Альфарий: Голова Гидры

1. ПОВЕЛИТЕЛЬ ПЕРВОГО

В Империуме не было большой тайной, что Темные Ангелы собрались над Тигруном III, именно поэтому я направил свой флот туда. Мы вырвались из варпа на краю системы, на достаточном расстоянии, чтобы нас смогли просканировать и определить нашу принадлежность, во избежание ненужного риска столкновения. «Альфа» шел впереди линии, не прятался за ширмой из легких крейсеров, что обычно делали флагманы, ожидая враждебного приема. Я хотел, чтобы Лев мог быть спокоен относительно наших намерений. Хотя наши корабли несомненно принадлежали флоту Легионес Астартес, мой брат был непредсказуем и недоверчив. Более того, я подозревал, что он не особо обрадуется, узнав, что существует еще один легион, о котором он не имел ни малейшего понятия.

Повелитель Первого собрал здесь внушительную армаду военных кораблей, среди которых присутствовали «Непоколебимая Решимость», «Суровое Очищение» и «Копье Истины». Тигрун III был очищен от рангдан, но Темные Ангелы заплатили за это большую цену. Такая же ситуация была на всех фронтах боевых действий. Сейчас мой брат подводил итоги, прежде чем начать следующее наступление, так что это было идеальное время, чтобы вмешаться.

Вскоре наше присутствие было замечено.

— Неопознанные корабли, это «Непоколебимая Решимость» Первого Легиона. Назовите себя.

Флот Темных Ангелов, уже выстроившихся в оборонительное построение на время совета, сейчас перемещался, чтобы взять нас на прицел. Однако не всеми силами: другие потенциальные линии атаки были по-прежнему прикрыты. Нельзя было обвинить Льва в том, что он мгновенно заглотил очевидную наживку.

Я изучал его формацию, размышляя, как бы я её разрушил, если бы мне это понадобилось. Это была весьма занятная задача, но сейчас я не мог ей уделить достаточно времени.

— «Непоколебимая Решимость», это «Альфа», флагман Двадцатого Легиона, — ответил я по воксу. — Рад встрече, братья.

Вот и всё. Мы объявили о себе своим собратьям легионерам, можно считать, что и всей галактике. Жребий брошен, теперь посмотрим, что выпадет.

— Какова ваша цель.

Я подавил смешок. Темные Ангелы обнаружили боевой флот Астартес из ранее неизвестного легиона, вышедший из имматериума, и не выказал удивления, не произнес слов приветствия или чего-либо еще. Сразу к делу, значит. Казалось, Лев не сомневался в нашей личности, но в намерениях уверен не был.

— Мы приветствуем Повелителя Первого и предлагаем свою помощь в его компании, если он того пожелает, — ответил я. Это будет непросто. Льву придется не по душе любой намек на то, что он ведет себя неподобающе, равно как и на то, что он действительно нуждается в помощи. Однако мне было бы гораздо тяжелее достичь своих целей, если бы Темные Ангелы ясно дали нам понять, что не хотят, чтобы мы находились рядом с ними. Отказ от помощи может казаться глупым поступком и, почти наверняка таковым и является на самом деле, но вовсе не означает, что Лев не сделает этого, если к нему обратиться неправильно.

Иногда мои братья бывают дураками. Я сомневаюсь, что любой, у кого есть братья и сестры, время от времени не думает так же.

Последовала короткая пауза, а затем в воксе раздался новый голос. Я сразу узнал его. Глубокий, но не громоподобный. Яркий, но не мелодичный. Это был мой брат, Лев.

— По чьему поручению вы здесь?

— Наше собственное решение, господин, — ответил я. У меня не было намерения раскрывать свою истинную личность Повелителю Первого, и поэтому я обратился к нему, как любой другой легионер обратился бы к примарху братского легиона. — Если вам будет угодно, то мы бы хотели поговорить с вами лично.

Мой брат сделал паузу, но я почти не сомневался в его окончательно решении. Лев Эль’Джонсон был великим полководцем, и он желал как можно быстрее использовать к своей выгоде это новое развитие событий в Великом Крестовом Походе. Тем не менее, он был воспитан как рыцарь, благородный защитник Калибана от монстров, которые заселили его земли. Он был охотником. Он доверял своим чувствам и хотел лично на нас взглянуть.

— Хорошо. Мы передадим вам тактические данные. Постройте свои корабли соответствующем образом и не пересекайте установленный нами кордон. Вы можете отправить делегацию на одном шаттле.

Вокс отключился. Армиллий Динат повернулся ко мне, на его лице скепсис боролся с весельем.

— Они позволяют себе приказывать нам, как выстраивать наши корабли? Братский легион?

— Лев позволяет себе, — ответил я улыбнувшись. — Он примарх, Армиллий, и, следовательно, воплощение воли Императора, и его легион благословлен тем, что он у них есть.

На мостике раздались смешки. Надо заметить, что это были слегка нервные смешки человеческой команды, но смех был искренним. Среди Легионес Астартес существовало стойкое убеждение, что те легионы, которые воссоединились со своими примархами, являлись в некотором роде более целостными, чем те, которым этого еще не удалось. Темные Ангелы предположили, что между нами есть разница и ошиблись.

— Мне собрать Лернейцев в качестве почетного караула? — спросил Динат. Я покачал головой.

— Нет. Если Лев столкнется с властной фигурой, он ощутит необходимость показать свою собственную власть, хотя он и так примарх. Это сделает его более осторожным. Мы пошлем отряд из десяти человек. Ни специалистов, ни Охотников за головами, ни Лернейцев. Мы идём, чтобы предложить помощь, а не демонстрировать наше великолепие. Кроме того, — добавил я. — Такая демонстрация лишь вызовет подозрения. Как у нас могут быть ветераны, если у нас не было никаких миссий? Все воины должны быть облачены в простые доспехи, украшенные только эмблемами легиона.

— Кто возглавит делегацию, господин? — спросил Динат.

— Конечно же я, — ответил я, улыбнувшись.

Это был риск. Без сомнения, я рисковал. Я уже однажды находился в присутствии Льва, переодетый одним из его воинов, когда Император прибыл на Калибан. Проницательность моего брата была острее бритвы. Идти к нему, говорить от имени моего легиона… Все это давало ему хорошую возможность меня изучить. Существовала вероятность, что он поймет мою истинную личность независимо от того, буду ли я прикрываться своим даром или нет. Возможно, было бы более благоразумно позволить другому пойти вместо меня.

Тут, возможно, взыграла моя гордость. Мне хотелось посмотреть брату в лицо и узнать, смогу ли я его обмануть. Кроме того, я не хотел, чтобы самым первым взаимодействием моего легиона с другими занимался кто-то другой: не потому, что я не доверял способностям своих подчиненных, а просто потому, что хотел, чтобы эта возможность была моей. В конце концов, я ждал этого достаточно долго.

Однако, практические соображения тоже имели место. Все же, мы не просто так предлагали Темным Ангелам помощь. У нас были свои собственные планы и этот факт нужно было скрыть от одного из самых проницательных существ в галактике, а я, в свою очередь, являлся одним из самых талантливых лжецов, из когда-либо рожденных. Пришло время проверить, достаточно ли я хорош.

«Грозовая птица» вырвалась в пустоту, двигатели раскалились, и мы стрелой понеслись прочь от нашего собственного флота — теперь рассредоточенного по схеме, установленной для нас Львом, — к внушительным твердыням боевых кораблей Темных Ангелов. Я открыл вокс с пилотами.

— Не нужно спешить. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь подумал, что мы их атакуем.

— Господин, даже Псы Войны не стали бы нападать на «Непоколебимую Решимость» одной «Грозовой Птицей», — ответил один из них. Но, пока мы смеялись, они все равно немного сбросили скорость.

Несмотря на то, что я сказал Динату, что не желаю видеть никакой атрибутики, указывавшей бы на ранги или знаков старшинства на наших боевых доспехах, я окружил себя одними из лучших: Скорр и его команда Охотников за головами, Инго Пек и Тиас Херцог, и еще два капитана: Шид Ранко и Силоний Кел. Тем не менее, мы все были облачены в силовую броню модели Марк IV, которая выглядела настолько же свежей, как и в тот день, когда ее изготовили. Наше оружие блестело, а знаки отличия не были потерты. Мы воплощали собой десятерых свежих легионеров, не участвовавших в боевых действиях. Я обдумал это и пришел к выводу, что это даст нам наилучшие шансы на успех нашей миссии, в отличие от раскрытия факта участия во многих тайных операциях. Я сомневался, что мой брат отнесется к такому благосклонно.

Наши пилоты завели шаттл в ангар, который нам назначили, и осторожно посадили «Грозовую Птицу» на палубу. Трап опустился, и мы вдесятером бодро зашагали по нему двумя колоннами по пять человек. Дождавшись приземления «Грозовой Птицы», к нам шагнула группа Темных Ангелов без шлемов, облаченных в черные доспехи и светлые робы, так излюбленные их легионом. Впереди них стоял астартес, чьи тёмные пластины доспеха была частично выкрашены в белый цвет, и несли на себе знаки различия командира Крыла Смерти, элиты Темных Ангелов. Мы остановились и поприветствовали их, приложив сжатые кулаки к нагрудникам.

— Добро пожаловать на борт, братья, — произнес их предводитель. Его взгляд скользнул по нам, и я увидел, как он пытается нас различить. — Я Олгин. Прошу вас, вы можете снять свои шлемы.

Я улыбнулся. Я знал Олгина — уроженец Терры, он возможно, даже принимал участие в том историческом первом сражении за Львиными Вратами. Меня немного позабавило не только воспоминание о том, как я бок о бок сражался с легионом Льва еще до того, как они узнали о его существовании, но и мысль о том, что если Олгина смущало наше единообразие, то через несколько секунд ничего кардинально не изменится. Однако я скрыл свою улыбку. Олгин имел репутацию проницательного человека, и я не хотел, чтобы мое веселье расценили как насмешку.

Я поднял руки к шлему, и мои воины последовали моему примеру. Щелкнуло десять застежек на шеях, десять шлемов были сняты, и Олгин теперь взирал на десяток лиц. Одинаковых было чуть меньше десяти. Отилон Скорр имел свои черты лица, как и Дерций, и Шида Ранко, но Эйтан, Хаймор, Джа-Тена, Инго Пек, Силоний Кел и Тиас Херцог имели мои черты лица. По крайней мере настолько близкие, насколько это было возможно.

Олгин на мгновение поджал губы, но никак не прокомментировал наше сходство. Он посмотрел на меня.

— Ты назовешь свое имя?

— Я Альфарий, — ответил я, наклонив голову.

— Ты говоришь от имени Двадцатого Легиона, Альфарий?

— В данной ситуации, да.

Я был уверен, что Олгин не совсем понимал, как расценивать этот ответ, но он не стал задавать дополнительных вопросов. Для легиона было вполне естественно иметь дипломата, который бы поддерживал связь с другими имперскими силами (именно на такую должность я и назначил Отилона Скорра), в то время как другой воин командовал во время боевых действий. До тех пор, пока все заинтересованные стороны находятся в согласии, проблем не возникает.

— Прошу вас, следуйте за нами, — Олгин повернулся вместе со своим почетным караулом и направился к большим лифтам, установленным в дальней стороне ангара. Мы последовали за ними, наши болтеры были прикреплены к бедрам, а руки пусты. Я задержался на мгновение, чтобы глубоко вдохнуть и выдохнуть запах «Непоколебимой Решимости». Корабль пах так же, как и «Альфа», сходств было множество: вонь выхлопа «Грозовых Птиц», химический привкус прометия и вездесущий, еле уловимый, запах металла, но в воздухе также чувствовались и другие ноты. Ткань одежд Ангелов, слабый запах мазей и смазочных масел их доспехов, немного отличающийся от тех, что использовали мы, и даже запах их плоти. Если судить, основываясь на сходстве их запахов, все они, за исключением Олгина, были выходцами с Калибана. Меня позабавила мысль о том, что, несмотря на то, что более половины моего отряда имели одинаковые черты лица, мои воины происходили из полудюжины разных миров. Во многих отношениях они были гораздо более разными, чем те Темные Ангелы, за которыми мы следовали.

Нас провели в большой зал для совещаний в середине носовой части судна, который был оборудован как военная комната. Я отметил это решение, когда мы вошли. Лев мог принять нас где угодно, и я был уверен, что у него был по крайней мере один зал, обставленный как официальная приемная. Его решение встретится с нами здесь говорило об образе, который он хотел создать для нового легиона, а именно, что он являлся в первую очередь боевым командиром, и что мы его отвлекаем. Я подозревал, что оба эти впечатления должны были создаться для того, чтобы поставить нас в неловкое положение.

Хоруса почитают как дипломата, и не без оснований, потому что он может быть обаятельным и убедительным, когда того захочет. Однако не стоит считать, что Лев лишен тонкости в этом вопросе, ибо он тоже может выстраивать взаимодействие с окружающими с изяществом. Просто Повелитель Первого меньше заботился о том, чтобы его все любили.

Я с первого взгляда распознал информацию на гололитах и дисплеях, сделав это быстрее, чем смог бы любой из моих спутников. На них были изображены первые этапы компании и диспозиция войск, которые, насколько я знал, устарели. Да, Лев спланировал это со своей обычной изощренностью, чтобы у нас создалось впечатление активного военного зала, и в то же время мы не смогли бы узнать ничего ценного о силе или расположении его войск.

У меня было всего мгновение, чтобы увидеть все это, впрочем, как и было задумано, а затем примарх повернулся, чтобы поприветствовать нас.

Лев Эль’Джонсон, Повелитель Первого, почти не изменился с тех пор, как я впервые увидел его. Высокий, с благородным лицом и длинными светлыми волосами, ниспадавшими ему на плечи. Теперь у него была короткая светлая щетина на подбородке и щеках, но, если не считать его роста, он все еще выглядел как юноша, еще не достигший зрелого возраста. Если не считать его глаз, холодных и насмешливых, которые были намного старше, чем остальная часть лица. Они сосредоточились на мне с бесстрастной мощностью ауспекса прицела, и я сразу же ощутил, как изменяющие силы моего дара подвергаются проверке.

— Альфарий из Двадцатого Легиона, — произнес он. Это не было ни утверждением, ни приветствием, ни вопросом. Это был первый ход — то как я отвечу дало бы ему больше информации, с помощью которой он сможет оценить меня.

— Альфа Легиона, господин, — ответил я с поклоном. Одна из его бровей дернулась. Казалось, что небольшая поправка была не тем результатом, которого он ожидал.

— Альфарий из Альфа Легиона, — сказал он. — «Альфа» — древний терранский термин, означающий «первый» или «первоначальный». Ты осознаешь, что говоришь с Повелителем Первого?

— Да, господин, — подтвердил я.

— Ваш легион, без сомнения, последний.

— Возможно, последний, кто начал действовать, — спокойно сказал я. — Достаточно скоро мы надеемся доказать свою состоятельность.

— Хм, — невнятно проворчал Лев. — Кто ты, Альфарий? Какое у тебя звание?

— Я один из многих, — ответил я ему и заметил, как его глаза на мгновение обратились к Пеку, Херцогу, Эйтану, а затем снова ко мне. — Здесь, я говорю от имени легиона.

Среди присутствующих Темных Ангелов послышалось какое-то бормотание, на них мои слова явно не произвели впечатления. Повелитель Первого же просто изучал меня. Я встретился с ним взглядом, пытаясь сыграть роль легионера, гордящегося своим происхождением, но стоящего лицом к лицу с сыном Императора. Что было нелегко, потому что я чувствовал зов его естества к моему. Мы были двумя исключительными существами, более великими, чем все окружающие нас, и, хотя я не мог по-настоящему сказать, что Лев мне нравился, я видел в нем гораздо больше сходства с самим собой, чем, скажем, в Дорне или Фулгриме. Я снова ощутил жгучее желание отбросить притворство, поприветствовать своего брата и обсудить с ним все вопросы открыто, как с равным.

Я подавил позыв. Не для того я действовал так осторожно до этого момента, чтобы просто отказаться от всех своих планов, просто ощутив братские узы.

— Хорошо, — произнес Лев через пару мгновений. — Альфа Легион не воссоединился со своих примархом, не так ли?

— Нет, господин, — ответил я. Чистая правда — мой легион не воссоединялся со своим примархом, я был с ними с самого начала.

— Так что же привело тебя сюда с вашим предложением помощи? — спросил Лев. Он прислонился спиной к когитатору, скрестив руки на груди.

— Мы только сейчас смогли выступить против врагов Империума, — ответил я. — Мы знаем, что рангдане яростные враги, хотя сами с ними не сталкивались. Как еще можно лучше послужить Империуму, чем не помогая защищать и возвращать принадлежащие Ему миру, и как еще лучше проявить себя, чем не сражаясь с врагом бок о бок с Ангелами Калибана?

— Император не посылал тебя ко мне? — спросил Лев. — Малкадор?

— Нет, господин, — покачал я головой. Это тоже было правдой, так как я не просил согласия ни у одного из них. Мне показалось, что я понимаю линию допроса Льва: он не хотел, чтобы ему помогали по приказу нашего отца или Сигиллита, из-за того, что он терпел неудачу. Его эго с большей готовностью примет новую силу, желающую сражаться вместе с ним из-за его репутации. Кроме того, поскольку я сообщил, что мой легион искал славы в столкновении с рангданами, это подразумевало, что его присутствие здесь само по себе было достойно этой славы.

— Это жесткая компания, — сказал он. — И неблагодарная. Зачем начинать свою историю здесь, Альфа Легион? Почему бы не отправиться к непокоренным звездам и не проложить свой собственный путь?

Я сделал паузу и сделал вид, что оглядываю военный зал и собравшихся командиров.

— Разрешите говорить прямо, господин?

Лев еще раз внимательно посмотрел на меня.

— Ты не мой легионер, чтобы я наказывал тебя за то, что ты говоришь не в свою очередь. Если ты не намерен каким-либо образом запятнать честь моего легиона, то что ты можешь сказать такого, что могло бы вызвать моё порицание?

Я подождал еще, и Лев махнул рукой, облаченной в перчатку.

— Согласно тем условиям, о которых я уже упоминал, у тебя есть разрешение.

Ах, брат. Я знал, что ты не сможешь устоять перед своим любопытством.

— Мы здесь из-за вопросов, что в долгосрочной перспективе, господин. И понимаем и ценим своё будущее и то, как оно может сложится.

— Меньше говори загадками, Альфарий, — нахмурившись ответил Повелитель Первого.

— Прошу прощения, господин, — улыбнулся я. — Я не был уверен, известны ли вам слухи…

Лев слегка наклонился вперед, его лицо выражало исключительную сосредоточенность.

— Какие слухи?

— Мы — орудия Императора для завоевания галактики и воссоединении человечества, — ответил я. — Само собой, что в какой-то момент, когда придет время, Он назначит командира, который будет действовать вместо Него — Магистра Войны, того, кто возьмет бразды правления завоеваниями так же, как Сигиллит управляет бюрократическим аппаратом.

С моей стороны это были догадки чистой воды. Мой отец не говорил мне ни о чем подобном. Я сам пришел к таким соображениям. Судя по тщательно контролируемому выражению лица Льва, он тоже.

— В самом деле? И слышал ли Альфа Легион что-нибудь о том, кто будет этим командиром?

— Один из его сыновей, что весьма логично, — ответил я. — В конце концов, вы его самые могущественные командиры.

— Он возвысит одного из нас над остальными? — Лев нахмурился. — Ещё не все из нас найдены… Если вообще когда-нибудь отыщутся все. Но пока я не вижу очевидного кандидата.

Я изучал его. Повелитель Первого был не из тех, кого легко было прочитать, даже для меня. У меня были догадки насчет того, кого Лев считает достойным выбором на эту роль. И этот кандидат был сейчас в зале совещаний «Непоколебимой Решимости». Однако ни на его лице, ни в его голосе не было большой уверенности в этом.

Время посмотреть, смогу ли я что-нибудь раскопать.

— Слухи, что мы слышали, — осторожно начал я. — наводят на мысль о Повелителе Ультрамара.

— Жиллиман? — спросил Лев, заметно вздрогнув, и на его лице появилось выражение недоверия. — Что привело к такому выводу?

— Он непоколебим и успешен, — ответил я. — Ультрамарины много завоевали, захватили огромную область галактики и успешно ввели её в Империум. Более того, милорд, с учетом того, что ваши личные силы сражаются здесь против рангдан, а лорд Жиллиман сталкивается с менее серьезным сопротивлением, его завоевания растут и затмевают ваши.

— А мои собственные завоевания зашли в тупик, поскольку я возвращаю миры, уже находящиеся в границах Империума, — прорычал Лев. — Нудная работа, больше подходящая для громил вроде Железных Воинов или Гвардии Смерти.

Вот оно. Лев Эль’Джонсон желал славы и признания, он хотел быть в авангарде. Гордость и долг удерживали его здесь, а вовсе не преданность благу Империума в целом.

— Манера лорда Жиллимана вести войну принесла ему успех, но мы не одобряем её, — продолжил я. Это тоже было правдой. — Будучи молодым легионом, мы бы не хотели, чтобы на наше развитие повлияла его рука.

И снова правда. Всегда добавляйте в свою ложь как можно больше правды.

— Если ускорить вашу победу здесь, возможно это восстановит ваше превосходство среди сыновей Императора. Если мантия Воителя затем перейдет к вам, мы будем более уверены в своем будущем.

Опять правда. Гибкие, динамичные подходы Льва к войне привлекали меня гораздо больше, чем жесткая ортодоксальность Жиллимана. Я смешивал лесть с личным интересом, но личный интерес был в приоритете. Повелителя Первого нужно было убедить, что у моего легиона есть весьма веская причина предлагать этот союз, иначе он заподозрит что им манипулируют, и это может закончится самым неприятным образом.

Лев не двигался и не произносил ни слова. Вместо этого он пристально сверлил меня тяжелым взглядом, который я выдерживал именно так, как считал лучшим, учитывая наши предполагаемые различия в положении. Но этот пристальный взгляд моего брата вынудил меня усомниться в эффективности моего дара. Неужто он видел меня насквозь? Знал ли он о моей истинной природе, играл ли со мной в свою собственную игру? До сих пор у меня были лишь самое краткие пересечения с моими братьями, и именно по этой причине. Дух Льва был подобен свече рядом с бушующим огнем нашего отца, но все же он был мне ровней во многих отношениях и, несомненно, превосходил меня в некоторых аспектах, так же как я, в свою очередь, превосходил его в других. Общаться с компанией собственных воинов и стоять лицом к лицу с братом, созданным с помощью той же генетической технологии, что и я — две совершенно разные вещи.

Наконец, Повелитель Первого кивнул.

— Хорошо. Я принимаю ваше предложение. Настоящим Альфа Легион теперь считается частью Третей Рангданской войны. Мне потребуется полная информация о ваших возможностях, личном составе и ситуации со снабжением.

— Вы все получите, господин, — ответил я с еще одним поклоном.

— Вы перейдете под моё общее командование, — продолжил Лев. — Но вам будут назначены свои собственные зоны боевых действий, где вы будете действовать как сочтете нужными. Не подведи меня.

— Не подведем, — ответил я, выпрямляясь. Мой брат не доверил моему легиону сразу вступить в бой рядом с ними, так как он не знал, как мы отреагируем на жестокость рангданской угрозы. Я понимал его сомнения: союзники, на которых нельзя положиться, иногда хуже, чем их полное отсутствие. Нас сначала назначат на периферийные театры военных действий, где неудача не приведет к тому, что Темные Ангелы окажутся отрезаны или захвачены врасплох с тылу.

Меня это устраивало. Я был абсолютно уверен, что мой легион превзойдет ожидания Льва и более чем оправдает их.

— Разрешите удалиться, господин?

Разрешение получено. Он отпустил нас взмахом руки и вернулся к своей устаревшей тактической информации, как будто мы более не представляли для него никакого интереса. Еще одна уловка, чтобы посмотреть на нашу реакцию.

Мы отреагировали, развернувшись и покинув комнату, без каких-либо признаков того, что нас это задело. Придет время, и Альфа Легион потребует уважения от своих братьев. В отличие от некоторых других легионов, мои воины могли проглотить свою гордость во имя более великой цели.

Олгин и его почетный караул сопроводили нас обратно к нашей «Грозовой Птице». Прежде чем мы погрузились, он протянул мне свою перчатку, и я сжал ее за предплечье в воинском приветствии.

— Рад встрече, Альфарий, — сказал он мне. — Я с нетерпением жду возможности увидеть, на что способен ваш легион.

— Приятно познакомится, лорд Олгин, — ответил я с искренней улыбкой. — Я тоже этого жду.

Армиллий Динат ждал нас в ангаре «Альфы», и зашагал рядом со мной, когда я направился прочь от «Грозовой Птицы».

— Лев хочет получить полную опись наших возможностей, — сообщил я Динату. — Он должен получить ее, с информацией о тех ресурсах, о которых мы готовы ему сообщить.

— Принято, господин, — ответил Динат.

— Я хочу, чтобы легион был готов выполнить приказы моего брата, которым мы должны подчиниться, если только они безусловно не приведут к неприемлемым потерям, — продолжил я. — Подстройте наш боевой стиль так, чтобы он наилучшим образом дополнял стиль Темных Ангелов, насколько это возможно.

— Это не будет слишком сложно, — заметил Динат. — Они мобильны и изменчивы, это намного лучше, чем пытаться подражать Железным Воинам.

— Пек, — позвал я, и Инго Пек ускорил шаг, чтобы подойти ко мне.

— Да, господин?

— Поздравляю с повышением, — сообщил я ему с улыбкой.

— Господин?

— С этого момента ты — Альфарий.

Может показаться безответственным с моей стороны сеять недоверие и раздор между моими братьями, но поверьте мне, такие вещи едва ли нуждались в моей помощи. Хорус при первой встрече счел Русса обычным невоспитанным дикарем. Самому Руссу особо никто из братьев не нравился. И если перечислить только тех, кого он особенно не любил, все равно получится примерно половина из нас. Зная, что он сражался на дуэлях как против Ангрона, так и против Льва, и то, что Лоргару пришлось отговаривать его от того, чтобы он не вцепился в горло Магнусу, можно получить представление о его характере.

Лев, со своей стороны, считает, что он лучше всех нас. Лоргар такой же, но больше из-за любви, которую он питает к нашему отцу, чем из-за гордости за свои боевые навыки. Пертурабо ненавидит Рогала, и это в общем-то взаимно. Мало кто по-настоящему доверяет Хану, Мортарион воплощение суровости, Ангрона большинство моих братьев жалеют или считают его опасным (или же то и другое одновременно). Феррус высокомерен, Фулгрим еще хуже, а Жиллиман имеет склонность задирать других из-за своей веры в то, что он не только постиг всю проблематику ведения войны, но и может перенести ее на бумагу. Никто из нас не любит Кёрза и он, похоже, презирает нас всех, вместе со своим собственным легионом.

Магнус слишком болезненно относится к использованию магии своим легионом в прошлом. Магия сама по себе все еще является некоей разделяющей линией, что пролегла между некоторыми моими братьями извивающейся змеёй, ждущей своего часа.

Вот о Кораксе, мало кто может сказать что-либо хорошее или плохое. Как он неуловим в бою, так же неуловима и сама его личность. Вулкан и Сангвиний, должен сказать, несут в себе отголоски благородства нашего отца. Особенно Сангвиний. Он, пожалуй, самый чистый и любимый из нас.

Предположительно, Хорус — первая и почти наверняка самая яркая звезда из всех нас, но, несмотря на то, что мы все признаем его стратегический гений и восхищаемся его мудростью и дипломатией, есть точки недовольства. Он считается любимцем нашего отца, особенно теми, кто считает, что эта честь, возможно, должна принадлежать им. А это не приведет ни к чему хорошему.

Иногда я задаюсь вопросом, не поступил ли я неверно, позволив ему взвалить на себя бремя первенства, но сделав свой выбор, я взял на себя свое собственное бремя.

2. БАР’САВОР

Я изучал гололитическую карту Бар’Савора, показывающую планету в том виде, в каком она находилась под властью Империума. Большая часть данных теперь была неактуальна — информация о населении, инфраструктуре и прочем. Но, если наступление рангдан не изменило ландшафт мира, то имеющихся данных должно оказаться достаточно для моих целей.

— Знакомый вид? — спросил я.

— Конечно, — ответила Ани Незра и побледнела. — Я имею в виду «конечно, повелитель». Я хотела сказать…

Я усмехнулся.

— В Империуме много миров, от процветающих технологических центров до примитивных планет, жители которых воспринимают Императора не иначе как солнце на своем небосводе. Я не знал, приходилось ли вам видеть гололиты своего мира, снятого с орбиты. А еще, — добавил я. — Будет хорошо, если вы всегда будете помнить о необходимости почтительного обращения к любому из членов моего легиона.

— Я видела его раньше, повелитель, — ответила Ани. И она, и её жена теперь были служащими легиона, как станет и их дочь, когда подрастет. Эту возможность я предоставил им на Вольде Бета.

Не все мои братья поступили бы также, но я ненавижу расточительство. Я не мог отпустить этих людей на свободу, зная, что они меня видели, и у меня не было возможности самостоятельно стереть их воспоминания. Я не поддерживал идею, чтобы, сдерживая боль, это попытался сделать Гакул — существовал риск, что он мог причинит вред им или даже себе; а все мои остальные псайкеры находились с флотом. В результате я дал Ани и Сев шанс служить XX легиону и покинуть бурлящий котел, в который превратился Прайм Сити. Они им воспользовались.

Я поступаю так, как должно, независимо от морали. Иногда эти решения стоят жизней. Жизней, которые можно считать невиновными. И продолжают приносить жертвы в дальнейшем. Но более важно, что я считаю нужным обеспечить такое положение вещей, чтобы количество жертв было минимально и не превышало обоснованную необходимость. Кроме того, Ани и Сев были весьма находчивы, жизнерадостны и преданы друг другу и своей дочери. Ценные качества, которые можно использовать на службе моего легиона.

Естественно, я не мог гарантировать им полную безопасность — нигде в галактике не существовало такого места. Однако для многих смертных возможность находится за броней линкора класса «Глориана» в окружении воинов Легионес Астартес настолько была близка к этой концепции безопасности, насколько это вообще возможно.

— Покажи мне, откуда тебя эвакуировали, — приказал я ей, и она наклонилась вперед, к гололиту, увеличив один из крупнейших южных континентов. Названия роем проносились мимо по мере увеличения карты, а затем я увидел огромное скопление жилых блоков и мануфакторий, сосредоточенных вокруг космического порта.

— Тут, — произнесла она, указывая на космопорт слегка дрожащим пальцем.

— Город назывался Гидана? — спросил я, и она кивнула. Хорошо.

— Спасибо тебе за помощь, Ани. Ты можешь возвращаться к своим обязанностям.

— Благодарю вас, повелитель, — она поклонилась и повернулась, чтобы уйти, но остановилась. — Господин Альфарий?

— Да?

— Я знаю, что у вас есть свои причины для посещения моего родного мира, — начала Ани, ее голос немного дрожал. — Причины, которые гораздо важнее, чем любая моя проблема, но…

— Продолжай, — подбодрил я её.

— Повелитель, эти существа убивали моих знакомых. Пока мы бежали, я видела, как они убивали моих вопящих от ужаса друзей, как пожирали их… Меня бы немного утешило, если бы я знала, что легион обрушит некоторое подобие этого страха и страданий на тех, кто это учинил.

— Возможно, ксеносов больше нет в этом мире, — ответил я. — Возможно, они двинулись дальше. По правде говоря, я надеюсь, что так оно и есть, потому что это значительно облегчит мне мою миссию. Если это так, то можешь утешиться тем, что рангдане сейчас под ударом нового имперского наступления, организованного моим легионом совместно с Темными Ангелами. Мы истребим их.

Она сокрушенно кивнула.

— Если они все ещё оскверняют этот мир, то маловероятно, что мы сможем достичь нашей цели, не вступив с ними в бой, — продолжил я. — И, если это случится, знай, я не проявлю милосердия.

Ани снова кивнула, на этот раз более решительно.

— Благодарю вас, повелитель.

Я подождал, пока она покинет комнату, а затем открыл вокс-канал с отсеком навигаторов.

— Господин Арахм, не могли бы вы сориентировать меня по времени?

Последовала пауза, а затем мне ответил голос Арахма Бробатиса, навигатора «Беты».

— По моим оценкам, не более чем два часа стандартного корабельного времени, повелитель Альфарий. Течения варпа стабильны, и я не вижу никаких надвигающихся проблем.

— Благодарю, — я отключил вокс, вместо того чтобы продолжить разговор. Стабильны ли течения варпа или нет, Арахму лучше было сосредоточится на своей работе, а не на беседах со мной. Я связался с мостиком.

— Чем могу служить, повелитель? — спросил капитан Эвередд. Он являлся капитаном корабля с момента его постройки и теперь уже был больше машиной, неразрывно связанным со своим командным троном, нежели человеком.

— Лорд Арахм сообщил мне, что мы выйдем из варпа примерно через два часа, — сказал я, выделяя на гололите область, которую показала мне Ани. — Я думаю вам не нужно напоминать, что мы можем столкнуться с враждебно настроенными силами. Я передаю вам координаты, выбранные мной как наиболее благоприятное место для высадки наземной группы.

— Принято, повелитель. Мы доставим вас туда.

Я переключил вокс, чтобы меня слышал весь корабль.

— Это Альфарий. «Бета» будет на позиции через час, к этому времени все наземные группы должны быть готовы к развертыванию.

Я выключил гололит. Пришло время подготовиться самому.

Мы стояли на телепортационной палубе, облаченные в доспехи. Со мной было четверо Охотников за головами из отряда Скорра, а также Акил Гакул. Апотекарии легиона вытащили шрапнель из его позвоночника, как только мы вернулись с Вольды Бета. Сам Скорр остался с остальной частью флота, чтобы приступить к своим обязанностям в качестве консула, поэтому в этой миссии я буду выступать в качестве командира Охотников за головами. Инго Пек принял на себя мантию «Альфария», однако эмиссаров для взаимодействия с нашим братским легионом нам понадобится больше, так что Скорр станет одним из них.

Хотя я полностью доверял собранной команде, я не оставил нас без прикрытия. Две «Грозовые Птицы» стояли снаряженные в одном из ангаров «Беты», готовые развернуть целую роту астартес на поверхности. Тяжелые транспортники в свою очередь были подготовлены для перемещения бронетехники. Мы были здесь не для того, чтобы отбить планету у рангдан, (если они все еще её удерживали), а для того, чтобы нанести точечный удар, который позволит нам эвакуировать моего брата, при условии, что мы сможем определить его местоположение.

Кроме того, пять Лернейских Терминаторов стояли рядом с ними, возвышаясь в своей массивной тактической дредноутской броне. Канаан Терзатель носил на наручах трехзвенную цепь. Остальные — Тронин, Лакеран, Н’Хай и Таравала — тоже украсили свои доспехи цепями, таким образом, что только посвященный мог понять их значение. Большинство посторонних, ищущих смысл в отметках моего легиона, сочли бы их слишком запутанными для понимания, слишком персонализированными, и не заметили бы мелких деталей, которые, на взгляд Альфа Легиона, четко указывали, что имеет смысл, а что — нет.

Завопили тревожные сирены. «Бета» вот-вот должна была выйти из имматериума обратно в реальное пространство, что всегда сопровождалось уникальными и почти всегда неприятными ощущениями. Я собрался с духом точно так же, как это сделали воины, окружавшие меня и члены команды корабля. Даже генетически модифицированные примархи не могли избежать сбивающих с толку ощущений, вызванных переходом.

Корабль содрогнулся. На мгновение, всего лишь на мгновение, мне показалось, что я услышал тот же звук скрежещущих, постукивающих когтей, который преследовал меня с первого дня, как я осознал себя. Затем мы оказались в пустоте космоса, и все стало как прежде.

Возможно, это было обусловлено тем, что я намеривался отправиться на поиски своего брата или, может быть, просто увидел мимолетное беспокойство на лицах нескольких Охотников за головами, и учитывая то, что некоторые из них были похожи на меня, я как будто посмотрел в зеркало. Какова бы ни была причина, я заговорил, как только стихла тревога.

— Кто-нибудь еще что-то слышал?

Кто-то кивнул, другие покачали головами.

— Я слышал голос матери, — задумчиво произнес Дерций.

— А я не помню свою мать, — сказал ему Канаан голосом, искаженным динамиками шлема.

— Я тоже, — ответил Дерций. — Но я каким-то образом понял, что это был ее голос.

Сигнал тревоги, который замолчал всего несколько секунд назад, снова завыл, но на этот раз настойчивее. Это была общая тревога, указывающая на прямую угрозу кораблю. Я уже отдавал приказ быть всем в боевой готовности, поэтому капитан Эвередд не стал бы подавать сигнал просто для того, чтобы экипаж прибыл на свои посты.

Я снова связался с мостиком.

— Капитан, доложите, пожалуйста.

— Мы успешно вышли в точке Мандевилля в системе, — ответил Эвередд. Его голос был напряженным, но сдержанным. — Мы здесь не одни, повелитель. Мы совершаем маневр уклонения, но вскоре нас затянут в бой. Я прокладываю наилучший маршрут до планеты, учитывая присутствия врагов.

— Значит рангдане еще не покинули свой трофей, — ответил я, мрачно кивнув.

— Я не могу подтвердить это, повелитель, но я изучил имеющуюся у нас информацию об этой ксенозаразе. Это что-то иное. Не то, с чем мы должны были здесь столкнуться.

— Это не рангда? — спросил я нахмурившись. Члены моей команды посмотрели на меня, встревоженные внезапной новостью. — Тогда что это за враг?

— Не могу сказать, повелитель, — ответил Эвередд, в его голосе слышался тонкий намек на разочарование. — Честно сказать, мы едва можем получить показания с датчиков, но то, что нам удалось выяснить, не похоже ни на что, виденное мной ранее.

Я выдержал паузу, обдумывая наши варианты. Мы были готовы к рангданам, во всяком случае, насколько это было возможно. Неизвестный враг, с неизвестной силой и природой, был совершенно иным развитием событием. Это требовало большей осторожности. Я не был одним из моих безрассудных братьев, которые ради победы сломя голову бросались в водоворот и полагались на свою собственную стойкость и стойкость своего легиона. Но, насколько я знал, где-то на Бар’Саворе был ещё один мой брат, у которого не было своего легиона. Я не хотел сразу призывать к отступлению.

— Принято. Держите меня в курсе дела. Мы продолжаем действовать по первоначальному плану.

Голос, который ответил мне, не принадлежал капитану Эвередду. Вместо этого по воксу раздался голос Ингрин Севан.

— Повелитель, я на мостике и вижу показания ауспекса. Капитан прав, это не рангдане. Я думаю, мы имеем дело со слогтами.

— Слогты? — переспросил я, удивленно моргнув.

Червелюди. Повелители Падали. В Империуме было крайне мало информации об этих омерзительных ксеносах, однако мало кто так хорошо умеет собирать информацию, как специалисты моего легиона. Мы воссоздали образы многих противников или потенциальных жертв. Портрет врага, собранный из фрагментов, обнаруженных другими. Слогты были одними из тех, с кем я не особо желал столкнуться.

Я знаю, что человечеству суждено править галактикой и мой отец учит, что разумные виды ксеносов представляют собой чрезмерную угрозу благополучию нашего вида. Некоторых из них можно легко искоренить. За некоторыми нужно наблюдать с осторожностью, по крайней мере сейчас, до тех пор, пока они неизбежно не продемонстрируют свою враждебность или пока не будут устранены другие, более насущные угрозы. Некоторые из них обладают технологиями, превосходящими наши собственные, и которые при достаточно рассудительном и аккуратном подходе, после того, как их создатели будут уничтожены, возможно, будут использованы для развития нашего вида. С некоторыми, такими как эльдари, можно даже взаимодействовать или торговать, хотя такие попытки в лучшем случае безрассудны, а в худшем тянут на предательство. Другие, вроде орков или рангдан, просто яростные и непримиримые противники, которые обескровливают нас за каждую понесенную ими жертву.

Я довольно рационален, но то, что я знаю о слогтах, вызывает у меня отвращение на самом глубинном уровне. Они пожиратели мертвых, а каждая из их разнообразных форм, о которых сообщают скудные источники, еще более кошмарна, чем предыдущая. Для меня не являлось большим сюрпризом, что они были способны на перемещения в космосе, поскольку их видели в различных, достаточно удаленных друг от друга местах, но мы почти ничего не знали о природе и вооружение их судов.

Похоже «Бета» вот-вот должна была всё это выяснить.

— Вы можете получить какие-либо показания с поверхности? — спросил я. — Есть информация об их присутствии или численности на планете?

Вполне логично, что те, кто питался мертвецами, следовали за крупными наступлениями рангдан. Неужели слогты изгнали рангдан от их добычи, чтобы покормиться? Был ли у них какой-либо способ направлять этот порочный вид к самым богатым кормовым угодьям, а затем этим пользоваться? Или они более походили на стервятников древней Терры, и просто собирались у оставленных жертв более смертоносных хищников, чтобы обглодать кости?

«Бета» затряслась — ее двигатели напряглись, заставляя нас выписывать в пустоте космоса маневр уклонения. Через несколько секунд она снова содрогнулась, но это уже была менее размеренная вибрация. Мы попали под обстрел.

— Севан, что представляет из себя их оружие? — спросил я. Это был первый раз, когда мой легион столкнулся с этими существами напрямую. А поскольку оружие пустотных кораблей обычно походит на оружие, которое носят отдельные особи, то любая информация о нем может иметь решающее значение и дать нам преимущество.

— Похоже, это какая-то из форм энергетического оружия, — последовал ответ. — Показания незнакомы, но бьет, как огрин на стероидах.

«Бета» снова содрогнулась. Линкоры класса «Глориана» были величайшими из кораблей Империума, если не считать «Фаланги». Наш уже был поврежден — Севан не преувеличивала.

— А что с планетой? — спросил я. Если оружие слогтов было настолько мощным, то большое количество этих тварей на поверхности превращал бы нашу миссию в самоубийственную.

— Признаков перемещения крупных войск не зафиксировано, господин, — ответила Севан. — Но, я понятия не имею, могут ли они быть у такого вида. Также не все имперские сооружения прекратили работу, остались еще несколько электростанций, работающих в штатном режиме под поверхностью планеты, возможно в автоматическом режиме. Это затрудняет получение точной картины того, что именно происходит… — она замолчала, а когда заговорила снова, в её голосе слышалась дрожь возбуждения. — Подождите. Я получаю сигнал бедствия с одной из работающих электростанций. Это примерно в ста двадцати километрах к северу от космопорта, указанного в координатах, которые вы предоставили капитану.

Сто двадцать километров. Немалое расстояние, особенно когда мир разрывают на части злобные ксеносы, а после до него добираются пожиратели трупов. Однако далеко не невозможное, если учесть время между эвакуацией Ани Незры и нашим прибытием. Вполне вероятно, что аварийный маяк был активирован, когда рангдане впервые появились, чтобы обозначить выживших, отчаянно нуждающихся в возвращении имперских сил и спасении. А если у выживших был способ поймать его сигнал, они могли бы стекаться к маяку.

Равновероятно было и то, что слогты тоже засекли сигнал и оставили его на месте в качестве приманки. Риск был оправдан, и я был готов на него пойти.

— Капитан, подведите нас как можно ближе к маячку, — приказал я. — Сообщите мне, как только мы окажемся в пределах досягаемости для телепортации. Приготовить к запуску «Грозовых Птиц».

Корабль снова тряхнуло, и я скорее почувствовал, чем услышал, как в ответ загрохотали наши орудия.

— Не знаю, чем они по нам бьют, повелитель, но оно наносит нам урон, — доложил капитан Эвередд. — Мы здесь в меньшинстве, у нас мало шансов.

— Ты сможешь подвести нас на необходимое расстояние? — спросил я. Я доверял капитану и верил, что он будет честен со мной. Если бы он сказал, что это невозможно, я бы не стал на этом настаивать.

— Так точно, повелитель. Думаю, что смогу, хотя после этого мы будем не в лучшем состоянии.

— Сделай это, — я повернулся к магосу Канитаксу, который терпеливо ждал за пультом управления телепортариума. — Магос, свяжитесь с мостиком для указания новой цели для телепорта — аварийного маяк, работающий на электростанции.

— Принято, — магос Канитакс издал низкое жужжание, включив электронный коммутатор. Затем он повернулся к своим приборам управления и начал манипулировать ими, постукивая и поглаживая своими многосуставчатыми пальцами настолько быстро, что даже я едва мог уловить его действия. — Оперативник Севан предоставила координаты. Вычисляю возможность успешной телепортации.

«Бета» снова содрогнулась. Я кивнул в сторону площадки для телепортации.

— Приготовится.

Мои воины заняли свои позиции выстроившись в круг, а я встал в центре. Корабль все ещё трясло, и я начал беспокоиться. Капитан Эвередд знал своё дело и сообщил бы мне, если бы ситуация изменилась, но всё равно…

— Этим безродным тварям сильно не нравится, что мы здесь, повелитель, — раздался в моем ухе голос Эвередда. — Они выпускают в нас всё, что у них есть. По крайней мере, я всем сердцем надеюсь, что это всё, что у них есть, потому что они наносят нам сильные повреждения.

— Магос! — рявкнул я. — Докладывай!

— Телепортация все еще невозможна, — ответил Канитакс. — Ориентация планеты такова, что нужный пункт назначения в настоящее время недоступен с нашего нынешнего положения и, в любом случае, расстояние слишком велико для приемлемого процента успеха.

— Капитан, сколько времени до того момента, когда нам придется бежать, чтобы спасти корабль?

— Недолго осталось, повелитель, — мрачно ответил Эвередд. — Мы никак не сможем остаться. Нам придется отступить к точке Мандевилля и немедленно совершить переход. Вы будете предоставлены сами себе, пока мы не сможем вернуться с подкреплением.

Это не займет много времени по меркам кампании: мы быстро оказались здесь и Бар’Савор находился не так уж и далеко за линией фронта, по крайней мере, с точки зрения варп-путешествий.

— Когда смогут стартовать «Грозовые Птицы»? — если мы не сможем телепортироваться из-за положения планеты, возможно, мне лучше попытаться совершить атмосферный перелет к месту назначения.

— Не стоит и пытаться, милорд, — ответил Эвередд, отсекая эту надежду. — С учетом плотности огня, который по нам ведется, они будут уничтожены в течении нескольких секунд. Наши щиты и так почти истощены. Ха! Ну, по крайней мере, как минимум одного ублюдка мы заберем с собой!

— Магос? — позвал я его.

— Мы находимся в пределах максимальной теоретической дальности до пункта назначения, но угол нашего сближения все еще делает координаты недостижимыми, — ответил Канитакс.

Я поморщился.

— Капитан, примерный расчет времени.

— Если вы хотите, чтобы «Бета» вернулась в варп, повелитель… пятьдесят секунд.

— Магос, как близко ты можешь нас переместить?

Канитакс повернул голову, чтобы посмотреть на меня или, по крайней мере, направить свои оптические датчики в мою сторону, без какого-либо движения другими частями тела.

— Милорд Альфарий, ваш вопрос настолько расплывчат, что я не могу ответить никаким…

— Значение ошибки в один километр для определения местоположения, девяносто пять процентов вероятности несмертельной материализации, — огрызнулся я. В конце концов, это телепортация. Стопроцентный успех никогда не гарантирован.

Магос передвинул несколько ползунков.

— Двести три километра от цели, господин.

— Вероятность девяносто процентов? — произнес я, стиснув зубы.

— Сто восемьдесят два километра.

— Восемьдесят процентов?

— Сто один, сто два…

Это были не самые приемлемые шансы. Разумнее всего было приказать капитану Эвередду отправиться к точке Мандевилля, добраться до своего флота, а затем вернуться с более многочисленной группой, достаточной по численности и огневой мощи, чтобы очистить этот мир от слогтов, как над планетой, так и с её поверхности. Возможно, мне следовало это сделать ещё в тот момент, когда мы поняли, что враги, с которыми мы столкнулись, были не теми, кого мы ожидали.

Я открыл было рот, чтобы приказать Эвередду отступить, но что-то удержало меня. Мысль о том, что кто-то на поверхности планеты, укрывающийся рядом с активированным аварийным маяком и каким-то образом наблюдающий за небом, видит, как имперский корабль под огнем перемещается к планете, проносясь в верхних слоях атмосферы… А затем поворачивается и сбегает в холод пустоты, не принося никакого спасения… Я представил то отчаяние, которое могло бы вызвать подобное зрелище.

Я не мог так поступить. Только не со своим братом, если он еще жив. Даже если он не знал, что мы пытались что-то сделать, я мог бы, по крайней мере, попытаться связаться с ним. Нам просто нужно было продержаться достаточно долго, чтобы мой легион… наш легион, вернулся за нами.

До сих пор я приспосабливался ко всем вызовам, которые мне бросала враждебная галактика. Я не собирался убегать сейчас.

— Сделайте это с вероятностью восемьдесят процентов, — приказал я Канитаксу. — Сообщите капитану Эвередду, как только мы покинем палубу.

— Принято, — ответил Канитакс, его пальцы уже скользили по соответствующим элементам управления. Вокруг нас замерцали и засветились энергетические катушки, когда телепортариум начал включаться. Я надеялся, что не слишком затянул. По крайней мере, Механикум были не из тех, кто тратил время на вопросы о том, уверен ли я в своем плане действий. Тем не менее, Канитакс выглядел озабоченным. Иначе я этого описать не мог.

— Активация.

Свечение телепортариума стало ослепительно ярким, а затем появился…

Звук царапающих, постукивающих когтей, тянущихся ко мне.

3. КСЕНОС ЭКСТРЕМИС

Телепортация — далеко не точное искусство. Оно опирается на небольшие локальные манипуляции с имматериумом, а ни одну из частей этой реальности нельзя назвать хоть сколько-нибудь предсказуемой, и даже в идеальных условиях, всё может пойти не так. А уж при выполнении с борта боевого корабля, находящегося под сильным огнём, и выкрутившим свои двигатели на предельную мощность, чтобы двигаться как можно быстрее, все с большой долей вероятности пойдет не так. Отряды может разбросать по поверхности, они могут появиться с задержкой или вовсе исчезнуть в полном составе. Иногда, несмотря на все встроенные средства защиты, войска могут материализоваться внутри твердых конструкций и элементов ландшафта, что, естественно, приводит к одной из самых ужасающих смертей.

Никого из нас, к счастью, такая участь не постигла. Мы просто материализовались примерно в пятнадцати метрах над землей.

Я не знал, было ли это ошибкой со стороны Канитакса или оборудования, или же магос решил действовать таким образом, чтобы свести к минимуму вероятность того, что мы окажемся в толще породы, под землей. Какова бы ни была причина, результатом стало то, что мы упали на изрытую поверхность Бар’Савора, к моей гордости, сопроводив это не более чем парой проклятий.

Раздался глухой удар керамита о керамит — это Дерций ударил Гакула ногой в полете. Острый металлический шип со зловеще блестевшим острием торчал из земли и легко пронзил бы библиария при падении. Удар Дерция разбросал бойцов в воздухе, и они тяжело приземлились на землю рядом, ни один из них не оказался насажен на штырь. Эйтан, Хаймор, Джа-Тена и я приземлялись мягче — наша броня поглотила силу удара. Лернейцам повезло меньше. Из-за более высокой степени защиты тактическая дредноутская броня весила гораздо больше и предназначалась для неумолимого продвижения под непрерывным огнем, а не для акробатики. Один из них еще раз выругался и оступился.

— Отчет, — приказал я, поднимаясь на ноги и доставая оружие. Я снова отдал предпочтение пистолету, силовому копью и комплекту гранат. Также я совершил налёт на свой личный арсенал и дополнительно оборудовал свою броню преломляющим полем.

— Сервоприводы на левом колене повреждены, — ответил Лакеран, оступившийся Лернеец. — Судя по показаниям моих доспехов, я не смогу идти с вами в одном темпе, особенно по пересеченной местности.

Я огляделся. В это время остальная часть моего подразделения подтвердила, что более никто не получил каких-либо значимых повреждений или травм. По всей видимости, нам придется идти по пересеченной местности, поскольку город был полностью разрушен в результате боевых действий. Во все стороны тянулись полуразрушенные здания и усыпанные щебнем улицы. Вдалеке я смог заметить разрушенную эстакаду, центральный пролет которой оторвался и упал, раздавив все, что находилось под ним.

— Данные ауспексов? — спросил я.

— Поблизости ничего стоящего внимания, — ответил Хаймор, изучая свое портативное устройство. — Я засек сигнал бедствия в ста пятидесяти километрах к западу.

Канитакс переместил нас почти точно в обозначенную им точку, которая всё равно была далека от места назначения. Подразделениям имперской армии, двигающимся пешком, потребовалось бы несколько дней, чтобы туда добраться. Выбрав самый прямой маршрут для себя и Охотников за головами, мы преодолеем это расстояние за пять часов. В одиночку я был бы на месте еще быстрее. Однако марш-бросок вместе с Лернейцами значительно нас замедлит, особенно если Лакеран не сможет поспевать за своими братьями.

Выбор стоял между скоростью и силой атаки. Если мы столкнемся с врагами, терминаторы дадут нам преимущество в бою, но, передвижение с их скоростью, в свою очередь, с большой вероятностью приведет к столкновению. Тактическая дредноутская броня не славится скрытностью…

— Возможно ли устранить повреждения? — спросил я Лакерана.

— Я не адепт Марса, господин, — ответил воин. — Кроме того, тут нужны внутренние работы, мне придется снять броню.

Еще один выбор: выделить время, чтобы попытаться сейчас отремонтировать повреждения, в надежде улучшить характеристики брони Лакерана или же немедленно выступить, потеряв в скорости. Если бы «Грозовые Птицы» смогли приземлиться вместе с нами, у нас бы был технодесантник, а также апотекарий, не говоря уже о транспорте, который вообще избавил бы Лакерана от необходимости далеко ходить. Как бы то ни было, мы были предоставлены сами себе.

— Мы двинемся сейчас с наибольшей скорость Лакерана, — сообщил я отряду. — Однако может наступить момент, когда нам придется разделить силы, чтобы достичь выполнения поставленной цели.

Никто не спорил. И не стал бы, даже если бы я не являлся их примархом. Они все понимали мою логику. Мой легион не стремился к личной славе, как некоторые, но они знали, что в какой-то момент любому из них, возможно, придется отдать свои жизни за всех нас.

За Императора.

Мы двигались по городу примерно час, прежде чем впервые столкнулись с врагом.

Ауспекс Хаймора запищал и пока он изучал показания мы, вскинув оружие, замедлились, пытаясь засечь угрозу. Это была непростая задача, даже для бдительных машинных духов нашей брони Марк IV, так в окружающих нас руинах было множество потенциально опасных мест.

— Я засек что-то на севере, — произнес Хаймор, но я ощутил неуверенность в его голосе. — Однако это не точно. Это может быть что-то вдалеке или сигнал просто исказился руинами зданий. Зрение духа-машины в городских районах зачастую затуманено и неточно в своих оценках.

— Гакул? — обратился я к своему библиарию.

— Да, господин, — Гакул не двигался, но я знал, что он закрыл глаза, чтобы сосредоточится на ментальной картине окружающего нас ландшафта. Его псайкерские чувства могли обнаружить предательский след разумных существ, хотя постоянное использование этих способностей, вместо ауспекса, могло в конечном итоге полностью его истощить.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем он дёрнулся и упал на одно колено, а я услышал, как его вырвало внутри шлема. Легионес Астартес выращены для сражений и трудностей как в физическом, так и в ментальном плане. То, что Гакул оказался так ошеломлен, наводило на мысль, что он прикоснулся к действительно отвратительному разуму. Конечно же, нечеловеческому.

— Туда, — приказал я, указывая на корпус того, что когда-то было медицинским учреждением. — Готовимся к обороне.

Мои воины с готовностью повиновались. Гакул быстро пришел в себя и смог укрыться с нами без посторонней помощи. Мы приготовились, наше оружие было нацелено на перекресток прямо впереди, который, согласно ауспексу Хаймора, был наиболее вероятным маршрутом прохода для того, что приближалось.

— Гакул? — я переключился на внутреннюю сеть, так что даже самый проницательный враг не должен был услышать мой голос. — Что ты можешь нам сказать? Что ты почувствовал?

— Ужас, повелитель, — с чувством ответил библиарий. — Большего я сказать не могу. Но ни в коем случае не позволяйте им захватить себя живым.

Даже будучи предупрежденным, даже повидав много странных и мерзких вещей за все время, проведенное среди звезд, я не был готов к тому, что вышло из-за угла.

Казалось, это был гигантский кусок плоти, желто-синий, с фиолетовыми прожилками, который каким-то образом парил над землей. Я не мог определить каким образом он это делает. На его спине находилась полупрозрачная выпуклость, которую я увеличил оптикой моей брони. От увиденного, я в ужасе сжал зубы.

Человеческие головы. Эта тварь в том месте, что я посчитал за ее спину, несла мешок с отрубленными человеческими головами, словно это была ее неотъемлемая часть.

— Трон Терры, — в ужасе пробормотал Джа-Тена, — Что это такое?

— Ксеноское отродье, — прорычал Канаан.

— Не стрелять, — прошептал я. — Мы ничего не выиграем, вступив в бой.

Существо продолжало плыть вперед. Во время движения его влажная мясистая туша покрывалась рябью. Затем тварь начала поворачивать к нам. Оно выглядело как машина, а не как что-то, реагирующее на внешние раздражители, и у меня внезапно возник образ бесчисленных копий этой штуки, рыскающих по разрушенному миру в поисках жертв нападения рангдан. Или выживших… Чтобы их мерзкие хозяева могли попировать головами.

— А вот и остальные, — передал по воксу Хаймор, и датчики моего шлема уловили лязг металла о рокрит примерно за секунду до того, к в поле зрения появилась пара новых конструктов. И если первая тварь вызывало отвращение и беспокойство, то пара появившихся ксеносов выглядели абсолютно гротескно: каждый двигался стремительной, торопливой походкой на трёх суставчатых, заостренных на концах металлических ногах, которые в верхней части каким-то образом плавно переходили в бледное, вытянутое мясистое тело, увенчанное полной зубов звериной пастью, окруженной в свою очередь движущимися отростками.

— Ждем, — вновь прошептал я. Каждая клетка моего существа кричала, чтобы я уничтожил этих тварей, но я пришел сюда не для того, чтобы очистить этот мир. Я искал здесь одну единственную душу. Душу, которую, возможно, никогда не найдут, если мы потерпим поражение в бою.

Два новых конструкта, возможно, воины или охранники, пронеслись вперёд более крупной машины, если такое слово вообще применимо к чему-то настолько органическому. Они поравнялись с нашим укрытием, и хоть я был совершенно уверен, что ни один из моих воинов не был настолько неосторожен, чтобы сделать движение или издать звук, рот ближайшего из них все же дернулся в нашу сторону.

— Ждем…

Конструкты бросились на нас, сокращая расстояние до нашей позиции с отвратительной скоростью. Однако они не были в достаточной степени ни быстрыми, ни проворными, чтобы уклоняться от болтерных снарядов, которые глубоко погрузились в их силуэты — Охотники за головами открыли огонь. У меня не было намерения их порицать, так как, очевидно, скрытность более не являлась нашим преимуществом.

Снаряды взорвались, вырвав большие куски плоти из туловища конструкта, но, хотя существо и завизжало, словно раненное животное, оно все равно продолжило движение. Один из его усиков вспыхнул, его конец заострился и затвердел, превратившись при этом в костяной гарпун, и стремительно пролетел через разбитое окно, пробив насквозь нагрудник Эйтана. Я активировал силовое копье и рубанул тварь по усику, а волкитная пушка Н’Хая уничтожила существо за мгновение до того, как оно всей своей массой обрушилось на здание. Однако крики конструкта были услышаны, и в поле зрения появился третий. Однако ни этот, ни второй не бросились в атаку таким же образом, как только что убитый: вместо этого они исторгли из своих тел выпуклые металлические стволы и открыли огонь.

Я не ожидал таких технологий от существ, которые выглядели настолько звероподобно и в этом был мой просчет. Мы повалились на пол, уворачиваясь от лучей желчно зеленой энергии, которые проносились по бывшему медицинскому учреждению, испаряя целые секции рокрита. Еще больше обломков обрушилось на нас сверху, лишившись опоры. Взмахом копья я разрубил кусок колонны, которая чуть не раздавила Хаймора.

— Гранаты! — приказал я и Охотники за головами повиновались, швырнув ядовитые сферы через то, что осталось от нашего укрытия, в сторону слогтских конструктов — один лишь вид гранат заставил тварей завопить. Прогремел взрыв, затихший через мгновение. В тот момент я понятия не имел, навредили ли ядовитые кристаллические осколки врагу.

Я сделал следующий ход.

Выпрыгнув из разбитого окна, через которое был ранен Эйтан, я перекатился по земле, а затем приблизился и ударил ближайшего воина силовым копьём, нанеся рубящий удар, держась двумя руками за самый край рукояти, словно размахивая чрезмерно длинным топором. Какими бы гротескными и мощными не выглядели вооруженные конструкты, их тела оказывали немногим большее сопротивление разрушающему лезвию моего оружия, чем воздух. Я разрубил существо по диагонали на две части.

Металлические усики с клешнями вырвались с боков конструкции жнеца — похоже он определился со своей потенциальной жертвой. Кошмарное создание начало плыть ко мне, но я пока его проигнорировал, выбрав целью другого воина, которой уже метался в разные стороны, пытаясь выйти на лучшую линию огня.

Дерций последовал за мной из разрушенного здания, нацелив болтер на воина. Два снаряда попали в него и вырвали куски плоти, но, как и в случае с его собратом, конструкт прожил достаточно долго, чтобы дать отпор. Существо выстрелило из своего лучевого оружия и энергетический заряд ударил в воина.

Пузырясь, его броня начала разлагаться. Дерцию хватило времени, чтобы закричать, а потом его плоть расплавилась.

Такая сила была поразительна, но я не позволил случившемуся себя замедлить. Я начал двигаться еще до того, как изуродованный труп моего Охотника за головами упал на землю. Я прыгнул вверх, приземлился на жнеца и отрубил копьем один из его усиков, который потянулся ко мне, а затем выпустил заряд плазмы из пистолета, который прожег дыру в конструкте-воине. Он снова завыл и пошатнулся, а я спрыгнул со жнеца, чтобы прикончить его, разрубив пополам, как до этого разрубил его товарища. Позади себя я услышал рёв волкитных пушек — Лернейцы атаковали жнеца, когда я покинул линию огня.

Вспышка бурлящей зеленой энергии попала в меня слева, пока я находился в воздухе. Моё преломляющее поле отразило заряд, но удар был настолько мощным, что меня отбросило в сторону, на обломки разрушенного здания рядом с медицинским учреждением.

Я вывернулся во время падения и приземлился на ноги, затем прыгнул на конструкта, убившего Дерция, и разрубил его надвое одним ударом копья. Я снова очутился на земле и инстинктивно послал всепоглощающий заряд плазмы в существо, которое выстрелило в меня, даже не успев осознать его истинную сущность.

Один из Черве-людей был здесь.

Он был высоким, около трех метров роста, с двумя руками и тем, что походило на две ноги, виднеющиеся из-под темной мантии с капюшоном. Однако любое сходство с человеком тут же исчезало, стоило только увидеть его обнаженную плоть. Его руки, в одной из которых он сжимал проржавевший скипетр, состояли из массы копошащихся личинок, а там, где должно было быть человеческое лицо, находилось густое месиво из извивающихся червей.

Он и так был отвратителен, а теперь в его туловище еще появилась дыра диаметром с мою руку, в том месте где заряд плазмы прожег его насквозь.

К сожалению, это, казалось, совсем не его беспокоило.

Он поднял скипетр, и зеленая энергия снова заструилась вокруг его рукояти. Я отпрыгнул в сторону, а слогт выстрелил из странного оружия, природу которого я не мог понять. Я лишь услышал шипение, когда часть стены, за которой я только что стоял, превратилась в пыль. У меня не было ни малейшего желания проверять на прочность мое преломляющее поле во второй раз, потому как такие устройства можно было назвать «своенравными».

Слева от меня жнец получил ужасающие повреждения, но ему явно не доставало болевых рецепторов, так как он всё равно врезался в ряды моих воинов. Лернейцы отрубали от него куски своими силовыми топорами, но он продолжал сражаться. Его щупальца схватили Джа-Тену и подняли к клыкастой пасти, которая внезапно разверзлась на кошмарном теле существа. Он выстрелил из своего болтера и отсёк силовым топором один из отростков, удерживающих его, но сделал это недостаточно быстро, чтобы не дать погрузить себя головой вперед в рот жнеца. Раздался ужасный щелкающий звук, и острые, словно бритва, клыки конструкта ксеносов разорвали шейные уплотнения его брони. Затем существо небрежно отбросило его тело в сторону.

Ужас и смятение от увиденного, дорого мне обошлись, потому что слогт снова выстрелил в меня. На этот раз моё преломляющее поле не активировалось и, хотя моих рефлексов оказалось достаточно, чтобы удар прошел по касательной, я не смог избежать попадания энергетического луча в правую сторону груди. Керамит моего нагрудника сгорел за миллисекунду, и энергия впилась в мою плоть.

Боль была невыносимой. Хотя я и раньше обжигался огнем и кислотой, в этот раз было похоже, что сами молекулы моего тела разрывались на части. Я выронил копье, моя плоть сгорела до костей, а агония наполнила мою руку, но даже такой порожденной ксеносами мерзости оказалось недостаточно, чтобы полностью вывести из строя кого-то, созданного самим Повелителем Человечества. Я выстрелил в ответ. Слогт был нечеловечески быстр и уклонился от выстрела, хотя плазменный заряд оторвал ему правую руку по плечо. Казалось, он не обратил на рану никакого внимания и бросился на меня, пока я, пошатываясь, поднимался на ноги.

Грохот болтерных выстрелов раздался слева от меня, когда Хаймор и Гакул открыли огонь. Существо каким-то образом сжало своё тело, чтобы проскользнуть под выстрелами и добежать до меня, а затем снова выпрямилось, прежде чем я смог должным образом отреагировать. Я попытался навести на него свой плазменный пистолет, но его поврежденная правая рука восстановилась и схватила меня за запястье, подняв его вверх. Он замахнулся на меня своим скипетром, и я блокировал его руку своей, завопив от боли, когда удар сотряс мои изувеченную плоть, но я сумел схватить его запястье правой рукой так же, как он держал мою левую. Однако ксенос был ужасающе силён, а я был ранен. Его плоть извивалась под моими руками, и я изо всех сил старался удержать её. Затем мой шлем начал предупреждающе мигать мне, и одновременно с этим из моих перчаток повалил дым. Слогт выделял какую-то едкую жидкость из собственного тела, которая разъедала керамит. Она достигнет моей кожи в считанные мгновения.

К моему ужасу, существо издало звук, похожий на человеческий смешок.

— Время умирать, мясная тварь, — прошипело оно влажным, гнилым голосом, произнося слова на искаженном, но узнаваемом низком готике. — Я буду наслаждаться твоей плотью.

3. ОДИН ИЗ МНОГИХ

Я чувствовал, как мое тело начало восстанавливаться, как генные модификации моего отца снова пришли мне на помощь, но этого было недостаточно. Несмотря на то, что мы с братьями крепки, мы не были лишены боли и с обожженной плотью на правой стороне груди, всё ещё покрывающей мои кости, я больше не мог сравниться по силе с ксеносом. Я чувствовал громоподобный топот от приближения Лернейцев, но я не был уверен, что они успеют. Даже плазма едва повредила это существо, не говоря уже о том, чтобы причинить ему боль. Я сомневался, что силовые топоры достигнут чего-то большего, чем разбрызгивание кислоты по броне моих воинов.

Затем я услышал вопль боли, в котором узнал голос Гакула, хотя он и был ужасающе искажен. Слогт напрягся. На мгновение он перестал бороться со мной.

Мгновение — это всё, что мне было нужно.

Я высвободил руки и переложил плазменный пистолет из левой руки в правую, затем левой выхватил из-за пояса крак-гранату и нанёс удар. Скорость и сила моих движений была такова, что вместо того, чтобы отбросить слогта назад, моя перчатка пробила ему грудь.

Я активировал гранату, вытащил руку и отпрыгнул в сторону.

Слогт пошатнулся, но рана на его теле уже заживала. Крик Гакула резко оборвался и слогт, казалось, пришел в себя, а затем повернулся ко мне с поднятым скипетром.

Граната взорвалась, и вся верхняя часть его тела разлетелась на куски.

Даже отвратительная биология ксеносов не смогла бы пережить такое ранение. Ошметки его тела разлетелись во все стороны, а нижняя часть тела тяжело рухнула на землю. Я встряхнулся, пытаясь избавиться от частей его плоти, которые упали на меня и начали дымиться, когда его едкие соки начали разрушать броню.

— Повелитель, вы ранены? — спросил Канаан.

— Да, — ответил я сквозь стиснутые зубы, поднимаясь на ноги. — Но выживу. Проверь, Гакула.

Библиарий распростерся на земле, подогнув ноги. Хаймор расстегнул шейные уплотнения доспехов Гакула и снял шлем со своего брата, открыв искаженное агонией лицо с закатившимися глазами и кровью, вытекающей изо рта, носа и глаз.

— Жизненные показатели отсутствуют, — мрачно сообщил Хаймор. — Словно все сразу отключилось.

Я с горечью кивнул.

— Он атаковал разум выродка, чтобы выиграть мне время для действий. Учитывая его реакцию, когда он просто прикоснулся к его разуму ранее, то он уже знал, какова будет цена.

Я не чувствовал вины, только благодарность, хотя, вполне возможно, я был обязан Гакулу жизнью. Мой легион прагматичен. Потери приемлемы, если они соответствуют параметрам миссии. Мои генетические сыновья отдадут свои жизни друг за друга, если это принесет пользу нашей миссии. Они отдадут за меня свои жизни. Я бы отдал за них свою жизнь, но, конечно, обстоятельства, при которых жизнь астартес более ценна чем жизнь примарха, очень редки. Возможно, настанет день, когда это произойдет, но не здесь и не сейчас.

Таковы жестокие реалии войны.

— Покойся с миром, брат, — пробормотал Канаан и остальные последовали его примеру. Хаймор все еще стоял подле меня, как и все Лернейцы, кроме Таравалы, чье тело, пронзенное щупальцами, лежало рядом с растворяющейся тушей конструкта-жнеца, разрубленного на куски силовыми топорами, его и его товарищей. Дерций был убит воином, Джа-Тена обезглавлен жнецом и, хотя Эйтан вырвал щупальце с костяным наконечником, который пронзил его грудь, по показаниям его брони я мог судить, что даже улучшенная физиология не справится с этой раной. Его гибель была вопросом времени.

— Как вы думаете, мы привлекли к себе их внимание? — спросил Канаан.

— Вполне вероятно, — ответил я и указал на скипетр убитого. — Я не знаю, находился ли кто в зоне слышимости, но это непостижимо, если эти существа, обладая такими технологиями, не имеют никакой возможности общаться на расстоянии. Мы должны рассчитывать, что он предупредил себе подобных.

— Продолжайте миссию, повелитель, — сказал Эйтан. Его голос дрожал от боли, но он был полон решимости. — Моё время на исходе, но пока я дышу, я останусь и окажу радужный прием любому ксеносу, который придет сюда.

— Я останусь с ним, — добавил Лакеран. — Скорость — это ваше главное преимущество, повелитель, а я замедляю вас.

Я не стал тратить время на споры, их предложение имело тактическое значение. Вместо этого я протянул руку и сжал их предплечья хваткой воина, одно за другим.

— Спасибо. Умрите достойно, если придется.

— Мы сделаем это, повелитель, — мрачно ответил Лакеран.

Остальные из нас, в течении получаса, двигались настолько быстро, насколько могли, и в результате мы быстро оставили позади город и вышли в степь, поросшую диким кустарником. Здесь трое оставшихся Лернейцев свернули на север, поскольку тактическая дредноутская броня в целом, и модель «Катафракт» в частности, не была рассчитана на быстрое передвижение. Меня раздражало, что приходится использовать таких элитных воинов в качестве отвлекающего маневра, но поскольку скрытная операция, которую я изначально планировал, оказалась невозможна, теперь нам пришлось использовать имеющиеся ресурсы наилучшим образом. Канаан, Н’Хай и Тронин попытаются выиграть нам как можно больше времени, в открытую патрулируя окрестности и создавая побольше шума — две вещи, с которыми терминаторы справятся идеально.

Оставшись вдвоем с Хаймором, мы двинулись на восток в сторону Гиданы на максимально возможной скорости. Трава у нас под ногами была пурпурно-зеленого оттенка, а тонкие, изогнутые серые стволы, которые устремлялись вверх, чтобы раскинуть ветви над нашими головами, более походили на древогрибы, чем на те благородные деревья, что росли в Пристанище Сигиллита в Императорском Дворце. Птицы с яркими перьями щебетали друг с другом, иногда испуганно взлетая, когда мы пробегали слишком близко.

— Здесь полно жизни, — заметил Хаймор. — Следует ли ожидать, что мы здесь можем столкнуться со слогтами?

— Считается, что они предпочитают питаться плотью разумных существ, — ответил я. — Но ни в чём нельзя быть уверенным. Подозреваю, что они до сих пор собирают кости в Гидане.

Еще четыре часа нам потребовалось, чтобы добраться до окраин Гиданы, и здесь наш темп снова снизился, так как возрос риск обнаружения. Вместо того, чтобы бежать сквозь кустарник, огибая стволы деревьев и перепрыгивая через ручьи, мы теперь крались, укрываясь в удлиняющихся тенях. Солнце Бар’Савора начало опускаться за горизонт.

Я проверил показания на визоре шлема. И хоть теперь у меня не было наплечника и половины нагрудника, функции связи все еще работали. Аварийный маяк работал. Мигающий значок в углу дисплея и указатель направления сообщали, что мы находились всего в трех километрах от него.

— Туда, — указал Хаймор, поднимая руку, чтобы указать на несколько мощных дымовых труб и градирен, заслоняющих небо на востоке. — Должно быть, он там.

Я дважды сверил показания сигнала и сопоставил их с информацией о расстоянии, предоставленной матрицей наведения в моем шлеме.

— Принято. Маршрут?

Хаймор указал на ряд вышек для передачи энергии, видимых сквозь промежутки между другими зданиями.

— Похоже, что к тому месту подходит железнодорожная транспортная линия, возможно, находящаяся в одном квартале отсюда. Судя по высоте этих вышек, она проходит над поверхностью, что поможет нам укрыться от врага.

— Или же стать нашей могилой, если нас обнаружат, — заметил я, но его план имел смысл. Если повезет, слогты и их конструкты будут прочесывать улицы и жилые кварталы в поисках своей ужасающей пищи, а не бродить по промышленным районам города. Но мы не могли быть в этом уверены на сто процентов, могли только предполагать.

Мы без происшествий поднялись на транспортную линию и побежали, минуя брошенные локомотивы, вагоны и транспортники. Некоторые были разорваны на части и сбиты с рельсов, другие стояли нетронутыми, словно бы ждали следующей партии пассажиров или груза. Вскоре перед нами замаячил вход в туннель. Я ожидал, что внутри будет темно, но люмены внутри стабильно работали. Севан говорила, что некоторые объекты инфраструктуры, такие как электростанции, всё ещё работают, поддерживаемые автоматизированными сервиторными системами или их эквивалентами. Эти системы в конечном итоге износились бы без надзора со стороны инженеров, но в краткосрочной и среднесрочной перспективе не было причин, по которым они не могли бы функционировать.

— Известно, что внутри? — спросил я Хаймора. Тот покачал головой.

— Нет, повелитель. В таком туннеле…

— Понимаю. От ауспекса здесь мало толка. Хорошо, рискнём, — я сделал паузу, и увеличил аудиочувствительность своего шлема до максимума, моргнув глазом. — Быстро и тихо.

Мне показалось, что я услышал слабый скрежет заостренных металлических ног где-то сверху и позади нас.

Туннель уходил на северо-восток, делая длинный поворот. Сигнал аварийного маяка не пробивался через слои рокрита над нашими головами, но я запомнил его местоположение и мог отслеживать наше расстояние и направление по отношению к нему. И все-таки мы были не одни.

— Я слышу что-то позади нас, — сказал я Хаймору. Прохладный воздух туннеля касался моей обнаженной кожи, обновленной после того, как она восстановилась после мерзкого оружия слогта, и из-за этого ощущения я чувствовал себя уязвимым. Хоть я и был примархом, я успел увидеть достаточно доказательств тому, что оружие ксеносов может представлять угрозу даже для меня.

— Оставьте меня, повелитель, — немедленно ответил Хаймор. — Бегите так быстро, как только можете. Если они до меня доберутся, я сделаю все возможное, чтобы их задержать.

— За Императора.

— Нет, повелитель, — ответил Хаймор. — За Легион.

Я ускорил шаг — сейчас было не до сентиментов. Прошло всего несколько секунд, прежде чем равномерное освещение туннеля было подсвечено зелёной вспышкой позади меня, и я услышал шипение, с которым часть облицовки стены рассыпалась в пыль.

Прогремел болтер, затем донесся нечеловеческий рев боли, за которым последовала чудовищная серия взрывов ядовитых сфер Хаймора — весь боезапас сдетонировал одновременно.

Я разглядел темноту в конце туннеля, где люмены над головой уступили место открытому ночному небу Гиданы. Я должен был выйти в нескольких сотнях метров от электростанции и работающего аварийного маяка. Было неизвестно, найду ли я выживших людей или окрестности будут заполнены слогтами и их конструктами, но, по крайней мере, я доберусь до источника сигнала. Я мог легко встретить там свою смерть, но осознал, что эта перспектива не внушает мне страха. Я сделал все возможное, чтобы найти существо, чей дух взывал ко мне из-за звёзд, и я не мог позволить себе задержки. Возможно, легион извлечёт урок из моего безрассудства. Как минимум, они уже узнали многое о слогтах, и, я был уверен, что в случае чего буду отомщён.

Затем в поле моего зрения появились два силуэта с паучьими ногами, а также высокая фигура в развевающейся рваной одежде, и я пал духом. Ублюдки-ксеносы опередили меня.

Болтер Хаймора снова взревел позади меня, но затем туннель озарила еще одна яркая вспышка, за которой последовал мучительный предсмертный крик моего воина, который быстро стих.

Я остался один.

Я активировал своё силовое копьё и поднял плазменный пистолет, борясь с незнакомым чувством отчаяния. Я мог выиграть этот бой, какими бы ужасающими ни были эти противники, но я подозревал, что в результате ко мне стянется еще больше ксеносов, и я так и не смогу добраться до места назначения. Даже у примархов есть свои пределы, и этот сын Императора будет потерян для галактики еще до того, как она узнает его имя. Моим единственным утешением служило то, что я хорошо обучил свой легион. Благодаря им моё наследие будет жить и у Империума будут надежные защитники.

Я уже собирался открыть огонь, опережая зеленое свечение, которое начало разрастаться вокруг посоха слогта, когда заметил новую фигуру, приближающуюся к ксеносам и их приспешникам сзади. На секунду я принял его за другое существо, но хотя он тоже был большим и передвигался на двух ногах, он не был облачен в их обычные одежды. Что еще более важно, я мог видеть скорость и угол, под которым он приближался.

Он атаковал.

Я сместил прицел в последнюю секунду, выпустив заряд плазмы, который испепелил самого правого воина, как раз в тот момент, когда он начал поворачиваться на звук шагов. Он рухнул неистового дёргая ногами, а его плоть начала растворяться, но у меня не было времени на любование делом рук своих, потому что слогт открыл по мне огонь. Я кувыркнулся, уходя с траектории полета луча, и, приземлившись, снова выстрелил, на этот раз во второго воина-конструкта, уничтожив его прежде, чем он смог подключиться к атаке.

Слогт, начав подготавливать оружие для следующего выстрела, резко развернулся, чтобы вступить в бой с вновь прибывшим.

Я сразу понял, что он был одного роста со мной. Облачен воин был в доспехи, которые сверкали, словно были изготовлены из чешуи рептилии. Он размахивал огромным обоюдоострым копьём, которым наносил удары по слогту с такой яростью и силой, что кошмарный ксенос мог только отступать и отбиваться.

Пока он сдерживал эту угрозу, я обернулся, чтобы оценить обстановку за спиной. Из-за небольшого изгиба туннеля появилось еще двое конструктов-воинов, истекающих ихором из ран от болтерных снарядов, но все еще функционирующих. Они взвыли, когда каким-то образом заметили меня, и это знакомое желчно-зеленое свечение зародилось внутри их туш.

Я разорвал одного из них на части залпом из плазменного пистолета, но внезапный вой, донесшийся от оружия после выстрела, дал мне понять, что плазменная катушка, известная своей нестабильностью, в настоящий момент быстро перегревалась. У меня в руке была бомба и мне оставалось убить одного врага.

Я швырнул пистолет в конструкта.

Я даже не нажал на спусковой крючок. Мое оружие было примерно в метре от ксеноса, когда тот выстрелил, зацепив плазменный пистолет лучом энергии. Получившийся в результате взрыв на секунду ослепил меня, отпечатавшись на сетчатке, и не только уничтожил конструкта, но и обрушил потолок над ним.

Я повернулся и увидел, как слогт выпустил в упор заряд зеленой энергии, который отбросил его противника назад, ударив о стену туннеля с невероятной силой. Слогт снова поднял своё оружие.

На этот раз я метнул свое силовое копьё.

Точно так же, как это было с Великим Повелителем Труллы, моё оружие вонзилось ему в спину. В отличии от него слогт не упал лицом вперёд, а лишь напрягся и издал булькающий звук боли.

Фигура, закованная в броню, которая каким-то образом совсем не пострадала от энергетического заряда слогта, поднялась на ноги и нанесла удар копьём наискосок. Лезвие, казалось, взвыло, а рана, которую оно прорезало в теле твари, извергла маслянистый черный дым. Ксенос упал, разрубленный пополам, и воин в доспехах ударил его лезвием в голову для пущей уверенности.

Я осторожно приблизился. Враг моего врага не обязательно мой друг, и в галактике есть бесчисленное количество гуманоидных существ, которые словно служат насмешкой на форму человека. Вполне могло статься, что мой новый союзник вообще не был человеком. На самом деле, я подозревал, что именно так оно и было.

С другой стороны, я тоже им не был.

— Спасибо вам за помощь, — сказал я, подойдя к нему. Шлем, чьё забрало было украшено поднявшимися на дыбы змеями, повернулся ко мне, но, хотя он всё ещё держал в руке своё странное копьё, его оружие не поднялось в мое сторону.

— А тебе за твою, — ответил он. Его голос был таким же глубоким, как и мой собственный, и странно беззвучным. — Я еще не встречал воина, который мог бы в одиночку убить даже одну из этих дьявольских конструкций, не говоря уже о четырёх. Воистину, Легионес Астартес даже могущественнее, чем гласят легенды этого мира.

— Ты знаешь об астартес? — спросил я.

— Только по опережающей их репутации, — воин протянул руку и снял шлем, и я понял, что смотрю в зеркало. — Я Омегон.

Я никогда не испытывал такой радости. Ни победы, ни празднования, ни похвала со стороны моего отца никогда не вызывали во мне такого же прилива эйфории, какой я испытал в тот момент. Наконец, после десятилетий поисков, стремления к чему-то, что я понимал лишь от части, моя цель была передо мной.

— Рад встрече, брат, — ответил я, отстегивая крепления на горжете и снимая свой собственный шлем. — Я Альфарий.

4. ГИДРА ДОМИНАТУС

— Я, конечно, чувствовал, что ты существуешь, — сказал мне Омегон. Мы находились в диспетчерской в недрах электростанции, в которой он прятался и откуда осмеливался выходить на поиски припасов и убивать любого, с кем сталкивался: — Я всегда предполагал, что я ощущал отголосок души того, кто меня создал, но теперь вижу, что ошибался.

— Ты знал, что был создан? — спросил я. Я изучал его. Это было странное ощущение — видеть чужое лицо, которое в точности повторяло мое, учитывая, что я все время был окружен своими генетическими сыновьями, которые ложились под нож, чтобы просто походить на меня.

— Я обладаю высоким уровнем врожденного дедуктивного мышления, — ответил мой близнец. — Этого достаточно, чтобы понять, что сломанное устройство, из которого я выполз, слабо походило на результат естественного зачатия.

Я рассмеялся.

— В каком мире это было? — спросил я.

— Я не знаю названия, — ответил Омегон задумчиво. — Когда-то он был заселен, но цивилизация умерла. Несмотря на все мои усилия, я не смог определить, как или даже кем они себя называли. Насколько я мог судить, я был единственным разумным существом на всей планете. Только когда на нее высадились пираты, чтобы обыскать руины, я смог улететь к звездам и сбежать оттуда.

— Разве пираты не сообщили тебе ее название? — спросил я.

Омегон взглянул на свое оружие, которое называл Саррисаната.

— Они были не в настроении для разговоров или для приема на борт пассажиров, поэтому спросить мне не удалось.

Я понимающе кивнул.

— Я смог совершать короткие варп-прыжки, используя навигационные карты корабля, и начал медленно находить путь к системам, населенным людьми, — продолжил Омегон. — До меня дошли слухи об Империуме и Императоре. Учитывая рассказы о Нем, я был уверен, что именно Он является моим создателем. Я прибыл сюда в надежде отыскать ответы, но едва я ступил на эту планету, как началось вторжение.

— Твой корабль способен перемещаться в варпе? — я нетерпеливо подался вперед.

— Да или, по крайней мере, так оно было, — ответил он с горечью рассмеявшись. — Однако я предположил, что прибытие к Имперскому миру на корабле, ранее управляемом группой выродков-пиратов, может привести к агрессии. Но вольные суда для добычи ископаемых на астероидах во внешнем поясе менее приметны, и я смог подойти к одному из них, чтобы в нем проникнуть на этот мир. Мой корабль все еще может быть там, но, чтобы добраться до него, нам нужно будет проскользнуть мимо ксеносов на орбите, а шаттл, который есть здесь, не выдержит этого.

— У тебя есть шаттл?

— В здании есть один. Я не знаю, предназначался ли он для экстренной эвакуации или обычных перевозок, но здешние рабочие им не воспользовались, — Омегон задумчиво огляделся, и я заметил пятна на полу. — Насколько я могу судить, они погибли, защищая станцию.

— Итак, у нас есть способ выйти на орбиту, — подытожил я.

— Да, — ответил мой близнец. — Если мы сможем прожить достаточно долго, чтобы дождаться пока эти твари не закончат мародерствовать и не двинутся дальше. Тогда мы сможем узнать, осталось ли на орбите что-нибудь, что может увести нас отсюда. Однако в данный момент, пользы от него мало.

Я улыбнулся ему.

— Возможно, пришло время рассказать мою историю…

Я провел следующие восемь часов, рассказывая Омегону все. Прошу вас, поймите правильно мое «все», ведь я — существо с почти идеальной памятью и беспрецедентным вниманием к деталям, а мой близнец понимал суть того, что я рассказывал, почти до того, как слова слетали с моих губ. Мне даже не пришлось дважды объяснять суть методов, с помощью которых я научился скрывать свои мысли.

Я рассказывал ему о своих наблюдениях за XI легионом, но прервался, услышав приближающийся шум.

— Они нашли нас, — немедленно сказал Омегон, вскакивая на ноги, надевая шлем и хватая Саррисанату. — Держись позади, твоя броня повреждена.

Я не был гордецом и повиновался указаниям моего близнеца, активировав силовое копье.

— Где ты отыскал такое снаряжение?

— На планете, на которую я приземлился, — ответил он.

— Ты не знаешь его происхождения?

— Для меня это загадка, — он крутанул копье, и оно издало легкий вопль, рассекая воздух лезвиями. — Я считаю, что происхождение инструмента имеет второстепенное значение в сравнении с его пользой.

— Я полностью согласен с тобой, брат, — ухмыльнулся я.

Дальняя дверь распахнулась, и внутрь ворвался целый рой боевых конструктов. Омегон двинулся им навстречу, но у него не было шансов выстоять против них в одиночку. Его клинки с легкостью рассекали плоть и металл, а доспехи отражали удары, но рано или поздно его бы сбили с ног и задавили количеством, не будь меня рядом.

Но я был там, и я сражался с ним.

Мы двигались как один — спина к спине, две головы, восемь конечностей и два копья — и мы сеяли смерть, куда бы не повернулись. Омегон двигался, чтобы перехватить удар, направленный в меня, или направлял Саррисанату назад, чтобы пронзить того, кто собирался напасть со стороны повреждений моей брони. Я отрубал ноги тому, кто пытался обойти его с фланга или пронзал копьем того, кто пытался перепрыгнуть через меня и сбить его сзади.

Когда он поворачивался, я следовал за ним. Когда я замахивался, он приседал. Любые другие два воина, сражающиеся так близко, неизбежно мешали бы друг другу, возможно, даже уже пронзили бы друг друга, но мы сражались как одна душа в двух телах. Каждый из нас наконец-то обрел целостность, и враги не могли к нам приблизиться. Они умирали десятками, пока, в конце концов, убивать стало больше некого.

Мы оба тяжело дышали. Я мог слышать выдохи Омегона. Синхронные с моими.

— Теперь я понимаю, почему некоторые из наших братьев так жаждут сражения, — заметил я. — Когда ты наконец-то полон, это совсем другие ощущения.

Булькающий вопль эхом разнесся по коридору, ведущему в операторную.

— А теперь пришли хозяева, — мрачно заметил Омегон. — Они сразу становятся трусами, как только понимают, что ты ровня. Я подозреваю, что все это время они знали обо мне, но считали слишком опасным. Должно быть, они собрались в большем количестве, чтобы это изменить.

Я снова усилил аудиоприемники шлема и прислушался. Влажные, тяжелые шаги, низкое шипение голосов, пока они говорили на своем омерзительном языке — эхо мешало дать точную оценку, но…

— Их, по меньшей мере, дюжина, — сообщил я.

Шлем Омегона повернулся ко мне.

— Они гораздо опаснее, чем их звери. Сомневаюсь, что я бы смог победить стольких в одиночку, — он сделал паузу. — Но теперь, когда ты сражаешься рядом со мной… Они не работают сообща и не координируют свои атаки, так что мы могли бы…

— У меня есть другая идея, — перебил я. — Мы сможем добраться отсюда до шаттла, о котором ты говорил?

Омегон подошел к другой двери в задней части комнаты и приоткрыл ее, затем прислушался.

— Да, если только никто здесь не притаился и не устроил засаду. Но мы просто променяем возможную гибель здесь, внизу, на верную смерть в небе.

— Ни в одной из смертей нельзя быть уверенным, пока она не наступит, — ответил я ему. — А в нашем случае… Кто знает? Веди, брат!

— Как пожелаешь, — ответил Омегон, и мы убежали от слогтов. Да, мы бежали. Жиллиман, возможно, назвал бы это тактическим отступлением, но оставим семантику историкам. Может мы и были могущественными примархами Империума, но вместо того, чтобы вступить в битву, в которой могли погибнуть, мы отступили. Сбежали.

Все-таки, если Робаут узнал бы об этом событии зная, что я в нем замешан, наверное, он все-таки описал бы это как бегство.

Омегон повел меня к крыше, под крики преследователей, наступающих нам на пятки. Однако, они, казалось, не хотели слишком приближаться, возможно, ожидая засады или находясь настороже после того, как мы уничтожили первую волну атаки. Омегон толкнул люк на вершине последней лестницы, и мы выбрались на ночной воздух Гиданы, так и не вступив в схватку за свои жизни.

Мой близнец подошел к краю здания и посмотрел вниз.

— Поразмыслив, я понял, что твой план, возможно, более мудр. Всё больше мерзких слогтов спешат к электростанции. Без сомнения, мы бы погибли от истощения.

— Тогда давай отправляться, — ответил я, и мы побежали к шаттлу, оставленному на небольшой посадочной площадке в северо-восточном углу. Он был незнакомого мне дизайна, предположительно, пережиток доимперских времен Бар’Савора, сохранившийся еще с тех пор. Но вот элементы управления были достаточно логичными, в конце концов, существует не так много вариантов расположения, при которых человеческий мозг сможет обработать и оперировать связанными с полетами данными. Челнок был немногим больше ялика с двухместной кабиной и отсеком позади, в котором, возможно, могла стоять или сидеть дюжина обычных людей. Я включил его и проверил состояние духа машины, в то время как Омегон стоял на страже у подножия трапа держа в одной руке свое копье, а в другой две последние ядовитые сферы.

— Они приближаются! — крикнул он как раз в тот момент, когда загудели двигатели. Мгновение спустя я услышал взрыв — одна из гранат взорвалась на верхней площадке лестницы. Затем еще один, более приглушенный, через пару секунд, когда он мастерски швырнул другую на пролет ниже.

— Мощность набрана! — крикнул я в ответ. — Поднимайся на борт!

По шагам я услышал, как он забегает в отсек, и включил двигатели на полную еще до того, как трап начал подниматься, что не помешало моему близнецу добраться до кресла второго пилота. Мы взлетели с крыши и оставили слогтов позади.

По крайней мере, тех, кто был на поверхности планеты. Я понимаю, почему капитан Эвередд был так озадачен, когда мы только прибыли, так как показания, наших сканеров были нечеткими и размытыми, но тем не менее ясно давали понять, что над нами все еще находились корабли врага. Поскольку мы только что взлетели, они еще не начали менять свой курс, чтобы перехватить нас. Но у них было достаточно времени, чтобы это сделать, а мы находились в незащищенном, невооруженном, практически небронированном корабле, который был немногим больше, транспортного челнока.

— Что ты задумал? — спросил Омегон. Мы стремительно поднимались, и синева за смотровыми окнами уже сменялась на глубокую темноту космического пространства. — Держаться поближе к борту одного из них, чтобы они не могли нас сбить?

Я снова сверился с хронометром в шлеме.

— Я сомневаюсь, что мы сможем подойти настолько близко. Да и не особо хочется выяснять, какие сюрпризы эти корабли могут выкинуть на таком расстоянии.

— Справедливое замечание, — согласился Омегон.

— Нет, — продолжал я. — Я буду избегать их так долго, как смогу. И буду верить.

— Верить? — голос Омегона внезапно выдал его неуверенность. — Ты говорил о том, как некоторые провозгласили Императора божеством, но ты никогда не говорил, что разделяешь эту веру.

— Я и не разделяю, — ответил я. Я посмотрел на экраны. Размытые пятна, обозначающие корабли слогтов, начали перемещаться. Очевидно, что наш взлет уже замечен. Я не знал, какой дальностью или типом оружия они обладали, но их было достаточно, чтобы доставить проблемы линкору класса «Глориана». Если бы попали по нам, то уничтожили бы шаттл в одно мгновение.

— Тогда во что ты веришь? — настойчиво продолжил Омегон. — В удачу? В судьбу?

Что-то мелькнуло в зоне сканирования датчиков. Не размытый силуэт корабля слогтов, но четко очерченный контур человеческого судна. Имперского судна. Я улыбнулся. Оказалось, что мои расчеты прибытия подкрепления оказались почти верны, даже учитывая нестабильность имматриума.

— В Легион, брат.

Дополнительные сигнатуры появлялись одна за другой. Два десятка боевых кораблей, возглавляемые «Бетой», вышли из варпа в точке Мандевилля и теперь на максимальной скорости двигалась в сторону Бар’Савора. Не зная, как слогты перемещаются в варпе и какие приготовления им для этого требуются, я не мог точно определить, решили ли они сражаться или просто не имели возможности бежать. Каковы бы не были причины, мы сразу же престали представлять для них какой-либо интерес, и они развернулись в сторону надвигающейся атаки.

Множество против одного — так они чуть не уничтожили «Бету». Один на один — и любой из моих кораблей подвергся бы серьезной проверке на прочность. Однако сейчас развернулось столкновение боевых флотов, и у ксеносов не было шансов против точных выверенных ударов и групповой тактики моего легиона. Они сражались яростно, но независимо друг от друга, единолично, и их истребляли одного за другим.

Сегодня мы не смогли бы вернуть Бар’Савор, возникло бы слишком много вопросов, например, каким образом наше совместное наступление с Темными Ангелами привело нас сюда. Однако мы могли преподать Повелителям Падали урок, и, сделав это, позволить одному маленькому шаттлу, покинувшему планету, укрыться за «Бетой», а затем состыковаться с ней.

— Пойдем, брат, — сказал я Омегону, когда показания датчиков указали, что давление в стыковочном отсеке нормализовалось. — Пришло время встретиться с твоими воинами.

При переходе в варп после битвы над Бар’Савором, настроение экипажа было определенно приподнятым. Мало того, что флот ксеносов был побежден, Канаан и Тронин прожили достаточно долго, и их телепортировали обратно на борт, так еще у легиона теперь появился второй примарх. Учитывая, что Темные Ангелы считали, что у нас нет ни одного, это стало источником еще большей радости. Все же теперь у нас их было вдвое больше, чем у них или кого-либо еще. Однако, когда мы удалились в комнату, которая оперативно была отведена моему близнецу, Омегон выглядел задумчивым.

— Ты рассказывал мне свою историю, — начал он, после того как я спросил его, что не так. — Но ты никогда не говорил, чтобы наш отец упоминал обо мне.

— Он этого не делал, — ответил я. — Он говорил о двадцати сыновьях. Это мой легион, но мы одна душа, ты и я, хотя и в двух телах. Следовательно, это также и твой легион, и у нас есть девятнадцать братьев. Я верю, что все они будут найдены. Каждый найденный успел достичь величия в своем родном мире, независимо от того, насколько суровы там условия.

— Как наш отец мог не знать обо мне? — спросил Омегон. — Он создал нас!

— То, что Он никогда не говорил о тебе, не значит, что Он не знает о тебе, — ответил я. — Наш отец хранит тайны. Не во все я посвящен. И я не сомневаюсь, что есть множество, о существовании которых я и понятия не имею. Я скрывал себя от своих братьев, чтобы стать мечом во тьме. Возможно, тебя скрывали от меня, чтобы ты исполнял ту же роль без моего ведома.

— Мне не нравится ход твоих мыслей, — пробормотал Омегон. — Позволь мне изложить другой вариант.

— Я слушаю.

— Когда мы были потеряны, нас, должно быть, раскидало через варп, — он заметил мой вопрошающий взгляд. — Это единственный способ, с помощью которого объекты могут переместиться так далеко и так быстро.

— Согласен, — кивнул я.

— Мы не совсем понимаем варп, — продолжал Омегон. — Но он никоем образом не похож на материальную вселенную.

— Навигаторы называют его Морем Душ, — вставил я, и мой близнец кивнул.

— Точно. Что, если, когда мы вошли в варп, там был только один из нас, но, когда мы вышли… — он указал на нас.

— Ты предполагаешь, что нас каким-то образом дублировали?

— Дублировали, разделили, — Омегон пожал плечами. — Я ни в чем не уверен, это только догадки. Но я знаю, что ты часть меня. И, как ты говоришь, мы одна душа в двух телах.

Я откинулся на спинку стула.

— Это означало бы, что наш отец не знает о тебе. Что никто не знает о тебе, кроме нашего легиона.

Омегон кивнул.

— Есть мысли, как использовать этот факт, когда мы раскроем себя.

— Когда мы раскроем себя? — спросил я, улыбнувшись.

— Ты собираешься скрывать меня от наших братьев? Нашего отца?

— Или ты будешь скрывать меня от них, — я пожал плечами, повторяя его предыдущий жест. — В какой-то момент Альфа Легиону понадобится, чтобы их примарх был открыт. Во всяком случае, половина легиона похожа на нас. Один из членов легиона — примарх. Все остальные лишь одни из многих.

Омегон улыбнулся.

— Тогда, когда же нас обнаружат? — спросил он.

— Ни один из нас не похож на младенца, мы не сможем вырасти и добиться успеха в обществе, как это сделали наши братья, — ответил я. — Мы могли бы поступить так же, как ты, и приблизиться к Империуму, или, возможно, найти систему вдали от фронта Крестового Похода и добиться там успеха уже будучи взрослыми. Я хотел бы сначала найти и посмотреть на остальных наших братьев, прежде чем кто-либо из нас откроет себя. Подозреваю, что у нас есть достаточно времени, чтобы подготовиться.

— Если мы уже не сможем возвыситься с младенчества, почему бы не спуститься на цивилизацию в качестве бога-воина? — предложил Омегон.

— Никаких богов, — покачал я головой. — Я им не доверяю. Даже если это буду я.

— А как же Империум?

— Лоргар дурак, — твердо сказал я. — Он отказывается прислушиваться к утверждениям того, кого обожествляет! Если бы я не знал его лучше, то заподозрил бы, что он хочет, чтобы наш отец был богом только для того, чтобы и он смог претендовать на некоторую божественность для себя.

Омегон изучал меня. Ему явно показалось странным, также, как и мне, наблюдать за тем, как двигается и реагирует лицо, точно такое же, как и у него.

— Так какому из братьев мы должны открыться, когда придет время? — спросил он.

Я задумался.

— Полагаю, что выбор очевиден. Основываясь на том, что я рассказал тебе о тех, с кем сталкивался до сих пор, что подсказывает тебе интуиция?

— Хорус, — Омегон не колебался.

— Хорус, — кивнул я.

— Тогда решено, — Омегон откинулся на спинку стула. — Но, судя по тому, что ты мне рассказал, он чрезвычайно проницателен. Ты уже видел его раньше. А я нет. Я думаю, когда придет время, я должен быть тем, кто с ним встретится, чтобы добиться искренней реакции.

— Вполне справедливо, — улыбнулся я, — но я бы с удовольствием на это посмотрел.

Омегон улыбнулся в ответ.

— Не волнуйся, брат. Я тебе все расскажу.