это была первая неудача царицы. Отряд вернулся назад в целости и сохранности с неутешительными новостями: в пещере колдуна была обнаружена одна лишь волшебная чаша, но и она оказалась пуста. Один пустынный ветер жил в проклятом месте - даже духи, чудилось, обходили его стороной. Не желая подвергать воинов-джаму дальнейшей опасности, начальник отряда приказал поворачивать обратно в Фивы. Истнофрет внешне спокойно отнеслась к безрадостному известию (не стоило всё-таки начинать правление с крови молодых благородных египтян), однако с тех пор сторонилась ходить по тёмным коридорам дворца в одиночестве: её всегда сопровождали двое меджаев-телохранителей и двое колдунов из жречества Исиды, готовых отдать за владычицу жизни.
И всё же вскоре царица была настолько увлечена в круговорот государственных дел, что постепенно забыла о недавних страхах и прекратила вздрагивать от каждого шороха. Сегодня с утра Истнофрет уже пронеслась песчаной бурей по дворцу, отдавая распоряжения чиновникам и многочисленной челяди, повидалась с Эйе, который последние дни проводил на тренировочной площадке, и позволила себе небольшой отдых. Спастись от невыносимой жары закрытых помещений можно было только у прохладного бассейна, чему владычица себя и посвятила, оставив телохранителей и колдунов на постах у дверей...
Царственная сестра и супруга была слишком увлечена блаженными неторопливыми мыслями и пропустила тот момент, когда рабыни, с визгом побросав опахала, упали на пол, прячась за ложем Истнофрет. Владычица очень медленно подняла ресницы и едва вздрогнула - перед ней возвышался усмехающийся чёрными потрескавшимися, как земля в засуху, губами проклятый нубиец.
-Колдун рад приветствовать царицу Та-Кемет, - мерзко прошипел исчадие царства мёртвых.
-Царица, берегитесь! - храбрые телохранители бросились на выручку своей госпоже с мечами наперевес. Колдуны царицы, напротив, остались на местах, разве что вскинули руки к небесам, призывая волшебство Исиды на голову отступника.
Нубией же, казалось, не замечал происходящего вокруг, по-прежнему не спуская пристального взгляда с прекрасной царицы. Лишь взмахнул небрежно рукой, как будто отмахивался от назойливой мухи, и неведомая сила разметала в стороны меджаев, а колдунов вымела из помещения, захлопнув за ними двери. С той стороны на створки посыпались гулкие удары. Вот тогда-то царице и стало страшно, даже жутко до мурашек. Внезапное осознание собственной мелочности по сравнению с великим колдуном, не обратившим внимания на жалкие потуги от него защититься, заставило Истнофрет оцепенеть перед нависшей угрозой.
-Ты пришёл... отомстить мне... за своего царя? - губы онемели и не слушались (за эту неделю многое произошло впервые!), но царица очень скоро овладела языком настолько, чтобы чётко произносить слова.
Вопреки всем её ожиданиям, нубиец откинул голову назад и громко расхохотался - и Истнофрет поняла, что за отзвуки часто слышала она в стенах дворца во дни бессонных ночей. Кожа покрылась мурашками.
-Царица Та-Кемет часто говорит глупости? - отсмеявшись, поинтересовался колдун. - Нет. Тогда царица Та-Кемет не стала бы царицей, - его отвратительное лицо приблизилось почти вплотную, и на Истнофрет пахнуло гнилью из его рта. С трудом удержавшись от того чтобы не отшатнуться, царица отвернулась, приподняв подбородок. Нубиец рассмеялся: - У колдуна нет царя. Колдуну не за кого мстить. Колдун мстить не за кого-то, а за что-то. Что царица Та-Кемет может дать колдуну, чтобы он стал мстить?
Истнофрет интуитивно, преодолевая отвращение, заставила себя прислушаться к словам колдуна и изумлённо обратила к нему свой священный лик. Царице понадобилось одно мгновение на размышление:
-Ты предлагаешь свои услуги мне? - осторожно, в то же время пытаясь не потерять надменного тона, молвила она. Нубиец улыбнулся, показывая красные дёсны. - Мне, пожалуй, будет нужен настоящий сильный колдун. Ты ведь видел, каковы мои слуги в действии - ничто перед тобой, - царица стремительно соображала, какую выгоду извлечь из произошедшего: колдун в подчинении, пусть даже и за какую-то плату, был куда лучше колдуна в качестве обиженного противника. - Садись же, колдун! - щедро предложила Истнофрет после недолгого молчания. Несмотря на все подозрения, нубиец не стал пренебрегать её положением и уселся на полу, как раб, заглядывая в глаза госпоже снизу. Это ещё раз подтвердило его намерения. - Что ж, всё это очень интересно... Скажи, колдун, зачем ты всё-таки посетил меня?
-Царице Та-Кемет нужна помощь. Царица Та-Кемет обладает врагами, которые могут сильно повредить её власти. Особенно когда они прибудут в столицу и потребуют показать им бывшего царя Та-Кемет...
-Ты об Охраннице? Но она ничем не может мне угрожать. По причине отсутствия Яхмоса она не сможет стать его супругой, и её предназначение сведётся к выполнению роли верховной жрицы храма Рен...
-Царица Та-Кемет всё правильно говорит, - степенно кивнул нубиец. - Но позволь колдуну показать её одну вещь. Царица Та-Кемет обязана знать, чем ей угрожает песочная принцесса. Колдуну нужно зеркало.
-Его немедленно принесут, - царица сурово оглянулась на притихших рабынь с опахалами, которые ещё вначале беседы Истнофрет с нубийцем позабыли о своих обязанностях. - Что застыли? Вам был непонятен приказ?! - царственная сестра быстро вдохнула жизнь в эти статуи. Метнувшись прочь, рабыни в мгновение ока вернулись, пыхтя под тяжестью метрового зеркала в золотой оправе. Оно было установлено перед царицей и её гостем, удерживаемое перепуганными девушками.
-Пусть царица Та-Кемет смотрит внимательно, - прошептал колдун, поводя кистью в сторону стекла.
Матовая поверхность зеркала прямо на глазах царицы подёрнулась рябью, круги пошли из центра стекла, как будто вода в озере, только что потревоженная брошенным камушком. Затем образовался чёрный провал и на месте его плавно всплыл образ вечерней пустыни. Видение парило где-то в облаках, на высоте полёта птицы. Постепенно оно всё больше приближалось к песчаным барханам, заныривая за них и виляя, как будто искало кого-то. Внезапно картинка остановилась. Изображение стало резче, обозначились на узкой тропинке многочисленные следы путешествующих верблюдов, стремительно заносимые песком. Несколько животных, покачиваясь, брели на горизонт, унося на спинах усталых путников, всего шесть человек: одного меджая, баюкавшего в нежных объятиях черноволосую девушку, одного египтянина весьма потрёпанного вида, вызвавшего в сознании царицы смутные ассоциации с кем-то знакомым ("Ах, да, Пиопи!" - припомнилось Истнофрет), темнокожего воина в странной одежде, украшенной перьями, и мальчишку, босяка, худого заморыша, позади которого мерно восседала... Да нет, этого просто не может быть!
Царица даже сморгнула пару раз, стремясь избавиться от наваждения, но довольная ухмылка на лице нубийца гласила, что глаза и на этот раз не подвели новую владычицу Чёрной Земли.
-Да, царица Та-Кемет не ошиблась, это именно она, - чему-то откровенно улыбаясь, колдун без труда ответил на мысли повелительницы. - Та самая пленница из далёкой страны, навек покорившая сердце царя...
-Он не царь более! - резко оборвала его Истнофрет. - Теперь я правлю Та-Кемет! И именно я вольна в своих решениях! Я и решаю... - царица на мгновение опустила ресницы и снова вскинула их. На дне зрачков плескалась чёрная ненависть и затаённая ярость: - Мы, царица Та-Кемет, желаем, чтобы ты, колдун, избавил Нас от страшной угрозы в лице чёрной колдуньи, именуемой Кти. Она околдовала Нашего божественного супруга, возможно, именно она явилась причиной его сумасшествия.
-Но царица Та-Кемет забывает, что своими силами колдун не справиться с угрозой. Она забывает, с кем вместе путешествует страшная колдунья. Боги Та-Кемет благоволят к песочной принцессе и не допустят, чтобы нубиец навредил кому-нибудь из её свиты...
-На что же ты тогда годен, колдун? - губы царицы скривились, будто бы долгое время назад и не она вовсе цепенела от одного присутствия проклятого нубийца в опасной близости.
-Царица Та-Кемет делает поспешные выводы. Не достойно, - в поучительном тоне колдуна едва можно было уследить насмешку. - Колдун понимает. Он предлагает царице Та-Кемет отправить вместе с ним отряд храбрых воинов... можно даже на хвостатых чудовищах, которые так им нравятся... И это будет правильно, потому что там, где не справится колдовство, там всегда найдётся работа мечу.
-Хорошо, будь по-твоему, я пошлю с тобой отряд. Но что потребуешь ты взамен, какую плату?
-Об этом царица Та-Кемет может не беспокоиться. О плате мы поговорим потом, когда не будет угрозы.
-И тут ты прав, колдун... - Истнофрет окинула нубийца оценивающим взглядом и сделала повелительный жест рукой, отпуская его. Колдун низко поклонился - насмешливый сгусток мрака! - и произнёс:
-Этой же ночью, на самом её изломе, я буду ждать у северных ворот... - и растворился.
Царица откинулась назад, пребывая в полном расстройстве чувств: с одной стороны всё выходило именно так, как и должно получаться у истинной владычицы Та-Кемет, с другой же - колдун слишком хитёр... Но решение уже было принято, распоряжения отданы... ах, вот если бы послать во главе отряда братца Эйе! Этот прохвост был должен царице за поклёванного длинноносым ибисом крокодила! Но нет, двум хитрым шакалам в одной связке не ужиться. Тем более, действия Эйе могут быть куда менее предсказуемы, чем у самого отца лжи и изворотливости Сетха! Не стоит рисковать. Пусть идёт как идёт. В любом случае нубийца даже всё его могущество не сможет уберечь от гнева та-кеметских богов. А уж те непременно выяснят, кому пришла в голову бредовая идея расправиться с Охранницей и её спутниками. Она же, несчастная смертная женщина, всего лишь попала под влияние чар колдуна! Возможно, стоит отправить ещё несколько верблюдов с дарами для храма Амон-Ра?..
-Что встали, дурёхи?! - прикрикнула царица на старательно работающих опахалами рабынь. Надо же, как их испугало появление нубийца - у Истнофрет едва парик дыбом не вставал от поднятого урагана! - Быстро ступайте к начальнику Нашей личной охраны и без него не смейте возвращаться!
Упав на колени, рабыни лицом в пол, спиной - к двери проползли до самого коридора и там, спотыкаясь об опахала, кинулись исполнять гневное поручение госпожи. Кинулись настолько быстро, что колыхнувшаяся в нише за статуей воина тень осталась без всякого внимания с их стороны. Сумрак за агатовым меджаем в позолоченной набедренной повязке сгустился, блеснул в нём осколок, отражая пустоту освещённого коридора, и наружу скользнул щурящийся раб в низко надвинутом на лоб парике. Не рискнув заглядывать в помещение с бассейном, дабы не навлечь на свою голову ярость царицы, он размашистым деловитым шагом направился куда-то, наверняка, по каким-то хозяйственным делам.
"Ну, сестричка, ну, изобразила номер! - ворочались под париком не менее жаркие, чем у владычицы, мысли. - Всё-таки не убереглась, вскружила власть тебе голову! Хватит. Ты ещё не выиграла сражение. Мне удалось сберечь жизнь фараону, теперь пришла его очередь спасать чужие жизни".
* * *
В ту ночь в маленьком лагере не спал никто.
Безуспешно обдумывал, как улучшить собственный внешний вид, царский писец. Сделать это следовало немедленно и с малейшими затратами. Имеется в виду, вообще без них, потому что золота на бесчисленные столь приятные глазу каждого благосостоятельного человека вещи не было вовсе. Вот где бы пригодилась ему внешность павиана: за такое чудо можно было выручить много колец... Ох, что же это он такое говорит! Как может царский писец, "золотое стило фараона", выставляться на продажу?! А вдруг кто увидит?..
Не спал мальчишка погонщик, а вместе с ним не спала его бесценная сказительница. Кти без устали расцвечивала для юнца ярчайшими красками события давно минувших лет. А он всё никак не смыкал глаз, требуя всё новые и новые рассказы. Благо, их у Кти было не счесть.
Не спали храбрые воины. Правда, каждый по своей причине: Эхшен молча вглядывался в покоящуюся перед ним пустыню, наслаждаясь недавно обретённой свободой каждый миг. Он бы и всю ночь просидел на посту, лишь бы не лишаться драгоценных песчинок своего времени, но верный меджай был прав - сонным он завтра даже верблюду не будет нужен. Сам же Хаби не спал, тревожимый беспокойным сопением и вздохами принцессы. Неугомонная днём, девушка и ночью не давала своему меджаю покоя. Оговаривать её было лень: ещё обидится, уйдёт ночевать к сказительнице под бок, кто тогда будет согревать его спину?!
Неджем не спалось по двум причинам, которые вполне можно было соединить в одну большую под общим названием "Что меня ждёт?" Принцессе было страшно и одновременно с тем волнительно встретиться наконец-то с тем, ради кого она столько испытала и выстрадала. Описание фараона, вытянутое под угрозой страшной кары из Пиопи, не могло ни в коей мере удовлетворить всё возрастающее любопытство девушки. А с некоторых пор положение усугубилось категорическим непониманием: зачем ей кто-то ещё, когда рядом уже есть человек, за которого и жизнь отдать - не велика потеря! Неужели в этом и состоит удел всех высокопоставленных особ: в том, чтобы отказываться от самого дорогого во имя чего-то большего?! Но тогда вновь возникает противоречие: не было у принцессы ничего большего, кроме её меджая! О, Бастет! Ведь должно же быть ещё что-то, способное перевесить любые противоречия, даже нарочно выдуманные!..
Она всё-таки ушла. Тихонько откатилась в сторону, вообразив, что он смог уснуть рядом с беспрестанно вертящимся жерновом, и подставила его голую спину всем возможным ветрам! Ещё и наклонилась, задержав дыхание, - решила убедиться в правильности выводов. Убедилась? А теперь укладывайся обратно - холодно!
Но вопреки вознесённым к небесам мольбам, упрямая девчонка и не подумала возвращаться. Её тянуло на противоположную сторону потрескивающего костра. Странно, и как это шёпот пламени загашает мерное журчание слов, выплетаемых сказительницей Кти? Или просто полотно её историй сродни блестящему брюху небесной коровы Нут и просто-напросто является неотъемлемой его частью?..
Принцесса опустилась возле мальчишки, подтянула колени к подбородку и воззрилась на огонь.
-А тебе какую сказку рассказать? - опустила головку набок Кти. Лунный свет мягко коснулся её губ в улыбке.
-Расскажи мне... Расскажи мне о принцессе, - запнувшись, решительно проговорила Неджем. - Расскажи мне об одной маленькой жрице из храма Бастет, прозванной Охранницей. Расскажи мне обо мне...
-О, это очень сложно! Я не смогу рассказать тебе о тебе самой, принцесса. Не смогу рассказать и о маленькой жрице. Но зато смогу поведать тебе одну давнюю историю, которую мне в свою очередь когда-то рассказали исписанные стены гробницы. Эту историю я назову правдой об Охраннице.
Эхшен оглянулся на сказительницу поверх костра и чутко прислушался. Царский писец, отвлечённый случайным звуком от тяжких подсчётов трат на достойное платье, приподнялся на локте и вгляделся в призрачный ореол, окружавший светлую фигурку Кти. Только Хаби даже не вздрогнул.
-Изображённая в иероглифах, эта история предназначена скорее для царства Осириса, чем для мира живых. Но она испокон веков писалась на Чёрной Земле и писалась смертными, значит, я могу рассказать её как живую легенду. Это впервые случилось ещё на заре объединения Обеих Земель и появления великой и священной Та-Кемет. Тогдашний фараон Хуни праздновал рождение своего наследника, первенца, будущую гордость и славу всего государства. Во время торжественного шествия по столице под ноги рабам, несшим паланкин с царём бросилась полубезумная растрёпанная женщина. Загораживая проход процессии и протягивая руки к застывшему каменным изваянием фараону, она закричала что-то о том, что младенца назвали неправильно, что боги говорили с ней и предрекали мальчику с таким именем скорую гибель. "Назови его Джосером, фараон! Назови его Джосером, и имя его прославится в веках!" Возмутился тогда Хуни: мало того, что какая-то сумасшедшая кинулась под ноги его рабам, задержала всю процессию и обращалась к нему непосредственно, так она смела ещё и указывать, как ему называть наследника престола! Простёр фараон руку над головой несчастной, велел убрать её с дороги и прилюдно отрубить голову. Безумную вещательницу воли богов отволокли за волосы от паланкина, взметнулись в воздух кривые клинки царской стражи, сверкая в палящих лучах солнца, и воткнулись в песок: там, где только что лежала на земле преступница, не осталось никого. Испуганные, воины поостереглись рассказывать своему владыке о произошедшем, и вскоре безумная выходка незнакомки забылась.
Но не прошло и недели, как младенец тяжко заболел и через несколько дней умер. Ещё через неделю скончался второй сын фараона, а за ним и третий. У Владыки Двух Земель больше не осталось наследников. В отчаянии Хуни бросился к жрецам самого почитаемого тогда божества, Джехути, бога-мудреца, дабы испросить совета, как быть дальше. И ответили ему жрецы столь же мудрые, как и их божественный господин. Они напомнили фараону о безумной женщине, которая когда-то бросилась под ноги царским рабам, чтобы поведать ему о снизошедшем на неё откровении. Хуни тогда не послушался, оттолкнул несчастную, и боги за то покарали его, лишив всех наследников. Жрецы сказали, что фараон должен найти эту женщину, должен построить ей храм и сделать её верховной жрицей в нём. Только тогда будет ему дарован сын, которого он обязан будет назвать так, как скажет безумная. Фараон впал в ещё большее неистовство, ему вспомнился опрометчивый приказ, отданный им в тот страшный день. На его счастье, один из воинов прознал о беде царя и признался ему в том, что незнакомка жива. Хуни щедро одарил вестника за добрую новость и тут же приказал разыскать женщину. Но долго ждать не пришлось. Она пришла сама, как только обещанный жрецам храм был возведён, и стала в нём верховной жрицей. С тех пор этот храм известен как Храм Рен - место, где наследники престола та-кеметского получают истинное имя.
Так было долгие годы: уходящая в царство мёртвых жрица выбирала себе воспитанницу и передавала ей способность к общению с богами. Установленный порядок оставался нерушимым ещё более двухсот лет, пока один из фараонов не влюбился однажды в госпожу Храма Рен и не взял её в жёны. Тогда-то и появился титул Охранницы. Верховная жрица по-прежнему сама выбирала себе воспитанницу, но не оставляла её при себе, а отдавала в лучшие храмы, дабы девочку научили там воинскому искусству и всему, что должна знать будущая принцесса. Подросшая девушка представлялась фараону, и он был волен решать, взять ли её в жёны или отдать ей в распоряжение Храм Рен...
-Так, значит, я могу не выходить замуж за фараона? - просияла принцесса.
-Нет, нет и ещё раз нет, моя прекрасная принцесса! - Пиопи, утопая в песке, уже ковылял ближе. - Ваша матушка, хеттская царевна Бентреш, была отдана за упокоившегося фараона из чисто дипломатических соображений. С хеттским царём был заключён договор, согласно которому, дабы нерушимы были узы между двумя великими государствами, хеттская кровь должна присутствовать в жилах династии!
-Тебя что, больше ничего не интересует, кроме замужества? - хмуро уточнил Эхшен, неслышно возникая. Принцесса посмотрела на него изумлённо, как будто впервые видела, и часто заморгала. Кти нашарила слегка подрагивающую руку Неджем и сжала её в своей.
-Не бойся ничего, принцесса... Как бы ни был человек слаб или силён, он сам волен выбирать свою судьбу...
-Только не я! Разве ты не понимаешь, что за меня уже всё решено? - широко раскрытые глаза Неджем блестели двумя яркими звёздами. Быстро задышав, она беспомощно оглянулась, будто искала защиты. Хаби возник незаметно, казалось - проник сквозь пламя, подобно заплутавшей Ка погибшего в пустыне путника.
-Может, тогда тебе не стоило спрашивать? - неожиданно низко раздался голос верного меджая.
-Тогда я бы не узнала правду... - одними губами откликнулась принцесса, отгораживаясь ресницами от участливых лиц, нависших над ней со всех сторон. Ужасное осознание собственного предназначения внезапно не дало ни толики облегчения, лишь повисло тяжёлым булыжником, придавив грудь. Снофру часто твердил, что для маленькой жрицы позволительны проявления слабости. Наставника надо слушаться, ему надо верить безоговорочно, но... Ах, снова это "но"! Она больше не была девочкой, только что вышедшей за стены храма в Бубастисе - за пределы своего крошечного, такого безопасного и родного мира! И эти змеи, эти проклятые змеи - это всего лишь её страхи, её сомнения, её чаяния, которые теперь выползли, просочились из кошмарных снов отсутствовавшего детства будущей супруги фараона!
Неджем захотелось убежать, спрятаться от сочувствующих взглядов, съёжиться в незаметный комочек в объятиях верного меджая, такого близкого и знакомого, единственное существо - мостик между ней и прошлым в счастливом неведении... Охранница, так вот откуда это слово! Она забрала меня всю себе, не оставила даже маленького кусочка, куда могло бы уместиться последнее спасительное чувство...
-Ай, верблюды! - вскрикнул мальчишка погонщик, тыча пальцем в бесформенные холмики за границей огня.
-Верблюды как верблюды, что им сделается, - махнул рукой Эхшен: ему куда интереснее было наблюдать за переменами, происходившими с маленькой принцессой, узнавшей правду.
-Да не наши верблюды - другие верблюды! Верблюды без горбов! - не на шутку разволновавшийся мальчишка понёс совсем уж какую-то ерунду, а, не добившись отклика в сердцах спутников, подскочил на ноги и принялся скакать на месте, наглядно иллюстрируя то, что имел в виду.
-Тебя что, пустынный дух за пятку укусил, что ты мечешься? - посуровел нубиец.
-Он прав, я слышу, как не меньше сотни копыт волнуют спокойствие песков, - заговорила Кти. Эхшен доверял сказительнице больше собственной тени, тем более что охранник Охранницы (в жизни ещё и не такое случается!) бросил играть с принцессой в гляделки, мигом растеряв весь свой загадочный вид ("тоже мне, герой!"), и кинулся в указанном направлении. Чего толку: клубы песка уже показались над горизонтом и стремительно приближались: способности видеть в ночи, дарованной в золотом городе, бывший страж не лишился, сам настолько привыкнув к этому, что без конца удивлялся беспомощностью спутников.
-Это конный отряд! - возвращаясь, крикнул Хаби.
-О, великий фараон - жив-здрав-невредим! - возопил царский писец, переползая на колени, и принялся стелиться по песку, всякий раз высоко вздымая руки. - Он прослышал о прибытии своей невесты и послал за ней отряд храбрых меджаев, дабы принцесса без опаски проехала оставшуюся часть пути! Да осветит Ра своими лучами его жизненный путь! Да подаст ему власть незыблемую над Обеими Землями!
-Где он только раньше был, твой фараон! - не слишком вежливо огрызнулся верный меджай. - Какое ему дело до невесты, когда в собственном доме сам Ра не разгребёт, что творится!
-Это действительно меджаи, - опровергла его слова Кти, - но я чувствую в них сомнения и в то же время решимость во что бы то ни стало выполнить приказ...
-Приказ фараона довести его невесту до столицы в целости и сохранности! - наставительно проблеял Пиопи.
-Приказ не оставлять в живых свидетелей, - резанула острым кинжалом по сердцам сказительница.
-Царица! - только и выдохнул Эхшен. Разлившаяся было в воздухе тишина вскипела и зудела под кожей. Лагерь в единый миг стал похож на развороченный ствол с термитами: воины кинулись проверять оружие; мальчишка погонщик поднял верблюдов, подтаскивая их ближе к костру; Кти, усевшись на пятках, поочерёдно развесила в воздухе над головой несколько разноцветных шариков. Выглядели они самым жизнерадостным и невинным образом, но проверять истинность данного утверждения желания не возникло ни у кого. Пиопи, отказываясь верить в свою бесполезность в грядущем сражении (как, впрочем, и в его начало), путался под ногами, то и дело строго интересуясь, не отправиться ли ему навстречу отряду с приветственной речью. Хаби, которому назойливый писец в пылу служебного рвения едва не отдавил ногу, с чувством отправил "царскую макаку" в далёкие дали с таким заковыристым путём, что Пиопи всерьёз задумался, так ли велики его познания в карте государства та-кеметского.